Текст книги "Запретный плод сладок"

Автор книги: Кэтрин Спэнсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава одиннадцатая

– Лив, открывай глаза, – мягкий, нежный голос Гранта донесся откуда-то из темноты.

Она очнулась и увидела его, сидящего напротив нее на кушетке.

– Слава Богу! Так-то лучше. – Он убрал локон с ее лба и улыбнулся. – В следующий раз, падая в обморок, предупреждай, ладно? От неожиданности я тоже могу упасть в обморок, ведь мужчина не так закален душевно.

– У тебя слабые нервы? – как в тумане спросила она. – Вот уж не думала!

– Были крепкие, любимая. Но ты расшатала их. А сейчас послушаем сердечко нашего малыша. – И прежде чем она поняла, в чем дело, он обнажил ее живот и стал водить по нему прибором. – Слышишь?

Она слышала энергичные толчки маленького сердечка и думала о другом – износившемся сердце отца.

– Как отец? – прошептала она. – Я слышала кардиоскоп. Он…

– Это был не Сэм, любимая, – спокойно сказал Грант. – Лечащий врач сказал, что он держится молодцом.

Но она видела напряженность в его глазах и села.

– Ты чего-то недоговариваешь. Разреши мне встать, я хочу убедиться, что все в порядке.

– Нет. – Он осторожно уложил ее. – Тебе пока нельзя туда. Успокойся, сейчас для тебя ребенок на первом месте.

– Ты не веришь, что он серьезно болен? Считаешь симулянтом? – Оливия не могла успокоиться.

Грант взял ее руки и поцеловал каждую, а затем проникновенно пробормотал:

– Мне стыдно, Оливия, я, конечно, ошибался, но причина одна – он слишком часто спекулировал на своей болезни. Я же тебя просил сказать правду о причине переезда в дом отца, и что ты мне ответила? Если б я знал, что ты четыре месяца выхаживала его, я бы давно был в Спрингдейле.

– Но когда я пыталась сказать тебе, что отец болен, кстати, еще тогда, в отеле, ты рвал и метал от ярости, не желая ничего слышать.

Он опустил глаза.

– Ты права. Но урок пошел на пользу. Я не хочу тебе врать. Сэм в плохом состоянии, и если он выкарабкается, то хорошо, но путь к окончательному восстановлению будет длинный и трудный. Сейчас у тебя есть мое плечо, а на своих плечах ты несешь эту ношу уже долго. Сейчас моя очередь. Я договорюсь о круглосуточном дежурстве, если понадобится, и лично позабочусь о том, чтобы он получал самую квалифицированную помощь.

– Неужели, Грант, ты, чувствуешь себя виноватым?

– Да, черт побери! Я испытал такой страх, который отнял у меня десять лет жизни. – Он ходил по палате, затем резко остановился. – Я подумал, что это тебя забрала «скорая», Лив, снова выкидыш и причина его – мое бурное поведение. Ты была такой измученной в то утро, но я все равно продолжал давить на тебя. Я, врач, должен знать, что это означает, но это не остановило меня от упреков. Когда Эдвард сказал мне… я так испугался за тебя и ребенка, что не соображал, что делать. – Он смущенно засмеялся. – Ты бы видела меня в тот момент! Я нарушил, наверное, все правила дорожного движения, и содрогаюсь от одной мысли, что обо мне подумал персонал реанимации, когда я ворвался к ним.

– Грант, я так рада, что ты со мной, – искренне сказала она.

– Лив, я хочу, чтобы мы поженились, и как можно скорее. Теперь мы оба изменились, и я, со своей стороны, обещаю, что ты будешь счастлива.

Это были слова, которые она мечтала услышать, правда, не в такой ситуации.

– Знаешь, Грант, о чем я прошу? – Оливия покачала головой. – Будь терпимее к моему отцу, он по-своему любит меня, всегда был со мной, благодаря ему, я не знала материальных проблем. Сейчас он болен, и пришла моя очередь быть с ним.

– Но я тебя люблю не меньше! – воскликнул Грант.

– И все-таки ты настроен враждебно, – проговорила она.

– Я ничего не могу с собой поделать. – Он посмотрел на нее. – Ты и ребенок – самое дорогое, что есть у меня. Конечно, сейчас не совсем подходящее время и место для наших планов в отношении будущего, – продолжал он, видя ее сомнение, – но наша женитьба – дело решенное.

– Но, Грант, нельзя же так упрощенно подходить к такому событию, как брак. Нужна хоть какая-то романтика.

– Думаю, у нас будет самая романтичная свадьба, – сказал Грант, садясь против Оливии и взяв ее за руки.

– Тогда согласна, но эта обстановка не способствует романтике. А сейчас я должна убедиться, что с отцом все в порядке. – Оливия быстро встала, направилась к двери и вышла из палаты.

– Ты куда? – Он еле догнал ее у лифта. Она подняла на него свои прекрасные глаза, из которых так и сочилась усталость.

– Я же сказала – собираюсь проведать отца.

– Только не сейчас. – Грант преградил ей путь: сегодня он был экспертом и знал, в каком виде ее отец. – Подожди здесь, я подготовлю его и дам тебе знать.

Она пожала плечами в знак согласия, и Грант проводил ее до лифта.

Сэм был в первой палате, но, поскольку сиделка не подвела к нему Гранта, тот далеко не сразу узнал отца Оливии: фигура в кровати была тенью грузного мужчины, которого он видел в последний раз. Грант, с трудом сохраняя самообладание, подвинул к нему стул.

Конечно, Грант не ожидал от себя такого благородства. Одно дело – профессиональная жалость, и совсем другое – острое сочувствие к еще недавно неукротимому бульдогу, превратившемуся в жалкую шавку.

– Привет, Сэм, – спокойно сказал он. – Ты очень разболелся. Пора выздоравливать, ты должен еще понянчить своего внука.

– Я и не… собираюсь уходить, – выдохнул Сэм. – До тех пор, пока вы с Оливией не будете вести себя как любящие друг друга люди.

– И ты, Сэм, который всю жизнь шел против меня, хочешь видеть нас вместе? – удивился он. И тут же глянул поверх спинки кровати на монитор: старина крепко держался, он не сдастся без боя, слава Богу!

Еле заметная улыбка появилась на лице Сэма.

– Может, это было бы… не так уж и плохо. Видно, кто-то вправил тебе мозги.

Грант подался вперед и заглянул в глаза своему бывшему свекру.

– Именно поэтому я только что сделал предложение Оливии. Но опять на моем пути преграда: Оливия считает, что ты и я никогда не сможем найти общий язык. Теперь наше счастье зависит только от тебя, и я очень прошу тебя: давай будем вести себя как джентльмены во имя счастья двух наших самых любимых людей – Оливии и малыша.

– Ты дьявол, Медисон. Я согласен!

– Так-то лучше, – смущенно сказал Грант. – У каждого ребенка должен быть дедушка, и моя семья не исключение. Ты справишься с болезнью, Сэм. Ну, я схожу за твоей дочерью. Она хочет поцеловать своего старичка и напомнить ему, что очень его любит. А я буду опекать тебя в больнице и распоряжусь посылать за мной в любое время дня и ночи.

– Заботься об Оливии, – прокряхтел Сэм. – За мной последят сиделки.

Наступила весна, и Сэм Уайтфилд вернулся домой. Оливия была очень благодарна Гранту – без него отец бы не выкарабкался, да и она была не так измучена: в любое время суток он отвозил ее в госпиталь, консультировался с врачами по каждой мелочи в лечении, откликался на каждый ее запрос, удовлетворял любую ее прихоть. Кроме того, он заботился, и о ее физическом состоянии, делал ей массаж, прогуливал по вечерам, но ни разу не заикнулся о женитьбе.

Видимо, Грант решил бросить всякую мысль о том, чтобы стать ее мужем. Что ж, будет другом.

Он возил ее пообедать, а иногда привозил еду домой.

Оливия так привыкла к его опеке, что порой даже капризничала и… очень хотела его любви, хотя где-то читала, что во время беременности такого быть не должно.

– Я слышала, у некоторых женщин такое бывает, – засмеялась Бетани, когда она посвятила ее в это. – Одни просто ненасытны, а другим ничего не надо. На твоем месте я бы рискнула.

Рискнула! Мягко сказано. Но возможность секса отпадала – слишком многое между ними стояло.

– Придешь завтра встретить отца? – спросила она Гранта накануне возвращения Сэма.

– Он устанет и вряд ли захочет кого-нибудь видеть.

– Ты не просто гость, Грант, думаю, он будет рад видеть тебя. Разве ты не заметил, как он тебе благодарен?

– Пациенты всегда благодарны врачу, вылечившему их, но через пару дней все забывают, оказавшись дома.

– А как же я? – пролепетала она. Он нежно погладил ее живот.

– Я буду с тобой, Оливия, не беспокойся.

«Из-за ребенка, – расстроено подумала она, – а не из-за любви ко мне».

Неделя проходила, Грант регулярно звонил, интересуясь делами отца, но ни разу не заехал. Она не выдержала и позвонила ему сама:

– Ты избегаешь меня, Грант?

– Конечно же, нет, – спокойно ответил он.

– Тогда приходи в субботу на обед. Я скучаю по тебе.

– Отец будет с нами?

– Если только ты захочешь.

– Хочу и даже настаиваю.

Оливия не знала, радоваться ей или огорчаться.

Грант пришел рано и принес две бутылки безалкогольного шампанского.

– Это не совсем то, что пришлось бы тебе по вкусу, Сэм, но довольно приятно. Надо отметить твое выздоровление, – сказал он, передавая ему бокал. – За твое возвращение и новую жизнь.

– И за здорового внука, – добавил Сэм. – Не могу дождаться, когда он появится. Решил, как назовешь?

Грант рассмеялся.

– Не Сэм, если ты на это надеялся, и не Грант.

– Особенно, если это девочка, – с раздражением сказала Оливия, страшно ревнуя, их друг к другу, тем более что они не обращали на нее внимания. – Может, дадите и мне вставить словечко?

Мужчины виновато переглянулись.

– Грант, в январе ты попросил меня выйти за тебя замуж, но я не могла тогда дать тебе ответ. Ты, похоже, не собираешься повторять предложение, поэтому теперь я спрашиваю тебя: ты намерен дать мне свою фамилию и положение замужней дамы?

– Ну и ну, – только и сказал он, чуть не подавившись шампанским. – Ты застала меня врасплох, милая. Я не принес кольцо.

– Ничего, я приготовилась. – Она с победоносным видом покачала золотым кольцом перед его носом. – У меня сохранилось первое кольцо, и, если тебе все равно, я воспользуюсь им и во второй раз. Думаю, некоторые вещи стоит хранить, – произнесла она. – Так что скажешь, Грант Медисон?

– Оливия, дорогая, нужно кое-что уяснить.

– Например? – спросила она, чувствуя себя идиоткой. Она предложила ему свое сердце, и сейчас ей его вежливо вернут обратно.

– Ты всегда противилась браку. Что заставило тебя изменить свое мнение?

– Ты, – ответила она. – Я получала доказательства твоей заботы обо мне каждый день в последние двенадцать недель. Я хочу, чтобы наш ребенок с первого дня своей жизни знал, какой у него замечательный папа.

– Хм, – он послал озорной взгляд ее отцу. – И где ты предлагаешь жить?

– Мой дом очень удобный, в нем три спальни. И если ты согласен, что-либо принять от моего отца, то… никаких затруднений…

– Уф, – он покачал головой. – Боюсь, что это слишком!

Она была так разочарована его сомнениями, что даже чуть не заплакала.

– Значит, все твои рассуждения, что ты готов идти на мировую с отцом, – ложь? Стоило отцу пригласить тебя пожить в своем доме и дать понять, что он не держит больше на тебя зла, как ты в кусты?

– Я сказал это? – он повернулся в сторону ее отца, его брови были театрально вздернуты. – Сказал это, Сэм?

– Если хочешь знать мое мнение, у тебя особенно-то и не было возможности ничего сказать, – вклинился в разговор ее отец, поднимая свой бокал и разглядывая, как со дна стакана поднимаются пузырьки. – В основном говорила Оливия, и, по-моему, что-то совершенно не то. Пора бы тебе, братец, показать характер и ответить, как полагается.

– Ты прав, отец. – Он подошел к Оливии, взял из ее рук бокал и опустился перед ней на колени. – Милая, ты шла к своему предложению такими окольными путями, что даже Сэм встал на мою сторону. – Однако, учитывая то, что сейчас характер у тебя несколько поменялся и еще недель шесть останется довольно капризным, не обижаюсь на твои колкости и преклоняю перед тобой голову. Да, я женюсь на тебе, Оливия, но у меня уже есть жилье. В этом доме много пустующих комнат, не будет ли разумно для нас жить здесь?

Она, наверное, ослышалась.

– С отцом?

– Ну, я не собираюсь гнать хозяина и будущего деда. Мы оба хотим видеть тебя счастливой. В конце концов, мы цивилизованные люди, и каждый раз, когда наши мнения разойдутся, будем вести себя как джентльмены.

– Не сопротивляйся, Оливия, – вступил в беседу отец. – Когда настоящий мужчина принимает решение, женщины должны подчиняться.

– Так что скажешь, Лив? Папа прав? – Грант с нежностью взял ее руку.

– Я согласна с вами обоими. – Она заплакала, но это не были слезы горя. Просто она, беременная и до сих пор не уверенная в себе, стала слишком сентиментальной.

– Ты должен успокоить ее, Грант Медисон, – сказал Сэм. – Мы договаривались, что она не будет плакать.

– Ну, уж сейчас-то я ни при чем, – сказал тот. – Твоя дочь – единственная женщина на свете, для которой я не пожалею своей жизни.

И теперь Оливия верила, что это правда.

Свадьба состоялась через две недели, в ясный весенний день. Было тепло, цвели нарциссы. Оливия уже знала, что у нее будет девочка, и надела розовое платье с широкополой шляпой в тон, а к нему – букет кремовых роз. Грант, в светло-сером костюме, белой рубашке и галстуке, светился от счастья. Жаль, что медовый месяц нельзя было начать сейчас же.

Но больше всех был счастлив Сэм Уайтфилд: его дорогая дочь обрела наконец Любовь, Спокойствие и Мужчину своей жизни.

КОНЕЦ

Внимание!

Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам