Текст книги "Под капли дождя и слёз"

Автор книги: Кэтрин Спэнсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава восьмая

Следующим вечером, вскоре после восьми, она ехала на своей машине к его дому, скрывающемуся среди раскидистых кленов.

– Давай поужинаем, – предложил он, – и поболтаем. И, обещаю, все будет только, как ты захочешь.

Она согласилась с надеждой и ложной уверенностью. Предложение показалось ей разумным. В конце концов, они взрослые люди и сумеют справиться с ситуацией.

Едва она выключила двигатель, как дверь открылась, и навстречу ей, из тени, вышел он сам. Он коротко пожал ей руки, быстро поцеловал в щеку и сказал:

– Привет. Очень рад, что ты приехала. Замечательно, кажется, нет никакой опасности.

Тогда почему у нее трясутся ноги, и бешено бьется пульс?

– Я не захватила никакого подарка по случаю новоселья, – начала бормотать она, лишь бы заполнить паузу после его слов. – Я хотела сначала посмотреть, какой стиль ты выбрал.

– Лично я считаю, – Он мягко направил ее к боковой двери в дом и повел по узкому, слабо освещенному коридору, – что ты испугалась, что поступила неправильно, и ищешь повод не оставаться здесь.

Она попыталась рассмеяться, но у нее вырвался лишь истеричный хохоток.

– Неужели так заметно?

– Только если очень хорошо тебя знать – так, как я. – Он остановился у старомодного шкафа и снял с ее плеч шелковую шаль. – Тебе нечего бояться меня, Салли. Я не нарушу своего слова. Все будет так, как ты захочешь, – и сегодня, и в следующий раз.

Она сразу почувствовала себя глупо и сказала:

– Спасибо за понимание.

Он повесил шаль в шкаф и провел ее по более просторному коридору в длинную гостиную, где окна располагались по обе стороны каменного очага. Стены были выкрашены белой краской, а большую часть темного дубового пола покрывал турецкий ковер, хоть и полинявший, но не потерявший при этом своей красоты.

Перед камином стоял стеклянный кофейный столик в окружении двух мягких кресел и дивана на трех человек, обитого темно-синим рубчатым плисом.

Джейк развел огонь, чтобы изгнать прохладу, характерную для поздних апрельских вечеров. Языки пламени плясали, щелкая, поднимались к трубе и играли яркими бликами на полированной поверхности медной каминной полки. В комнате был еще один источник света – несколько толстых белых свечей в тяжелых латунных подсвечниках, расставленных по разным углам комнаты – со знанием стратегии.

Все вместе создавало такую теплую и гостеприимную атмосферу, что Салли забыла о своих волнениях и воскликнула:

– Ты все сам подбирал?

– Да, – ответил он, вынимая бутылку из ведерка.

– Превосходно!

– Мне тоже нравится. – Он показал ей этикетку на бутылке. – «Перье Жуэ». Не возражаешь?

– С удовольствием!

Он открыл бутылку, разлил шампанское и поднял бокал, чтобы сказать тост.

– За старых друзей и новые начинания.

– Да. – Она отпила из своего фужера, сознавая, что, несмотря на их попытки держаться непринужденно, во всем присутствовал скрытый подтекст, намекавший на что-то большее, чем дружба.

Считая, что лучше сохранять дистанцию, она не села в предложенное им кресло, а прошлась по комнате.

– Твой дом чудесный.

– Это тот дом, какой я хотел иметь. Без претензий, прочный. Построенный на века.

– Он очень старый?

– Ему почти сто пятьдесят лет. Я проведу для тебя экскурсию, если хочешь. Попозже.

– Конечно, хочу, – ответила она, хотя понимала, что безопаснее было бы отказаться. – Очень даже хочу.

– Значит, не жалеешь, что приняла мое приглашение?

– Нет, – она снова прошлась по комнате, – я рада, что пришла.

– Ты чувствуешь себя здесь хорошо?

Она резко обернулась к нему и увидела, что он смотрит на нее непроницаемым взором, прислонившись к каминной полке.

– Да, но не надо так пристально меня рассматривать.

– Не могу сдержаться. Ты такая красивая.

– Мы с тобой оделись как близнецы. Я про цвета, – сказала она и нервно улыбнулась такому совпадению. На ней были черная длинная юбка и белая блузка с гофрированным воротником и манжетами, а на нем – черные брюки и белоснежная рубашка с длинными рукавами.

– Я думаю, мы больше напоминаем незаконченную работу художника, – ответил он без малейшей нотки веселья в голосе. – Набросок уже сделан, осталось подобрать цвета. Ты не проголодалась?

От одной мысли о еде, у нее тошнота подступила к горлу. Но с другой стороны, ужин, состоящий из одного шампанского, вряд ли мог довести до добра.

– Да, пожалуй.

– Хорошо, – ответил он. – Я тоже. Но не бойся, Салли, я не собираюсь съесть тебя живьем. Так что перестань метаться, как зверь в клетке. Сядь к огню, а я пока похозяйничаю на кухне.

– Тебе помочь?

Прежде чем выйти из комнаты, он наполнил ее бокал.

– Не сегодня. Может, в следующий раз.

Будет еще один раз? А нужно ли?

Когда через пятнадцать минут он вошел и объявил, что ужин готов, Салли все еще обдумывала этот вопрос.

– Боже мой! – Она задержалась на пороге, с изумлением оглядываясь вокруг. – Какая необычная комната!

Столовая представляла собой совершенно круглое помещение с потолком-куполом, с которого свисал изящный бронзовый канделябр. Высокие окна от пола до потолка. Здесь тоже горели свечи, но, в отличие от гостиной, их огни мерцали бесчисленными отражениями в стеклах незанавешенных окон, за которыми была ночная тьма.

– Эксцентричное архитектурное решение, – отметил Джейк, жестом приглашая ее пройти. – Таких в доме много.

– Но выглядит так прелестно. Мне очень нравится! – Она бросила озабоченный взгляд на окно. – Мне так кажется.

– Не волнуйся, шпионы сюда не проберутся. Снаружи только океан и небо. Эта часть дома стоит на обрыве. Сегодня вечером нас никто не побеспокоит.

– Мне стало намного легче! – Она села, остро ощутив его близость, когда он пододвинул ее стул поближе к столу. Затем он на мгновение положил ей на плечо руку и перешел к своему месту напротив нее. – Не хотелось бы, чтобы появился незваный гость и нарушил нам ужин.

И ничего страшного не случилось. Они вдвоем беседовали под тихо звучавший ноктюрн Шопена, включенный на случай, если возникнут неловкие паузы. Шампанское и атмосфера комнаты сотворили чудо, чему немало способствовали, отлично приготовленные блюда.

– Я заказал в ресторане, – признался Джейк, уклоняясь от ее комплиментов. – Мне оставалось лишь не забыть включить духовку. Из всей кулинарии, я силен только в жарке мяса на решетке.

Последней каплей, заставившей ее окончательно растаять, был десерт. Апельсиновый мусс и взбитые сливки между тончайшими слоями бисквита, украшенного завитками белого шоколада, фирменное блюдо маленькой французской кондитерской на площади. Они попробовали его в первые дни знакомства, и с тех пор, он стал своеобразным символом всего самого прекрасного в их отношениях.

– Ты и это помнишь.

Она была тронута до глубины души.

– Я ничего не забыл, Салли.

Она вздохнула.

– Я тоже. Мы отмечали им важные для нас события: первый месяц наших встреч, первое Рождество, День святого Валентина, наши дни рождения…

– Нашу первую близость, – он не сводил с нее своих голубых глаз, – и последнюю.

– Не надо, – попросила она. – Ты же сам говорил, что нужно оставить привидения в покое. Этим ничего не добьешься.

– Хорошо. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Почему ты решила вступиться за ту девушку вчера? Потому что она была беременна?

– Нет. Просто она сама еще ребенок, и за нее некому было заступиться.

– Если ты все же решишься открыть приют, это сильно изменит жизнь таких, как она.

– Но тогда будет уже поздно помогать ей. Ребенок родится со дня на день, а значит, появится еще одно бесприютное дитя.

– Тебя именно это тревожит?

– Нет, – ответила она.

Ее настроение испортилось при воспоминании, как ей самой было страшно и одиноко, когда она оказалась в подобной ситуации, в том же самом возрасте.

– Расскажешь мне?

– Нет. Ты этого не поймешь.

– Попробуй объяснить, – сказал он. – Может быть, ты меня недооцениваешь?

Возможно ли это? Научилась ли она по-настоящему доверять ему, чтобы поделиться с ним таким секретом?

– Как-нибудь попозже, – сказала она. – Не сегодня.

– Ну ладно, – не стал настаивать он. – Пойдем, мы будем нить кофе в другой комнате.

– Давай я сначала помогу тебе убрать со стола.

– Ты хочешь посмотреть кухню, чтобы проверить, какой я, на самом деле, разгильдяй? – пошутил он.

Напряжение спало, и она рассмеялась.

– Как ты догадался?

– Ты все время забываешь, что я неплохо тебя знаю.

Со стороны они выглядели как семейная пара, которая вместе наслаждается ужином, прекрасным вином и получает простое удовольствие от компании друг друга.

Они были одни в уютном доме-крепости, с которым никого из них не связывали никакие дурные воспоминания. После кофе он повел ее осматривать дом, как и обещал.

Большая часть комнат не представляла опасности. Когда он продемонстрировал ей небольшой атриум в задней части дома, ее восторгу не было предела. Письменный стол в его кабинете вызвал у нее искреннее восхищение.

– Как красиво, – отметила Салли, проведя пальцами по гладкой кожаной поверхности. – Ты собираешься работать дома?

– Почему нет? По реорганизации компании куча дел.

Она посмотрела на рулоны проектов, теснившиеся в старой подставке для зонтов.

– Ты не рассказывал, в чем заключается реорганизация. Расширяешь собственность компании в центре?

– Зачем? Чтобы на меня набросились все жители Истридж-Бей за то, что я разрушаю историческое наследие? Нет, не это! – Он взял ее за локоть и повел через зал. – Но ты недалека от истины. Я планирую возродить северную часть города. По-моему, она тоже является частью истории, так же, как и здание Харрингтона или Башня Бертона.

Они направились к лестнице. С трудом сдерживая дыхание, когда поняла, куда она ведет, Салли спросила:

– Ты о том месте, где мы были вчера?

– Именно о нем. После закрытия рыбного завода, многие здания пришли в негодность. Просто позор. Сейчас там лачуги, где живут такие люди, как девушка, которую мы вчера повстречали.

– И ты хочешь снова превратить его в доходное предприятие?

Он открыл дверь в первую комнату, в коридоре верхнего этажа и сказал с укором:

– Салли, в твоих устах слово «доход» звучит как что-то грязное. Не обязательно так. Если деньги тратить с умом, они могут принести много пользы.

– Ты считаешь пользой выгнать бездомных людей из их единственного прибежища?

– Даже не пытайся затеять со мной ссору. – Он посторонился, пропуская ее в комнату. – Лучше подумай, как нам будет хорошо здесь вдвоем, когда ты решишь, что готова, и сможешь мне довериться.

Она хотела сказать, что доверие было разбито, и его не всегда возможно починить. Но тут она увидела фотографию, висящую над кроватью, и это окончательно сокрушило ее и без этого нестройный ход мыслей.

Это был ее портрет, сделанный во время их последнего лета. Она смотрит прямо в камеру, в широко распахнутых глазах – любовь и вера, на лице играет полуулыбка.

– Да, – тихо, с хрипотцой, произнес Джейк со своего поста у двери. – Это ты… в дни своей невинности.

– Я была не так уж невинна, – сказала она срывающимся голосом. – Мы уже год как были любовниками.

– И продолжали бы ими быть дальше, если бы не позволили другим людям встать между нами. Он приблизился сзади и взял ее за плечи. – Что тогда произошло, Салли? – спросил он, и оставил на ее шее теплый, трепетный поцелуй.

Она выдавила из себя:

– Тебе надоело возиться с неопытным подростком, и ты решил поискать что-нибудь более изысканное.

Она услышала, как он с шумом вдохнул воздух, почувствовала, как угрожающе напряглись его руки, и вот они уже развернули ее лицом к нему.

– Что я сделал?!

У него был настолько ошеломленный вид, что она почти уже начала сомневаться в своих словах. Почти!

– Ты стал встречаться с другой, – твердо сказала Салли.

– Наоборот! – Он покачал головой, как будто стряхивая туман, застилавший память. – Это ты нашла другого – того парня в Париже, старшего брата твоей соседки по комнате, который вызвался познакомить тебя с достопримечательностями и ночной жизнью города.

– Ночная жизнь… с Эмилем? – Она рассмеялась. – С чего ты взял, что между мной и Эмилем могло возникнуть что-либо романтическое? Он же католический священник. Его интересовали только религиозный позыв и французские художники семнадцатого века! Да, он мне показал город – многие музеи. И еще он познакомил меня с Никола Пуссеном, который, если тебе интересно, умер в семнадцатом веке.

Грохочущая тишина, с которой Джейк принял это откровение, звучала громче барабанного боя. Он отошел к окну, взялся обеими руками за раму и уставился в ночь.

Когда он, наконец, повернулся к ней лицом, Салли внутренне содрогнулась. Лицо белое, глаза темнее ночи, губы плотно сжаты. Не зная его, можно было подумать, что он не способен ни смеяться, ни улыбаться.

– Священник? – повторил он. – Это Пенелопа забыла упомянуть, когда радовала меня рассказами о твоих похождениях.

Разъяснения не требовались. Салли все поняла мгновенно, хотя восемь лет назад все случилось по-другому. Впрочем, тогда она еще была уверена, что Пенелопа ей подруга.

Накопившаяся в нем горечь, неожиданно нашла выход: Джейк взорвался, схватил со спального столика книгу и швырнул ее через всю комнату.

– Вот ведьма! – рычал он диким зверем. – Придушил бы собственными руками, если бы она уже не была в могиле!

– Виновата не только она, – прервала его Салли. – Это наша собственная вина. Если бы мы доверяли друг другу…

– Не оправдывай ее! – ревел он. – Не надо сваливать ее вину на нас!

– Почему бы нет? Если бы мы друг другу верили…

– Мы были детьми, черт побери! Если ты считаешь, что я не прав, посмотри на фотографию. Ты была моей единственной девушкой. Я был твоим первым… – в бессильном гневе, он ударил кулаком об стену. – Что мы знали о жизни?

– Видимо, совсем мало. Иначе повели бы себя по-другому. Но мы не можем вернуть все назад и изменить, так что придется забыть.

– Я так не считаю, Салли! Не в этом случае. Нельзя исключить из памяти прошлое из-за того, что воспоминания о нем слишком болезненны. Так ты ничему не научишься, и в следующий раз снова обожжешься.

– Вряд ли мне когда-нибудь будет так же больно. – Несмотря на смелые слова, ее голос дрогнул, когда она продолжила: – Когда мы встретились на Рождество, после моего возвращения из Франции, ты был так холоден. А та девушка, которая была с тобой… как ты смотрел на меня, как ты щеголял ею передо мной… Джейк, ты вел себя так, будто ненавидел меня.

– Конечно, я очень старался вести себя именно так. – В три шага, он пересек комнату к месту, где она стояла, и притянул ее к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание. – Но у меня ничего не получилось. То, что ты видела, милая, была не ненависть. Это была злость и уязвленное самолюбие. А девушка… – Он поцеловал ее в макушку, и еще крепче сжал в своих объятьях. – Это так, девушка, которая хотела приятно провести время.

– Она была такая хорошенькая, такая живая. Рядом с ней я почувствовала себя серой мышью. Бледной и неинтересной.

– Любимая, не смей сравнивать себя с другими женщинами! Это было просто развлечение, никто из нас не относился друг к другу серьезно. Она была мне нужна, чтобы отвлечься, чтобы забыть тебя.

– Вы были близки? – спросила она.

Он прижал ее лицо к своей груди.

– Какое это имеет значение теперь?

– Так были? – настаивала она.

Ей было необходимо знать.

– Да, – признался он со вздохом, – совсем недолго. Однажды ночью я назвал ее по ошибке Салли, и все закончилось. – Он отодвинулся на расстояние вытянутых рук, не выпуская ее, и взглянул на нее, изучающе: – Я не имею права задавать тебе такие вопросы, но все же… у тебя были другие мужчины?

– Нет, – ответила она, и по ее лицу покатились слезы. – После тебя я никак не могла впустить в свою жизнь других мужчин.

– Так впусти сейчас меня, – с жаром прошептал он, опуская ее перед собой на кровать и покрывая поцелуями ее глаза, щеки, губы. – Мы потеряли столько времени, Салли. Давай больше не будем терять ни минуты.

В его голосе звучала такая уверенность, и ей безумно хотелось верить, что они могут восстановить прежнее. Но он еще не все знал.

Как же она могла, находясь в здравом рассудке, до сих пор утаивать от него тот факт, что была беременна? Это ведь был и его ребенок тоже. Он должен знать правду.

Возможно, он не воспримет это известие спокойно. Скорее всего, оно его взбесит, и он не захочет больше ее видеть. Но лучше все рассказать до того, как она поддастся его порыву.

– Нам не стоит так торопиться, – начала она. – Сначала надо поговорить. Столько всего произошло…

– Разговоры подождут, – пробормотал он и положил ее на спину, а сам смотрел на нее так, словно не мог наглядеться. – Прошедшие года можно стереть только одним способом. Мы должны слиться воедино. Я хочу чувствовать твою кожу, Салли. Я хочу видеть тебя всю. Я хочу уснуть, обнявшись с тобой, и проснуться утром возле тебя. А больше всего, мне хочется растворяться в тебе снова и снова, потому что только так, я смогу забыть, каким был дураком.

От его слов, поцелуев она потеряла осторожность, а самое главное, волю к сопротивлению. Словно во сне, она чувствовала, что он снимает с нее блузку, сорочку, бюстгальтер. Его губы оставляли на коже пылающие следы, сливавшиеся в звездопад ощущений.

Его ласки были так знакомы. Быстрыми и легкими прикосновениями пальцев, губ, он открывал ее заново, пока острое желание не превысило грань, и не хлынуло на нее с беспощадностью, а ее плоть не стала молить о пощаде. Ее обдало влажным, разгорающимся жаром.

Но даже сейчас, она не могла забыть об укорах своей совести, и сделала еще одну попытку сбросить с себя этот груз.

– Ты бы отверг меня, если бы только знал…

– Ты думаешь, что я не хочу тебя, Салли? – простонал он.

В его голубых глазах сверкнул огонь, когда она инстинктивно, с чувством собственницы сжала его руку.

– Ты ведешь нечестную борьбу, – прошептала она.

– Я борюсь, чтобы победить, – ответил он. – Я борюсь за то, во что я верю, а верю я в нас.

– Много лет назад я тоже верила, но кое-что произошло, Джейк…

– Мы сделали ошибку, – сказал он, – но сейчас все исправим.

Она была покорена и настолько заторможена бездумным удовольствием, что не полностью сознавала, что он уже почти совсем раздел ее.

Она прижалась к нему, мечтая об одном – чтобы время повернуло вспять и ничто, и никто не стояли между ними. Он задал сумасшедший ритм, и она включилась в него, чувствуя с мучением, как ее несет к краю пропасти.

– Не уходи от меня, любимая, – пробормотал он, тяжело дыша и сопротивляясь приближению развязки, угрожающей полностью лишить его сил.

Она старалась, но, в конце концов, сдалась. Чувство вины лежало на ней слишком тяжелым гнетом. Она могла только остаться рядом с ним и проводить его туда, куда сама не могла попасть. Теперь она поняла, что уже не может быть так, как прежде.

Его дыхание замедлилось, и он поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

– Тебя со мной не было, – сказал он, убирая с ее лица волосы. – Я растерял свои способности, Салли?

– Нет, – печально ответила она. – Это из-за меня. Я была слишком напряжена… слишком много мыслей в голове. Джейк, тем летом, которое мы провели вместе… кое-что случилось. Я должна была сразу рассказать тебе, но не сделала этого. Я думала, что смогу забыть, что все уже в прошлом, но сейчас, когда мы снова встретились, это терзает меня. Боюсь сказать, это может испортить…

Он поцеловал ее в уголки глаз, откуда струились слезы.

– Не бойся, – сказал он. – Нет ничего такого, чего ты не могла бы мне рассказать.

– Нет, есть, – ее голос сорвался на шепот, и она прильнула к нему.

Станет ли ей жить легче без тяжести молчания? Или она потеряет второй шанс обрести рай?

Он повернул ее лицо к себе и, когда она попыталась отвернуться, крепко удержал ее за подбородок, и ей пришлось смотреть ему прямо в глаза. Какой у него был прямой и бескомпромиссный взгляд.

– Посмотри на меня, Салли. Хватит упиваться своим горем, – жестко сказал он. – Если ты хочешь рассказать о ребенке, я все знаю. И уже давно.

Глава девятая

В первый раз было такое красивое весеннее утро. Солнечный свет разливался по гладкому деревянному полу кухни, кофеварка тихо шумела в унисон с щебетанием птиц в кормушке за окном, а Джейк готовил коктейль из шампанского и апельсинового сока.

– Нам надо ввести это в привычку. – Он поцеловал ее сзади в шею. – Ты переедешь ко мне, и мы будем счастливо жить здесь втроем.

– Втроем?

– Ты, я и вот это. – Он попробовал голландский соус, который она готовила для яиц по-бенедиктински, и, жмурясь от удовольствия, облизал губы. – Не волнуйся, этой ночью я принял меры предосторожности. Ты не беременна.

– Тогда мы тоже приняли меры, но, тем не менее, я забеременела.

– Иногда такое случается. – Он погладил ее по голове. – Не надо изводиться из-за этого.

– Я так боялась, что ты разозлишься, когда услышишь.

– Сначала, я действительно был очень зол, – ответил он слишком мрачно, что ее сильно встревожило, – просто вне себя от ярости. Но я это пережил. Ты была юная, и тебе было страшно.

– А как ты узнал?

– Догадайся с трех попыток.

– Пенелопа! Ну, конечно же. – Она закатила глаза. – И зачем я спросила?

– Если бы она рассказала вовремя, а не после того, как все случилось, я был бы с тобой, и тебе бы не пришлось справляться с этим в одиночку. Но она поступила иначе. И ты тоже ничего не сказала. Так что я не вижу смысла ворошить эту тему сейчас, спустя столько времени.

В его голосе опять прозвучала жесткая и холодная нотка, и она бросила тень на солнечное утро.

– Но ведь это был наш ребенок, Джейк, – мягко произнесла она. – Крохотный человечек, зачатый в большой любви, как и должны появляться дети. Как мне хотелось бы, чтобы все случилось по-другому. Наверное, если бы я пришла к тебе…

– Но ты не пришла. – Он резко повернулся и начал усердно проверять ветчину и булочки, разогревающиеся в духовке. – Забудь об этом, Салли. Я забыл.

– Ты серьезно? Ты говоришь как…

– Даже если мы до отвращения наговоримся на эту тему, мы все равно не сможем переделать прошлое, – отрезал он.

Он был прав. Ей надо было идти дальше – теперь, когда ее совесть была чиста, и между ними не было больше тайн, она чувствовала себя уверенно.

– Все готово, – сказала она, натужно улыбаясь.

К ее облегчению, он ответил весело:

– Тогда садимся есть! Надо восстановить силы после тренировки, которую ты устроила мне ночью. Кстати, мисс, я забыл сказать, что вы потрясающе выглядите сегодня утром.

– Да ну, нет!

Ее волосы были еще сырыми после душа, она была в его рубашке, босиком. Не слишком романтично для начала дня или для встречи с возлюбленным за завтраком.

– Ты покраснела, – язвительно сказал Джейк. – Дорогая, не следует становиться напротив солнца. Все, что ты так пытаешься спрятать, просвечивает под рубашкой, и я начинаю сходить с ума. Может, нам отложить завтрак и продолжить беседу в спальне?

– После того, как я батрачила у плиты, готовя тебе еду? Ни за что!

Она полила соусом яйца и поставила тарелки перед ним.

Он отнес тарелки на стол, сел напротив нее и коснулся своим стаканом ее стакана.

– Спасибо за ночь, Салли. То, что ты осталась, много значит для меня.

– Для меня тоже. Хотя я думаю, что не смогу теперь смотреть в глаза твоей теще.

Эти слова были большой ошибкой. Так же быстро, как до этого он наполнялся теплотой и нежностью, его голос мгновенно стал холодным.

– Моей тещи это не касается. Она не имеет никакого отношения к нам, и, в частности, к тебе или тому, что ты делаешь.

– Не совсем так. Она входит в комитет подготовки торжества, и я не могу избегать ее. В последние недели мы видимся довольно часто.

– Я не знал, – сказал он с искренним удивлением. – Она третирует тебя?

– Не особенно. Она немного смягчилась, видимо потому, что я не спорю и делаю, что велят. Вообще, я вношу свою лепту и стараюсь лишний раз не попадаться ей на глаза.

– В этом вся Колетт. Она любит командовать.

– Следует отдать ей должное, Джейк. У нее есть недостатки, но она замечательный организатор. К тому же, она так отвлекается от своего горя.

– Я полагаю, она просто убивает время, – сказал Джейк с иронией. – А что она будет делать, когда вся эта суета закончится?

– Вряд ли она об этом задумывалась. Я думаю, что она, как и все мы, живет настоящим моментом. Ты придешь?

– На торжество? – Он задумчиво посмотрел на коктейль. – Я не планировал, но, если ты туда собираешься…

– Правда, мы не должны быть вместе.

– Ты хочешь сказать, будем притворяться, что не общаемся друг с другом?

Она попыталась рассмеяться, но он действительно не понял, что в этом забавного.

– Не нужно заходить так далеко. Будем вести себя как воспитанные люди, а для публики меня будет сопровождать брат Тома, Френсис.

– И ты думаешь, что я с этим смирюсь? Еще чего!

– Ты должен! Чтобы избежать ненужной критики и сплетен. И потом, всего лишь несколько месяцев назад…

– Я похоронил свою жену. Я знаю, я устал это слышать. Мне жаль, что Пенелопа умерла, пойми меня правильно, но я не жалею, что ее нет со мной. Честно говоря, этот фарс с трауром очень неубедителен.

– Но люди ждут от тебя именно этого.

– Какие люди? – взорвался он, швырнул на стол вилку с ножом и отодвинул свою тарелку с незаконченным завтраком. – Не те, среди которых я провел весь прошлый год! Там у людей не было роскоши соблюдать приличия, и если я чему-то у них научился, так это тому, что жизнь слишком ценная вещь, чтобы ее откладывать, и чертовски короткая, чтобы терять время даром.

– Я не говорю, что это навсегда, Джейк.

Она решила унять его гнев и предоставить убедительные доводы.

– Тогда насколько? Полгода? Год?

– Где-нибудь около двух, да.

– И тебя это устраивает? – Он взглянул на нее с возмущением. – Может быть, ты и готова встречаться тайком столько времени, а я нет. По мне, лучше встречаться в открытую, и плевать на разговоры и осуждение.

– Я не смогу, – сказала она с тоской. – Я хочу, чтобы люди принимали меня. Мне надоело быть отверженной.

– Что, по-твоему, Салли, для этого нужно сделать? Ходить по улицам в дерюге, посыпать голову пеплом и просить у всех прощения за то, что ты нормальная женщина с нормальными женскими потребностями?

– Видимо, я не стала лучше с тех пор, когда боялась опозорить семью и стать матерью-одиночкой.

– Ты не единственная, кто дорого за это поплатился. Женщинам, в некоторых отношениях, больше везет, по крайней мере, никто из мужчин не появится у нее на пороге и не скажет: ты знаешь, а у нас мог быть ребенок! Как тебе это нравится?

– Что за гадости ты говоришь?

– Я вижу, – горько сказал он, – что чужое мнение для тебя важнее, чем мое. И мне хочется спросить тебя, ты действительно хочешь, чтобы мы были вместе?

– Я же не сказала, что не хочу. Пожалуйста, не искажай мои слова! Неужели ты думаешь, что я осталась бы у тебя на ночь и занималась бы с тобой любовью, если бы мне не были так дороги любые мелочи, связанные с нами?

– Не надо задавать мне вопросы! Я уже начинаю думать, что встретился с незнакомкой. Ты никогда не заботилась о том, чтобы всем нравиться.

– Просто я повзрослела. – Она решила попытаться наладить мост через трещину, которая начала образовываться между ними, и потянулась через стол к его руке. – Еще полтора месяца назад, мне даже в голову не приходило, что я однажды проснусь в постели рядом с тобой. Я не думала, что могу так сладко спать и буду счастлива не просыпаться никогда, если в будущем меня не будет ждать ничего замечательного. Неужели я похожа на женщину, потерявшую вкус к жизни?

– Да, пока у тебя будут водиться черные, грязные тайны.

– Но Джейк! – вздохнула она. – С нашей стороны будет оскорблением открыто демонстрировать наш роман, в то время как Бертоны пребывают в трауре.

– Вот как ты это называешь – роман? А я-то считал, что это безграничная, бескорыстная любовь.

– Это шантаж. – Салли была потрясена. – И я не собираюсь на него поддаваться.

– А если я откажусь участвовать в обмане?

– Значит, мы зашли в тупик, – сказала она, ее голос дрожал.

– Так мы о чем-нибудь договоримся?

– Это была большая ошибка.

– Это? – В его голосе прозвучало презрение. – Ты сейчас говоришь о яйцах на завтрак, Салли, или о сексе, который у нас был ночью?

Не позволяя отчаянию выбить ее из колеи, Салли произнесла с превосходным самообладанием:

– Изменилась не только я, Джейк. Ты тоже стал другим. Я полюбила уравновешенного, доброго человека, способного к состраданию. У тебя не осталось ни одного из этих качеств.

– Прости, что разочаровал тебя, – сказал он с упреком. – Видимо, притворство – это твоя стихия, а не моя.

– Дело не в притворстве…

Он пожал плечами в ответ на ее возражение.

– Неважно, как это называется, для меня сущность все равно не меняется. Устраивать спектакль на публике, делать вид, что мы едва знакомы, – нечестно, как ты это не назови.

– Вчера ты говорил другое. Вчера ты сам был настроен хранить нашу связь в секрете.

– Считай, что это был акт отчаяния человека, который заблуждался и думал, что ему нечего терять. Извини, Салли, но я четыре последних года жил во лжи, это более чем достаточно для любого человека. Я больше не могу.

– Ну что ж, полагаю, что беседа подошла к концу.

– Постой, – сказал он с удивительным безразличием. – Если хочешь дождаться темноты, боишься, что тебя увидят при свете дня, можешь остаться здесь, но уверен, что ты меня простишь, если я не составлю тебе компанию.

– И не думала просить тебя об этом, – ответила она. – Я уеду сейчас, и с превеликим удовольствием. Оставаться здесь слишком рискованно.

Во второй половине дня, с океана пришел дождь и лил целую неделю, лупил каплями с такой злостью, что только что открывшиеся нарциссы не могли ему сопротивляться и были прибиты к земле, цветки лежали в грязи. Все опять повторилось, думала Салли. Как только она почувствовала, что может свободно обходиться без Джейка, так сразу оказалась с ним в постели, и как же быстро ей пришлось об этом пожалеть!

Между ними не было тайн, ни одного вопроса, оставшегося нерешенным. Как и раньше, в нем было столько любви, страстности, силы, что она легко закрыла глаза на другие черты его характера, проявившиеся только теперь.

Они беззаботно болтали, заполняя пробелы, накопившиеся за годы их разлуки.

– А как относилась Пенелопа к тому, что ты хранил мою фотографию? – спросила она.

Он обнимал ее, а ее голова лежала у него на груди.

– Она не знала. – Его пальцы побежали вниз по ее спине, и у нее перехватило дыхание. – Я и забыл, что она у меня. Нашел, когда упаковывал вещи для переезда из старого дома. Она была в старом учебнике, еще с колледжа. Тогда у тебя волосы были длиннее. Когда ты их обрезала?

– Когда поехала в Калифорнию. Мне хотелось начать все сначала, чтобы ничто не напоминал мне о том, что осталось позади.