Текст книги "Запретный плод сладок"

Автор книги: Кэтрин Спэнсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава четвертая

Бетани решила поддержать Оливию, видя ее волнение, хотя выражалось оно, довольно своеобразно: она держалась высокомерно, даже свысока, и отвечала как бы с неохотой.

– Рад видеть тебя, Оливия, – сказал Грант и выжидающе посмотрел на бывшую жену.

Грант выглядел так импозантно и изысканно, что Оливия почувствовала себя неуютно. Она перебирала ответные фразы, но все они, по ее мнению, звучали банально.

Молчание затягивалось.

– Я надеялся встретить тебя в больнице, чтобы за чашкой кофе обсудить наш последний разговор и прийти к мирному соглашению.

– Ммм, – протянула она, но больше выдавить ничего не могла – или не хотела…

Поняв, наконец, что его тщетные попытки завязать разговор зашли в тупик, Грант посмотрел на Бетани. В ответ та чуть пожала плечами, словно говоря: «Не смотрите на меня. Я вам не помощник – разбирайтесь сами», но в разговор вступила:

– Она поглощена работой, над новым комплексом для дома престарелых. Они надеются собрать двадцать тысяч на строительство клуба.

– Уверен, успешно, – сказал он. – Кстати, я Грант Медисон.

– Я так и поняла. Рада наконец, с вами познакомиться, – Бетани одарила его улыбкой. – Я Бетани Джилмо.

– Вы работаете с Оливией?

– Хм. – В ее голубых глазах вспыхнул огонек. – Мы друзья. Я преподаю в Спрингдейл-Хай.

– Профессия учителя сейчас в моде, – сказал он с участием в голосе.

И его слова, и оценивающие взгляды, которые он бросал на Бетани, действовали Оливии на нервы. У него всегда был своеобразный талант: женщина чувствовала себя в его присутствии единственной… до тех пор, пока на горизонте не появлялась другая. Она, Оливия, прошла его школу в девятнадцать лет, приобрела горький опыт и сейчас на эту удочку не ловилась, но опытная, искушенная подруга Бетани должна бы лучше понимать его рекламные штучки.

Но Бетани расцвела под его взглядами.

– Может, вы и правы, но я следую не моде. Просто искусствоведение нравится многим.

И тут Оливия сорвалась:

– Пока вы обмениваетесь своими профессиональными интересами, я поболтаю с твоей подружкой. Представляю, как она переживает, видя тебя в компании с такими дамами, как мы.

Она понимала, что этот тон, в котором чувствовалась злость, и сама колкая фраза не украшают ее, но ничего не могла с собой поделать. Не обращая внимания, на удивленную Бетани и нарочито удивленного Гранта, она закончила:

– Тебе мало пудрить мозги одной женщине, Грант Медисон, ты способен на большее.

– Я просто вежлив, Оливия, – ответил он. Сталь в его голосе и лед в глазах слегка охладили эмоциональный запал Оливии. – Иногда и тебе полезно быть такой. В твоем возрасте многие уже понимают это.

Произнеся эту тираду, он пошел обратно к своей даме.

– Что ж, ты сама напросилась, – сказала Бетани. – Боже, Оливия, я никогда не видела тебя такой грубой. Какая муха тебя укусила?

Оливия, ужаснувшись, оперлась локтем на стол и закрыла рукой глаза.

– Понятия не имею!

– Оливия, будь честна с собой, – глубокомысленно проговорила Бетани. – Ваши отношения не закончены. Другого разумного объяснения нет. И уверена, он чувствует, то же самое.

– Ерунда! Он не мог дождаться, чтобы избавиться от меня.

– А в чем ты его обвиняешь? Человек из кожи вон лезет, стараясь завоевать твое расположение, но ты неприступна, иронична и холодна.

– Зато ты сияла от удовольствия под его лучезарным взглядом!

Бетани задорно рассмеялась.

– Оливия, как тебе не стыдно ревновать!

– Стыдно. – Она самокритично поморщилась. – Это единственная слабость, от которой, я мечтала избавиться. Его уверенный взгляд или слова действуют на меня отрицательно. Я чувствую себя такой же неполноценной и жалкой, какой и была, когда мы поженились. Он не воспринимает меня серьезно и сейчас, когда я тоже сделала карьеру.

– Если тебя интересует мое мнение, – сказала Бетани, – то будь уверена: он охотно воспринимал бы тебя серьезно, если бы ты сама предоставила ему такую возможность.

– Грант уже встречается с Джоан Боулс. О чем тут можно еще говорить?

– Но ты же встречаешься с Генри и, скорее всего, выйдешь за него замуж?

«Такая возможность была, – грустно подумала Оливия, – но с возвращением Гранта все изменилось». Она больше в себе не уверена…

Грант не ожидал услышать ее снова, но, когда на следующий день в его офисе раздался телефонный звонок, и на другом конце провода прозвучал ее голос, внезапно почувствовал… Надежду? Бурную радость? Желание?

– Добрый день, Грант, – сказала она и, не дав ему ответить, закончила: – Я звоню, чтобы извиниться за свое вчерашнее поведение. Не знаю, что на меня нашло, наговорила всякой ерунды. Забудь.

– Извинения приняты, – пробормотал он с досадой на свое волнение.

– Ты прав, нам следует уладить наши разногласия и договориться о будущем сотрудничестве.

– Рад, что ты согласна.

Повисла напряженная пауза. Она ждала, что он добавит что-нибудь еще. Но он был потрясен звонком и не мог собраться с мыслями.

– Тогда все. Я думаю, теперь мы будем избегать всяких столкновений, особенно если встретимся неожиданно.

– Я предлагаю все же назначить встречу, – собрался он с духом. – И все обговорить.

– Не совсем понимаю, что ты предлагаешь.

– Мы могли бы вместе поужинать.

– Поужинать? – повторила она, как будто он предлагал что-то невероятно нелепое.

– Почему бы и нет? Люди иногда делают это, Оливия, если они друзья.

– Друзья… – протянула Оливия, пытаясь решить, может ли она допустить это определение.

– К сожалению, мой график плотно забит на три недели вперед. Но я жду твоих предложений, когда и где. А впрочем, как насчет четверга? Я освобожусь к пяти часам и смогу заехать за тобой между шестью и половиной седьмого.

– Хорошо.

Он быстро повесил трубку, пока она не передумала. Затем, откинувшись в кресле, положил ноги на стол, закинул руки за голову и задумчиво уставился в потолок. Если бы кто-нибудь его спросил месяц назад, почему он ухватился за возможность провести лето в Спрингдейле, он обосновал бы это тем, что хочет расширить свой опыт, доказать себе, что профессионально способен занять высшую должность, и ткнуть носом Сэма Уайтфилда в тот факт, что его бывший зять не достойный даже стирать пыль с туфель его дочери, чего-то достиг. Но сейчас он уже начинал думать, что вернулся с определенным намерением – сделать все возможное, чтобы вернуть Оливию.

Но реально ли это? Сможет ли он после всех ссор, разногласий, упрямства и с его, и с ее стороны найти путь к ее сердцу?

Оливия оделась как обычно, считая, что это не свидание в привычном понимании этого слова. Просторное, из хлопка мини-платье с каемкой, простые танкетки, простенькая золотая цепочка на шее и маленькие золотые гвоздики в ушах, дамская сумочка и шаль, если вечером похолодает.

Чуть-чуть духов, чуть-чуть блеска для губ, и она готова посмотреть в лицо своему внутреннему «я». Способна ли она «прийти, увидеть, победить»? Хочет ли она этого?

Однако, когда звонок в дверь раздался на десять минут раньше и она поспешила вниз, чтобы открыть, сердце ее колотилось в бешеном ритме. Никакой аутотренинг не мог подготовить ее к тому, чтобы без страха провести вечер наедине с Грантом Медисоном.

Но это оказался не Грант, а отец.

– Как хорошо, что ты дома! – воскликнул он. – Я сегодня видел Генри, он сказал, что вечером ты с ним не встречаешься. Я решил, ты свободна, и зашел.

Он прошагал мимо нее в дом, направился к кладовой, где у Оливии хранилось вино, и тут же налил себе виски.

– Вообще-то, – говорила Оливия, следуя за ним, – я сейчас должна уйти.

– Задержись ненадолго. Я хочу поговорить с тобой по поводу нового крыла корпуса педиатрии. Мы не двигаемся с места, и придется привлекать дополнительные капиталы, если собираемся открыть его вовремя.

– Я уже подробно описала предложение по этой проблеме и отправила тебе копию, папа, и у меня сейчас нет времени на…

– Ну, так найди время, черт побери! Это важно. И прекрати расхаживать туда-сюда. Можно подумать, ты опаздываешь на пожар. Да… – он вытащил льняной платок из грудного кармана своей жилетки и отер шею сзади, – эта жара может убить. Как, кстати, у тебя бассейн? Я все же угодил тебе с подарком ко дню рождения?

– Да, папа, очень, и я оценила его, за прошедшие пару недель.

– Ну вот. – Он проглотил полстакана виски. – Я хорошо знаю, что может сделать мою девочку счастливой. Теперь о том предложении…

Сэм всегда себя так вел, если кто-то сопротивлялся его планам: грубо, внушительно, напористо. «Он совсем не изменился, – сдержанно подумала Оливия, – но я, хвала Господу, изменилась».

– Не будем обсуждать это сейчас, папа, – твердо сказала она, – я должна идти. Я дам тебе копию моих новых записей, и ты можешь изучить их на досуге. Допивай, пока я просмотрю свои документы.

Ей понадобилось несколько минут, чтобы найти копии… но она опоздала: когда документы были найдены, приехал Грант. Сэм и бывший муж набросились друг на друга в полном смысле этого слова.

– … Заходишь сюда, будто к себе домой! – гремел отец.

– Мы договорились. Оливия ждет меня.

– Только не сегодня вечером. Она уходит.

– Верно, уходит. Вместе со мной.

– Вздор!

Преодолев последние четыре ступеньки так быстро, насколько позволяли танкетки, Оливия поспешила положить конец шумной ссоре, пока она не вышла из-под контроля.

– Перестаньте сию же минуту! – приказала она. – Вам должно быть стыдно: взрослые мужчины, а ведут себя как дети! Вас слышит весь город.

– Скажи это своему старику. Не я начал швыряться оскорблениями. И пусть, прекратит пьянку. Его может хватить удар.

– Папа! – забеспокоилась она и переключила внимание на отца. Он сидел, тяжело опираясь на стойку, его дыхание было шумным, а цвет лица – багровым. – Тебе дать лекарства?

– Да, – пропыхтел он. – Что он здесь делает, Оливия? Скажи мне, он лжет, что сегодня вечером уходит с тобой? Скажи мне, что ты не попалась на его удочку во второй раз!

– Отец, у нас деловая встреча. Мы договорились поужинать вместе, вот и все. – Оливия передала отцу стопку бумаг. – Вот, возьми это и просмотри. Если что-то окажется непонятным или захочешь что-нибудь обсудить, оставь мне сообщение, я тебе позвоню. А лучше отдохни.

– Ты права, Оливия, – сдался Сэм.

– Я не задержусь надолго, – пообещала она, провожая его до парадного входа.

Когда Оливия вернулась на кухню, Грант стоял у выходящей в сад двери.

– Да, – сказал он, глядя на цветы, – вижу, что ничего в принципе не изменилось. Твоя вчерашняя лекция о собственной независимости тем вечером всего лишь попытка доказать себе, что ты ни от кого не зависишь, но стоит Сэму сказать тебе: «Прыгай!», ты все еще спрашиваешь: «Высоко?»

– Он пожилой человек, Грант, – устало проговорила она. – И ты, как врач, видишь, что он болен. Да, я живу в своем собственном доме и у меня есть личная жизнь, но это не означает, что я забыла про отца, и какой бы он ни был – я имею в виду характер, – по-своему он, и только он, меня любит и заботится обо мне. Как же мне его не уважать?

– Думаю, это любовь собаки к любимой косточке.

– Он мой отец, – снова повторила она. – Он беспокоится за меня и не хочет видеть меня обиженной.

– Поужинать вместе с тобой значит причинить тебе безмерную боль?

– Если ты намерен поучать меня дальше, нам не стоит идти ужинать, я и так уже потеряла аппетит.

Грант повернулся к Оливии, его рот упрямо сжался, напомнив ей, как бывший муж и прежде упирался по какому-нибудь поводу.

– Ни за что на свете, Оливия! Что и когда мне делать, я сам буду решать. Собирайся – и пошли, пока еще не поздно осуществить наш план.

Во время поездки по городу они не обменялись и парой слов. Он крепко держал руль своей супермодной машины, желто-коричневая кожаная обивка и каждая деталь которой кричали о богатстве хозяина.

Оливии хотелось спросить, куда он ее везет, но, глянув на его суровый профиль, она отвернулась к окну и стала следить за мелькающим пейзажем. Подъехав к реке, он повернул налево и вырулил на извилистую дорогу к «Амбассадору», самому роскошному отелю Спрингдейла, где славился своим меню и дизайном ресторан «На берегу».

– Я думала о более скромном месте, – сказала Оливия, усаживаясь за столик с видом на водопад.

– Они принесут тебе хоть бутерброд с колбасой, если ты хочешь, – угрюмо ответил он. – Лично я съем все, что ты закажешь.

– Например, моего отца? – Оливия решила разрядить грозовую атмосферу шуткой.

На мгновение он оторвался от винной карты, поймал ее игривый взгляд, и улыбка раскаяния тронула его губы.

– Неужели я такой кровожадный? – он подхватил шутку.

– Бываешь, – уточнила она. – Но я к этому привыкла.

– Оливия, когда мы были женаты, ты находила меня другим, хотя с твоим отцом у нас были постоянные трения. Думаю, из-за ревности к тебе.

– Должна признать, вы оба не часто сходились в чем-то.

– И все так же не сходимся. По молчаливому соглашению, мы сторонимся друг друга в госпитале, но он терпит мое присутствие, поскольку я пробуду здесь недолго.

– Так почему же ты вернулся, Грант?

Он не смотрел на нее, когда отвечал:

– Ты же знаешь почему. Джастин попросил меня подменить его.

– Джастин мог попросить кого угодно. Почему именно ты?

– Он знал, что меня должны были назначить на новую должность, и у меня оказалось свободное время.

– Хочешь сказать, север уже покорен?

– Да, – сказал он, захлопывая винную карту. – Это длилось меньше трех лет. Я устал от холода и вечных перелетов и переехал на запад Калифорнии, где зимы более терпимы.

– Так, значит, ты все такой же цыган, – сказала она после короткой паузы. – Тебя по-прежнему манят дальние страны.

– А ты все такая же домашняя девочка. Ты никогда не устаешь от одних и тех же давно знакомых лиц и мест, Лив?

Он был единственным в ее жизни, кто называл ее «Лив», и только в те далекие времена, когда они были особенно близки. Услышав это нежное «Лив», она так разволновалась, что не сразу ответила.

– Я уехала из города вскоре после тебя, а в сентябре переехала в Виндзор, где провела четыре года, занимаясь своей ученой степенью.

– И все-таки ты уехала из дома не только поэтому.

– Ты прав, была и другая причина, – признала Оливия, не собираясь, впрочем, рассказывать ему о том, что она была не в силах находиться в Спрингдейле, где все напоминало о нем: места, где они гуляли, общие знакомые, сам дом…

С минуту он наблюдал за ней, барабаня пальцами по столу, затем жестом указал на меню, которое она держала в руках.

– Решила, что будешь заказывать?

– Нет, – сказала она, прикрываясь кожаной обложкой меню, чтобы он не заметил, как блестят ее глаза. Как много сулил им обоим этот брак, а, в конечном счете, кроме горечи и озлобления, они ничего не получили. Оглядываясь назад, Оливия поражалась тому, как непростительно глупо они вели себя оба, разбрасываясь любовью, временем и друзьями.

– Выпьем, пока нам не принесут заказ? – спросил он.

– Я – нет, – отказалась Оливия. Она уже расслабилась от воспоминаний. – Только минеральную воду.

– Ну, Оливия! Бокал вина не повредит твоей репутации, уверяю тебя. Как насчет хорошего шардоне? Ты всегда любила его.

«Я всегда любила тебя», – с грустью подумала она. На какой-то миг ей показалось, что он читает ее мысли. После короткого тоста за дружбу он перевел разговор в более безопасное русло. Они обсуждали новое водохранилище, сооруженное на холмах за городом, реставрацию центральной площади с правительственным зданием на ней, потрясающий вид из окна. Он рассказал ей о длительной поездке в Анды. В свою очередь она рассказала ему о своем отдыхе в Греции. В конце концов, Оливия расслабилась настолько, что начала получать удовольствие от вечера.

Однако, когда подали основное блюдо – жареного морского окуня, Грант неожиданно спросил:

– Ты счастлива с ним, Оливия?

– С кем? – В недоумении она отложила вилку. Вопрос и тон Гранта застали ее врасплох.

– С Генри.

– Думаю, да.

– Ну, – сказал он, изучая содержимое своего бокала, будто ожидал найти там мух, – если то, что ты сказала, правда, то уж не потому, что он самый прекрасный любовник.

– Он очень добрый, Грант, – сказала Оливия, не желая быть втянутой еще в одну дискуссию по поводу сексуальной удали или отсутствия таковой у Генри. – Внимательный, у нас сходные интересы, одинаковый жизненный ритм. Он очень… надежный человек.

– Вы никогда не ссоритесь?

– Никогда, – она удивленно глянула на него.

– Значит, ты собираешься за него замуж?

– Он еще не предлагал.

– Я не сомневаюсь, что он был бы на седьмом небе от счастья, если б смог надеть кольцо на твой палец. Вопрос в том, позволила бы ты ему сделать это…

– Почему это так тебя волнует?

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Оливия, и всегда этого хотел. А он, давай посмотрим фактам в лицо, тот зять, которого твой отец с радостью примет.

– Отец не выбирает мне мужей, Грант, – сказала она, вспоминая о словах Бетани.

– Не выбирал в прошлый раз, иначе мы бы никогда не дошли до алтаря.

– Он не одобрял не зятя, а сам факт замужества, считая, что я была слишком молода для брака.

– Лив! Он считал, что я тебе не пара.

– Он никогда не говорил этого, – запротестовала она, но в ее голосе не было уверенности, потому что он попал прямо в точку. С первого же дня, как они поженились, ее отец испробовал все: угрозы, просьбы, психологический шантаж, подкуп… лишь бы развести их. И добился своего.

Румянец, заливший ее лицо, сказал Гранту, что он прав.

– Я еще в церкви наблюдал за ним. Он бы линчевал меня, если бы мог.

– А я наблюдала за тобой, – парировала она. – Ты указывал карающим перстом на грехи моего отца, реальные или мнимые, но сам был далеко не безупречным, Грант. Боже! Какое у тебя было выражение лица, когда я шла к алтарю! Казалось, ты готовился провести остаток своей жизни в аду. И как ты меня не бросил у алтаря! Ты готов был удрать, но, видно, капельку все же любил меня.

– Да, готов, – искренне признался он. – Но не удрал. Оливия! Неужели ты веришь, что пятиярусный свадебный торт и несколько сот разодетых гостей остановили бы меня? Да, ты права. Я любил тебя и готов был кричать об этом на весь мир. И не «капельку», как ты сказала с ехидцей.

– Однако ты очень быстро излечился от любви, не так ли? Цепь, которая приковала тебя к «малышке невесте», не выдержала и порвалась. Столь обожаемая тобой медицина одержала верх.

– Но малышка не хотела взрослеть.

– Мне едва исполнилось двадцать!

– А вела себя, будто тебе все еще двенадцать, жалуясь папочке каждый раз, когда муж не выполнял твоих требований! И когда пришло время выбирать, ты выбрала папочку. Я совершил непростительную ошибку, дав согласие жить с ним под одной крышей.

– Ты сам принял его предложение, нам не надо было беспокоиться о плате за аренду, пока ты не закончишь учебу, – не сдавалась Оливия.

– Я думал, мы любим, друг друга и этой любви ничто не грозит. Любовь к мужу и любовь к отцу – это разные вещи. Заруби себе это на носу, прежде чем выскочишь замуж за Хэнка из банка, иначе каждый раз, когда он захочет заняться с тобой любовью, ему придется думать о том, не войдет ли сейчас Сэм.

– Мой отец никогда не делал этого!

– Ну не из-за меня – мне бы он с удовольствием напичкал дробью мою голую задницу.

– Фу! – возмутилась Оливия. – Мы в общественном месте, все слышно.

Грант рассмеялся, глядя на ее пылающие щеки.

– Ты превратилась в ханжу, пока меня не было, Оливия! Я помню случаи, когда мы занимались любовью на людях, а ты помнишь?

– Ты бесстыдный тип, Грант Медисон!

– Да, – согласился он с наглой ухмылкой.

– Так мы никогда не станем друзьями.

– Что ж, меня надо принимать таким, какой я есть, а на это не каждая женщина способна! – все еще улыбался он.

Оливия бросила свою салфетку и потянулась за кошельком.

– Мне следовало знать, что вечер с тобой ни к чему хорошему не приведет! Спасибо за ужин, я сама найду дорогу домой.

– На нас смотрят, Оливия, – спокойно сказал он, поднимая бокал. – Так что, если не хочешь, чтобы все местные клуши, кудахтали о тебе за завтрашним утренним кофе, не устраивай сцены.

Прежде чем он закончил говорить, она физически ощутила любопытный взгляд, сверливший ее спину. Мгновение спустя на стол упала тень, и Мюриель Боулс, вся в черных кружевах и изумрудах, сладко прощебетала:

– Доктор Медисон, какой сюрприз! Не ожидала встретить вас здесь с вашей бывшей женой! Здравствуй, Оливия, дорогая. Доктор, вы не забыли про мой скромный званый вечер завтра? Джоан, так хочет увидеть вас снова.

– Я не забыл, – ответил Грант и приподнялся, чтобы пожать холеную руку Мюриель.

Та зарделась и торжествующе улыбнулась Оливии.

– Я хотела бы и тебя видеть, дорогая, но уверена, что у вас с Генри другие планы.

Оливия, открыла было рот, чтобы любезно отказаться, но какой-то упрямый демон проснулся в ней и ответил за нее:

– Мы с удовольствием бы пришли.

– Что ж, – растерянно пробормотала Мюриель. – Как… будет угодно.

– Однако тебя лучше не задевать. Скажи, милая, какую отговорку ты найдешь, чтобы передумать в последнюю минуту? – Грант с восхищением смотрел на нее.

– Я не передумаю, – заговорил демон. – Мы с Генри будем там.