Текст книги "Тоннель в Паддингтоне (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Желтые розы. Трубка шестая

Часть 6. Сосед

* * *

Тетушка Матильда Блер дожидалась их в салоне, чаевничая с Мирандой Митчем. Все тот же веджвудовский сервиз и печенье, которое принес утром Дятел. Дом Энтони Блера излишествами не баловался.

– Как погуляли? – поинтересовалась миссис Блер у Дороти, мятежно топающей по половицам в свою комнату.

Но, увидев чай и печенье, девочка передумала и шмыгнула к столу.

– Ну, такое себе, – обиженно повела девочка плечами, плюхаясь на стул. – Можно и мне чаю?

Миссис Блер прищурилась в сторону Кензи, что медленно снимала перед зеркалом перед прихожей шляпку.

– То-то я смотрю, вы быстро вернулись.

– Вот и я говорю! – живо согласилась с набитым ртом Дора.

– Дора! – строго позвала Кензи из прихожей.

И в голосе ее впервые, наверное, зазвучала сталь. Такая незнакомая и… серьезная. Дороти так удивилась, что даже отложила надкусанное печенье на скатерть и промямлила:

– Ну… я голодная просто…

– Вы что же, не поели в парке? – удивилась Миранда Митчем. – Что же вы, голубушка?

Это уже относилось к Кензи.

– Миссис Блер, миссис Митчем, – кивнула с улыбкой мисс Мун. – Прошу вас простить мою воспитанницу. Но я и вправду ее не накормила. Экономим.

Подошла к Дороти, развязала ленты под ее подбородком, поправила прическу. Подмигнула, незаметно щелкнула по носу и ободряюще улыбнулась. Девочка так и осталась сидеть, хотя ее шляпа, перчатки и пальто перекочевали в прихожую, поглядывая на сиротливое надкусанное печенье в собственной руке. Теперь ей его и есть было стыдно. А о поведении и говорить нечего.

Кензи достала из эдвардианского серванта еще две чашки из сервиза и отодвинула стул для себя.

– Так что, если не возражаете, пока мы подкрепимся печеньем вместе с вами. Останетесь на ужин? – приветливо предложила женщинам. – Я планирую подать жареную говядину с йоркширкским пуддингом в сливочном соусе и сливовый пирог.

Миссис Блер покачала головой, задумчиво поглядывая, как Кензи наливает себе и Дороти остывшего чая. Возможно сделать ее опекуном Дороти – и вправду хорошая мысль. Она странная, но в ней… есть что-то эдакое.

– Я возвращаюсь вечерним поездом домой, дорогая.

Это «дорогая» вырвалось совершенно случайно. И она удивилась ему не меньше поперхнувшейся чаем гувернантки. Но прозвучало так естественно. Миссис Блер смутилась и поднялась, подошла к окну. Скоро зажгутся электрические фонари. Пора брать кэб.

– Вопрос передачи опекунства мы обговорим, когда вы найдете работу. Только позаботьтесь о том, чтобы она была достойной, пожалуйста.

– Ах, конечно же она найдет такую! – неожиданно встала на сторону Кензи дородная миссис Митчем. – Она же одна из самых приличных девушек на *-авеню!

Кензи порадовалась, что после «дорогая» миссис Блер она к чаю не притронулась. Иначе он был бы уже на скатерти.

– Ведь ее молодой человек – инспектор Скотленд-ярда, Кензи отлично понимает, что такое достоинство и респектабельность! Вы знаете, голубушка, я опасалась, что вы из тех новомодных вертихвосток, что романы крутят – каюсь. Простите старую перечницу?

Дороти тихо засмеялась и незаметно толкнула локтем замершую гувернантку.

– Миссис Митчем, – уже с примерной вежливостью заявила она, – на самом деле в Скотленд-ярде все знают, что Кензи – невеста инспектора Дьюхарста. Просто она сказать вам стесняется.

Щеки Кензи так и вспыхнули. Миссис Блер обернулась от окна.

– Дора!

– Ах, так вы помолвлены?! – воскликнула миссис Митчем, а миссис Блер так и присела на диванчик около окна.

К Дороти вернулось прежнее шкодливое настроение: глазенки блестели в ожидании ответа.

– Не то, чтобы… Дороти, – она попыталась вложить в свой голос всю строгость вместо злости, а вместо «не пори чепухи!» сказала: – не говори ерунды, пожалуйста.

– Но он собирается сделать предложение?..

Кензи облизнула губы.

– Думаю, об этом лучше спросить его, миссис Митчем.

– Вот это было бы замечательно, – защебетала Миранда Митчем, – иметь в соседях инспектора Скотленд-ярда, а не дебошира с долгами, уж прости, Мод… Но твой брат никогда не был образцом семейных ценностей. А вот мисс Мун – другое дело! Хозяйка от Бога, скромная, красивая, готовит – я не сомневаюсь – замечательно. Уверена, что у Энтони йоркширкского пуддинга Дороти есть не доводилось, да о ней вовсе никто здесь не заботился. А у мисс Мун отличные задатки матери – ты видела как она расправилась с детской истерикой?.. Как ты ни тверди, Мод, что загородный воздух для девочки лучше, без частного воспитания из нее ничего путного не выйдет. Дороти, ты непременно слушайся мисс Мун. Так Господь заповедал. И я.

Дора хотела сказать, что у нее не было истерики, и что она будет слушаться, когда посчитает нужным, и уж тем более про путное заповедовать и решать не миссис Митчем, но тут тетушка Матильда отозвалась со своего диванчика неожиданно глухим голосом, и у нее внутри все упало:

– Не думаю, что инспектор согласится быть твоим соседом, Мира. Да и мисс Мун тогда не захочет заботиться о сироте, когда у нее появятся свои дети. Дора, готовься к жизни в пансионе.

В наступившей напряженной тишине раздался уверенный голос шотландки:

– Миссис Блер, я слов на ветер не бросаю. Если я согласилась стать опекуном Доры, то так оно и будет вне зависимости от того, выйду я замуж или нет. Или это вы передумали?

Миссис Блер вздохнула с облегчением. Вообще-то, она не хотела забирать Дору за город – у нее и своих проблем хватает, но долг прежде всего. И если от этого долга можно вот так избавиться… Лучше побыстрее – вдруг Мун передумает?

– Хорошо, – невозмутимо поднялась она. – Я поговорю с нотариусом Энтони. Поторопитесь насчет работы.

Кензи сдержанно кивнула.

– Сделаю, что в моих силах.

Миссис Блер засобиралась, а миссис Митчем – вместе с ней.

– Ах, как же все-таки хорошо, что вы приехали, мисс Мун, – весело выдала миссис Митчем, крутясь перед зеркалом и укладывая шляпку, будто это ей трястись до дома вечерним поездом. – Наконец хоть одни соседи будут благочестивы – пастор слишком хорошего мнения о нашей пастве. Вот например этот джентльмен из дома напротив…

– А с ним что не так? – сварливо уточнила миссис Блер, из-за плеча пожилой соседки пытаясь увидеть в зеркале свое отражение.

– Так… – миссис Митчем для приличия посмотрела по сторонам и шепотом сказала: – Распутник он. А еще белые розы посадил! – Кензи и Дороти при этой подробности невольно переглянулись. – Это его второй дом, секретный. Он сюда приезжает всегда с чемоданом с наклейками будто бы с континента, но я его-то знаю, он из «Макмиллана»! Я там была на открытии, знаю. А как уезжает – новые доклеивает, мошенник. А под покровом ночи… – Миранда Митчем и вовсе понизила голос, упиваясь всеобщим вниманием.

Мод Блер, конечно, демонстрировала скептичность, но она всегда была сухой щепкой, с детства. Думает, что это характерная черта леди.

– А что под покровом ночи?.. – спросила Кензи так же тихо.

– К нему приходят женщины. Завернутые в накидку, скрываясь… А сегодня он сам утром пришел, в таком виде, что сейчас, наверное, умер от простуды. И поделом!

– Ой, Мира, – затормошила соседку за плечо Матильда Блер. – Приличным людям о таком говорить не пристало – сама знаешь!

– Знаю, знаю… А тем более делать – разве не так?.. Ну, а еще он разодрал руку в кровь о гвоздь – чтоб он был ржавый! Нечестивец.

* * *

Приобщить Дороти к приготовлению ужина было занятием едва ли не более сложным, чем добраться из Абердина в Лондон целой и невредимой.

– Но тетушки ушли, теперь твоя говядина никому не нужна! А…

– Не забывай помешивать молоко, а то убежит, и придется тебе драить плиту, – цыкнула Кензи. Дороти этот процесс ненавидела. – Нужна. Твоему желудку нужна. И мозгам.

– А мозгам зачем?

– Чтобы дисциплине учились.

Дрова уютно потрескивали под плитой, на которой пыталось пригорать к кастрюльке молоко для пудинга. С насупленной миной Дороти вяло баламутила его деревянной лопаткой. Девочке пришлось посторониться, когда Кензи сунула начиненную специями вырезку в духовку, а потом достала с полки жестяную банку и высыпала муку горкой прямо на деревянный стол посередине комнаты.

За окном уже давно темно, а тут у них тут светло, тепло, уютно, безопасно. И никаких убийц, белых перчаток и желтых роз.

– Понимаю – твое воображение разыгралось.

– Но нам нужно хотя бы сообщить инспектору, если ты проверять не хочешь!

– Инспектору… Ну да – я же его невеста, – хмыкнула Кензи и разбила яйцо. – Давай сюда молоко.

– Кензи, ну ты снова занудствуешь.

Дороти наблюдала, как Кензи выливает в ямку в муке молоко, вмешивая все той же лопаткой, разбивает в смесь яйца и уже рукой ловко сбивает тесто.

– Сначала ужин. Даже инспектор Дьюхарст ужинает – поверь. Я не занудствую. Я…

– Да, это «задатки матери» проявляются, – сложила Дороти руки на груди и насмешливо облокотилась о стол.

Кензи месила и месила, а Дороти смотрела и смотрела. И вроде бы, все переживания улетучивались из этого простого домашнего момента.

Но Дора долго молчать не могла.

– Интересно, почему убийца на сей раз оставил пепел… И что в том послании?.. А в рукописях? Ой, ведь четвертая как раз у него – в доме напротив! Всего-то надо в гости напроситься… Может, мы придем с говядиной… Ну, так по-добрососедски? Миссис Митчем говорит, он просто обязан был простудиться. И случайно найдем… Кензи, думаешь, она там?

Кензи неопределенно хмыкнула и продолжила мутузить тесто, сбивающееся в гладкий блестящий комок.

– Кто знает… Но убийца оставил послание инспектору. Думаю, теперь уже про рукописи нам знать необязательно… Раз это он… Но погоди. Ты говорила, директор библиотеки считает, будто в книге убийца изображен глупым?

Дороти кивнула.

– И он. И Скотленд-ярд. Только героиня умная. Как… ты. Ты ведь найдешь убийцу, правда? И мы выиграем пари.

Она явно пыталась подхалимажничать. Чересчур очевидно. Но Кензи вдруг подумала – и, к счастью, сдержалась, чтобы не брякнуть вслух: прочти убийца рукопись, он был бы в гневе. И убил бы всех, кто ее читал… Кто был свидетелем его позора. Рукопись читали Берта, Клэр и Бретт. Ну, директор библиотеки в счет не слишком вписывается.

К тому же, именно их сосед напротив – он же, похоже, Бретт – вернулся утром промокший насквозь. К нему по ночам приходили женщины, когда он «уезжал на континент»… «Розовый убийца» живет напротив?!..

– Кензи?..

Она поднесла белую от муки руку к горлу.

– Давай, – одернула она встрепенувшуюся Дору, – закончи с тестом. А я сейчас.

– Ты куда?

– Я сейчас вернусь, Дора. Хорошенько его катай о стол! Можешь даже ударить со всей силы.

Отирая руки о фартук, Кензи поспешно прокралась в темную гостиную с квадратом желтого света от фонаря посередине и напряженно всмотрелась в черный вечер. Горят ли окна?..

А что, если… Да. Горят. А вдруг он постучится в их дверь – что тогда?..

Нет, Кензи, это смешно. И сообщать инспектору – тоже. Ты права. Воображение разыгралось. Не только у Доры. В первую очередь – у тебя. Ты всегда этим страдала, как бы ни пыталась скрыть.

Входной колокольчик затрезвонил будто в самом чревном сплетении.

* * *

– Кензи, что случилось?! Почему ты не открываешь дверь?..

Дороти с недоумением глядела, как Кензи мечется по кухне в поисках… скалки?!. Вместо того, чтобы впустить незваных гостей. Но у гувернантки глаза были безумные – не стоит, наверное. Она неожиданно схватила девочку за плечи, и тесто шлепнулось им под ноги. Но Кензи и на это внимания не обратила.

– Пожалуйста, не выходи в коридор, – попросила она самым драматичным громким шепотом. – Что бы ни случилось.

– Но…

Колокольчик затрезвонил еще раз, настойчиво. Кензи сжала скалку обеими руками.

Дороти вдруг расхохоталась.

– Ты что – думаешь, это Александр Бретт?.. Аха-ха!

В дверь начали совершенно определенно ломиться. Кулаками и ногами.

– Беги к черному ходу, Дора.

Бояться за себя – не сахар, но бояться за ребенка – хуже пуда соли. Ты готов и жизнь отдать, но тогда… кто его защитит?.. Кензи вскинула подбородок и приготовилась сделать шаг к неизбежному.

– А оттуда – к миссис Митчем. Через сад. Ты знаешь.

Но Дороти поднырнула под ее рукой прямо ко входу парадному.

– Я открою. Ты будешь тут стоять до скончания веков, а это, наверное, Вуд.

– Дора!

Кензи стрелой вылетела за непослушной воспитанницей в коридор.

– Ведь миссис Митчем заклинала тебя…

Осеклась: Дороти доверчиво распахнула дверь, даже не спросив, кто, и та со зловещим скрипом явила ее взору… Вуда Бейкера и Колина Дьюхарста.

Кензи опустила скалку, а душа, кажется, и вовсе покинула ее бренное тело. Ей сделалось дурно, пришлось опереться о стену и все цветочки обоев зарябили в глазах.

– О, Вуд, я так и знала! Ой, и вы, инспектор? С цветами?! Заходите, заходите, вам можно… – Дора повисла на руке репортера, втягивая внутрь.

У Колина был небольшой букет хризантем. Почти как на обоях. И сконфуженный вид. Кензи попыталась проморгаться.

– Кензи, все в порядке?

Это Вуд встревоженно подошел к ней, встряхнул за плечо, а у нее так билось сердце, что, казалось, она сейчас задохнется. Мун выставила ладонь вперед, надеясь дать понять, что сейчас она отдышится, и тогда… Но Дороти продолжала вываливать другу сведения, требуя внимания:

– Мы готовим жареную говядину с йоркширским пуддингом, вы ведь голодные? Правда, пудинг упал на пол, но мы его попробуем спасти… А еще мы знаем, где Александр Бретт живет. Кензи подумала, что вы – это он, представляете? А потом говорит, что это у меня воображение разыгралось.

– Сейчас он не так важен, – мимоходом возразил девочке Вуд, снова успокаивающе поглаживая дрожащее плечо Кензи. – Все хорошо.

Она с благодарностью подняла глаза. Кажется, дыхание возвращается.

– Это… нелепо получилось.

Колин Дьюхарст затворил дверь, зажег газовый рожок, и в коридоре стало светло.

– Желтые розы использовал «розовый убийца», Александра бояться не стоит, – инспектор шагнул вперед и протянул Кензи цветы. – К тому же – мы здесь. Я… хотел извиниться за сегодня. У меня не было права на вас кричать, Кензи.

Кензи смутилась. Еще никогда ей не покупали цветов… те, кому она «невеста».

– Я тоже… была неправа. Очень. И про невесту. Понимаете, в Хайленде «невеста» не всегда значит, что была помолвка, это просто…

– Не переживайте. Мы все решим. Если что – поженимся, – неловко пошутил инспектор.

Вуд кашлянул и отпустил Кензи. Красную, как хризантемы, в которые она спрятала лицо. Объявил насмешливо, выпячивая грудь колесом:

– Вообще-то, послание адресовано мне, а не вам, Дьюхарст. В последней заметке я назвал его «мясником», вот он и запрещает называть его в книгах или газетах так. Это мне теперь надо оглядываться по вечерам – не вам.

– Отличный способ нам это сообщить, – крякнул инспектор. – Кстати, убитая…

Кензи усмехнулась, рассеянно втягивая носом аромат хризантем. Красных. Пахнут… как сад дома. Бесконечно далеко, в прошлой жизни.

– Вы, Вуд, все же слишком не выпендривайтесь. У нас в Хайленде – знаете, просто дадут в нос или пырнут ножом в живот. Безо всяких экивоков, посланий у трупа, пепла и розовых лепестков…

– Пырнут ножом в живот?.. – фальшиво расхохотался репортер.

Ему очень не нравилось, что ей приглянулись цветы. Инспектор – догадливый какой! Прощения просить приперся. Да когда дубину Дьюхарста интересовали прощения своенравных шотландок?..

«Невеста»…

Кензи спохватилась и ударила себя макушками хризантем по губам.

– Прошлое изо всех дыр… Прости, Дора. Не повторяй…

Но Доры в коридоре не было. Зато за спиной инспектора зияла дыра открытой в полную фонарей ночь входной двери.

– Дора!

Кензи похолодела и покачнулась. Ее удержал инспектор.

– Что случилось?

Вуд оглянулся первым.

– Инспектор, вы… не закрыли дверь?

– Вот миссис Митчем, язык без костей! – размахивая руками, воскликнула Кензи. И в недоумении обнаружила вдруг, что трепыхается в объятиях Дьюхарста. – Пустите! Она пошла в тот дом напротив, к Бретту, вы понимаете?!

– Ты в истерике.

– Ой, и что в том удивительного?.. Пусти же!

Инспектор был неумолим. Идиот! Кензи хотела топнуть его по сапогу, но он вовремя убрал ногу.

– Бретт не опасен, – отозвался Вуд. – Не переживай, Кен. Я приведу Дору.

Он вышел, а Кензи толкнула все еще удерживающего ее инспектора в грудь.

– Пустите!

– Что ты сделаешь? Вуд приведет твою леди Блер. Кензи, тебе бы успокоиться…

Она вдруг расплакалась у него на плече. Снова.

– Успокоишься тут… Вся жизнь как акробат на канате. Лондон, репутация, убийства, опекунство и поиски работы, вы еще с этой дурацкой «невестой»…

– Это не я начал. А что за поиски работы? Ты разве не получаешь жалованье гувернантки? Его недостаточно?..

– Миссис Блер хочет передать мне права на опеку над Дорой. И чтобы я… работала, заботилась о ней…

Кензи всхлипнула. Инспектор покопался в карманах левой рукой, нашел платок, неловко вытер ей щеки. И Мун не отстранилась.

– А тебе это нужно?

Когда они перешли на «ты»?.. Кензи даже не пришло в голову возмутиться, хотя в любой другой ситуации…

– Конечно, нужно… Ты хоть представляешь, каково это – когда ты совсем один? Как Дора? Я хочу, чтобы она жила, по-настоящему, как… joue de vivre, знаешь? А дала себя похоронить под кодексом чести миссис Блер, и если это – возможность… Разве есть у меня моральное право поступить иначе?.. Это… как нечто, что невозможно, немыслимо, как… – она поискала подходящего слова и не нашла. – Но воспитывать ее – сплошная мигрень, и вдруг у меня не получится?..

– Дору никто не мог бы похоронить, – рассмеялся Дьюхарст, проводя рукой по ее растрепавшимся волосам. На них осталась мука. И на его мундире – тоже. Ерунда. – Думаю, даже могильщики. И у тебя получится. Непременно. У тебя все получается, Кензи.

Но шотландка вдруг замерла.

– Погоди, – сказала она внезапно спокойным голосом, что совсем не вязался с заплаканным лицом. Отстранилась. И глядя в стену с красными цветочками поверх смятых их объятиями хризантем, спросила: – В послании убийца потребовал не называть его «мясником» в газетах и книгах?

– Да, но…

– Я как раз думала об этом… Вуд писал в газете, а Лори – в книге.

– Кензи, я не сказал при Доре… Третья убитая – Лорелея.

Кензи кивала, как китайский болванчик. Ничего удивительного. Все вписывается в неожиданно простой ответ…

– Он замкнул круг… Потому и сжег… Пепел и розовые лепестки… Три рукописи были у вас. Он сжег последнюю. Свою.

Дьюхарст отпустил девушку и схватился за пояс.

– Какой дом?

«Розовый убийца» не мог знать про книги, если они не попали к нему. И… он не нашел рукописей, потому и пригрозил полиции убийствами, если их обнародуют.

* * *

– Где она?!

Ворвавшийся сквозь сорванную с петель дверь инспектор был любимым воспоминанием Миранды Митчем той осени. Из своего окна она достаточно хорошо видела, как этот бравый слуга закона, жених благопристойной мисс Мун наставил пистолет на распутника в доме напротив.

Распутник был в халате, держался за сердце и стену, правая рука его была перевязана бинтом, а горло шарфом – в театральный бинокль со старых времен было видно все. Так она и знала! Шляться по ночам в ливень – всегда этим заканчивается, да и божье возмездие всегда приходит в наименее ожидаемый момент.

Кензи цеплялась за плечо инспектора.

– Где Дора?

Александр Бретт беспомощно кашлял в кулак.

– Господа… вы кто?

– Полиция, – широко расставив ноги, инспектор продолжал целиться. – И это – мой ответ вам на выдвинутые требования.

– Требования?.. Вы о чем?

Бретта скрутил кашель, и, не успел он отойти от приступа – инспектор тоже его скрутил. На полу. Миссис Митчем была в восторге.

– Мы опубликуем ее рукопись, копии – в Скотленд-ярде, – сказала Кензи.

И тогда Бретт себя выдал. Забарахтался под инспектором, пытаясь вырваться, и ему почти удалось, но Дьюхарст защелкнул на его запястьях ледяные наручники.

– Тогда попрощайтесь с Дорой, – прошипел он совсем иным голосом.

И захохотал, перемежая смех с кашлем. Инспектор встряхнул «розового убийцу» – тот, кажется, был в лихорадке:

– Хорошо, а если я дам слово, что их сожгу?..

Бретт кашлянул еще раз и помотал головой.

– Ой, смотри, Вуд, а дверь-то открыта… – раздался вдруг детский голосок с крыльца. – Кензи, инспектор?.. А что вы тут делаете?..

Кензи сползла по стеночке.

– В общем… – пробормотал инспектор, – все равно романчик дурноват для издания, вы правы… Но убивать за это того не стоило. Подъем. Кензи, оставишь говядины для меня? Я вернусь.

* * *

Миссис Митчем была счастлива, что напросилась к Кензи и Дороти. Девочка Блера оказалась душкой несмотря на отсутствие манер, кузен Мун – очаровашкой, да еще и работает в «Таймс», инспектор же, воротившийся после ареста как раз к раздаче блюд – и вовсе героем девичьих грез.

– А главное – как вы на него набросились… Я и в театре не видела такого яркого зрелища.

Кензи сначала стеснялась соседки, но когда Дороти сболтнула про пари и расследование, миссис Митчем поняла: эти двое просто обязаны остаться ее соседями. А если будет и вот этот третий однажды с ними вместе… Для этого стоит сделать все!

Вскоре любопытная женщина выпытала все, чего ей не хватало для полной картины. Александр Бретт, их сосед-распутник – «розовый убийца»! Ну да, такому на роду просто написано.

– Инспектор, – обратилась она к нему, подливая домашнего сидра собственного изготовления в его бокал, – и что же – признался наш издатель? Вот я всегда знала – рыльце у него-то в пушку, со всеми этими наклейками!

– Только после шантажа рукописями, – усмехнулся Дьюхарст, пожирая говядину огромными кусками. Это было не слишком по этикету, но никто не жаловался. Инспектор заслужил.

И Вуду Бейкеру это не нравилось. Но ему оставалось потягивать свой сидр и следить, чтобы Дороти не сделала очередной глоток. В ее возрасте одного для пробы достаточно.

– Я вот не понимаю… – проговорила Кензи, чуть разомлевшая от волнений, усталости и сидра миссис Митчем. – Откуда в леднике Дидье взялись рукописи?

– И про Лорелею, – вставила Дороти. – Мы ее так и не увидели.

Кензи внезапно лукаво стрельнула глазами в сторону Дьюхарста. И ее многозначительная ремарка умилила Миранду Митчем:

– Кто хотел – увидел…

– Предпочитаю смотреть на живых, – отшутился инспектор одним им с Кензи понятным скрытым смыслом.

И от того где-то внутри почему-то становилось тепло. Или это просто она настоялась у духовки, спасая едва не подгоревшее жаркое. Кензи продолжила на пальцах:

– Лорелея выслала рукописи Клэр, Берте и Александру. А Джонс, не выдержав несправедливости, вечером пришел и все ей рассказал. Ну, как же так – она доверяла прохиндеям, а не ему. Лорелея решила исчезнуть и вернуть рукописи, оставить всех с носом и…

– И истерика у нее случилась, от обилия переживаний, – подмигнул Кензи тоже слегка захмелевший инспектор. – А рядом оказался хлюпик Джонс, и справился с ней не сумел.

Мун хмыкнула:

– Ну да, не то, что некоторые. В теории.

– Это задатки матери, – с умным лицом влезла Дороти в непонятный разговор. – Когда Лорелея сбежала от Дидье из-за убийства Берты, она пошла на вокзал, да? Она ведь думала, что утром туда придет Бретт? И не знала, что Дидье ничего ему не передал.

Колин кивнул с сомнением.

– К сожалению, мы никогда этого не узнаем. Хотя ревность Дидье могла ее спасти от встречи с Бреттом… Если бы она не вернулась. Я полагаю… Что она собиралась забрать рукописи. Но ничего не нашла. Кроме гибели.

– Так это она их спрятала?! – удивились и Кензи, и Дора, и миссис Митчем.

Вуд подал голос:

– Версия звучит правдоподобно. Клэр и Берта хранили свои копии в столах, и в день исчезновения Лорелеи исчезли и рукописи. Вам не кажется, что тут есть связь?

– Но почему же тогда вы их не обнаружили после первого убийства? – спросила Кензи.

Вуд хихикнул. Потому что инспектор – тугодум. Колин нахмурился и пояснил:

– Потому что тогда мы не подозревали Дидье и обыскивали только задний двор.

– И то, роз желтых не нашли, – буркнул Бейкер.

Дьюхарст хотел бы Дятлу засветить в его длинный нос чем-нибудь…, но в говядине костей не было, а вилкой – не слишком.

– Мы не копались в отходах.

– А следовало бы. Работа у вас такая.

– Это у вас такая.

– Нет, мы копаемся в грязном белье.

Миссис Митчем этот аспект нового знакомства тоже решительно нравился – кузен Кензи явно испытывал к ней не только братские чувства, так что с инспектором клевался, как петух на ринге. Иногда. Что добавляло пикантные нотки.

А Кензи пропускала это все мимо ушей. И только собирала хризантемы в вазу. Достойно леди. Вот и сейчас она лишь с пониманием протянула:

– Значит, все потому, что вы начали подозревать Дидье… Хотя Бретт убил бы Лорелею и так…

– Просто мы не смогли бы его шантажировать и ничего бы не доказали.

– Небо благослови Дидье.

– Он собирается бросить «Паризьен» и уехать на континент. Говорит, даже если удастся вернуть репутацию заведения, все равно призраки ему будут мерещиться.

Миссис Митчем спросила:

– Но почему наш издатель убил всех девушек именно там?

– Изначально он позвал туда Берту. В записке он просил ее принести «сердце». Так называлась книга Лорелеи.

Вуд хлопнул ладонью по столу в досаде.

– Так вот что оно значило! А мы гадали… Но у Берты рукописи уже не было…

– …и Александр убил ее, а потом воспользовался розами Джонса, которые Дидье выкинул при нем в отходы.

Кензи щелкнула пальцами.

– Он боялся, что она догадается?

– Возможно. Клэр тоже его ничем не могла порадовать… А потом еще эта заметка Вуда, – инспектор почесал затылок. – Ну, и возвращение Лорелеи… На мансарде все было вверх дном. Она боролась за жизнь, но… Но.

Дороти теребила скатерть и пожаловалась:

– Как мне жалко Лорелею. Она такая отважная была… И вот так глупо погибла…

– Возможно, если бы не этот парень, ничего бы и не случилось… – вздохнула миссис Митчем и потрепала Дороти по ладошке. – Какая жалость, инспектор, что на его месте были не вы.

– Я доволен своим местом, благодарю. Сидр выше всех похвал, как и говядина и пудинг. Давненько я не ел домашнего. Но – нет, Бретт убил бы даже если бы Джонс не подбросил розу и косу Лорелее. Просто нас бы не запутал желтый цвет… – и он задумчиво глотнул еще из бокала, а потом, прищурив левый глаз, посмотрел сквозь мутноватый напиток на свет.

Уютное мерцание свечей в бронзовых подсвечников прошлой эпохи, запахи свежего пудинга, и сложно было поверить, что всего час назад они обезвредили убийцу в доме напротив.

И какая разница, кто выиграл пари и куда подевался сливовый пирог из меню воскресного ужина.

ДЕЛО РАСКРЫТО.