Текст книги "Десятая сила (ЛП)"

Автор книги: Кейт Констебль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– О, я знаю, – отмахнулась Кила. – И ты веришь, что ты его убьешь. Но я знаю, что его не одолеть, особенно тебе, особенно с болезнью. Так что тут мы не согласимся и пока будем помогать друг другу. Я плачу за припасы, за все, что нам нужно, если возьмете меня с собой.

Дэрроу прошел к окну. Отодвинув тяжелую штору, он прислонился лбом к холодному камню. Улицы Геллана раскинулась внизу, узкие, извилистые, с нависающими зданиями, красной черепицей крыш, мокрой от грязного снега, дозорные башни у замерзшей гавани и кораблики, застрявшие там. Стоя спиной к комнате, он сказал:

– Нет смысла соглашаться, но куча поводов отказать.

– Прости, – шелково сказала Кила. – Боюсь, если вы не согласитесь, вас придется убить. В Геллане можно купить и убийц. Вы не покинете город живыми.

– С чего ты взяла, что будешь в безопасности с нами, принцесса? – спросил Тонно. Он направил на нее нож. – Что нам мешает перерезать тебе горло здесь и сейчас?

Кила пригладила свои широкие юбки.

– Я знаю, какие вы. Убери нож. Ты его не используешь.

Тонно хмуро глядел на нее. В комнате стало тихо. Тонно тихо выругался и убрал нож в ножны.

Вдруг Кила пробежала по комнате и сжала рукав Дэрроу.

– Ты должен меня взять! Никто не сделает этого, сколько бы я ни предложила. Не этой зимой. Я могла купить рабов в корабль, но толку от них? Вы – опытные, были на земле и в море. Вы уже были в Диких землях. Я сильнее, чем Самис думает, но одна я его не догоню!

– Дикие земли, – утомленно сказал Дэрроу.

Думаешь, он возвращается в Спарет? – спросил Халасаа.

Тонно сказал:

– Если у него есть некая вещь – хоть я ей не верю – там ее можно использовать.

– Если он идет в Спарет по суше, он пройдет близко к Антарису, – сказал Дэрроу.

– Там малышка Калвин? Я-то думала… вы же не поссорились? Она будет там в безопасности. Не нужно ее втягивать в это.

– Это нам решать! – прорычал Тонно.

Дэрроу сказал под нос:

– Я бы хотел проверить, что он не навредил ей.

Кила пригладила волосы с хитрым видом.

– Разве вам не пора голосовать?

– Твои мысли взболтаны как яйцо, что я ел на завтрак, – сказал Тонно. – Ты захочешь, чтобы мы грели тебе сапоги, завивали твои волосы и ждали на каждом шагу! Я не боюсь убийц. Ты не идешь с нами, и точка.

Погоди, – Халасаа вдруг поднял руку. – Нам стоит послушать ее.

Тонно повернулся к нему.

– Запахи в канализации лишили тебя разума?

Темные глаза Халасаа смотрели вдаль.

Судьба Тремариса на кону. А Кила… часть судьбы.

Тонно покачал головой.

– Теперь ты предсказываешь будущее и исцеляешь?

Нет, брат. У меня нет этого дара. Я вижу тени и сны, и все. Но часть рассказанного ею – правда.

Тонно фыркнул.

– Какая часть?

Халасаа виновато развел руками.

– Не знаю.

– Видимо, решать тебе, Дэрроу, – проурчала Кила.

Дэрроу медленно развернулся. Он посмотрел на Халасаа.

– Ты уверен в своих словах, брат?

Уверен.

Дэрроу кивнул. Он резко повернулся к Киле.

– У нас много дел, времени нет. Мы идем в Спарет. Мы заглянем в Антарис и заберем Калвин и остальных. Вы с Тонно и Халасаа продумаете, что нам нужно взять.

– И куда ты? – удивился Тонно.

– Отдохнуть, – Дэрроу потер шрам на брови. – Простите, – тихо сказал он. – Я… очень устал.

Оставшиеся в комнате смотрели на закрывшуюся за ним дверь, слышали его тяжелую и медленную поступь, пока он поднимался по лестнице.

Тонно покачал головой.

– Похоже, мы идем. Если ты платишь, принцесса, то можно не сдерживаться, – он потер руки. – Нам нужны новые сани, еда, палатки и покрывала, шкуры для сна. Запомнишь, Халасаа?

– Гребешок, моя шкатулка, зеркала… – Кила загибала пальцы. – Не надо так бояться, милые! Вы шуток не понимаете? Боюсь, путешествие будет очень скучным!

ШЕСТЬ

Замерзший лес

Как только брешь в Стене стала достаточно широкой, Мика бросилась в руки Тонно.

– Калвин собиралась уйти завтра, и что тогда? Антарис не такой, как я думала. Мне нужно столько тебе рассказать! Вы нашли Самиса? Он мертв? О, скажи, что он мертв!

– Как я могу говорить, если ты душишь меня? – прорычал Тонно, обнимая ее.

Траут подбежал к Халасаа, стукнулся о его ладонь, задал десяток вопросов об их путешествии и Геллане. Небольшая группа жриц, открывших Стену, отошли и кутались в зимние плащи. И Калвин держалась в стороне, выглядывала Дэрроу. Когда он миновал Стену, и его светлые волосы заблестели над темным плащом, ее сердце забилось в горле.

– Калвин, – сказал он.

Она кивнула, но не могла говорить. Халасаа заговорил в ее голове:

Сестра, с тобой все хорошо? Твои силы вернулись?

Калвин покачала головой. Халасаа и Дэрроу переглянулись, и Дэрроу шагнул к ней и обнял. Калвин прижалась щекой к грубой ткани его плаща. И поверх его плеча она увидела четвертую фигуру в стороне, укутанную в вишневый плащ с меховым подбоем. Она слабо улыбалась. Рот Калвин раскрылся.

Тонно бормотал Трауту и Мике:

– …увязалась за нами. Говорит, Самис ушел в Спарет. Он недалеко, мы видели места, где он ночевал. Но как же бесит эта женщина! Дэрроу подумал, что он зашел сюда…

Бывшая принцесса величаво прошла по снегу, поцеловала Калвин в обе щеки, будто они встретились на балу при дворе.

– Милая Калвин, как приятно тебя снова видеть! Разве Дэрроу не чудесный товарищ в пути? Такой забавный и умный! Мы ехали от Геллана на санях по льду, по рекам, день за днем, и он не дал мне пострадать от дискомфорта! – принцесса властно обвила рукой руку Дэрроу.

Калвин смотрела на них. Дэрроу стряхнул руку Килы. Он без слов кивнул жрицам и пошел к поселениям.

– Бедняга! – бормотала Кила. – Такой храбрый! Болезнь его беспокоит, конечно, но он не дает позаботиться о нем, решил петь весь путь… – она покачала головой, вздохнула и пошла за Дэрроу.

– Болезнь? – завопила Калвин. – Что за болезнь?

– Он подхватил чуму колдунов в Геллане, – Тонно обвил сильной рукой плечи Калвин. – Но Халасаа помогает ему, и он будет еще долго в порядке.

– Чума колдунов? Снежная болезнь? – лед заполнил тело Калвин.

Тут она тоже есть? – Халасаа был мрачен.

– Она тут началась. У сестер было Колесо. Тамен сломала его, и вылетела темная магия. У меня одна часть, другую украл Самис. Если мы его починим, отменим зло… – рассеянно говорила Калвин, глядя на худую темную спину Дэрроу и красный плащ Килы, что развевался, пока она бежала рядом с ним. До нее донесся музыкальный смех Килы.

Тонно присвистнул.

– Колесо? Дэрроу захочет услышать об этом. Кусочек, как и сказала Кила… Так она хоть раз в жизни не соврала?

– Дэрроу был не в себе, когда взял ее с собой! – сказала Мика.

– Я надеялась, что мы больше ее не увидим, – сказала Калвин.

Тише, сестра! – Халасаа обнял ее. – Мы еще успеем поведать истории. Идемте, втащим сани внутрь.

По пути к поселениям Калвин шла рядом с Микой на расстоянии за остальными.

– Кэл, – сказала девушка после долгой паузы. – Я хочу с тобой поговорить.

– О чем? – Калвин едва слушала, выглядывала Дэрроу и Килу.

– Когда ты уйдешь, Кэл… – Мика глубоко вдохнула. – Я не пойду.

– Что?

– Я хочу остаться. Мне тут нравится. Я говорила с Джилли, и если мы объединим силы, то сможем растопить лед и отгонять снег. И тогда вырастет трава, козы поедят, дадут больше молока. Или можно выращивать овощи. Стоит попробовать.

Калвин была так напугана, что не знала, что сказать:

– Но ты нужна нам, Мика! Как мы отгоним бури и… очистим лед, сыграем на Горне?

– Теперь это может делать Дэрроу. Сестрам я нужна больше, чем вам, – Мика упрямо сжала губы.

– Но Дэрроу болен! – резко сказала Калвин.

– Он в порядке. Халасаа так сказал. Он хорошо выглядит. Он ходит быстрее нас! Даже если он пытается уйти от Килы, – пробормотала она.

– Мика! Как можно быть такой эгоисткой?

– Я устала, Кэл! – завопила Мика. – Я не рождена для льда и снега, как ты, и я ненавижу его! И я не пойду снова в лес, чтобы жить в палатке и мерзнуть день и ночь, страдать из-за замерзших пальцев!

Калвин побелела от гнева.

– Думаешь, нам нравится мерзнуть, жить на мясе землероек и сухарях? Ты не понимаешь, как важно найти Самиса и другую половину Колеса? Мы столько прошли вместе…

– Мы столько прошли, так что ты могла просто по-доброму отпустить меня! – завопила Мика. Они остановились посреди тропы и обе тяжело дышали.

– Вот в чем дело, – тихо сказала Калвин. Она очень злилась. – Ты думаешь, что я не была добра с тобой.

– Так и есть.

– Прости, если задела твои чувства, – выдавила Калвин.

Мика отмахнулась.

– Мои чувства не задеты, и мне все равно, что ты скажешь. Но ты изменилась, Кэл. Я будто тебя не знаю. Ты была мне как сестра. А теперь ты стала эгоисткой. Знаю, у тебя есть повод страдать, злиться. Но ты так себя ведешь, будто тебя никто не принимает.

– Злись на меня, если хочешь, – сказала Калвин после паузы. – Но остальные? Тонно, Траут и Дэрроу? Им тоже нужны твои чары. Ты навредишь им, наказывая меня.

– Я тебя не наказываю! – выпалила Мика. – Вот ты снова! Это не из-за тебя! Я же сказала, я устала. Я хочу отдохнуть. Траут не против.

– Ты говорила с Траутом об этом? – Калвин была потрясена, это казалось огромным предательством. Девушки стояли и молчали пару долгих мгновений, их дыхание уносил ветер.

– Заберите меня, когда закончите с Самисом, – неловко сказала Мика. – Я буду ждать.

– А если мы не вернемся? – сказала Калвин. Она сунула руки в карманы и ушла, оставив одинокую фигурку Мики позади.

* * *

Калвин казалось, что время в Антарисе пролетело быстро, и она проснулась в путешествии по тихим лесам. Но теперь они шли на юго-запад, вдоль реки, что текла к большой и неровной горе, которую люди Халасаа звали Пиком Саара, а потом к далекому морю, где лежал Спарет. Дэрроу и Тонно вели их, смотрели на дрожащую иглу прибора Траута, ожидая подсказок, и разглядывали звезды.

Дэрроу пел чары железа, и двое саней летели по льду. За ними тянулись на веревках ребята на коньках, старались не запутаться и не попасть на выбоины во льду. Мика сдула с их дороги обломки.

Первые пару дней было ясно. Ветки в снегу тянулись над головами, как балки крыши, и шумели только лезвия об лед. Сосульки сверкали с веток бриллиантами, и сугробы сияли в голубом свете.

Но потом собрались черные тучи, и они скучали по Мике, когда началась снежная буря. Они шесть лишних дней ждали, пока пройдет буря, грелись у Горна, пили бесконечно горячую воду.

– Видите? – сказала Кила. – Если бы вы дали мне взять безделушки, сейчас было бы лучше! Мы играли бы в кости или ели сладости, – она вздохнула и просияла. – Но мы можем устроить состязание поэзии! Я начну…

– Нет! – сказала Калвин.

Дэрроу едко сказал:

– Я думал, хуже быть не может, но Кила убеждает меня в другом. Только без поэзии. Если только Тонно не начнет.

– Я скажу, когда буду готов, – прорычал Тонно, и турнир закончился.

Понадеемся, что Самису тоже мешает снег, – Халасаа протянул руки к золотому сиянию Горна.

Трату дрожал под шкурой.

– Мы бы догнали его, если бы Мика… – он увидел лицо Калвин и замолк. – Или нет.

– Удивительно, что мы близко к нему, – сказал Тонно. – Он должен быть быстрее.

Кила вышла из палатки, и Калвин шепнула:

– Самис не должен знать, что другая половина Колеса в Антарисе. Он должен искать ее в Спарете.

– Чтобы соединить? – прошипел Траут. – Зачем ему это?

Дэрроу нахмурился.

– Может, в Колесе есть другие темные чары, о каких мы не знаем. Может, это Самис узнал в Геллане. Его можно починить сломать, и так снова и снова…

– Выпуская всякий раз разное зло! – Калвин в ужасе смотрела на него.

– Но Самис был в Спарете два года назад, и у него половина Колеса, – сказал Траут. – Почему он не ищет другую часть?

Калвин сказала:

– Но зима и снежная болезнь начались медленно. Прошлая зима была жестокой, но не такой, и колдуны не стали болеть, пока он не покинул Антарис. Самис не мог понять, что дело в Колесе, пока не попал в Геллан.

Трэгг мог поведать правду, – отметил Халасаа. – Судя по всему, он был колдуном.

– Мог ли Самис прибыть в Геллан для разговора с ним? – спросил Траут.

– Выжать из него все, что он знает, как сок из манго, – буркнул Тонно. – Пфф!

Калвин коснулась руки Дэрроу.

– Если мы починим Колесо, мы исправим мир.

– Надеюсь, ты права, – Дэрроу отвел взгляд и тихо сказал. – Не все сломанное можно исцелить. Не надейся на меня, Калвин.

Он опустил ладонь поверх ее, но убрал, когда Кила вошла в палатку, стряхивая с плаща снег.

Калвин пыталась поговорить с Дэрроу, но во время дней бури они вместе сидели в палатке, наедине остаться не удавалось. Он был бодрым, но Калвин знала, что его шутки и острые замечания скрывали гнев и горе, его чувства были тенью ее чувств.

Глядя, как Калвин заваривает шиповниковый чай для Дэрроу и чистит его ботинки, Траут вспомнил мелочи, которыми Мика старалась утешить Калвин. И он видел, как, прямо как Мика, Калвин старалась не обижаться на молчание Дэрроу.

Калвин утешала дружба с Халасаа, их личные беседы.

Нас так много! Будь у нас больше палаток, между мной и Дэрроу все было бы иначе, – призналась она одним днем, и Халасаа улыбнулся.

Но мы принесли лишь две. И если вы с Дэрроу займете одну, Кила не станет спать со мной, Тонно и Траутом!

Потому нужно было ее оставить! – Калвин скривилась. – Хотелось бы не зря потратить те два-три дня в Антарисе. Но Дэрроу был таким уставшим…

Наконец, бури прошли, но небо осталось тяжелым от туч, и их на день или два замедлил снег на льду. Но каждый день они видели следы Самиса – кольцо почерневших камней, сломанные ветви, а как-то раз – свежие останки пойманной землеройки, лишенной шкурки.

Той ночью, когда Кила ушла в маленькую палатку девушек, Калвин вытащила кусок Колеса в шелковой обертке, покрутила в руках. Было странно думать, что этот потертый кусок темного камня содержал в себе столько опасной силы, а еще был надеждой спасти весь Тремарис.

– Калвин!

Тонно звал ее из бреши в деревьях. Она осторожно замотала половину Колеса и спрятала в куртку, а потом забралась к нему.

– Ты зоркая, девочка. Видишь что-нибудь в следующей долине?

Калвин пригляделась. Через миг она сказала:

– Огонь.

– Его. Чей еще?

– Думаешь, он нас увидит?

Тонно покачал головой.

– Я всегда следил, чтобы мы были скрыты.

Они стояли, дыхание вылетало белым паром. Они смотрели на мерцание вдали, похожее на звезду. Они знали, что не скажут Дэрроу, они не хотели соблазнять его походом к Самису в ночи. Как единственный поющий среди них, он играл на Горне, вез сани чарами, и ему нужно было отдохнуть. Но огонь был близко, и Калвин с Тонно хотели скрыть знания и от Килы. Тонно отвернулся.

– Пора спать, девочка. Небо ясное, завтра долгий путь.

Но Калвин не спешила в палатку к Киле. Она вернулась к углям угасающего костра и смотрела на небо. Две луны были низко над горами на западе, звезды рассыпались среди тьмы на востоке, словно огоньки в темном океане.

Дэрроу ушел в лес опустошить котелок. Калвин видела его в свете луны. Он шел обратно, опустив голову, его следы были темными ямами в серебре снега. Она тихо сказала ему:

– Спокойной ночи, Дэрроу.

Он поднял голову, отвлекшись от мыслей.

– Спокойной ночи, любимая.

Он говорил от сердца. Даже в свете луны Калвин увидела его румянец. Она опустила голову, ощущая ответный жар на щеках. Она слышала хруст снега под его сапогами, он шел к ней, и она оказалась в его руках, его губы – на ее губах. Сердце Калвин билось в горле. Он шептал ей на ухо объяснения или извинения, она не могла разобрать слова.

– Калвин! – властно позвала Кила из палатки. – Скорее. Я хочу закрыть палатку. Тут холодно!

Калвин и Дэрроу отскочили друг от друга.

– Иди, – прошептал Дэрроу с печальной улыбкой. – Мы поговорим в другой раз.

Я не о разговоре переживаю! – жаловалась Калвин Халасаа, пока устраивалась рядом с Килой. – Уверена, Кила нарочно нам помешала.

Не вини Килу. Вы с Дэрроу со дня встречи по очереди отталкиваете друг друга, как дети.

Калвин улыбнулась в темноте.

Ты прав.

Голос Халасаа был серьезным.

Будет время помириться с Микой. Но не жди слишком долго, чтобы наладить дружбу с Дэрроу, сестра.

Калвин не ответила.

* * *

На следующий день, как обычно, они выманивали Килу из палатки. Она вышла на холод, ворча, сжимая плащ с меховым подбоем у горла.

– Почему я не могу поспать дольше? Еще даже не рассвело! Я не хочу завтракать.

– Тебе повезло, что мы вообще тебя разбудили, – прорычал Тонно. – Если бы решал я, я бы бросил тебя тут спать, а мы бы ушли.

– Милый, ты так не сделаешь. Ты будешь по мне скучать! – проурчала Кила.

Халасаа улыбнулся, глядя на горы и изгиб реки впереди.

– Что такое? – спросила Калвин.

Я знаю эти леса. Мы на землях Спиридреля.

– Но Спиридрель у моря! Мы далеко от места, где встретили тебя, Халасаа. Это не те же леса, верно?

Это зимние леса, – он показал ей картинку: Древесный народ укрывается в пещерах, ищет еду среди заснеженных деревьев. Она вспомнила, как он показал ей, что зима была сложной для его народа, и она стыдилась, что забыла об этом. Она коснулась руки друга.

– Мы с Тонно видели ночью огонь. Может, это был кто-то из Спиридреля, а не Самис.

Халасаа немного печально улыбнулся.

Думаю, это был Самис. Тут сейчас нет Древесного народа.

– Я не знала, что Древесный народ был так близко к Антарису, Халасаа. Я бы увидела их из своей башни!

И я не понимал, – признался Халасаа. – Но мы не заходили так далеко на север много лет. Теперь мы держимся южнее, чтобы старикам и детям было меньше идти. Нас стало меньше, чем когда я пришел сюда с отцом. С каждым годом все меньше. Все слабее.

Калвин молчала, не зная, как Древесный народ выживал этой зимой. Они жестоко обращались с Халасаа, но он был одним из них. Словно поняв ее без слов, он улыбнулся.

Я пойму, если рядом будет мой народ. Я скажу тебе, Калвин, когда они будут близко.

Спасибо, – но Калвин отвернулась с уколом боли, зная, что год назад сама ощутила бы Древесный народ в лесу. У Халасаа последнего остался дар к Силе становления, и он обрадовался, когда Калвин разделила этот дар. Хоть Силу становления выражали танцем, а не пением, Калвин утратила способность, как и всю магию, и она знала, что Халасаа печалится за нее, за то, что она потеряла, и горя добавляло то, что он снова был один.

Как и говорил Тонно, день был ясным. Когда встало солнце, они вышли на замерзшую реку. Ритмичное рычание чар Дэрроу сливалось с углом саней и шипением лезвий коньков. Утреннее солнце сделало сугробы на берегу ослепительными, и Калвин щурилась и моргала.

Никто не ожидал чар, что донеслись ревом из леса, ударили, как дикий кот. Первые сани с Дэрроу, Траутом и Килой дернулись в сторону и врезались во вторые.

Первые сани накренились, высыпая мешки и свертки. Дэрроу смог спрыгнуть, но Траут и Кила врезались в перевернутые сани, что упали так, что лед треснул. Калвин выдохнула, вылетела из провалившихся саней. Лед расколола щель, черная вода зияла внизу.

Тонно закричал:

– Это Самис! Осторожно!

Дэрроу вовремя схватил Калвин сильной рукой и вытащил. Низкая песнь железных чар доносилась не от Дэрроу, а с берега. Калвин заметила среди деревьев темную фигуру.

Но чары пропали за стоном льда и криками паники Килы. Она была из пустыни, и вода пугала ее. Лед обвалился, и первые сани погрузились в черную воду. Траут царапал пальцами лед, его тащило в воду с ними, его коньки запутались в веревке. Тонно бросился за ним.

– Нет! – крикнула Калвин и бросилась к ногам Тонно, ведь, если бы он добавил вес на ослабший лед, они все утонули бы. Она тихо крикнула Халасаа, растянувшемуся возле вторых саней:

Шест!

Дэрроу пел. Постепенно нос тонущих саней показался из воды, но Траут все еще был в холодной воде. Калвин помогла Халасаа отцепить длинный шест, что они взяли для таких целей, и она поискала взглядом Самиса на берегу, но темная фигура пропала.

Калвин и Халасаа легли на животы и протянули шест к Трауту.

Хватайся, брат! – кричал Халасаа. Траут без очков слепо сжал шест онемевшими руками, Калвин и Халасаа втянули его из воды. Понемногу Дэрроу поднял сани на толстый лед. Тонно сжал зубами нож, подполз к саням и отрезал веревку, в которой запутался Траут. Только тогда он крикнул:

– Где Кила?

Но Кила пропала.

Сжимая мокрого и дрожащего Траута, Калвин пыталась дышать, смотрела на берег.

Там!

Халасаа кивнул. Он тоже заметил вспышку красного плаща Килы среди черных стволов.

Она ушла с ним.

– Пускай! – рявкнул Тонно. – Без нее лучше!

– Куда? – осведомился Дэрроу.

– Я не видел!

Поздно, – только Халасаа был спокоен. – Они ушли.

– Поздно? Конечно! Стоило свернуть ей шею, когда был шанс!

– Тише, Тонно, тише! Нам нужно обсохнуть и согреться, – Калвин дико озиралась. – Горн! Траут, где Горн?

Траут беспомощно похлопал по одежде, щурясь.

– Н-не знаю.

– Он забрал Горн, почти утопив нас? – ревел Тонно.

Плечи Траута опустились.

– Я мог выронить его в реке.

Калвин полезла в свою куртку. Кусок Колеса остался в кармане, шелковая обертка даже не промокла.

– Если Горн на дне реки, я его найду, – мрачно сказал Дэрроу. – Даже если придется перебрать все камешки на дне.

– Нельзя! – закричала Калвин. Дэрроу хмуро посмотрел на нее.

– Я еще не потерял чары.

– Я не… – Калвин замолчала. – У нас нет времени. Тонно и Траут промокли.

– Ты и сама мокрая, – нахмурился Дэрроу. – И что это? – он указал на ее руку.

Кровь капала на снег. Она порезала руку о лезвие коньков. Она даже не замечала боль, но при виде красной текущей крови ей стало плохо.

– Ждал нас, пес, – мрачно пробормотал Тонно.

– Мы видели огонь прошлой ночью, – Калвин ослабела и прислонилась к Дэрроу, но он зло сжал ее плечи.

– Ты знала, что он близко, и не сказала мне? Ты не подумала? Как бы мы догнали его, если бы он не ждал нас? Ты же знаешь, что он все делает по плану! – Дэрроу тряхнул Калвин и оттолкнул от себя.

Халасаа поймал раненую руку Калвин, и она ощутила тепло его прикосновения, он начал танец исцеления, его пальцы соединяли ее плоть.

Это остановит кровотечение. Я закончу исцеление позже. Подождешь, сестра?

Калвин кивнула. Ее рука опухла, красный след на ладони болел, но порез был закрыт. Настоящая боль была от ярости Дэрроу.

Халасаа опустил теплые ладони на ее плечи.

Неподалеку убежище. Идем. Быстрее, – он вытащил из сухих саней спальные шкуры, укутал Траута и поманил их забираться туда. – Остальные потянут – это нас согреет. Сюда, – он уже взял веревку и потянул сани на берег реки. Тонно и Калвин прыгнули помочь ему, Калвин скривилась, когда веревка впилась в ее раненую руку.

Дэрроу крикнул им:

– Я поищу Горн.

Мы оставим след, брат. Мы не будем далеко, – Халасаа двигался со склона, покрытого лесом. Порой сани едва пролезали между деревьев. Ветки ломались, на них сыпался снег.

– Ты в порядке? – выдохнул Тонно.

– Д-да, – зубы Траута стучали. – Н-но я хотел бы попросить Д-Дэрроу поискать мои л-линзы.

Я попрошу его, брат.

Рука Калвин пульсировала болью, хоть она обмотала ее плащом. От каждого шага ее кости сотрясались, словно были изо льда.

Халасаа вел их в овраг, там были скрыты несколько пещер. Ближайший был отчасти скрыт мертвым плющом. Халасаа отодвинул занавес гордо, словно привел их в замок.

Идемте. Тут хватит места для всех.

Калвин нырнула под замерзший плющ, робко выпрямилась. Хоть вход был низким, потолок поднимался, и места было много. Пещера тянулась в глубину холма, она не смогла сразу увидеть дальнюю стену, но ее глаза привыкли к теням, и она увидела места для сна с сухой травой, вырезанные в камне. Там были полки поменьше, где стояли глиняные горшки и тарелки, лежали сложенные шкуры зверей, вязаная одежда, как когда-то была на Халасаа. Там был очаг, окруженный большими камнями, близко к выходу. Хворост лежал у края пещеры. Калвин подняла что-то с пола. Брошь из кости, на ней были вырезаны цветы.

Вошли Траут и Тонно. Халасаа быстро ходил по пещере с привычной грацией.

Помоги с огнем, Калвин. Нам нужно согреться.

Калвин неловко опустила хворост в почерневший круг среди камней.

– Но как нам зажечь его без Горна?

Даже в тусклом свете его зубы сверкнули в улыбке.

Думаешь, Древесный народ столько лет прожил без огнива? – он без колебаний подошел к одной из полочек, нашел приборы для огня. Он присел у очага, вскоре огонек засиял на хворосте.

Это твое место, Халасаа? – она невольно заговорила мыслями.

Мое? Нет. Я приходил сюда с отцом. Но оно не мое, это не ваш с Микой дом в Равамей и не корабль Тонно. Пещеры принадлежат всему Древесному народу.

Халасаа принес из другой пещеры деревянные рамки, чтобы развесить одежду, принес и плащи из шкурок землероек. Плащи были старыми, поношенными, не очень теплыми. Но они помогали. Он сел, скрестив ноги, рядом с Калвин, взял ее раненую руку, чтобы закончить исцеление.

Тонно принялся готовить суп из вяленого мяса, пары сморщенных овощей, что остались в их запасах. Траут устроился рядом с ним, укутанный в шкуры. Порой он касался переносицы, забывая, что его очки были утеряны.

Калвин сонно отклонилась и смотрела на рисунки на стенах пещеры.

– Кто эти люди, Халасаа? Я еще не видела такие рисунки.

Не знаю. Это рисунки на стенах, как резьба во Дворце паутины.

– Эти мне нравятся больше, – сказала Калвин. – Они выглядят живо.

В дрожащем свете огня фигурки будто топали и кружились под крышей пещеры. По сравнению со сложными украшениями Дворца паутины, эти рисунки были простыми, но тонкие энергичные фигуры были полны жизни, чего не было у резьбы Меритуроса. Пальцы Халасаа гладили и давили на ладонь Калвин в тихом настойчивом ритме, пока она не услышала бой барабанов в такт с биением ее сердца. В пещере было уютно, ее словно укачивал Тремарис. Бесконечная зима не давала ей ощутить тепло земли, увидеть зеленые ростки, услышать шепот всего, что растет… Калвин сидела тут и дремала.

Наконец, снаружи стукнули другие сани, Дэрроу прошел в теплую пещеру. Все с надеждой посмотрели на него, но он покачал головой.

– Горн пропал.

Траут прошептал:

– Простите.

– Ты не виноват. Он использовал чары, ты ничего не мог сделать. Мы выживем без него, – Дэрроу посмотрел в глаза Калвин. – Мне не стоило так с тобой говорить, – тихо сказал он. – Прости.

Калвин кивнула без слов, и Дэрроу выдохнул. Он оглядел пещеру, золотую от света огня, полную запаха горячего и вкусного супа Тонно. Он утомленно улыбнулся.

– Тут и Горн не нужен. Прямо как дома.

Тонно поднял голову.

– Ты как раз успел к ужину. Неси миски, Калвин. Пора поесть.

– Вот, Траут, – Дэрроу вручил ему потрепанные линзы в тонкой оправе. Траут просиял. – Они были поцарапаны, но я починил их.

Тонно разделил суп, и они говорили, пока ели, обсуждали пропажу Горна и побег Килы.

Калвин думала о другом. О каком месте думал Дэрроу, говоря о доме? О Черном дворце Меритуроса, где провел детство, где теперь был лордом? Точно не об острове Равамей, где он прожил меньше половины года, лишь одну зиму с ней и остальными. Может, он думал об уютной каюте «Перокрыла», где узнал настоящую дружбу?

Она ощутила вопросительный взгляд Халасаа.

Я думала, где дом для Дэрроу?

Ответить просто, – Халасаа спокойно ел суп. – Там, где ты, Калвин, там и его дом.

Думаешь? – Калвин взглянула на Дэрроу, но его голова была склонена над миской, он не поднимал взгляда.

СЕМЬ

Время одного яйца

Попав в лагерь Самиса, Кила увидела, что там куда роскошнее, чем у других путников. Его куполообразная палатка была из двойного слоя ткани, спальные шкуры были мягкими и толстыми, он носил огонек в медном котелке. Кила подняла край брезента и посмотрела на странную груду больших серебряных контейнеров странной формы под ним.

За ней зазвучал низкий и сильный голос:

– Ничего не трогай, – Кила отскочила и отпустила брезент.

– Милый, ты никогда не даешь мне свои игрушки! Я уже не ребенок. И я была так хороша, да? Разве я не заслужила маленькую награду? – она накручивала золотую прядь волос на палец, глядя на него. Ее глаза сияли синевой, ее щеки были румяными. – Дай взглянуть на те ящики хоть раз!

Самис был непреклонен. Свет костра трепетал на его лице: высокий лоб с густыми седеющими волосами, глаза с тяжелыми веками, умные и хитрые, крючковатый нос, широкий беспощадный рот. Он был в сером плаще, цвета потускневшего серебра, скрывающего блеск в складках.

– Там ничего интересного для тебя.

Кила вскинула голову.

– Так не честно! Я сделала все, как ты просил. Принесла чертов рог, Горн оленя, или как там они его зовут, я отправила Дэрроу за решетку, заманила их и убедилась, что они заберут девчонку, – Кила надула губы, за это ее выражение лица поклонники во Дворце паутины бились на дуэлях. Но ее взгляд пронзал. – Поверить не могу, что тебя волнует эта мелкая ворчунья. Поющая все песни, как же! Я тебе еще в Геллане сказала, что магии в ней теперь столько же, сколько во мне. И признай, милый, я куда красивее…

рука Самиса, как змея, впилась в ее волосы и потянула. Кила вскрикнула.

Самис оскалился.

– Ты согласилась в Геллане не задавать вопросы, разве нет? Эта хмурая жрица станет Поющей все песни, – он сжал крепче. – Скажи это.

– Она… станет… – выдавила Кила. – Как ты там сказал…

Самис отпустил ее. Пару мгновений звуков не было, только Кила сдавленно всхлипывала под треск огня. А потом Самис сказал скучающим тоном:

– Ты получишь свою награду, как и было обещано, – он повернулся к маленькому Горну, погладил пальцами резьбу на золотой поверхности.

Кила вытерла глаза.

– Я так долго ждала.

– И страдала! – насмешливо протянул Самис.

– Не злись на меня, милый.

– Я не злюсь, милая. Слушай. Вот, что ты сделаешь дальше.

* * *

После супа Калвин уснула. А потом она оказалась на боку, под спальной шкурой, выглядывала из пещеры на небо, усеянное звездами.

Кто-то коснулся ее руки, и она села. Халасаа прижал палец к губам и указал на пещеру с веселым блеском в глазах. Все спали, устав после событий дня, убаюканные теплом пещеры. Тонно храпел, большие сапоги торчали из-под груды шкур. Траута едва было видно под шкурами, Дэрроу спал, сидя, как делал часто, хмурясь из-за мыслей, что не давали ему покоя. Калвин вдруг захотелось разгладить складку меж его бровей.

Но Халасаа манил рукой.

Идем. Ты и я.

Калвин укуталась в плащ и пошла за его силуэтом из пещеры. Они хрустели по снегу, их тени вытянулись, четкие и синие, в свете одной восходящей луны.

Время Одинокой девы, – сказала Калвин мысленно, не желая нарушать тишину ночи.

У моего народа это время Одного яйца, – сказал Халасаа. – Среди Древесного народа нет одиноких дев.

Но ты был одинок среди них, Халасаа. Одинокий юноша.

Да. После смерти моего отца, – он указал вперед. – Я покажу тебе, где жили мы с отцом зимой.

Пещера была меньше, чем та, в которой они ночевали, в стороне от остальных.

Вы и тогда были в стороне?

Да. Многие из Древесного народа не доверяли тем, у кого есть дар Становления, моему отцу и мне, – Халасаа бросил на нее взгляд. – Как Голоса не доверяли тем, у кого есть дар пения чар.