Текст книги "Трудный выбор"

Автор книги: Кейси Майклз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующее утро Джиллиан поднялась рано, разбуженная резкими криками чаек где-то вдали. Вытащила из чемодана чистое белье и тихонько пошла в ванную, чтобы принять душ. Тед заслужил еще несколько часов сна. В конце концов, подумала она улыбаясь, у них была долгая, насыщенная ночь.

Просыпаться под серенады чаек не так уж плохо, решила Джил, когда одевалась после душа. Непривычно только. Дома она чаще слышала голоса малиновок, зябликов и изредка – ворон, долетавшие с улицы в окна спальни. Джиллиан стояла на балкончике их квартиры на третьем этаже с чашкой дымящегося кофе и наблюдала, как пробуждается большой город.

Сан-Франциско – во всяком случае, та его часть, которую она видела, – был действительно красив, она этого не отрицала. Здесь было чудесно жить и работать. Так считал не только Тед Хэккет. В конце концов, Калифорния – самый густонаселенный штат в Америке, так тактично заметил он ей вчера вечером.

Джиллиан улыбнулась, вспомнив, с каким энтузиазмом говорил о Сан-Франциско Тед. «…не очень-то тонкий подход», – сказал он извиняющимся тоном. Вот уж нет! Он расхваливает свой «товар» с настойчивостью уличного торговца. Не хватает только красочных проспектов, показывающих, какие выгоды ждут покупателей, если они заключат с ним сделку.

Джил заметила лежащую на балконе большую брезентовую подушку и уселась на нее скрестив ноги; потягивая кофе, она смотрела вниз, на улицу, через кованую железную ограду.

За какие-то пять минут мимо нее пробежали трусцой – она нарочно сосчитала – четырнадцать человек, вероятно, по направлению к океану. Все высокие, стройные, с чудесным загаром. Большинство из них – и мужчины, и женщины – были молодые, белокурые и, судя по виду, в прекрасной физической форме.

У всех женщин были длинные, стройные ноги.

Вот, значит, что видит Тед каждое утро, подумала Джиллиан, и остывающий кофе вдруг показался ей горьким. Красивые люди, калифорнийцы. И красивый калифорнийский стиль жизни…

Нечего удивляться, черт подери, что Тед в таком восторге от Калифорнии.

– Нечего удивляться также, что мне здесь неуютно, – я не вписываюсь в эту жизнь, – произнесла вслух Джиллиан и поднялась с подушки, чтобы вернуться в дом и посмотреть, есть ли яйца и бекон для завтрака.

Кухня была небольшая, с современным оборудованием, белыми кухонными столиками и навесными шкафчиками, а также со множеством приспособлений, включая посудомоечную машину – единственное, чему позавидовала Джил, тем более что, как признался ей накануне Тед, он никогда ею не пользовался.

В целом квартира ей понравилась, хотя дом был не такой уж новый, его построили лет пять-десять назад. В обстановке комнат не было ничего старомодного, они казались уютными и имели свое лицо.

В большой гостиной преобладали бежевые и золотистые тона, мягкая мебель выделялась на этом фоне синими и зелеными пятнами; в столовой сразу бросался в глаза стол со стеклянной столешницей и тремя плетеными креслами с синими подушками.

В доме было две спальни: одна – Теда, другая – Стива, и, хотя Джиллиан видела только одну из них, она была уверена, что спальня Стива обставлена так же, как и спальня Теда: белый туалетный столик с зеркалом, белый комод и широкая – два метра на полтора – кровать под полосатым – зеленое с синим – покрывалом.

Короче говоря, квартира была чудесная, и вид из нее – тоже. Стив показался ей очень симпатичным. Теду просто не могло быть тут плохо.

Но почему я хочу, чтобы квартира выглядела ужасно и чтобы Тед чувствовал себя здесь отвратительно и чтобы ждал не дождался возвращения в Аллентаун? – спрашивала себя Джиллиан, открывая холодильник и заглядывая внутрь. Лампочка не горела, и Джил пришлось засунуть голову поглубже, чтобы рассмотреть, что же имеется в холодильнике. Кроме пакета молока, коробки с маргарином и полудюжины банок с холодным чаем, здесь ничего не было.

Джил открыла отделение для мяса – и отшатнулась: в нос ударил запах протухшей колбасы. Она быстро закрыла дверцу. Тед не шутил, когда советовал ей не вникать в то, как он ведет хозяйство. Но тем не менее ей пришлось открыть морозилку снова и изучить ее содержимое. Она увидела ореховое мороженое, около дюжины обедов-полуфабрикатов, предназначенных для разогрева в микроволновой печи, и четыре ванночки для льда, причем одна из них была пустой. Не больше ей повезло, когда она заглянула и в кухонные шкафы. На полках стояло четыре коробки овсянки, сухая смесь для пюре и три консервные банки с тунцом.

Джиллиан покачала головой, удивляясь, как это Тед и Стив умудряются существовать без нормальной пищи. Ее муж, видимо, тратит половину жалованья на обеды в дорогих ресторанах. Она хотела было рассердиться на него и все ему высказать, когда он проснется, но тут на ее лице заиграла улыбка.

Вытащив из кошелька двадцать долларов, Джиллиан осмотрелась в поисках ключа от парадной двери и тихонько выскользнула из квартиры, решив найти ближайший продуктовый магазин и купить необходимое для завтрака, а может, и курицу с овощами, чтобы приготовить обед.

Пусть у Теда здесь есть солнце, и развлечения, и длинноногие девицы, однако Калифорния не может дать ему то, что есть лишь у нее, Джил: вкусную домашнюю еду.

Только Джиллиан достигла площадки второго этажа и повернулась, чтобы сбежать по последнему маршу на первый, как дверь квартиры, мимо которой она проходила, отворилась и вышедшая из нее женщина наклонилась, чтобы поднять с пола утренние газеты.

– Привет, – весело сказала она, выпрямляясь. – Вы, конечно, Джил. – Женщина улыбнулась. – В точности такая, как описывал Тед… а он описывал вас ad finitum note 2Note2
  Без конца (лат.).


[Закрыть]всем, кто был готов его слушать, должна я заметить. Прекрасный день, правда, даже для конца августа? Вы куда? Бегать? Между прочим, я – Ники Хантер.

Джиллиан с улыбкой протянула ей руку.

– А я – Джил Хэккет. Рада с вами познакомиться. Значит, вы знаете Теда? – Глупый вопрос, особенно если учесть, что Ники сама сказала об этом, но ничего другого Джил не пришло в голову: она целиком погрузилась в созерцание своей новой знакомой – от нее невозможно было отвести глаза…

Ростом повыше Джиллиан, с белым фарфоровым личиком, черными как смоль волосами и сияющими голубыми глазами… Для полноты картины прибавь сюда красные, как рубин, губы, едко заметила про себя Джиллиан. Да Ники Хантер только участвовать в конкурсе красавиц! И этакая богиня живет всего этажом ниже Теда, ее Теда. Ее мужа, за которого она вышла всего три месяца назад. Которого видела за эти три месяца в общей сложности пятнадцать дней.

– Вам нравится Сан-Франциско?..

О, разумеется. Конечно. Она просто в восторге.

А Ники не переставала болтать, поправляя изящной ручкой свои длинные, ниже плеч, волосы, открывая в широкой улыбке ряд прекрасных, ровных, белоснежных зубов…

– В этом доме многие жильцы – из компании «Ломбардские авиалинии», – сообщила она Джил. – Я думаю, нас здесь человек восемь… Пилоты, временно прикомандированные с других баз, бортмеханики, штурманы, обслуживающий персонал, стажеры. Разве Тед вам не говорил?

Говорил ли ей Тед? Вероятно, да, но информация вылетела у нее из головы. Ники, должно быть, входит в обслуживающий персонал, решила Джил, даже не подумав, что относит Ники к этому разряду только потому, что та женщина, и не поинтересовавшись, какая у нее профессия.

– Да… думаю, говорил, – произнесла Джил. – Очень рада познакомиться с вами. Мне неудобно, но, честное слово, я должна бежать в продуктовый магазин. У Теда на кухонных полках хоть шаром покати. Вы не знаете хорошего магазина здесь поблизости?

Ники громко рассмеялась – звонким и в то же время мягким, женственным, искренним смехом.

– Уж эти мне мальчики! – сказала она, покачав головой. – Парнишка, что доставляет пиццу на заказ, столько раз поднимался к ним, что, наверное, протер на ковре дорожку. Тут есть небольшой магазинчик в двух кварталах к востоку, но, может быть, я могу избавить вас от похода туда? У меня есть проросшая пшеница, киви, обезжиренное молоко и бесподобный черничный йогурт. Могу поделиться. Хотите?

Проросшая пшеница? Черничный йогурт? О да, подумала Джиллиан, я же в Калифорнии.

– Нет, Ники, благодарю вас. Я тоже стараюсь следить за холестерином, но сегодня, сами понимаете, особенный день, и я решила взять грех на душу и побаловать Теда – да и себя – яичницей с беконом, как это ни опасно для здоровья.

– Звучит аппетитно, – отозвалась Ники, поворачиваясь, чтобы пойти в квартиру. – Я бы тоже так сделала… если бы умела готовить. Но мне, увы, не удалось научиться.

Джиллиан нахмурилась.

– Вы не умеете готовить? Но разве это не затрудняет вашу работу? Я хочу сказать, раз вы стюард… то есть входите в обслуживающий персонал, вы должны хоть немного уметь готовить…

Ники снова обернулась к Джиллиан, опершись плечом о дверной косяк.

– Да, вы правы: затрудняет, – любезно согласилась она. – Но, к счастью для меня… и для всех пассажиров нашей линии… я не вхожу в обслуживающий персонал. Я – летный инструктор. Тед и Стив – мои ученики, как и множество других. Послушайте, может, увидимся попозже, а то мне тоже надо бежать! Я обещала своим ученикам поплавать с ними. Пока!

– Пока, – глухо отозвалась Джиллиан, поднимая руку, чтобы помахать Ники на прощание.

И не успела за той захлопнуться дверь, как Джил привалилась к стене: у нее подгибались колени. Летный инструктор Теда? Есть от чего голове пойти кругом!.. Раза два Тед называл своих инструкторов по именам, когда рассказывал о своих занятиях, и, кажется, среди них действительно звучало имя «Ник», но, по правде сказать, Джил не очень-то прислушивалась к этим именам. Ее интересовало другое – его успехи, то, скоро ли он станет летать в качестве пилота.

Джиллиан закрыла глаза и попыталась представить лицо Ники. Сколько ей лет? Она, безусловно, старше Теда, раз поднялась до поста инструктора.

– Что ж, если это так, то она прекрасно сохранилась, – вслух произнесла Джил; ее пронзил незнакомый ей раньше укол ревности.

Перед ее взором возникла еще одна, не менее удручающая картина: Тед и Ники вдвоем в тренажере. Интересно, насколько близко расположены сиденья в кабине экипажа у самолетов гражданской авиации?

Все мысли о старомодном обильном завтраке для Теда, приготовленном собственноручно его любящей женой, вылетели у Джил из головы; оторвавшись от стены, она направилась обратно наверх, намереваясь разбудить Теда и устроить ему такое же ужасное утро, каким оно обернулось для нее.

Тед проснулся от стука закрывшейся входной двери. Джиллиан куда-то ушла? Он сморгнул и быстро сел на кровати, почувствовав себя сиротливо в опустевшей спальне.

– Куда, черт побери, она отправилась в такую рань? – вслух произнес он и, достав свежее белье, пошел в ванную комнату, желая побыстрей принять душ. Особо беспокоиться не о чем: в конце концов, Джиллиан взрослая женщина, может, ей не спалось и она решила немного прогуляться неподалеку от дома.

Какая заботливая у него жена: не стала его будить! Какая внимательная, любящая и – он улыбнулся, стоя под покалывающими струйками воды, – и чертовски соблазнительная!.. Пусть ночь и началась неудачно, но кончилась она так, как он мечтал все эти долгие вечера, когда лежал один в широченной кровати.

А может, даже лучше!..

Приняв душ и одевшись, Тед пошел в кухню, чтобы выпить чашечку растворимого кофе. Он быстро разогрел воду в микроволновой печи, приготовил кофе и только пошел было с чашкой в руках на балкон, как открылась входная дверь и в квартире появилась Джиллиан.

– Доброе утро, Вояка! – Тед, поставив чашку с кофе на стол, двинулся к жене, широко расставив руки, чтобы заключить ее в свои объятия. За окном светило солнце, но для Теда истинным солнцем была его изумительная, любящая жена, и он не сомневался, что его ждет с нею замечательный, ясный день. Тед попробовал было обнять ее и поцеловать в щеку. – Ты так скоро вернулась. В чем дело? Испугалась, что заблудишься в большом городе?

Джиллиан, ловко выскользнув у него из-под рук, пошла в столовую. Старательно положила на столик ключи, потом повернулась и вперила в Теда пристальный взгляд. Холодное и суровое выражение ее лица отнюдь не способствовало тому оптимизму, с которым он строил планы на этот день.

– Я хотела пойти в ближайший магазин и купить чего-нибудь на завтрак, – произнесла она тоном, который напомнил Теду тот тон, каким встречала его отца мать, когда он приходил домой слишком поздно, не побеспокоившись позвонить и предупредить о задержке. – Но не успела я выйти на улицу и заблудиться, как встретила одну из твоих соседок…

– О! – отозвался Тед нарочито небрежно и растянулся во весь рост на мягком диване. В чем дело? – подумал он, не понимая, что так могло испортить настроение Джиллиан. Она держится как-то отчужденно. Но ему-то она может сказать, а?

– Ее зовут Ники Хантер, – после долгого молчания сказала Джиллиан. Руки ее были стиснуты в кулаки. – Она говорит, будто она твой летный инструктор.

Тед улыбнулся, расслабившись.

– Ник? Да, это одна из моих надсмотрщиц – славная старушка Ник… Едва ли не самая молодая из всех нас, но чертовски хорошо разбирающаяся в своем деле. А сожителя ее ты тоже встретила?

Джиллиан качнула головой, словно отметая его вопрос, и сделала к нему три шага. Ее глаза сузились.

– «Славная старушка Ник»! Придумай что-нибудь получше! Почему ты не сказал мне, что один из твоих инструкторов – женщина? Причем на редкость красивая женщина?..

Тед насмешливо поднял брови и пожал плечами.

– А ты меня и не спрашивала, – ответил он, надеясь, что слова его звучат нежно, хотя и шутливо.

– Очень смешно, Тед. С тобой со смеху умрешь.

Тед скорчил гримасу и сел. Судя по всему, Джил завелась не на шутку. Его юмор сегодня у нее не проходит. В глубине души он почувствовал себя польщенным, что жена приревновала его к Ник, решила, что та занимает какое-то место в его жизни.

Он уже собирался попросить прощения, полагая, что так положено поступать мужьям, хотя и знал, что не сделал ничего такого, что можно было бы поставить ему в вину, но, посмотрев на Джиллиан, понял, что она расстроена всерьез.

Это его возмутило. Спору нет: Ники Хантер чертовски красивая женщина и умница к тому же. Ну и что из того? Какое это имеет отношение к нему? Он человек женатый, счастлив в своем браке и никаких поводов к ревности, которую тут разыгрывает Джиллиан, не давал.

– Вояка, что с тобой? – сказал он, подходя к жене и беря ее за руку. – По-моему, ты раздуваешь из мухи слона. Видимо, наслушалась дурацких анекдотов о том, что якобы происходит в кабине самолета. Кстати, у Ники есть друг, его зовут Тодд. Он метра два ростом, с широченными плечами, футболист. Уж на что Стив любит приволокнуться за слабым полом, но даже он держится от Ник подальше.

Джиллиан в замешательстве смотрела на мужа.

– О Тед, мне так совестно, – сказала она и прижалась щекой к его груди. Голос ее звучал приглушенно. – Сама не понимаю, почему я так себя веду, правда. Хотя нет, погоди минутку! – Оттолкнувшись от него, она воскликнула: – Кажется, я знаю, почему так веду себя! Если честно, я и не думаю, что между тобой и Ники что-то есть. Дело не в этом, дело в том, что почти ничего нет между нами – между тобой и мной. – Джиллиан описала по комнате круг, остановилась и широко раскинула руки, словно пытаясь охватить и эту комнату, и квартиру, и всю их жизнь. – Это безумие, Тед!.. Вся этанаша ситуация. Ты – здесь, я – в Аллентауне. Предполагается, что мы – муж и жена, а я почти тебя не вижу. Ты живешь своей жизнью вдали от меня. Я живу своей – вдали от тебя. Когда же мы начнем строить нашу общую, совместнуюжизнь? – Она стиснула ладонями лоб и отвернулась от Теда, плечи ее опустились – казалось, она признала свое поражение.

По-настоящему встревоженный, Тед молча подошел к Джиллиан, повернул к себе лицом и, притянув к груди, так крепко прижал, словно боялся, что она может исчезнуть.

– О Боже, Тед… как я это все ненавижу, – проговорила Джил, уткнувшись ему в плечо; Тед с трудом расслышал тихий, печальный шепот. – Я хочу сказать, я думала, что отнесусь к этому как взрослый, разумный человек, но, если честно, я так все это ненавижу.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Руки Теда были такие крепкие, такие сильные, так удивительно успокаивали Джиллиан, приникшую к мужу, когда, крепко обняв ее, он говорил, что все будет прекрасно, надо только немного потерпеть. Его слова, его прикосновения были ей очень нужны. Ей нужно было чувствовать его рядом, слышать его заверения в любви.

От Теда исходил запах мыла, лосьона для бритья и одеколона, который она купила ему. Флакон такого же одеколона он оставил на туалетном столике в спальне в Аллентауне. Иногда, крепко зажмурив глаза, Джил открывала флакон и нюхала горлышко, стараясь вызвать в воображении его образ, его любовь.

Она так любит Теда! Сильно. Всем сердцем. Всем своим существом.

Она любит его, корила себя Джиллиан, а превращает его жизнь в сущий ад своими детскими выходками, идиотской ревностью и безрассудными требованиями.

Что с ней такое? Она вместе с мужем, она в Сан-Франциско, этом прекрасном городе, увековеченном в песнях и фильмах. Сегодня суббота, погода великолепная, и у них впереди еще два с половиной дня для отдыха и любви.

Зачем же попусту тратить время? Вызывать к себе жалость?

Постепенно исходящая от Теда сила успокоила Джил. Крепко обхватив его руками, она прильнула к нему всем телом, тая от любви, и стала осыпать легкими как пух поцелуями его мускулистые плечи и крепкую шею.

Словно ненароком, просунула бедро между его ног, прижавшись к самому уязвимому месту.

– Джил, если ты пытаешься помириться со мной, то у тебя это неплохо получается, – пророкотал Тед.

И внезапно ее мир, который всего несколько минут назад казался таким серым и перевернутым вверх дном, прояснился, исполнился света и радости и встал на свое место. Откинувшись назад, Джиллиан взглянула мужу в лицо, не заботясь о том, что щеки ее все еще мокры от слез и, возможно, она выглядит не самым лучшим образом.

– Рада слышать это, милый. Когда перестанет получаться, я снова начну тревожиться. Но сейчас прости меня за то, что я вела себя как балованный ребенок. Не знаю, что на меня нашло.

Тед наклонился, легко коснулся ее губ, затем подтолкнул к дивану. Усадив Джиллиан рядом с собой и обняв одной рукой за плечи, он сказал:

– Зато я знаю. То же, что находит порой и на меня, когда я неизвестно почему просыпаюсь в три часа утра, а тебя нет рядом.

Джиллиан кивнула, зная, что слезы все еще близко.

– И, – добавила она, – когда я возвращаюсь домой со спортивной площадки, проведя целый день с малышней, и мечтаю поужинать вместе с тобой, усесться рядышком на заднем крыльце и рассказать тебе, как я провела день, пока мы не отдохнем и не расслабимся… Вместе.

Тед притянул ее ближе, чтобы она могла положить голову ему на грудь, и сказал:

– И тогда, когда я думаю, что мне еще целую вечность сидеть в этом проклятом тренажере, а хочу я одного: видеть тебя здесь, слышать, что я потрясный парень. И тогда, когда я спрашиваю себя, почему мы мучаем друг друга, и хочу поставить точку и вернуться домой. И когда я вижу, как на закате пары идут к океану рука в руке, а мне так одиноко без тебя, что хоть вой. И когда…

Джиллиан, внезапно снова почувствовав себя счастливой, прильнула к Теду еще теснее, шаловливо взглянула в лицо и, прервав его, продолжила:

– И когда корзина для грязного белья переполнена, и холодильник пуст, и посуда немыта…

Тед посмотрел на нее, в его ясных голубых глазах играли озорные огоньки.

– Что ж, возможно, и тогда. Тебе ведь тоже меня недостает, когда течет кран, машина не заводится и надвигается гроза?.. Когда я в последний раз был дома и началась гроза, я думал, ты залезешь под обеденный стол.

– И не собиралась! – Джиллиан игриво ткнула его в живот и выпрямилась. Неужели обязательно было об этом упоминать? Она уже давно считает себя взрослой, но грозы превращают ее в дрожащий клубок нервов.

– Правда? Напомню тебе в следующий раз, когда будет гроза и ты прибежишь ко мне, чтобы я тебя защитил.

– Ладно, ладно. Не спорю. Я тебя ужасно люблю, Тед Хэккет, и верна тебе, но бывают минуты, когда хочется, чтобы в доме был кто-нибудь, кроме меня. Кто угодно. Не такой уж он большой, наш дом, но, когда я одна, он кажется мне огромным. Я ведь жила одна, когда мать уехала в Испанию, но сейчас почему-то все иначе. Мне куда более одиноко, сама не знаю, почему. Может быть, купить собаку?

– Собаку? Ты на самом деле думаешь, что можешь заменить меня мокрым носом, четырьмя лапами и виляющим хвостом? Огромное спасибо!

– Не стоит благодарности. Но не волнуйся, дорогой, – я не назову моего песика Теодор. И не отдам ему твое печенье. Ни штучки.

Тед улыбнулся.

– Знаешь, Вояка, мы ведь с тобой не единственные, кто живет и работает врозь. Я познакомился тут с тремя парнями, которые в таком же положении, как мы. Один приехал сюда на шесть месяцев, двое других – больше чем на год. И они оставили в своих городах не только жен, но и детей, их семьи живут в разных концах страны…

Джиллиан кивнула.

– Я знаю, – сказала она, неохотно признаваясь в том, что тоже думала о других парах, вынужденных разлучаться друг с другом. – Иногда в аэропорту я наблюдаю встречи пилотов, прилетевших с другого края Земли, с их семьями. Это всегда вызывает у меня слезы, особенно теперь, после того как мы поженились. Не представляю, как могут выдержать дети, когда мать или отец улетают на месяцы, иногда на год.

– А мы с тобой видимся по крайней мере два раза в месяц, – сказал Тед, вставая, чтобы отнести на кухню чашку с остывшим кофе.

И не только летный состав в таком положении. При нынешней экономике человек – будь то мужчина или женщина – должен ехать туда, где для него есть работа. Иногда ради этого он вынужден оставлять семью, и это повторяется до тех пор, пока у них не появится возможность жить вместе.

Джиллиан пошла следом за мужем, забрала у него чашку, выполоскала ее под краном и стала варить свежий кофе.

– Я не хотела раньше говорить тебе, любимый, но все это время я специально изучала этот вопрос. Браки вроде нашего с каждым днем становятся в Америке все более распространенными. Я прочитала в одной статье, что шесть процентов из сочетающихся браком пар живут в разных городах – это в два раза больше, чем десять лет назад. Шесть процентов, вероятно, звучит не так страшно, но в жизни это означает полтора миллиона пар. Если другие выдерживают такую жизнь, почему же мы не сможем? Почему?

Тед присел на стойку – длинные загорелые ноги болтались в нескольких дюймах от пола – и насмешливо посмотрел на Джиллиан.

– Вот в чем, оказывается, дело, Вояка. Ты читала про семьи, которые смогли справиться с такой ситуацией, и спрашивала себя, почему нам с тобой, судя по всему, это оказалось не под силу?..

Джиллиан взъерошила ему волосы и сделала гримаску.

– Вовсе не обязательно ставить все точки над Тед, – с легкой досадой произнесла Джиллиан. – Однако, не спорю, это меня беспокоит. С тобой, похоже, все в порядке… но, если другие могут выдержать, почему мне так трудно? И не похоже, чтобы мы были единственные, с кем это случилось через несколько дней после медового месяца. Подумай о всех тех парах, где муж – военный моряк и должен почти сразу уйти в море, ну и прочее в таком роде. Мой отец отправился во Вьетнам всего через несколько месяцев после свадьбы. Разумеется, – тихо добавила Джил, – он так и не вернулся домой.

Мысль об отце, которого она никогда не видела, и старом полуразвалившемся шезлонге, на который предъявил права Тед, после того как уже много лет никто к нему не приближался, на миг опечалила Джиллиан. Повернувшись к Теду спиной, она поставила чашку с кофе в микроволновую печь и нажала кнопку подогрева.

Почему она ходит вокруг да около? Пришло время высказать, что у нее на душе, о чем она думала столько раз, когда оставалась смотреть телевизор, лишь бы не подниматься в свою одинокую спальню.

Джиллиан собралась с духом, глубоко втянула воздух и, обернувшись к Теду, сказала:

– А может быть, нам так трудно жить в разлуке потому, что неверны наши установки, а? Мы не служим отечеству, Тед. Мой отец должен был отправиться во Вьетнам. Мы же не должны делать то, что делаем. Мы руководствуемся исключительно экономическими мотивами. Возможно даже, эгоистическими…

Тед соскочил со стойки, его нахмуренное лицо сказало Джил о том, как он разгневан, до того, как он открыл рот.

– А не забыла ли ты кое-что, Джил? У тебя контракт на два года. Ты связана определенными обязательствами с теми, кто предоставляет тебе работу. И даже если бы тебе удалось как-нибудь разорвать контракт, вспомни: ты ведь мечтала о такой работе с того самого момента, как получила диплом учителя. Или я ошибаюсь и тебе нравится замещать учителей, когда ты не знаешь точно, в какие дни и часы тебе подвернется работа, и не имеешь даже возможности как следует познакомиться со своими учениками?..

От микроволновой печи донеслось жужжанье зуммера, и Джиллиан махнула в ту сторону рукой, показывая Теду, что если он хочет пить кофе, то пусть, черт подери, берет чашку сам.

– Нет, я ничего не забыла, – сказала она, уперев руки в бока. Она знала, что это вызывающая поза, но ей было наплевать. Ее кидало вверх и вниз с той самой минуты, как самолет только коснулся посадочной полосы в Сан-Франциско, и это чувство пугало ее. – Я не говорю, что хочу разорвать контракт. Просто я спрашиваю себя, не эгоизм ли это с моей стороны – оставаться в Аллентауне, работать там, когда мой муж находится в трех тысячах миль от меня?..

Левая бровь Теда чуть приподнялась – трюк, при помощи которого он умел выразить свои мысли без слов. Это возбуждало у Джил интерес… и не только интерес, но сейчас она была скорее готова стукнуть его, чем поцеловать.

– А, наконец-то я понял. Тебя гложет чувство вины.

– Вовсе нет! – взорвалась Джиллиан, но тут же и сдалась: – Ну ладно, да. Гложет. Не знаю почему, но это так.

– А я знаю, Вояка. Ты чувствуешь себя виноватой в том, что хочешь сама сделать карьеру, тоже добиться успеха в жизни. В том, что твой муж живет на одном побережье, а ты – на другом. В том, что ты не заботишься обо мне так, как заботилась о муже твоя мать, которая не моргнув глазом снялась с места, чтобы последовать за твоим отчимом в Барселону.

– Возможно, – тихо сказала Джиллиан, зная, что он попал в точку. Она действительно старомодна и готова первая в этом признаться, хотя ей не больно-то нравится, когда ей на это указывает Тед. Она убеждена, что место всякой женщины рядом с мужем.

И что в этом плохого, если на то пошло? Заведенный с незапамятных времен порядок оправдывает себя, он освящен традицией, не так ли?

Тед сделал шаг по направлению к Джиллиан, и она отступила назад.

– Тебя тревожит то, что ты не можешь заботиться обо мне, готовить для меня, убирать за мной, следить, не надел ли я разные носки, когда утром ухожу из дома?

Тед сделал еще один шаг, и Джиллиан снова отступила; теперь она уперлась в самую дверь.

– А что в этом плохого? – Ее глаза сузились. – Ты мой муж, Тед, а не друг детства. И дело не в том, что я хочу строить гнездышко или еще что-нибудь в этом роде. Мы – муж и жена. Мне положеноубедиться, правильно ли ты надел носки.

Тед покачал головой.

– Ничего тебе не положено. Я уже много лет сам слежу за своими носками. Я женился на тебе не потому, что хотел приобрести в твоем лице мать или экономку, а потому, что люблю тебя и мне на редкость приятно заниматься с тобой любовью. Я женился на тебе, Джиллиан Хэккет, потому, что не мыслю жизни без тебя. Ты– моя семья, ты – моя жизнь, и мы будем устанавливать для себя собственные правила, которые подходят нам, даже если они не соответствуют устаревшим представлениям о том, что хорошо для семьи, а что дурно. Я не хочу, чтобы ты жертвовала своей карьерой, которую стараешься сделать, и любовью к своей профессии ради того, чтобы встречать меня у порога, когда я вечером возвращаюсь домой, с трубкой и шлепанцами в руках.

– Ты не куришь трубку, – парировала Джиллиан, хотя ощутила, как в груди постепенно разливается приятное тепло: Тед словами выражал то, что она, считая себя эмансипированной женщиной, чувствовала внутри.

– Не прерывай меня, Вояка, – попросил Тед, и на лице его вновь заиграла улыбка. – Во всяком случае, не сейчас, когда у меня все так складно получается. Я не говорил тебе про Ник Хантер потому, что она для меня только хороший инструктор, и все. Не спорю, Ник на редкость красива. Я женатый человек, но это не означает, что я исключен из окружающего мира. И я вполне могу оценить женскую красоту. Но мне не нужна Ник, мне нужна ты. Люблюя тебя. И хочу, чтобы мы были вместе. И мы будем вместе – здесь, или в Аллентауне, или в Тимбукту… Мы справимся, Вояка. Я обещаю. Это будет нелегко, но мы обязательно справимся.

– О Тед, – сказала Джиллиан, обвивая руками его шею, – обними меня, и люби меня, и сделай так, чтобы я почувствовала себя замужней женщиной.

Он широко улыбнулся.

– О'кей, Вояка. Но сперва я утащу тебя в спальню, зацелую до потери сознания и буду любить пламенной, безумной любовью, а затем заставлю рассортировать грязное белье, которое запихал в нижний ящик комода.

Джиллиан сморщила нос.

– Дорогой, я же сказала, что хочу чувствовать себя замужней женщиной, а не твоей личной прислугой. Или на самом деле ты для того и пригласил меня сюда?

– Никоим образом, о владычица моего сердца!

Тед подхватил жену на руки и, прижав к груди, направился в спальню. Не успели они туда войти, как их губы слились в жгучем поцелуе, и тут Джиллиан осознала, что хоть и с опозданием на несколько месяцев, но муж все-таки перенес ее через порог.

Тед проснулся, удивленный, даже испуганный тем, что уснул прямо на пляже. Перевернувшись на живот, он посмотрел на жену, которая все еще крепко спала на расстеленном у воды пледе; под лучами послеполуденного солнца ее шелковистые рыжие волосы пылали огнем.

Он заскользил взглядом вдоль всего ладного тела Джил. Ее белый купальный костюм никак нельзя было назвать чересчур открытым – во всяком случае, по калифорнийским меркам, – но он и прикрывал, и открывал как раз то, что надо.

Тело Джиллиан было сама гармония, само совершенство. Стройные длинные ноги, в меру округлые бедра, плоский, гладкий живот и пышная грудь.

Тед знал каждый дюйм этого тела, целовал, ласкал его, восторгался каждым его уголком – от похожих на раковины розовых ушей до высокого подъема ноги. Пожалуй, он знал тело Джил лучше своего.

И все же… знает ли он эту женщину? Знает ли он на самом деле Джиллиан Хэккет, свою возлюбленную, свою жену? Тед оперся о локти и стал смотреть на волны, набегавшие на берег.