Текст книги "Волшебное очарование Монтаны"

Автор книги: Кэтрин Лэниган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 5

Моника застала Джейка Симмонса сидящим по-прежнему в парикмахерской и, похоже, без особого намерения расставаться со своими закадычными дружками. Они обступили его, как безмозглые перепелки. Будучи крупным мужчиной, Джейк с коварством использовал свои габариты, чтобы подавлять всякого, кто был с ним рядом. Джейк принадлежал к категории шутников, высмеивающих чужие неудачи и недостатки. Моника видела в нем алчного, подлого и самовлюбленного человека. Всякий раз, когда ей приходилось иметь с ним дело, у нее возникало чувство, будто она заключает сделку с дьяволом. Однако в Силвер-Спе Джейк был ее единственным деловым партнером по продаже скота на рынке.

Джейк владел скотопромышленными загонами, знал экспертов из департамента по сельскому хозяйству и каждый год заранее оплачивал дорожные издержки. Он рассчитывался с Моникой наличными, постоянно приговаривая при этом, что она «хорошо ведет дела». Из-за недостатка знаний в делопроизводстве Моника верила ему. В городе Джейк Симмонс был самым богатым человеком.

В парикмахерской, построенной девяносто два года тому назад, причудливо пахло пряным тоником и антисептическим средством для очистки гребней и ножниц. На каждом из деревянных кресел, стоящих в зале, восседало по жителю Силвер-Спе. Лучи утреннего солнца прорезали жалюзи, освещая голубые клубы сигаретного дыма, висящую в воздухе пыль и обрезки волос. Мужской смех дополняло шмелиное жужжание машинки, которой парикмахер брил шею Джейку.

Джейк восседал в парикмахерском кресле, обтянутом черной кожей. Его могучие ноги в сапогах упирались в пол. Густые с проседью волосы волнами ниспадали на широкий лоб. Глубокие морщины вокруг темных глаз свидетельствовали о том, что он необратимо стареет. Весь его облик вызывал в Монике представление о ковбоях минувших лет. Но, едва отворив стеклянную дверь в парикмахерскую и наткнувшись на хмурый взгляд Джейка, она тут же вспомнила, насколько Джейк Симмонс далек от романтики.

– Это не салон красоты, Моника. Или ты пришла перестрелять остальных жителей Силвер-Спе? – загоготал Джейк.

Его реплика вызвала всеобщее оживление, однако Моника не обратила на это никакого внимания.

– Если желаешь, Джейк, я могу сходить за дробовиком. Или мы можем заняться делами. Выбор за тобой.

Джейк уважительно пошевелил лохматыми бровями и спросил:

– Уже настал срок, Моника?

– Да.

Он медленно оглядел ее с головы до ног. Никогда прежде мужчины не смотрели на нее так. В школе из-за костлявости она всегда была мишенью для насмешек. Занятая весь прошедший год хлопотами на ранчо и заботой о бабушке, она не слишком много внимания уделяла тому, как изменялось ее тело, а между тем она вышла из подросткового возраста. Одежда всегда болталась на ней мешком, вплоть до этой весны. Ее джинсы и блузки стали слишком тесными из-за применения, как она полагала, нового стирального порошка, купленного в универсальном магазине.

Взгляд Джейка лишил ее некоторой доли уверенности, но Моника не запаниковала. Она не стала вступать с ним в открытую схватку, предпочла скрыть свои чувства, как она всегда поступала при угрозе, сохраняя невозмутимый, безмятежный вид.

– Ты… выросла с тех пор, как я видел тебя в последний раз, Моника.

– Как поживает твоя жена, Джейк?

Его дружки вновь загомонили, но как-то быстро умолкли. Джейк отпихнул от себя парикмахера: «Достаточно», терпеливо подождал, пока тот снимет с него накидку и обмахнет шею, и промолвил:

– Сожалею о том, что случилось с Аделаидой.

– Спасибо.

– В этом году, наверное, ты не получила от нее никаких наставлений.

– Нет.

– Очень плохо. Она всегда была деловой женщиной с хорошим чутьем. Откровенно говоря, не могу понять, как ей это удавалось. Всегда с точностью знала, как сбыть товар с наибольшей выгодой. Откуда, Моника? Ведь у нее не было ни телефона, ни телевизора, чтобы быть в курсе дел на рынке. – Он подмигнул одному из своих дружков. – Колдовство?

Моника поняла, что он вновь заманивает ее в ловушку. Однако она нуждалась в том, чтобы Джейк купил ее скот. Придется стерпеть от него эти уколы уязвлена будет только ее гордость. Она давным-давно научилась залечивать раны.

– Возможно, у нее просто хватало ума читать газеты.

– Вчерашние новости, – махнул рукой Джейк. – Аделаида была колдуньей. Давай, Моника, выкладывай: она была тронутой или слегка не от мира сего… как ты?

Его дружки взорвались таким хохотом, что слышно было на улице. Несколько зевак обернулись в сторону открытой двери в парикмахерскую. Почтальон свернул с привычного пути и, перейдя улицу, присоединился к любителям похохотать…

Силвер-Спе для Остина Синклера мало чем отличался от других маленьких городков в горах Монтаны, в которых он побывал в поисках рая земного. Нет супермаркетов, бутиков, только кинотеатр, почта, универсальный магазин, столовая, бензозаправочная станция, две церкви, прачечная и химчистка под одной крышей, магазин одежды, шесть баров и парикмахерская, совмещенная с салоном красоты. Главная улица снабжена лишь тремя автодорожными знаками, машины припаркованы по обеим ее сторонам, и среди них куда больше грузовых пикапов, чем легковых автомобилей. Нет ни автостоянок, ни ресторанов быстрого обслуживания, ни мест для общественного гуляния. Хотя в барах бурлит ночная жизнь, город по утрам не вымирает.

Из дома доктора Остин направился на почту проверить, нет ли сообщений на его имя, а выйдя оттуда, услышал раскаты хохота из парикмахерской. Одного беглого взгляда на стоящую в дверях стройную белокурую женщину было достаточно, чтобы понять, что у Моники проблемы.

«Занимайся своими делами». Эти слова мисс Скай эхом звучали в его голове. Он знал, что лучше перейти на другую сторону улицы. Местные жители были умнее, чем он. Они, видимо, не подпускали к своим семейным делам посторонних, чтобы потом не страдать из-за сплетен. То обстоятельство, что Харрисоны ни слова не сказали о своем отъезде ни доктору, ни Монике, могло бы служить ему предупреждением. Но Остин не прислушался к голосу рассудка.

– Не говори мне, будто она пользовалась Интернетом, – подзуживал Монику Джейк, сдерживая до поры смех.

– Интер… чем? – переспросила в замешательстве Моника.

Хохот в толпе, собравшейся у дверей в парикмахерскую, усилился.

– Она не знает, что такое Интернет, – сообщила одна из женщин своей соседке постарше.

– Кто не знает? – спросил какой-то подросток.

– Вон та молодая женщина, – пояснил мужчина средних лет.

В эту минуту к толпе подошел Остин и стал продираться сквозь нее с помощью локтей. Он остановился позади Моники в дверном проеме.

– Простите, у вас найдется время подстричь меня? – спросил он, глядя на парикмахера и будто не замечая никого вокруг.

– Разумеется, – кивнул тот.

– Простите меня, мисс Скай, – произнес Остин с легким поклоном. – Как вы себя чувствуете?

Хохот сразу стих. Все таращились на незнакомца, которого, как было известно каждому в толпе, прошлой ночью Моника Скай пыталась убить.

– Я… в порядке.

– Вы сегодня прелестно выглядите. Просто очаровательно. – Остин подошел к свободному креслу, поприветствовал кивком головы сидящего рядом тучного мужчину и протянул ему руку. – Меня зовут Остин Синклер. Рад познакомиться. А как ваше имя?

– Джейк Симмонс, – ответил тот, пожимая Остину руку.

Остин сел в кресло, и парикмахер тут же обмотал вокруг его шеи белую накидку.

– Знаете, мистер Симмонс, я прожил здесь совсем немного, но уже могу сказать, что здешние жители очень счастливы. – Остин оглянулся на Монику с сияющим лицом. – Не столько из-за того, что здесь хороший воздух, сколько из-за местных женщин.

Дружки Джейка открыли от изумления рты. В толпе на тротуаре воцарилась полная тишина. Джейк проследил за восхищенным взглядом Остина.

– Моника?

– Мисс Скай, – уважительно поправил его Остин.

– Но… но она же стреляла в вас.

– И правильно сделала, – заметил Остин, будучи в центре внимания всех, включая и Монику. – Я нарушил право частной собственности.

– Но это не основание палить по кому ни попадя… даже по незнакомцу, воскликнул ошарашенный Джейк. – Всякому известно, что Моника всегда была немного… – И он постучал по виску.

– Откровенно говоря, не вижу в ее поступке ничего странного. По-моему, она действовала вполне адекватно. Большинство женщин, которых я знал в Чикаго, хранят оружие под кроватью на случай появления непрошеных гостей. Наставники по стрельбе учат их сначала стрелять, а потом задавав вопросы. Это подтверждает статистика нападений на женщин. Признаюсь, я сказал мисс Скай утром во время нашего разговора в приемной доктора Килроя, что ее главная проблема – это слабая оснащенность оружием. С дробовиком в руках с насильником не совладать. – Он повернулся к Монике:

– Верно, мисс Скай?

Моника не верила собственным ушам. Никто никогда еще не заступался за нее. И уж тем более перед Джейком Симмонсом. Ее первым порывом было спросить Остина, зачем он все это затеял, но вместо этого она кивнула:

– Да, вы посоветовали мне купить современное ружье. Что-то помощнее. Вроде «магнума», кажется.

– Точно. Хотя лично я предпочитаю «глок», кивнул Остин и вновь обратился к Джейку:

– А что вам больше по нраву?

Джейк не нашелся с ответом, и толпа вокруг них опять сосредоточила все внимание на молодом мужчине, признав за ним превосходство перед Джейком.

– Только подровнять, – сказал Остин парикмахеру, взявшемуся за стрижку.

Толпа возле парикмахерской поняла, что основные события минули, и постепенно разбрелась. Джейк поспешно поднялся из кресла, швырнул на прилавок пятидолларовую банкноту и обратился к Монике со словами:

– Пойдем обсудим все у меня в конторе.

– Обсудите что? – встрял Остин. – Надеюсь, вы, мисс Скай, не возражаете против моего вопроса?

– Покупку скота, – быстро ответила Моника. – Джейк закупает скот у всех в здешней округе.

– В самом деле? – благосклонно улыбнулся Остин Джейку. – Почем идет фунт говядины?

– По сорок центов, – торопливо ответил Джейк.

– По сорок? – удивилась Моника. – Но в прошлом году я получала почти по пятьдесят. Что случилось?

– Цены на говядину год от года падают, Моника. Я пытаюсь втолковать тебе, что старые добрые деньки миновали. Каждый год становится хуже, и каждый год твоя бабушка настаивала, чтобы вся ваша прибыль вкладывалась в закупку кормов. Если бы я не уломал ее несколько лет назад прикупить овец, то ты вряд ли вообще сводила бы концы с концами.

– Да, но овцы также плохо идут на рынке.

– Нужно выждать время, Моника, – сказал Джейк. – Поверь, все меняется. Люди в больших городах отдают предпочтение курятине и рыбе. Проклятье, даже свинина идет по семьдесят центов. А все это оборачивается падением цен на говядину.

– Что ж, если у меня нет иного выбора… – Моника была подавленна.

Остин, подняв указательный палец, прервал ее:

– Надеюсь, вы не осудите меня за столь бесцеремонное вмешательство в ваш деловой разговор, но так случилось, что я немного знаком с положением дел на рынках. Могу я предложить вам, мисс Скай, не принимать сегодня скоропалительного решения и возобновить переговоры с мистером Симмонсом через пару дней?

– Переговоры о чем? – пожелал внести ясность Джейк. – Мое предложение окончательное. Я не меняю своих решений.

– По-моему, разумнее выслушать сначала мнение мисс Скай.

– Мое мнение? – растерялась Моника. Остин приподнялся в кресле, сохраняя на лице простодушную улыбку, чтобы Джейк не заподозрил подвоха.

– Когда я незаконно вторгся во владения мисс Скай, то обратил внимание, что на ее пастбищах пасутся телята.

– Правда? – досадливо полюбопытствовал Джейк. – Ты не сказала мне про телят.

– Что могут дать мои телята? – спросила Моника, нахмурив брови.

– Телятину, – самодовольно улыбнулся Джейк. – За телятину я готов платить пятьдесят четыре цента за фунт.

Остин не дал Монике времени на ответ:

– Она обдумает это предложение и вернется к нему позже. Верно, мисс Скай?

– Но это означает, что мне придется приехать в город еще раз, – сказала Моника, беспокоясь о том, сколько поездок туда и обратно выдержит ее ветхий грузовичок.

– Разумеется, мисс Скай, – признал Остин, бросив на нее повелительный взор.

Она не знала, что у него на уме, и ей не нравилось, что он перехватил инициативу в ее переговорах с Джейком, но она доверилась своему внутреннему голосу.

– Я навещу тебя через пару дней.

– Ладно, буду ждать вестей от тебя, – сказал Джейк, направляясь к выходу.

У Моники не было ни малейшего представления о том, что означают события этого утра, но одно она знала наверняка: Джейк Симмонс разговаривал с ней так, как не разговаривал никогда прежде. Она готова была поклясться, что услышала в его голосе уважение…

– Как вам моя стрижка? – победно улыбнулся Остин и протянул парикмахеру пять долларов.

– Зачем вы сделали это? – спросила Моника.

– Это было как удавка, – пошутил он, когда парикмахер освобождал его от накидки.

– Я спрашиваю насчет Джейка. Это мои торговые дела и…

Остин выскочил из кресла, подхватил ее под локоть и буквально выпихнул наружу.

– Если не хочешь, чтобы по городу поползли новые сплетни про тебя, держи рот на запоре. – (Неужели он прав опять?) – Пошли к моему грузовику, – сказал он, показывая ей дорогу, и, когда они приблизились к машине, отключил блокировку дверцы с помощью дистанционного пульта. – Полезай в кабину.

– Как ты это сделал? – заинтересовалась она. – А из чего сиденья?

– Из кожи.

– Это не кожа. Кожаные сиденья – в моем грузовике.

Остин закатил глаза.

– Послушай, полезай внутрь. Там поговорим без лишних свидетелей.

– Меня не заботит, что другие…

– Ну да, они ведь не сплетничают про тебя, верно? – прервал ее Остин. – В машине обсудим условия сделки.

Моника сделала, как он велел, и закрыла дверцу.

Остин включил зажигание и установил в кабине комнатную температуру.

– Что это за грузовик? И что это за штука? спросила она, указывая на небольшой встроенный экран рядом с панелью управления.

– Ты не рассердишься, если я спрошу тебя кое о чем?

– Это зависит от вопроса.

– Ты всегда так враждебна?

– Не понимаю, о чем ты.

– Я всего лишь хочу узнать, когда ты садилась в новую машину в последний раз.

– Никогда, – помотала она головой и скрестила на груди руки. – Я как раз собиралась купить новые шины на деньги от сделки с Джейком.

– Понятно.

Он следил за тем, как ее глаза перескакивают с места на место и не мог разобраться, чего в них больше – удивления или страха. Или зависти.

– Это встроенная магнитола.

– Я знаю. У Джилл Грэгори в школе была такая, но переносная. Она включала ее во время занятий. У нее были наушники.

– Хочешь, включу? У меня есть компакт-диски, сказал он и потянулся через нее к бардачку. Его вновь окутал непривычный аромат диких цветов и ванили, исходящий от Моники. Вряд ли она позволяла себе такую расточительность, как трата денег на духи. Возможно, это был запах мыла или шампуня, которым она пользовалась.

– Ребята в школе часто заводили Бонни Райт. Мне она нравится.

– Мне следовало догадаться, что ты поклонница музыки в стиле кантри, сказал он, закрывая дверцу бардачка. – В моей коллекции только джаз и блюз.

– Это то, что обычно слушала бабушка, – просветлела Моника. – У тебя есть Бесси Смит?

– Ага. Что-нибудь поторжественнее, да?

– Конечно. Бабушка ставила ее записи на… своем проигрывателе.

– Оригиналы? Записи семидесятых годов?

– Да, – поскучнела она. – У нее сотни пластинок. Я бы хотела узнать… как быть с закупкой кормов.

Невероятно! Эта женщина владеет собранием уникальных записей и беспокоится о том, как выручить несколько долларов на продаже скота! Она не чокнутая… просто слабо разбирается в современном мире.

– По-моему, Джейк нечист на руку.

– Он скользкий как масло – вот кто он такой, промолвила она.

– Наконец мы пришли к единому мнению, – подытожил Остин с улыбкой.

– «Мы»? Но это мой скот.

– Послушай. У Джейка преимущество перед тобой. По-моему, он дурачит тебя с назначением цены. Тебе следует проверить расценки.

– Бабушка всегда сверялась с фермерскими и рыночными сводками по радио, но оно сломано. Я куплю газету.

Остин помотал головой.

– Джейк был прав в том, что газеты – это вчерашние новости. А нужно использовать завтрашние. Я позвоню в Чикаго, в фирму, где работал, и разузнаю о прогнозах на будущее. Кроме того, цены на телят, как правило, не попадают в газетные сводки, зато о них можно узнать из Интернета.

– Что это такое? – нахмурилась Моника. Остин закатил глаза. Он начал понимать, что Моника безнадежно отстала от жизни. Потребовалась бы целая жизнь, чтобы объяснить ей, что такое современные средства связи.

– Иначе говоря, с помощью моего компьютера, пояснил он.

– Так бы сразу и сказал.

– А что тебе известно о компьютерах?

– В школе компьютер стоял в кабинете директора. Я не знаю, как он работает, но я его видела. Компьютеры ужасно дорогие.

– Да.

– У меня есть пишущая машинка. Фирмы «Ройал». Но ей нужна новая лента, робко произнесла Моника.

– Скорее всего, первого образца, – пробубнил он себе под нос. – Ладно, дай мне знать, если надумаешь выяснить через меня цены на скот.

– Это трудоемкая работа? – спросила она.

– Нет.

Моника оперлась на хромированную дверную ручку и повернулась к нему лицом.

– Это бы очень мне помогло. Я загляну к тебе после полудня, хорошо?

– Замечательно, – согласился Остин. Она открыла дверцу и выскочила из грузовика, напоследок окинув Остина пристальным взглядом.

– Зачем ты все это делаешь, Остин? Почему так дружелюбен со мной, ведь я стреляла в тебя прошлой ночью?

– Не люблю, когда с людьми поступают несправедливо, – честно признался он.

Моника задержала свой взгляд на его лице. Она хотела ему поверить, но всякий раз, когда их глаза встречались, слишком отчетливо понимала, что имеет дело с мужчиной. В ее памяти оживал случайно услышанный разговор матери с бабушкой; они беседовали как-то ночью, полагая, что Моника спит: «Мужчины никогда не говорят то, что думают на самом деле, и никогда ничего не делают без тайного умысла. Больше всего ненавижу и презираю, с какой легкостью втираются они в доверие, будто дым сквозь щель под дверью. Заставляют тебя уверовать в то, что драгоценнее их ничего на белом свете нет, а потом исчезают навсегда. Бросают нас, женщин, да еще с детьми». – «Ты любишь Монику не меньше, чем я люблю тебя. Роза. – Бабушкин голос звучал мягче, но с той же болью. – Ты значишь для меня больше, чем все богатства мира. Иногда мне кажется, что единственное предназначение мужчин на земле – помогать нам рожать детей. Они с диким упорством борются за лидерство. Мнят себя кормильцами. Распоряжаются деньгами. Управляют друзьями, женами, детьми. Развязывают войны, чтобы убедиться в своем могуществе. Однако правда в том, что они – ничто. Творцы – это мы, Роза. Мы вынашиваем и даем жизнь». – «Правильно, мама. Нам никто не нужен…»

Голос Остина вторгся в воспоминания Моники:

– Джейк Симмонс нажился бы за твой счет, но теперь у нас есть шанс с ним совладать. С удовольствием стану свидетелем его поражения.

«Поражения? – пронеслось в ее голове. – Чтобы доказать свое могущество? Или мое? Это предложение о помощи мне? Или самому себе, Остин?»

– Увидимся позже, – сказал Остин, улыбаясь ей. Она захлопнула дверцу грузовика, промолвив на прощание:

– Может быть.

Глава 6

Моника хотела поступить по-своему, не полагаясь на Остина, и поэтому взяла в руки радиоприемник. Его можно было бы починить. Она видела, как раньше бабушка копалась в нем с отверткой. Однако, что бы Моника ни делала встряхивала электролампы, вытаскивала и ставила обратно предохранители, радио все равно не работало, а ей было необходимо услышать фермерские сводки.

– Проклятье! – воскликнула она, швырнув в досаде отвертку в коробку для инструментов. – Мне придется с ним встретиться.

Моника подошла к большому окну с зеркальным стеклом, за которым видна была часть ее владений за домом – трава и деревья, уходящие к маленькому озерцу. Она хотела вновь погрузиться в воспоминания о бабушке, чтобы отвлечься от мыслей об Остине Синклере.

Солнце село за кромку гор, посеребрив сумеречным светом поверхность озера и деревья. Неужели двадцать четыре часа тому назад она выстрелила в Остина? За этот короткий промежуток времени он всерьез растревожил ей душу. О чем бы она ни думала, мысли то и дело возвращались к нему. Куда бы ни устремляла свой взгляд – всюду видела его лицо. Но хуже всего то, что ей отчаянно хотелось увидеться с ним прямо сейчас, пусть даже это пойдет ей во вред.

«Я не пойду. – Моника озабоченно прикусила нижнюю губу. – Завтра поеду в город и сама закончу свои дела с Джейком. Потребую прибавки в двадцать пять центов за фунт. Может, сойдемся на пятнадцати. И будь что будет».

Когда с делами будет покончено, потребность увидеться с Остином отпадет. Он станет жить-поживать у себя на ферме, а она – у себя. Моника оперлась плечом на раму широко распахнутого окна, как делала едва ли не каждый вечер. Ей нравился вид, открывавшийся отсюда, особенно в эту сумеречную пору. Ребенком она воображала, будто видит лесных фей, танцующих среди диких цветов. Мама говорила, что фей не существует, и она верила ей, но иногда, когда последние солнечные лучи растворялись в лунном сиянии, Монике казалось, будто земля оживает и воздух наполняется волшебством.

Она распахнула заднюю дверь, спустилась по ступенькам и пошла по настилу из душистой сосновой хвои к озеру. Многоцветье водной глади прорезали рыжевато-коричневые лучи заходящего солнца. Моника едва не ступила на них, но быстро одумалась и посмеялась над собственной глупостью. Пора детских шалостей безвозвратно миновала. Невозможно вернуться к себе вчерашней, как невозможно воскресить бабушку. По душе ей это или нет, но мир изменился. Монику тревожило чувство беззащитности перед неведомой силой, влекущей ее к Остину. Чувствует ли Остин то же самое? Вряд ли. Он видел ее обнаженной. Если верить материнским рассказам, Остин должен был бы наброситься на нее, словно разъяренный зверь. Хотя Моника, даже живя на ранчо, и была осведомлена о таинствах секса, до встречи с Остином страсть никогда не охватывала ее.

В школе другие девочки, равно как и мальчики, сторонились Моники. Поэтому ей не с кем было обсудить сексуальные вопросы – не только шуткой переброситься. Моника не просто была девственницей – она ни разу ни с кем не целовалась.

Склонившись над кромкой воды, залитой золотистым светом, она пристально всмотрелась в свое отражение. Внезапно увидела рядом со своим лицом лицо Остина. Ее глаза томились желанием, а его были спокойны. «Интересно, что будет в его глазах, когда он захочет меня?»

Зачарованная видением, Моника медленно расстегнула блузку и скинула ее на землю. Окунула руку в холодную воду, коснулась мокрой ладонью шеи. Вода заструилась вниз по телу, охлаждая разгоряченную плоть. Она по-прежнему не сводила глаз с привидевшегося ей лица Остина. Опрокинула полную горсть воды на свои полные груди. Соски затвердели от холода. Станут ли они такими же твердыми, если к ним прикоснется Остин?

Никогда раньше Моника не изучала так свое тело. Многое ее пугало. Кое-что – нет. Но главное, что владело ею, было любопытство. Если бы Роза была жива, она объяснила бы, что природа заманивает женщину в ловушку, пробуждая в ней желания. Нельзя потакать собственным слабостям. Стыдно самой делать шаг навстречу мужской похоти. Женщина виновата в том, что уступает своим страстям.

Сегодня ночью она не встретится с Остином. И во все другие ночи тоже. Покуда не укротит дикого зверя внутри себя.

Приняв окончательное решение, она окунула в холодную воду свои длинные волосы, набросила на плечи блузку и, трясясь от озноба, побежала по мягкой сосновой хвое в хижину…

Моника сдержала данное себе слово не встречаться с Остином два дня. Вместе с Дэйзи она погрузилась в обыденную работу на ранчо, подсчитала в точности, сколько у нее голов рогатого скота и сколько телят. Заняв себя рутинными хлопотами, отважилась съездить в город. Хотя ее грузовик, как обычно, грохотал на ходу, он все-таки не развалился на части и в целости встал перед аптекой Хайстетлеров, где имелся единственный в городе газетный киоск.

Моника хотела купить газету и уехать раньше, чем ее заметит Билл Хайстетлер. Уж насколько не по душе ей был Джейк Симмонс, но Билл вызывал еще меньше симпатий. Монику от одного его вида бросало в нервную дрожь. Еще со школы она не могла понять, что он за человек, но всегда старалась держаться от него как можно дальше.

Аптека была построена в двадцатые годы, когда отстраивалось большинство местных городских зданий. Силвер-Спе притягивал тогда многих богатых калифорнийцев, подобных дедушке Моники. И, как и он, многие потом уехали.

Внутри аптеки справа от стеклянной двери за рецептурным прилавком работал отец Билла, Верной. В центре зала помещались темные деревянные полки, заставленные туалетными принадлежностями, банками с витаминами и средствами личной гигиены, слева была стойка с газированной водой. К огорчению Моники, газетный киоск находился в глубине зала, и по пути к нему необходимо было пройти мимо Билла, занятого у стойки.

– Привет, Моника, – сказал он, нацеживая в стаканы молочный коктейль для маленького мальчика и его мамы, которые сидели на хромовых стульях за прилавком из белого мрамора.

– Привет, – откликнулась она, не сбавляя шага.

– Странно видеть вас в городе вновь после того, как вы побывали здесь вчера. Что-нибудь случилось?

– Просто заскочила за газетой, – ответила Моника, схватив с поспешностью экземпляр «Хэлена пейпа». – А «Джорнала» нет?

Он помотал головой.

– Мы перестали его закупать. Людей, похоже, больше не интересуют биржевые сводки.

– В этом есть резон, – высказалась она, притворившись, будто просматривает газетные заголовки. – В условиях экономического спада, по-моему, так и должно быть.

– О каком спаде идет речь – двадцать девятого года или восемьдесят седьмого? – спросил Билл. Моника закрыла глаза.

– Об обоих. Странно, что люди не учатся на ошибках прошлого.

– Еще бы, – откликнулся он.

Моника порывисто сунула руку в карман и выложила на прилавок доллар. Билл накрыл ее ладонь своею с той стремительностью, с какой атакует гремучая змея. Моника почувствовала, как по ее спине побежали мурашки – Я угощу вас содовой с шоколадом.

Моника хранила стойкую веру в то, что из всех дивных сладостей на свете нет ничего вкуснее содовой с шоколадом, как это делают в заведении Хайстетлеров. Однажды она пробовала содовую в столовой у Рут. Это было гадкое пойло. Миссис Хайстетлер лично следила за приготовлением ванильного мороженого и сиропа по особому рецепту. Моника знала это от бабушки, которая говаривала ей, что охотно выведала бы у миссис Хайстетлер этот рецепт.

Моника взглянула на Билла с подозрением. Никогда раньше он не предлагал ей содовой даром…

Билл сжал Монике ладонь. Внезапно одним рывком она освободилась от его хватки.

– В чем дело? – произнес он со смешком.

– Мне нужно идти. У меня много дел.

– Прекрасно, – сказал он. – У меня тоже. По пути к выходу Моника расслышала, как девушка лет семнадцати, ожидающая у стойки мороженое, сказала своей подружке:

– Ты видела? Билл – самый привлекательный парень в городе, а она отвергла его. Эта девчонка в самом деле с приветом.

– Ага. Чокнутая…

Два дня артель строителей, нанятых Остином, работала не покладая рук по двенадцать часов в сутки и достигла впечатляющего результата. Была отстроена новая крыша, смонтирован верхний свет, внутри все подготовлено для устройства гипсовых перегородок, намеченного на следующий день.

Остин гордился тем, как перепланировал первый этаж, соединив гостиную, столовую и кухню. Вместо разобранных старого потолка и чердачных перекрытий были установлены мощные балки, что расширило внутреннее пространство, а во всю высоту стены был сооружен камин, выложенный плиткой. Пол был выстлан сосновыми досками, из сосны были сделаны и кухонные шкафчики. Гранитная стойка отделяла кухню от столовой, возле нее Остин задумал выставить скамеечки из некрашеного дерева.

Из Чикаго только что привезли его старую мебель, и, разгружая обтянутые кожей кресла и диваны, Остин вдруг понял, что предметы его прошлого быта не подходят для убранства нового дома.

Приняв душ и разогрев в микроволновке пирог, Остин уселся на диван и стал смотреть на звезды сквозь застекленный потолок. Как странно, что до сих пор он никогда не пытался по-настоящему познать самого себя. За годы жизни в большом городе, в успешной гонке за деньгами у него не было возможности взять передышку. Он не думал, что способен вырваться из круговорота жизни, освободиться от возбуждения, вызванного бешеным темпом и азартом победителя. В большинстве случаев чутье его не подводило. Но только в большинстве случаев, подумал он, вспомнив недавние события в парикмахерской.

Он не сожалел о том, что ввязался в самую гущу отношений между Моникой и Симмонсом. Это произошло инстинктивно. Потребность успешно разрешить это дело будоражила его. Сыграло свою роль, конечно, и то, что Монику пытались обвести вокруг пальца.

Вернувшись тогда домой, Остин ожидал, что Моника навестит его после полудня. Однако она не пришла.

Не появилась она ни на следующий день, ни сегодня. Он был разочарован, подавлен. Остин предположил, что она взялась за дело без его помощи.

Чувство подавленности побудило его по-иному взглянуть на свое прошлое. Возможно, его чикагские друзья правы, полагая, будто его разрыв с Кэлли подкосил его куда серьезнее, чем думал он сам. Он напрочь отрицал это тогда и даже теперь. Не в Кэлли дело, но, возможно, он действительно пока еще не готов уехать из города навсегда. Может быть, ему придется вернуться. «Я не должен этому поддаваться. Разумеется, я знаю, что делаю».

Он зажмурил и вновь распахнул глаза. Казалось, будто звезды падают на него сквозь застекленный потолок. Их свечение стало ярче, словно они хотели рассеять его душевную смуту. Никогда Остин не ощущал себя так – вершителем планов, хозяином судьбы. Отрезать разом всю свою прежнюю жизнь, оставить Чикаго… Неужели приезд в Монтану был проявлением несусветной глупости? Что он вообще здесь вытворяет? С головой ушел в реконструкцию, потому что старый дом ему не по нраву. А ведь это был прекрасный дом, уютный, только старомодный. Однако ему приспичило все переделать. Лишь потому, что у него были деньги на это. Он мало чем отличается от заурядного среднестатистического американца из числа своих современников.

Но теперь он не просто американец, а житель штата Монтана, и его образ мыслей должен претерпеть изменения. У людей здесь свои привычки и предубеждения, как, впрочем, и у других повсюду в мире, но нигде Остин не совершал столь безумных поступков. Таких, например, как приход на выручку Монике, словно он герой из голливудского вестерна. Что все это значит? Почему его беспокоит судьба доктора Килроя? Или Джейка? Или Моники? Кто они ему?