Текст книги "Кровавые грехи"

Автор книги: Кей Хупер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9

Тесса не планировала возвращаться в Резиденцию так быстро, но когда Рут «просто подумала, что ей необходимо заглянуть» утром в четверг, чтобы проверить ее, она позволила убедить себя нанести повторный визит в церковь попозже в тот же день.

Холлис появилась, как только ушла посетительница, и проговорила:

– Я не уверена, что возвращаться туда так скоро – хорошая идея, Тесса.

– Почему нет?

– Потому что вчерашний день истощил тебя, потому что тебе не удалось отдохнуть прошлой ночью, и потому что ты встала еще до рассвета, – откровенно ответила Холлис.

– Я выгляжу ужасно?

– Ты выглядишь… усталой.

– Хорошо. Ведь именно такой они должны меня видеть, помнишь? Усталой. Неуверенной. Уязвимой.

– Да, но это должно быть притворством. Когда ты устала, есть опасность, что твои щиты ослабнут, и ты будешь незащищена перед другим экстрасенсом. В этом случае, экстрасенс практически наверняка сможет, как минимум украсть или вытянуть твои способности, а возможно и убить.

– Теоретически сможет. Но нет никаких доказательств нашей правоты.

– Я не поставлю на карту твою жизнь, если есть хоть малейшее сомнение.

– Нет. – Тесса сделала вдох, пытаясь подавить странное нетерпение, которое чувствовала. – Конечно же, нет.

– Я всего лишь говорю, что ты должна быть аккуратна. Сэмюель демонстрирует огромную заинтересованность в привлечении в церковь латентных экстрасенсов, вероятно, он понял, что их мозг производит больше электромагнитной энергии, чем мозг не экстрасенсов. И возможно он рассматривает их как еще один потенциальный источник энергии. Но мы не знаем, как он обращается с действующими экстрасенсами в церкви – за исключением того, о чем мы можем судить по случившемуся с Сарой.

– Можем ли мы основываться на этом? Она считала, что, по крайней мере, один из людей Сэмюеля – сильный экстрасенс, так?

– До, но прикрытый сильным щитом.

– Даже если и так, если Сара смогла его уловить, тогда Сэмюель должен был и подавно.

– Я думаю, что тот человек – экстрасенс, которого контролирует Сэмюель. Кто-то, кого он может подавлять. Но он не мог подавлять Сару. Она была в Резиденции, собирала информацию, и вывела несколько детей. И теперь она мертва. Думаю, будет правильно предположить, что она представляла угрозу для Сэмюеля либо потому что была экстрасенсом, которого он не мог контролировать, либо потому что он понял – она работает против него.

– Холлис…

– В любом случае, ты рискуешь. Особенно, когда ты устала.

Тесса услышала беспокойство в голосе собеседницы, и это ее тронуло. Тем не менее, она постаралась не обращать внимания. Так же она отбросила чувство вины за то, что раньше не рассказала Холлис о кровотечении из носа, которое у нее случилось вчера. И не рассказывает сейчас.

Но Тесса все равно не сделала этого.

– Та энергия, которую ты видела несколько часов назад, моя аура, связанная с… чем-то или кем-то. Ты все еще видишь это?

– Не так отчетливо. Сейчас это просто ниточка. Почему ты спрашиваешь?

– Дай-ка догадаюсь. Она выглядит туго натянутой, не такой свободной как ранее. Как будто что-то тянет за нее.

– Именно это ты чувствуешь? – спросила Холлис, нахмурившись.

– Так сильно, что по моим ощущениям это должна быть веревка.

– Тесса, вряд ли это хорошо. Скорей всего совсем наоборот. Возможно, это Сэмюель пытается удержать тебя там. И делает для этого все возможное и невозможное.

– Вчера я его даже не видела.

– Он приснился тебе вчера вечером в таких подробностях, что это было похоже на видение. И, кроме того, тебе необязательно было его видеть, чтобы оказаться под его воздействием, поверь мне.

Это напоминание заставило Тессу задуматься, но спустя всего минуту она покачала головой.

– Ты ведь сама сказала. Что бы там не происходило, ситуация становится все хуже. Люди умирают, Холлис. И все мои сверхчувства говорят мне: «Возвращайся туда». Сегодня. Так быстро, как только возможно.

Холлис задумчиво посмотрела на нее.

– Ты куда более уверена и решительна, нежели была сегодня утром.

Слова федерального агента были правдой, и Тесса знала это. Однако…

– Я не могу объяснить это.

– Я бы очень хотела, чтобы ты могла, – ответила Холлис.

– Послушай, я научилась одной вещи – доверять своим инстинктам. Или интуиции, или ясновидению, или чем бы это ни было. Оно заставляет меня делать что-то, когда мой здравый рассудок говорит мне – это плохая идея. Поэтому я здесь, верно? Потому что Джон и Бишоп верят – мои способности могут помочь в расследовании этого дела?

– Да. Поэтому ты здесь.

– Тогда ладно. Я должна поехать в Резиденцию. Сейчас.

– Ты сказала Рут, что сделаешь это позже.

– Я дам ей десятиминутную фору, а затем поеду.

Столкнувшись с такой уверенностью, Холлис перестала спорить, но все-таки предупредила:

– Мы знаем, что ты будешь под наблюдением практически все время, пока находишься там. Если ты вдруг захочешь провести собственную разведку, не забывай об этом. Кто-нибудь обязательно будет наблюдать. Держи это в голове.

* * * *

Руби…

Было раннее утро четверга, и Руби обнаружила, что ее внимание занято никак не уроками. Отчетливый голос в голове заставил ее рывком поднять голову, и она поежилась от холода.

Она не осмелилась отвечать – четверо друзей еще несколько недель назад решили, что это опасно, что Отец, вероятно, мог слышать, когда они испытывали свои способности, которые развивались в них с октября.

Руби немного сжульничала в этом соглашении и использовала свои способности, но не с друзьями. Она сжульничала, потому что ей необходимо было защитить Лекси, но это был ее обман, ее риск. Если бы Отец понял, что она сделала, у нее одной были бы неприятности.

Неприятности. Это звучит почти забавно. Потому что если Отец обнаружит, что она сделала, что она делает до сих пор, «неприятности», которые начнутся у нее, будут очень и очень серьезными.

А вероятность того, что он обнаружит это, существовала. Он так много может делать. «Наверняка, – думала Руби, – он может еще и разговаривать лишь с помощью разума». И если бы он знал, что она и ее друзья тоже могут делать это…

Люди, способные делать разные вещи силой разума, имели привычку исчезать из Резиденции. Или же они становились… другими.

Руби не хотела, чтобы что-то подобное приключилось с ней или с ее друзьями. И она знала – они тоже не желают этого, и никто из них не будет даже пытаться обратиться к Руби, пока не случится нечто серьезное. Очень серьезное.

Она старалась быть терпеливой, но как только ее мать занялась, как обычно, своей вышивкой, Руби выскользнула из дома, ведомая непреодолимой необходимостью прийти к тому из ее друзей, кто был в беде.

Но кто это был? Она не смогла определить, и связь оборвалась так резко, что она почувствовала лишь смутное представление о направлении, в котором ей следовало двигаться.

Она знала, что друзья должны быть на своих уроках и едва ли стали открыто бродить по Резиденции в это время. Руби так же понимала, что если ее заметит кто-то из взрослых, то ее прогулка, скорей всего закончится походом домой с сопровождающим– поэтому она не осмеливалась приближаться ни к одному из домов.

Кроме того, девочка прекрасно знала, что к церкви вообще лучше не подходить. Она умела наблюдать и слушать, ей не надо было объяснять, что повсюду камеры и Демарко или один из мужчин всегда знали, когда кто-то был рядом с церковью.

Да ей и не надо было там быть.

Она следовала за тем, что вело ее, и когда Руби поняла, что приближается к амбару на западном пастбище, у нее упало сердце. Эта часть Резиденции была ближе всего к дороге, ведущей к городу, самый короткий путь отсюда.

Побег.

– Брук, нет, – прошептала она и ускорила шаг.

Руби могла думать лишь о том, что ее подруга зашла так далеко, претворяя в жизнь свой план побега, а затем запаниковала, возможно, вспомнив, что на пути к свободе был забор и множество камер.

Но что-то – инстинкт, ее пять чувств или одно из сверхчувств – предупреждали Руби не заходить в амбар, как она сделала бы обычно. Вместо этого, она обошла его, остановившись там, где трещина в доске позволяла заглянуть внутрь.

Сначала Руби не была уверена в том, что там происходит. Она увидела Брук, которая просто стояла в нескольких ярдах от Руби в широком коридоре между рядами незанятых стойл.

Ей понадобилась всего минута, чтобы понять – Брук сильно дрожит.

И ей потребовалось еще мгновение, чтобы увидеть почему.

Отец.

Руби затаила дыхание и инстинктивно постаралась удостовериться, что ее щит крепок и силен, и представляя себя окруженной чем-то непробиваемым. Чтобы он не узнал, что она здесь.

Потом девочка поняла, что в амбаре происходит что-то ужасно странное. Во-первых, она никак не могла припомнить, что когда-нибудь видела Отца одного за пределами церкви. И, во-вторых…

Он странно мерцал.

И его ступни не касались земли.

– Отвечай мне, Брук. – Его голос был тихим, даже нежным, но что-то в нем заставило волосы на теле Руби встать дыбом. – Почему ты хочешь покинуть нас? Почему ты хочешь оставить меня?

– Я… я не хотела, – ее голос был тихим и прерывистым.

Он молчаливо указал на пол рядом с ней, где лежал ее раздутый от вещей рюкзак.

– Я… Я… Моя тетя. Я просто хотела навестить мою тетю. Вот и все. Вот и все, Отец.

– Я не верю тебе, дитя.

– Я… Я клянусь, Отец. Я клянусь, что только хотела увидеть мою тетю.

– Я бы хотел поверить тебе.

Сейчас его голос был печальным, но с его лицом происходило что-то странное. И это заставило Руби прижать кулаки ко рту, чтобы сохранить молчание, хотя каждая частичка внутри нее хотела кричать.

В первый раз, она увидела его истинное лицо.

Лицо его души.

Оно было таким темным и жаждущим, что у Руби появилась ужасная мысль – его сущность может поглотить это место и весь мир, но все равно останется голодной.

– Я бы предпочел подождать пока Господь не позволит твоим талантам расцвести полностью, – грустно сказал Отец. – Пока ты не созреешь и не будешь готова служить Ему. Но теперь ты сделала это невозможным.

– Отец, пожалуйста… Я буду хорошей. Я обещаю, я буду хорошей. Я не буду даже пытаться убежать, честно, и я никому ничего не скажу, я не скажу родителям или моим друзьям, никому…

Напуганная девочка так торопилась сказать как можно больше в свое оправдание, что ее слова наскакивали друг на друга. Ее ноги так дрожали, Брук и сама удивлялась, как она до сих пор может стоять. Вероятно, в данный момент она пообещала бы все что угодно.

Но все было бесполезно. Руби видела это. Она кусала свои кулаки, даже не чувствуя этого, поскольку крик рвался из ее души, окутывал ее, отчаянно стремясь выйти наружу.

– Мне жаль, дитя, – сказал Отец.

Брук должно быть знала, что произойдет дальше, или почувствовала первый приступ боли, потому что открыла рот, чтобы закричать.

Но звук, сорвавшийся с ее губ, был не громче бульканья – сдавленный крик ужаса и муки. Отец поднял руки, и Брук почти на фут поднялась над землей и повисла в воздухе, ее тело дергалось, будто какой-то невидимый гигант яростно тряс ее.

Голова Отца откинулась назад, его губы слегка приоткрылись…

Руби могла видеть, как сила покидает Брук, высасывается из нее, выходит из ее глаз и идет прямо в него раскаленными потрескивающими нитями. Искрясь и шипя будто молнии.

Но он не горел.

Он не горел.

Когда Руби увидела, что Брук начала тлеть, девочка отвернулась от треснувшей доски и спиной облокотилась на грубые доски амбара. Она была слишком напугана, чтобы попытаться убежать. Ее кулаки до сих пор были прижаты ко рту, и она ощущала вкус крови, хотя и не чувствовала боли.

Она чувствовала лишь страх.

Она слушала ужасные потрескивающие и шипящие звуки, как ей показалось, в течение нескольких часов, но на самом деле прошло не более минуты или двух. А затем, резко, наступила тишина.

Руби досчитала до тридцати, а после заставила себя вновь заглянуть в амбар.

Отца не было.

Не было и Брук.

В амбаре не было ни единого признака того, что случилось несколько секунд назад, за исключением выжженного место там, где стояла ее подруга.

* * * *

У Сойера не было других причин, чтобы вернуться в Резиденцию в четверг утром, за исключением упрямства. И позвонив заранее, чтобы предупредить о своем визите, он был немного удивлен, что Демарко не стал возражать.

Может он развлекается, наблюдая, как ты рыскаешь повсюду, и каждый раз уходишь с пустыми руками.

Но когда Демарко встретил Сойера как всегда на площади, на его лице, если такое вообще возможно, было еще более каменное выражение. И казалось, что он слегка расстроен.

– Что я могу сделать для вас сегодня?

– Ты можешь позволить мне осмотреться. Одному.

Сойер каждый раз произносил практически одинаковую просьбу, поэтому ожидал обычного вежливого отказа.

Демарко, не моргая, смотрел на него в течение минуты. А затем сухо ответил:

– Думаю, сегодня это можно сделать. Преподобный Сэмюель медитирует, большинство детей на своих занятиях. Жилые площади в церкви, конечно, так же как и коттеджи, являются частными владениями, и я бы попросил вас уважать их границы.

– Нет проблем, – ответил Сойер, будучи слишком удивленным, чтобы скрывать это.

– Хорошо. Тогда осматриваетесь вокруг, сколько вашей душе угодно. – Демарко развернулся, чтобы уйти, но затем остановился, чтобы сказать еще более сухо: – Поздоровайтесь от меня с миссис Грей.

– Она здесь?

Вокруг площади было припарковано несколько автомобилей, но он не заметил ее машины.

– Как и вы, она захотела… побродить вокруг. Привыкнуть к этому месту. Рут не видит в этом вреда.

Ты опоздал, не успел остановить ее так, чтобы твои намерения не стали очевидны?

– Предполагается, что ты не знаешь, где сейчас находится миссис Грей? – Сойер был абсолютно уверен, что Демарко прекрасно осведомлен на этот счет.

Демарко почти позволил себе улыбнуться.

– Я и не знаю, Сойер. Хотя Рут говорила, что миссис Грей хотела посмотреть то, что мы называем «природная церковь», где Преподобный Сэмюель читает проповеди, когда погода… подходящая. Это там, на холме за Резиденцией. Следуйте по тропе через старое пастбище. Вы сразу узнаете это место.

– Спасибо, – осторожно сказал Сойер.

– Вы ведь не играете в покер. – Это был не вопрос.

– Нет, моя игра – шахматы, – неторопливо ответил Кавено.

– Мы должны сыграть как-нибудь. Наслаждайтесь прогулкой. Я буду у себя в кабинете.

Сойер наблюдал за Демарко, пока мужчина не исчез в церкви, а затем двинулся по тропе мимо церкви, по направлению к пастбищу, которое находилось за коттеджами на северной стороне Резиденции.

У него не было иллюзий – есть сопровождающий или нет, но ни он, ни Тесса не останутся без наблюдения на территории Резиденции.

Ему было интересно, знает ли она об этом.

Сойеру потребовалось не больше пяти минут, чтобы дойти до ворот пастбища, которые были закрыты, несмотря на отсутствие животных. Кавено рос в сельском районе, где домашний скот всегда был многочисленным, поэтому он прошел через ворота, и оставил их в том же состоянии, что и обнаружил – тщательно закрытыми.

Тропа к холму была еле заметной, и он последовал по ней, заставляя себя идти прогулочным шагом, а не бежать. Делая остановки и осматриваясь, далеко не из праздного любопытства. По крайней мере, дважды он остановился, чтобы посмотреть вниз с холма, внимательно изучая вид Резиденции сверху.

Этого следовало ожидать.

Не было ничего необычного в том, что он видел, по крайней мере, насколько он мог судить. Резиденция была тиха и спокойна. На игровой площадке не было детей, но пока не наступило время для ланча и они были, как сказал Демарко, дома, занимаясь уроками.

Он мимолетно задался вопросом, почему церковь просто не построит свою школу, которая будет являться частью Резиденции. Но решил – дело в том, что они хотели избежать бюрократии и инструкций, с которыми вынуждены считаться даже частные школы. Куда удобней, когда дети обучаются дома с родителями. И пока они успешно справляются со всеми необходимыми периодическими тестами, установленными государственными структурами, никто не вмешивается в это дело.

– Плохой день?

Он даже не понял, что хмурится. Более того, до тех пор, пока она не заговорила с ним, Сойер не осознавал, что уже достиг «природной церкви», которая находилась практически на самой вершине холма.

Место было похоже на природный амфитеатр, с широким, устойчивым гранитным выступом, который без сомнения служит превосходной сценой или трибуной для Преподобного. Ниже находился пологий откос, закругленные террасы, как казалось Сойеру, были будто вырезаны в склоне, безупречно украшены редкими, по большей части не превышающими размер стула, валунами, рядом с которыми располагались многочисленные грубые скамейки.

Черт, «природная церковь».

Но в отличие от настоящего амфитеатра, здесь все было поставлено вверх дном – вместо того, чтобы смотреть вниз, люди вынуждены смотреть вверх, когда Сэмюеля проповедует.

Интересно он использует земные блага? И где, черт побери, микрофон?

– Шеф Кавено?

Она сидела на одном из огромных валунов на третьей снизу террасе. Тесса была в повседневной одежде – джинсах и свитере, ее щеки порозовели из-за утреннего мороза. Ее большие серые глаза были серьезны, она выглядела еще более хрупкой, нежели он помнил. Ее вид заставлял что-то сжиматься в его груди.

Не будь идиотом. Она вдова, была женой твоего друга детства, и, кроме того, стала вдовой совсем недавно.

– Плохая неделя, – наконец ответил Сойер. Он приблизился к ней, но помедлил, никак не решаясь присоединиться к Тессе, сидящей на огромном валуне. – Мне кажется, службы здесь должно быть внушительные.

– Вероятно. И еще мне кажется, они потратили огромную кучу денег на то, чтобы все это выглядело так… естественно. Чтобы это место не казалось творением человека.

Ее голос был тихим и задумчивым.

Значит, пока они не заполучили ее. По крайней мере, полностью.

– Развлеки зрителей, и они вернуться назад, – его тон оставался нейтральным, в отличие от смысла.

Тесса слегка улыбнулась.

– Я как раз думала примерно о том же. Присаживайтесь, Шеф Кавено.

– Сойер.

– Присаживайся, Сойер. Пожалуйста.

Он присел рядом с ней на холодный и не очень удобный валун, и немного повернулся, чтобы видеть ее. Легкий ветер донес до него очень приятный цветочный запах, которой как он понял, принадлежит ей. «Это запах ее волос», – предположил он. Сойер очень хотел наклониться к ней, и боролся с этим желанием.

– Я был удивлен, когда Демарко сказал мне, что ты здесь.

– Он сказал тебе? – Она мимолетно нахмурилась. – Должно быть, Рут рассказала ему. Они, кажется, все это делают?

– Он управляет делами Преподобного Сэмюеля, – ответил Сойер, все еще осторожно прощупывая почву. – По крайней мере, он занимается вопросами безопасности.

Тесса кивнула.

– Рут не говорила мне этого, но думаю, не позволила бы бродить одной. Я хочу сказать, без его разрешения.

– Да. У меня тоже есть его разрешение. Что очень необычно.

Она повернула голову и внимательно посмотрела на него, ее большие глаза по-прежнему оставались серьезными.

– Может он хочет развеять твои подозрения, чтобы расслабиться. Позволить тебе побродить здесь в одиночку, и если… когда ты не ничего найдешь, у тебя не будет причины сюда вернуться.

– Думаешь, отсутствие причины остановит меня? – с любопытством спросил он.

– Нет. Думаю, ты убежден, что церковь связана с гибелью тех двух бедных женщин, найденных в реке.

Сойер не был удивлен, что Тесса заметила его подозрения, он и не старался скрыть их. Тем не менее, когда он заговорил, то его голос звучал так, будто он оправдывается:

– Думаешь, я веду себя неправильно, оставаясь настойчивым?

– Я считаю, – ответила она, – что ты мог быть более настойчивым.

* * * *

– Они просто сидят там и разговаривают. – Брайан Сеймур жестом указал на центральный монитор в аппаратной. – Она что-то сказала, он ответил ей, что у него была тяжелая неделя, а затем отошел от микрофона, и это все, что у нас есть. Они слишком далеко, чтобы мы могли уловить их голоса.

– Удобно, – сказал Демарко.

– Ну, микрофон был поставлен так, чтобы мы могли записывать проповеди Отца, – напомнил ему Брайан. – Мы не собирались использовать его как часть системы безопасности.

– Да, знаю.

Сейчас они были в аппаратной одни, поэтому Брайан говорил откровенно:

– Я понимаю, ты хочешь, чтобы за Кавено внимательно наблюдали, но за миссис Грей? Она прошла через сканер, когда заходили в церковь с Рут, и ничего не обнаружилось. Ни оружия, ни электронных приборов. Но я в любом случае не ожидал, что она принесет что-либо подобное.

– Да, – согласился Демарко. – Я тоже. Но пока она с Кавено и в радиусе действия камер, наблюдай за ней.

– Понял. Я скажу парням, как только они вернуться со своего перерыва. Следует ли нам вести запись разговоров, когда они следующий раз приблизятся к микрофону?

Демарко подумал, а затем покачал головой.

– Как бы занимательно ни было слушать, как Шеф Кавено увивается за ней, думаю, нам следует оставить их наедине. По крайней мере, в этом. Как ты и сказал, аудио не является частью нашей системы безопасности, поэтому мы можем поберечь пленку. Выключи пока микрофоны, Брайан.

Брайан слегка ухмыльнулся, выполняя приказ.

– Увивается? Как я слышал, Шеф Кавено скользкий как угорь – городские сводницы безуспешно пытались сосватать его последние несколько лет.

– Еще неизвестно, нужна ли ему их помощь, – сухо сказал Демарко.

– Может в его вкусе лишь состоятельные вдовы, а это первый реально подвернувшийся шанс. Они не так уж часто встречаются в Грейс. Особенно молодые и симпатичные.

– Твоя правда.

– Это может создать нам проблемы? – вздохнув, спросил Брайан. – Если миссис Грей решит выйти замуж вновь, особенно за начальника полиции?

– Ты немного опережаешь события, Брайан, не думаешь?

– Да, наверно. Но…

– Я сомневаюсь, что Кавено готов назначить свидание, не говоря уж о предложении. – Не дожидаясь ответа, Демарко добавил: – Я буду у себя в кабинете. Убедись, чтобы при необходимости меня позвали, но я не хочу быть потревоженным из-за пустяков.

– Да, сэр.

Брайан повернулся назад к монитору, полностью расслабившись только, когда услышал, как закрылась дверь за Демарко. Тогда он откинулся на стуле и проверил другие мониторы прежде, чем вновь лениво взглянуть на беззвучный разговор, который происходил на самом верху холма, предположительно вне зоны видимости кого-либо в Резиденции.

* * * *

– Мог быть более настойчивым? – Сойер, нахмурившись, посмотрел на Тессу. – Почему? Ты что-то видела?

– Я видела то же, что видел и ты. Даже меньше, ведь это всего лишь мой второй визит сюда.

– Но ты считаешь, что здесь есть на что посмотреть?

Теперь настала ее очередь хмуриться. Тесса отвела взгляд, чтобы посмотреть на вершину холма прямо на «природную» кафедру Преподобного. На мгновение показалось, что ее глаза несфокусированы, почти мечтательны.

– Я не полицейский, – сказала она рассеянно. – Я не уверена, что смогла бы распознать что-то необычное.

– Тогда почему ты…

– За исключением похожести на Стэпфорд. Они все … идеальны. Такие вышколенные, вежливые и постоянно улыбающиеся. Довольные. – Ее взгляд вернулся к его лицу, теперь серые глаза приобрели проницательное выражение. – Я слышала, некоторым людям религия действительно помогает стать такими, но здесь это кажется немного чрезмерным.

– Всего лишь немного? – вырвалось у него.

– Хорошо, может больше, чем немного, – улыбнулась Тесса. – Понимаю, это слишком личный вопрос, но ты религиозен, Сойер?

– Не очень-то. Конечно, я воспитывался в религиозных традициях. Здесь на юге, сложно воспитываться по-другому.

– Но религия не… не привлекает тебя?

– Проповедники слишком вопили об огне чистилища и адских муках, но меня это не особо волновало.

– И меня тоже. Думаешь поэтому то, что предлагает своей пастве Сэмюель, так соблазнительно? Потому что он не кричит? Потому что он обещает награду вместо наказания?

Сойер минуту внимательно смотрел на нее, чувствуя очень странное, но сильное желание сказать ей, что им обоим следует уйти. Немедленно. Он понятия не имел почему, но определенно чувствовал угрозу.

– Сойер?

Он подозрительно оглянулся вокруг, понимая, что волосы у него встали дыбом, и не из-за этих чертовых камер.

– Нам лучше уйти, – сказал он.

– Они выключили микрофон.

Сойер быстро оглянулся на нее.

– Тесса, о чем ты говоришь?

– Там наверху, за кафедрой спрятан микрофон. Ты не почувствовал его? Чувствуешь его сейчас?

– Как я могу чувствовать микрофон? – осторожно спросил он.

Она внимательно посмотрела на него, а на ее губах играла улыбка.

– Это твоя способность? Электронные приборы? Таким образом, ты всегда знаешь, когда вокруг есть камеры, когда ведется наблюдение? Я уверена, что часы на твоем запястье выходят из строя в течение недели или даже нескольких дней, а сотовые телефоны разряжаются куда быстрей, чем положено. А иногда ты замыкаешь лампы и портишь компьютеры. По крайней мере, если только ты не научился очень хорошо контролировать себя.

Очень редко бывали ситуации, когда Сойеру было нечего сказать, но сейчас он не мог придумать ничего, что можно было бы ответить. Ощущение угрозы никуда не делось, оно продолжало давить, но он не был уверен, была ли это камера или что-то еще.

– Прости. При обычных обстоятельствах, я ничего не сказала бы, – продолжила Тесса. – Это – твоя способность, в конце концов, и тебе решать, кому рассказывать об этом. Я по опыту знаю, что молчать… обычно самый лучший выход. Люди имеют тенденцию боятся того, чего не понимают, и… Но у нас мало времени, поэтому я должна говорить прямо.

– Прямо говорить о чем?

Он не собирался сдаваться без битвы.

– Ты – экстрасенс. Вероятно, с детства, но возможно, ты не знал об этом, пока не стал подростком.

– Тесса…

– Большинство из нас становятся активными экстрасенсами в подростковом возрасте, если только раньше не произойдет какое-нибудь травмирующее событие. Редко позже. Мы – счастливчики. Наши способности не рождались в боли и страдании.

И снова Сойер не знал, что сказать.

На сей раз улыбка Тессы вышла слегка кривоватой.

– Технически, у тебя повышенная чувствительность к электрическим и магнитным полям. У нас вообще-то нет для этого названия, кроме как ясновидение. Я не знаю, способен ли ты манипулировать полями, но ты влияешь на них, они влияют на тебя, и ты, вероятно, смог почувствовать микрофон к тому моменту, как поднялся на холм. – Она легким кивком указала на что-то справа от него. – Так же, как ты можешь чувствовать камеру, направленную на нас с того дерева.

Сойер не стал поворачивать голову, чтобы посмотреть на камеру в тридцати ярдах от них, а продолжал смотреть ей в лицо.

– И ты знаешь все это, потому что..?

– Потому что я тоже экстрасенс. И одна из вещей, в которых я очень хороша – это распознавание других экстрасенсов и определение их способностей.

– Одна из вещей?

– Кроме того, я – ясновидящая, хотя не такая как ты – я могу улавливать отрывки информации, эмоций, фрагменты мыслей. У меня необычный щит, который скрывает мои способности от других экстрасенсов, которых я когда-либо встречала. И я спокойно могу общаться телепатически в обоих направлениях.

– В обоих направлениях?

Да. В обоих направлениях.

– Черт. Это было…

– Да, это я. Прости. Мягко говоря, это навязчиво – запихивать мысли в головы других людей без их разрешения, и обычно я сначала спрашиваю. – Она слегка пожала плечами. – Кажется, эта способность работает только с другими экстрасенсами. И даже с ними я могу общаться только очень короткими фразами и предложениями.

Сойер подумал о внутреннем язвительном голосе, который доставал его, и вынужден был спросить:

– Ты не… ты не делала этого раньше? Не вкладывала мысли в мою голову?

Ее брови слегка поднялись.

– Нет, это был первый раз. А что? В твоей голове был чужой голос?

– Полагаю, ты имеешь в виду «чужой» в значении незнакомый.

– Знаешь, я не особо верю в визиты маленьких зеленых человечков, поэтому – да, я имела в виду именно это.

– Как в моей голове может быть незнакомый голос?

Ее губы слегка скривились.

– Здесь? Я бы сказала, что это более чем вероятно. В этом месте очень странная энергия, здесь в Резиденции и даже в Грейс, и не говори, что ты этого не чувствуешь.

– Во многих местах странная энергия. И она не вкладывает кому-то в голову чужие мысли.

– Здесь, это возможно. Я не могу быть абсолютно уверена насчет точной цифры, но в Резиденции достаточно много экстрасенсов.

– Не могу поверить, что веду подобный разговор, – пробормотал он.

– Все станет еще хуже, – ответила она Сойеру.