Текст книги "Тоннель в Паддингтоне (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Желтые розы. Трубка первая.

ДЕЛО ВТОРОЕ,

в котором Кензи Мун обретает семью,

репортер Вуд Бейкер – проблемы с сердцем, а инспектор Колин Дьюхарст – склонность шевелить мозгами.

Дело на шесть трубок, о желтых перчатках.

Часть 1. Пари

* * *

– Кензи! Кензи!

Кензи Мун вздрогнула: в веджвудовской чашке совершенно выстыл чай. Пальцы все еще сжимают утренний выпуск Таймс. Очередная энергичная заметка Вуда в духе янки «Смоет ли дождь грехи столицы?..». Про очередное убийство, конечно же. Нераскрытое – и вам не хворать, инспектор Дьюхарст.

Еще и в «Паризьен» – там они однажды пили чай с печеньем…

Все те же французские обои в маленьком салоне на втором этаже, мерный стук дождя в серое хмурым утром окно.

Грохот, очередное «Кензи-и!» и с лестницы спрыгнула ее юная воспитанница, Дороти Блер.

– Дороти, мы же договорились – во всех случаях, кроме приватных бесед, ты обращаешься ко мне «мисс Мун», – с укоризной проговорила Кензи, откладывая хрустящую газету.

Почти так же хрустят галеты в вазочке; тоже Веджвуд, как и весь сервиз.

– Так я и в приватной – тетка Матильда пока не приехала и…

– Крик не является разновидностью беседы, дорогая моя. Да и кричать леди не пристало, как, впрочем, и съезжать по перилам лестниц.

За полтора месяца работы мисс Мун достаточно изучила свою взбалмошную воспитанницу.

– Вы прямо как миссис Митчем, – надула губы Дороти.

– Мы живем с тобой в мире Митчемов и обязаны во всем знать меру, место и время, – наставительно возразила мисс Мун. – В том и заключается основное правило леди. Так что случилось?

– Я готова!

Это была их традиция. Всю неделю – занятия и выполнение домашних обязанностей, по выходным – чай с тетушкой Блер и церковь. Но вот если тетка не приезжала – в субботу Кензи и Дора отправлялись в парк Кенсингтон и даже устраивали веселый пикник иногда.

Дороти с нетерпением ерзала ладонями по самолично накрахмаленному фартуку поверх темно-лилового платьица с оборками.

– Сегодня дождливо, ты же видишь, – кивнула Кензи в плачущее окно, и взгляд вновь невольно задержался на газете.

«Паризьен», «Паризьен»… Как жаль.

– Значит опять дома сидеть?.. – расстроенно протянула Дороти.

Кензи неопределенно качнула головой, аккуратно поднимая блюдце с чашкой и отпивая. Свежий и правильно заваренный индийский чай даже остывшим не бывает плох.

– Что с тобой? – плюхнулась несносная Дороти на стул напротив и сунула галету в рот.

Налила в пустую чашку из веджвудовского заварника такого же чая.

– Со мной? – Кензи сделала вид, что не поняла.

А может, и правда не поняла. Поводила пальцем по гладкой поверхности блюдца. Она бы сама не против – понять. Она же не хочет… снова превратиться в сыщика? И перейти дорогу инспектору.

И Кензи усмехнулась, представив его скривившееся холеное лицо и опадающие напомаженные усы.

– Что там пишут? – взялась Дороти за газету. – Сама не своя. Ты обычно головой не в облаках.

Кензи Мун покачала головой. Знала бы Дора, насколько ошибается. Просто она изо всех сил старается быть леди. Той, которая знает меру, место и время. Иначе миссис Блер ее здесь держать не станет, иначе придется вернуться, а ей никак нельзя возвращаться.

– Так, просто увидела имя знакомого и задумалась.

Дора деловито развернула газету и нахмурила брови, подражая мисс Мун, тете Блер и прочим взрослым. На лбу пролегла складка меж выбившихся из прически светлых прядей.

– Ты про него? – ткнула в фотографию из некролога. – Они все в таких статьях одинаково пишут – «он был примерным гражданином» и прочее.

Кензи открыла было рот, но Дора замахала руками:

– Только не надо соболезнований! Им тут не место и не время, – и девочка показала нахмурившейся гувернантке язык. – Мы не в обществе. Хотя траур, надо сказать, ты заставляешь меня носить даже дома!

Дороти Блер заявляла, что и думать забыла об убитом отце, потому что «его тоже больше интересовали новые цилиндры».

– Вот по ТЕБЕ я бы носила траур, – на этой фразе Кензи поперхнулась очередным глотком чая, и Дора невозмутимо перегнулась через стол и похлопала гувернантку по спине. – Тетя говорит, постучать – помогает, – пояснила она свой жест. – А что – с тобой интересно, пусть ты и ругаешь за перила. Хотя я люблю по ним кататься, – надула Дора снова губки. – Но лучше так, чем как папа. Так значит, некролог не про твоего знакомого?

И девочка стащила новую галету, чтобы размочить ее в чае. На предостерегающий взгляд гувернантки отреагировала мгновенно:

– Печенье размачивать можно тоже только в приватной беседе, я помню.

Кензи осталось только усмехнуться и забрать газету.

– Нет, пишут не про него, – Кензи развернула нужную страницу. – Наоборот, это он пишет, – и ткнула в подпись «Дятел».

– Дятел?..

– Его настоящее имя – Вуд Бейкер. Он репортер.

Мисс Мун задумчиво пригубила чай.

– Твой друг – настоящий репортер?! – в восторге округлились глаза Дороти.

– Не друг, – поправила девочку Кензи. – Просто старый знакомый.

Ярким видением промелькнули в памяти тоннель в Паддингтоне, белые перчатки, надменное лицо инспектора Дьюхарста. Залихватские рыжие вихры Бейкера. Кензи вздохнула – вот так было приключение!

Она так и не рассказала никому о том, что это она нашла тело Энтони Блера, была свидетельницей, подозреваемой, а потом принимала активное участие в расследовании… Ну… пусть тоже просто в приватной беседе, а все же.

Вуд первую неделю слал ей записки с предложением встретиться: обсудить то кражу, то убийство, то еще какую-нибудь дичь, а она… предпочитала сохранять респектабельность. Зоркое око соседки миссис Митчем отмечало каждого посыльного и докладывало куда следует – тут новоиспеченная гувернантка не сомневалась – так что после четвертой записки Кензи написала ответ с решительной просьбой перестать ее беспокоить.

Такое хорошее место найти – редкая удача, и нечего его упускать из банальной жажды приключений.

Позднее лето сегодня окончательно увяло в глубокую осень, дождливую и туманную, лондонские каштаны устлали тротуары ржавчиной… А Вуд в очередной раз заходит выпить чаю в «Паризьен», где находит очередную жертву «розового убийцы». Знак ли это свыше?..

– Тайный возлюбленный? – лукаво уточнила Дора.

Чушь! Зачем ей вмешиваться в дела убийц?.. Вздрогнула в ответ на замечание воспитанницы.

– Прошу прощения?.. – и с облегчением рассмеялась: – Ты таскаешь под подушку дамские романы, Дора?.. Я проверю! Какой еще возлюбленный?

– Ты и так должна проверять, что я читаю, но не станешь, – пожала Дора плечами. – Для тебя ведь свобода – наивысшая ценность, меня не проведешь! Это ведь он тебе присылал цветы, когда ты только приехала, я помню, – и она ткнула в заметку с самым хитрым видом.

Кензи решительно отставила чашку.

– В таком тоне говорить даже в приватной беседе невежливо, Дороти. Да, мы с Вудом познакомились в день моего приезда и он… мне очень помог.

Дороти повела глазами – не больно поверила.

– Ладно, я не стану говорить тетке Матильде. Посмотрим… что тут твой не друг и не возлюбленный пишет… «Смоет ли дождь грехи столицы?..» Он что, тоже про церковь будет писать?

Иногда Кензи Мун поражалась, что, заботясь о собственном цилиндре и перчатках, Энтони Блер настолько не замечал манер дочери. И где она набралась всего этого?..

Впрочем, когда Кензи впервые задала воспитаннице такой вопрос, Дороти пожала плечами по своему обыкновению и отвечала: «так говорили все: и мистер Блейк, и доктор Уитни, и даже лорд Грей». А кто они такие – «папины партнеры в вист».

– Нет, это не про церковь. Он сотрудничает со Скотленд-ярдом. Иногда.

– Ого! – загорелись восторгом глаза Дороти. – И ты ЕМУ отказала?..

– Я… Дора, такие вопросы задавать невежливо, я тебе повторяю!

– Ненавижу вот это постное лицо и «ах, голубушка, да что вы говорите!», – заломила руки Дороти, пародируя тетушку Матильду или миссис Митчем. – Я предпочитаю говорить то, что думаю.

– Я тоже, – кивнула Кензи. – Но фальшь и уважение – не одно и то же. Я не требую от тебя постного лица, Дороти. Хорошо, – и она, сама от себя того не ожидая, стукнула ладонями о стол и встала. – Раз уж парк отменяется, отправимся в патисерИ*?

– В патисери?! – пришла в восторг Дороти и сразу забыла про газету – к облегчению Кензи: нечего ее юной воспитаннице, пусть и столь дерзкой, читать про загадочные удушения с розами и отрезанными косами. Матильда Блер ее за такое прибьет. И Дьюхарст расследовать это убийство не станет.

Кензи не к месту сделалось смешно.

– Возьми свою шляпку, перчатки, плащ и зонт, а я поймаю нам кеб, – сдержала она улыбку.

– «Паризьен»? – лукаво брякнула Дороти и мгновенно взлетела по лестнице в свою комнату.

Кензи Мун шумно выдохнула. Эта девчонка невыносима.

«Мисс Мун, вы невыносимы», – всплыло не к месту.

*Патисери – транслитерация французского pattiserie, в переводе булочная/кондитерская.

* * *

Вуд Бейкер грыз карандаш и сверял записи. Хмурился. Нетронутый бисквит сиротливо дожидался своего часа. До сих пор эти «розовые убийства», как их окрестили в «Таймс» – а после так же пришлось называть серию и Скотленд-ярду – имели определенный алгоритм и… традицию, что ли. Белая роза, вплетенная в обрезанную косу, а труп хозяйки волос обнаруживается через два дня после в том же районе…

И вот – этот вчерашний скандал в «Паризьен»: одна из посетительниц задушена на заднем дворе поздним пятничным вечером, когда посетителей в патисери один на одном. А никто ничего не видел. На груди убитой роза. Но желтая. Коса отрезана и свернута кольцом вокруг косы.

Закончив со статьей, он заскочил промочить горло чаем, а тут пустота и еще один труп в том самом месте. Идентичный, опять с косой, окольцовывающей желтую розу. А клерк из издательства «Макмиллан» сообщает, что вчера его сотрудница некто Лорелея Блейк не явилась на работу, зато на ее рабочем месте обнаружились коса… и желтая роза.

Он не писал об этом. Секретная информация от тайного осведомителя в Скотленд-ярде.

И как же все это собрать в одно целое?.. Вуд прошелся по вискам растопыренными пятернями, невидящим взглядом уставился в окно, по которому мерно ползли дождевые струи. Смоет дождь такой грех, как же… А вот улики – с радостью.

Дело это рук того же преступника?.. Или желтые розы – это уже новая серия?.. Ну, а если так…

Звякнул колокольчик, впуская посетителей. Из-за утренней статьи и вчерашнего скандала заведение пустовало – так кто же здесь такой смелый?..

Едва заметно комкая вручную вышитый ридикюль затянутыми в темные перчатки пальцами, в дверях застыла… Кензи Мун собственной персоной! У Вуда вмиг вспотели ладони, он отбросил карандаш, попав, кажется, в бисквит – да и пес с ним – вскочил, стащил кепку, воззрился…

Пришла!

Вслед за Кензи протиснулась юная леди в трауре, с любопытно горящими глазами и явно длинным носом в веснушках. Заметила Бейкера, сделала реверанс в его сторону и подмигнула.

Не успел молодой репортер смешаться, как Кензи одернула не в меру озорную леди, которой ни по возрасту, ни по одеянию такого поведения не полагалось, сдержанно кивнула Вуду и обратилась к владельцу кондитерской, заинтересованному не менее Бейкера:

– Доброго дня, сэр!

– День действительно добр ко мне, если прислал вас в мое скромное заведение, мадам, – поклонился тот: толстяк, невысок, лысоват, потеет не в меру, лицо угодливое. – В свете… – он покосился на Вуда неприязненно, – последних событий нас не балуют посетители.

– Вы молодец, что держитесь, – кивнула Кензи с самой светлой улыбкой, на какую была способна. – Мы попросим чаю и чего-нибудь из свежей выпечки, на ваш вкус. Это, – она кивнула на Бейкера, что все еще стоял, сжимая кепку в руке, – причина ваших бед?

Толстяк досадливо махнул рукою.

– Он о них только пишет, разве ему запретишь… Репортер «Таймс»…

– Знаю, – снова улыбнулась Кензи и заговорщицки чуть наклонилась вперед, понижая голос: – За докучливость его прозвали Дятел, – и уже громко, молодому человеку: – Доброе утро, мистер Бейкер. Искренне рада вас видеть.

И протянула руку в темной перчатке.

* * *

Колин Дьюхарст, морщась, выскочил из полицейского кеба под проливной дождь – ливень налетел с ночи, «дабы уничтожить улики», как пышно выразился Дятел в своей утренней статье – и накатать-то успел! Владельцу заведения, Жилю Дидье стоит раскошелиться на навес для заднего двора: или инспектор подхватит пневмонию во время очередного осмотра тела.

Дактилоскопию Гершеля, конечно, опять не найти. И даже не определиться, к добру это или к несчастью: работы меньше, но и меньше сведений, а они чертовски нужны, иначе «Таймс» быстро сочинит ему надгробие.

Мало ему было «розового убийцы», так теперь подражатель нашелся. А все из-за таких писак, как Дятел!

Кипя от злости, бессилия и прочих неблаговидных чувств, надежно укрытых под маской холодного спокойствия, инспектор толкнул парадную дверь в кондитерскую «Паризьен».

– О, инспектор! – бросился к нему с порога мсье Дидье, хватая за руки, едва тот повесил не просохший с ночи плащ на крючок. – Пожалуйста, избавьте меня от… от… – и он дрожащим пальцем тыкал в сторону уже известного Дьюхарсту коридора на задний двор (там бедняга констебль стерег тело очередной жертвы).

Но попутно направлению пальца Дидье Дьюхарст заметил двоих за распитием чая. Ладно, троих и – ладно – они уже уставились на него, а не пили чай.

– Инспектор, какими судьбами?!

Между Кензи Мун – удивляться ли?.. он и так подозревал, что Бейкер уговорит ее на интрижку – и Дятлом сидела юная леди, вид у которой был еще шкодливее, чем у шотландки. Яблочко от яблони, как говорится. Ведь это та самая новоиспеченная сирота… Дочка как его – Блера?..

Инспектор кашлянул и отстранил безутешного Дидье:

– А вы не знаете, мисс Мун, что кричать леди в общественном месте не полагается? И чему вы только научите свою воспитанницу, – с укоризной покачал он головой, потом щелкнул пальцами, не оборачиваясь. – Мсье Дидье, я тоже выпью чаю, прежде чем топтать ваш проклятый задний двор. Новое убийство, говорят?

– Да… – поник головой толстяк.

– И снова ничего не видели и не слышали?

– Молочника пошел встретить… И… вот…

– «И вот», – закивал инспектор, направляясь к троице за столиком.

– А как же осмотр места преступления… – начал Вуд, тыча в сторону заднего двора, но тут же осекся, наткнувшись взглядом на зажегшееся восторгом личико Дороти.

Кензи Мун прикрыла глаза рукой. Она тронулась умом, не иначе – или объяснить тот факт, что она притащила Дору в «Паризьен» после Вудовской статьи?..

Расчетом на то, что труп уже забрали, а этих двоих тут не будет. Ну, или хотя бы не оба сразу. И что она сама между делом расспросит владельца… о чем-нибудь, удовлетворит собственное любопытство… И вот – допрыгалась, Кензи.

– А что там нового – я идентичное носом рыл всю ночь – наш француз вымостить двор ведь не удосужился. Роза, коса и юная дева. Да вы и сами видели, не будь вы Дятел. Но вообще – вы продолжайте, Бейкер, – со злорадством подначил репортера Дьюхарст, разваливаясь на свободном стуле между репортером и Кензи. – Уверен, юная мисс Блер уже и не такого наслушалась, не так ли, мисс?

– А вы, сэр, – приняла вмиг неприступный вид Дороти, – по какому праву смеете вмешиваться в разговор не представленным?

Кензи и Вуд, не сговариваясь, тихо прыснули в кулаки.

Колин Дьюхарст закашлялся во второй раз в этот полдень.

– Колин Дьюхарст, инспектор из Скотленд-ярда к вашим услугам, мисс Блер. Имел честь расследовать убийство вашего… гм… отца.

Дороти отпрянула. В глазах ее промелькнуло нечто вроде испуга.

Кензи опешила, но тут же гневно шлепнула инспектора по руке перчатками:

– Вы… да как вы…

Зато инспектор ехидно ухмыльнулся, не отводя глаз от застывшей немой статуей Доры:

– А вашу воспитательницу подозревали в ее убийстве, вы не знали? Глядя на ваш мир да любовь, я даже начинаю думать, что, ей, и вправду, это было выгодно…

– Дьюхарст, – встал Бейкер. Стукнул пальцами нервно. И добавил тоном, не терпящим возражений: – Выйдем-ка.

– Куда это? – набычился инспектор. – Я жду чай.

– Труп тоже ждет, – и кроме тона, не терпящего возражений, Вуд Бейкер приобщил к делу легкое встряхивание инспектора за шкирку. – Только не чай, а вас. И, боюсь, слишком долго. Берите плащ, ну! Там дождь.

– А то я не знаю, – буркнул инспектор, вставая следом и направляясь к вешалке за плащом.

* * *

– Кензи, – несмело прошептала Дороти, трогая девушку за рукав. – Это… правда?

Она собиралась сказать Дороти, что они уходят, что это все неважно и…

Они ведь решили с миссис Блер, что лучше ей не знать про убийство. Пусть будет несчастный случай. Безопаснее для впечатлительного ребенка.

А идиоту Дьюхарсту зачем себя заботить такими вещами. Скажем, как есть, а еще приукрасим, надо же напомнить «суфражистке» про «ее место в обществе». Впрочем, может, оно и лучше, и впечатлительный ребенок справится, а правду скрывать только хуже?..

Кензи сжала губы с тонкую линию сочувствия и кивнула.

– Да, Дора, правда. Кроме, конечно, того, что у меня был мотив. Инспектор… любит притягивать за уши.

– А кто… убил папу?..

– Некий Рой Смит, он выполнял какую-то работу для твоего отца. Хотел… припугнуть, чтобы твой отец ему заплатил… – Кензи тяжело вздохнула. – Но не рассчитал.

Конечно, Дороти не питала нежных чувств к отцу, а все же.

– А тетя… знает? – уточнила Дороти уже деловито.

– Про то, что это было убийство – да. Про меня… нет. Не самая лучшая рекомендация, понимаешь, – неловко пожала Кензи плечами.

Дороти неспеша отпила чаю и задумалась. Потом медленно отставила чашку на блюдце, сложила руки на коленях и чопорно обратилась к Кензи:

– Тогда у меня есть условие.

– Условие?..

– Я не расскажу тете, так и быть. А ты взамен будешь меня брать на расследования!

И рот Дороти Блер разъехался до самых ушей в высшей степени довольства. Кензи Мун хлопнула ресницами.

– Что?.. Расследования?.! Но, – Кензи нервно засмеялась, огладываясь на единственного постороннего в помещении – мсье Дидье, да тот духом пребывал, видимо, на заднем дворе или в собственных счетах, – я ведь не сыщик, Дора. И быть им не стремлюсь. Я веду тихую и размеренную жизнь. Да я и… не особенно умна, знаешь ли.

– Иначе ты бы не пришла сюда. Ведь все из-за статьи и писем Вуда. Я успела прочитать немножко, – подмигнула Дороти, и пес пойми, о письмах она, о статье или обо всем сразу. – Ну, идем, посмотрим, что там… Интересно, как выглядят трупы.

Кензи потеряла дар речи. Одернула девочку, которая уже собралась за зонтом.

– Стой… Какие трупы! Я думала…

Но этот впечатлительный ребенок только весело заявил:

– Раз папу убили из-за долгов – то все нормально, тетя Блер все задолженности погасила, бояться нечего. Ну, и инспектор его поймал, ведь да?

– Ну… да…

– Мне он уже нравится! И мистер Бейкер тоже хороший, даже не знаю, кто лучше. Пошли, Кензи, я сгораю от нетерпения!

– Приватная беседа… – простонала Кензи, хватаясь за голову.

Ее спасло только возвращение Дьюхарста и Дятла: злых, мокрых и разочарованных.

– Я же говорил – все как в прошлый раз.

– Но обыскать все же следовало! А вдруг убийца вернулся подчистить следы?

– С момента обнаружения тела при нем находился констебль, не мели чепухи, Дятел.

Неизвестно, «кто лучше». Глубокий вдох-выдох, Кензи. Ты – изображаешь леди.

– Мсье Дидье… – обратилась Мун к владельцу по-французски, – принесите еще чаю, будьте добры. Присаживайтесь же, господа, присаживайтесь и рассказывайте.

– Я сгораю от нетерпения! – радостно повторила Дороти, топая ногой и опускаясь обратно на лавку.

Инспектор Дьюхарст поднял брови даже, еще не отряхнув и не сняв плащ.

– Помилуйте… Дама-сыщик, а теперь еще ребенок туда же?..

– Поверьте, я тоже в замешательстве, – развела руками разбитая в прах, но успешно это скрывающая Кензи.

– С той скоростью, с какой дамы обретают права, скоро до них доберутся и дети, – рассмеялся Бейкер.

Он снял кепи и положил на стол: элегантная кружевная скатерть тут же промокла.

Инспектор выразительно посмотрел на мисс Мун. С его плаща все еще стекала на пол лужицей вода.

– Я с Дорой только полтора месяца, – засмеялась и Мун. – Это не моя заслуга.

– Наблюдатель непосвященный подумает как раз, что это ваша заслуга, – сухо отвечал инспектор и пошел наконец к двери повесить плащ. – Дидье, тело со двора забрали. Не осчастливьте новыми.

И задумчивый вернулся к столу.

– Господа, не молчите же! – стукнула Дора кулаком по столу, вероятно, подсознательно следуя манерам отца. – Я знаю, что приватный тон не для всех, но вы – свои люди. Инспектор, вы говорите, роза, коса и девушка? А в газете писали, что их находили отдельно, да? Я не успела полностью прочитать – Кензи не дала.

Кензи Мун подумала, что она недооценила преимущества строгого воспитания. А вслух сказала:

– Дороти, ты можешь мне пообещать, что тетя Матильда не узнает про твое новое увлечение?

– Это, в первую очередь, конечно, твое увлечение, но я же не враг сама себе, – открестилась Дороти.

Кензи прикрыла глаза. Дьюхарст, кажется, развеселился. Бейкер, впрочем, тоже не отставал, разве что ухмылялся не настолько открыто.

– А вы не так уж и плохи, мисс Блер, – подмигнул Дьюхарст Доре.

«Потому что вы с милой рожей отчехвостили Кензи – мне такого таланта не дано», – подумалось воспитательнице словами совершенно непроизносимыми.

– Вы тоже, – очаровательно улыбнулась Дора инспектору.

«Браво, Дора! Один-один».

В целом, может, пусть ребенок послушает?.. Раз он читает газеты – разве уследишь?.. Да и жизнь – штука жестокая, лучше знать, чем нет… При условии, что история не выйдет за стены «Паризьен».

– Рассказывайте все, – тем временем серьезно потребовала Дора, складывая руки в черных кружевных перчатках на столе.

– Юная леди считает, что полиция не справится? – уточнил Колин Дьюхарст.

Конечно, Дороти было не смутить столь жалкой шпилькой, но Кензи Мун поспешила предотвратить ее очередной ответ, за который она будет краснеть:

– Инспектор, признайте, пока вам не особо везло, – пожала она плечами с легкой улыбкой и, взяв печенье из вазочки, покрутила его перед глазами. – И вы боитесь, что «юной леди» повезет больше.

Дьюхарст расхохотался.

– Пари? – невозмутимо подняла бровь Кензи.

– Я напишу об этом статью, – ухватился за столь бредовую идею Вуд.

– Вы забыли – это дело надо скрывать от тетушки Матильды, а она читает «Таймс», – возразила репортеру Кензи, не отводя взгляда от инспектора. – Так как, инспектор?.. Будем вести светскую беседу или наконец обсудим дело?

– Мисс Мун, – по слогам отчеканил инспектор, – я не считаю целесообразным…

– К счастью, им отрезали только косу, и рядом оставляли всего лишь цветы – пока ничего… чересчур неприлично кровавого.

Дороти ерзала от нетерпения и глаза ее бессовестно светились восторгом.

Инспектор крякнул и почесал затылок – какое тут «не кровавое», если это убийство, еще и не одно. Модный «Паризьен» опустел мгновенно. Впрочем, крови не было – это правда, но от того убийство не становится более… детской темой.

– Вы точно гувернантка?

– Притворяюсь ею в свободное время, – состроила мисс Мун самую что ни на есть едкую физиономию.

Вуд остановил дебаты:

– Инспектор, заключено пари, – сказал он. – И пусть я не стану афишировать имена и подробности, но коль леди справятся первыми – а они могут, вы же понимаете… То это дело для первой страницы. Решайтесь. Зачем вам публичный позор? Нам выгоднее работать вместе.

– «Нам», – опять крякнул атакуемый со всех сторон инспектор. – Вы меня и так каждый день с удовольствием позорите.

– А разберемся – и не будут позорить. Ведь мы готовы отдать все лавры вам, – надавила и Кензи. – Решайтесь, инспектор. Из вас вечно правду надо вытягивать клещами и терять время.

В конце концов – быстрее взяться, быстрее закончить, быстрее забыть. Дороти ведь не оставит ее в покое. Да и собственное любопытство тоже, будь оно неладно. И если им обоим запретить, выйдет только хуже.

– Убийства в «Паризьен» отличаются от серии «розового убийцы», – решился наконец и Дьюхарст, отстраненно гадая, как же он позволил себя так окрутить и обсуждать гиблое дело с вражеским репортером «Таймс», иммигранткой и сиротой. – Вуд, вы напишите… напишите про леди. Со всеми именами, – он бросил Мун убийственный взгляд.

Та в долгу не осталась, еще и перекривляла – азарт накрывал с головой. Дороти дернула воспитательницу за рукав и округлила глаза красноречиво – а как же манеры?.. А вслух заявила, облокачиваясь о стол деловито:

– Итак, мистер Вуд, в «Таймс» вы писали, что «розовый убийца» сначала похищает девушек, оставляет розу и косу на видном месте – правильно? А смерть – через два дня.

Азарт Кензи сменился замешательством, Вуд проглотил язык и под ясным взглядом девочки смог только кивнуть. Дороти со всей серьезностью продолжала, теперь повернувшись к Дьюхарсту:

– А сегодня ночью – труп, волосы и роза все вместе, да, инспектор Колин? И это разница – что нет похищения. Или есть что-то еще?

– До… ра… – пораженно открыла рот Кензи, но инспектор ответил.

– Вы весьма хладнокровны и последовательны для леди вашего возраста.

– Ну, вообще, я не леди, – с достоинством возразила Дороти, тем не менее, принимая комплимент и излучая довольство. – Мой отец был всего лишь денди по уши в долгах, за которые его и пришили. Тетушка ХОЧЕТ из меня сделать леди, только пока у нее не получилось.

Посмотрела на Кензи Мун, отчаянно мнущую ридикюль. Нервничает. Улыбнулась.

– И вряд ли получится. Но то, что получается сейчас, мне нравится. Я люблю Кензи. И вы мне нравитесь. И вы, – повернулась она к Вуду. – Еще мне нравится естествознание. Папа играл в вист с доктором, так что я знаю, что такое труп. Жалко, что вы его увезли. Я хотела посмотреть. Кензи, ну, не расстраивайся ты так.

Мун не находила слов. И она полагала, что «хорошо узнала воспитанницу»! Святая простота! Послушать ее сейчас… так сама изысканность, Кензи и в теории так не смогла бы.

– Не расстраивайтесь, Кензи, – весело повторил «инспектор Колин». – Не всем дано быть леди. Но у вас, леди Блер, все же получается, – и он изобразил уважительный поклон через стол.

Кензи едва не вспылила.

– Оставьте мою воспитанницу в покое! И, вообще…

– А как же пари? – поднял глаза на нее инспектор шутливо. – Или решили сдаться без боя? Лучше налейте нам чаю – чайник-то уже на столе. То из меня клещами тянуть, то в покое оставить – сами не знаете, чего хотите.

Кензи зашипела. А Дьюхарст, наклонившись к вазочке с печеньями, сообщил всем:

– Желтая роза. Розовый убийца оставлял белые. И укладывал их иначе.

Вуд кивнул серьезно. Кензи села. Бессознательно взялась за чайник.

– Я не писал в заметках про цвет розы. Сам не знаю… почему, – признал Вуд. – Лорелея тоже получила желтую.

– Кто такая Лорелея? – поинтересовалась Кензи, забывая про обиды.

Подала чашки с блюдцами собеседникам.

– Лорелея Блэйк, – ответил инспектор. – Клерк из издательства «Макмиллан». Вчера она не пришла на работу, а на ее столе лежала желтая роза и… коса.

– А… откуда вы знаете, что это ее коса? – спросила вдруг Дороти.

И отхлебнула чаю. Взяла печенье – размочить. Приватная беседа же.

Мужчины озадачились.

– Косу можно с кого угодно состричь, – присоединилась к воспитаннице Кензи.

– Обычно… – замялся Дьюхарст, – все прояснялось, когда находили труп. Волосы на нем были сострижены, цвет косы подходил… Мы уже привыкли. Почему у Лорелеи должно быть иначе?

Дороти пожала плечами.

– Потому что она первой получила розу другого цвета, – и прохрумкала остатки неразмоченного печенья. – А остальные умерли сразу и на месте. Может… это она? Лорелея? Убивает?..

Обвела взглядом взрослых. Те снова… выпали в осадок, если можно пользоваться термином виноделия в данном случае.

– Я предпочел бы не думать… – начал инспектор.

– Вы вообще предпочли бы не думать, – с перепугу съязвила Кензи, отмахиваясь.

– Кензи! – одернула ее Дороти. – Даже в приватной беседе это слишком!

Вуд и обидевшийся было Дьюхарст расхохотались.

– Все же, я буду называть вас леди Блер, – подмигнул девочке Дьюхарст.

Кензи нахмурилась и покраснела в стыде за собственную промашку. Закусила губу.

– Это очень интересная мысль, леди Блер, – подхватил и Вуд, почесывая карандашом за ухом. – Возможно, кто-то – например, и вправду, Лорелея – прочитал в газетах про розовые убийства и придумал свести собственные счеты так, чтобы не бросить на себя тень…

– Но про цвет она не знала, – кивнула Кензи. – Интересно, почему же «Паризьен»?..

– Вы шьете мне новую серию? – простонал инспектор, хватаясь за голову.

Он только сейчас понял, как она болит, как он промок, голоден, не спал всю ночь, и что он сейчас просто с ума сойдет. Эти же двое – пардон, трое – наоборот, полны сил и светятся здоровьем. Совершенно несправедливо.

– Мы вам на блюдечке подали подозреваемую, – с коварной улыбкой возразила Кензи Мун.

– Никаких доказательств, – отбрил инспектор. – И, вообще, мне пора возвращаться к работе.

– Вы не выпили свой чай, – теперь ее улыбка сделалась снисходительной.

Колин Дьюхарст схватил чашку и выплеснул все содержимое в горло одним движением. Дороти поморщилась с сочувствием, Кензи и Вуд – без.

Инспектор начал хватать ртом воздух – горячо.

– Залпом пьют виски и ром, инспектор, – фыркнула Кензи.

О, она отомстит за собственный позор сполна.

– А что говорит мсье Дидье? – повернулась шотландка к репортеру. – Как он обнаружил… убитых?

– Вчера вышел покурить и криком переполошил всех. Сегодня – молочника встретить. Говорит, без валерианы теперь туда и шагу не ступит, – усмехнулся Вуд. – Бедолага. Не свезло.

– И – кстати – кто они такие?

– Берта Дейл, – подняв руку, прошептал инспектор, перехватывая пальму первенства, – первая – работала в архивах городской библиотеки. Про вторую… – он снова глотнул воздуха, – мы еще не идентифицировали.

И все же встал.

– Позвольте, откланяться, – преувеличенно вежливо поклонился присутствующим и устало поплелся к плащу.

– Не забудьте про пари, инспектор, – кротко улыбнулась Дороти Блер ему вслед.

* * *