355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кэтрин Ласки » Путешествие » Текст книги (страница 5)
Путешествие
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 12:34

Текст книги "Путешествие"


Автор книги: Кэтрин Ласки



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА IX
Совиный парламент

Четверо совят стояли в прихожей большого дупла, где заседал Совиный парламент, и ждали, когда их примут Борон с Барран.

– Там обсуждается очень важное дело, – сообщил им один из стражников. Тихое тинг-тинг в его голосе выдавало настоящего мохноногого сыча.

– Да нам совсем ненадолго, – объяснила Гильфи.

«Очень на это надеюсь», – подумал про себя Сорен. Он был не на шутку напуган, поскольку друзья, посовещавшись, единогласно выбрали его парламентером.

Какая-то незнакомая сова высунула голову из дупла и проухала:

– Можете войти. Ведите себя тихо и ждите, когда вам разрешат говорить. – С этими словами она указала крылом на ветку, куда они могли присесть.

Сорен огляделся. Это было не особенно большое дупло, намного меньше того, куда Борон и Барран привели их в самом начале. Здесь тоже горели свечи, а еще тут была длинная березовая ветка, согнутая полукругом. На этой белой ветке восседало около дюжины парламентариев. Сорен увидел среди них Стрикс Струму, которую накануне повстречал в коридоре. Она сидела рядом с крупным виргинским филином необычной красноватой окраски с ярко-черными когтями. Еще здесь была очень старая и дряхлая пятнистая совка, с отвратительно редким и облезлым оперением. Сорен в жизни своей не видел такой лысой совы, хотя, честно признаться, до сих пор он почти не встречал стариков… В довершении всего у этой совки была длиннющая лохматая борода и зазубренный от старости клюв. А еще она косила на один глаз.

– Это не сова, а просто какое-то позорище! – прошептала Гильфи. – Великий Глаукс, вы только взгляните на ее лапы! А когти-то, когти! – она помолчала и поправилась: – Я имею в виду оставшиеся.

В самом деле, на одной лапе у совки было всего три когтя.

И тут Сорен зажмурился от стыда и страха, потому что старик повернул голову и уставился прямо на него своим косящим глазом. Сорену показалось, что желудок у него вот-вот вывернется наружу.

– Насколько я тебя понял, Элван, – говорил Борон, глядя на крупную бородатую неясыть, – ты утверждаешь, что нам нужно объединить искателей-спасателей с угленосами?

– Не постоянно, Борон. Думаю, это потребуется только во время вылетов на поля сражений. А то родители повадились улетать на битву и оставлять птенцов без присмотра. Обычно-то они вовремя замечают лесной пожар. К примеру, вчера мы спасли маленького воробьиного сычика и мохноногого сыча. Мы принесли их сюда, но, поверьте, не так-то просто тащить и угли, и обгоревших совят! Птенцов ведь не бросишь в корзинку с углями, верно? А ведь мы могли и проглядеть кого-то! Страшно делается, как подумаешь об этом!

Старая пятнистая совка вопросительно приподняла изуродованную лапу.

– Да, Эзилриб? – повернулся к нему Борон.

– У меня вопрос к Бубо, – низко пророкотал старик. – Что ты думаешь по поводу этого пожара? Само полыхнуло или опять налет бродяг?

– Пока не могу сказать, – почтительно ответил филин, к которому он обратился. – Бродягам, конечно, не впервой баловать с огнем.

– Вот как, – протянул неопрятный старик и поскреб голову вторым когтем на своей изуродованной лапе.

– Следующий вопрос, – повысил голос Борон. – Что слышно о голоде в Амбале?

Амбала! Сорен с Гильфи переглянулись. Царство Амбала было родиной отважной Гортензии. Друзья познакомились с ней в Сант-Эголиусе и сначала презрительно сочли самой оболваненной совой во всей Академии.

Оболванивание лунным светом было самым страшным из того, что проделывали с совятами в Сант-Эголиусе. Птенцов заставляли спать в полнолуние, подставив головы лунному свету, отчего несчастные теряли волю, забывали собственные имена и становились послушными рабами своих жестоких надзирателей.

Сорен с Гильфи придумали способ обмануть стражей и избежать губительного воздействия лунного облучения. Впоследствии оказалось, что Гортензия тоже только притворялась оболваненной. На самом деле она была лазутчиком в стане врага и тайком спасала совиные яйца, похищенные патрулями Сант-Эголиуса. К несчастью, ее обман раскрылся, и Гортензия погибла. С тех пор в ее родном царстве Амбала совы слагали песни и легенды о своей героической соплеменнице. – Да, – заговорила еще одна сова, – количество яиц сокращается, поговаривают, что всему виной расплодившиеся грызуны. Еды там совсем мало.

Сорен с Гильфи переглянулись. Они-то знали, что грызуны тут совсем ни при чем! Яйца похищали патрули Сант-Эголиуса. Выходит, они обладают уникальной информацией! Может быть, это заставит Борона с Барран больше считаться с ними?

– Мы займемся этим, – прогудел Борон. – А сейчас, мне кажется, что наши новички просят слова, – он обернулся и взглянул на друзей.

«Просят слова? Да что он такое говорит?» – Сорен был совершенно не готов выступать перед таким большим собранием!

– Ну-с, кто будет говорить первым?

Сумрак, Копуша и Гильфи дружно уставились на Сорена.

– Иди-ка сюда, дружок, – подбодрил его Борон, указывая на сучок в центре образованного веткой полукруга.

«Великий Глаукс! Мне придется подняться туда и остаться один на один с этими важными совами!»

Сорен с тоской посмотрел на нижнюю ветку, где он так уютно пристроился с друзьями. Великий Глаукс, а вдруг этот жуткий старик Эзилриб дотронется до него своей противной изуродованной лапой?

Сорен почувствовал предательскую дрожь в первом желудке. Вот будет позор, если он вдруг срыгнет от страха!

– Я… То есть… Меня зовут Сорен. Я родился в лесном царстве Тито. Я…

Перед тем как идти сюда, они с Гильфи договорились, что он расскажет королю, как был похищен патрулями Сант-Эголиуса. При этом Гильфи полагала, что Сорену не стоит вдаваться в подробности и объяснять, как братец Клудд вытолкнул его из родительского дупла. —

– Полагаю, не стоит начинать свой доклад с описания неудавшейся попытки каинаизма, – важно заявила она.

Сорен понятия не имел о том, что такое «каинаизм», пока Гильфи не объяснила, что за этим словом скрывается обыкновенное братоубийство. Тогда он с легкостью согласился. Не хватало только, чтобы доблестные стражи Га'Хуула решили, будто он происходит из семьи убийц! Он совершенно ничем не походил на своего братца Клудда!

– Меня похитили патрульные Сант-Эголиуса. Там, в каньоне, я встретил Гильфи.

Сначала ему было трудно удержаться от того, чтобы не смотреть на изувеченную лапу Эзилриба, но постепенно Сорен почувствовал себя более уверенно.

Совы слушали его внимательно, однако не выказывали особого удивления и ничего не сказали даже тогда, когда он рассказал им о Гортензии и заявил, что падение численности яиц в Амбале вызвано бандитскими налетами патрулей Сант-Эголиуса.

– И что же? – мягко спросила Барран, когда Сорен закончил свой рассказ.

– Как что? – растерялся совенок.

– Чего ты хочешь, дружок?

– Мы четверо – одна стая. Мы вместе летели, вместе сражались и спаслись, поддерживая друг друга. Понимаете, мы – стая. Мы своими глазами видели, какая страшная опасность нависла над всем совиным миром, над каждой совой. Мы хотим сражаться с этим злом. Хотим стать доблестными рыцарями вашего братства… – И тут он заметил, как Эзилриб, подавив зевок, вытащил откуда-то сушеную гусеницу и принялся неаппетитно чавкать. – Мы… мы уверены, что знаем то, чего никто не знает. Мы многое можем! – Я нисколько в этом не сомневаюсь, – кивнул Борон. – У каждой совы есть какой-нибудь особый дар и, пройдя курс обучения, вы откроете его в себе. После соответствующей подготовки вы сможете стать членами одного из наших клювов, а если окажетесь способными и прилежными, то перейдете на более высокий уровень и приобретете особые навыки.

Король коротко объяснил, почему они не смогут стать членами одного клюва.

– Было бы неразумно учить всех одному и тому же. Если вы приобретете разные навыки, то ваша стая от этого станет только сильнее. Но обучение требует времени.

Сорен, не оглядываясь, почувствовал, как Сумрак недовольно завозился за его спиной. А еще он заметил, как старый Эзилриб, несмотря на свою зевоту и неаппетитное жевание, пристально наблюдает за ним.

Внимательный взгляд старика заставил совенка оцепенеть. Он казался себе беспомощной мышкой, на которую нацелилась парящая в небе птица. Никогда в жизни он не видел такого острого, пронзительного взгляда, и это при том, что остальные члены Совиного парламента даже не замечали странного поведения старого Эзилриба. Со стороны казалось, что старик крайне недоволен тем, что приходится слушать пустые речи глупого совенка.

– Обучение займет немало времени, – продолжал Борон, – так что вы успеете хорошенько подумать. Вам придется набраться терпения – боюсь, пока вам его очень недостает. Но самое главное, это преданность и самоотверженность. Благородство сов, которых вы видите перед собой, не было дано им с рождения, но одной храбрости тоже недостаточно. Благородство – не только в блеске боевых когтей, не только в отчаянном полете по тлеющему следу лесного пожара, чтобы стать благородным, мало превратить слабость в силу, восстановить разрушенное, низвергнуть спесивых и лишить власти тех, кто попирает беззащитных.

Слушая речь Борона, Сорен невольно позабыл свои страхи. Его желудок совсем успокоился.

– Благородство – это твердость сердца и мудрость желудка, способного противостоять искушению пустых мечтаний, а также восприимчивость разума, которая позволяет нам сострадать чужой боли, как сделал один из вас, тот кто вчера всю ночь просидел возле несчастной малышки из семьи воробьиных сычиков, потерявшей свое дерево, гнездо, родителей и яйцо. Вот из всего этого состоит настоящее благородство, которое каждую ночь поднимает стражей Га'Хуула в ночное небо, – Борон помолчал и посмотрел на совят. – Помните, что я сказал вам, когда вы прибыли сюда? Одно путешествие закончено, но началось другое. Завтра ночью вы начнете свое обучение.

ГЛАВА Х
Сумрак на распутье

Рассвет крадет ночь, а ночь – это время, когда совы пробуждаются и поднимаются в небо. День, что следует за рассветом, годится лишь для сна и подготовки к следующей ночи. Но иногда дни тянутся бесконечно. Несколько долгих часов отделяли четверку совят от долгожданной ночи, когда должно было начаться их обучение.

Возможно, всему виной была слабая боль в желудке или едва заметное покалывание в сердце, но посреди тихого дня, когда все в дупле крепко спали, Сорен вдруг проснулся от чувства какой-то непонятной тревоги. Ему чего-то недоставало, но вот чего? Это не было похоже на леденящий ужас, который пробирается в кишки и заставляет сову опускать крылья. Нет, чувство было совсем другое, но явно нехорошее.

Сорен моргнул, открыл глаза, и в молочном дневном свете, проникавшем в дупло сквозь отверстие в стволе, разглядел двух спящих совят.

Сумрака не было!

Сорен снова моргнул. Может быть, ему показалось? Взмах крылом – и вот он уже сидит на краю дупла.

Ветви Великого Древа Га'Хуула пронзительно чернели на фоне тусклого зимнего неба. Тени тоже были четкие и резкие. Одна из них, самая большая, приютившаяся между изогнутых ветвей, напоминала упавшую с неба тяжелую тучу. Это был Сумрак. Сорен немедленно вспорхнул к нему на ветку.

– Что ты тут делаешь, Сумрак? – негромко спросил он.

– Думаю.

Это был хороший признак. Вообще-то Сумрак был птицей действия и повиновался инстинкту. При этом его никак нельзя было назвать дураком. Просто он действовал импульсивно и редко предавался размышлениям.

– Думаю о том. чтобы улететь отсюда, – прибавил Сумрак тусклым, равнодушным голосом.

– Улететь? – ошарашенно переспросил Сорен. – Но мы же стая, Сумрак!

– Никакая мы не стая, Сорен. Вчера Борон и Барран это ясно дали нам понять.

– Неправда, они не говорили, что мы не стая!

– Они имели это в виду. Разве они не сказали, что нас вряд ли зачислят в один клюв? Заявили, что это-де не в обычаях Га'Хуула. Иными словами, они хотят разлучить нас.

– Но ведь это касается только клювов! Они просто хотят, чтобы каждый из нас выучился чему-нибудь особенному. Это никак не помешает нам оставаться стаей. Стая – это ведь не просто сидеть рядышком на одном насесте или летать вес время вместе!

Сумрак моргнул.

– Но тогда что же это?

Сорен задумался. Это было трудно объяснить. Честно говоря, он и сам точно не знал, что такое стая. Зато он чувствовал желудком, что они четверо должны быть вместе.

– Мы – стая, что бы ни говорили и ни думали об этом все остальные. Мы ощущаем это кишками. Это нельзя отменить, нельзя подделать. Мы – стая, ты чувствуешь это точно так же, как и я, да и остальные тоже.

Сумрак опустил веки, так что глаза его превратились в узкие золотистые щелки.

«Сейчас он вспомнит о своей суровой школе сиротства. Клянусь хвостом!» – подумал Сорен.

Но он ошибся.

– В глазах всего света я – птица невысокого полета, потому что не получил должного воспитания. – В голосе Сумрака не было и тени обычного самодовольства, даже перья его как-то обмякли, так что совенок стал казаться меньше ростом. – У меня не было ни Первой церемонии, ни церемонии Первого насекомого, ни торжества Мяса со шкуркой. На свете полным-полно всего, о чем я и понятия не имею!

Сорен просто ушам своим не верил. Впервые в жизни Сумрак признался в том, что чего-то не знает!

– И все-таки мне многое чего ведомо. Я знаю свет, знаю тень и то, что междуними. Я знаю, как бьется жизнь в глотке у рыси, и куда нанести удар, чтобы сердце дикой кошки перестало качать кровь. Знаю горы и пустыни, знаю множество существ, которые летают, и тех, что не летают, зато ползают, крадутся или прыгают. Я знаю все на свете лапы, все клыки и все яды, от которых застывают когти и коченеют крылья. Меня не обманет ложный горизонт, что бывает в разгар летнего зноя, когда воздух густеет от влаги, и даже старые мудрые совы теряют голову и падают на землю. И я знаю все это не потому, что вырос в дупле, устланном материнским пухом, но вопреки этому! Я живу один с того момента, как вылупился из яйца. Я умею быть один. Уто тоже талант, понимаешь. И я смогу снова выдержать одиночество.

У Сорена медленно свело желудок. Все было гораздо хуже, чем он думал.

Сумрак повернул к нему голову и моргнул.

– И все-таки я понимаю, что становлюсь лучше, когда я рядом с тобой, Гильфи и Копушей. Я знаю, что такое быть частью стаи. И этим знанием я обязан тебе, Сорен. Тебе одному, – серый совенок смущенно замолчал. Золотой свет в его глазах смягчился и стал похож на желтоватую дымку, что окутывает горизонт перед заходом солнца.

– Потому что ты, Сорен, качаешь кровь нашей стаи. И я не хочу перерезать эту жизненную силу. – Сорен растерянно моргнул. – Ты прав. Мы – стая. И никто и ничто не может этого изменить. Мы сами – стражи своей стаи.

– И, может быть, когда-нибудь мы станем стражами Га'Хуула, – прошептал Сорен.

Больше между ними не было сказано ни слова. Совята вернулись досыпать в дупло, а снаружи разгорался новый день.

Но вот свет начал тускнеть, сгустились синие зимние сумерки. Облака подернулись алым, и прощальное пламя садящегося солнца окрасило горизонт в цвет крови убитой рыси. А потом на небе зажглись звезды, и для воинов Га'Хуула настало время пробуждения.

ГЛАВА XI
Золотые Когти

Стоял темный, глухой ночной час. Луна прошла последнюю фазу ущерба, и совершенно исчезла с небосклона. Пройдет не менее двух ночей, прежде чем на небе снова появится тоненькая ниточка новолуния.

Сорен жил на острове Хуул почти целый месяц, или тридцать ночей, или полный лунный цикл от ущерба до новолуния. Да-да, теперь Сорен умел считать. И не только считать. Просто арифметика казалась ему самым удивительным из всех полученных знаний.

Сорен отлично помнил, как когда-то давно его отец говорил, что ель, на которой они живут, насчитывает не меньше девяноста футов в высоту. А он тогда и понятия не имел о том, сколько это. А еще он не знал, много это или мало – шестьдесят шесть дней, в течение которых происходит полное оперение птенца амбарного совенка. Числа для него не имели никакого смысла, поэтому, едва вырвавшись из Сант-Эголиуса, Сорен дал себе клятву обязательно выучиться считать.

Но теперь он выучился не только счету. За прошедший месяц у него была целая куча самых разных уроков, включая учебные поле ты и даже обращение с боевыми когтями. Новички успели потренироваться почти с каждым клювом, кроме навигаторов, угленосов и всепогодников.

Что касается последнего клюва, то Сорен не очень-то туда и стремился, поскольку возглавлял его безобразный старый Эзилриб. Члены клюва всепогодников считались самыми бесстрашными и самыми неукротимыми совами Великого Древа, поскольку умели летать в любое ненастье, включая бураны, метели и даже ураганы, собирая ценную информацию для готовящихся к выступлению войск или отрядов искателей-спасателей. А еще они приносили с лесных пожаров горящие угли для островных кузниц, где делалось множество самых разных предметов – от боевых когтей до кастрюль со сковородками. От этих же углей зажигались бесчисленные свечи, освещавшие Великое Древо.

А теперь, в самый темный ночной час, Стрикс Струма давала новичкам первый урок навигации.

– Начнем с простейших упражнений по ориентированию, – объявила Стрикс Струма, когда совята собрались на главной взлетной ветке Великого Древа. – Скоро встанет Великий Глаукс. В это время года Маленького Енота уже не видно, зато сегодня на небе впервые покажется новое чудо. Мы называем его Золотые Когти, – продолжала она. – Это очень необычное созвездие, поскольку в этой части света оно должно оставаться с нами все лето. – Пятнистая сова оторвала лапу от ветки: – И похоже оно на нашу с вами лапу с четырьмя длинными, острыми и изогнутыми звездными когтями.

– Но звезды же не золотые! – пискнула Примула, маленькая сирота из рода воробьиных сычиков, с которой Сорен подружился в первую ночь своего пребывания на острове.

– Золото – это иллюзия, – кивнула Стрикс Струма. – Золотой цвет вызван атмосферными колебаниями, которые мы с вами будем проходить позже.

С этими словами пятнистая сова со свистом рассекла когтями воздух и поймала за крыло пролетавшую мимо летучую мышку-крылана.

– Маленький перекус перед полетом, – пояснила она и, молниеносно оборвав жертве крылышки, предложила классу по сочному кусочку. – Перед полетом нельзя переедать. Это вредно, но кусочек летучей мыши необычайно бодрит, я давно это заметила. Ну, готовы?

– Да, Стрикс Струма! – хором откликнулись ученики.

Пятнистая сова пренебрегала почтительным именем наставника и попросила обращаться к ней просто по имени. Она вела свое происхождение от очень древнего и почтенного совиного рода, чем несказанно гордилась.

– Вот и хорошо. Примула, я попрошу тебя лететь прямо за мной. Отулисса, да ты просто умница! Никогда не скажешь, что это твой первый урок навигации. Пожалуй, ты полетишь с наветренной стороны. Гильфи, тебя я попрошу занять место на подветренном фланге. А ты, Сорен будешь замыкать стаю. Есть вопросы?

Сорен изумленно хлопнул глазами. Даже после месяца, проведенного на острове Хуул, эти слова продолжали звучать для него волшебной музыкой. Он слишком хорошо запомнил порядки Сант-Эголиуса!

Стрикс Струма питала пристрастие к военным словечкам, вроде слова «фланг». Славная представительница древнего рода, она прошла боевое обучение в качестве фланговой с подветренной стороны и принимала участие в знаменитой Битве на реке Хуул.

– Тогда полетели! – с этими словами огромная пятнистая сова поднялась в воздух, а четверо ее учеников быстро заняли свои позиции.

Сорен летел в нескольких хвостах от Струмы, чтобы ему не мешали пушистые перья ее широкого хвоста. Ему бы очень хотелось, чтобы Сумрак с Копушей тоже были здесь, но Сумрака определили в более сильный клюв навигаторов. Что касается Копуши, то пещерный совенок все еще совершенствовал свои летательные навыки.

Как оказалось. Сумрак прошел в своей суровой школе сиротства неплохой курс, поскольку по многим предметам его сразу зачислили в старшие классы.

– Очень хорошо, ученики! – сочно ухнула Стрикс Струма зычным голосом взрослой пятнистой совы. Каждый ее крик эхом отдавался в груди у Сорена. – А теперь смотрите – подветренная сторона, два взмаха в сторону. Появляется первая звезда Золотых Когтей.

– Оооох, кааак красивооо! – проверещала Отулисса, стараясь подражать голосу Струмы, который со временем должен был стать ее собственным, ведь она тоже была пятнистой совой. Но сейчас ее крик был похож лишь на нее саму – гладкоклювую, прилизанную задаваку, которая только и думает о том, чтобы произвести хорошее впечатление на наставников. – Какая огромная честь лететь на подветренном фланге, Стрикс Струма! Я чувствую себя причастной к славной традиции нашего великого рода!

Сорен моргнул и поморщился. Был бы тут Сумрак, он непременно бы отрыгнул погадку в сторону этой задаваки. Сорен заметил, что Гильфи повернула голову и молча приоткрыла клюв, как бы говоря: «И ты ей веришь?»

– Ты не простудилась, Отулисса? – неожиданно спросила Примула. – Что-то у тебя голос сел.

«Великий Глаукс! – подумал Сорен, едва сдерживая смех. – Ну и Примула! Самое смешное, что она совершенно искренна! Она „совершенно бесхитростна“, как говорила Гильфи. Очаровательное простодушие!»

Сорен не всегда понимал цветистые выражения своей подруги, но тут все было очевидно. Примула совершенно не умела притворяться. Она была абсолютно правдива и твердо верила, что все совы действуют из лучших побуждений. Сразу видно, что ей не довелось побывать в Сант-Эголиусе!

Навигаторы продолжили полет. Следом за первой звездой стали появляться остальные, и вот уже четыре огромных золотых когтя вцепились в черноту ночи.

– Мы с вами должны пролететь каждый коготь от основания к острому кончику, – проухала Стрикс Струма.

Теперь Сорен летел прямо за Примулой, и в глазах у него начало рябить от беспрестанных поворотов ее крошечной головки. Дело в том, что на затылке у воробьиных сычиков находятся два черных пятнышка, очень похожих на глаза. От этого мелькания у Сорена просто голова шла кругом.

– Мешает, правда? – обернулась к нему Стрикс Струма. – Лететь за воробьиным сычиком непросто, зато это отличная тренировка.

– Ой, Сорен! – повернула голову Примула. – Это все из-за моих дурацких пятен, да? Мне ужасно стыдно.

– Что за чушь, малышка! – гукнула Стрикс Струма. – Не смей так говорить про свои пятнышки! Вот увидишь, они еще сослужат тебе хорошую службу. Надо учиться пользоваться тем, что даровал нам Великий Глаукс, и тогда его дары обернутся благодеянием. А теперь – вперед! Ты отлично летишь, а я научу Сорена навыкам концентрации внимания – Стрикс Струма повернула голову в сторону Сорена:

– Слушай меня внимательно, дружок. Мне пришлось несколько лет летать за воробьиными сычиками, и благодаря этому я стала превосходным навигатором. Все, что тебе сейчас нужно – сосредоточить свое внимание в точке ниже пятен. Вот увидишь, это помогает.

Сорен так и сделал. В тот же миг пятна просто исчезли из его поля зрения.

Они летели сквозь ночь, следуя очертаниям Золотых Когтей. Но вот звезды, одна за другой, начали скатываться за далекий горизонт, в другой мир, и Стрикс Струма направила свой класс обратно к Великому Древу Га'Хуула, что растет на острове посреди моря Хуулмере, и само является другим миром для многих и многих птиц.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю