Текст книги "Наследник"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Страшная красота

Нирок увидел впереди низкую цепь холмов, и желудок его радостно затрепетал. Значит, он уже добрался до северной границы Пустоши. Филипп рассказывал ему об этих горах. Прямо за ними начинается самая красивая часть Серебристой Мглы, территория под названием Синекрай. Там живут самые разные совы, включая сипух всех видов и окрасов. Может быть, там он найдет место, где ему будут рады? При одной мысли об этом Нирок быстрее заработал крыльями.

Вскоре на небо взошла луна и залила серебристым светом все лежащие внизу земли. Теперь Нирок знал, что такое зелень, но никогда в жизни он не видел такой зелени!

Он слышал мелодичный лепет ручьев, и шорох густой травы на их берегах. Он видел деревья. Их тут были тысячи, самых разных. Деревья с широкими листьями шелестели на ветру. Впервые в жизни Нирок видел деревья с желтыми и красными листьями. На некоторых деревьях вообще не было листьев, зато их длинные тонкие ветви золотыми струями склонялись до самой земли. Такие деревья росли по берегам многочисленных озер, и золотые ветви, касаясь поверхности воды, издавали негромкие певучие звуки.

Нирок сразу решил, что останется здесь навсегда. Здесь будет его новый дом. Он объяснит здешним совам, кто он такой. Они поймут его, они поверят, что он не имеет ничего общего со своими родителями и со всеми другими Чистыми.

Нирок чувствовал, что стоит на пороге нового мира и новой жизни. Он больше не будет жить днем и прятаться по ночам. Он вступит в чудесный ночной мир, и будет жить, как подобает всякой сове. Он подружится со здешними совами, будет летать, охотиться и жить вместе с ними.

Но сейчас было уже поздно, и ночь постепенно сменялась рассветом. Лучше ему передохнуть до Первой Тьмы. Нирок просто не мог дождаться наступления новой ночи – и новой жизни.

Он решил отложить до вечера поиски подходящего дупла в одном из этих прекрасных высоких деревьев. Ему не хотелось совать клюв в уже обжитые гнезда, где матери поют колыбельные песни своим птенцам. Нужно было набраться терпения и подыскать себе на первое время жилище поближе к земле. И сделать это лучше поскорее.

Ночь выдалась невыносимо душная, в воздухе полыхали зарницы, предвещая скорую грозу. Воздух загустел от предчувствия надвигающегося ливня. Необходимо было как можно скорее найти убежище от непогоды. Нироку не пришлось долго искать, на первой же поляне он увидел сразу несколько громадных пней с прогнившей сердцевиной. Что ж, лучшего убежища на один день ему было не найти.

Нирок облюбовал себе отличный старый пень, укутанный толстым слоем мха и папоротников. Забравшись внутрь, он услышал, как высоко над его головой, мама-сипуха рассказывает своим птенцам легенду Огненного цикла. Нирок начал клевать клювом, но вдруг встрепенулся.

– …вот так первый угольщик по имени Гранк стал наставником короля Хуула.

Нирок мгновенно стряхнул с себя сон. Он с самого начала знал, что между Гранком и Хуулом существовала какая-то связь!

– Вы, мои хорошие, прекрасно знаете, как начинается история про нашего короля Хуула, – певуче проговорила мама-сипуха. Нирок приободрился. Он уже знал, что сейчас скажет рассказчица. Ему очень нравились начальные слова этой прекрасной легенды:

«Когда-то давным-давно, когда совиных царств еще в помине не было, а на земле кипели бесконечные войны, в краю Великих Северных Вод появилась на свет сова по имени Хуул…»

Но сейчас мама-сипуха рассказывала детям историю, которую Нирок никогда раньше не слышал. Он даже не знал, из какого она цикла – Огненного или Ратного. Голос совы прекрасной музыкой звучал в ночи:

– Вы знаете, что очень многие боялись появления Хуула и стремились не допустить его рождения. Один из демонов хагсмира был послан на землю, чтобы уничтожить яйцо, из которого должен был появиться царственный птенец. Отец Хуула был убит за несколько дней до того, как малыш вылупился из яйца. Умирая, он успел сказать: «Разыщите моего старого наставника по имени Гранк, он знает, что нужно делать. Отдайте яйцо Гранку. Пусть он позаботится о нем и вырастит моего птенца, как своего собственного. Тяжелые времена наступают…» И мать Хуула поняла, что ее супруг был прав. Матери легче умереть, чем расстаться со своим птенцом до его рождения, но…

– Мама! – перебил маму-сипуху писклявый голосок одного из совят. – Ты ведь так никогда не сделаешь?

– Как так? Если бы я знала, что вам грозит смертельная опасность, я бы нашла в себе силы отдать вас.

Нирок просто ушам своим не верил. До сих пор он даже не знал о существовании этой части цикла и впервые слышал, что Хуул был отнят у матери и выращен Гранком.

– А дальше, что было дальше? – проухал совенок постарше. – Птенец стал угленосом, как Гранк?

– А Сорен тоже угленос, да? – снова пропищал самый маленький совенок.

И снова Нирок вздрогнул от неожиданности. «Сорен – угленос?! Мой дядя угленос?»

– Теперь расскажи, как Хуул нашел Уголь Хуула! – потребовали сразу двое совят.

– Это долгая история, уже поздно, – запротестовала мать.

– Ну, мамочка, ну, пожалуйста! – запищали птенцы, и Нирок крепко стиснул клюв, чтобы не присоединиться к их просьбам.

За время жизни в Темном лесу он успел узнать, что маленькие совята никогда подолгу не думают об одном и том же, поэтому завтра они могут попросить рассказать им совсем другую сказку. Тогда Нироку придется ждать целую вечность, прежде чем мама-сипуха вспомнит об Угле Хуула. Но Нироку нужно было во что бы то ни стало узнать эту легенду.

Он чувствовал, что история об Угле Хуула имеет какое-то отношение к его собственной жизни, вот только какое? К сожалению, в эту ночь ему снова не повезло. Время сказок закончилось, и мама-сипуха пожелала птенцам спокойного сна. Что ж, значит, ему придется остаться в этом пне еще на один день, чтобы услышать продолжение легенды.

Нирок устало закрыл глаза и приготовился уснуть. Серая рассветная мгла уже начала просачиваться сквозь трещины пня.

«Уголь Хуула был спрятан в давние-стародавние времена, и спрятал его угленос по имени Гранк. Но Сорен-то и сейчас живет на свете, значит, угленосы есть и в наши дни, – сонно подумал Нирок. – Когда-нибудь я отправлюсь на Великое Древо, разыщу своего дядю Сорена и тоже стану носить в клюве угли…»

«Никогда ты им не станешь!» – громко крикнул чей-то голос в его голове.

Нирок испуганно открыл глаза и увидел серую тень, скрывшую лучи просыпающегося солнца. Рассветный ветерок всколыхнул клочья тумана, они расплелись длинными сизыми нитями, а потом снова соткались воедино.

Желудок у Нирока превратился в кусок льда, когда тень стала принимать уже знакомые очертания металлической маски. Сначала появился хищно изогнутый клюв, потом – пустые провалы глазниц. В тот миг, когда солнце показалось над горизонтом, и рассвет кровавым желтком растекся по небу, маска засияла огненно-красным, свирепым светом. Металлический клюв зашевелился, цедя жестокие слова:

«Не станешь!»

Никогда в жизни Нирок не испытывал такого ужаса. Он словно оцепенел, чувствуя, как земля уходит из-под его лап.

Внезапно небо над его головой раскололось грохотом, и молния озарила лес. В следующий миг послышался страшный треск, и Нирок услышал отчаянный совиный крик, доносившийся с того самого дерева, где мама-сипуха совсем недавно рассказывала своим птенцам легенду о пришествии Хуула.

Лес наполнился хлопаньем крыльев, это перепуганные птицы спешили покинуть опасное место. Даже пень, в котором устроился Нирок, казалось, пришел в движение. Крысы, змеи, белки, мыши и насекомые в панике мчались прочь в поисках спасения. Повсюду слышался оглушительный треск и шипение пожираемой огнем сухой древесины. Лес заполыхал. И только Нирок оставался неподвижен посреди всей этой паники.

Едва увидев огонь, он замер, словно загипнотизированный и уже не отрывал глаз от танцующих языков пламени.

Странные тени колыхались в огне. Уже знакомые Нироку четырехлапые существа выскочили из густого тумана, клубившегося в самом его сердце. Они прыгали в дыму и пламени, и глаза их горели неистовым зеленым светом.

Температура стремительно нарастала, но Нирок не чувствовал жара. С ним случилось самое страшное, что бывает с молодыми неопытными угленосами, очарованными жуткой красотой пламени. Старики называют такое состояние огненным ослеплением.

Крылья Нирока бессильно повисли, но он забыл о них. Он больше не думал о полете. Он смотрел в огонь и читал пламя. Он любил огонь. Он слышал песню пламени. Он сам был огнем, и огонь был Нироком.

Легенда об углях

– Гранк, первый угленос, был не просто угольщиком, – говорила Отулисса, медленно расхаживая по библиотеке Великого Древа. Ученики, затаив дыхание, слушали каждое ее слово. – Он был наставником нашего первого короля Хуула. Вы помните легенду об Угле Хуула? – Совята дружно закивали.

Несмотря на то, что Отулисса считалась строгой и очень требовательной наставницей, умевшей навести трепет на своих учеников, совята очень любили слушать ее рассказы о былых временах. Только одна маленькая сова нисколько не робела в присутствии Отулиссы. Это была очень любопытная сова из рода воробьиных сычиков, которая постоянно засыпала преподавателей самыми разными вопросами. – Что ты хочешь спросить, Фритта?

– А правда, что король Хуул… что короля Хуула признали королем, потому что он разыскал Уголь Хуула и смог удержать его в клюве?

– Так говориться в легенде, – кивнула Отулисса. – До того, как король Хуул нашел этот уголь, он назывался Углем Глаукса. Первым этот уголь обнаружил Гранк. Он знал, что Уголь обладает особым могуществом и может принести много бедствий, если попадет в злые лапы. Поэтому он бросил Уголь в кратер вулкана, чтобы сохранить его. Первые угленосы умели невредимыми спускаться в жерло вулканов, но Гранк знал, что только самой доблестной и достойной сове под силу почувствовать зов Угля и освободить его из заточения.

– А сейчас угленосы умеют нырять в вулканы? Хотя бы те, кто живёт в стране Далеко-Далеко? – спросил кто-то из учеников.

– Что вы, нет, конечно! Это искусство утрачено много столетий тому назад. Ни одна сова не может спуститься в кратер вулкана.

– Даже Руби? – спросила маленькая ученица по имени Фритта.

Казалось, она вся обратилась в слух. Белые пучки перьев, изгибавшиеся над ее ярко-желтыми глазами, придавали Фритте чрезвычайно серьезный и глубокомысленный вид. Все маленькие совята боготворили Руби, которая летала лучше всех на Великом Древе.

– Даже Руби, – терпеливо ответила Отулисса.

– А в чем заключалась сила Угля Хуула?

– Трудно ответить на этот вопрос… – помолчав, начала Отулисса. – Согласно одним легендам, Уголь Хуула горячее всех углей на свете. Многие считают, что после смерти Хуула Уголь умер вместе с ним, хотя другие утверждают, что он до сих пор спрятан где-то в краю Далеко-Далеко.

– А я слышал… – подал голос большой серый совенок по имени Бак.

– Прежде чем начать говорить, нужно поднять коготь, – напомнила Отулисса.

Бак послушно поднял коготь и выпалил:

– Я слышал, что это тайное место расположено где-то неподалеку от вулкана, и его днем и ночью охраняют страховолки.

– Страховолки? – засмеялась Фритта. – Глупости какие!

– Спокойнее, – нахмурилась Отулисса. – Учимся вести цивилизованную дискуссию.

Совята дружно вытаращили глаза. Никто из них не понимал, что значит «цивилизованная дискуссия», однако они догадались, что Отулисса недовольна грубостью Фритты.

– Я хотела сказать, – поправилась Фритта, – что страховолков не существует. Они давным-давно вымерли.

– Ученые считают, что это исчезнувший вид, – рассеянно кивнула Отулисса.

Когда малыш Бак упомянул о страховолках, она почувствовала какой-то странный укол в желудке. Кажется, совсем недавно она уже слышала о страховолках или даже видела их где-то, но… Нет, это глупости!

Страховолки давно вымерли, но даже при жизни они никогда не появлялись вблизи острова Хуула. Во всех книгах указывается, что следы пребывания этого вида волков найдены исключительно в краю Далеко-Далеко. Даже в Северных царствах, где жили и живут самые разные разновидности волков, никогда не было страховолков.

Аккуратный амбарный совенок поднял коготь и спросил:

– Как вы думаете, это может быть правдой? Я имею в виду не сказки про волков, а легенду об Угле Хуула? – Глаза сипухи сияли такой надеждой и восторгом, что Отулиссе ужасно не хотелось его разочаровывать.

Однако она не могла лгать, поэтому честно ответила:

– Это может оказаться правдой, Венцель. Никто не знает этого наверняка, но это вполне возможно.

– Возможно? – разочарованно протянул Венцель. – Всего лишь возможно?

Отулисса кивнула. Ей самой хотелось бы прибавить что-нибудь более обнадеживающее. Последнее время с ней творилось что-то странное. С тех пор, как они начали проходить легенды Огненного цикла, Отулисса постоянно страдала от расстройства мускульного желудка. И еще ей снились странные сны.

К счастью, Отулисса была слишком благоразумна, чтобы предавать значение снам. Разумеется, она знала, что некоторые совы, подобно Сорену, видят вещие сны. Но для себя Отулисса полностью исключала такую возможность. Это было ненаучно, а Отулисса страстно верила в науку. Во всяком деле ей нужны были факты, доказательства и проверенные практикой свидетельства.

Но в последнее время сны совсем измучили её. Ей всё чаще казалось, будто бы во сне ее посещает скрум ее великой и обожаемой наставницы Стрикс Струмы! Это было просто возмутительно. Отулисса никогда не верила в скрумов. Ее неверие было принципиальным и окончательным. Она считала скрумы оптической иллюзией, вызванной специфическим преломлением света, или плодом воспалённого воображения не в меру впечатлительных сов.

Однако Отулисса никогда не страдала излишней мнительностью. Она никогда не бредила, даже в ту страшную ночь, когда ее ранило во время битвы в ходе осады острова.

И вообще, с какой стати Стрикс Струме превращаться в скрума и преследовать ее, Отулиссу? Великая наставница закончила все свои дела на земле и погибла в бою, как подобает настоящей воительнице. Она прожила прекрасную, достойную жизнь, и не заслужила жалкую участь призрака!

Но сомнения продолжали терзать Отулиссу. Почему в последнее время ее так волнуют легенды, связанные с огнем и угленосами? Почему истории Огненного цикла вызывают у нее странный трепет?

Отулиссе всё чаще казалось, что эти легенды имеют какое-то особое отношение к ней самой. Может быть, их следует читать между строк? Что если в этих преданиях зашифровано некое послание? Каждый раз, когда Отулисса перечитывала легенды Огненного цикла, она чувствовала напряжение и отчаяние.

Ей казалось, будто она должна немедленно что-то сделать, вот только что? Почему? Что? Зачем? И еще эти легенды вызывали у нее смутное ощущение давно забытого сна. Но этого не могло быть! Она никогда не видела таких снов!

Приближался рассвет. Пора было лететь в столовую на сумерничание, а потом отправляться спать в свое дупло. Отулисса покачала головой. Есть ей не хотелось, да и болтать с друзьями в столовой тоже не было никакого настроения. Она отпустила учеников и отправилась прямо в свое дупло, но по пути столкнулась с миссис Плитивер.

– Ты с-сегодня не с-сумерничаеш-шшь, Отулис-сса? – участливо прошипела слепая змея.

– Нет, миссис Плитивер, что-то нет аппетита.

Миссис Плитивер сокрушенно покачала головкой и поползла следом за Отулиссой. Все слепые домашние змеи отличаются особой чувствительностью, однако миссис Горация Плитивер была наделена абсолютно и исключительно тонкой душевной организацией.

Она уже давно заметила, что Отулисса пребывает в необычайном смятении, и не будь миссис Плитивер слепой змеей, у которых никогда не бывает скрумов, она сказала бы, что чувствует вокруг Отулиссы какие-то странные призрачные вибрации.

Когда утренний свет заглянул в дупло, Отулисса беспокойно заметалась в своем гнезде. Ей снова снился сон, и она снова ничего не могла с этим поделать. Она видела огонь. Легенды Огненного цикла гулко звучали в ее мозгу, желудок бешено содрогался. Но даже во сне Отулисса старалась сохранить трезвость рассудка.

«Это просто дурной сон, – строго сказала она себе. – Скорее всего, во всём виноваты проблемы с пищеварением. Наверное, это всё от белки-летяги. И напрасно я съела столько жареных крылышек летучих мышек! Я ведь прекрасно знаю, что от них у меня всё время бывает изжога. Ты ведешь себя непростительно глупо, Отулисса! – сурово отчитала себя спящая Отулисса. – С завтрашнего дня больше никаких летяг и крылышек! Только нужно обязательно поговорить с кухаркой, чтобы она не подумала, будто мне не нравится ее стряпня. Я вовсе не хочу ее обижать, тем более, что готовит она просто превосходно! Особенно ей удается соус барбекю, объедение!»

Только Отулисса могла размышлять о кухарке во время ночного кошмара.

Когда он, наконец, закончился, Отулисса на несколько часов погрузилась в беспокойный сон. Проснулась она разбитая и усталая, будто и не спала вовсе.

Но в этот вечер Отулисса впервые смогла вспомнить часть привидевшегося кошмара. Она нахмурилась и уставилась в отверстие дупла.

– Великий Глаукс, кажется, мне было настоящее видение, – пробормотала она.

Может быть, после завтрака она почувствует себя лучше? Благодарение Глауксу, что она заранее подготовилась к предстоящим занятиям! Кстати, что там сегодня по программе? Огненный цикл, часть вторая, – услужливо подсказала память.

– Енотий помет! – процедила Отулисса. Вообще-то, она почти никогда не ругалась, но сегодня ей меньше всего хотелось вспоминать про Огненный цикл. Хватит с нее ночного кошмара!

Лес скрумов

– Отулисса! Я вспомнил, как её звали! Отулисса!

С этими словами Нирок вылетел из пня и помчался сквозь затянутый дымом лес. Ничего не замечая, он летел сквозь столбы огня, инстинктивно находя безопасные воздушные течения и избегая огненных ям. Никто никогда не учил его летать в лесном пожаре, он просто родился с этим даром.

Нирок уверенно мчался на горячих потоках воздуха, острыми ножами пронзавших ночь.

Он инстинктивно чувствовал близость пазух холодного воздуха, которые опытные угленосы называют «мертвыми ямами», потому что в них может в мгновение ока затянуть зазевавшуюся сову и сбросить ее на объятую пламенем землю.

Но у Нирока было врожденное чувство огня и воздуха, а летал он, как сам Глаукс, поэтому не только не боялся, но испытывал настоящее счастье посреди бушующего пожара. Если бы какой-нибудь опытный угленос мог увидеть его сейчас, он непременно воскликнул бы: «Великий Глаукс! Можно подумать, будто его обучал сам Гранк!»

Нирок, сам того не замечая, летел «стилем Гранка», разрезая воздух слегка изогнутыми назад крыльями. Такое положение крыла называют «обратной кривизной Гранка», оно помогает отважным угленосам подбирать лучшие угли, избегая восходящего жара.

Нирок никогда этому не учился, он родился с этим знанием. Он не знал, как называются маневры, которые позволяли ему мчаться сквозь огонь, он просто летел, и все.

Он не задумывался над тем, что делает. Нирок просто смотрел на огонь и думал о пятнистой сове по имени Отулисса. Это имя вдруг выплыло из его сна, вспыхнуло, как капля росы на утреннем солнце. Раньше он видел ее только во сне, но вот сейчас она вдруг возникла перед ним наяву. Она прилетела за ним, она зовет его!

Нирок помчался на зов, но через какое-то время он вдруг понял, что видит перед собой совсем другую пятнистую сову. Это была не Отулисса! Эта сова была гораздо старше, и выглядела как-то странно… Может быть, она тоже скрум?

Нирок никогда не слышал о добрых скрумах, но эта сова почему-то сразу ему понравилась. Ей можно было доверять, он почувствовал это желудком. Нирок видел ее в пламени. Он прочел ее. Она не была порождением хагсмира и не хотела причинить ему вреда. Нет, это был добрый скрум, посланница глауморы.

«Иди за мной! Иди за мной!»– звала его призрачная сова.

Нирок посмотрел вниз. Огонь остался позади, но голос продолжал вести его. Куда они летят? Он заметил, что они покинули Серебристую Мглу и приближаются к морю Хуулмере. Может быть, скрум хочет отвести его на остров Хуула, на Великое Древо?

«Нет», – тихо прозвучал в его голове голос.

Нирок снова посмотрел вниз. Они летели над полуостровом и приближались к какому-то странному лесу. За свою короткую жизнь Нирок успел увидеть немного деревьев, но эти сразу показались ему необычными. Они все были голые, без единого листочка, с белоснежной гладкой корой. Казалось, стволы их святятся в темноте.

Потом в этом белом сиянии появились сверкающие силуэты, которые быстро сложились в фигуру пятнистой совы, от которой исходило неземное сияние. Нирок присмотрелся и понял, что перед ним та самая сова, что явилась ему в пламени и привела в это странное место. Только теперь она была соткана не из тумана, а из чистого света.

Медленно и легко, будто облако, сова опустилась на невидимую ветку призрачного белого дерева.

«Что это за место?» – спросил Нирок.

«Лес скрумов», – последовал беззвучный ответ, и Нирок задрожал от страха.

«Целый лес скрумов?»

«Не бойся, это не те скрумы, что преследуют тебя. Злым скрумам нет доступа в этот лес. Это единственное место, куда они не могут проникнуть».

«Почему ты здесь? И почему я здесь?» – спросил Нирок.

«Мы должны ждать».

«Кого?» – спросил Нирок.

«Я думаю, ты знаешь ответ». «я?»

«Подумай, Нирок, подумай хорошенько». «Отулиссу?»

Сияющая сова утвердительно кивнула.

«Ты видел ее в огне, верно? Она поможет тебе завершить путешествие».

«Путешествие? Разве я отправляюсь в путь? Но куда?»

«Я не могу сказать тебе этого. Ты сам поймешь и сам все узнаешь в свой срок».

«Но что я должен сделать? И почему Отулисса должна мне помогать?»

«Так суждено», – загадочно ответила сияющая сова, и пятнышки на ее перьях вспыхнули так ярко, что Нирок невольно зажмурил глаза. На миг ему показалось, будто он взглянул на само солнце.

«Пожалуйста, скажи, что я должен сделать?» – взмолился он.

Призрачная сова долго молчала, а потом ответила:

«Ты знаешь, что должен сделать. Я надеюсь, что Отулисса придет сюда и поможет тебе найти то, что ты ищешь. Но она очень упрямая особа, и голова у нее частенько идет впереди желудка. Она никогда не верила в то, что нельзя увидеть или потрогать!»

«Это как-то связано со страховолками?» – неожиданно выпалил Нирок.

«Конечно! Вот видишь, ты уже знаешь об этом. Ты видел их в огне, я угадала?»

Нирок кивнул. Только теперь он понял, что странные существа на четырех лапах с пронзительными зелеными глазами, которых он столько раз видел в огне, были страховолками.

«Но Отулисса не верит ни в староховолков, ни в скрумов!»

Сияющая сова тихонько рассмеялась и ласково посмотрела на Нирока.

«Но ты-то знаешь, что скрумы существуют, правда?»

Нирок кивнул. Еще бы ему не знать, если металлическая маска отца преследует его повсюду!

«Мое путешествие имеет какое-то отношение к Углю Хуула? Я правильно понял?»

Но не успел он закончить свой вопрос, как сияющая сова начала таять, растворяясь в утреннем воздухе. Ослепительные пятнышки на ее перьях несколько секунд мерцали в воздухе, а потом тоже исчезли.

«Жди ее! – донесся из ниоткуда шелестящий голос. – Жди Отулиссу».

Густой туман поднялся над морем Хуулмере, и больше Нирок ничего не видел. Призрачная сова ушла.

Нирок прислушался к своему желудку и почувствовал странные перемены. Ему показалось, будто в нем что-то соединилось, и он стал целым. Странное чувство…

Нирок посмотрел на затянутый туманом берег, обрывавшийся в море Хуулмере. Чей-то незнакомый голос еле слышно прошептал в его голове: «Глаукс Быстрокрылый…»