Текст книги "Нежная победа"

Автор книги: Кэтрин Мэлори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Упаковывая одежду в нейлоновую спортивную сумку красного цвета, которую она привезла с собой, она старалась побороть в себе чувство нарастающей тревоги. Но холодная логика рассуждений брала верх. Она вспомнила, что в их первую встречу Стюарт внес в ее жизнь опасное смятение.

И с тех пор основные аргументы не изменились. Между ними сохранилась прежняя разница: он музыкант, звезда. Он родился для странствий, ей же для жизни нужно было стабильное положение и безопасность. Тщательно обдумав все, что произошло, Робин поняла: время, проведенное в Броган-Хаусе, оказалось лишь миром воображения.

Ее вдруг зазнобило. Воображение! Слабое воспоминание, которое ускользнуло от нее в ту их первую ночь, возникло сейчас как вспышка. В тот день, когда они встретились впервые, он признался, что его тянуло к ней потому, что она напомнила ему девчонок, которые издевались над ним в школе.

Безымянный страх стукнулся в ее сердце. Чтобы успокоиться, Робин, отсортировав почту, отобрала пачку поздравительных открыток от родителей и друзей.

Закрывая за собой дверь, она попыталась внушить себе, что глупо было и надеяться на что-то серьезное. Она была для него не больше, чем сбывшаяся юношеская фантазия. Они ведь и в самом деле не брали на себя обязательств друг перед другом, но они любили. Все остальное придет со временем. Придет ли?..

Она была на грани срыва, когда направилась в этот вечер в сторону Беркшир. Сентиментальные мечтания ее школьных подруг – девичьи грезы, в которых Стюарт Норт женился на каждой из них – вернулись к ней мучениями. Может быть, она была такой же фантазеркой, как и они?

Робин, впрочем, знала, что не была молодой и глупой. Красивый роман между ней и Стюартом был реальностью. И все равно ей нужно было, чтобы его сильные, успокаивающие руки обнимали ее.

Солнце уже село, когда она вернулась. Небо становилось темно-синим. Броган-Хаус темнел, как призрак.

Подъехав к дому, она почувствовала, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди: уникального «дилорена» Стюарта не было на месте!

Она взбежала по ступенькам к массивной двери и задергала беспомощно ее ручку. Дверь не поддавалась.

Они никогда не запирали дверь! Рабочие приходили рано утром. Лихорадочно она порылась в сумочке, и через минуту борьбы с замком ей наконец удалось с ним справиться, и она толкнула тяжелую дверь.

– Стюарт! – крикнула Робин в отчаянии.

Ее голос отдался эхом в пустоте. Только в зале горело несколько светильников. Внезапно она испугалась. Бросив сумку с вещами, она побежала в комнату Стюарта. В ней было темно, и она бросилась к настенному выключателю, боясь того, что могла обнаружить.

Свет вспыхнул, и она увидела пустую комнату. А в центре кровати лежала записка.

Робин взяла ее дрожащими пальцами. Она была написана ужасным почерком.

«Р.

Катастрофа! Запись гитары стерта в студии звукозаписи в Лос-Анджелесе. Вылетаю немедленно. Позвоню, когда приеду».

Записка дрожала в ее руке. Она была вне себя. Вот как Стюарт собирался отметить ее день рождения! Одна, в пустом доме, со страхами своих рассуждений. Ну и черт с ним!

От слез защипало в глазах. Робин провела с ним все лето, полностью отдаваясь ему. Она без стыда предложила ему всю себя, и, испытывая трепет от удовольствия, он взял ее. Теперь Робин была одна и сильно испугана. Ей хотелось, чтобы любимый мужчина ее успокоил, а куда он уехал? В Лос-Анджелес! И даже не предупредил! Всего лишь маленькая, холодная записка. «Вот тебе и день рождения!» – подумала она с горечью.

Плача, она упала на кровать, и прошло еще много времени, прежде чем ее рыдания утихли и она начала понемногу приходить в себя. В груди у нее что-то защемило, и эта тупая боль никак не хотела уходить. В ванной она с ужасом посмотрелась в зеркало. Покрасневшие глаза, по щекам размазана краска. Ее блестящие черные волосы, которые она аккуратно уложила сегодня утром, были в страшном беспорядке.

Робин плеснула водой в лицо, смывая черные потеки. И потом, вытираясь полотенцем, она поняла, что все надежды на счастье рухнули. Она была привлекательной женщиной, ей было двадцать восемь. Умная, преуспевающая, влюбленная. И все же одинокая и несчастная, она расплакалась, когда ее жизнь должна была бы наполниться смехом.

Ужасно было то, что это могло повториться снова. Снова и снова. Такие сцены стали бы привычными для нее, если бы она продолжала верить в глупую мечту о совместной жизни со Стюартом. Его карьера всегда будет на первом месте – с ней ли или с другой женщиной. Да это и не могло быть иначе. Как притягательно для артиста поднебесье славы, если он бросается спасать эту славу в Лос-Анджелес по сиюминутному призыву, не замечая, что любящая женщина предлагает совсем другую, земную альтернативу!.. Возвращаясь в спальню, она уже знала, как нужно поступить: прекратить эту головоломку до того, как она зайдет слишком далеко. Она остановилась на этом решении, пошла в комнату и стала собирать вещи…

Глава 8

Вполне понятно, что Джерри был удивлен, увидев, что на следующее утро она вышла на работу. Когда Робин сухо сообщила ему, что она сделала все, что могла, в Броган-Хаусе, он молчаливым кивком согласился с ее решением. Холодный, запретный свет в ее глазах говорил о том, что эту тему продолжать не стоит.

Из своего кабинета она позвонила подрядчику и просила прислать ей на утверждение окончательный расчет стоимости работ в Бостон. Подрядчик был озадачен одновременным отсутствием ее и Стюарта, но, как и Джерри, не стал ничего выяснять, сказав, однако, что Стюарт Норт звонил дважды из Лос-Анджелеса и, по-видимому, огорчился, узнав, что ее там нет.

– Господин Норт знает, где найти меня, – сказала она лаконично и повесила трубку.

Робин в задумчивости посмотрела на телефон, спрашивая себя, правильно ли поступила. Она не сообщила Стюарту, куда едет, и он мог напрасно волноваться о ее безопасности.

Впрочем, это было смешно. Если он не интересовался ее переживаниями, то и ей можно не беспокоиться о том, что чувствовал он. Кроме того, подрядчик сообщит ему о ее звонке, и Стюарт будет знать, что она жива и здорова.

После этого беспокойство снова овладело ею. Попытается ли он дозвониться? Весь день ее глаза блуждали по кипам бумаг, наваленных на ее столе, и возвращались к стоявшему на нем черному телефонному аппарату. Она срывала телефонную трубку при каждом звонке, но звонок, которого она хотела – и боялась, – так и не прозвучал.

Возвращаясь вечером домой под моросящим дождем, она уговаривала себя, что ей нужно только радоваться тому, что происходит. Стюарт даже не пытался дозвониться до нее, и это лишь подтверждало все ее ожидания: в его жизни она была нужна, лишь когда ему удобно.

Почему же тогда она не могла заснуть до трех утра? И почему в офисе она вглядывалась в каждого, кто в тот день попадался ей на пути?

В обед она стала рассуждать сама с собой. Может быть, ей нужно было вернуться в свою рутину, работать у себя дома и встречаться с друзьями? Она решила принять первое же приглашение, которое ей сделают.

Телефон снова зазвонил в три часа. Она была удивлена и тут же расстроилась, узнав в трубке неискренний голос Тони Фаррелла, который приглашал ее отведать морских блюд в баре «Юнион Ойстер».

Робин вспомнила, что обещала сама себе. Она прекрасно понимала, в какие проблемы влезает, принимая это приглашение, но ей было все равно. Все лучше, чем страдать целый вечер в пустой квартире!

Как это было и в прошлый раз, для ужина Тони выбрал самый неудачный день. Она не могла собраться с мыслями и стала легкой добычей для его бесцеремонного внимания. Быстро проглотив десерт и кофе, Робин попросила отвезти ее домой пораньше, и Тони, неправильно поняв ее спешку, с радостью согласился.

У ее двери он продемонстрировал нечеловеческую настойчивость. Он никак не уходил, хотя она устала повторять ему, что вечер закончен.

– Робин, дорогая, – говорил он, улыбаясь, – у меня кончается терпение, когда я гляжу на эту терзающую меня игру. Почему ты согласилась пойти со мной, если не собиралась хорошо закончить вечер?

Робин поежилась. Идея «хорошего конца» в его понимании казалась ей сущим кошмаром.

– Давай хотя бы обсудим это у тебя дома, – предложил он, – мы же не дети.

Робин вздохнула. Впустить его было бы неправильно, но она уже устала топтаться возле двери.

– Хорошо.

Она открыла замок, и Тони проскользнул, как голодный пес. Через пять минут она уже боролась с ним на кушетке. Его рука зажала ее, как клещи, и в первый раз она по-настоящему испугалась.

– Тони, нет!

– Разве я тебя неправильно понял? – настаивал он. – Я начинаю думать, что ты противоречивая особа – говоришь одно, а делаешь другое.

Его пыл остудили сильные удары в дверь. Адреналин, уже стучавший в висках Робин, подскочил еще выше. Стук повторился громче, чем прежде.

– Ты кого-то ждешь? – спросил Тони.

– Нет.

– Тогда это какой-нибудь пьяный маньяк. Сейчас выпровожу его.

Он вразвалку подошел к двери и небрежно открыл ее.

– Послушай, приятель…

Больше Тони ничего не сказал. Дверь, отбросив его к стене, распахнулась. Какая-то темная фигура ворвалась из уличной темноты на свет.

Стюарт.

На нем было надето то же, что и в первый день: черные джинсы и потертый, в трещинках, кожаный пиджак. Его глаза гневно горели в темноте. Ноздри раздувались. Подходя к Робин, он казался почти сумасшедшим, но заговорил холодно и членораздельно:

– У тебя начинает появляться привычка уходить из дому, не предупредив меня, и я хочу знать, почему. Пожалуйста, объясни.

– Я… – Робин застыла на месте. Она испугалась его вида, но даже к нему такому ее притягивало его животной чувственностью. Странно, но она впервые за два дня почувствовала настоящий прилив жизненных сил.

– Эй! Что это значит?

Это Тони, очнувшись после танго с дверью, решился защищать то, что он считал своей территорией.

Стюарт покосился на него, его рот насмешливо скривился:

– Из-за этого клоуна ты уехала от меня?

Робин, широко раскрыв глаза, покачала головой.

– Теперь послушай меня, – сказал Тони. – С чего это ты решил, что можешь вламываться сюда?

Стюарт медленно повернулся, смотря на Тони, как на не в меру надоедливого комара.

– С чего это ты решил, что можешь остаться?

С этой женщиной у меня назначено сегодня вечером свидание, – ответил Тони, но уверенность быстро исчезала в его голосе.

– Хорошо, свидание окончено. Уходи!

– Обожди-ка пока…

– Ты оглох? Я сказал – убирайся! – рявкнул Стюарт с окаменевшим лицом.

Робин съежилась. Тони нерешительно пошевелился, столкнувшись с мучительным выбором между ущемлением своей гордости и осторожным оставлением позиций. Возникла напряженная пауза.

Глаза Стюарта стали сужаться.

– Я узнал тебя. Ты – Фаррелл, тележурналист.

Издевательство в его голосе отдавало зловонием болотного гриба.

Хотя Фаррелл и был на несколько сантиметров выше, казалось, что Стюарт, как башня, навис над ним. Но, к чести Тони, он не побежал.

– Все правильно, – подтвердил он, распрямляя плечи. – А вы – Стюарт Норт, не так ли? Вы опасно играете, понятно? Эта сценка может стоить вам плохой рекламы.

– Обязательно воспользуюсь, – спокойно произнес Стюарт. – А теперь вы уйдете сами или показать вам дорогу?

В отчаянной попытке спасти положение Тони воззвал к Робин:

– Он сумасшедший! Я не могу оставить тебя с ним одну!

Оба мужчины остановились и посмотрели на нее в ожидании ответа. На лице Стюарта была написана спокойная решимость, а Тони всем своим видом умолял найти способ решить эту стычку милосердно.

Робин была напугана одной только мыслью о возможной потасовке. Она была уверена, что Стюарт в такой момент был способен на насилие. А Тони мог оказаться достаточно глуп, чтобы спровоцировать его. Она хотела, чтобы они оба ушли, но было ясно, что сейчас она должна сделать выбор.

Она опустила глаза.

– Извини, Тони, я… – Она беспомощно умолкла.

Больше ей ничего не нужно было говорить. Признав свое поражение, Тони упал духом.

– Так! У меня было ощущение, что меня обводят вокруг пальца! – заскулил он. – Мне не нравится, когда со мной так обращаются…

Подняв глаза, Робин заметила гневный блеск во взгляде Стюарта. Она быстро вскочила с кушетки и провела Тони к двери.

– Пожалуйста, не огорчайся! – пожалела она его шепотом. – Все не так, как ты думаешь.

– Значит…

– Нет, будет лучше, если ты уйдешь.

Возле двери Тони бросил последний затравленный взгляд на Стюарта.

– Ты уверена, что с тобой будет все в порядке? – зашептал он ей. – Я могу позвонить в полицию из первой же телефонной будки.

Робин покачала головой.

– В этом нет необходимости. Я улажу все сама. И все же спасибо. И спасибо за ужин, – добавила она, запинаясь.

– Когда позвонить в следующий раз?

Она сразу напряглась.

– Будет лучше, если ты вообще не будешь звонить.

– Понятно.

Все стало недвусмысленно ясно. С ненавистью посмотрев на нее, Тони вышел. Закрывая за ним дверь, Робин надавила на нее плечом. Она предпочла бы физическую борьбу с Тони эмоциональному поединку, который ей предстоял со Стюартом.

Он сидел посередине кушетки, раскинув руки на ее спинку и положив нога на ногу. Холодное выражение его лица внезапно рассердило Робин.

– Если думаешь, что на меня произвело впечатление это отвратительное зрелище, то ты ошибаешься! Это было опасное ребячество!

Его взгляд не изменился.

– У тебя с ним что-то есть?

– Нет, – призналась она. – Но это не извиняет твоего поведения!

– У меня было ощущение, что ты проводила его с облегчением.

– С кем я хожу и какие у меня к ним чувства – это не твое дело!

– Да, черт их возьми, – сказал он, держа себя в руках. – То, что произошло между нами в это лето, дает мне право думать, что я могу знать о твоих чувствах. Если только я не ошибся в тебе. Может быть, ты одна из тех женщин, которые спят каждый день с разными мужчинами?..

– Как ты смеешь! – прошипела она. – Я не собиралась спать с ним! Я…

Она запнулась, поняв, что начинает извиняться, когда это он должен был объясниться, и, обняв себя за плечи, принялась ходить взад-вперед по комнате.

– Сядь!

– Нет! Почему я должна делать то, что ты говоришь? Почему я должна держать ответ перед тобой, если ты так обошелся с моими чувствами?

Стюарт перестал покачивать ногой.

– Боюсь, я не понимаю, что ты имеешь в виду.

Она повернулась к нему.

– Я должна объяснить? – спросила Робин недоуменно.

– Пожалуйста.

Она с трудом держала себя в рамках.

– Хорошо! Я говорю об ответственности по отношению к чувствам другого человека. Того, кто поделился с тобою телом и душой. Представь себе чувства этого человека, который вернулся в конце дня – а это был день рождения – и видит, что в доме нет ни души.

Стюарт поморщился.

– Я могу представить более того! Я точно знал, что ты будешь чувствовать! Знаешь ли ты, чего мне стоил мой поспешный отъезд?

– Я думаю, не слишком много, если ты все-таки уехал.

Стюарт откинул голову и медленно, протяжно вздохнул. Робин стояла перед ним – уже не в силах думать о чем-либо. В комнате раздавалось только тиканье ее настенных антикварных часов. Наконец он снова поднял голову.

– Робин, пожалуйста, сядь и послушай меня одну минуту, – произнес он мягко. – Я хочу сказать то, что сказал бы по телефону, если бы ты дождалась меня в Броган-Хаусе.

– Ты мог найти меня здесь! – крикнула она.

– Это правда, – кивнул он. – Но не только у тебя есть чувства! Когда я понял, что ты снова поехала в Бостон, я рассердился. Обидно было думать, что ты не доверяешь мне и не ждешь меня, чтобы выслушать объяснения. Весь вчерашний день я убеждал себя в том, что обошелся с тобой небрежно, а сегодня примчался к тебе. И вот наконец нашел тебя здесь. После четырехчасового ожидания в машине мне посчастливилось увидеть, как ты привела к себе другого мужчину. Представь себе такие ощущения!

Робин посмотрела на него. Затем, не говоря ни слова, села в кресло напротив него.

– Спасибо, – произнес он с признанием. – Ты только что говорила об ответственности. Я думаю, ты прочитала мою записку, которую я нацарапал прежде, чем погнал на машине в аэропорт?

Она кивнула.

– Хорошо! Значит, ты знаешь, зачем мне понадобилось поехать в Лос-Анджелес. Инженер студийной установки случайно стер запись гитары на своей основной копии записи для нового альбома. Мне пришлось проделать весь этот путь только для того, чтобы снова проиграть эту трехминутную партию, и они могли начать выпуск по графику. Глупо звучит, не правда ли?

Стюарт расположился на кушетке поудобнее.

– Однако это не так уж и глупо. После того, как в начале лета мы закончили в Париже запись этого альбома, был составлен очень плотный график. Магазинам была объявлена дата выпуска альбома. Исходя из этой даты были запланированы рекламные интервью и трехнедельные концерты по всей Америке. Начинаешь понимать ситуацию?

Робин снова кивнула.

– Тогда я не буду вдаваться в подробности. Только представь, что произошло бы, если бы альбом вовремя не появился в магазинах западного побережья. Все бы потеряли деньги. Не только я и звукозаписывающие компании, а все! Концерты в Лос-Анджелесе и Сиэтле были бы отменены, и даже контролеры на входе, отрывающие билеты, и продавцы содовой на трибунах не заработали бы своих денег. А им этот доход нужен больше, чем мне! Видишь, я отвечаю не только за тебя и себя. Я отвечаю за сотни людей, чей заработок зависит от моей работы.

Робин, смирившись, опустила голову. Ничего подобного ей и в голову не приходило! Возможно, она была слишком себялюбива. Нет, в этом недоразумении было еще что-то. Существовало что-то другое, из-за чего она уехала из Броган-Хауса. Хотя сейчас ей было трудно вспомнить эти причины.

Своим тихим и мягким контральто Робин спросила, не хочет ли он кофе.

– Кажется, тебе сейчас надо взбодриться, – добавила она.

Стюарт провел рукой по утомленному лицу и кивнул. Через несколько минут он уже отпивал из керамической чашки кофе маленькими глотками, а она смотрела на свои сплетенные пальцы. Она не смела взглянуть на него. Робин слишком хорошо помнила тепло его объятий и тяжесть его, прижавшегося к ней, тела.

– Стюарт, – начала она, – извини, что я не дождалась звонка от тебя. Может быть, это было неправильно, но я все равно поступила бы так. Я имею в виду, уехала бы от тебя и вернулась бы в Бостон.

– Но почему? У нас так много общего!

– Я знаю! – Ее сердце разрывалось на куски. – Разве ты не видишь, что у нас по-прежнему нет будущего! Твоя жизнь в корне отличается от моей. Мне нужен покой, дом. А ты все время на колесах.

– Это не значит, что мне так нравится, что я не хочу такой же тихой, уютной жизни, как и ты.

Она покачала головой, по-прежнему глядя на свои руки.

– Я слушала твои песни, в некоторых из них прославляется жизнь в дороге…

– Ты слушала невнимательно, – прервал он ее. – Да, жизнь дорог романтизируется, но, как и многие другие блюзы и песни в рок-н-ролле и кантри, они заканчиваются пожеланием где-то остановиться и прекратить шататься.

– Это всего лишь песни, – промолвила она.

– Правда. Но чувства в них достаточно честные. Подумай! Зачем мне покупать такое огромное, дорогое здание, как Броган-Хаус, если бы я не собирался проводить в нем большую часть времени?

– Я… я не знаю. К тому же то, что ты купил Броган-Хаус, не меняет основной твоей профессии. Всегда будут какие-нибудь срочные вызовы в Лос-Анджелес или куда-нибудь еще. И какой смысл во всем этом разговоре! – взорвалась она. – Я все равно не могу жить с тобой!

– Почему же? – спросил он.

– Потому что мне нужно больше, чем незавершенные отношения. Я слишком люблю тебя, чтобы жить в ожидании дня, когда ты не вернешься. Как ты однажды сказал, гарантий нет…

– До настоящего момента.

Эти слова, произнесенные с особым значением, заставили ее поднять голову.

Робин заметила выражение его глаз, и сердце ее екнуло. Она снова отвела глаза в сторону и услышала, как он поставил свою чашку. Стюарт обошел овальный кофейный столик и присел на него. Они были очень близко, колени их соприкасались.

– Робин, посмотри на меня, – попросил он.

Она молча повиновалась.

– Ты ошибаешься, если думаешь, что я буду вынуждать тебя к чему-то ничтожному, вроде незавершенных отношений. Помнишь, я обещал тебе сюрприз в то последнее утро?

– Да, – ответила она, хотя теперь уже об этом совсем забыла.

– Вот что это было… – Он вынул из кармана маленькую бархатную коробочку и откинул крышечку. Капелька бриллианта сверкнула в лучах света.

Он тихо засмеялся:

– Я никогда не думал, что сделаю что-нибудь такое ординарное, но я купил это, когда в тот день, три недели назад, поехал в Бостон, и хранил до дня рождения. Дело в том, что я хочу жениться на тебе.

Робин пристально посмотрела на кольцо, в горле застрял комок. Потом она встала, бросив на пол коробочку.

– Нет!

Она не хотела, чтобы Стюарт видел ее плачущей.

Робин быстро пошла к двери и вышла на ночную улицу.