355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кэтрин Ласки » Река ветра » Текст книги (страница 5)
Река ветра
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 05:06

Текст книги "Река ветра"


Автор книги: Кэтрин Ласки


Жанр:

   

Сказки


сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава VIII
Синева в ночи

Что-то голубое, цвета легкого вечернего тумана, колыхалось над Белл. Она моргнула один раз, другой, потом зажмурилась и снова открыла глаза. Синева приобрела какие-то очертания.

– Матрона? – прошептала Белл. Этот вопрос не был лишен смысла, поскольку Матрона на Великом Древе возглавляла госпиталь и ухаживала за ранеными совами. А Белл уже знала, что ранена. Каждая косточка, каждое перышко у нее разрывались от боли.

– Матрона? – переспросил незнакомый голос со странным акцентом.

Внезапно Белл испугалась.

– Где я? Что произошло?

«Великий Глаукс, а вдруг это даже не сова?» – подумала она, когда загадочное существо склонилось над ней.

– К-к-кто… – заикаясь, пролепетала она. – Кто вы такая? Определенно это была птица. И даже похожая на сову – больше на полярную, хотя оперением немного напоминала пятнистую. Да-да, пятнышки у нее определенно присутствовали, но удивительнее всего было то, что эта сова – неважно, пятнистая она или полярная – была голубой! Ее оперение было цвета бледного дневного неба.

– Кто вы такая? – повторила Белл.

– Стрига… – проскрипела голубая сова.

– Стрига? – переспросила Белл. – Это похоже… похоже на кракиш.

Тревожный огонек промелькнул в бледно-желтых совиных глазах, а перья слегка встрепенулись.

– Я прилетел издалека, – медленно, с расстановкой, произнес незнакомец.

Белл поморгала. Ее черные глазки ярко заблестели от любопытства.

– Ну конечно, как я сразу не догадалась! Вы, наверное, прилетели из Северных королевств, где все говорят на кракиш! Там и полярных сов много… А вы, должно быть, тоже полярная сова, только… только голубая. И еще… еще вы, наверное, из обители братьев Глаукса. Ой, теперь мне все понятно – вы пилигрим и совершаете паломничество, правда? – еле слышно закончила Белл. Эта взволнованная речь исчерпала все ее силы, которые и так были на исходе.

– Да-да… паломничество из очень отдаленного места… очень далекого, очень.

– И вас зовут Стрига, и вы обо мне позаботитесь? – прошептала Белл.

– Да, Стрига… Я – Стрига, – повторил новый знакомый. Незнакомое могучее чувство пронзило голубую сову – это было даже не счастье, а какое-то восторженное ликование.

«Я должен спасти это дитя! – подумал он. – Я должен помочь!»

Как только непогода улеглась, Пелли с птенцами снялась с дерева и быстро, как только могла, полетела обратно на Великое Древо. Эглантина и Примула продолжили поиски Белл. Сначала Пелли тоже хотела остаться, но подруги убедили ее немедленно возвращаться на дерево и прислать вместо себя Дока Яроклюва, знаменитого следопыта, который недавно вышел в отставку и поселился на острове среди Ночных стражей.

«Лети! Лети же! – приказывала себе Пелли. – Не думай ни о чем, кроме возвращения на дерево». Док Яроклюв не сможет отказать ей. Конечно, он уже стар, ушел на покой, да и глаз у него, наверное, не тот, что раньше, но он все равно ей не откажет. Каждый раз, когда Пелли думала о маленькой Белл, желудок ее сжимался от зловещего предчувствия.

Не успели вдали показаться смутные очертания Великого Древа, как на Пелли обрушился страшный встречный ветер. В первый миг ей показалось, будто она с размаха врезалась в стену.

– На два румба в сторону от ветра! – крикнула она совятам. Вскоре выяснилось, что двигаться прямо совершенно невозможно, а чтобы хоть немного продвинуться вперед, нужно постоянно лавировать, ныряя вперед-назад под углом к ветру. Путь до острова грозил растянуться на долгие часы, но другого выхода не было.

А в это самое время, на Великом Древе, Док Яроклюв сидел на краю дупла, в котором жил вместе с мадам Плонк.

– Странная нынче погодка. Сначала западные ветры, а теперь еще встречный задул из Северных королевств. Однако становится холодновато! – Он провел за изучением погодного фронта все время от первых сумерек до наступления настоящего вечера и теперь обернулся к мадам Плонк. – Ах, дорогуша! Что это за паук у тебя на голове?

Домашняя змея Октавия, занимавшаяся приготовлением молочникового чая, тихонько захихикала.

– Паук? – ахнула мадам Плонк. – Как ты можешь такое говорить, Доки? Это никакой не паук, это моя новая черная бархатная шляпка. Торговка Мэгз сказала, что она называется «шапо».

– Э… ну… вообще-то… Ах да, просто очаровательно, Плойки! Этот черный бархат… – Тут Док Яроклюв слегка замялся. «Знать бы еще, что это такое», – подумал он про себя, но уверенно продолжил: – Этот черный бархат великолепно подходит к твоим белым перьям. Восхитительно. А вот и Октавия несет молочниковый чай в твоей коронационной чашке.

Упитанная домашняя змея выгнула спину, подавая Доку чашку с чаем. «Наверное, я когда-нибудь смогу к этому привыкнуть, – подумал он. Потом встрепенулся и поправился: – Что значит – „смогу“? Я уже привык! Ведь это так изысканно. Так утонченно».

Его карьера следопыта была закончена, и надо признать, что Док Яроклюв искренне наслаждался покоем. Разве не чудесно сидеть в уютном дупле рядом с прелестнейшей в мире совой и потягивать чаек, глядя на небо? Да, это была настоящая любовь с первого взгляда – по крайней мере для него. «Сколько же времени прошло после нашей первой встречи? – задумался Док. – Шесть месяцев? Семь?»

Они познакомились при совершенно невероятных обстоятельствах. Во времена Золотого Древа мадам Плонк посадили под домашний арест за какое-то глупейшее нарушение угольных законов или как там это называлось, но она сбежала и полетела на поиски стаи, чтобы рассказать об аресте Отулиссы и творящихся на острове безобразиях. Для знаменитой певицы Великого Древа это был очень храбрый поступок. Мадам Плонк долгие годы не покидала остров. Она давно отвыкла от свирепых ветров и тягот кочевой жизни. Она не разбиралась в навигации и была отвратительным следопытом. Откровенно говоря, все это было ей ни к чему, ведь мадам Плонк была певицей. Пение было ее единственной обязанностью на дереве – пение и руководство гильдией слепых змей-арфисток. Когда Док Яроклюв впервые увидел ее, она была не более чем обессилившей грудой белых перьев. Но какой прелестной грудой! Когда мадам Плонк поведала Доку об ужасных делах, творящихся на Великом Древе, он немедленно решил помочь ей разыскать короля и стаю. Что и говорить, страшное это было время, когда дерево вдруг, вопреки всем законам природы, застыло в золотом убранстве.

Словно прочитав его мысли, мадам Плонк смущенно проговорила:

– Ты знаешь, раньше мне казалось, что я уже никогда не смогу наслаждаться чаем из этой чашки, после… после… – она заколебалась. – После всех этих напастей, свалившихся на нас в эпоху Золотого Древа. Но если честно, мне никогда в жизни не было так приятно пить чай из этой чашки, как теперь!

– Почему, дорогая?

– Ответ прост, Доки. Потому что сейчас я пью чай вместе с тобой.

В этот миг что-то вихрем ворвалось в дупло.

– Помогите! Мне нужна твоя помощь, Док, немедленно! Онемев от изумления, Док Яроклюв, мадам Плонк и слепая Октавия уставились на кучу дрожащих перьев, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся Пелли, подругой Сорена.

– Моя девочка! – прорыдала Пелли. – Она пропала!

Наверное, Октавия была потрясена сильнее всех, когда Пелли, сотрясаясь от плача, поведала им историю исчезновения своей милой Белл, храброй маленькой дочки Сорена. «Я должна была почувствовать это заранее, – подумала про себя Октавия. – Что со мной стряслось? Раньше никакие встречные ветра не помешали бы мне первой узнать о том, что убитая горем мать летит прямиком в наше дупло! Но в последние дни моя хваленая чувствительность и погадки совиной не стоит».

– Успокойтесь, душечка, – воскликнул Док Яроклюв, а мадам Плонк принялась ласково перебирать клювом растрепанные маховые перья Пелли, собравшие в себя кучу разного мусора во время бешеной гонки сквозь непогоду. – Остальные Бэшки в порядке?

– Да, слава Глауксу. Они живы, здоровы и благополучно долетели до острова. Но моя малышка Белл! Она ведь такая маленькая! – Пелли судорожно сглотнула, пытаясь подавить новый приступ рыданий. – Вы ведь не откажетесь полететь на поиски, Док?

– Как вы могли в этом усомниться? Я сделаю все, что в моих силах. Уже лечу! Встречный ветер, с которым вы так мужественно сражались, станет мне добрым попутчиком и в мгновение ока домчит до места. – Док повернулся к Октавии и попросил: – Будьте добры, мое перо! Ах, вы уже его несете!

«Само собой!» – подумала про себя Октавия. Хорошо, хоть в этом она не ошиблась, хоть тут ее не подвел инстинкт, подсказавший, что Док решит отправиться немедленно.

Перо было вороньим. Эта небесная шпана относилась к Доку Яроклюву со странной смесью страха и обожания, поэтому много лет тому назад ему удалось выторговать у ворон право беспрепятственного пролета в дневное время. Черное воронье перо, воткнутое в белоснежные перья следопыта, было пропуском, позволявшим лететь куда угодно, в любой час дня и ночи, не рискуя подвергнуться нападению вороньей банды.

«Ах, как он прекрасен!» – подумала мадам Плонк, провожая влюбленным взглядом своего избранника, вылетевшего в чернеющее небо.

Глава IX
Река ветра

«Ах, Сорен, тебе не о чем беспокоиться – ты сразу узнаешь, как только доберешься туда…»

Так оно и оказалось. Слова миссис Плитивер эхом пронеслись в голове у Сорена. Всего мгновение тому назад мир вокруг него был залит светом дня, – а потом сразу наступила ночь. Тьма обрушилась на них, как тяжелый молот Бубо на наковальню, а звезды искрами раскаленного металла брызнули во все стороны.

Они пересекли границу завтра.

Ослепительный солнечный свет не просачивался по капле в лиловые сумерки. Серый полумрак не темнел в преддверии Первой тьмы. Один взмах крыльями – и они очутились в завтрашнем дне.

– Ну вот… – пробормотал Мартин. – Мы уже в завтра. Правда, миссис Пи?

– Да, милый. Довольно резкий переход, не правда ли?

– По-моему, это довольно сильное преуменьшение, – ответила Отулисса. Это Сорену показалось или он действительно услышал в ее голосе нотку раздражения?

Подавшись вперед, миссис Пи прошептала в ушную щель Сорена:

– Ты же знаешь Отулиссу. Ее стихия – логика, а не интуиция. Она всегда с недоверием относится к прыжкам через ступени в стройной системе рассуждений. У нее слишком дисциплинированный ум.

– Вы правы, – согласился Сорен. – Что нам теперь делать?

Свернувшись еще туже, миссис Плитивер высоко подняла голову, чтобы ее могли услышать остальные.

– Ну вот, мои дорогие…

– Когда она прекратит называть нас так? – прошипела Отулисса летевшему с ней рядом Сумраку. – По-моему, это унижает наше достоинство!

– Брось кривляться, Отулисса, – разозлился Сумрак. – Миссис Пи всю жизнь называет нас «своими дорогими», «голубчиками» и «дружочками». Она всегда такая!

– Я думаю, что теперь пришло время использовать ключ, – продолжала миссис Плитивер. – Отулисса, мне кажется, на этот раз он точно сработает, – ободряюще добавила она.

– Прекрасно! Так, дайте-ка я сначала сниму показания термоскопа, а затем…

Но никто так и не узнал, что должно было последовать «затем», поскольку налетевший невесть откуда шквальный ветер с легкостью вырвал прибор из когтей Отулиссы. В следующую секунду могучие ветры обрушились на сов со всех сторон.

– Великий Глаукс! – прокричал Сорен. – Мы попали в близнецовый ветер! Взбираемся наверх!

С такими ветрами им еще никогда не доводилось сталкиваться; по сравнению с ними меркли даже ужасные крушильни, бушевавшие на границе каньонов и Темного леса, куда рисковали залетать лишь отчаянные смельчаки да Ночные стражи.

– Температура падает! – крикнула Отулисса. – Нужно взлетать! В ключе ясно нарисовано: когда воздух остывает, нужно подниматься.

– Да брось ты этот дурацкий ключ! – завизжала в ответ Руби. – Енотий помет – вот что такое твой ключ! Нужно просто лететь, чтобы поскорее выбраться отсюда.

Но даже Руби, летавшая лучше всех на Великом Древе, с огромным трудом удерживалась на крыле.

– Здесь есть восходящий термальный поток. Я его чувствую! – прокричала сквозь вой ветра Отулисса. – Разворот с креном на правое крыло!

Встречные ветры, нисходящие и восходящие потоки, воздушные ямы и термальные вихри сливались воедино в неистовом буйстве стихии.

– Гильфи, Марти! – прогремел голос Сорена. – Держитесь ближе к нам!

Сумрак и Сорен создали нечто вроде штормового кронкен-бота, который Ночные стражи использовали дома для защиты более мелких сов в сильную непогоду. Миссис Пи еще туже сомкнула свои кольца, но это было единственное, что она могла сделать, чтобы не свалиться. Никогда еще ей не доводилось испытывать такого кошмара! «Возможно, змеи действительно созданы для земли? – подумала она. – Но если это так, то почему нас, слепых змей, с рождения тянет в небо? Разве простейшие рептилии способны на такое чувство?»

– Глаукс милосердный! – испуганно завизжала Руби. – Это костеломки!

Она летела впереди всех, поэтому первая увидела птичий череп – жуткий, наполовину мумифицировавшийся, с сохранившимися клочками кожи и перьев.

– Вниз! Вниз, снижайтесь! – изо всех сил заорала Отулисса. – Вниз – или мы все погибнем!

В тот же миг все восемь сов камнем ухнули вниз, стремительно набирая скорость, так что вскоре их снижение превратилось в смертоносную охотничью спираль.

«Неужели у меня есть желудок? – пронеслось в голове у миссис Пи. – Клянусь музыкой, у меня такое ощущение, будто желудок подпрыгивает у меня в голове!»

– Ловите ее! – завизжал Сорен.

– Великий Глаукс в глауморе! У меня нет крыльев, но я ле-чу-у. у-у-у-у. у! – пронеслось в воздухе удаляющееся шипение миссис Плитивер, почувствовавшей, как разматывается ее тугое «транспортное колечко». Мягкие перья Сорена вдруг исчезли, бушующие ветры подхватили слепую змею и принялись швырять из стороны в сторону.

– О, Глаукс! – в ужасе воззвала она. – Еще одна костеломка!

Большая голубая цапля пронеслась по воздуху мимо друзей – животом вверх, крыльями вниз, с лицом, превратившимся в маску бесконечного ужаса. Затем миссис Пи почувствовала, как что-то обрушилось на нее сверху.

– Отличный бросок, Копуша! – проухал Сумрак.

– Блестящая хватка! – крикнула Руби.

Но сам Копуша чуть не свалился с небес от страха. Да и было от чего испугаться, ведь он своими глазами увидел, как стремительный ветер проносит мимо него… кусок миссис Плитивер!

Миссис Пи сразу поняла, что случилось, пока она болталась в клюве у Копуши.

– Не беспокойся, голубчик! Это всего лишь кусочек моего хвоста. Он мне совсем не нужен, честное слово! Я же не гремучник какой-нибудь, прости Глаукс!

– Мы почти прорвались через близнецовый ветер, – прохрипела Отулисса. – Остался всего один термальный слой.

– Рассчитайсь! – приказал Корин.

Еще до вылета совы договорились после каждой опасной ситуации устраивать перекличку, громко выкрикивая свои имена, чтобы убедиться, что все на месте.

– Корин – здесь!

– Копуша – здесь!

– Гильфи – здесь!

– Мартин – здесь!

– Отулисса – здесь!

– Миссис Плитивер – здесь! Большей частью.

– Руби – здесь!

– Сорен – здесь!

– Сумрак – здесь!

– Меняем курс! – закричала Отулисса. – Прямо под ветер! Крыло под воздушный поток! – На языке сов это означало сделать резкий поворот на 180 градусов. – А теперь – вверх, на последний гребень близнецового ветра! – торжествующе прогремела Отулисса, сверив последнее изменение температуры с ключом, намертво отпечатанным в ее памяти. Восемь сов, с изрядно поредевшей бахромкой на маховых крыльях, по спирали поднялись на последнюю ступень свирепой лестницы близнецового ветра и рухнули в легчайшее и быстрое воздушное течение, в котором не было ни воздушных ям, ни встречных вихрей.

По иронии судьбы не кто иной, как миссис Плитивер, слепая нелетающая рептилия, назвала это волшебное течение Рекой ветра. Однако название закрепилось. Впоследствии каждый из восьми путешественников по-разному описывал свою первую встречу с Рекой ветра. Вначале это были всего лишь маленькие струйки, ручейки, разбегавшиеся в стороны от большой реки, щекотавшей кончики совиных перьев и едва заметно шевелившей остатки нежной опушки по краям их крыльев. Затем сов втянуло в поток, в самый центр главного течения. Время от времени Река ветра бурлила и кипела, но в основном была тиха, спокойна и неизменно стремительна.

Гильфи этот загадочный поток напомнил светло-серую атласную ленту, которую торговка Мэгз однажды принесла на остров. Эта лента настолько очаровала Гильфи, что она захотела ее купить, но мадам Плонк предложила более высокую цену. С тех пор певица надевала ленту в особо торжественных случаях, и нежный серый атлас развевался следом за ней, томно колыхаясь в воздухе. Гильфи была очарована прохладной шелковистостью атласа, напоминавшего прикосновение легчайшего прохладного ветерка. – Именно такое ощущение вызывала у нее Река ветра.

Что касается Сорена, то ему Река ветра напомнила нежнейший пух, который Пелли выщипывала из-под своих перьев для гнездышка маленьких Бэшек. Щуплый Мартин вдруг вспомнил о своем согретом солнцем родовом дупле, расположенном чуть выше крон деревьев в горах. Только в тех краях рос особый сорт мха, который был даже мягче знаменитых кроличьих ушек, и мама выстилала этим мхом гнездышки своим птенцам. А Сумраку Река ветра казалась эхом песенки из далекого прошлого. Он даже помнил ее слова, хотя не знал, откуда они взялись. В памяти Сумрака до сих пор жил чей-то прекрасный голос, когда-то давным-давно певший эту песню для него одного. На что был похож этот голос? На шелк? На атлас? Сумрак помнил, что он струился вокруг него, как лунный свет, обволакивая сияющим теплом.

Над головами у сов зажглись звезды, и невиданные прежде созвездия выплыли из черноты небес. Отулисса была права – им не нужно было даже шевелить крыльями. Этот сильный, теплый и стремительный ветер сам нес их вперед. Друзья двигались быстро и без малейших усилий. Они даже ухитрились немного подремать на лету. Полет был абсолютно безопасен – по крайней мере до тех пор, пока они оставались в центральном потоке, держась подальше от краев. Однако совы все время были начеку, тем более что время от времени мимо них проплывали грозные напоминания об опасностях, подстерегавших зазевавшихся путников по обеим сторонам от главного русла – то изуродованное тело чайки, то оторванная голова орла, то прочие фрагменты искалеченных птичьих тел, которые по каким-то непонятным причинам слегка мумифицировались, отчего выглядели еще более устрашающе.

– Словно живые мертвецы, – прошептал Мартин, увидев маленького воробушка со все еще покрытой перьями головкой и выражением ужаса, навсегда застывшего в мертвых глазах. Слава Глауксу, что на глаза им не попался оторванный кусок хвоста миссис Пи!

– Что это? – вдруг спросила Руби.

– Где? – не сразу понял Сорен.

– Прямо над нами!

Миссис Плитивер поплотнее устроилась между лопатками Сорена, ибо уже догадалась о том, что сейчас будет произведен маневр, на который способны только совы, обладающие семью дополнительными костями в шейном отделе позвоночника. Такое устройство шеи позволяет им поворачивать голову по широкой дуге и одновременно далеко запрокидывать ее назад. В мгновение ока совиные лицевые диски оказались там, где только что были затылки. Миссис Пи тоже задрала головку вверх. «Как странно!» – подумала она.

– Что это такое? – охнул Сорен.

– Это не птица, – хором ответили Отулисса и Сумрак.

– Нет, точно не птица! – подтвердил Копуша.

– Это не живое существо, – вставила миссис Пи. В противном случае она бы почувствовала слабые вибрации, рождаемые сердцебиением.

– Как красиво! – прошептала Гильфи, во все глаза глядя на загадочный цветной предмет, плясавший и трепетавший на ветру прямо над их головами.

Это был огромный треугольник, сделанный из какого-то непонятного материала вроде тонкого пергамента, натянутого на раму. С перевернутой вниз вершины треугольника спускался развевавшийся на ветру хвост или лента, сплетенная из ярких лоскутов.

– Смотрите, смотрите! Там еще один! – завопил Сумрак, заметив еще один такой же предмет чуть ниже.

– К ним привязаны шнуры! Они ведут куда-то вниз! – возбужденно воскликнул Корин. – Летим туда, куда указывают эти шнуры!

– Летим по шнурам! – хором заорали все.

Глава X
Беседы с голубой совой

– А твои перья… Почему они голубые? – спросила Белл, проглотив тощую зимнюю мышку. В обычное время она бы презрительно отвернулась от такого угощения, но сейчас выбирать не приходилось. Это была первая еда, которую она получила после того, как ее сбило ветром. До сих пор она была настолько слаба, что не могла проглотить ни кусочка.

– А почему твои перья бурые, а на лице – белые? – вопросом на вопрос ответила голубая сова. С каждым днем Стрига все лучше и лучше говорил по-хуульски, во многом благодаря Белл, пристававшей к нему с бесконечными вопросами.

– Потому что у моих мамы и папы такие же! – ответила Белл.

Голубая сова тихонько рассмеялась.

– Ага, я поняла! – воскликнула Белл, и ее черные глазки радостно засверкали. – У твоих мамы с папой тоже голубые перышки, вот почему ты такой! – Казалось, этот ответ ее полностью удовлетворил, но не прошло и нескольких секунд, как нежные перья над глазами Белл снова зашевелились.

• «Ох, только не это! У нее созрел новый вопрос», – подумала голубая сова.

– Но я никогда в жизни не видела голубых сов.

– Думаю, ты еще многого не видела, – ответила голубая сова.

Белл задумчиво закивала.

– Наверное, ты прав. – Она помолчала немного, а потом спросила: – А ты многого не видел?

– Вообще-то я старше тебя, поэтому неизбежно видел больше, – уклончиво ответил ее странный спаситель, а про себя подумал: «Хотя я никогда не видел черноглазых сов». Однако он не стал говорить этого вслух. В этом незнакомом мире подобное признание могло повлечь за собой слишком много вопросов.

– Тогда расскажи, что ты видел? – попросила Белл.

Голубая сова испустила тяжелый вздох. Он видел очень много – и в то же время слишком мало. Но разве это можно объяснить птенцу? Кажется, эта малышка была из семьи так называемых сипух, или амбарных сов… Некоторое время назад он догадался, что на расспросы этой любопытной маленькой совы лучше всего отвечать как можно короче, предоставив ей возможность заполнять недостаток информации собственными домыслами и догадками. Этот метод оказался весьма успешным. Первым делом малышка по имени Белл совершенно случайно дала ему новое имя. Когда она спросила, кто он такой, он всего лишь сообщил ей свое родовое название – «стрига». Но Белл решила, будто это его личное имя, и голубой сове оно сразу очень понравилось. Имя «Стрига» звучало намного лучше, чем Орландо. Он всегда ненавидел свое настоящее имя, оно было слишком вычурным, чересчур манерным, типично придворным!

Вот так он получил новое имя, причем для этого ему даже не пришлось пойти на прямой обман.

После этого Белл продолжила делать выводы на основе его кратких ответов. Первым делом Стрига весьма ловко подтолкнул ее к-мысли о том, что он прилетел из очень отдаленного района Северных королевств. Потом она решила, будто он Глауксов брат, совершающий паломничество. За разговорами время шло незаметно, а Белл оказалась очень милой малышкой. При падении она сильно повредила левое крыло, и Стрига понимал, что она нескоро сможет вернуться к себе домой. Жаль, ведь бедняжка так сильно тосковала по семье. Она часто с плачем просыпалась среди бела дня и звала маму, папу или сестер. Неожиданно для себя Стрига искренне привязался к Белл и знал, что будет скучать, когда она улетит. Он понимал, что рано или поздно ее должны найти. Стриге нравилось слушать истории Белл о Великом Древе, хотя во время таких рассказов малышка частенько заливалась слезами. Наверное, это было то самое дерево, о котором шептались у него дома, когда речь заходила о так называемых Книгах Тео.

Когда Белл доела принесенную им мышку, Стрига услышал негромкий шелест крыльев снаружи. Он подошел к отверстию дупла и выглянул. Вот уже вторую ночь, а может быть, даже дольше, ему казалось, будто за их дуплом кто-то наблюдает. Но вокруг все оставалось спокойно.

«Наверное, мне просто показалось. Неудивительно, ведь я так устал… Смертельно устал!» Стрига всего несколько ночей тому назад прилетел сюда по Цзун-фуну. Просто поразительно, что ему удалось найти выход из туннеля, ведь на этой стороне не было никаких указательных цюй, хотя близнецовый ветер был несколько слабее, чем у входа. Того, кто отныне называл себя Стригой, просто бесцеремонно выплюнуло на берег Гуаньчжо-но, но и это было еще не все. Ему пришлось проделать еще больший путь, чтобы добраться до этого леса. А ведь, скажем прямо, совы его рода были не слишком искусны в полете. Одно дело – мчаться по Цзун-фуну, и совершенно другое – работать крыльями самому, без всякого попутного воздушного течения. Как назло, он добрался до леса как раз перед началом штормового ветра, и тут ему на голову шлепнулась Белл…

Его размышления были прерваны новым шорохом, на этот раз раздавшимся еще ближе. Он был прав. Кто-то наблюдал за ними.

– Глазам своим не верю! – прошептала сова с огромным белым лицом, похожим на изрядно потрепанную луну, другой сове, со шрамом на клюве. – Синяя сова! В жизни не видела ничего подобного.

– Я тоже, мать-генеральша.

– И я, – хором ответили три другие совы, две из которых были сипухами, а третья – пещерной совой.

– Что он тут делает?

– Мне кажется, он ухаживает за раненым птенцом, пострадавшим во время последнего шторма, – предположила пещерная сова.

– Думаете, это может быть кто-нибудь из той детской тренировочной экспедиции, о которой вы недавно докладывали? —

Сова с огромным лицом резко обернулась к трем своим сопровождающим.

– От Серебристой мглы до Амбалы путь не близкий, – ответила самая крупная из сипух. – Но недавний шторм был частью сезонных западных ветров, так что кого-нибудь из птенцов запросто могло отнести даже на такое расстояние. Все может быть.

Глаза луноликой совы грозно заблестели.

– Страйкер, ты думаешь о том же, о чем я думаю? Страйкер был одним из трех сов, всегда знавших, что на уме у их предводительницы. Из трех сов, сопровождавших луноликую сипуху, он единственный лично сражался – причем трижды! – с Ночными стражами.

– Да… То есть, так точно, мать-генеральша! Это слишком хорошо, чтобы даже надеяться на такое.

– При чем тут надежда, Страйкер? Забудь это глупое слово. Все дело в конструктивном воображении. Оно заставляет события происходить. Только дураки надеются, а воображение требует ума! У кого нет воображения, у того никогда ничего не получится. Но я умею заставлять события происходить. Однако должна признать, что если в этом дупле в самом деле окажется птенец Ночных стражей, – тут Нира понизила голос до свистящего шепота, – то правосудие будет особенно сладким!

Справедливости ради надо сказать, что Нира далеко не всегда придавала такое большое значение воображению. Более того, раньше она считала воображение глупейшим предрассудком и часто ругала своего сына Нирока (ныне называвшегося Кориной) за привычку витать в облаках. Но это было до того, как в когти Ниры попала «Книга Крит», написанная страшной ведьмой времен совиной древности. Из этой книги Нира узнала о вещах, лежавших за гранью разума и представлений обычных сов. Да и как могло быть иначе, если Крит была не обычной совой, а самой настоящей хагсмарой?

– Ась? То есть, как прикажете это понимать, мать-генеральша? – спросил Страйкер, ожидавший разъяснений по поводу «сладкого правосудия».

Сокрушенно покачав головой, Нира ответила ему с величайшим презрением в голосе:

– Неужели ты не понял? Они забрали моего сына. Моего птенчика. Значит, теперь я заберу их птенца. А я почти уверена в том, что это их совенок. Я чувствую это желудком. Кстати, в последнее время мой желудок стал гораздо более чувствителен. Должно быть, это все от той микстуры, которую вы для меня раздобыли.

Страйкер невольно втянул голову в плечи. Он предпочел не рассказывать Нире о том, что во время последнего визита к травнику из Кунира ему пришлось как следует поколотить этого наглого сычика-эльфа, чтобы получить микстуру.

Луноликая сипуха по имени Нира была главнокомандующей армии Чистых. Страйкер был ее лейтенантом и первым заместителем, хотя в последнее время Нира подумывала заменить его. После долгого периода бедствий удача, казалось, вновь улыбнулась Чистым. Союз с волками оказался ошибкой, но на ошибках учатся. Нира умела учиться и вынесла главный урок – совам нужно держаться сов. Но не всех, а прежде всего несчастных, сломленных, одиноких, потерявших смысл жизни. Тут, очень кстати, случилась серия страшных лесных пожаров, позволивших Нире хорошенько погреть когти. Совиные семьи распадались, совы теряли друг друга, а осиротевшие птенцы становились легкой добычей Чистых. Совы, похищенные в раннем возрасте, без труда поддавались внушению, а после полной промывки мозгов и желудка становились восхитительно податливыми, уступчивыми и послушными солдатами армии Чистых. Что же касается взрослых, то бездомные совы, потерявшие в пожарах свои дупла, семьи и детей, также с легкостью попадали под влияние Чистых. Нира обещала им поддержку, командные должности и новые обязанности, совершено непохожие на их прежние трудовые будни, полные забот о пропитании семейства. Многие с готовностью хватались за это предложение, видя в нем если не способ начать новую жизнь, то хотя бы возможность забыть о старой, в которой у них была семья. Большинство несчастных сов были настолько убиты горем, что любое напоминание о прошлом причиняло им нестерпимую боль.

И Нира давала им выбор: пустыня Кунир. Ни деревьев, ни леса, ни лесных пожаров. Когда бездомные совы спрашивали, где же они будут жить, Нира расписывала им прелести подземных нор и жилищ в стволах кактусов. Она не случайно подумывала заменить Страйкера пещерной совой по имени Тарн, до сих пор служившей у нее в чине сержанта. Этот исключительно полезный новобранец построил сложную систему подземных ходов в пустыне Кунир, где теперь располагалась самая крупная армия Чистых, которую Нире удавалось собрать за последнее время. Нира понимала, что сильно рискует, выдвигая Тарна, который даже не был сипухой, на столь высокий пост. Строго говоря, Тарн не мог считаться настоящим Чистым, однако именно он выкопал и выстроил их первый лагерь в отдаленном районе Кунира, возглавил дальнейшие строительные работы, а также познакомил Чистых с целителем Каффином из семейства сычиков-эльфов. Этот чудаковатый, но исключительно полезный лекарь жил в огромном кактусе с несколькими просторными дуплами, в которых занимался своим врачебным искусством.

Вербовка солдат шла настолько успешно, что Нира даже рискнула лично устроить несколько лесных пожаров, чтобы как можно быстрее увеличить свою армию и приступить к воссозданию империи Чистых. Она любила называть период своего былого могущества «империей», хотя фактически Чистые никогда не были привязаны к какой-то определенной территории совиного мира на сколько-нибудь длительное время. «Но теперь все будет по-другому, – думала Нира, не сводя глаз с дупла, в котором странная голубая сова ухаживала за кем-то, пока невидимым. – Да-да, совершенно по-другому!» И если ее догадки были верны, то сова, сидящая сейчас в дупле, принесет долгожданный ветер удачи, который позволит Нире окончательно расправить крылья. Нужно только ждать и наблюдать. Как доложил Страйкер, голубая сова очень часто вылетает на охоту. Они будут терпеливо ждать, сколько потребуется. Последние годы научили Ниру терпению, отточившему ее хитрость до остроты смертоносных боевых когтей.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю