Текст книги "Трудный выбор"

Автор книги: Кейси Майклз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Мгновение – и Тед уже стоял на коленях перед креслом Джил.

– Вояка… любимая, ты хочешь мне сказать… у нас будет ребенок?..

–  Ребенок? – повторила Джил с явным удивлением и покачала головой. – Нет, милый, у нас не будет ребенка. Как учительница математики в начальной школе, я осмелюсь утверждать, что шансы зачатия увеличиваются в обратной пропорции к числу миль, разделяющих супругов… Хотя это касается лишь одного из них, – добавила она так тихо, что Тед с трудом ее расслышал.

Но расслышал.

– А какие шансы находятся в прямой пропорции, Вояка? – спросил он, вспоминая приводимые ею цифры, касающиеся так называемых «сезонных» браков.

Возможно, Джил прочитала еще одну статью, менее оптимистичную? Или он был слеп и Джиллиан вовсе не так легко смирилась с их ситуацией, как он пытался внушить себе? Стала ли она лучше справляться с ней, как он думал, или научилась лучше скрывать, как она несчастна?

Джил вздохнула.

– Не знаю, Тед. Правда. И узнавать не хочу. Другими словами… я хочу с этим покончить.

У Теда упало сердце.

– Покончить? Ты говоришь о разводе?

–  Нет! – Джил отчаянно затрясла головой и взглянула на мужа с пробудившимся вдруг опасением. – То есть… если ты сам не хочешь, – тихо добавила она. – Ты хочешь? И – нет. К тому же, – продолжала она с горькой улыбкой, – как мы можем сказать, что мы разошлись, когда и сейчас почти не бываем вместе?

– Очень смешно, – отозвался Тед, по-видимому успокаиваясь. – Но если ни ты, ни я не говорим о том, чтобы покончить с браком, Вояка… тогда, будь добра, скажи мне, о чем, пропади оно все пропадом, мы говорим?

– Я говорю о том, что хочу жить вместе с тобой все время, а не по три дня два раза в месяц. Хочу, чтобы мы спорили о том, чья очередь выносить мусор и какую по телевизору смотреть программу – спорт или эстраду. Хочу ходить вместе за покупками и даже скучать вместе. Я хочу, чтобы мы наконец стали семьей.

Тед сел на пол и растерянно раскинул руки.

– Ты хочешь сказать, что мы не семья, потому что не ссоримся из-за мусора? Вояка, это… это бред!

– Да? Тогда объясни мне, почему у меня такое чувство, будто встречаемся мы главным образом, чтобы заниматься любовью? Что единственное, о чем мы говорим, – где мы встретимся и когда мы встретимся, а это вообще не имеет значения, так как занимаемся мы в любом случае одним – любовью, даже если у нас нет для этого настроения: ведь мы вместе, чем же нам еще заниматься? Потому и сюда приехали, верно? На деньги, которые надо бы отложить на будущее, – чтобы заниматься любовью.

Взгляд Теда скользнул с ее лица в сторону.

– Значит, и ты это видишь? – спокойно спросил он, испытывая в одно и то же время чувство вины и облегчения. – И не гляди так на меня. Я признаюсь, Вояка, у меня порой возникает мысль, что мы играем в папу-маму… Не спорю, это упоительно… и еще как… но мы не дети. Брак – это не только секс.

Джиллиан встала с кресла и села на пол рядом с Тедом.

– Конечно, секс не так уж плох, – сказала она, посмеиваясь, и положила голову на плечо Теда.

– Да, не так уж плох, – согласился Тед, обнимая ее за плечи. – Говоря по правде, он чертовски хорош, потому я и решил, что мысль провести уик-энд подальше от дома совсем не так уж глупа. Но ты, кажется, не согласна с этим, Вояка? – (Джил отрицательно качнула головой.) – Я думал, будто ты хочешь сказать мне без слов, что из-за дома, и Синдбада, и счетов ты, как бы выразиться, ощущаешь себя в ловушке, что ты хочешь заниматься любовью, словно мы любовники, а не супружеская пара, а я уже давно мечтаю об одном – чувствовать себя настоящиммужем.

Джиллиан подняла голову и посмотрела Теду в глаза.

– Мое воображение опять слишком разыгралось, да? Иногда я такая бестолковая! Потому нам и нельзя разлучаться. Когда я одна, у меня слишком много свободного времени, вот и приходят в голову нелепые мысли. А я всегда считала, что я нормальный, благоразумный человек.

Тед поцеловал Джиллиан в лоб, разглаживая морщинки, которые ему так горько было там обнаружить.

– Ты и есть самая благоразумная. Это наша ситуация ненормальная. Мы живем порознь на противоположных концах страны, лишь изредка урывая минутки побыть вместе, и стараемся взять от них как можно больше. Сказать по правде, я думаю, мы убиваем сами себя, пытаясь доказать, что эта нелепая ситуация может привести нас к успеху.

– Значит, ты согласен, что мы не можем продолжать в таком духе еще полтора года? Ведь если я не сумею найти работу в Сан-Франциско, пройдет еще полтора года, пока ты вернешься в Аллентаун.

– Нет, этого я не говорю, – сказал Тед, помогая Джил встать с пола и подталкивая ее к дверям спальни, так как в гостиной с каждой минутой становилось холодней. – Я говорю только, что нам надо перестать изо всех сил доказывать самим себе, какая мы идеальная пара. Пара, которая никогда не ссорится, для которой важно одно – любовь. Признайся, Джил, когда я прилетел на уик-энд в прошлом месяце, а у тебя была сильная простуда… ты была бы рада, если бы я остался в Калифорнии, а не являлся в Аллентаун, мечтая о ростбифе, чистом белье и очередной романтической встрече с тобою в постели?..

Джиллиан села на край кровати, затем скользнула под одеяло. Тед присоединился к ней с противоположной стороны.

– Да, тот уик-энд я вполне могла прожить без тебя, – согласилась она с улыбкой. – Хотя и оценила тот факт, что ты вывел Синдбада и я могла остаться в постели. А как насчет того уик-энда, когда ты вытащил меня в Сан-Франциско… ты готовился тогда к письменному экзамену? Вряд ли тебе хотелось водить меня в ресторан и кино. Но ты это сделал – ведь минуты, когда мы вместе, драгоценны, и мы считаем, по-видимому, что каждая из них должна вызывать у нас воспоминания, которые будут поддерживать нас в разлуке.

Тед раскинулся на подушках. Уже много месяцев у него не было так легко на душе, так спокойно.

– Знаешь, в чем дело, Вояка? – сказал он, подведя наконец итог их недоразумениям. – Мы знали, что нужно сильней стараться, чтобы добиться успеха, а так как мы оба стремимся к успеху всегда и во всем, то вот мы и перестарались, хватили через край. Странно, почему я этого не видел раньше? – Тед повернул голову, посмотрел на Джил. – Так как, хочешь уложить чемодан и вернуться домой?

Джиллиан протянула руку и стала рисовать кончиками пальцев узор у него на груди.

– Не знаю. Мы уже здесь. Мы говорим о важных для нас вещах; на нас ничто больше не давит, у нас нет чувства, что мы должны беспрерывно заниматься любовью и притворяться, что никогда не действуем друг другу на нервы. Скажи… тебе действительно стала нравиться моя новая стрижка?

Тед притянул ее ближе.

– Вояка, да ты хоть наголо обрейся… только обещай, что с этой минуты мы ничего не будем таить друг от друга. Помни: мы вместе. А сейчас… почему бы нам не выспаться как следует?

Тед крепко поцеловал Джиллиан, затем повернулся на спину и стал глядеть на потолок, а Джил уютно пристроилась рядом.

Лунный свет ткал узоры на потолке, приглушенно шумели волны, набегая на берег за домом. Прошло минут пять. Внезапно Тед почувствовал, что Джиллиан шевельнулась. Ее правая рука кралась к поясу его бежевых шортов, которые он надел, когда они зашли в дом.

Кончики ее пальцев плавно скользили над верхним краем эластичного пояса, затем нырнули под него, двинулись вниз, описывая круги на вспыхнувшей жаром коже.

– Джилли? – хрипло произнес Тед. Ее зубы легонько покусывали его грудь, теплое дыхание будоражило кровь.

– Хм, – ответила она, придвигаясь к нему.

– Не надо, если ты не хочешь, – сказал Тед. Если бы он мог лучше владеть дыханьем и утаить свою слишком явную реакцию на ее любовную игру! – Мы ведь договорились, что никак не будем давить друг на друга. Мы вовсе не должны заниматься любовью только потому, что мы в Си-Айл-Сити, или потому, что не виделись целых две недели!..

Джиллиан села на кровати, быстро скинула через голову ночную рубашку, швырнула ее на пол и опустилась на колени.

– Конечно, не должны, любимый, – сказала она, улыбаясь, – и по какой-то непонятной причине именно поэтому я хочу тебя сильней, чем всегда. Ну не замечательно ли это?

Тед протянул к ней руки, обхватил ладонями ее груди, упиваясь их красотой в лунном свете.

– Мало сказать – замечательно. И сама ты, мало сказать, замечательная! Ну а теперь… иди ко мне.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Конечно, в Сочельник. Ведь все…

– В Сочельник? Ты, верно, шутишь? Я всегда знала, что у тебя не все в порядке с головой, Теодор Хэккет…

– Я не шучу, Вояка, и я был бы тебе признателен, если бы ты не забывала, что разговариваешь с единственной любовью всей твоей жизни. В Сочельник. Так проще.

– И не мечтай об этом. Первое утро Рождества! По нашей традиции…

– Традиции? Ну, еще бы! О, за последний год я наизусть выучил это слово. – Тед поднял глаза к небу – ему повезло, что разговор шел по междугородному телефону. – Послушай, Вояка, как насчет компромисса? Мы развернем каждый по одному подарку в Сочельник, а все остальное оставим на рождественское утро. Это не твоя традиция и не моя: это станет уже нашей традицией. Договорились?

Ответом было молчание. Наконец с другого конца провода донесся мягкий смех Джиллиан, и у Теда отлегло от сердца.

– Ты выбрал не ту профессию, милый, – услышал он, – тебе бы надо было идти в дипломатический корпус. Хорошо… договорились. Теперь давай обсудим рождественский обед. Ты к чему привык – к жареной индейке или ростбифу?

– Если я скажу, что у нас в семье всегда готовили на праздник ростбиф, то, держу пари, ты скажешь, что у вас в этот день подавали к столу индейку с гарниром. Поэтому… как ты смотришь на салат из тунца? Мы не нарушим ничью традицию, и нам даже не понадобятся ножи, чтобы его есть. Исходя из того, как идет этот разговор, оно и лучше. Береженого Бог бережет.

– Очень смешно, Тед. Ох, не остаться бы кому-то вообще без подарка. Знаешь что… тебя ждет сюрприз. Ты уже выяснил окончательно, каким рейсом прилетаешь домой? Было бы чудесно, если бы ты появился пораньше, чтобы мы вместе украсили елку.

– Я не буду этого знать до последней минуты, – сказал Тед, перегибаясь через перила балкона, чтобы помахать Ники Хантер, которая подходила к дому: продуктовая сетка с овощами перекинута через плечо, длинные загорелые ноги обнажены. Неужели сегодня двадцать второе декабря? – подумал Тед. У него было ощущение, что сейчас ранняя осень. – Под вечер в Сочельник, точнее сказать не могу, детка. Лучше сама повесь омелу и поставь на окно свечу. Я поймаю в аэропорту такси, чтобы тебе не надо было меня встречать.

Джиллиан снова вздохнула, но Тед чувствовал, что она довольна.

– Наше первое Рождество вдвоем. Ах, Тед, я не могу дождаться! Может быть, даже снег пойдет, хотя за последние годы мы редко видели его на Рождество…

– Я не против, только бы он не пошел раньше, чем наш самолет опустится на посадочную полосу в Аллентауне. Мало радости провести Сочельник, жуя черствый шоколадный батончик в буфете аэропорта где-нибудь на Среднем Западе.

Тед услышал стук в стеклянную дверь и, обернувшись, увидел Стива, который показывал жестами, что ему нужен телефон.

– Эй, Вояка… нам пора кончать. Стиву надо позвонить домой… сообщить родителям, что он вытянул короткую соломинку и приедет к ним только после Нового года, когда я вернусь. Потому я и вышел с аппаратом на балкон. Я чувствую себя вроде бы виноватым… нет, меняться с ним местами я не собираюсь… Мы, женатые люди, должны хоть изредка делать в работе перерыв и навещать семью. Мы это заслужили. В нашей авиакомпании сидят люди с сердцем. Скажи мне, как ты меня любишь, Вояка, до встречи осталось каких-то два дня…

По всему дому витали запахи Рождества – начиная со светло-коричневой метелки ручной работы, которую Джиллиан нашла в местном кустарном магазинчике и повесила у входа, и кончая гостиной, которая выглядела необычайно праздничной. Густой лесной запах, идущий от маленькой, еще не украшенной бальзамической пихты, смешивался здесь с запахом пряностей, тянувшимся из жестянок с шоколадной крошкой, тарелок с домашним имбирным печеньем и блюда с маслеными пончиками, красовавшегося на буфете в столовой.

На каждом окне стояло по свече, хотя Тед просил об одной.

С парадного крыльца, подняв руку в приветственном жесте, улыбался прохожим большой веселый Дед Мороз из пластмассы.

Гирлянды красных и зеленых лампочек окаймляли вход в дом и выходящие на улицу окна.

На столе в гостиной на самом почетном месте, как всегда, стояли перешедшие по наследству от прабабушки Джиллиан старинные, вырезанные из дерева ясли, увитые свежей зеленью, за которой скрывались библейские фигурки.

Был Сочельник, и все выглядело чудесно, сказочно.

К сожалению, в доме не было Джиллиан, так что порадоваться этому великолепию вместе с Тедом она не могла.

Из-за снежной вьюги, которая незаметно подкралась к Аллентауну примерно за час до того, как школьников должны были распустить на рождественские каникулы, а именно в полдень, Джиллиан сидела в переполненном пункте первой помощи аллентаунской больницы и с возмущением смотрела на свою ногу с распухшей лодыжкой, покоящуюся на стуле, и на лежавший на ней пузырь со льдом. Несчастье с ней произошло в то время, как с полными руками подарков от учеников она спешила к стоянке, чтобы сесть в машину. Из-за плохой погоды Джиллиан оступилась и грохнулась на тротуар.

Теперь, сидя в больнице, она периодически нюхала рукава своего любимого светло-желтого ангорского свитера и морщилась. Каждая вторая из матерей ее учеников, по-видимому, решила, что одеколон – самый подходящий «учительский» подарок, и не преминула завернуть флакончик. Сейчас Джиллиан благоухала почище прилавка с парфюмерией в любом из местных универсальных магазинов, потому что по меньшей мере флакона два из этих подарков разбились при ее падении и забрызгали с ног до головы.

Посмотрев на улицу через двойные стеклянные двери и увидев, что уже совсем темно, она взглянула на часы и снова поморщилась. Уже пять! Нечего удивляться, что снаружи хоть глаз выколи. Она ждет уже четыре часа: приемный покой набит такими же, как она, незадачливыми пациентами, которые получили травму, поскользнувшись на обледеневшем тротуаре или перебегая дорогу перед машиной.

Она бы ушла, если бы могла. Тед в любую минуту приедет домой; он сойдет с ума, увидев, что дом пустой: горят лишь рождественские огни, а ее нет.

Но в том-то и дело, что уйти она не могла. Во-первых, ее машина осталась на стоянке у школы, так как одна из учительниц вызвалась отвезти ее в больницу на своей машине, а во-вторых, ей было больно встать на ноги.

Джил знала это, потому что предприняла такую попытку, – в результате поврежденную ногу пронзила адская боль.

Дверь в комнату, где принимал врач, открылась, и Джиллиан с надеждой подалась вперед, но – увы – медсестра прочла чью-то другую фамилию в списке, который держала в руке.

Джиллиан увидела, что несут девчушку лет трех – в огромных голубых глазах девочки лихорадочный блеск, пылающая жаром щечка прижата к плечу матери.

– Не могу же я на ее сердиться, – буркнула Джиллиан в воротник свитера и, снова опершись головой о стену за креслом, уставилась на потолок, под которым висела трогательная гирлянда рождественских огней.

Ей припомнилось Рождество, которое она провела в постели, заболев тонзиллитом, когда была не в состоянии даже играть новыми, подаренными ей игрушками, и мысленно пожелала больной девочке поскорей поправиться.

А ведь если вспоминать, то со мной вечно что-то случалось на праздники, пронеслось в голове Джиллиан. Ветрянка в день рождения, когда мне исполнилось пять… синяк от случайного бейсбольного мяча накануне конфирмации… желудочный вирус перед Новым годом, когда мне впервые было разрешено пойти на свидание…

– Джил! Джил! Что с тобой? Господи, деточка, что ты опять натворила? Мама передала мне, что ты звонила, как только я вернулась домой. И я сразу же кинулась сюда… Лед уже весь растаял – так же быстро, как и появился… Но я потратила кучу времени, пока смогла найти местечко для машины. Словно все аллентаунцы только тем и занимались весь день, что падали на улицах. Что у тебя повреждено? Лодыжка? Хорошенькое дело! Босс Пита врезался в телеграфный столб… правда, легко отделался, только фару разбил. Нечего удивляться, что птицы улетают зимой на юг.

– Привет, Барб, – спокойно ответила Джил, в то время как подруга плюхнулась в соседнее кресло. Щеки Барбары были краснее лампочек на искусственной елке, криво стоящей в углу; новый, с иголочки, кроличий жакет падал с ее плеч. – Спасибо, что приехала. Тед еще не появился? Я хотела позвонить домой, но передумала: не стоит сообщать, что я упала, по телефону.

– Я знаю, ма не велела мне ничего говорить, если я его встречу. Но нет, в доме темно, если не считать доброго старого Деда Мороза у входа и гирлянд, так что, видимо, его самолет еще не прилетел.

– Слава Богу и за это. Если повезет, я попаду домой раньше Теда и он ничего не узнает. Я нашла в коробках, которые он сложил в подвале, его детские елочные игрушки и хочу устроить ему сюрприз.

Барбара посмотрела на распухшую лодыжку Джиллиан и покачала головой.

– Я тебя не понимаю, Джил. Вряд ли тебе удастся это утаить. Тед, по-моему, сразу же догадается; вовсе не обязательно быть кладезем премудрости, чтобы понять, что дело плохо: стоит увидеть гипс у тебя на ноге…

Джиллиан немного приподнялась в кресле.

– А кто сказал, что мне необходима гипсовая повязка? – сердито произнесла она. – Не будь пессимисткой, Барб! Может, это всего лишь вывих. Я еще не знаю результатов рентгена.

Барбара покачала головой, по-прежнему не сводя глаз с лодыжки Джиллиан.

– Я уверена, что это перелом, – проговорила она и, вздохнув, указала на ногу подруги. – Видишь то место, где посинела кожа… вон там, ниже пузыря со льдом? Это перелом. Можешь не сомневаться.

– Что ж, благодарю, доктор Макаллистер, за блестящий диагноз!.. Если бы вы приехали пораньше, вы бы избавили этих глупых докторов от необходимости делать мне рентген. Как там Синдбад? Обычно в это время я уже дома. Бедняжка, верно, умирает с голоду.

– Ну, конечно. Этот пес мог бы целый месяц питаться за счет собственного жира. – Барбара сняла меховой жакет и осмотрела переполненную комнату. – Веселенькая компания, верно? Ты хоть знаешь, сколько тебе еще ждать, Джилли? Я имею в виду, тебе дали номерок или еще что-нибудь? Ну, как в гастрономическом отделе в супермаркете?

Но Джиллиан не пришлось отвечать на вопрос Барбары, так как в этот момент на пороге появилась сестра и позвала:

– Хэккет? Вас ждет хирург-ортопед.

– Хирург-ортопед? Ну, конечно же, перелом, – мрачно произнесла Барбара, помогая Джиллиан подняться. – Эти хирурги зря времени не тратят. Будь у тебя всего лишь вывих, тобой занялся бы ассистент.

Навалившись всем телом на Барбару, Джиллиан запрыгала на одной ноге к дверям.

– Знаешь, Барб, ты смотришь слишком много сериалов со всеми этими псевдоврачами и людьми, потерявшими память и семью.

Поддерживая Джил, Барбара помогла ей перейти через порог.

– Ладно, возможно, мы с тобой и не встречали людей, которые потеряли память и сами не знают, кто они, – сказала она, улыбаясь медсестре, – но это бывает. Поверь мне.

Джиллиан заскрипела зубами – такую острую боль вызывал каждый ее прыжок в ушибленной лодыжке.

– Мне мало что известно про потерю памяти, Барб… но, как ни грустно в этом признаться, в одном ты права: эта лодыжка, верно, действительно сломана. Иначе она не мучила бы меня так сильно.

Тед, улыбаясь, вышел из такси. Старый домик выглядел великолепно – весело, радушно… и как две капли воды был похож на домик Барбары, с той только разницей, что на переднем крыльце у Барб вместо Деда Мороза стоял веселый Снеговик в цилиндре.

Тед заплатил водителю и задержался на миг на тротуаре – форменная фуражка сдвинута на затылок, – глядя в оба конца улицы на ярко украшенные дома; он почувствовал, что наконец-то его охватывает по-настоящему праздничное настроение.

Вот оно – то самое, чего ему не хватало: улицы с голыми зимними деревьями, морозного воздуха, снега под ногами и старых кирпичных домов, силуэты которых очерчены цветными огнями!..

Тед вспомнил, что, когда покидал Сан-Франциско, там шел дождь. Было сыро и туманно. Да, решил он, Пенсильвания имеет свои преимущества: тут одно время года не спутаешь с другим.

Закинув пластиковый мешок с одеждой за плечо и подняв с земли сумку, Тед быстро поднялся по ступеням на парадное крыльцо и сунул ключ в замочную скважину.

Ему в лицо пахнуло домашним уютом, запахом корицы, и тут же до его ушей донеслось громкое рычанье. В противоположном конце коридорчика стоял Синдбад – все четыре лапы крепко уперлись в покрытый ковром пол, огромные острые зубы оскалены, шерсть на спине взъерошена, хвост торчком.

Если бы я был грабителем, подумал Тед, я бы давно деру дал, только б меня и видели.

– Синдбад! Синдбад!.. Это я! – воскликнул Тед. Он не осмеливался двинуться с места, понимая, что пес его не узнал. – Хороший песик, Синдбад. Хороший сторож! – сказал Тед ласково. Пес склонил голову набок, вглядываясь в темноте в стоящую у дверей фигуру. – Ну же, дружище, встряхнись… Неужели ты не узнаешь своего хозяина?

Рычанье перешло в поскуливание и почти сразу же в отчаянный лай. Синдбад радостно кинулся к хозяину, как безумный вертя хвостом и сбив по пути корзинку с рождественскими открытками, которую Джиллиан поставила на низкий столик возле парадной двери.

Вне себя от счастья, пес начал кружиться на месте все быстрей и быстрей, затем, позабыв свои обычно приличные манеры, стал прыгать на Теда и наконец положил огромные лапы ему на плечи и принялся лизать лицо.

– Так-то лучше, – сказал Тед, высвобождаясь из его восторженных объятий. – Хоть ты меня и обмусолил всего… А где же Джил, парень? Ей пора бы бежать сюда со всех ног. Или я ошибаюсь: ее нет дома и ты только потому так рад меня видеть, что ждешь, не дам ли я тебе поесть?

Он попал в точку: Джиллиан не было дома, а миска Синдбада оказалась пустой.

Насыпав в одну миску сухого корма и налив в другую свежей воды, Тед вытащил из холодильника банку с холодным чаем. Он невольно обратил внимание на то, что полки ломятся от всевозможных вкусных вещей, в том числе там был большой окорок – видимо, главное блюдо на первом рождественском обеде супругов Хэккет, открывающем их семейную традицию, – и направился обратно в столовую, чтобы включить автоответчик.

Напрасно, его там ничего не ждало. Отсутствие Джил было необъяснимо, но Тед утешился мыслью, что, очевидно, она выскочила ненадолго – купить ему еще один подарок, прежде чем закроются магазины. Засунув в рот сразу несколько имбирных печеньиц, Тед подхватил вещи и поднялся наверх, чтобы переодеться, прежде чем Джил вернется домой.

Спустился он минут через двадцать – волосы все еще мокрые после душа – и, набрав полные руки подарков, привезенных из Сан-Франциско, направился в гостиную.

– Вот это да! – воскликнул он, заметив свою детскую коробку с елочными украшениями, про которую давно позабыл.

Став на колени, чтобы положить под елку свои подарки, с трудом удерживаясь от соблазна потрясти или взвесить на ладони те, что уже там лежали, Тед принялся перебирать украшения, которые были в коробке. Каждое из них, стоило ему взять его в руки, вызывало воспоминания о детстве, о родителях и радостных рождественских днях, проведенных вместе с ними.

Держа в руке пластмассовый бейсбольный мяч с опоясывающей его надписью «Детройтские тигры», Тед пошел в кухню и тут услышал в двери щелканье ключа.

– Вояка, – начал он, еще не дождавшись, когда откроется дверь, – не могу передать, как я рад был увидеть эти старые елочные игрушки!.. Я и не помнил, что сунул их здесь куда-то и… Джиллиан! – Он остановился как вкопанный. – Что, ради всего святого?..

– Добро пожаловать домой, любимый, – приветствовала его Джиллиан робко, почти со страхом, в то время как Барбара кинулась выдвинуть для нее кресло, а затем велела подруге, что было вовсе не обязательно, сесть в него.

С трудом добравшись до кресла, Джиллиан протянула костыли Теду, который механически взял их, и села, указывая рукой на пластмассовую «воздушную шину», покрывающую ее левую ногу от лодыжки до исцарапанного колена.

– Смотри, Тед, какой подарочек я получила на Рождество, – весело продолжила она, – и мне даже не пришлось просить об этом Деда Мороза.