Текст книги "Путешествие"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Сорен должен был парить над Мартином до тех пор, пока сыч не вернется обратно с полным клювом пепла, для которого у Элвана был припасен специальный горшочек. Помимо сбора золы Мартину было поручено разведать залежи более крупных углей и сообщить о них Сорену с Отулиссой.

Сорен висел в воздухе, зорко поглядывая на снижавшегося сыча. Он уже успел привыкнуть к шуму и даже научился различать в чудовищном реве пламени менее громкие звуки, вроде торопливого стука сычиного сердца, которое билось чаще по мере того, как Мартин приближался к земле.

Сорен всей душой, всем сердцем, всем желудком надеялся на то, что маленький мохноногий сыч вернется обратно целым и невредимым. Потом он увидел, как Мартин коснулся лапами земли.

– Займи свое место, Отулисса, – приказал Элван, когда Руби принесла еще один горящий уголек.

– Но все хорошие угли взлетают вверх. Мы с Сореном ничего не найдем.

– Закрой клюв. Или хочешь, чтобы я отослал тебя обратно на гребень? Углей всем хватит.

Сорен не обратил внимания на их перепалку. Все его внимание было приковано к Мартину, казавшемуся темным пятнышком на пылающей земле. Вот облачко дыма скрыло сыча из виду, и Сорен опустился чуть ниже.

Вот он! Да вот же он! Великий Глаукс, он поднимается!

– Возвращается, да не с пустым клювом! – ухнул Бубо, подлетая к Элвану.

Так оно и оказалось. Искры сыпались из маленького клюва сыча. Лицевой диск его был покрыт копотью, но глаза горели ярче самого яркого пламени.

– Получилось! У меня все получилось!

– Ну конечно, дружок, – Бубо подлетел к Мартину и взъерошил когтем перья на его голове.

– Скорее бы вернуться домой! – орал Мартин.

– Не торопись, – осадил его Элван. – Сначала доложи обстановку.

– Угли размером с погадку находятся чуть выше того места, где я приземлился.

– Отлично, – кивнул Элван и полетел посоветоваться с Бубо и Эзилрибом.

– Сорен, это просто нельзя передать словами… Нет, это невероятно! Стоило мне приземлиться, как от страха не осталось и следа. Я не могу тебе описать, что чувствуешь, когда сгребаешь клювом пепел. Это…

– Типичная интоксикация, – перебила Мартина Отулисса. – Я читала об этом. Нужно быть осторожнее, Мартин. Стрикс Эмеральда пишет, что некоторые угленосы так пьянели от углей, что переставали обращать внимание на прогноз погоды.

– Так вот, Сорен, это такое необыкновенное чувство, когда ты набираешь полный клюв пепла и взлетаешь вверх. Это… – Мартин замялся, пытаясь подобрать слова. – Это очень сильное чувство.

– Пора, Сорен. Пошел, – скомандовал Элван.

– А как же я? – взмолилась Отулисса.

– Закрой клюв, твоя очередь придет, – гаркнул Бубо. Сорен, кружась, полетел к земле. Мощный поток восходящего воздуха обрушился на него снизу, но Сорен успел набрать достаточную скорость, чтобы прорваться сквозь преграду. В следующий миг он очутился на земле.

Странный пейзаж открылся его взору. Обугленные скелеты деревьев воздевали в ночное небо ветви и осыпались грудами раскаленных углей.

Наставники учили их работать быстро, но не допускать излишней спешки. «Лучший темп – размеренный», – без устали повторял Бубо.

«И как это такой малыш, как Мартин, ухитрился выполнить свой урок, да еще с таким удовольствием? Великий Глаукс, вот будет позор, если я не найду углей и вернусь с пустым клювом!» – подумал Сорен.

Бубо с Элваном наперебой уверяли, что в этом нет ничего постыдного и что далеко не все совята могут найти подходящий уголь с первого раза, так что нет ничего ужасного, если вернуться без добычи. Но Сорен-то знал, это – позор!

И вдруг он услышал жуткий треск. Огонь превратил стоявшие перед ним стволы в один гигантский пылающий факел. Сорен запрокинул голову и увидел, как вспыхнули верхушки соседних деревьев. Верховой пожар! Худший кошмар, о котором говорила Руби. Но Руби боялась быть подхваченной восходящими потоками в воздухе, а Сорен находился на земле. Страшная сила потянула его вверх. Неужели его затянет, и он превратится в огромный крылатый уголь?

«Если повезет, Отулисса меня поймает. Но мне-то какая от этого польза? Я ведь уже умру!»

Это было последнее, о чем он успел подумать.

ГЛАВА XXI
«Уголь у меня в клюве!»

«У меня в клюве – уголь! Уголь у меня в клюве!» – звенело в голове у Сорена. Расправив крылья, он без малейшего усилия кругами взлетал вверх. Он ни капельки не закоптился. Он не сгорел, не обжегся, и в клюве у него был зажат пылающий уголь.

Неведомый прежде восторг переполнял Сорена. Каждая косточка его тела, каждое перышко налились новой, незнакомой силой. Последний раз он испытывал такую радость в ту далекую ночь, когда впервые поднялся в небо. Но как уголь очутился у него в клюве? Сорен совершенно этого не помнил. Он полетел к гребню, где стояли корзинки. На полпути его догнал Мартин.

– Сорен, ты был просто великолепен! Я так перепугался за тебя, когда увидел верховой пожар, а уж когда тебя начало засасывать, тут уж я чуть было на землю не шлепнулся.

– Но как это произошло? – спросил Сорен, когда они с Мартином устроились на гребне и стали ждать возвращения остальных.

– Да ты что, ничего не помнишь?!

– Помню, но не все.

– Ты перевернулся в воздухе и сделал петлю, чтобы тебя не втянуло, а потом мы увидели, как ты летишь с углем в клюве. Бубо сказал, что впервые видит, чтобы такой громадный уголь взлетал так высоко, но ты все равно поймал его! Поймал, описывая петлю! Да ты хоть понимаешь, что сделал? Такого даже Руби никогда не вытворяла! Я просто загляделся на тебя. Невероятно!

– Великий Глаукс, жаль, я не видел, – пробормотал Сорен. Мартин заухал во все горло.

– Зато ты это сделал, Сорен! Сделал!

Вскоре показалась Отулисса, сопровождаемая Руби и Путом. Она тоже вернулась с полным клювом и выплюнула угли в корзинку.

– Я поймала! Поймала! – пропела неясыть, но вдруг осеклась, подняла глаза и смутилась – на сей раз совершенно искренне. – Конечно, Сорен, это не идет ни в какое сравнение с тем, что сделал ты.

– Спасибо на добром слове, Отулисса… Огромное спасибо, – пролепетал Сорен.

Отулисса закивала и впервые ничего не ответила.

Мартин удивленно моргнул и посмотрел на Сорена, словно хотел сказать: «Долго ли продлиться это чудо?»

Сорен поискал глазами Эзилриба. Интересно, видел ли наставник, как он отличился в полете? Словно в ответ на его мечты, старая пятнистая совка опустилась на гребень с корзинкой в когтях. Даже не взглянув на Сорена, старик принялся деловито пересыпать угли в новую корзину.

«Великий Глаукс! – подумал про себя Сорен. Вот и пойми его!»

Закончив работу, Эзилриб направился к расставленным на гребне корзинам. Подойдя к той, в которую Сорен только что бросил свой уголь, он остановился и взглянул на амбарного совенка. Зажатый в клюве уголь бросал слабый отсвет на косматые брови старика. Янтарные глаза его казались красными.

– Я шлыхал, этой ношью ты творил шудеса? – прошамкал он сквозь стиснутый в клюве уголь. – Говорят, было на што пошмотреть.

С этими словами Эзилриб швырнул свой уголь в корзину и отлетел, чтобы поговорить с Путом.

За час до первой зари они пустились в обратный путь.

– Сегодня нам можно не бояться ворон, – пояснил Элван. – Они ни за что не приблизятся, если увидят, что мы несем горящие угли.

Это было самое лучшее время для полета. Стало свежее, и легкий ветерок гнал по воде кружевную пену. Даже теперь, когда угли и пепел были аккуратно сложены в корзины, совы чувствовали исходящую от них силу. Все понимали, что именно огонь сделал Великое Древо Га'Хуула столь непохожим на все остальные царства совиного мира. Огонь превратил обитателей острова в нечто большее, чем простое сообщество сов-единомышленников. Он сделал их братством.

Каждую ночь эти совы поднимались в ночное небо и творили добрые дела, ибо огонь давал им силы: прирученное пламя, жившее в свечах, позволяло стражам читать и писать, а яростный жар, раздутый до неистового каления в темной кузнице Бубо, помогал ковать боевые когти и доспехи для рыцарей. А теперь юные члены братства, еще вчера бывшие обычными птенцами, летели над морем Хуулмере и несли домой этот бесценный элемент жизни. Неудивительно, что они чувствовали себя могущественными! А когда кроваво-красное солнце поднялось на востоке, над водой загремел низкий голос филина Бубо. Это была старинная песнь угленосов.

 
Дайте мне горячий уголь,
Тот, что пламенеет алым.
Дайте мне горячий уголь,
Тот, что грозно пышет жаром.
Ведь для клюва моего нет ценнее ничего.
В жарком пламени летаем
И выходим невредимы,
И в густой завесе дыма
Не собьемся мы с дороги.
Нам давно знакомы тайны
Дикой ярости стихии,
Нам давно известны тропы,
По которым бродит ветер.
Через лес и над каньоном,
Над горами, под землею,
Мы выслеживаем пламя
И отыскиваем угли.
В сердце грозного пожара
Мы плюем свои погадки,
А потом хватаем угли
И их делаем ручными.
Потому что в целом свете
Угленосы всех храбрее,
Ни один храбрец на свете
В этом с ними не сравнится!
 

Лишь с рассветом продымленные угленосы с покрытыми копотью клювами вернулись на Великое Древо Га'Хуула. Весь остров встречал их как героев. Угли были немедленно доставлены в кузницу Бубо, а потом в столовой состоялся пир в честь отважных покорителей огня.

– А где Сумрак? – спросил Сорен, усаживаясь рядом с Гильфи за миссис Плитивер. – И Примула?

Сорену просто не терпелось поскорее рассказать Сумраку о лесном пожаре. Большого серого увальня мало чем можно было удивить, но уж тут он будет просто потрясен!

– Их обоих, и Копушу тоже, отправили на какое-то задание. Там нужны и следопыты, и искатели-спасатели. Кажется, стряслось что-то серьезное.

– Что?

– Я сама точно не знаю. Борон держит клюв на замке. Известно только, что нужно спасти сразу очень много совят.

И тут друзья увидели, как в дальнем конце обеденного зала Эзилриб о чем-то шепчется с Бороном и Стрикс Струмой. Все трое выглядели очень взволнованными, а еще Сорен заметил, что Эзилриб быстро кивал головой. При этом стоило Путу приблизиться к беседующим, как его немедленно отослали прочь.

Поскольку Эзилриб покинул свое привычное место во главе Октавии, стол всепогодников остался пустым. Мартин с Руби и даже Отулисса пересели за миссис Плитивер, поближе к Сорену с Гильфи.

– Какое счастье снова отведать жареной полевки, – щебетала Отулисса. – Мне кажется, я сто лет не ела приготовленной пищи!

– А я-то думала, вы для того и полетели на пожар, чтобы всласть полакомиться жареным, – пошутила миссис Плитивер, и все весело рассмеялись. – А теперь у меня есть для вас небольшое сообщение, – негромко добавила слепая змея.

– В чем дело, миссис Пи? – спросил Сорен.

– Я получила приглашение вступить в гильдию арфисток!

– Ах, миссис Пи! Поздравляем! Вот это новость! – закричали все.

Выходит, визит Сорена к мадам Плонк все-таки не был напрасным. Честно говоря, после посещения странных апартаментов певицы Сорен и мечтать не смел о такой удаче и был счастлив.

«Все просто замечательно», – подумал он.

Но не успел он произнести про себя это слово, как сразу понял, что ошибся. Знакомая тоска, словно туман, вползла ему в душу. На этот раз Сорен сразу понял причину своей грусти. Эглантина! Что случилось с сестрой? Если она жива, если не попала в ужасную Академию Сант-Эголиус, то сейчас ей как раз пришло время летать. Но кто увидит, как она впервые расправляет крылья? Рядом с ней не будет ни родителей, ни старшего брата… Сорен затих, погрузившись в невеселые мысли, и миссис Плитивер мгновенно почувствовала его состояние.

– Сорен, мальчик мой, почему бы тебе не заглянуть ко мне после ужина? Я так хочу послушать, как ты летал по горящему лесу!

– С удовольствием, миссис Плитивер, – рассеянно ответил он. Но никуда не пошел. Он так устал от долгого перелета и работы на пожаре, что еле дотащился до своего дупла и уснул, не дожидаясь прекрасной песни мадам Плонк.

Сорен спал и поэтому не мог услышать, что этим утром голосу мадам Плонк аккомпанировал особо прекрасный, переливающийся – нет, просто льющийся! – звук. Новая соль-бемоль по имени миссис Плитивер быстро, но с постоянным нажимом, скользила по струнам и прыгала через октаву Это была виртуозная игра, и мадам Плонк убедилась, что приняла правильное решение. Новенькая миссис Пи обладала мастерским прикосновением, которое как нельзя лучше сочеталось с волшебным голосом певицы.

Но Сорен ничего этого не слышал. Он спал. Возможно, во сне он видел свою младшую сестру, а может быть, так утомился, что спал без сновидений.

ГЛАВА XXII
Совята на земле!

Сорен спал, а в это время в далеком лесу на берегу моря Хуулмере Сумрак мчался сквозь сгущающиеся вечерние сумерки. Они с Примулой и Копушей работали вместе. Следопыт Копуша трудился на земле, выискивая красноречивые погадки, пучки пуха, а иногда и раненых или мертвых совят. Примула, которая, как и Сумрак, состояла в клюве искателей-спасателей, летела в сопровождении, следя за появлением неожиданой опасности. Что касается Сумрака, то он выполнял самую тяжелую работу по сбору упавших совят и водворению их в гнезда, если таковые встречались.

Перед вылетом Барран сообщила, что им предстоит обычная рутинная работа. Однако на месте оказалось, что все гораздо сложнее. Полетевшие вперед разведчики доложили, что на земле лежит множество совят, но никаких гнезд вокруг не наблюдается.

Сначала спасатели решили, что замерзшие и окоченевшие совята просто забыли, где находятся деревья, с которых они попадали. Но потом стало ясно, что в растущих поблизости деревьях вообще нет ни единого дупла, не говоря уже о других гнездах, в которых могли бы жить птенцы.

Так как же тогда здесь очутились малыши? Может быть, их похитили патрули Сант-Эголиуса, но потом, во время полета, совята каким-то чудом вырвались из когтей похитителей и упали на землю? Но почему тогда патрульные не подобрали их? Это было совершенно непонятно.

Вторая странность заключалась в том, что все совята были сипухами – не только Тито Альба, как Сорен, но и масковыми, пепельными, травяными и прочими представителями семейства амбарных сов.

Сумрак одновременно следил за бегущим внизу Копушей и за летящей сверху Примулой. Боевые когти ему пришлось снять, поскольку патрульных Сант-Эголиуса поблизости не наблюдалось, а поднимая совенка, когти все равно приходилось стаскивать, чтобы не поранить малыша. Впрочем, на всякий случай его прикрывала крупная полосатая неясыть в полном боевом облачении и с угрожающе вытянутыми когтями.

Время от времени они менялись. Таков был порядок в работе искателей-спасателей – одна вооруженная сова сторожила и прикрывала, а вторая помогала попавшим в беду совятам. Найденных совят доставляли на сборный пункт в большом дупле, где распоряжалась одна из помощниц Барран, которая оказывала пострадавшим первую медицинскую помощь перед тем, как переправить их на Великое Древо Га'Хуула.

Когда совят скапливалось много, их относили на остров. Но сейчас их было больше, чем много. Вот почему потребовалось подкрепление. Нужны были все – искатели-спасатели, помощники на сборном пункте, следопыты.

Ситуация была просто критическая. Никогда еще спасатели не сталкивались с таким количеством осиротевших совят. Где их родители? Где их дупла? Казалось, будто птенцы свалились ниоткуда, будто из тучи пролились.

Сумрак заметил на земле еще одну пепельную сипуху. В это время суток увидеть на земле неоперившуюся сову было делом нелегким. А заметить пепельную сипуху было еще сложнее. Не белые, не черные, а какие-то тусклые, цвета золы, эти совы словно растворялись в сумерках. Но Сумрак, с его особым даром видеть в полумраке, был просто создан для такой задачи. Убедившись, что боевые когти надежно защелкнуты, он начал снижаться. Хорошо бы малыш был жив!

Он тихо ткнул сипуху клювом и почувствовал ее еле слышное сердцебиение. Потом Сумрак осторожно приподнял совенка когтями. Малыш пошевелился и попытался поднять голову. Слава небу, живой! Страшнее всего было натыкаться на мертвых совят. Несмотря на крошечные размеры, они казались невероятно тяжелыми, а хуже всего, если глаза у маленьких мертвецов были открыты.

Ужас! Барран никак не ожидала, что во время первого же вылета ее клюву придется иметь дело с мертвыми совятами. Она очень переживала за своих подопечных и то и дело горестно повторяла: «Разве же я могла предположить, чем это обернется!»

– Не волнуйся, малышка-пепелюшка, – ласково прогудел Сумрак. – Мы о тебе позаботимся. Теперь ты в когтях чемпиона!

Поднявшись в небо, Сумрак не смог удержаться от того, чтобы не продемонстрировать несколько особо сложных летных приемов. В глубине души он надеялся, что спасенному совенку они тоже придутся по душе.

 
Успокойся, птенец,
Сумрак с тобой.
Он тебе, как отец —
Погляди, какой большой.
Гадкие вороны,
Твари из каньона —
Все они бессильны
Против чемпиона!
Я спиралью кружусь,
Поворачиваюсь,
Вот я кувыркаюсь
И разворачиваюсь…
 

Но на середине того, что Сумрак искренне считал лучшей песней, сложенной в полете, маленькая пепельная сова начала издавать какой-то слабый свист.

– О, Тито, Тито, почему мы покинуты тобой в своей чистоте? Сумрак удивленно поглядел на крошечное тельце, безжизненно болтавшееся в его когтях.

– Что это ты такое несешь? Покинуты? Это называется – покинуты? Слушай, я, конечно, не Глаукс, но со мной ты в полной безопасности. Тут тебе гораздо спокойнее, чем на земле.

Но крошечная пепельная сипуха только бессмысленно смотрела на него своими пустыми черными глазами.

Внезапно с подветренной стороны появилась сама Стрикс Струма.

– Не расстраивайся, Сумрак. Все эти совята бормочут какую-то чепуху, словно умом тронулись. Странно все это, очень странно! Это даже непохоже на работу Сант-Эголиуса с их лунным ослеплением.

Ох, не нравится мне все это! И что за ерунду они несут про Тито? Бубо с Вороном уже на подлете, и Эзилриб тоже с ними.

– Эзилриб? – удивился Сумрак.

Старик почти никогда не покидал Великое Древо, за исключением редких вылетов на лесные пожары и прогнозы погоды. Эти же совята взялись словно бы ниоткуда, по крайней мере, вокруг не было никаких следов пожара или разбушевавшейся стихии.

– Сейчас нам нужна любая помощь, дружок. Что-то где-то происходит, и мы должны доискаться до причины, – пояснила Стрикс Струма. Однако она предпочла не говорить Сумраку о том, почему в этом деле им был нужен именно Эзилриб. Только трехпалый старик с его огромными познаниями, накопленными за годы чтения и многолетнего изучения жизни всех окружающих царств мог объяснить столь странные события.

Никогда еще Стрикс Струма не испытывала такой тревоги. Что это такое? Эпидемия? Заклятие? Колдовство? Она никогда не верила в подобную чушь. Нет, тут что-то другое…

– Вот что, Сумрак, отнеси малышку на сборный пункт, а потом, если у тебя хватит сил еще на один вылет, возвращайся сюда, – попросила она и полетела прочь.

– Не нравится мне вся эта чушь о какой-то там чистоте и о Тито. В жизни не слышала подобной белиберды! – говорила Элси, очень косматая полосатая неясыть, при взгляде на которую казалось невероятным, как на таком крошечном тельце может уместиться столько перьев. Когда-то яркие отличительные полоски на ее крыльях давно выцвели от времени.

Элси была очень доброй старой совой и вместе с Матроной, не щадя сил, выхаживала всех новоприбывших на остров совят. Однако за всю свою жизнь Элси с Матроной ни разу не доводилось бывать на сборном пункте и принимать непосредственное участие в работе искателей-спасателей.

– Неси сюда, Сумрак, – позвала Матрона. – Я только что выстлала пухом свободное местечко. Тут мы отлично устроим нашу малышку. Элси, дорогая, дай мне, пожалуйста, побольше пуха для этой маленькой сипухи-пепелюхи.

Элси торопливо выщипала несколько пучков пуха из-под своих первостепенных перьев.

Сумрак моргнул. Теперь он понял, о чем говорила старая нянька. Еле слышное бормотание, что потоком лилось из разинутых клювов найденных совят, складываясь в некое подобие стихотворения – причем абсолютно бессмысленного, на взгляд Сумрака.

Маленькая травяная сипуха тоненько распевала:

 
Тито – ныне, Тито – присно,
Самый лучший, самый чистый!
Тито ныне и всегда
Чистокровная звезда!
 

Масковая сипуха что-то лепетала о высоком благородстве Тито, а еще одна малютка горько плакала, причитая:

– О, Тито, всечистейший! Яви же свою волю… Доколе же продлится… нечистых торжество?

– Жуткое дело, – прогудел Бубо, опускаясь на дерево рядом с Сумраком.

– Что они такое говорят? – спросил Сумрак.

– Сам не пойму, да только сдается мне, давненько я не слыхивал более унылых песенок!

Вскоре Сумрак с Примулой и Копушей отправились на свой последний вылет, а вслед им продолжали нестись обрывки безумных песнопений.

– Великий Глаукс, – вздохнула Примула. – После таких песенок невольно потянет на грязные анекдоты о мокрогузках!

Примула заняла свою привычную наблюдательную позицию посередине, а Копуша снизился и полетел прямо под ней.

День давно догорел. Наступила ночь. Время перевалило за серебряную границу, поэтому Сумрак мог уступить место Примуле с Копушей ожидая, когда они обнаружат очередного совенка.

Копуша летел над самой землей. Внезапно в глинистом наносе возле ручья он увидел еле заметные отпечатки лап амбарной совы, которые было легко распознать по одинаковой длине когтей. Копуша опустился еще ниже и полетел по следу. Скорее всего, этот совенок жив, раз мог самостоятельно передвигаться. Но куда он шел и зачем? Вскоре Копуша заметил оброненное темно-желтое перышко. Значит, это был не птенец, а почти полностью оперившаяся сова. Но почему тогда она шла, а не летела?

И тут Копуша заметил рыжеватое пятнышко, видневшееся под низкими ветками можжевельника, а потом услышал низкое гортанное шипение, сопровождаемое призывным криком сипух Тито Аль-ба: «Куу-кууу, РУУУУ! Куу-кууу, РУУУУ!»

Копуша громко ухнул, оповещая, что обнаружил упавшего совенка.

Дожидаясь, пока снизится Сумрак, он вдруг почувствовал какое-то странное беспокойство.

Вскоре Сумрак опустился на землю рядом с другом.

– Ну, кто у нас тут? – бодро проухал он.

– Еще одна сипуха, да только не масковая, не пепельная и не…

– Ой, – прошептал Сумрак. – Да это же амбарная сова, Тито Альба!

– Как Сорен, – хором произнесли оба.

Копуша поглядел на Сумрака, не решаясь высказать вслух свою догадку.

– Помнишь, – прогудел Сумрак, – как Сорен однажды говорил, что у его сестры было пятнышко возле глаза? Он еще сказал, что оно выглядит так, словно одна крапинка соскользнула с головных перьев и прилипла к внутреннему уголку глаза. У его матери тоже был такой знак.

– Помню, – медленно проговорил Копуша.

– Так давай посмотрим!

Друзья склонили клювы над крошечной совой, крики которой становились все тише, пока совсем не смолкли.

Спасатели затаили дыхание. На темных перьях, окружавших глаза совы, отчетливо виднелась маленькая крапинка. Неужели это все-таки Эглантина? Но жива ли она?

– Эглантина? – хором прошептали друзья.