Текст книги "Тоннель в Паддингтоне (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

А сама подумала: врет. Ведь Дидье ясно сказал: до Бейкера никто не приходил в «Паризьен».

– Да кто их жалует… – пожал плечами пленник.

Инспектор Дьюхарст набрал воздуха полную грудь, чтобы снова чего-нибудь не испортить. Кензи показательно приподняла ботинок и вернулась к допросу:

– А Лорелея? Жалует?

– Не особо, – криво усмехнулся, вероятно, воздыхатель. – Она говорит, в Скотленд-ярде дефицит с мозгами.

Дьюхарст побагровел, но промолчал. Парень продолжил:

– Но на улицах Лондона все еще хуже. Потому они и справляются.

– Да уж… про улицы я с тобой согласна…

Надо сначала посмотреть, что это за фрукт. А потом уж и во лжи уличать.

Колин Дьюхарст мрачно уточнил:

– Бежать-то почему намылился? У самого небось рыльце в пушку?

– А мало ли страшных людей в мире. Вот вы – кто такие? – поинтересовался парень.

– У тебя ключей от ее квартиры нет случайно? – поинтересовалась Кензи.

– Тогда бы я тут не сидел, – фыркнул парень. – Я же не Александр Бретт, – и это имя было выплюнуто с явными нотками ревности.

Значит, воздыхатель.

– Меня зовут Кензи, – протянула девушка ладонь, доброжелательно игнорируя вопрос. – А тебя?

– Джек, – с готовностью представился воздыхатель Лорелеи. – Джек Джонс, я посыльный в «Макмиллан». Эй, – обратился он теперь к Дьюхарсту, что хмуро отворял дверь, – так ты кто и почему у тебя ключ? Ты ведь не Бретт!

– Я как раз из бобби, – проворчал Дьюхарст недружелюбно. – И твоя Лорелея Блейк уже вторые сутки как пропала. Говоришь, из «Макмиллана», а не знал?

Джонс вскрикнул, побледнел и прикрыл рот ладонью, как барышня.

– Значит, она действительно?.. Роза?..

Дьюхарст сделал приглашающий жест.

– Поговорим. Прошу. Все издательство говорит, ты по ней вздыхаешь, а ждешь под дверью.

– Так я…

Они поднимались по ступеням, Джек – посередине, без возможностей отступления. Кензи спросила его из-за спины:

– А Александр Бретт ходил в ваш клуб?

– Александр Бретт?! – Джек Джонс обидно расхохотался. – Да куда ж такой шишке интересоваться клубом Лорелеи!

Инспектор подал голос и открыл вторым ключом дверь в непосредственно жилище Лорелеи:

– Но ведь они были возлюбленными?

Тем временем шотландка, словно и не умирала в трубе четверть часа назад, сбросила плащ прямо ему под ноги и осторожно сунула нос в пустую квартиру.

– Вы тогда общайтесь, – бросила она мужчинам. – Подождете на лестнице, ладно?

– Вот именно, – кивнул Дьюхарст и шагнул вслед за шотландкой, прикрывая дверь перед носом незадачливого Джека.

– Эй, инспектор! – обернулась Кензи возмущенно.

Без света из окон на лестничной клетке здесь сделалось совсем сумрачно.

– Джек Джонс – ценный свидетель! Вы бы лучше с ним пообщались.

– О чем? – уточнил Дьюхарст.

– Вы же сами не хотели, чтобы я учила вас выполнять вашу работу, – прошипела Кензи, – так покажите, что умеете! Он наврал, что был в «Паризьен» утром… Так, а это что?..

На небольшом столике лежали стопкой газеты.

– У вас есть спички? – негромко уточнила она у инспектора, что все еще замер на пороге, размышляя, послушаться самозванку-сыщика или заявить, что она бездарь, и вовсе ничего не делать.

И она ведь сама сказала Джеку оставаться на лестнице. Или что – им обоим?.. Абсурд!

Поэтому протянул коробок молча. В портсигаре остались сухими.

Кензи чиркнула спичкой, зажгла газовый рожок. Комната ожила на свету. Тяжелые портьеры, секретер с парой книг в аккуратной стопке, небольшой комод и туалетка. Фотография в рамке. Неопрятный гребень с застрявшими волосами. Кензи взяла его в руки и продемонстрировала, ухмыляясь:

– Мы не так уж и похожи. Я не такая неряха.

Возле старой тахты на столике открытая бутылка вина, два бокала. Два?.. И привлекшие внимание в сумраке белым пятном газеты. Мун хищно бросилась к ним, перебирая в спешке, наконец издала победный вопль:

– Как я и думала! Смотрите, Колин, – сунула она инспектору доказательства. – Здесь только выпуски, где было про «розового убийцу», открыто на листках с заметками Вуда.

– Хочешь сказать… – начал Дьюхарст.

– Осталось проверить мотив. Наш новый знакомый наверняка что-то знает, – заявила Кензи весело, указывая на бокалы. Распахнула входную дверь и позвала: – Джонс! Вы еще здесь?.. Надеюсь, вы не упустили его, Колин!

*Бобби – прозвище полисменов в Англии, сокращение от учредителя полиции Роберта Пила.

* * *

Желтые розы. Трубка третья.

Часть 3. Воздыхатели

* * *

Инспектор Дьюхарст среагировал скорее, чем подумал: привычка. И в этом он был хорош – повалил парня прямо в лужу, завел руки за спину. Засвистел в свисток.

Кензи слетела чуть позднее, чтобы как раз застать эту сцену. Мокрые волосы растрепались, пара шпилек вывалилась, прическа развалилась в бесформенный ком. Издала неожиданно разъяренное:

– Вы что?!

Дождь ослаб и капал еле-еле. Но без плаща все равно было неуютно.

– Он удирал, – сообщил Дьюхарст, оглядываясь по сторонам.

Коленом все еще вжимая вырывающегося Джонса в мостовую.

Бегство – доказательство вины. К тому же, он ненавидел Бретта, он знал про розы, он был влюблен в Лорелею. О чем еще мечтать?

– Ты рассказал ей про Бретта?

– Он сам виноват, – расплакался Джонс, – Я все вам скажу, только не надо в каталажку!

– Посмотрим, посмотрим, – закивал строго Дьюхарст.

Подоспел констебль. Мун все еще изображала недовольство – на сей раз молчаливое – пытаясь прибрать волосы.

– Констебль Торнтон, – представился седоусый полицейский. – Вы свистели?

– Колин Дьюхарст, Скотленд-ярд. Вызывайте подручных и едем, – приказал Дьюхарст, кряхтя и поднимаясь. – Мисс Мун… вам лучше дождаться омнибуса или взять кеб. Мне надо допросить подозреваемого, и это уже без вас.

«Омнибуса»?.. Кензи всплеснула руками.

– Вы серьезно?.. Вот это – подозреваемый?.. – она ткнула в дрожащего плачущего Джонса. – С желтыми или белыми розами?

– Он сказал «я все скажу», вы не расслышали?

– Вот я и собираюсь послушать, что он скажет! – уперлась Кензи.

Дьюхарст окинул ее оценивающим взглядом.

– Ладно. Констебль Торнтон, вот эта… мисс вам поможет. А я иду закрыть квартиру и забрать плащ, – заявил он упрямой девчонке. – Слушайте, сколько влезет, Бог с вами.

* * *

– И это – коса Лорелеи? – уточнила Кензи скептично, глядя на предоставленные вниманию Джонса улики.

Тот лишь убито смотрел, как с его шевелюры скатываются на колени капли дождя. Руки парня были связаны, сам он – на обозрении в допросной. Инспектор развалился на обтянутом кожей стуле напротив, по ту сторону стола. Обтирал голову полотенцем. Кензи тоже подали полотенце, но шотландка вместо того неожиданно сострадательно вытерла голову и плечи Джонса, который вымок куда сильнее, так что теперь арестованный был на ее стороне.

И непонятно – она и вправду о нем позаботилась, или все ради того, чтобы заполучить симпатию и информацию. Поди пойми эту даму с Хайленда.

Гладкая коса из «Макмиллана» покоилась на столе.

– У Лорелеи волосы похожего оттенка, но они вились, – пояснила Мун для несообразительных. – Помните гребень?

Джонс вдруг засмеялся.

– Она постоянно сетовала по этому поводу.

И парень снова шмыгнул носом.

– Рассказывай! – ударил ладонью по столу инспектор Дьюхарст. – Что там с Бреттом? Он встречался с Бертой Дейл?

– Он встречался с ними всеми! – выкрикнул в отчаянии Джек Джонс. – Мерзавец, а Лори ему верила! Им всем! Вместо меня!

– Вы дружили, да? – мягко спросила Кензи, бросая Дьюхарсту свирепый взгляд. – Это же ты с ней пил вино?

– Вино? – моргнул Джонс, поднимая лицо к облокотившейся о стену девушке. – Она не приглашала меня к себе никогда – вы смеетесь? Наверное, это Бретт… – он сглотнул, не договаривая, но в глазах зажглась не то ненависть, не то ревность.

– Александр Бретт отплыл на континент на прошлой неделе, – возразил Дьюхарст. – А Лорелея исчезла сутки назад.

– Конечно, она неряха, но оставлять бокалы на столе рядом с газетами было бы неудобно, – согласилась Кензи, поднимая палец. – Помните – она явно их перебирала и перечитывала. Бокалы могли упасть и разбиться.

– Стойте, – оживился Дьюхарст. – Когда я поднялся за плащом, я просмотрел стопку еще раз. В самом низу была позавчерашняя вечерняя Таймс.

– То есть… – протянула Кензи, ловя его взгляд, но не мысль.

– То есть, позавчера вечером Лорелея была дома, пересматривала заметки, из-за чего свежая газета попала вниз, а пила вино с кем-то – уже после того.

– И это не мог быть Бретт, – поняла Мун. Обернулась к растерянному свидетелю: – Джек, а когда ты рассказал Лорелее про Бретта?

– Позавчера днем, в издательстве, – после мгновения заминки признался тот. – Но, клянусь, меня не было в квартире! Если бы я только…

– Да не переживай, – похлопала Мун парня по плечу, – инспектор Дьюхарст не собирается вешать на тебя эти убийства, – и она подмигнула «компаньону».

Тот поморщился, но тут же подался вперед, складывая руки на столе, и спросил Джонса:

– Кто мог приходить к Лорелее, кроме Бретта? Были у нее близкие подруги?

– Какие подруги! Она была гордой такой, знаете, независимой. Любила своего Бретта, об этом только глухой не знал. Все шушукались, какой он бабник, а она плевала на слухи с высокой башни. Все собиралась написать свою книгу, говорила, Бретт обязательно ее издаст, такой он «замечательный», – только что не плюнул Джонс.

– Писала книгу?

– Лори твердила, что она станет сенсацией. Про… похищения и розы, ну, знаете, как в газетах… – и Джонс запнулся. – Новое видение…

Дьюхарст и Мун воззрились друг на друга.

– Так вот почему она собирала газеты! – выдохнула Кензи.

– Еще до того, как узнала про Берту и… Джонс, как звали вторую девушку?.. – Дьюхарст покопался в карманах в поисках рисунка, но безуспешно; посмотрел на Кензи.

Она даже не потрудилась их отдать! А он – забрать, болван.

– Ее, – достала Мун из кармана карточку и набросок.

Дьюхарст протянул ладонь требовательно. Мун покорно положила одно и другое на стол, перед лицом Джонса.

– Кларисса, – усмехнулся Джонс со злостью. – Они ведь с Бертой, знаете, потому и притащились в клуб Лори. Чтобы водить за нос и хихикать за спиной. А романы разбирали как! Будто что-то понимают. Умышленно крутили шашни с Бреттом обе сразу и даже не скрывали. А она, глупая, считала, будто это только шутки и сплетни…

Джонс закрыл лицо связанными руками.

– Получили по заслугам – вот что, и мне не жаль.

И запнулся. А потом побледнел.

– Так…, а отсюда – подробнее, – нахмурился инспектор. – Откуда ты знаешь про убийство Клариссы?

Парень мелко задрожал.

– Ничего не знаю! Я… столкнулся с Клариссой там… в «Паризьен». Когда пришел на заседание клуба. Она живая была! Тоже ждала…

– Откуда же тебе известно, что она «получила по заслугам»?

– Э-э… вы только что сами сказали!

Инспектор поперхнулся.

В воцарившейся на секунду тишине Кензи ясным голосом заявила:

– Мы считаем, что Лорелея только инсценировала свое исчезновение, чтобы убить Клариссу и Берту из мести. Коса это доказывает. Она – не ее.

На лице Джонса возник ужас.

– Лори?! Что вы! Я думаю… хорошо… Я все расскажу…

Дьюхарст хмыкнул.

– Ты уже это обещал. Думаешь, мы поверим в твои россказни?

Джонс сглотнул и заговорил быстро и отчаянно:

– Это я! Я пил с ней из тех бокалов. В тот вечер я правда приходил к Лори: чтобы рассказать все про ее «друзей» – не выдержал. Она… расплакалась, я ее обнял… Это было почти счастье, понимаете? Мы пили вино, а она рассказывала взахлеб про «розовую» книгу и обещала показать мне рукопись, как только получит первую копию назад. Лори отправила копии Бретту и Берте с Клариссой – представляете?

– А зачем Берте и Клариссе? – спросила Кензи.

– Они же в библиотеке работали. Могли показать, кому надо. Признать, что она хороша. Разобрать на заседании клуба. Она хотела… – Джонс усмехнулся, – доказать Бретту, что она лучше их всех. Она была раздавлена, и рыдала у меня на плече… Знаете, чего это стоит? – спросил он Дьюхарста.

Тот не был уверен, что знал. Но это правда: чувство, когда у тебя на груди всхлипывает почти суфражистка – оно сродни победе при Ватерлоо.

– Тогда я предложил ей исчезнуть. Уволиться, развеяться. Она рассмеялась и отвечала, что это невозможно, что Бретт ее всюду достанет, и вдруг она снова ему поверит?.. Он должен вернуться в понедельник. Тогда я посмотрел на все эти статьи… и… сказал, что можем обставить все с косой и розой. И она меня поцеловала.

На этих воспоминаниях Джонс сделался счастливым.

– Утром, когда в конторе никого еще не было, я положил розу и косу на ее стол.

– Где ты взял розу?

– У меня у матушки куст в саду, – пожал плечами Джонс.

Вот и гвоздь в твой гроб, Джек Джонс…

– А косу?

– Взяли… у знакомого цирюльника. Мы договорились с Дидье из «Паризьен», чтобы она спряталась у него на чердаке.

– Что?! – в один голос вскричали Колин и Кензи.

Мутный тип Дидье, «ах, Лорелея!».?

– Но ее там больше нет… – хотел развести руками Джонс, да веревка помешала. – Тогда я пошел к ее дому… И тут вы.

– Боюсь, ты забыл рассказать о самом главном, – сурово сказал Дьюхарст, вставая.

Джонс бледнел дальше, пока инспектор ходил от одной стены к другой. Кензи казалось, она безнадежно запуталась.

– После твоего рассказа Лорелея только крепче увязла в этом деле. Ты дал ей мотив и возможность убийства.

– И еще – розы, – добавила Кензи. – Из сада твоей матушки. Ведь именно они были у Берты и Клариссы. Розовый убийца оставлял белые розы, а эти – желтые. Но вы об этом не знали, верно?

– Довольно редкий цвет, – резюмировал Дьюхарст.

– Да нет же… – Джонс засучил ногами. – Мы вчера ночью ходили с ней гулять. Пока… ну, знаете, пока никто ее не мог увидеть. Мы расстались на рассвете возле «трубы», и она собиралась вернуться в «Паризьен». А потом я зашел ее проведать… И узнал про Берту и Клариссу. Но Берту ведь… ночью, да? Дидье не видел, куда делась Лори. Я думал, она побежала домой, но… ее нет нигде.

Задачка. Инспектор Дьюхарст сердито почесал затылок.

– Почему мы должны тебе верить? – загремел он на съежившегося Джонса. – Кто может подтвердить твои слова?

– Дидье, – ответила за парня Кензи, поджимая губы. – Он много чего не сказал нам, вам так не кажется?

– Вы верите ему? – возмущенно вскинувшись, ткнул в свидетеля пальцем инспектор.

– Не знаю… Но проверить его слова можно.

Колину Дьюхарсту захотелось стрельнуть по какой-нибудь мишени или ввязаться в драку. Когда он заделался инспектором, он собирался просто «ловить воров», а не проводить математические вычисления. Можно было бы посадить этого рифмоплета, и дело с концом. И он так бы и сделал совсем недавно.

Но теперь – вместо всего прочего он ткнул ей свое полотенце – как прическу ни крутила, а за воротник натекло изрядно.

– Одно я знаю точно – когда мы приехали на вызов ночью, Лорелеи в «Паризьен» действительно не было.

– Вот и я говорю – не было, – с готовностью поддакнул Джонс.

* * *

Дождь почти перестал, Дьюхарст взял самодвижущийся экипаж.

– Раз уж ехать, так с шиком, – с помпой продемонстрировал он транспорт Кензи и залихватски подудел клаксоном.

Кензи критически поморщилась.

– То подземка, то самодвижущийся экипаж… – но схватилась за протянутую руку, чтобы взобраться на сиденье.

– Не ворчите, Кензи. Я пытаюсь шутить. С вами пол-Лондона сегодня обегал – делать мне больше нечего!

Дьюхарст дернул рычаг, экипаж зафырчал и дернулся вперед на мостовую, едва не сбив пешехода. Тот не преминул доложить, что об этом думает, не стесняясь в выражениях. Кензи привычным движением схватилась за «шляпку», но вспомнила, что на едва просушенных и наспех уложенных волосах даже кепи не осталось. На новой колдобине пришлось забыть про достоинство и вцепиться в бортик.

– «Делать нечего»? – переспросила она.

– Я даже в поисках розового убийцы столько миль на ус не наматывал! – совершенно серьезно пожаловался Колин.

Кензи покосилась на спутника с недоверием.

– Вы вот это всерьез, да? Потому его и не нашли! Зачем вам вообще ваша работа? С шиком по улицам разъезжать?..

Экипаж фыркнул выхлопом словно в ответ.

– Ну, знаете – ваша вам тоже не особо подходит. Воспитательница! – насмешливо крикнул Дьюхарст, залихватски поворачивая за угол. – Чтобы «респектабельную жизнь» вести!

Кензи, может, и испугалась поворота, но виду, как обычно, не подала, а с бравадой воскликнула:

– Так давайте поменяемся!

– А давайте! – запальчиво ответствовал инспектор.

Они попали в толпу из пары кебов и потока рабочих. Конец смены на фабрике. Пришлось притормозить.

– Вас не возьмут, – буркнула Кензи. – Вот и встали. Не шик, а пшик.

– Вас тоже выбросят на улицу, едва выплывет факт про Энтони Блера, – Дьюхарст пробивал дорогу клаксоном. – Вот и вся ваша респектабельность.

– Если я решу дело, Дора не станет болтать. И мы вернемся к прежней жизни.

– Думаю, загвоздка в том, что Дора хочет не чтобы ВЫ решили дело. К тому же, я могу рассказать. И не только про Блера, между прочим.

– Тогда вам ни эту, ни какую другую работу больше выполнять не придется, – угрожающе сощурилась Кензи Мун.

Дьюхарст покосился на нее с наигранной тревогой.

– Вот так рождаются планы убийств. Вы и вправду считаете, что этот врун Джонс ни при чем?

Вновь пришлось остановиться. Кензи едва не вылетела вперед носом, если бы инспектор не придержал ее одной рукой. Секунду она приходила в себя. Потом ответила:

– Хотела бы я знать. Врал он много и складно. У него есть мотив – желание отомстить за предательство любимой, и руки на «душить» у него крепкие, посыльный все-таки. А вот – кстати – задушить ведь это не обнять? – покосилась на его руку на своей талии, инспектор убрал. – Физически – могла Лорелея это сделать?

Инспектор вдруг повернулся к Кензи всем корпусом с выражением полного замешательства на лице. Глаза у него, оказывается, карие. Мун даже немного отклонилась. Дьявол, неудобно вышло.

– А ведь я совершенно не подумал об этом, Кензи!

Она хотела отбрить как обычно, что думать-де не в его стиле, но Дьюхарст выглядел потрясенным. И она проявила такт. Похлопала его по плечу успокаивающе, как недавно Джонса, как недавно в «Паризьен»:

– Все ошибаются. Так как?

– Душили их пеньковой бечевкой с заднего двора Дидье – он ее использует для упаковки крупных коробок. Узор бечевы совпадает со следами на телах жертв, а на конце мотка остались следы крови.

– Крови?..

– Да, и это странно… Жертвы ран не имеют.

– Выходит, это кровь убийцы?..

– Весьма возможно… – протянул инспектор задумчиво.

Кензи предложила рабочую версию:

– То есть, жертва сопротивлялась и нанесла ему рану?

– Оба раза? Малоправдоподобно.

– Но двор был сильно изрыт!

– Сапогами констеблей – эти ребята стоять на месте не умеют. Под ногтями жертв не было кусочков кожи, на подошвах туфлей грязи почти нет, что было бы в случае оказания сопротивления невозможно. Девушек убили быстро. Одной и той же пенькой.

Кензи наморщила лоб. Инспектор терпеливо пояснил:

– Убийца не обрезал ее, а только отмотал гибкий край и воспользовался концом мотка. Потом смотал обратно. Вероятно, не заметил в темноте кровь.

– Какая бесчувственность… Так если во второй раз он снова отмотал…

– Кензи, я ведь не настолько глуп, как ты думаешь! – воскликнул инспектор. – Конец я срезал в качестве улики ночью. Но сегодня – на последних витках мотка снова была кровь, и дождь ее не смыл, к счастью, пусть Дятел и пророчил.

– Рана снова открылась… И она на руках. Верно?

Инспектор довольно кивнул.

– У Джека Джонса я не заметила никаких увечий.

– Это лишь предположение, хотя факт и говорит в его пользу. А вот если это женщина, она должна быть довольно сильной. Судя по количеству поклонников, Лорелея вряд ли под такое описание подходит. Нам точно нужно поговорить с Дидье – вдруг и он подозреваемый? Бечевка принадлежит ему, место преступления доступно ему в любое время, девушки – враги его возлюбленной. Он ведь тоже воздыхатель Лорелеи?

– Это если он знал про предательство ее «подруг», – возразила Кензи.

Инспектор весело вздохнул.

– Даже интересно взглянуть на эту таинственную особу – что в ней такого особенного?

– Она похожа на меня, вы сказали, – кокетливо откинула Кензи волосы со лба. – Смотрите на здоровье.

И засмеялась, поймав недоверчивый взгляд инспектора. Ткнула его в плечо:

– Поехали уже. Дорога свободна.

На нос вновь капнуло дождем.

* * *

На Моргейт-стрит снова пришлось задержаться – возле станции подземки случилось настоящее столпотворение. Кензи и Колин вытягивали головы с высоты своего гордого самодвижущегося экипажа, но ничего не разглядели. Когда едва не им под колеса вывалились смеющиеся счастливо Вуд Бейкер и Дороти Блер.

– Дора! – подпрыгнула Кензи на своем сиденье и свалилась бы, если бы вновь не рука инспектора. – Хватит меня обнимать, – шикнула она на него вполголоса.

– Кензи-и! – заскакала радостно Дороти на месте, но тут же одернула себя и чинно произнесла: – Мисс Мун, а что с вами случилось?..

Взгляд адресовался ее наряду и грустному состоянию много повидавшей сегодня прически.

– Нет, чтоб «спасибо» сказать, – прошипел и инспектор, но тут же с улыбкой приподнял шляпу: – Леди Блер.

Дороти засмеялась, прикрывая рот ладонью, как полагается.

– Ну, сколько вам говорить, инспектор – я же не леди… Что вы сделали с мисс Мун?

Толпа начала рассасываться и можно было бы ехать, сзади уже какой-то возница нетерпеливо прикрикивал на задерживающих движение.

– А с мисс Мун ничего не надо делать, – мило отвечал инспектор, – она сама все умеет. Мы направляемся в «Паризьен», вы с нами?

– Я в издательство, – отсалютовал Вуд. – Нарыли любопытной информации, хочу успеть к вечернему выпуску.

– А у нас – подозреваемый, – гордо объявил Дьюхарст, помогая Доре взобраться в экипаж – позади их с Кензи «козел» находилась открытая «кабина». – Даже два.

– Что?! – одновременно воскликнули и Дора, и Вуд.

– Тогда я с вами, – вскочил на подножку Вуд, и самодвижущийся экипаж тронулся с легкой руки Дьюхарста.

– А у нас – странная пропавшая рукопись, – таинственно сообщила шепотом Дороти.

– Про розового убийцу? Вы ее нашли?

– Нет, но кое-что узнали про ее содержание.

По дороге Дороти успела шепотом поведать гувернантке, что «настоящее имя Вуда – Вудроу», но это «чересчур броско для его профессии». М-да, а «Колин» только бы такому обрадовался. Шику и прочее. Ему ведь только в клаксоны и дудеть.

* * *

Жилю Дидье пришлось израсходовать всего тунца на сэндвичи. Но в первую очередь Дьюхарст и Мун навалились на прилавок с вопросами.

– Почему вы не сказали, что Лорелея ночевала у вас? – сдвинула брови воинственно Кензи.

Толстяк сменил пару цветов лица.

– Вы… не спрашивали, – наконец промямлил он то ли испуганно, то ли нагло.

Кензи ударила ладонью по дереву стойки в сердцах, а Дьюхарст, укоризненно покосившись на спутницу, уточнил:

– Что еще вы от нас утаили?

Кензи закатила глаза. Что за общие вопросы?

– Я… не…

– Она возвращалась сегодня утром? – напирал Дьюхарст, переходя наконец к конкретике.

Жиль замотал головой.

– Мы говорили с Джонсом, Дидье, – сурово сообщил инспектор. – Мы знаем, что Лорелея пряталась у вас на чердаке, инсценировав свое исчезновение.

– Исчезновение? – ахнул Дидье. – Но…

– Где она? – уже почти зарычал инспектор Дьюхарст.

– Она не… ушла вечером в пятницу… на прогулку с юным Джеком. Еще до первого убийства.

– «Не» ушла? – поинтересовался Вуд.

– Ушла, ушла, – раздраженно начал вытирать прилавок наполовину француз. Светя грязно забинтованным пальцем на правой руке. Ага! – И больше я ее не видел, вот! Но я не знал, что она исчезает. Просто… говорить не велели. Я думал… она с Джонсом амуры крутит, дело-то не новое.

Ого.

– И вы не ревновали? – подняла бровь Кензи.

Толстяк испуганно вздрогнул.

– Ведь вы тоже были в нее влюблены, – лезла Мун напролом. – Как Джонс. Но Лорелея любила Александра Бретта.

– Бретта? – громко повторила Дора, однако Вуд наклонился и что-то ей шепнул, так что девочка сразу понятливо умолкла. Только глазки светились, даром что в трауре.

Дидье потемнел лицом.

– И вам он не нравился, конечно, – заключила Кензи. – Что там с Бреттом, Дора? – переспросила она воспитанницу, не отводя взгляда от унылого владельца «Паризьен».

– Мы нашли его письма в рабочем столе Берты Дейл, – отвечала звонко девочка. – Любовные, – добавила она на всякий случай и чуть покраснела.

Кензи поджала губы. Посмотрела на Вуда строго – и он позволил Доре их читать?!. Это похуже любовных романов под подушкой!

Дидье между тем тоже не казался довольным.

– Все знали, что Бретт – бабник. Джонс пришел и сказал, что открыл ей глаза, знаете… да. И что теперь она с ним, и не могла ли бы она пожить у меня какое-то время? Джонс – чересчур мелок для такой барышни, как Лори, но… пустить ее к себе пожить… – толстяк состроил мечтательное лицо и даже порозовел довольно, – я не мог отказать. И сделал вид, что… верю.

– Она точно встретилась с ним вечером вчера? – сузила глаза Кензи.

Глаза толстяка забегали.

– Ну?! – нетерпеливо подогнал его Дьюхарст. – Или вас тоже арестовать?

Дидье вздрогнул.

– Аре…стовать?

– Джек Джонс сидит в камере по подозрению в убийстве Берты Дейл и… Клариссы.

– Тернер, – подсказал Вуд. – Закадычной подруги Дейл, ее опознали в библиотеке.

– И рана у вас, смотрю на пальце.

– Что?.. Так это я порезался, сегодня, когда вам сэндвич…

– Видите ли, на кусках вашей бечевки, которой задушили девушек, тоже кровь. Может, вы вчера порезались?

Кензи переглянулась с Дьюхарстом и весело поддакнула:

– Потому он и смотал бечевку! Другой бы спешил.

– Но не владелец, – подхватил идею Колин.

– Но не владелец, – согласилась Кензи и хитро подмигнула внимательной рожице Доры.

И та воскликнула:

– Это второй подозреваемый!

Жиль Дидье потерял фунта два с лица.

– Нон, нон, это не я! Я… не передал его записку, – покопался он в фартуке. – И розы тоже. Я их… выкинул. Не подходит Лори такой поклонник. Вот, – он замешкался, кому отдать клочок бумаги, колеблясь между Кензи и Дьюхарстом, но в конце концов все же выбрал инспектора.

Инспектор Дьюхарст, хмуро взглянув на Мун, разровнял на столешнице скомканную записку. Кензи, Вуд и привставшая на носочки Дора склонились над письмом.

«Драгоценная Лори,

сознаю Вашу печаль и горе и выражаю свои соболезнования. В качестве лекарства предлагаю ночную прогулку вдоль Темзы под луной.

Искренне ваш, Дж.Дж.»

– Фи, – фыркнула Дора, – какой дурной слог.

– Вот и я подумал, – Жиль Дидье пытался осмелеть изо всех сил.

– Александр пишет лучше.

– Значит, Лорелея была у вас ночью? – скрепя сердце, задала вопрос Кензи.

Про любовные письма Александра и что показывать одиннадцатилетним детям они еще с Вудом поговорят.

Толстяк покраснел.

– Ну, не то, чтобы у меня… В комнате. На чердаке.

На чердаке! Там Кензи переодевалась и оставила свое платье, даже не догадываясь, что…

– А теперь?

Дидье развел руками.

– Когда утром я… обнаружил Клэр… то побежал к ней, а там – пусто.

– Ага! – воскликнула Кензи победно, – «Клэр»! Так я и знала, что вы с опознанием не просто так тянули!

Дидье закусил губу.

Дьюхарст ударил кулаком по прилавку.

– Это вы с Джонсом убили девушек? В отместку за Лорелею?

– Или сама Лорелея, а вы ее покрываете? – добавила Кензи.

Дидье присел.

– Но… я…

– Что за вруны! – рассердилась Кензи.

– Да, не повезло мисс Блейк, – согласился Дьюхарст. – Поехали, Дидье.

– К…куда?

– В тюрьму, куда же еще. Будете вместе с Джонсом отвечать. Один за Берту, другой за Клэр, выберете себе сами. И дела закрыты.

В другой момент Кензи бы возмутилась, но сейчас ей хотелось расхохотаться. Потому что Дидье сразу сделался как шелковый.

– Инспектор… давайте я вам еще сэндвичей сделаю?.. И целый год – бесплатно?.. Нет! До конца жизни!

– Отставить взятку должностному лицу! – рявкнул Дьюхарст.

– До конца его жизни или вашей? – полюбопытствовала Кензи.

Жиль вздохнул. Снял фартук и вышел из-за прилавка.

– Лорелея очень просила молчать, но… я не готов пойти за нее под суд. Я все расскажу.

– Очередной мсье «все расскажу», – пробурчал инспектор в сторону Кензи.

Она кивнула и, прожигая Дидье подозрительным взглядом, сложила руки на груди.

– Она писала книгу. Но никому не показывала – чтобы не спугнуть удачу. Только якобы подругам из клуба – Дейл и Тернер, чтобы получить одобрение библиотеки: вообще-то она их не особо признавала, потому они и начали свои интрижки, из зависти – и Бретту, ради издания, ну… и дурочка влюбленная потому что. А когда Джонс ей рассказал про их предательство, она поняла, что теперь не разбогатеет. И надеялась вернуть черновики, чтобы никто не смог воспользоваться. Лори очень тщеславная была. Она написала историю…

– О розовом убийце, – подсказала Кензи.

Дора воскликнула:

– Так это про нее нам говорил директор библиотеки!

– Берта Дейл хвасталась ему рукописями о розовой серии, якобы своими, – продолжил Вуд.

– Сволочи, – процедил Дидье весьма красноречиво. – Не о мертвых будет сказано, – и он поспешно перекрестился.

Вот мотив для Лорелеи. И она была здесь во время совершения убийств. Мотив был, возможность была.

– А вечером кричала по всей библиотеке, что кто-то украл ее рукопись. Обвиняла Клариссу Тернер, что это она, что хочет стащить идею и текст, та – что и все наоборот, что это она списала у нее и что поделом, девушки вцепились друг другу в волосы и так далее. Их разняли и отправили по домам. Рукописей не нашли, хотя девушки хранили их в бюро, судя по всему.

– И вечером убили одну, а утром – вторую, – задумчиво резюмировала Кензи.

Инспектор добавил:

– А рукописи исчезли, – в ответ на молчаливый вопрос Кензи пояснил: – По крайней мере, у Берты в квартире ее не было.

– Но в ящике стола в библиотеке у нее было письмо от мистера Бретта, я говорила, – подхватила Дороти. – Ты забыл, Вуд.

– Да, он предлагал Берте… встречу, – подтвердил Бейкер. – В «нашем секретном месте», после заката. И что-то там про сердце.

Инспектор взметнулся.

– Но ведь Бретт отбыл на континент!

Вуд пожал плечами.

– Этого не знаю. На конверте был почтовый штамп вчерашнего числа.

Инспектор почесал затылок. Кензи невольно повторила его жест и обнаружила, что волосы подсохли.

– Я могу показать ее комнату, – напомнил о себе Дидье. – Она ушла, когда мы… нашли Берту. Сказала, что теперь подозрение падет на нее, вот и просила не говорить никому… Больше… я ничего о ней не знаю.

– Подождите, – вдруг остановилась Кензи. – Вы сказали, что выбросили розы, который принес ей Джонс. Желтые?

Дидье кивнул.

– Как… те, при Берте и Клариссе, знаете. Да.

– Куда вы выбрасываете мусор?

– На заднем дворе, в дальнем углу.

– Сколько было роз?

– Пять, кажется… Я не считал. Больше, чем три… Но не букет, – Дидье прищурился, пытаясь вспомнить. – Да, точно, пять.

– Покажите нам место, – потребовал инспектор, подбираясь.

Под пищевыми отходами обнаружилось три розы.

* * *