Текст книги "Наследник"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Что увидел наследник?

Утро выдалось холодным. Обычно мама в такую погоду оставалась в гнезде… Она такая пушистая, такая теплая, так приятно прижаться к ней и немножко погреться! Куда же она подевалась?

Нирок вытянул шею и насторожился. Потом склонил голову к одному плечу, к другому: так оно и есть, с каменного выступа под пещерой доносились чьи-то приглушенные голоса. Кто-то разговаривал возле каменного колодца, на дне которого валялись ветки и кусочки сухой коры.

– Смотрите, Гвиндор, – услышал Нирок голос матери. – Разве это не прекрасное место для кузницы? Я велела своим подчиненным натаскать сюда побольше веток и другой растопки. Думаю, ее хватит, чтобы развести хороший огонь, достаточный для ковки огненных когтей.

– Вы ошибаетесь, мадам.

– В чем же?

– Поверьте, это трудно объяснить. Мне не очень хочется браться за это дело.

– Ну, это все пустяки. Когти есть когти, огненные или нет, они все равно созданы для убийства!

– Это так, но эти огненные когти калечат обычные, Глауксом данные совиные когти. Ваши воины будут инвалидами, мадам.

– Зато эти когти вернее убивают! – хрипло ухнула Нира и посмотрела на Гвиндора с таким презрением, словно он был самым тупым созданием во всем мире.

– Да, мадам, в этом вы правы.

– Привет, мама! – крикнул Нирок, опускаясь на камень рядом с Нирой и Гвиндором.

– Что тебе нужно? Что ты тут делаешь? – резко оборвала его мать.

Гвиндор быстро взглянул на Нирока и отвернулся, делая вид, будто роется в своем кузнечном мешке.

– Я просто хотел задать тебе один вопрос, мамочка.

– Что еще за вопрос? – рявкнула Нира, и взгляд ее не предвещал ничего хорошего.

«Еще один вопрос! У него одни вопросы на уме! Вообще, он слишком много спрашивает».

В последнее время сын все больше и больше тревожил ее.

– Это даже не вопрос, а просьба… Я просто хотел попросить… ты не могла бы повысить Пыльнобровку? Ну, хоть немножечко? Может, сделаешь его хотя бы сержантом?

На какой-то миг Нира смешалась. Потом ее черные глаза стали еще темнее и в них зажегся какой-то хитрый огонек.

– Хорошо, милый. Я как раз сама об этом подумывала. Я собиралась приурочить это повышение к твоей Особой церемонии, поэтому не хотела говорить тебе об этом раньше срока.

– Правда? Какая ты умная, мамочка! Я прямо сейчас полечу и обрадую Пыльнобровку!

– Ни в коем случае! – оборвала его мать. – Пусть это будет сюрприз. Никто не должен знать об этом до самого последнего момента. Держи клюв на замке, мой мальчик.

– Хорошо, мамочка, как скажешь.

– Я говорю серьезно, Нирок. Если ты проговоришься, я отменю твою церемонию.

– Мадам, – подал голос молчавший до сих пор Гвиндор. – Простите, что прерываю вашу беседу с сыном, но я хочу сказать, что передумал.

– Передумали? Что вы такое передумали?

– Я решил принять ваше предложение и начать ковать огненные когти, – ответил Гвиндор.

– Вот это правильно! Мы глубоко признательны вам, – просияла Нира. – Могу ли я спросить, что заставило вас изменить свое решение?

– Пока я сам не знаю, мадам, – уклончиво ответил Гвиндор. – Бывают моменты, когда сова просто чувствует, что должна поступить именно так, и никак иначе.

– Вы лукавите, Гвиндор! Хотите, я скажу вам, почему вы передумали? Потому что поняли, что это правильно, вот и все.

Гвиндор моргнул, а потом медленно произнес:

– Вероятно, вы правы, мадам. Я решил, что так правильно.

При этих словах кузнец поднял голову, но посмотрел не на Ниру, а на Нирока. Гвиндор чувствовал, что остается здесь ради этого юнца, вот только пока не понимал, почему.

– Но хочу сразу предупредить вас, мадам. Прежде чем приступить к работе, я должен буду ненадолго покинуть вас. Мне нужно взять металлы и угли для предстоящей работы. Ведь такая работа требует особых материалов, – сказал он, и при слове «особых» вдруг почувствовал странную дрожь в желудке.

Это была ложь, ложь от первого до последнего слова. Все нужные материалы были у Гвиндора при себе. Он просто хотел встретиться с ближайшим дозорщиком и разузнать у него, что это за Особая церемония такая.

Дозорщиками называли лазутчиков Великого Древа, которые сообщали Ночным Стражам обо всем, что творится в других царствах. Очень часто такими дозорщиками становились кузнецы.

Вообще кузнецы в совином мире считались странными птицами. Они странствовали по разным царствам, не были склонны обзаводиться семьей и не принадлежали ни к каким союзам или обществам. Одиночки, одно слово!

Гвиндор вырос в очень традиционной семье, поэтому был знаком с обычаями и церемониями всех известных совиных сообществ. За свою долгую жизнь он узнал множество сов и выслушал тысячи самых разных рассказов. Но ни разу и ни от кого ему не доводилось слышать об Особой церемонии со странным названием ТРОЗ.

Это очень тревожило Гвиндора, и он хотел как можно скорее разузнать, что за испытание предстоит молодому Нироку, и почему Чистые держат этот ритуал в такой страшной тайне. Поэтому он решил слетать к ближайшему дозорщику.

Говорят, где-то между Пустошами и Серебристой Мглой поселился какой-то новый кузнец, вот к нему-то и надо было Гвиндору. Может этот кузнец окажется дозорщиком… А уж дозорщики знают обо всем на свете, такая у них работа.

Когда серые вечерние сумерки поползли из глубины каньона, Нирок заметил, что Гвиндор собирает свой мешок в дорогу.

– Я думал, ты уже улетел, – крикнул Нирок, опускаясь на скалу рядом с кузнецом.

– До темноты вылетать нельзя, днем в небе слишком много ворон, – ответил Гвиндор.

– Я слышал про ворон! – похвастался Нирок.

– Готов поклясться, все что ты о них слышал чистая правда! – проворчал кузнец. – Мерзкий крылатый сброд, не советую тебе встречаться с ними при свете дня. Мигом налетят, окружат и тогда – поминай, как звали!

Нирок внимательно рассматривал кузнечные инструменты. Словно какая-то сила притягивала его к этой странной масковой сипухе, которая носит в ведерке живой огонь и при помощи своих клещей и молоточков умеет придавать металлу самые различные формы.

– Вижу, тебе по душе мои маленькие помощники? – усмехнулся Гвиндор.

– Кажется, да, – признался Нирок.

Даже сейчас, когда угли были погашены, они казались Нироку живыми. Ему чудилось, будто они дышат, как совы, и хранят в себе таинственные истории, которые можно увидеть, если хорошенько всмотреться.

Когда Нирок сказал матери, будто думает о зеленом цвете, он сказал неправду. На самом деле он думал о непонятных картинах, которые увидел в пламени погребального костра, и о той истории, которую этот огонь хотел рассказать ему, если бы Нирок позволил…

В тот раз он не позволил, но с каждым днем наследник стал ощущать все возрастающее мучительное желание ее узнать. Узнать правду! Нирок чувствовал, что эта правда имеет какое-то отношение к ужасному Сорену, но до конца не был уверен в этом.

Что может быть хуже и страшнее того, о чем рассказал ему сломанный позвоночник отца? Неужели есть на свете вещи ужаснее безумной злобы, с которой Сорен убил Клудда, своего родного брата?

А Гвиндор, не отрываясь, смотрел на наследника. Странное чувство шевельнулось в его желудке.

«Неужели молодой наследник что-то видит даже сейчас, когда угли не разгорелись в яркое пламя?»

Звонкое имя для убийства

Гвиндор взлетел над выжженной землей и начал спиралью набирать высоту.

Когда-то давным-давно в Серебристой Мгле жила полярная сова, которая считалась лучшей дозорщицей всего совиного мира. Она тоже была кузнецом и даже выковала боевые когти для Чистых, но поговаривали, будто один из лейтенантов Клудда жестоко избил ее, и тогда дозорщица покинула свое место и подалась куда-то в Пустоши.

«Где-то она теперь?» – покачал головой Гвиндор. Что ж, придется положиться на свой желудок. У всех кузнецов существует особое чутье, позволяющее им разыскивать собратьев по ремеслу. Дело в том, что для кузницы подходит не всякое место, так что его искать нужно с умом.

Кузнецы любят селиться в пещерах и предпочтительно в таких местах, где старый лес граничит с молодым подлеском. Молодой лес дает кузнецам хворост для растопки, а старые заросли с их редкими деревьями позволяют быстрее выветриваться дыму.

Еще кузнецы любят устраивать кузницы в развалинах старых замков или церквей, оставшихся от времен Других. Та полярная сова из Серебристой Мглы жила именно в таком месте.

«Интересно, – подумал Гвиндор, – кто-нибудь уже успел занять ее прежнее жилище? Может, сделать небольшой крюк и поглядеть, как там дела?»

Глаукс! Если никто не поселился в этих руинах, тогда, пожалуй, он сам переберется туда, когда подобру-поздорову унесет крылья от Чистых.

Чем выше и дальше улетал Гвиндор, тем лучше он себя чувствовал. Только одна забота продолжала тяготить его – Нирок.

Гвиндор знал, что должен вернуться назад до начала Особой церемонии. Но что толку, если придется вернуться, ничего не разузнав? Да поможет ему Глаукс! Может, не тратить время на поиски дозорщика, а слетать в Амбалу, потолковать с Мглой? Она-то должна знать об этой церемонии! Жаль, что ветры в это время года не слишком благоприятствуют полетам в Амбалу. Пожалуй, он не успеет обернуться туда и обратно к сроку…

Когда на востоке поднялось созвездие Золотых Когтей, Гвиндор уже летел над Серебристой Мглой, держа курс на древние руины, где когда-то жила белая полярная сова.

– Великий Глаукс! – пробормотал кузнец, увидев дымок, тонкой струйкой поднимавшийся из каменных развалин в ночное небо. – Кажется, там кто-то уже поселился.

В следующий миг, словно в подтверждение этой догадки, до него донесся стук кузнечного молотка.

Гвиндор начал разворачиваться, чтобы опуститься возле кузницы. Он уже понял, что работа там шла полным ходом, и даже видел сову, ловко орудовавшую клещами и молотом.

Гвиндор отлично знал, что во время работы кузнецов беспокоить нельзя. Это не только невежливо, но иногда даже опасно. Поэтому он опустился на каменную стену, некогда окружавшую розарий замка, и стал терпеливо ждать, когда сова закончит свой труд.

Кузнец работал над каким-то сложным изделием, но, сколько Гвиндор ни ломал голову, он так и не смог догадаться, что бы это могло быть. После разгрома Чистых потребность в оружии заметно сократилась, и кузнецы редко ковали боевые когти…

Интересно, над чем работает эта сова? Вот она опустила раскаленное докрасна изделие в каменную кадку с водой – и вдруг обернулась прямо на Гвиндора. Тот даже ахнул от изумления. Перед ним была та самая полярная сова из Серебристой Мглы!

– То-то я чувствую, что за мной кто-то наблюдает! – проворчала она.

– Ты вернулась! – невольно воскликнул Гвиндор.

– Как видишь, – буркнула отшельница. – Лучшего места для кузнеца из Южных царств не найти. С какой стати я должна ютиться в какой-то дыре? Эти паразиты из разбойничьей стаи разгромлены, а жалкие остатки их армии поселились в каньоне и боятся оттуда клюв высунуть.

– Так оно и есть, – кивнул Гвиндор.

– Судя по всему, ты знаешь, о чем говоришь, – фыркнула сова.

– Угадала. Я только что из тех мест.

– И зачем ты сюда прилетел? Сразу предупреждаю, не вздумай расспрашивать меня об этих негодяях, я не желаю о них ничего слышать! Война закончена. Я тоже с ней покончила и больше никогда не буду делать оружие. Отныне я посвятила себя, – сова выдержала театральную паузу и подняла к небу клещи, с зажатой в них непонятной загогулиной, – искусству!

Гвиндор присмотрелся. Больше всего эта странная штуковина напоминала странно изогнутый прут.

– Что это такое? – осторожно спросил он.

– Произвольная форма, невежда! Абстракция. Я ведь происхожу из очень художественно одаренной семьи. Моя сестра – знаменитая певица Великого Древа, слышал про такую?

Гвиндор кивнул.

– А для чего эта… абстракция нужна?

– Мне приятно на нее смотреть, – просто ответила полярная сова.

– Приятно смотреть?

– Да, и этого достаточно! Она не приносит пользы, это тебе не чайник! – рассердилась полярная сова. – И вообще, не все на свете должно быть полезным!

– Кажется, я понимаю, – пробормотал Гвиндор, хотя на самом деле ничего не понял. Но сейчас было не время для пространных лекций о природе чистого искусства. – Вообще-то, у меня к тебе есть небольшое дело. Понимаешь, это трудно объяснить в двух словах…

– Начни с первого, и не ходи кругами! – оборвала его сова. – Выкладывай, как тебя угораздило связаться с этой вонючей падалью из каньона!

Гвиндор приободрился. Теперь перед ним была та самая сова, которую он хорошо знал, и которая славилась талантом ввернуть крепкое словцо. Слово за слово, он рассказал ей всю историю, начав от своего странного сна и закончив необъяснимым поведением Нирока.

Когда он замолк, полярная сова несколько секунд смотрела на него, а потом сказала:

– Давай-ка разложим все по веточкам. Ты отправился туда, потому что тебе показалось, будто тебя послала Мгла? – Гвиндор кивнул, и полярная сова продолжила: – Она умеет проделывать такие фокусы, это мне известно. Вроде бы и слова не скажет, а ты уже понимаешь, что нужно делать. Так, что у нас дальше? Тебе показалось, будто молодой наследник обладает даром видеть сердце огня… Думаешь, он может быть огнечеем? – Гвиндор снова кивнул. – Ты не забыл, друг мой, что до сих пор читать огонь мог только старый Орф с острова Черной Гагары? А до него у нас почти сто лет не было ни одного огнечея. Это редкий дар, очень редкий… Но идем дальше. Ты еще не задал мне свой очень важный вопрос. Я жду.

– Ты права, – вздохнул Гвиндор. – Понимаешь, этот малец… Кстати, его зовут Нирок.

– Ясно, – скривилась полярная сова. – В честь мамаши назвали? Ее, кажется, зовут Нира?

– Да. Что-то подсказывает мне, что малыш пошел ни в мать, ни в отца… Только сейчас дело не в этом. Этот Нирок с блеском проходит все свои церемонии. Вот недавно у него была церемония Первой Добычи. Он поймал сочного маленького бурундучка, да так ловко…

– Лично я терпеть не могу бурундуков, – перебила его полярная сова. – Меня от них пучит.

– Так вот, а теперь Нироку предстоит еще одна церемония, о которой я раньше и слыхом не слыхивал.

– Как это – не слыхивал? Да тебе, никак, память отшибло на старости лет! За Первой Добычей идет церемония Первого Мха. Препотешный ритуал, надо сказать! Птенец должен найти самый мягкий комочек мха в гнездышке…

– В каньонах нет мха, – тихо ответил Гвиндор. – Впрочем, может быть, они заменяют его чем-нибудь другим, я не знаю…

– Да, это проблема, – ненадолго задумалась полярная сова. – Тебе хоть что-нибудь известно об этой церемонии?

– Только то, что она называется Особая.

Не успел он произнести эти слова, как полярная сова издала дикий визг, распушилась, сразу став вдвое больше ростом, и выронила клещи – изогнутый прут со звоном упал на камни двора.

– Нет!

Прошло несколько мгновений, прежде чем сова пришла в себя и пригладила взъерошенные перья. Потом глухо сказала:

– Пойдем в мою кузницу. У меня есть полевка и глоток доброго старого меда. Ночь холодная, нечего торчать на морозе.

Следом за хозяйкой Гвиндор прошел под каменные своды развалин и спустился в подвал.

– Тут очень мило, – вежливо заметил он, глядя по сторонам.

– Мне кажется, когда-то здесь был винный погреб. Я устроила себе в пустой бочке гнездо. Пахнет там отменно, просто голова идет кругом, – похвасталась сова. – Не откажешься от кусочка полевки со стаканчиком меда?

– Ни в коем случае!

Когда с едой было покончено, полярная сова хмуро взглянула на Гвиндора и сказала:

– Об этой церемонии ходят нехорошие слухи. Страшное о ней говорят. Я своими ушами слыхала, будто бы для того, чтобы стать настоящим офицером Чистых, сова должна кого-то убить, причем не в бою. У Гвиндора задрожало в желудке.

– Убить не для пропитания? Без причины?

– Я говорю не об охоте, простофиля. Я говорю об убийстве.

– Убийство… – эхом повторил Гвиндор. – Значит, они убивают своих собратьев?

– Хуже. Говорят, много лет тому назад Клудд пытался убить Сорена. Он так хотел стать Чистым, что выбросил Сорена из дупла, надеясь, что того сожрут дикие звери. Он не знал, что патрульные Сант-Эголиуса подберут его брата.

– Ты хочешь сказать, что он хотел убить своего родного брата?

– Об этом я тебе и толкую! Только Чистые не считают такое убийство убийством. Они называют его ТРОЗ.

– ТРОЗ?! Глаукс Милосердный, что это значит?

– Погоди, дай вспомнить… Титонический Ритуал Особого Значения, вот что. Сокращенно – ТРОЗ. Убийство со звонким названием.

– Но это ужасно! Я должен немедленно предупредить малыша! – воскликнул Гвиндор и торопливо отодвинул от себя металлический кубок с душистым медом.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – скептически фыркнула полярная сова.

– Это еще почему? Что ты предлагаешь мне делать? Сидеть и смотреть, как шайка маньяков превращает славного юнца в убийцу, под стать его папаше?

– Думаю, такие уроки каждый должен усвоить самостоятельно.

Гвиндор моргнул.

– Я не понимаю…

Полярная сова таинственно понизила голос и проговорила:

– Пусть он сам откроет правду, а не услышит о ней с чужого голоса.

«Старая сова совсем спятила! – подумал Гвиндор. – Слава Глауксу, не она будет решать, что мне делать!»

Он должен немедленно вернуться в каньон, чтобы открыть Нироку страшную правду о церемонии под названием ТРОЗ.

Молот и клещи

«Убийство со звонким названием! Как ни называй убийство, оно всё равно останется убийством. Надо же такое придумать – ТРОЗ!»

Весь обратный путь в каньоны Гвиндор только и думал о том, что рассказала ему полярная сова.

Обычно ему нравилось летать в такие холодные снежные ночи в одиночестве. Новорожденная луна ярким перышком сияла в высоте. Пушистые снежинки медленно падали с иссиня-черного неба. Гвиндор любил, когда снег падал медленно, словно пританцовывал под неслышную музыку небес.

Но сейчас кузнец не слышал музыки ночи и почти не замечал снега. Он думал только об одном: нужно как можно скорее вернуться в каньоны и во что бы то ни стало спасти Нирока от ужасного ритуала. И еще он вспомнил о малой пепельной сове, которую Нира велела заточить в каменную тюрьму каньона. Кажется, ее обвинили в трусости. Впрочем, многие поговаривали, что дело совсем не в этом.

Когда в Титоническом Союзе случались какие-либо неприятности, в них прежде всего спешили обвинить самых низших сов, а именно малых пепельных сипух. Неужели бедному Копчушке уготована роль невинной жертвы на празднике Особой церемонии? Неужели они и в самом деле решили превратить Нирока, этого замечательного наследника, который так безупречно выполнял все поставленные перед ним задачи, в убийцу маленькой совы по имени Копчушка? И неужели Нирок станет убийцей? Превосходным убийцей, безупречным палачом?

Если глаза не обманули Гвиндора, и малыш действительно увидел душу огня в погребальном костре отца, то жестокая воля убийцы в сочетании его с редким даром может стать настоящим проклятием для всего совиного мира. Гвиндор содрогнулся. Великий Глаукс!

«Да он будет во сто крат опаснее своего ужасного папаши!»

Но что он, Гвиндор, может сделать, чтобы предотвратить беду? Может, слетать в Амбалу, разыскать сову по имени Мгла и попросить ее дать ему совет? Но нет, эта Мгла – очень странная птица. Всем известно, что она никогда не дает советов.

Восточный ветер внезапно сменился южным, а затем юго-западным.

«Глаукс Милосердный! Что это он такое вытворяет?»

Гвиндор почувствовал, что теряет скорость. С таким сильным встречным ветром он ни за что не поспеет в каньоны до рассвета! Но ему во что бы то ни стало нужно туда успеть вовремя!

Если Нирок и в самом деле обладает даром огненного зрения, если он родился огнечеем и увидел отсветы Угля Хуула в голубом сердце огня, то его ни в коем случае нельзя отдавать Чистым! Он не должен пройти ужасный обряд ТРОЗ и превратиться в убийцу!

Гвиндор не хотел даже думать о том, что может произойти, если прирожденный огнечей станет убийцей. Если вдруг подобное могущество будет обращено во зло, всему совиному миру наступит конец. Нужно во что бы то ни стало сорвать церемонию. Но что, если самому Гвиндору придется совершить убийство, чтобы предотвратить катастрофу? От одной мысли об этом у него чуть не парализовало крылья.

Гвиндор сделал глубокий вздох и собрался с силами. Он развернулся и, преодолевая усилившийся ветер, полетел на юго-запад, в сторону Филиновых ворот. Кузнец летел очень медленно, а ночная тьма неумолимо перетекала в рассвет. Очень скоро из-за горизонта покажется солнце. Одинокой сове было опасно продолжать путешествие.

Гвиндор постепенно выбивался из сил, но в глубине желудка он уже знал, что рискнет и продолжит полет. У него не было выбора. Он был обязан лететь.

Утренняя звезда повисла над самым горизонтом, когда кузнец услышал за своей спиной зловещее хлопанье крыльев.

«Вороны! – Желудок Гвиндора окаменел от страха. – Я сейчас упаду!»

Гвиндор начал стремительно снижаться. Но тут произошло нечто странное. Желудок его будто взорвался бешеной яростью. Кузнец прекратил падать и стремительно развернулся в воздухе. Потом повернул голову и посмотрел, далеко ли преследователи.

Оказалось, что время у него еще есть. И расклад выходил не такой уж плохой – трое ворон на одну сову. Что ж, летает он гораздо лучше! Гвиндор забыл об усталости. В его крылья хлынула новая сила, каждая клеточка тела совы наполнилась бурлящей энергией.

Вот только мешок сильно замедлял полет. Может быть, бросить его? Но тогда Гвиндор потеряет угли, прекрасные живые угли, которые подарила ему полярная сова из Серебристой Мглы. Нет, так не годиться. Времени почти не оставалось, но решение пришло само собой, словно кто-то ему его подсказал. Если совы могут сражаться горящими ветками, то почему бы кузнецу не выйти на бой с молотом и клещами?

Гвиндор заметил впереди каменный выступ скалы. Быстро приземлившись, он аккуратно поставил рядом с собой драгоценное ведерко с углями и вытащил из мешка инструменты. Когда три вороны атаковали его сверху, он вылетел им навстречу в полной боевой готовности.

В одной лапе кузнец стискивал молот, в другой – клещи с зажатым в них раскаленным углем. Меткий удар – и маховые крылья первой нападавшей вороны задымились. Птица оглушительно закаркала, в воздухе запахло паленым.

Но остальные две вороны продолжали атаковать. Гвиндор зашатался, почувствовав сильный удар в хвост, и чуть не потерял равновесие. С поврежденными хвостовыми перьями птица не может лететь ровно. Это было плохо. Очень плохо… Посмотрев вниз, кузнец заметил падающие капли крови. Значит, он серьезно ранен? Но думать об этом было некогда.

Гвиндор развернулся, продолжая крепко сжимать в лапах молот и клещи с пылающим углем. Ворона с подпаленными перьями вернулась и снова настигала его.

«Но этого не может быть!»

Невесть откуда взявшийся нисходящий воздушный поток всосал в себя всех трех ворон сразу. Прямо под собой Гвиндор увидел черную воронью спину, блестевшую, будто отполированное дерево. Не долго думая, он ударил по ней молотком.

Ворона каркнула и сломалась пополам, как сухая ветка. Оставшиеся две разинули клювы и их отвратительные сиплые крики разорвали утреннюю тишину.

В следующий миг вороны исчезли, так же стремительно, как появились. Гвиндор почувствовал, как силы покидают его. Он начал падать.

«Я должен лететь… Я должен лететь! Я должен, пока не поздно, предупредить Нирока».

Рассвет сменился днем, день перешел в ночь, сотканную из снов и теней. Вороны превратились в призраков, и в ночи закружились зловещие черные тени. Гвиндор беспомощно застонал от страха и боли.