Текст книги "Кровавые грехи"

Автор книги: Кей Хупер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 16

– Ходжес? Дочь Эллен? Ты сказал мне, что отец забрал ее из Резиденции.

– Ты, возможно, захочешь, как следует пересмотреть все сказанное мной внутри Резиденции, – достаточно сухо ответил Демарко.

– Ты превосходный лжец, – наконец сказал Сойер.

– Одно из лучших качеств для детектива, работающего под прикрытием. Хотя мне кажется, было нечестно называть меня упырем.

– Я никогда не называл тебя так.

– Не в слух.

Сойер сердито посмотрел на собеседника.

– Знаешь то, что ты можешь читать мои мысли, тебе не поможет. Просто скажи, что не твой голос я слышал в своей голове последние несколько дней.

– Прости?

Либо он чертовски хороший лжец, либо действительно не имеет представления, о чем я говорю.

– Он спрашивает, являешься ли ты телепатом в оба направления, – объяснила Тесса.

– Я просто читаю, – покачал головой Демарко. – Не могу посылать.

– Технически, – заговорил Бишоп, – Тесса – здесь единственная, кто может не только читать мысли, но и посылать их.

– Технически? – спросил Сойер.

– Мы с женой телепаты в оба направления, правда, лишь друг с другом. Обычно посылать мысли куда сложней даже для сильных телепатов, хотя иногда в чрезвычайных ситуациях мы можем справиться и с этим.

– Как, например смерть, – пробормотала Холлис. Она поймала взгляд Бишопа, который наблюдал за ней, и быстро добавила: – Прости. Просто… мысли в слух. Вокруг так много телепатов, что просто незачем держать мысли при себе.

Сойер не хотел добавлять еще один вопрос к тем, которые уже и так крутились у него в голове, поэтому решил игнорировать подтекст.

– Вернемся к дочери Эллен Ходжес, – напомнил он Демарко.

– Прости. Как я и говорил, маленькая девочка, которую забрала в ту ночь Сара – Венди – была очень особенным ребенком, и Сэмюель дорожил ею. От рождения активный экстрасенс, она обладала телекинезом. Насколько я знаю, она – единственная, кого он нашел с таким даром.

– Они редки, – сказал Бишоп. – Крайне редки.

Демарко кивнул.

– И он теряет единственную, которую нашел еще до того, как девочка повзрослела достаточно, чтобы ее способности проявились в полную силу. До того, как она смогла сыграть роль, которую ей отвел Сэмюель в своей… окончательной игре.

– И что он? Послал тебя за ребенком?

– Он сказал мне, принять необходимые меры безопасности, отправиться за ней и постараться добраться до ребенка прежде, чем Сара вынесет ее из Резиденции. Я был уверен, что он хочет, чтобы мы привели их обратно в церковь. Но думаю, он уже знал, что Венди в безопасности. Поэтому-то и был в такой ярости. Думаю, он также знал, что убьет Сару, когда отдавал мне этот приказ. Но я все еще понятия не имею, как он смог сделать это. Он не покидал церковь. Все время оставался в своих апартаментах. Когда Сара умерла, она была в двух милях от церкви. Мы слышали ее крик.

– Да, – сказал Гелен. – Я тоже слышал. Когда я добрался до нее, ее тело было все еще теплым. И могу сказать лишь одно – она умерла ужасной, мучительной смертью.

Сойер вспомнил тело, которое обнаружили в реке, вспомнил отчет судмедэксперта – кости женщины были раздроблены – и не мог даже представить, насколько ужасно и больно это было. И уж точно не понимал, как Сэмюель может делать нечто подобное.

– Ты уверен, что Сэмюель убил ее?

– Уверен, – резко ответил Демарко. – Там больше ни у кого нет такой силы, чтобы убить, тем более на таком расстоянии. Но я считаю, что Сэмюель может делать это. И со временем он становится все лучше. Быстрей. Я полагаю, что он убивает их, а затем выкачивает энергию – всю, до последней капли.

Демарко замолчал, а затем медленно произнес.

– Черт, судя по всему, он забирает их души! – Его взгляд сосредоточился на Холлис. – Рядом не было медиума, чтобы он смог сказать наверняка.

– Он не забрал душу Эллен Ходжес.

– Ты видела ее?

– Да. И достаточно далеко от сюда. Это потребовало поразительной решимости и то, что она сказала мне, стоило приложенных усилий.

– Что она сказала?

– Мне нужно быть здесь, чтобы помочь остановить Сэмюеля.

– Я поражен, – взглянув на Бишопа, произнес Демарко. – Иметь медиума так близко – опасно. Это – единственная способность, которую он не хочет иметь.

– Да, – согласилась Холлис. – Я знаю. Поэтому он пытался скормить меня своему ручному монстру. Он действительно не хочет связываться с миром духов. А значит, он знает, что не забирает их души – или считает, что на другой стороне есть нечто, способное уничтожить его.

– То, чего он боится, – сказала Тесса, – Бишоп, ООП, и особенно медиумы. Мы можем использовать эту слабость?

– Будем надеяться, – ответил Бишоп.

Сойер вновь обвел взглядом сидящих за столом.

– У вас есть план?

– Мы работаем над одним, – сказал Квентин.

Сойер хотел было сказать, что немного поздновато просто работать над планом, но вместо этого вновь переключил свое внимание на Демарко.

– Ты сказал некоторые экстрасенсы, у которых он украл способности, пропали или погибли. Но не все?

– Нет. Некоторые все еще там, являются частью паствы.

– Но они изменились, – произнесла Тесса. – Так? Они не такие, как были раньше.

– Да, – ответил Демарко, посмотрев на нее.

– Как они изменились? – Сойер хотел знать.

– Сложно сказать как именно. Они больше не читаются как экстрасенсы, но… Даже более того. Я бы сказал, они отдали Сэмюелю не только свои способности. Вероятно, куда больше. Вероятно столько, сколько вообще может потерять личность и все еще ходить, говорить и быть почти человеком.

– Люди Стэпфорда, – пробормотала Тесса. – Двигаются, все такие милые и вылизанные. Но внутри пустые.

Она слегка хмурилась, и Сойер почувствовал ее нетерпение – он даже ощущал, как оно растет с каждой минутой. На ее коленях лежала приоткрытая сумка Руби и из нее виднелась голова крошечного белого пуделя, которую Тесса нежно гладила.

Странно. Никто ничего не сказал про собаку. Никто и вида не показал, что заметил ее.

– Очень похоже, – сказал Демарко, соглашаясь с Тессой. – Они улыбаются и говорят с вами, и они почти такие же, как были. Но не совсем.

– Все? – спросил Сойер, встревоженный этим новым ужасом.

– Нет. Но сейчас таких большинство. Включая не экстрасенсов. – Он покачал головой. – Возможно, с женщинами это объясняется тем способом, которым Сэмюель высасывает у них энергию. Может, существует некий предел. Они теряют определенное количество энергии, которая составляла часть их сущности и делала индивидуальностями – и личность, которой они были… исчезает.

Возможно, это самое страшное, что может произойти с человеком.

– А мужчины? – спросил Сойер.

– Результат точно такой же, я только не уверен, как он добивается этого. Если он выкачивает энергию из мужчин, это происходит не так открыто, не так заметно, и не является частью какой-либо якобы церемонии или псевдорелигиозного ритуала. Не так, как при публичном рассказе своей истории в Церкви, когда одна или больше женщин практически доводятся до оргазма.

Его голос был сухим.

Тесса рассказала им о «сне», который видела прошлой ночью. Она все время смотрела на Демарко, и когда закончила, он кивнул.

– Да. Это случилось примерно в это время. Именно так, как ты описала – по крайней мере, моя часть. Я никогда не присутствую, когда в кабинете Сэмюеля находится одна из женщин. Но это всегда так заканчивается. Меня вызывают, и я отношу женщину без сознания в ее кровать.

* * * *

Ритуальная комната размером приблизительно двадцать на двадцать футов, предположила Руби. Но из-за темной, вельветовой драпировки от пола до потолка и толстого, темного ковра, в котором утопали ноги – она могла и ошибиться. Хотя потолок этой комнаты был намного выше, чем в остальных помещениях подземного уровня, пять подвесных светильников, которые были единственным источником света висели низко на стене – не больше шести или около того футов от пола. Каждый из них отбрасывал идеальный круг света – один в центре и четыре вокруг него.

В трех футах от внешних четырех кругов стояли большие медные подсвечники для одной свечи, которые были выше Руби. Медь блестела, несмотря на то, что сами подсвечники находились в тени.

Руби знала, потому как им объяснили, что каждый из четырех внешних светильников и высокие подсвечники были точно расположены, чтобы представлять четыре направления – север, юг, запад и восток, в то время, как свет в центре означал только это.

Центр. Центр всего.

То место, где Отец ждал их.

Руби вновь задумалась, не было ли здесь еще одной спрятанной комнаты – где-нибудь за драпировками. Потому что Рут всегда отпирала дверь, впуская девочек, а Отец не стал бы ждать Избранных внутри запертой комнаты. Но у Руби никогда не было шанса осмотреться – Ритуалы и Церемонии всегда тщательно контролировались – обычно Рут делала это. А уж этот и подавно.

Четыре девочки молчаливо заняли свои места. Руби была севером, Мара югом, Тереза востоком и Эмми западом. Каждая подошла к кругу света и встала на колени на вельветовую подушку лицом к центру. Головы склонены, мерцающие свечи крепко зажаты в руках.

Практически без звука Рут покинула комнату, отодвинув в сторону драпировку, чтобы открыть дверь, а затем исчезла за ней.

Руби не нужно было поднимать взгляд, чтобы знать – Отец улыбается. Его лицо как всегда выглядело безмятежным.

По крайней мере, его внешнее лицо.

Она не хотела думать о его другом лице, и определенно не желала снова его увидеть.

Оно пугало ее.

– Вы – Избранные, – заговорил Отец, в его голосе была неописуемая любовь. Он говорил ровно, медленно поворачиваясь в маленьком круге.

– Мы – Избранные, – Руби услышала, что повторяет за ним, как и остальные три девочки. Она боролась со странной, невыразимой необходимостью сдаться ему, не важно, что он попросит, не важно, что он сделает ей.

С ним всегда так сложно бороться.

– Бог любит вас.

Девочки вновь повторили его слова.

– Посланные Им, чтобы благословить этот мир.

И вновь, они произносили его фразу.

– Посланные Им, чтобы служить этому миру.

Руби старалась сконцентрироваться на укреплении своего щита, повторяя знакомые слова и фразы, но не слушая их.

– Посланные Им, чтобы спасти этот мир.

Последнее предложение повторялось вновь и вновь – заклинание или молитва или предложение. Тихими голосами, но все быстрей и быстрей, пока, наконец, не стало казаться, что слова сливаются, пока звук не стал практически… стоном.

И повторяя это, Руби держала глаза прикрытыми. Она отказывалась смотреть на то, что, как она знала, происходит.

Он всегда начинал с Эмми, с запада, хотя Руби не представляла почему. Возможно, это не имело никакого отношения к направлению, а просто Эмми была старше всех.

Но я не могу смотреть. Я становлюсь слабей, когда наблюдаю. Это так сильно пугает, что я забываю держать щит вокруг себя.

Сквозь ровное песнопение внезапно раздался громкий стон, и этот звук заставил ее взглянуть.

Отец стоял за Эмми, обе его руки лежали на ее голове. Его глаза были закрыты, и он продолжал произносить нараспев слова, его лицо было поднято к потолку – или к небесам.

Нет, не к небесам. Господь не выбирал его. Господь не хотел бы этого, я уверена.

Эмми стояла на коленях, ее голова была наклонена. Глаза закрыты. Она перестала петь, ее губы приоткрылись и стали влажными. Она вновь застонала, ее тело подрагивало и сотрясалось.

Руби знала, что происходит с ее подругой. Рут, Отец и ее мать могут называть это чем-то божественным, но она прекрасно все знала. Это совсем не было божественно. Это было непристойно. И тот факт, что Эмми оставалось девственницей, что она чувствовала во время этого действа лишь наслаждение, не меняло того, что это было изнасилование.

Никто не объяснял это Руби.

И никому не надо было объяснять ей, что Отец забирал куда больше, нежели невинность своих Избранных. Каждый раз, когда она смотрела на лицо матери, Рут или на лица многих других женщин церкви – женщин, которые когда-то тоже были Избранными, Руби получала очередное напоминание.

Отец крал жизнь.

Отец крал личность.

Понемногу за раз. Церемония. Ритуал юности. Рассказ в церкви своей истории. Как бы он ни называл это, результат был один.

Он разрушал.

* * * *

– Так Бэмби в порядке? – спросила Тесса.

– Сегодня утром она была на завтраке и казалась такой же, как и всегда.

– Значит, он не высосал пока ее индивидуальность.

– Нет. Этот процесс, кажется, требует, по крайней мере, дюжины частных визитов к Сэмюелю, которые растягиваются на месяцы. Или, по крайней мере, так было раньше. Сейчас, кажется, все происходит быстрей или чаще. Как та черная дыра, с которой я его сравнивал, он поглощает энергию с все увеличивающейся скоростью.

– Чертов, энергетический вампир, – пробормотала Холлис. – Мы с Тессой поговорили о сне, сразу после того как она мне его рассказала. Но при дневном свете все звучит намного хуже.

– Это и есть хуже, – сказал Сойер. – Дракула по сравнению с Сэмюелем кажется милым и привлекательным.

Никто не засмеялся.

Демарко посмотрел на часы и тихо выругался.

– Мне нужно возвращаться. Если мы обсудили уже все события, то надо решить, что нам теперь делать.

– Мы обязаны помочь Руби, – сказала Тесса.

– Она, кажется, является одним из ключей, – вмешалась Холлис. – Другой дух, который посетил меня, Андреа – я не смогла опознать ее – сказала мне еще в Вентуре, что мы должны помочь Руби. Тогда она не назвала имени, но сегодня утром говорила более ясно. Хотя я не имею ни малейшего представления, что значит «Ищи ее в воде». Андреа четко сказала, что Руби может помочь нам остановить Сэмюеля.

– Руби всего двенадцать, – сказал Демарко. – Как она может помочь?

– Я не знаю. – Холлис, нахмурившись, посмотрела на него. – Ты можешь прочитать ее?

– Нет. Пока я не поймал Сэмюеля на том, что последние несколько недель он наблюдает за ней, я даже не был уверен, что она хотя бы латентный экстрасенс.

– Она – не латентный, она действующий экстрасенс. И мы думаем, у нее есть действительно важная способность или две…

Тесса перебила ее:

– Моя машина все еще там. И это хорошее оправдание для того, чтобы вернуться. Я не буду стараться увезти ее сегодня, – быстро добавила она. – Но вероятно, если я смогу поговорить с ней…

– Тебе надо быть очень аккуратной на территории Резиденции, – предупредил ее Демарко. И каждый услышал легкое ударение на первом слове.

– Почему? Уязвимость мнимая, ты же знаешь. Это…

– Нет, – сказал Демарко. – Это не так. Ты – уязвима, Тесса. То, что случилось с тобой в Резиденции – это тревожное чувство, будто за тобой наблюдают или тебе угрожают? Это был Сэмюель.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что пока он пытался проникнуть в твои мысли, старался воздействовать на тебя, я приложил все усилия, чтобы держать его подальше от тебя.

– Вы не были в моих мыслях. Ни один из вас. Я бы знала.

Демарко покачал головой.

– Это не то, что я делал. Я говорил, что не могу посылать мысли, а это значит, что у меня нет способности забираться в голову другого человека. Но моя способность защищать… развилась.

– Ну и дела, – пробормотал Квентин.

Демарко проигнорировал его.

– Несколько раз за последние несколько недель, я смог поставить своего рода щит, барьер между Сэмюелем и его целью. Это не более чем заглушающее поле, но считаю, что у него есть какой-то защитный эффект. Я должен знать, кто его цель, и у меня должно быть время, чтобы подготовиться. И прежде чем попробовать, я всегда убеждался, что один и меня не потревожат. Потому что каждый раз, когда я пытаюсь сделать это, я рискую быть раскрытым.

Тесса побледнела.

– Как ты узнал, что этим утром целью была я?

– Потому что он знал, что ты приедешь.

– Что?

– До того, как Рут вернулась в Резиденцию, он знал, что ты приедешь. Он сказал мне, что ты попросишь побродить вокруг одной, и это должно быть позволено. – Улыбку Демарко было трудно описать словами. – Иногда он делает нечто подобное с кем-то из нас, будто напоминая нам о его… божественных силах.

– Значит, – сказал Квентин практичным тоном. – Если у него действительно были своего рода видения его Апокалипсиса – Пророчество, тогда он – активный провидец. И я прихожу к выводу, что невероятно сильный. А значит, будет практически невозможно застать его врасплох.

– Возможно, мы и не сможем подобраться к нему, но сумеем удивить. Я могу нажатием одной кнопки вырубить всю его систему безопасности, – сухо сказал Гелен.

Демарко посмотрел на него.

– Я видел тебя, кстати. Прошлой ночью. Ты совершил промах.

– Не говори ерунды. Ты засек меня, потому что можешь делать это, и потому что мой щит, оказался, настроен на твою частоту.

– Это звучит отчасти… – Сойер решил не заканчивать свое предложение. Даже в мыслях.

– Может быть, но эта частота очень странная, – сказала Холлис отсутствующим тоном. – Потому что у тебя одна из самых странных аур, которых я когда-либо видела. Она практически чисто белая.

– И почему ты сейчас тратишь впустую энергию, пытаясь смотреть ауры? – вежливо спросил Демарко.

– Я не пыталась, пока Тесса не привлекла мое внимание. Тесса, что ты делаешь? У тебя очень странная аура.

– Что значит странная? – спросил Сойер, думая – каково это видеть людей, окруженных различными цветами.

– Искрится. Будто она использует необычное количество энергии. Тесса?

– Всего лишь маленький эксперимент, – ответила она. Она сделала вдох и медленно выдохнула, будто сбрасывая напряжение, а затем посмотрела на серьезные лица за столом. – Кроме Сойера и Холлис кто-нибудь видит во мне нечто странное.

– Только если ты имеешь в виду собаку, – сказал Демарко. – И пока о ней не подумал Кавено, я ее не видел.

– От этого все еще бросает в дрожь, – обратился к нему Сойер.

– Прости, ты думал слишком громко.

Сойер не знал, как возразить на это, поэтому не стал и пытаться.

Бишоп, нахмурившись, посмотрел на Сойера, а затем вернул взгляд на Тессу. Он сидел неподвижно, его глаза сузились. Затем тихо произнес:

– Будь я проклят.

– Ха, – вмешался Квентин. – Вероятно, у нас есть план. По крайней мере, это хорошее начало.

Глава 17

Эми издала долгий, гортанный стон и покачнулась. Прежде, чем она потеряла равновесие, Отец спокойно забрал у нее свечу и будто из ниоткуда появилась Рут, чтобы подхватить девочку. В руках женщины Эми продолжала подрагивать и стонать еще несколько секунд. Ее лицо раскраснелось, влажные губы сложились в блаженную улыбку. И она пробежала подрагивающими руками вниз по своему телу – от груди до бедер – в настолько чувственном жесте, что Руби затошнило.

Продолжая говорить, Отец поместил свечу Эми на подсвечник, который был ближе всего к кругу девочки. Пока он делал это, Рут молчаливо положила безвольное тело на пол лицом вверх. Голова девочки лежала на маленькой вельветовой подушке, руки широко раскинуты, ноги сведены вместе, слегка касаясь основания медного подсвечника, державшего ее свечу.

Губы Эми задвигались, когда она снова начала повторять за Отцом.

Тереза была следующей, и хотя Руби старалась не смотреть на все это вновь – она так и не смогла отвести взгляд. Ее сердце стремительно стучало, будто она бежала и бежала, а во рту было так сухо, что ей было тяжело произносить слова. И она отчаянно боялась, что щит недостаточно силен, чтобы защитить ее в этот раз.

Когда Отец закончил с Терезой, Рут положила ее на пол точно так же – руки широко раскинуты, носочки пальцев ног касаются подсвечника. И Тереза то же начала снова напевать, хотя голос ее и ослаб.

Раньше Отец всегда переходил к Руби, но на этот раз он направился к Маре. И ее опыт разительно отличался от того, что произошло с другими девочками. Отец пробыл с ней дольше и Руби показалось, что Мара медленней отвечает на то… что бы он там с ней не делал. Вероятно, потому что ей было всего одиннадцать, и это был ее первый раз.

Руби и Брук говорили о своем первом разе, и обе пришли к мнению, что это было странно и пугающе и совсем не приятно. По коже пробегали мурашки, а голову покалывало, и было трудно дышать. Но у них у обеих были щиты, и они не были уверены, какие именно ощущения должны испытывать в первый раз.

Они просто копировали то, что делали другие девочки. То, как себя вели остальные. И притворялись, что наслаждаются Становлением. Казалось, Отец удовлетворен этим.

Но сейчас Руби была одна – единственная девочка с оберегающим щитом, и она не была уверена, что в этот раз он защитит ее.

Она лишь знала, что теперь настала ее очередь.

Она была последней.

И когда, наконец, Отец повернулся к ней, в его лице было что-то такое, чего она никогда не видела прежде – странная улыбка, необычный свет в его глазах.

А затем она увидела что-то в его истинном лице, под маской, которая скрывала нечто темное и голодное, что она видела раньше. Нечто способное поглотить весь мир.

Это было знание, понимание.

Он знает.

– Руби, – мягко сказал он. – Ты была непослушной, дитя. Боюсь, ты должна быть наказана.

И он шагнул ей за спину.

* * * *

– Думаю, этот так называемый план отвратителен, – сказал Сойер.

Холлис слегка подняла брови и посмотрела на него, а затем взглянула на Тессу.

– Знаете, я возьму ноутбук в свою комнату. Свяжусь с офисом. Сделаю еще парочку вещей, чтобы убить время. Или, может, вздремну потому, как это действительно был долгий и богатый событиями день.

– Если это из-за меня, то можешь остаться, – вслед ей сказал Сойер.

Тесса облокотилась на столешницу, ожидая, когда кофеварка закончит работать, и тихо проговорила:

– У нас на самом деле не так уж много вариантов. Если дело касается плана.

Несмотря на ее кажущееся спокойствие, Сойер знал, что она напряжена и балансирует на грани. Он мог чувствовать это. Так, будто держал ее за руку. Чего он невероятно желал. Хотя и знал, что выбор времени, мягко говоря, не слишком удачен.

– Мы слишком многое лишь предполагаем, – сказал Сойер, прилагая все усилия, чтобы сконцентрировать свои мысли на деле. Он знал – то, что они собираются предпринять, очень рискованно и с каждым мгновением становится только хуже. И это практически лишало его дыхания. Господи, мы все не в своем уме. – Прежде всего, мы предполагаем, что странная энергия внутри Резиденции влияет на экстрасенсорные способности.

– Потому что энергетические поля действительно влияют на нас. И это определенно влияет на меня. Влияет на Демарко. И на тебя.

– Я все еще не уверен на свой счет.

– Я уверена. И Бишоп тоже.

– Да? И почему вы оба так уверены, что я могу контролировать это?

– Тебе… сколько? Тридцать восемь?

– Тридцать шесть.

Тесса кивнула.

– И ты стал экстрасенсом в подростковом возрасте.

– Я всего лишь начал портить электронику, вызывая короткое замыкание.

– Все дело в энергии, Сойер. Ты потратил двадцать лет, стремясь научиться приглушать свое энергетическое поле. Это может быть очень ценной способностью, особенно когда она усиленна тем, что происходит в Резиденции.

– Да, верно. Если все работает именно так. Если я смогу делать то, что нужно по своему желанию. А этому нет никаких гарантий.

– Гарантий нет никогда. – Тесса покачала головой. – Но мы все согласны в одном – мы не можем просто ждать, пока Сэмюель сделает следующий шаг. Потому что кто-то, вероятно, умрет и потому что он вряд ли внезапно начнет оставлять улики, чтобы кто-нибудь из нас их обнаружил. Кроме того, как сказал Бишоп, закон не может тронуть его. Судьи не будут знать, что делать с ним. Но мы знаем, насколько он опасен. Мы знаем, что он собирается продолжать накапливать энергию и способности, становясь все более сильным пока не достигнет своего рода критической массы, и может попытаться, убить огромное количество людей.

– Поэтому мы должны уничтожить его. Да, я понял. Твой Бишоп достаточно безжалостен.

– Он не мой. И даже думать о чем-то подобном… для меня тяжело. Но в этом случае, я с ним согласна. Мы должны быть абсолютно уверены, что Сэмюель не сможет причинить никому вред снова. По крайней мере, своим разумом.

– Потому что он опасен. И потому что ты беспокоишься о Руби.

– Я беспокоюсь о них всех. Но, да – о Руби в особенности. – Тесса вытащила из шкафа кофейные чашки. – Надеюсь, она не возражает, что я оставила Лекси в доме в горах.

– Бишоп был прав – чем дальше она от Резиденции, тем в большей безопасности. Кроме того, тебе не надо тратить на нее часть своей новой замечательной способности прятать вещи. – Сойер замолчал, а затем добавил: – Интересно, что ей приглянулся Бишоп.

– Да, Холлис говорит, что он производит подобное впечатление на животных и детей. Они немедленно начинают ему доверять. Это говорит о его характере.

– Или о его способностях, – пожал плечами Сойер, когда Тесса посмотрела на него. – Ну, знаешь, дело может быть в них. Бишоп – телепат, поэтому, может, он… использует короткий путь, чтобы заслужить их доверие.

– Циник.

– Реалист. – Он наблюдал, как Тесса наливает кофе, а затем саркастично добавил: – Хотя как я могу так себя называть, когда целый день думал об экстрасенсорных способностях и о… как сказать Апокалипсис во множественном числе?

– Я не знаю. Апокалипсисы?

Сойер повторил слово вслух, просто пробуя, как оно звучит. А после принял из ее рук чашку кофе.

– Спасибо. Апокалипсисы. Мы провели день, говоря об экстрасенсорных способностях и Апокалипсисах, и я называю себя реалистом.

– Эта ситуация реальна. Нет никакого смысла притворяться, что все не так.

– Наверно. Но в это все еще чертовски сложно поверить. Сэмюель, возможно, убивал много лет, и никто не замечал этого. И он мог убивать, даже не притрагиваясь пальцем. В этом есть что-то не человеческое.

– Может, он и не человек.

– Серьезно? – посмотрел на нее Сойер.

Тесса глотнула кофе, а затем вздохнула.

– Да, нет. Кем бы он ни был, он – человеческая версия монстра. Мы встречаем их время от времени.

– Да, но не многие из них решают быть Господом Всемогущим. Буквально.

– Знаешь, я не только не профайлер, но также у меня нет интуитивного ощущения мыслей лидеров культов или других монстров, поэтому я не понимаю комплекс мессии. Прежде всего, зачем кому-то хотеть управлять всем миром? И, во-вторых, если ты этого желаешь, тогда зачем уничтожать мир, которым ты управляешь? Какой в этом смысл?

– Абсолютная власть.

– Все равно не понимаю.

Сойер слегка улыбнулся ей.

– Возможно тем лучше. Цитата Ницше о поимке монстров и всматривании в бездну слишком правдива [22]22
  Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если долго всматриваться в бездну – бездна начнет всматриваться в тебя.


[Закрыть] . Тесса, в человеческом разуме есть темные места. Не заглядывай туда, если в этом нет необходимости.

– Знаешь из собственного опыта.

Это не было вопросом.

– Это опыт, которым обладает почти каждый полицейский. – Он пожал плечами. – Вещей, которые люди делают друг с другом, часто по самым тупым причинам, хватает, чтобы мы не спали по ночам. Даже в таком маленьком городке, как Грейс, мы получаем свою долю сумасшедших и преступников.

– Значит все это… ночной кошмар для тебя.

– Ну, не все.

Казалось, предложение повисло в воздухе между ними, сияя, как неоновая вывеска. Сойер мог видеть, что он удивил Тессу, застал ее врасплох. Он мысленно обругал себя.

О, да, идиот. День, проведенный в разговорах о монстрах и Апокалипсисах просто идеален, чтобы под конец сделать абсолютно неуклюжий и неуместный намек на то, что ты рад, что провел его с ней.

Единственным позитивным аспектом его хронического косноязычия при общении с этой женщиной была уверенность, что саркастический голос, звучащий в голове принадлежал ему самому.

Он слишком быстро выпил кофе и обжог язык, затем поставил чашку на столешницу, сказав:

– Холлис права – был долгий день. И независимо от того, что ждет нас завтра, думаю, нам всем стоит отдохнуть, пока есть такая возможность.

– Да, вероятно ты прав.

Она отодвинула в сторону свою чашку и направилась к входной двери, хмурое выражение ее лица немного беспокоило Сойера, пока она не сказала:

– Если хорошенько подумать, может нам стоит провести сегодня время, практикуясь. Чья была идея, делать это завтра, вместо того, чтобы подождать несколько дней? А, да – моя.

Сойер хотел обнять ее, но поборол это желание, решив не совершать вторую ошибку следом за первой. Вместо этого, он сказал:

– Кажется, в этом тебе помог прогноз погоды. Отдохни, Тесса. Я должен сходить и встретиться с одним дружелюбным судьей насчет кое-каких документов.

– Увидимся завтра.

– Да.

Тесса закрыла за ним дверь и оперлась на нее спиной.

– Это, – со стороны лестницы раздался голос Холлис, – было низко.

– Мне казалось, ты решила подремать.

– Я передумала. Кроме того, уже так поздно, что можно подождать пока не придет время укладываться на ночь. И не меняй тему. Почему ты не бросила начальнику полиции крошку или даже две? По-моему, он получил очки за то, что явно не принадлежит к числу опытных льстецов и болтунов.

– По-моему тоже. Но… не то время и место. Может, когда все закончится и уляжется…

– Живи сегодняшним днем, – посоветовала Холлис. – Когда вся закончился и уляжется пыль, вероятно лишь некоторые из нас останутся на ногах.

– Да, – согласилась Тесса. – Этого я и боюсь.

* * * *

– Уверен, что хочешь сделать это? – спросил Гелен.

Бишоп поднял глаза от карты, которую изучал, и обнаружил, что Квентин и Гелен наблюдают за ним.

– Уверен.

– Мы полагаемся на огромное количество «может быть», – указал Квентин. – Фактически на целый ряд этих «может быть». Может быть, погода поможет. Может быть, наши способности будут изменены так, что мы сумеем ими воспользоваться, черт да хотя бы просто контролировать их, внутри Резиденции. Может быть, Сэмюель не поймет, что мы внутри до тех пор, пока не станет слишком поздно.

– Мое любимое «может быть», – добавил Гелен.

– Оно – сногсшибательно, – согласился Квентин.

– Если у кого-либо из вас есть идея получше, сейчас самое время поделиться ею, – сухо произнес Бишоп.

Молодые люди переглянулись, а Гелен пожал плечами.

– У меня ничего.

– Да, – сказал Квентин. – У меня тоже. Как это не печально.

– Тогда будем обходиться тем, что имеем.

– Риз не смог найти доказательства в этом месте за два года, а он – хорош, – вздохнул Квентин.

Гелен что-то еле слышно пробормотал.

Квентин проигнорировал его, сфокусировав свое внимание на начальнике.

– Если бы там было за что зацепиться и получить ордер, он нашел бы это. Даже если твой дружелюбно настроенный федеральный судья согласится, что у нас есть основания и выпишет ордер, это всего лишь позволит нам законно попасть внутрь. И так как мы стараемся избежать апокалептической версии Уэйко, мы должны войти туда тихо и незаметно.

– В любом случае ничего хорошего не выйдет, если мы пойдем вооруженные до зубов, – указал Гелен. – Только не против Сэмюеля.

– Что возможно успокоит судью, так как он и не представляет, что мы имеем дело с чем-то куда более опасным, нежели огнестрельное оружие.

– Вообще-то, – сказал Бишоп. – Судья Райан все знает об экстрасенсах и о том, насколько опасными могут быть экстрасенсорные способности.