Текст книги "Подари мне горы!"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

6

Ни свет ни заря ее разбудила музыка. Изящная мелодия с мягкой настойчивостью струилась по всему дому, проникала в самые укромные уголки и переходы, скользила по подушке и нежно щекотала уши… Проснувшись, Дженнифер с трудом открыла глаза и негодующе уставилась на настенные часы. Было всего полседьмого!

Черт бы побрал этого Бардалфа! Ведь она привыкла вставать каждый день не раньше семи! И этих полчаса ей как раз, может быть, хватило бы, чтобы хоть чуточку отоспаться после бессонной ночи, которую она провела, не смыкая глаз по его вине. Несколько часов подряд Дженнифер крутилась и вертелась, терзаемая злостью из-за того, что так жестоко ошиблась в намерениях этого мужчины. Оказывается, он даже и не собирался поцеловать ее, а лишь выискивал способ дать ей понять, что ее присутствие в его доме было нежелательно.

И вот теперь в таком жутком настроении она проснулась!

Кляня свою неопытность и доверчивость в отношениях с мужчинами, Дженнифер быстро приняла душ, оделась и заправила кровать. Проходя мимо комнаты сына, она заметила, что его постель была уже тоже убрана. Значит, Бардалф разбудил раньше времени и Энди?

Но этим ее удивление не ограничилось. Спускаясь на первый этаж, она уже на середине лестницы уловила вкусный запах свежего бекона, а когда вошла в кухню, с изумлением обнаружила в ней сына. Весь раскрасневшийся, он стоял у плиты и поджаривал на гриле кусочки копченой свиной грудинки.

У матери перехватило дыхание. Раскрасневшиеся щеки – первый признак температуры! Значит, ее ребенок болен? И почему он в кухне один? Почему занимается готовкой еды без подстраховки?

– Энди! – воскликнула она, – Какого черта…

– Привет, ма! Попробуешь моего бекона, пока я не ушел в школу?

Целую минуту Дженнифер не могла подыскать нужных слов, чтобы излить на подростка свое возмущение. А в следующую минуту ей удалось определить источник разбудившей ее сладостной мелодии – переносной магнитофон, который привез с собой из Нью-Йорка Бардалф и который стоял сейчас в гостиной. Нежные звуки продолжали услаждать ее слух, и на какое-то мгновение ей показалось, что новоявленный хозяин особняка, наверняка догадавшись о ее бессонной ночи, специально включил так рано магнитофон, чтобы хоть как-то сбить в ней нервное напряжение, прежде чем они встретятся утром.

Но нет, ему не удастся укротить ее с помощью чарующих звуков! Она все равно выскажется перед ним без обиняков! А эту музыку я сейчас выключу, решила Дженнифер, но тут же передумала. Сначала надо заняться Энди – что если он и в самом деле заболел? Женщина подошла к сыну и осторожно приложила ладонь к его лбу. В этот момент дверь отворилась – и в кухню широко шагнул Бардалф. Будто разгадывая с ходу ее мысли, он сказал:

– Доброе утро, Дженнифер. С твоим сыном все в порядке. Просто мы с ним уже успели сделать пробежку в парке, так что у него на лице цветет обычный здоровый румянец. Не беспокойся. – Он весело улыбнулся и добавил: – Кстати, на обратном пути нам попались маслята – аж восемь штук!.. И еще одно кстати: как тебе нравится эта музыка?

– Прекрасная. – Но тут же она прикусила язык, а затем, понизив тональность голоса, недовольно проворчала: – Я уже хотела было выключить ее.

– Пожалуйста. Как тебе заблагорассудится… Да, и вот еще что, кстати. – Его лицо стало серьезным. – Сейчас мы все вместе позавтракаем, а потом ты приоденешься получше – и я повезу тебя на поиски работы.

– А я сначала хочу поговорить с тобой, – процедила она сквозь зубы и, бесцеремонно взяв его за руку, вывела из кухни в прихожую.

– Ты можешь сделать это в машине, когда мы будем уже в пути. – Дженнифер молчала, выжидая паузу, и он добавил: – Ну хорошо. Я выслушаю тебя, когда Энди уйдет в школу.

– Нет! Я не могу ждать! Ты выслушаешь меня немедленно! – прошипела несговорчивая женщина.

– Должно быть, ты закричала бы на меня погромче, если бы рядом не было твоего сына, – хладнокровно, но справедливо поддел ее Бардалф.

В этот момент из кухни вышел Энди, и Дженнифер пришлось сдаться.

– Хорошо, поговорим позже, – сказала она.

– Буду ждать с нетерпением, – буркнул он.

– Э-э, у меня есть один вопрос, – обратился подросток к Бардалфу. – Ты знаешь что-нибудь о Древней Индии? Мне нужно сделать небольшое сообщение в классе…

– Я провел в Индии почти два года, – ответил Бардалф. – Бывал в Дели, Мадрасе, Калькутте…

Через минуту мальчик уже во все глаза смотрел на своего необыкновенного собеседника и с раскрытым ртом слушал его удивительные рассказы об удивительной стране. Дженнифер тоже так увлеклась легендами и реальными историческими событиями, о которых говорил Бардалф, что боялась пропустить даже одно его слово. Магараджи и бедняки, жадность и щедрость, убийства и любовь до гроба – обо всем этом он рассказывал с такими красочными подробностями, с таким азартом и воодушевлением, что она верила буквально всему, о чем узнавала от него.

Дженнифер видела, что этот человек излучал невероятно сильное обаяние, которое не могло не воздействовать на ее впечатлительного сына.

Но она даже и представить не могла, что будет с Энди, когда он узнает, что этот обаятельный человек собирается выгнать их из дома, в котором они родились…

Закончив свой экскурс в историю Древней Индии, Бардалф жестом показал Дженнифер, чтобы она шла к себе наверх переодеваться, а затем помог Энди собрать учебники и отправиться в школу.

Через десять минут Дженнифер была готова. В своем лучшем костюме бутылочно-зеленого цвета (купленном на развале и не вполне подходившем ей по размеру), в грубой синтетической рубашке, в изрядно изношенных, но до блеска начищенных туфлях и со старой дамской сумочкой она спустилась вниз, поправила перед зеркалом прическу, сбрызнула холодной водой лицо и вышла на улицу.

Бардалф уже поджидал ее около своего «форда». Бегло и явно неодобрительно оглядев ее аляповатый наряд, он молча открыл перед ней дверцу, помог устроиться на переднем сиденье, сел за руль – и спустя несколько минут они уже мчались по открытому шоссе, оставив позади Монтроз.

– Итак, – начала Дженнифер, – у меня к тебе есть деловое предложение.

– Я весь внимание, – не отрывая глаз от дороги, сказал Бардалф.

– В его основе лежит принцип взаимовыгодного сосуществования. – Она кашлянула и обеспокоенно покосилась на него уголком глаза. Его лицо не предвещает ничего хорошего, мелькнуло в голове Дженнифер. – Ты поселяешься в «Монтрозском углу». Я нахожу себе работу. Работаю. Оплачиваю счета, связанные с домом, и одновременно веду все домашнее хозяйство, включая готовку пищи и стирку твоего белья…

– Предложение, конечно, интересное, – прервал ее он, – но в нем не учтена одна маленькая деталь: я не нуждаюсь ни в экономке, ни в поварихе, ни в прачке.

Сердце Дженнифер оборвалось. Какая же она глупая! Не могла догадаться, что Бардалф, как только устроится в особняке, сразу же вызовет в Монтроз свою жену, партнершу, любовницу – любую женщину, к которой он давно привык и которая будет обслуживать его по полной программе!

– Ах да, я и забыла! – Она закрыла глаза и больно закусила нижнюю губу. – Ведь у тебя есть жена. Или партнерша. Или еще кто-нибудь…

– Ни жены, ни партнерши, ни еще кого-нибудь, – отрезал он. – Моя жена умерла, когда родился Уилл.

– Извини. Я не знала, – пробормотала она.

– Дженнифер, пожалуйста, вникни в мое нутро, попытайся понять, с кем ты имеешь дело. – Его взгляд словно буравил всю ее насквозь. – Я всегда обслуживаю себя сам и не нуждаюсь в бытовых услугах женщины. Женщина мне нужна лишь для одного – для любви.

Любовь. Он произнес это слово с глубокой грустью, будто вспоминая при этом свою жену, любовь к которой вытеснила из его сердца любовь к мужской свободе, ко всем остальным женщинам. Но какой трагической оказалась судьба у его жены! А после ее смерти, должно быть, и у него самого.

Впрочем, теперь и ее жизнь складывалась далеко не гладко. Рухнул грандиозный план, с помощью которого она надеялась остаться в особняке. Бардалф отверг его целиком и полностью. Дженнифер была в отчаянии.

– Пожалуйста, подумай о моем предложении! – взмолилась она.

– Нет! – вновь отрезал он.

Зажав кулаком рот, Дженнифер попыталась сдержать слезы горького разочарования, которые готовы были вот-вот хлынуть из ее глаз. На этот раз отчаянная попытка не удалась. На какой-то миг она увидела себя на краю мрачной бездны – таким ей представилось ее будущее.

Ужасный жребий, успела подумать Дженнифер, и в следующую секунду горячие слезы ручьем полились по ее щекам. Ей стало плохо. Энди! Он будет сокрушен, повержен, когда узнает.

– В таком случае… – Она задыхалась, порывисто глотала воздух, говорила с трудом. – В таком… случае… если ты собираешься послать нас через неделю… на все четыре стороны, тогда… оставь Энди в покое! Не подходи к нему близко!.. Иначе ты погубишь его, Бардалф. Ты же не слепой. Ты же видишь, что он принимает тебя за некоего чудотворца, волшебника. Ты садишься с ним бок о бок, убаюкиваешь его разными историями, ведешь себя с ним так… словно он тебе сын, а ты ему отец. Отец, которого он всегда ждет, ищет, боготворит. И вот промелькнут несколько дней – и он будет отвергнут тобой! Но ведь ты не допустишь этого! – Она разрыдалась, барабаня себя кулаками по коленям. – Ведь ты не можешь причинить ему зло, я не позволю сделать это…

Дженнифер спрятала лицо в ладони, нагнулась вперед; ее плечи содрогались от безутешного, горького плача.

Бардалф крутанул руль и остановил машину на обочине.

– Выходи, – спокойным тоном приказал он ей.

Дженнифер взглянула на него красными от слез глазами и медленно произнесла:

– Неужели у тебя хватит совести…

– Не бойся. Я притормозил здесь не для того, чтобы отделаться от тебя, – усталым голосом успокоил он ее. – У меня есть одно важное дело, и мне легче обсудить его с тобой в обстановке, которая не требует полной концентрации внимания на дороге.

– Обсудить? – Дженнифер была вне себя от ярости и едва не расшиблась, когда попыталась выйти из автомобиля без помощи мужчины. – Какой смысл нам вообще говорить? Ведь ты не будешь слушать меня. Тебе все равно, что станет со мной и Энди. У тебя камень вместо сердца! И ты не поведешь и бровью, если он потеряет душевное равновесие, потому что…

– Дженнифер! – Крепко схватив женщину за руки, Бардалф стал трясти ее. – Дженнифер, мне не все равно!

7

Он не поверил собственным словам. Услышав их, Дженнифер вздрогнула, напряглась, отыскала взглядом его глаза и шепотом попросила убедить ее, что она не ослышалась:

– Что?

– Мне не все равно, что станет с Энди, – сухо ответил он и отпустил ее руки. – Пойдем присядем на солнышке.

– Мне хорошо и здесь! – вдруг взвилась опять она.

– Как хочешь.

Приятно пораженный этим проявлением вроде бы не свойственного ей темперамента, Бардалф разместился на стволе старого дерева и залюбовался живописной долиной, простиравшейся до самого подножия далеких синих гор. Больше всего ему хотелось сейчас душевного покоя. Дженнифер оказалась натурой более страстной и тонко на все реагирующей, чем он мог предвидеть. Вчера он наблюдал, как она наслаждалась ароматом вина, утром успел удостовериться в ее хорошем музыкальном вкусе, и теперь ему было приятно осознавать, что в ней наконец начал просыпаться интерес к простым, самым доступным удовольствиям жизни.

Со вчерашнего же дня не знала покоя не только его душа, но и тело. Оно требовало, чтобы он помог этой женщине вкусить самое большое удовольствие, какое только может познать человек на земле. Бардалф закрыл глаза и подставил лицо сияющему солнцу; внезапно его мозг пронзила неотвратимая, шквальная мысль о том, что в своих отношениях с Дженнифер он все равно рано или поздно пересечет самую главную черту – займется с ней любовью. Займется, невзирая на ее кошмарный бутылочно-зеленый костюм.

– Бардалф. – Она подсела к нему на дерево. – Если тебе действительно не все равно…

– Разумеется. Ведь я же вижу, как ему хочется стать живой, активной частичкой этого яркого, сумасшедшего, безумно интересного мира, в котором мы живем. – На несколько мгновений он весь ушел в себя, потом улыбнулся, взглянув на нее своими темными сияющими глазами, и сказал: – Именно поэтому я преисполнился решимости вытащить вас обоих из вашей улиточной раковины. Твой подрастающий отпрыск должен взять свою жизнь в свои руки. И чем раньше ты поможешь ему сделать это, тем будет лучше. Для всех.

Дженнифер молчала. И он был рад, что она не заговорила сразу. Ему нужна была хотя бы коротенькая пауза, чтобы сосредоточиться и понять, что же на самом деле происходило сейчас в глубинах его ума и сердца, где какой-то тоненький голосок начал все настойчивее твердить ему, что деловое предложение Дженнифер было практично и реально, а он мог бы помочь этой женщине и ее ребенку…

Но уже через минуту здравый смысл вновь возобладал в его раздумьях. Никакой он не чудотворец и не волшебник. И не должен вмешиваться в их дела. Пусть все решает сама. От него требуется только одно: вывести ее из непролазной глуши на верную дорогу.

– Я знаю: ты уверен, что поступаешь правильно… – Дженнифер задержала на нем долгий, печальный взгляд, тяжело вздохнула. – Ты уверен, что если спровадишь нас, то от этого нам станет только лучше.

Порыв ветра взметнул каштановые волосы Дженнифер, на миг скрыв от Бардалфа черты ее красивого лица, к которым он за эти несколько дней уже так привык. Его сердце вдруг ёкнуло, и он с опаской подумал, что эта женщина незаметно становится живой частичкой его плоти и крови, органической клеткой его разбуженного тела. Одно ее присутствие рядом волновало, тревожило, до нестерпимости жгло его.

Тогда чего же ты ждешь? – запрыгал, завертелся в его голове беспокойный бесенок. Разбуди ее. Обними. И поцелуй наконец.

Бардалф слегка тряхнул головой, будто очнувшись от какого-то полудремотного забытья, и сказал:

– Думаю, пока не поздно, нам надо продолжить путь и попробовать найти для тебя какую-нибудь работу.

– Хорошо, – спокойно согласилась Дженнифер. – Но только… подумай все-таки о моем предложении. О том, чтобы мы остались в особняке. Подумай о нем. Взвесь. Пусть оно будет с испытательным сроком. Пожалуйста.

На ее лице была написана неприкрытая страсть и веселое бесстыдство. Или ему так показалось? Он искоса бросил на нее очень беглый взгляд. Нет, такого выражения на лице Дженнифер Бардалф действительно еще никогда не видел. Это было красивое, одухотворенное лицо голой натурщицы, которая никого и ничего не стыдится. Женщина с растрепавшимися каштановыми волосами и небесно-голубыми глазами вся так и светилась, сияла перед ним. И он не выдержал. И впился губами в мягкие, влажные губы, которые сразу поддались, раздвинулись, хотя и робко, неумело, без опыта, но с такой готовностью, откровенностью и жадностью, а сочившийся из них сок был настолько сладок, что Бардалф при всем желании не смог бы сравнить эти губы даже с самыми сладостными плодами земли.

Дженнифер обвила шею мужчины руками и властно притянула его голову к себе, так что их поцелуи стали еще глубже, крепче, больнее. Она стала похожа на проснувшийся бурный вулкан, который время долго держало взаперти, и вот теперь весь его внутренний пыл и страсть, вырвавшись на свободу, стали жадно и яростно проявлять свою стихийную мощь и неукротимость. Целуя Бардалфа, Дженнифер стонала, кричала, плакала, шумно требовала, чтобы он целовал ее еще и еще, сильнее и сильнее, причем делала она все это с таким неистовством и страстностью, что он от безудержного изумления и восторга, казалось, готов был вот-вот лишиться чувств или потерять рассудок.

Когда Бардалф усадил Дженнифер к себе на колени, ее юбка задралась высоко вверх, а ноги непроизвольно легли на его бедра. Они прильнули друг к другу, совершенно не думая о том, что по шоссе мимо них мчатся машины, в которых могли находиться самые разные люди, в том числе и патрулирующие полицейские.

Ее кожа была мягкой, как бархат. Рассыпавшиеся по лицу волосы переливались, словно шелк, и благоухали розмарином. Ее огрубевшие от физического труда руки ласкали его нежнее и возбуждали сильнее, чем холеные пальчики дам высшего света, с которыми ему приходилось общаться. В Дженнифер не было ничего наносного, ее страстность проявлялась самым естественным, а не искусственным образом.

От всего этого у Бардалфа бешено колотилось сердце и сладостно мутился рассудок. Если бы ему посчастливилось оказаться с этой блистательной женщиной в одной постели, то он…

– Бардалф!

Резкий голос Дженнифер не смог остановить его, и он продолжал целовать ее плотно сжавшиеся губы, пытаясь раздвинуть их горячим, трепещущим языком. Но губы не поддавались, несмотря на сладкие судороги, охватившие все ее тело.

– Дженнифер, – умоляющим голосом пробормотал он.

– Нет!

Увидев ее строгое, будто окаменевшее лицо, Бардалф опустил руки. О Боже, подумал он, эта женщина, похоже, глубоко сожалеет о том, что минуту назад позволила ему целовать и ласкать себя.

Дженнифер опустила взгляд на свою задранную юбку, на гладкие, упругие бедра, вызвавшие такой горячий прилив в паху Бардалфа, и в ужасе закрыла глаза; затем поднялась с дерева и отошла в сторону.

Когда она торопливо привела себя в порядок, он увидел, как затряслись ее плечи. Дженнифер плакала. Ему захотелось снова обнять ее и поцеловать, хотелось признаться ей, что из всех женщин, которых он знал в постели, ни одна не возбуждала его так сильно и неудержимо, как она.

Ему казалось, что для Дженнифер у него никогда не будет хватать нежности и ласки, даже если бы они прожили весь остаток жизни вместе.

Немного успокоившись, она схватила сумочку, подбежала к машине и, открыв дверцу, опустилась на переднее сиденье. Бардалф еще несколько минут постоял у поваленного дерева, размышляя о происшедшем. Он знал, что Дженнифер никогда не была девушкой-простушкой, а теперь, после его несдержанных домогательств, отношения между ними могут не только усложниться, но и ухудшиться. И вдруг его как кувалдой ударило по голове – у него мелькнула дикая мысль о том, что теперь, после того как он зацеловал ее всю на этом старом дереве, она не сможет не пойти с ним на интимную близость. Потому что теперь, по естественной общечеловеческой логике, ей придется выбирать одно из двух: или добровольно уехать из Монтроза (чего она до сегодняшних поцелуев делать явно не хотела), или делить с ним общую постель (против чего, насколько он мог судить по ее поведению на сваленном дереве, в душе она явно не возражала).

Выругавшись, Бардалф вернулся к машине, молча сел за руль и включил зажигание. Когда уже вырулил на шоссе, процедил сквозь зубы:

– Думаю, теперь самое время поискать для тебя работу.

В Дуранго он сразу повел Дженнифер в небольшой магазин модной женской одежды. Игнорируя все ее бурные, смущенные и гневные протесты, Бардалф с железной логикой доказал, что шансов получить работу у нее станет в сто раз больше, если она сбросит с себя это бутылочно-зеленое черт-знает-что, приобретенное еще в эпоху тетушки Берты.

Краснея, она наконец согласилась с его доводами, и продавщица тут же увела ее за перегородку. Минут десять спустя Дженнифер вернулась в зал для клиентов – и у Бардалфа отвисла челюсть. Как она отвисает у подростка, когда тот впервые в жизни видит голую женщину. Только эта, одетая женщина, выглядела гораздо более сексуальной.

– Как вам нравится ваша красавица в новом одеянии? – спросила его продавщица.

– Великолепно.

На ней было платье цвета морской волны, придававшее ее небесно-голубым глазам более глубокий оттенок. Всякий знаток женской красоты без труда констатировал бы, что у Дженнифер прекрасная фигура; но это безрукавное платье, едва прикрывавшее колени, как бы еще более подчеркивало ее статность и гибкость линий ее тела. Разумеется, общий эффект от внешнего вида преобразившейся Дженнифер усиливался новыми элегантными туфлями на высоком каблуке, ажурными чулками и аккуратной модной сумочкой.

– С этим платьем продается еще и пиджак, и он наверняка сделал бы глаза мадемуазель еще более выразительными, – как бы вскользь заметила расторопная продавщица, бросив изучающий взгляд на Бардалфа. Тот, соглашаясь, кивнул.

– Тебе все это нравится, Дженнифер? – спросил он.

– Очень. Но вряд ли у меня найдется требуемая сумма, даже когда я начну работать.

– Тогда это будет от меня… прощальный подарок. Перед твоим отъездом из Монтроза.

– Но… если я не уеду? – В ее глазах появились одновременно испуг и грусть. – Я еще не знаю…

– Зато я знаю. – Он нахмурился, поднялся из кресла и подал продавщице кредитную карточку. – У меня больше не остается времени. – В его голосе послышались раздражительные нотки. – Надо еще кое-кого увидеть. И открыть офис.

– Офис? Ты собираешься открыть офис? – удивилась она.

– Для одного коллеги, – пробурчал мужчина, поняв, что должен соблюдать бдительность, если хочет сохранять свой бизнес в тайне. – Поехали. Твой ансамбль смотрится прекрасно.

На обратном пути из Дуранго Бардалф оформил аренду большого дома в георгианском стиле с видом на пирамидальные пики Сангре-де-Кристо. Заодно он заказал необходимую офисную мебель и оборудование. Перри могла приехать в любой день, и задерживать открытие нового офиса его благотворительного фонда не было никакого смысла.

Прошедший день оказался удачным не только для него. Дженнифер предложили работу в четырех местах! Успешные результаты собеседований как рукой сняли с нее прежнюю унылость, окрылили ее, пробудили чувство гордости. Она выглядела неотразимо. Он то и дело посматривал на нее уголком глаза, и ему трудно было сосредоточить внимание на дороге.

Может быть, сегодняшний день стал для нее переломным, размышлял Бардалф. После дорогой обновки она может войти во вкус, станет по-иному смотреть на жизнь. Интересно, изменится ли ее характер? Появится ли в нем жесткость, изворотливость, коварство? Лучше бы эти черты не появлялись. У нее такое мягкое, доброе сердце! И пусть оно никогда не черствеет. Куда бы ни занесла ее судьба.

Неожиданно у него свело желудок. Опять эта боль. Он не хотел, чтобы Дженнифер уезжала. Ему вдруг стало трудно дышать. Что происходит с его легкими? Снова это холодное паническое чувство. Он напряг ум, чтобы установить контроль над этой слабой и капризной плотью.

– У меня просто кружится голова! – призналась она, когда они на полной скорости проскочили центральную площадь Уилсон-Мэйса. – Бардалф, какую работу мне следует выбрать? Как считаешь ты?

– Тебе решать.

Его безучастный тон подействовал на Дженнифер, как ушат холодной воды, и она вновь ушла в себя. А Бардалф не мог понять, почему ее успехи с трудоустройством так задели его. Чего он боялся? Ведь ему самому, хотелось, чтобы она расширила горизонты своей жизни, обрела под собой прочную базу, улучшила материальное положение. И тем не менее ее предстоящий отъезд вызывал в нем беспокойство. Нет, тревогу. Почему?

Дженнифер украдкой взглянула на него, и ее поразило необыкновенно сумрачное, напряженное выражение его лица. О чем он думал в эту минуту? Что его так встревожило?

– Что случилось? – мягко спросила она.

Вперив неподвижный взгляд на шоссе, Бардалф сказал:

– Думаю.

По неприязненному тону его голоса Дженнифер поняла, что он не хотел даже разговаривать. Должно быть, его шокировало то, как она прореагировала на их поцелуи – слишком страстно и несдержанно. Да, все произошло так внезапно и было так захватывающе! Но что же в самом деле нашло на нее в тот момент? Неужели она непреднамеренно, случайно сбила его с панталыку, когда стала вести себя так, как требовало ее проснувшееся и похотливо разбушевавшееся тело? Бардалф, наверное, был от нее просто в ужасе.

Но… Дженнифер закусила нижнюю губу и нахмурилась. Очевидно, с ней стряслось что-то неизбежное и из ряда вон выходящее, и поэтому она уже не могла сдержать себя, своих чувств. Но ведь и он не держал себя в железных тисках, когда они целовались. Впрочем, ей не верилось, что Бардалф действительно увлекся ею. Разве такого мужчину может заинтересовать домоседка вроде нее? Нет, скорее ему нужна женщина в духе Арабеллы – горячая, страстная, бурная и непредсказуемая.

Женщина коснулась пальцами своих губ, и ее снова бросило в жар, когда она вспомнила, как Бардалф целовал их. С первого же дня его приезда в Монтроз между ними будто образовалась электрическая дуга, связывавшая их биополя в единое энергетическое пространство. Казалось, он стал для нее своего рода наркотиком, без которого она уже не мыслила свое существование.

Интересно, а что же думал о ней Бардалф? Может быть, считал ее дешевой, легкодоступной потаскушкой? Ее всю так и передернуло при этой мысли, и она пожалела, что целовала его на сваленном дереве с такой страстностью. Больше всего в жизни ей хотелось, чтобы он любовался и восхищался ею. Но почему, откуда пришло к ней такое желание?

В попытке разгадать эту тайну Дженнифер забылась и невольно стала один за другим метать в его сторону жадные взгляды, словно он был ее любовником, между тем как сам Бардалф продолжал упорно следить за дорогой, не обращая никакого внимания на женщину, сидевшую рядом с ним.

На какое-то затянувшееся мгновение у нее перехватило дыхание. Обычно любовники не могут оторвать глаз друг от друга, подумала она. И все-таки, может быть, это и в самом деле… любовь? Может быть, именно этим чувством объяснялось смятение, бушевавшее у нее в груди? Может быть, именно оно заряжало ее рассудок напряжением в тысячу вольт? И не от этого ли чувства шло желание упасть к нему в объятия, обвить руками шею и никогда-никогда больше не отпускать его от себя?

Возможно также, продолжала размышлять Дженнифер, она испытывала это же чувство, когда была совсем еще юной. Когда Бардалф с матерью покинули Монтроз и у нее неимоверно защемило сердце, словно у нее самой случилась большая беда. Но почему же в ней зародилось такое чувство? Не потому ли, что она была уже тогда влюблена в Бардалфа? Тогда, когда ей было всего пятнадцать.

И, может быть, он оставался в ее сердце на протяжении всех последующих лет. Она не могла забыть его и, возможно, только поэтому связалась с коммивояжером из Сан-Франциско: у него тоже, как у Бардалфа, были вьющиеся иссиня-черные волосы, он тоже много путешествовал по стране, и в его облике тоже просматривались черты гордого, независимого человека.

Искоса взглянув в очередной раз на Бардалфа, Дженнифер положила ногу на ногу и сразу заметила, что его глаза скользнули вверх по ее бедру. Сердце у нее забилось сильнее. Но в следующую секунду она приказала себе не обольщаться серьезными надеждами: все мужчины обращают внимание на женские ноги. Ей же хотелось, чтобы среди представителей сильного пола нашелся такой, который бы ценил в ней не только физическую привлекательность, но и личность, душевные качества. Бардалф же, судя по всему, вряд ли относился к мужчинам подобного типа. Здравый смысл подсказывал ей, что в лучшем случае она была для него лишь женщиной-игрушкой, с которой можно просто развлечься, позабавиться. И не более того. Никакой глубины, никакого постоянства. Никакого брака.

Пройдет всего несколько дней, и они расстанутся, чтобы, может быть, никогда уже больше не встретиться. Ей стало не по себе при этой мысли. Она всегда будет боготворить Бардалфа.

«Форд» подъехал к школе и остановился. Через пару минут кончатся занятия, к ним подсядет Энди, и они вернутся в «Монтрозский угол». Дженнифер распахнула дверцу и спрыгнула на землю. Ее сердце бешено колотилось. Вдруг ей показалось, что ее жизнь распадается на мельчайшие кусочки. И в этот миг она осознала, что по уши влюблена в Бардалфа. Осознание было четкое, ясное и пришло внезапно, как молния.

Дженнифер всегда мечтала о любви. Но в ее мечтах любовь была взаимной, а возлюбленный всегда делал ей предложение. Брак в ее воображении имел счастливый конец, однако в реальной жизни все складывалось иначе. Живая реальность оказывалась жестокой и била ее снова и снова всякий раз, едва она поднималась на ноги. Один шаг вперед, два назад – такова была формула ее существования.

Бардалф научил Дженнифер давать выход эмоциям. Благодаря ему она теперь не держала в себе, как раньше, страх, ярость, ненависть, а смело выплескивала их наружу, чтобы они не отравляли ее изнутри. Точно так же для нее не составило особого труда дать свободу своей любовной страсти, и она с радостью раскрыла перед ним свое сердце, в котором пылала любовь лишь к одному мужчине – к нему.

Но, общаясь с этим человеком, Дженнифер извлекла для себя и другой урок: если будешь простодушно, доверчиво высовываться из траншеи, однажды тебя могут ранить. И ее ранили. Причем еще как! Пуля любви, выпущенная Бардалфом, попала в самое сердце. Да так и застряла там.

Сдерживая прорывавшиеся рыдания, несчастная женщина несколько минут стояла одна в непрочной тишине школьного двора и с болью в сердце думала о том, что отныне и до конца своих дней она уже никогда не встретит другого мужчину, который мог бы сравниться с Бардалфом.

Она любила его. Хотела его. И в безысходном отчаянии осознавала всю безнадежность своей любви.