Текст книги "Остров желаний"

Автор книги: Кей Торп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Кроме явной неспособности передвигаться самостоятельно, всех здешних больных объединяло какое-то общее радостное настроение. С того места, где стояла Клер, она видела двух мальчишек в возрасте десяти-одиннадцати лет, с веселым криком гоняющихся друг за другом вокруг дерева; их костыли мелькали так быстро, что прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что у них обоих было по одной ноге. Клер повернула голову и вопросительно посмотрела на Скотта, но встретила его спокойный взгляд. А когда сестра-хозяйка отошла к одной из коек на колесиках – несколько таких коек были вывезены на террасу, – он тихо пояснил:

– Стенхоуп – сиротский дом и реабилитационный центр для детей до пятнадцати лет. Пойдемте, посмотрим на ребятишек.

Следующий час был наполнен для Клер самыми неожиданными открытиями. Она увидела детей самых разных возрастов: от совсем маленького, лучезарно улыбавшегося одиннадцатимесячного ребенка, у которого на ножки был наложен гипс, до пятнадцатилетнего Питера, повредившего себе спину. Как пояснил Скотт, он упал с дерева и теперь должен много недель пролежать в гипсовом жакете, уже разрисованном надписями.

– Здесь здорово, – сказал мальчик с энтузиазмом, когда Скотт поинтересовался, как он себя чувствует. – Сегодня вечером, после чая, придет человек показывать всякие интересные фокусы. Его пригласили специально, потому что у меня день рождения, и я сказал, что хотел бы увидеть его выступление. Сестра-хозяйка говорит, что я должен поблагодарить вас за это.

– Сестра-хозяйка временами говорит много лишнего, – сухо отозвался Скотт, и они с пониманием улыбнулись друг другу, как двое мужчин, сознающих слабость прекрасного пола. – Не слишком бурно проявляй свои чувства, когда он будет показывать фокусы, а то вывалишься из кровати. Кстати, твои автографы следовало бы заменить.

– Мы его привяжем, если будет вертеться, – пообещала сестра-хозяйка, которая услышала последние слова. – Вас к телефону, звонят из лондонской конторы.

– Ах да! Я говорил им, что сегодня днем они могут поймать меня здесь. – Скотт взглянул на Клер. – Извините, это не займет много времени. Хотите продолжать осмотр?

– Мы с мисс Менстон пока спокойно выпьем по чашечке чая в доме, – твердо сказала сестра-хозяйка, прежде чем Клер успела ответить. – Мы будем в моем рабочем кабинете, если захотите присоединиться к нам, когда закончите разговор.

Как ни странно, Скотт как будто поколебался, прежде чем принял ее предложение.

Рабочий кабинет сестры-хозяйки оказался небольшой уютной комнаткой неподалеку от холла. Видимо, когда-то здесь была кладовка, но теперь благодаря штукатурке, покраске и живому воображению хозяйки превратилась в кабинет – комнату отдыха, где можно было как она со смехом сказала, иногда отдохнуть от всех забот. Чай был подан в красивых чашках костяного фарфора, совсем не похожих на больничную фаянсовую посуду. Это ее собственные, объяснила сестра-хозяйка в ответ на замечание Клер, хотя они стараются держать в полном порядке все оборудование, которым располагает больница.

– Вы давно знакомы с мистером Лоумасом? – спросила она, наливая чай.

– Всего несколько недель, – ответила Клер. – Я и представления не имела, что его интересуют места вроде Стенхоупа.

– Не знаю, интересуется ли он всеми подобными заведениями. Ведь этот приют имеет для него особое значение, не так ли?

– Вот как?

– Конечно. – Сестра-хозяйка удивленно посмотрела на Клер. – Разве он не рассказывал вам о нас?

– Сказал только, что вы берете искалеченных детей в возрасте до пятнадцати лет и помогаете им выжить.

– Неплохой способ представить дело, – улыбнулась женщина. – И я надеюсь, что мы оправдываем его ожидания. Мы, конечно, имеем обязательства перед мистером Лоумасом и выполняем их. Если бы не он, Стенхоупа просто не было бы.

– Вы хотите сказать, что он является его учредителем?

– Я хочу сказать, что он его создал, дорогая. Купил дом, отремонтировал его, добился для нас у властей солидной дотации. – Она уселась поудобнее. – Все это началось, когда он делал репортаж о сиротских приютах. Тогда-то и выяснил, какие неадекватные условия созданы для таких детей, как те, за которыми мы здесь ухаживаем. Речь идет о детях, которые или родились с физическими недостатками, или получили увечья в результате несчастного случая, болезни. Раньше их направляли в обычные больницы, где они, конечно, получали необходимый уход, но в то же время им было трудно находиться рядом с другими детьми, которых постоянно навещали родственники. Недостаток внимания терзает души сирот, даже если на этом не акцентируют внимания. Стенхоуп – вклад мистера Лоумаса в создание нового будущего, по крайней мере, для некоторых из этих детей, к которым он испытывает действительно искреннюю симпатию. Вы знаете, что он сам провел в сиротском приюте несколько лет, до того как их с братом, в конце концов, усыновила семья Лоумас? Должно быть, это были необыкновенные люди, если взяли двух мальчиков в том возрасте, когда процесс адаптации проходит очень сложно.

В душе Клер бушевали противоречивые чувства. Неужели речь идет о том Скотте, которого она знает? О человеке, относившемся к жизни как к серии испытаний, которые надо преодолеть, оставаясь при этом в стороне от их последствий. Она не могла сомневаться в том, что слышала своими ушами и видела своими глазами, но если все это правда, почему же в печати не появилось никаких хвалебных статей, на которые всегда так падки журналисты?

– Потому что он не хотел и не хочет, чтобы об этом узнали, – объяснила сестра-хозяйка, когда Клер задала ей этот вопрос. – Я восхищаюсь им за это от всей души, потому что его общественный имидж, конечно, предстал бы перед публикой в совершенно новом свете, но он не хочет и слышать об использовании своего имени в какой бы то ни было связи с этим домом. – Она рассмеялась. – Любопытно, но он говорит, что такая известность скорее погубит созданный им образ, чем пойдет ему на пользу, ведь на экране у него имидж довольно-таки бесчувственного человека. Однако лично я думаю, что он держит все это в тайне потому, что не хочет получать прибыль от дорогого для него дела.

Она продолжала болтать, но Клер уже слушала ее вполуха. «Как можно было так ошибаться в этом человеке?» – думала она. Клер была уверена, что Скотт – закоренелый эгоист, который не заботится ни о чем, кроме своих интересов, циник, вступающий в полемику с единственной целью – набить собственные карманы.

«Зачем он привез меня сюда? – думала она. – Уж точно не для того, чтобы продемонстрировать плоды своей филантропии. Может быть, просто хотел показать, что нельзя принимать все за чистую монету и что он тоже способен искренне заботиться о ком-то?» Во всяком случае, это означало, что он дорожил ее мнением о нем, а ведь до сих пор не производил впечатления человека, заинтересованного такой стороной их отношений. Клер хотелось бы более точно понять его намерения. Для нее сейчас это многое значило. Было чуть больше половины пятого, когда они наконец покинули Стенхоуп. Придерживаясь, видимо, заведенного порядка, сестра-хозяйка и две девушки из ее персонала проводили их до дверей. Клер оглядывалась назад, пока здание не скрылось за поворотом дороги, затем повернулась лицом к Скотту и поймала его внимательный взгляд.

– Похоже, вы нашли общий язык с Тилли? – сказал он. – Я так и думал, что вы поладите.

– Она заставила меня задуматься о некоторых вещах, – откровенно призналась Клер.

– Я так и понял по вашему виду, когда пришел выпить чашку чая. – Голос его звучал уныло. – Мне следовало лучше знать Тилли и не позволять ей так долго оставаться с вами наедине.

– Из-за того, что она рассказала мне?

– Из-за того, как она могла рассказать вам. Не ошибитесь, зеленоглазка! Я все тот же человек, который чуть раньше привез вас сюда.

– Конечно, – согласилась она равнодушно, и Скотт усмехнулся:

– Приноравливаетесь ко мне?

– Нисколько. Я тоже все та же самая женщина. – Она смотрела прямо на него. – Зачем вы привезли меня сюда, Скотт?

– Вы поверили бы, что я это сделал без всякой задней мысли?

– Поверила бы, если бы на вашем месте был другой человек. Вас не назовешь простодушным.

– Вы находитесь в опасной близости к тому, чтобы снова считать предсказуемыми все мои поступки, – заметил он с усмешкой. – Следите за собой, девица, или я начну потакать тому импульсу, с которым борюсь с момента нашей встречи. Хотите посмотреть на Фрешуотер, прежде чем мы повернем назад?

Клер сделала вывод, что, каковы бы ни были причины, по которым Скотт попросил ее сопровождать его в этой поездке, он не собирался делать их достоянием гласности. Что ж, пусть так, это не имеет значения. Ничто не могло изменить того факта, что Скотт пошел ей навстречу, позволив проникнуть в ту часть своей жизни, в которую обычно не допускал никого. Даже если сейчас он сожалеет об этом, ему уже не лишить ее того, что она знает.

Они возвращались по перегруженному машинами прибрежному шоссе, освещенному заходящим солнцем, поэтому дорога домой заняла у них более двух часов. Когда они подъехали к «Фарлендзу» и Клер уже приготовилась выйти из машины, Скотт неожиданно проехал мимо ворот.

– Мы не успели поесть, – объяснил он. – Неужели вы подумали, что я отпущу вас домой голодной?

– Они будут волноваться, что меня нет, – начала она, но он покачал головой.

– Все предусмотрено. Я позвонил из Стенхоупа и сказал, что вы не вернетесь к обеду.

– Да? – растерянно сказала она и тут же подумала, что не следует показывать ему своих истинных чувств. – Очевидно, вам не пришло в голову, что не мешало бы сначала посоветоваться со мной.

– Пришло, – вежливо согласился он. – Но я усвоил одно правило относительно женщин: сначала делать, потом говорить. Я ждал случая, чтобы продемонстрировать вам мои кулинарные способности.

– А существует такая область деятельности, к которой не прикасалась бы ваша рука? – спросила она.

– Конечно. Например, я плохо печатаю на машинке. – Его губы дрогнули в улыбке. – У вас, случайно, не возникло ошибочного восприятия этого факта?

Клер сказала себе, что она не должна удивляться. Скотт всегда угадывает ее мысли. И все же спросила:

– Как вы узнали, что я думала об этом раньше?

– По вашему виду, когда вы подошли к машине. Вы бросили на меня прямо-таки мстительный взгляд. Глупый ребенок! – добавил он снисходительно. – Если бы меня интересовало только то, как вы печатаете на машинке, я бы сделал вам сегодня утром деловое предложение. Но как Нил узнал об этом?

– Почему вы думаете, что это Нил?

– Во всем случившемся чувствуется его деликатное прикосновение. Наверное, он подслушал, когда я разговаривал со Стивом. Постоянно забываю об этих отводных трубках, из-за которых невозможно нормально поговорить с человеком.

– Если вы покажете мне точно, что вам нужно сделать, я определю, сколько на это уйдет времени, – сказала Клер.

– Тилли произвела на вас впечатление, правда? – В его интонации не ощущалось особого удовольствия от этого факта. – Не принимайте слишком близко к сердцу то, что она вам рассказала. Тилли – заинтересованное лицо.

– Почему вы так стараетесь выглядеть ограниченным человеком, Скотт? – спокойно спросила Клер. – Почему принижаете то хорошее что сделали?

– Разве? – Он пожал плечами. – Возможно я просто хочу, чтобы вы за деревьями увидели лес. – Он остановил машину перед домом и выключил зажигание. – Заходите, пока я поставлю машину в гараж. Дверь открыта. – И с насмешливым огоньком в глазах добавил: – Я отведу вас домой, когда взойдет луна. Это даст мне хоть какие-то преимущества.

– Вы не на то обращаете внимание, – возразила она. – И временами заставляете меня краснеть.

– Жаль, – сказал он с ноткой разочарования. – Видно, это место заражено повышенной чувствительностью, она, кажется, витает в воздухе. Так вы выйдете из машины или поедете со мной в гараж?

– Выхожу, – сказала она, сопровождая свои слова действиями. – С чего мне качать?

Он усмехнулся:

– Просто войдите в дом и располагайтесь, как вам удобно. Все остальное я сделаю сам.

Клер, улыбаясь, вошла в дом. Играть со Скоттом в игры такого рода было рискованно, но сегодня вечером она почему-то чувствовала, что способна управлять ситуацией. Почему? Из-за того, что недавно узнала о нем? Потому что успела бросить краткий взгляд на то, что скрывалось за блестящим фасадом, и обнаружила человека, которым могла бы восхищаться? Ответа Клер не знала. Но в одном была абсолютно уверена: ей хотелось быть с ним.

В гостиной она сняла блейзер и, небрежно бросив его на ручку кресла, села в другое кресло, стоявшее неподалеку, огляделась. Странные вещи происходят с большинством ультрасовременных домов, подумала Клер, в них нет ощущения того, что человек живет здесь постоянно. По этой комнате Скотта тоже можно было принять за случайного квартиросъемщика. Или это не правда? Странно, но по отношению к нему ее разум, кажется, постоянно блуждал по кругу, никогда не приближаясь к одной точке, когда она могла бы уверенно сказать: вот это настоящий Скотт Лоумас!

В противоположном конце комнаты находилась стереосистема, вмонтированная в какие-то предметы обстановки. Клер подошла к ней, выбрала грампластинку и привела механизм в действие. Постояв над ним несколько секунд, убедилась, что сделала все правильно и не допустила ошибки.

Комната наполнилась звуками музыки. Обойдя ее несколько раз и внимательно осмотрев все, Клер наконец поддалась искушению и вышла на кухню.

– Одна из моих любимых – «Порги и Бесс», – сказал Скотт, не отворачиваясь от плиты, где над кастрюлей поднимался соблазнительный аромат. – Кажется, я сказал, что это мой прием?

– Сказали, но мне стало любопытно, – возразила она. – Я подумала, что, может, мне удастся застать вас в фартуке.

– Если бы он у меня был, я привязал бы вас к его тесемкам, – ответил Скотт. – Посмотрите на рис, если уж вам так хочется участвовать в этом священнодействии. По-моему, он почти готов, можно сливать.

Клер направилась выполнять его указания заглянув с интересом в кастрюлю, которую Скотт держал в руках, пока она снимала рис с конфорки.

– Что это?

– Polio alia Cacciatora – цыпленок по-марсельски для вас.

– Вы не успели бы это сделать сейчас!

– Верно. Все было сделано до того, как я заехал за вами сегодня днем.

– Вам не кажется, что вы слишком многое считаете само собой разумеющимся? Сколько трудов пропали бы впустую, если бы я не приняла вашего приглашения!

– Если мне не изменяет память, вы были лишены свободы выбора. – Он окинул ее взглядом. – Вы промоете этот рис или будете дожидаться дождичка?

– Прошу прощения, сэр, – произнесла она смиренно. – Это все из-за моего старенького дедушки. «Нерадивый ученик пудинг рисовый любил» и… – Она поспешно подняла руку, так как он с угрожающим видом направился к ней. – Где мне взять дуршлаг?

– В шкафчике рядом с мойкой. – Он пронаблюдал за тем, как она достала, потом ядовито спросил: – Надеюсь, сами справитесь?

– Только мужчина может быть настолько высокомерен, – заметила Клер. – Это на тот случай, если вы все еще не оценили моего природного превосходства.

– Когда-нибудь вам придется доказать мне это. Все самые лучшие шеф-повары – мужчины. – Скотт достал блюда из теплой сушилки, одно вручил ей, а на другое вывалил содержимое своей кастрюли. – Поставьте его сюда, – указал он на стальной поднос с подогревом, на котором уже были расставлены тарелки. – Какое вино предпочитаете – белое или красное?

– Не знаю. Где мы будем есть?

– На террасе. Вечер слишком хорош, чтобы проводить его дома.

На улице уже стоял плетеный стол, накрытый простой, но очень милой скатертью в красно-белую полоску, на которой лежали такие же салфетки. Вечер был прекрасный, напоенный звуками и запахами июля. Из-за деревьев с террасы было видно море, слышны глухие удары волн о берег. Они ели, наслаждаясь обществом друг друга и обмениваясь дружелюбными взглядами, а потом, когда с едой было покончено, с удовлетворением откинулись на спинки кресел и несколько минут молча наслаждались раскинувшимся перед ними пейзажем.

Скотт первым нарушил молчание.

– Где ваши родители? – спросил он. – Они тоже живут в Лондоне?

– Нет, – ответила Клер. – Мой отец умер, а мать живет в Бостоне. В Америке.

– Снова вышла замуж?

– Да.

– Почему же тогда вы не поехали вместе с ней?

Она попыталась ускользнуть от единственного ответа, который могла дать:

– Вы всегда расспрашиваете своих гостей о подобных вещах?

– Только в тех случаях, когда на самом деле хочу побыстрее их спровадить, тогда я непременно затрагиваю эту тему. Вы не хотите говорить об этом?

– Наверное, для этого нет никаких оснований. – Она отпила глоток вина из бокала. – Глен был слишком сильно влюблен в мою мать и не имел ни малейшего желания делить ее с кем бы то ни было.

– Даже с ее дочерью.

– И с неродной дочерью тоже. – Она замялась. – Мы не очень-то ладили, и это расстраивало маму. Возможно, я поступила разумно, не поехав с ними, ничего хорошего из этого не вышло бы.

– Вы навещали их?

– Нет, но поеду к ним как-нибудь. – Клер весело добавила: – Когда-нибудь я буду путешествовать по разным местам. Надеюсь… Вы много путешествовали, Скотт? Расскажите о бескрайнем мире, который лежит там, за морем.

– Я испортил бы вам впечатление. Мы по-разному смотрим на вещи.

– Ну вот, опять становитесь циником!

– Я назвал бы это добрым отношением. Вам следует сохранить иллюзии, которые у вас остались.

– Мне? Почему?

– Кажется, жизнь уже нанесла вам несколько довольно тяжелых ударов. Готов поклясться, вы усвоили представления о мире своего отца, и он передал вам свой взгляды.

Она произнесла очень спокойно:

– Кто вам это рассказал?

– Никто мне не рассказывал. Просто ваше имя показалось мне знакомым. И на прошлой неделе я разыскал записи в своих старых бумагах. – В его голосе не слышалось ни малейшего раскаяния, когда он добавил: – Недаром говорят, что журналист всегда остается журналистом. – Его признали невиновным, – возразила Клер.

– Знаю. Но он вас погубил, разрушив вашу веру в его непогрешимость. Ни один человек не является совершенством. Если именно это вы ищете, то вам предстоят долгие поиски.

Клер поставила бокал на стол, так как ее рука вдруг задрожала.

– Я и не знала, что ищу чего-то особенного – конечно, не того, на что вы намекаете. Что все это значит, Скотт? Причиняете мне боль, потому что я не принимаю ваших условий игры? Что ж, это не делает вам чести. – Она уже встала, ее голос слегка дрожал, но оставался твердым. – Извините, вы зря потратили столько времени, чтобы подготовить грандиозную сцену с моим рыданием на вашем плече, но…

– Клер, прекратите! – Скотт тоже вскочил, преградив ей путь к ступенькам, ведущим в сад. В его серых глазах мгновенно исчез всякий намек на насмешку. – Я просто разговаривал с вами, вот и все.

Клер не пошевелилась, когда он нежно взял в руки ее лицо, и закрыла глаза, когда его губы коснулись сначала её виска, потом щеки, а затем прижались к ее губам с нежностью, которой она никогда не ожидала от этого человека, остающегося для нее загадкой. А когда поцелуй закончился, не посмела поднять на него глаза, боясь того, что он прочитает в них, боясь собственного отклика на его поцелуй.

– Уже поздно, – поспешно сказала она, нарушив молчание. – Мне пора возвращаться.

– Разве этого ты хочешь? – нежно спросил он.

«Нет, – хотела честно признаться Клер, – Я хочу остаться здесь, с тобой. Я хочу, чтобы ты снова целовал меня. Я хочу забыть весь мир».

– Да, – ответила она вслух, – именно этого я хочу.

Несколько секунд Скотт стоял неподвижно, потом улыбнулся, пожал плечами и отпустил ее:

– Сейчас принесу твой жакет.

Она стояла у лестницы, когда он вернулся. Скотт подошел и накинул на нее блейзер, его руки задержались на ее плечах, и она почувствовала, как вновь бешено забилось ее сердце. Клер порывисто спустилась вниз по ступенькам, бросив через плечо:

– Спасибо, что взяли меня с собой в Стенхоуп сегодня днем, и за ужин. Мне все это доставило удовольствие.

– Так же, как и мне, – ответил Скотт и потом с внезапным цинизмом грубо добавил: – Желание должно быть взаимным, зеленоглазка. Я не собираюсь тащить тебя в мое логово, перебросив через плечо.

– Буду помнить об этом, – отозвалась она, застыв на мгновение от этой грубой выходки. – Спокойной ночи!

– До встречи! – был короткий ответ.

Кое-как Клер пошла через сад. Она все еще ощущала прикосновение его рук и губ, тепло его дыхания и понимала, что эти мгновения разбудили в ней голодного зверя, с которым будет трудно совладать. Ах, если бы только у нее хватило мужества отдаться, ни о чем не думая, этой страсти! И почему она не способна забыть о завтрашнем дне, лишь жить сегодняшним, как это делает сам Скотт?