Текст книги "Золотое древо"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Эти мысли неотступно терзали ее во время полета. Несмотря на все свое легкомыслие и привычку к роскоши, мадам Плонк была по-своему очень практичной совой. Она знала, что от копания в прошлом толку не будет. Вместо того чтобы растрачивать силы на бессмысленные причитания, нужно собраться и лететь вперед. Вскоре из густых вихрей тумана и взбаламученной мглы стала проступать расплывчатая темная полоса. «Земля!»– подумала измученная мадам Плонк. С каждым взмахом крыльев размытая полоса становилась все отчетливее, обретая очертания. «Наверное, это и есть мыс Глаукса». Мадам Плонк много лет не была здесь, но сейчас этот иссеченный ветрами голый выступ показался ей самым лучшим местом на свете. Здесь она решила остаться на ночлег, ведь ночь неумолимо приближалась к рассвету, а лететь при свете дня было слишком опасно. Вороны! За прошедшие годы мадам Плонк и думать забыла об этих отвратительных созданиях, однако теперь к ней вернулась присущая совам осторожность. Она должна была во что бы то ни стало отыскать стаю и юного короля Корина, поэтому не имела права безрассудно рисковать собой. Славный Бубо объяснил ей, где найти ближайшее пьяное дерево, и мадам Плонк отлично запомнила его описание: «Как доберешься до мыса, так держи курс на нижнюю левую звезду Золотых когтей. Запомнила? Только не дай тебе Глаукс перепутать и полететь на правую звезду!»

– Левая звезда, правая звезда! Да там сам Глаукс запутается! Откуда мне знать все эти тонкости? – взмолилась тогда мадам Плонк. – Объясни мне попросту, Бубби, без всяких своих словечек!

– Ладно. Как долетишь до мыса, поверни налево – это тебе понятно? – и лети, никуда не сворачивая, примерно часа два. Так ты доберешься до Серебристой мглы, помнишь еще такую? На западе она граничит с Темным лесом. Если нигде не собьешься с пути, то на границе этих двух лесов увидишь высокий платан – это и есть пьяное дерево.

Добравшись до мыса Глаукса, бедная мадам Плонк была едва жива от голода и усталости, но ей посчастливилось поймать скальную крысу, спрятавшуюся в жёсткой зимней траве прямо у нее под лапами. Перекусив, мадам Плонк поискала глазами какое-нибудь дерево с дуплом. Она понимала, насколько это глупо, но что поделать, если она уже забыла, когда в последний раз спала на земле, как подобает истинной полярной сове! Вот что значит привычка к жизни в роскошном дупле, которое мадам Плонк называла не иначе как апартаментами – да и повернется ли язык назвать дуплом помещение, устланное мягчайшим мхом и украшенное множеством безделушек, купленных у торговки Мэгз?

Кстати, о Мэгз! Она будет пролетать как раз мимо жилища Мэгз в Серебристой мгле, так что неплохо было бы… Но разве можно думать о покупках в такое время? Чтобы покончить с искушением, мадам Плонк устроила себе суровую выволочку: «Пора быть серьезнее, старушка! Ты выполняешь очень важную миссию. Как тебе не стыдно? Ах ты, гедонистка раскормленная, барахольщица ненасытная, мотовка глупая, модница толстобокая!» Она посмотрела на скалу, где лежала убитая крыса, и задумалась. Первый приступ безумного голода уже прошел, и мадам Плонк вдруг расхотелось есть. «Может быть, за время путешествия мне удастся немного похудеть и вообще привести себя в форму?» Однако нельзя морить себя голодом, ведь предстоит долгая дорога! Она нехотя оторвала крысе голову и с жадностью проглотила тушку. В обычное время мадам Плонк и головой не побрезговала бы, но сова, путешествующая с важной миссией, должна найти в себе силы отказаться от бесполезного лакомства. Питательной ценности в крысиной голове немного, так зачем тащить лишнюю тяжесть в желудке? Если ветер будет дуть в голову (мадам Плонк не хотела каламбурить, она просто забыла, что такой ветер называется встречным), то эта голова ей еще не раз икнется! Несколько секунд певица гордилась своей силой воли, а потом вдруг разразилась бурными рыданиями. «Ах, я такая глупая, тщеславная старая дура!» Забившись в мелкую ямку под нависающей скалой, мадам Плонк устроилась поудобнее и немедленно уснула.

Во сне мадам Плонк видела прутья – зловещего вида вертикальные железные прутья, между которыми виднелось измученное лицо пятнистой совы. «Прости, прости меня! Это я во всем виновата! Если бы не эта дурацкая чашка!» Она проснулась от собственных рыданий и зажмурилась, ослепленная резким белым светом. «Великий Глаукс, я проспала до следующего дня! Как же я могла?» Она снова разрыдалась. Теперь ей придется ждать до ночи, и, хотя зимние дни были коротки, даже такая задержка могла обернуться бедой не только для Отулиссы, но и для всего дерева. Стая должна как можно скорее возвратиться домой! Мадам Плонк тряслась от страха и злости на саму себя и вскоре довела себя до самой настоящей истерики. Солнце насмешливо смотрело на нее с высоты небес. Мадам Плонк была в отчаянии, но даже в таком состоянии она вскоре заметила неподалеку от себя нечто, сверкавшее белее солнечного света. Белее солнца, но с примесью черного – причем не просто черного, а вороньего черного цвета!

«О, Глаукс! Я пропала», – взвизгнула певица и, потеряв сознание, белой кучей рухнула на пол.

Она не знала, сколько времени пролежала без сознания, но когда очнулась, глазам ее предстало поразительное зрелище. Над ней склонилась самая настоящая полярная сова: крупный самец, весь кипенно-белый, если не считать черного пера, лихо воткнутого в оперение на затылке. «Как странно!» – подумала мадам Плонк и моргнула.

– Мадам, я к вашим услугам. Мне кажется, вы чем-то сильно расстроены?

По крайней мере, говорил он, как настоящий джентльмен, это мадам Плонк сразу поняла. Кое-как приподнявшись, она расправила перья и вежливо проговорила:

– Я видела дурной сон… Но я его заслужила! Я ужасная сова и совершила ужасное преступление!

– Полно, полно, мадам. Я уверен, что вы на себя наговариваете. Вы не могли сделать ничего ужасного.

– Ах, вы слишком добры ко мне! – простонала мадам Плонк, разражаясь рыданиями. В промежутках между всхлипами и вздохами она рассказала незнакомцу всю запутанную историю о чайной чашке, пепле, потерянном голосе, пятнистой сове по имени Отулисса и юном Корине.

– Корин?! – изумленно воскликнул незнакомец, когда мадам Плонк впервые упомянула это имя.

– Да, Корин. Король Великого Древа.

– Того самого дерева, откуда вы прилетели?

Мадам Плонк горестно кивнула.

– Так значит, вы знаменитая певица этого дерева?

– Была когда-то, – вздохнула мадам Плонк.

Незнакомец поморгал, давая понять, что не вполне ее понимает, а потом сказал:

– Так случилось, что я наслышан и о вас, и о Великом Древе, и о юном короле по имени Корин. – Он помолчал, а потом добавил: – Я даже знавал его лично, только тогда он носил имя Нирок.

– Правда? – изумилась мадам Плонк.

– Да, мадам. Мне до сих пор стыдно вспоминать о причине, ставшей началом нашего знакомства, однако я действительно видел его, хоть и кратко.

– Я должна найти его! Его и стаю!

– И вы найдете их, мадам. Как видите, сам Глаукс помогает вам, ибо вы встретили того, кто вам нужен. Я Док Яроклюв, лучший следопыт Южных царств. Однажды Нира наняла меня, поручив разыскать своего беглого сына. Я знаю молодого короля. Мне знакомы его следы. Без ложной скромности скажу, что если кто-нибудь может найти его и его стаю, то это я. Вылетаем немедленно.

– Что? Но простите, сейчас же день! Как насчет ворон?

– Сейчас я покажу вам, как насчет ворон! – усмехнулся Док Яроклюв и наклонил голову, демонстрируя черное перо на затылке. – У нас с воронами, как бы это поточнее сказать… Мы с ними заключили соглашение. Я не стану утомлять вас рассказом о том, как получил это воронье перо, скажу лишь, что оно дает мне право беспрепятственного пролета в дневное время. Иными словами, у меня есть и охранная грамота, и лицензия на свободный пролет.

– Ох… – только и могла выдохнуть мадам Плонк. При этом в груди у нее вдруг стало тесно, а в желудке запорхали бабочки. Глаукс всесильный, она уже столько лет не испытывала ничего подобного! «Держись, старушка! Сейчас не время отвлекаться. Ты на задании, старая клуша».

Глава XX

Туннель отчаяния

Исследование Туннеля отчаяния было поручено Гильфи, и на то было сразу две причины. Во-первых, маленькому сычику-эльфу было проще других пробраться по лабиринту извилистых проходов, порой сужавшихся до размаха крыльев сипухи; а во-вторых, Гильфи была лучшим навигатором Великого Древа. Из всей стаи она единственная никогда не могла сбиться с пути и потерять направление. Даже если на небе не будет ни одной звезды, даже если не будет видно самого неба и придется спуститься глубоко под землю, Гильфи все равно не потеряется!

Она летела по извилистому лабиринту ходов и переходов, любуясь причудливыми каменными цветами, растущими в сумраке подземелья. Менее умной и менее чуткой сове с менее твердым желудком эти странные каменные растения могли показаться зловещими и страшными. В самом деле, разве могут цветы расти прямо из пола или свешиваться с потолка, да еще в таком разнообразии невиданных форм – от игольчатых кристаллических завитков до роскошных соцветий, навсегда застывших в расцвете вечной весны? Но Гильфи была умной, чуткой и отважной совой. В ее памяти хранились сотни карт звездного неба, координаты бесчисленных созвездий и земных ориентиров. Ее разум и желудок пульсировали в унисон с вибрацией земных магнитных полей, заменявших ей карты и компас.

И все-таки ей было трудно под землей. Слава Глауксу, ей до сих пор не приходилось идти пешком, но Гильфи все равно чувствовала себя заживо похороненной, ведь с каждым взмахом крыльев она все глубже и глубже уходила под землю. «Подземелье не место для рожденных крылатыми!» Ей был противен сырой запах глины, земли и камня. Ее угнетало отсутствие неба над головой. В далеком детстве она вот так же задыхалась в кошмарной тюрьме Сант-Эголиуса, где запертые в каменном лабиринте совы каждую ночь подвергались безжалостному лунному ослеплению. Непонятная тревога сжимала грудь Гильфи, сердце ее испуганно колотилось. «Успокойся немедленно! Успокойся. Небо осталось на месте, оно и сейчас у тебя над головой, просто ты его не видишь. Ты бывала в передрягах и пострашнее, вспомни хотя бы, как тебя поймали в плен Краали в Северных царствах! Ты должна выполнить задание. Ради стаи, ради короля, ради нашего дерева. Ради всех сов, всех птиц, и зверей, и змей, и… Прекрати вести себя, как идиотка! Когда ты успела стать жалкой размазней, чокнутой старухой, глупейшей совой во всем мире?» Так она ругала себя, заставляя лететь вперед. В жизни ей не раз приходилось лететь сквозь гущу битвы, сквозь ураганы, метели и пожары. Неужели она не сможет пролететь через какие-то дурацкие туннели?

Единственным членом стаи, который мог бы справиться с заданием не хуже Гильфи, был Копуша. Конечно, он был не настолько силен в искусстве навигации по звездами светилам, однако, будучи пещерной совой, отлично разбирался в подземной топографии, устройстве пещер и туннелей, а также знал все об обитателях подземелий. К сожалению, Копуша был слишком крупным для таких узких туннелей. Он коротко рассказал Гильфи о природе и истории пещер, но на более подробную лекцию у них уже не было времени. Луна неумолимо округлялась, с каждой ночью приближалось полнолуние. Судя по рассказу Коди и Джильбаны, зловещее превращение волков в верволков произошло как раз в ночь полнолуния. К слову сказать, Корин начал бояться полнолуния задолго до рассказа волков, ибо как раз в это время должно было наступить затмение. Летя в темных коридорах, Гильфи снова вспомнила его загадочные слова: «Ты знаешь, что значит лунное затмение?»

Ни Корин, ни стая, ни Гильфи даже не догадывались, что в тот самый миг, когда король дрожащим голосом задал этот вопрос, его чудовищная мать спросила о том же своего верного лейтенанта Страйкера. Тем не менее страх Корина перед затмением и общая тревога о том, что может случиться с волками в полнолуние, заставляла Гильфи еще быстрее работать крыльями.

По пути она то и дело сверялась со своим внутренним компасом, а также вспоминала рассказы Копуши о туннелях. Легенды об этом загадочном месте причудливо переплетались с фактами естественной истории. Бесконечный туннель, блуждавший по пещерам разных форм и размеров, был пронизан тысячами нор, щелей и трещин, через которые внутрь проникала дождевая вода. Прокладывая себе путь вниз, вода растворяла камень, оставляя на полу и стенах причудливые кристаллические цветы и странные образования. В некоторых местах сверкали лужицы и целые озера, поверхность которых кипела от выхода подземных газов. Самые старые пещеры и озера находились ближе всего к поверхности земли. Продолжавшая просачиваться вода прорезала в толще камня все новые и новые проходы, постепенно-превращавшиеся в гроты. Странные существа обитали в этих старых пещерах с кипящими газовыми озерами. Там плавали безглазые рыбы и слепые креветки, ползали незрячие раки-альбиносы и всевозможные пауки. Некоторые виды угрей и сомов проникали в Туннель отчаяния вместе с водой наземных ручьев, а кроме того, здесь жили разнообразные троглоксены, то есть существа, случайно проникшие в пещеры, – крысы, летучие мыши, жуки, все виды летающих насекомых и, наконец, сама Гильфи. Если бы чудеса пещер ограничивались этими странными проявлениями естественной жизни, друзьям не о чем было бы волноваться. Но страшная правда заключалась в том, что в туннеле отчаяния гнездилась и жизнь неестественная, причем зарождалась она все в тех же озерах и лужах бурлящей воды. Таинственная глубина порождала на свет чудовищ, ибо отпивший из такого озера волк – правда, не всякий, а лишь глубоко погрязший в злобе или поддавшийся искушению преступлением, – обретал сверхъестественные силы, а в ночь полнолуния становился верволком.

Гильфи поручили отыскать этих волков и, проследив за ними, найти озеро с волшебной водой. Кроме этого, она должна была, по возможности, исследовать окрестности и выяснить, где кончается туннель. Корин знал, что когда-то Нира заключила с Макхитом союз с целью захватить уголь. Если они снова объединились, то, учитывая произошедшие с Данливи перемены, их союз мог иметь катастрофические последствия для всего мира. Тем временем полнолуние и затмение неумолимо приближались, словно небеса и земля, сговорившись, задумали напустить страху на все живое.

Гильфи не знала, сколько времени странствует по туннелям, однако безошибочное чувство расстояния подсказывало, что она пролетела уже несколько лиг. За все это время она ни разу не присела, но тут впереди показалась уютная ниша, и Гильфи решила немножко передохнуть. Даже слабое дуновение ветра не проникало в глубину туннелей, и в этом мертвенно-неподвижном воздухе бедная разведчица чувствовала себя отрезанной от всего, что составляет саму суть совиной жизни, – от бурных термальных потоков, поднимающихся от нагретой солнцем земли, от ночной прохлады и лунного света, серебрящего кончики расправленных крыльев, от звезд, еженощно следующих раз и навсегда заведенным путем по черному бархату небес. Вздохнув, Гильфи юркнула в нишу. Заметив бледного плоского червя, ползшего по каменному выступу, Гильфи выковыряла его своими маленькими коготками, склевала и решила немного вздремнуть.

Ее разбудил запах – знакомый и сильный запах сырой шерсти. «А еще говорят, будто у сов нет обоняния!» – возмущенно подумала Гильфи и вдруг услышала чье-то громкое и частое дыхание. «Неужели попалась?» Крепко зажмурившись, она приказала себе не поддаваться панике. «Нужно вести себя тихо, и меня никто не заметит. Я должна увидеть как можно больше, поэтому стоит рискнуть». Она сделала маленький шажок вперед и тут же в ужасе остановилась, оглушенная клацаньем собственных когтей по камню. Что делать? Гильфи знала, что сычики-эльфы не умеют летать бесшумно, но при этом понимала, что идти по коридору было бы еще большим безумием. Пожалуй, все-таки придется лететь, никакой шум от крыльев не сравнится с цоканьем когтей по гулкому туннелю!

Выпорхнув из ниши, Гильфи подлетела к повороту туннеля. Там был свет! Она даже зажмурилась от неожиданности, ослепленная сиянием луны, висевшей под потолком туннеля. На миг Гильфи потеряла всякое представление о направлении и пошатнулась, едва не врезавшись в каменный цветок на стене. «Луна? Откуда здесь могла взяться луна? Этого не может быть!»

В следующий миг она поняла, в чем дело. Огромная луна, заглядывая в отверстие пещерного свода, отражалась в глади небольшого озера. Да-да, в отличие от всех источников, веденных Гильфи раньше, вода в этом озере не бурлила и не кипела, а была спокойной и гладкой, словно зеркало. И в этом зеркале, помимо луны, отражалось сразу несколько волчьих морд.

– Пейте, пейте побольше! – выл один из волков. – Прошла почти целая луна с тех пор, как мы в последний раз собирались здесь, чтобы выпить из источника! Наша сила иссякла, но она снова вернется. Пейте и чувствуйте, как с каждым глотком в вас вливается сила!

С этими словами волк поднял голову и неожиданно повернулся прямо к Гильфи. Глаза его двумя желтыми кострами вспыхнули в темноте, И в тот же миг у Гильфи похолодело в желудке. Крылья ее бессильно упали вдоль тела, Это было похоже на фингрот, о котором она читала в старинных легендах, с той лишь разницей, что сейчас перед ней был не хагсмар, а хагсволк, если такие когда-нибудь существовали в мире. Сзади послышался шелест чьих-то больших крыльев, и в следующий миг в зеркальной глади озера взошла еще одна луна. Страшный шрам наискось пересекал поверхность второй луны, и Гильфи сразу узнала ее. Это лицо могло принадлежать только одной сове на свете. Перед ней была Нира.

Глава XXI

Наперегонки с луной

– Гильфи, ты уверена, что это та самая пещера, через которую ты вылетела бы наружу, если бы добралась до конца туннеля? – спросил Сорен, кивая в сторону темного отверстия. Как только вернувшаяся из разведки Гильфи доложила друзьям обо всем увиденном, стая немедленно снялась с места и прилетела в каньоны.

– Абсолютно уверена, – твердо кивнула разведчица. – Озеро, из которого пили волки, лежит прямо в конце туннеля, как раз перед тем местом, где он расширяется в пещеру. Пока они лакали свою отравленную воду, мне удалось незаметно прошмыгнуть у них за спинами и вылететь наружу.

– Это та самая пещера, где проходила последняя церемония Клудда? – спросил Сумрак у Корина.

– Та самая. А чуть поодаль, за тем горным хребтом, находится каменное дупло, в котором я вырос, – ответил Корин, поворачивая голову за спину. Все в этом месте было пропитано горькими воспоминаниями. Здесь прошла церемония его Первого полета. Здесь он впервые испытал материнскую ярость, здесь подружился с Филиппом, здесь открыл в себе дар огнечея и в погребальном костре своего отца прочел страшную правду, которую Чистые скрывали от него с момента рождения.

Корин видел какую-то зловещую усмешку судьбы в том, что легендарный Туннель отчаяния заканчивался как раз в той пещере, где когда-то был убит Клудд и где были преданы огню его кости. Стая, Корин, Джильбана и другие волки, примкнувшие к ним, молча стояли на скалистом хребте. Весь путь до каньонов волчий клан Джильбаны бежал со скоростью «лапа к лапе» – не так стремительно, как во время атаки или погони, но достаточно быстро, чтобы за короткое время преодолеть большое расстояние.

К сожалению, Джильбане удалось собрать не так уж много волков, поскольку совы прилетели в Даль в самый разгар брачного сезона, когда кланы рассыпаются и волки разбредаются кто куда. Хорошо еще, что Хаймиш знал, где искать Дункана Макдункана и его подругу, а Джильбана смогла уговорить Фитцмора Макклыка, который принял ее в свой клан после того, как она покинула Макхита. Могучий Макклык привел с собой свою верную подругу Адаир, славившуюся силой и бесстрашием, а также сына Фитци, Кроме этого, к Джильбане примкнули трое волков из клана Макнамара, который традиционно возглавляют самки по имени Намара. Волчицы клана Макнамара славились своей решимостью, отвагой и великой мудростью, поэтому самцам приходилось жестоко сражаться между собой за право войти в этот клан. Только один самец мог стать избранником свирепых самок Макнамара, и ради этой великой чести победитель, в нарушении всех волчьих традиций, навсегда расставался с именем своего родового клана и становился волком Макнамара. Намара пришла со своим другом Комрагом и двумя детьми – сыном Айриллой и дочерью Мораг. Всего под началом Джильбаны оказалось ровно двенадцать страховолков, и среди них не было ни одного верволка. Грядущая битва должна была показать, чья сила окажется сильнее.

– Верволки и сейчас в пещере? – спросил Сумрак.

– Думаю, да, – ответила Намара, поводя носом. – Метки старые, судя по запаху, они уже давно не выходили наружу.

Совы и волки приготовились напасть на врага до восхода луны, однако все понимали, что сражаться под землей будет очень непросто. Даже в большой пещере слишком мало места для настоящего боя, тем более с использованием огня. А наши герои планировали именно огненное сражение. Было и еще одно обстоятельство, сильно осложнявшее предстоящую операцию – в пещеру вел очень длинный и извилистый туннель. Что, если враги просто-напросто разбегутся по запутанному лабиринту ходов и туннелей? Это было бы полной катастрофой. Приходилось считаться с тем, что верволки, Нира и остатки Чистых прекрасно ориентируются в подземелье, а следовательно, будут сражаться на своей территории. Это давало им огромное преимущество перед нападающими. Единственным выходом было напасть на них в самой пещере и до восхода луны, чтобы злобные волки не успели обратиться в верволков.

«А еще говорят, будто у сов нет нюха, – пробормотал про себя Страйкер. – Не знаю, как у других, а у меня точно есть». Его мутило от вони волков, с которыми мать-генеральша заключила союз. Хотя он понимал, что у них не было другого выхода. Чистых было слишком мало, а волки обладали силой, причем не простой, а магической, чем-то сродни той силе, которую Нира надеялась очень скоро обрести.

Тем временем сама Нира тоже не сидела сложа крылья.

– Книга, волшебная вода и пепел моего дорогого Клудда, – в который раз пробормотала она, вороша клювом горстку золы, словно хотела вдохнуть ее запах. – Этот пепел, друзья мои, – она повысила голос, обводя глазами волков и оставшихся Чистых, – есть не что иное, как ключ к тому, что некогда называлось темнодейством. Очень скоро вы своими глазами увидите, как с помощью этого ключа я совершу превращение над своим сыном, а там и до угля доберусь!

– Позвольте спросить, мать-генеральша, вы это в книге прочитали? – поинтересовался Страйкер.

– Ты усомнился в моих словах, Страйкер? – пронзительный желтый свет полыхнул из глаз Ниры.

– Ни в коем случае, ваше превосходительство! – воскликнул он, лихо салютуя ей правым когтем. Когда-то давно, когда под началом у Ниры была целая армия Чистых, она ввела такое обращение к вышестоящим командирам и строго следила за исполнением ритуала. После того как от некогда великой армии осталось одно воспоминание, Нира еще больше помешалась на соблюдении формального церемониала, подчеркивавшего ее превосходство. Она восхищалась сложной иерархией волчьего общества с четко прописанным кодексом поведения низших относительно высших и с удовольствием заставила бы своих подчиненных елозить животами по земле и закатывать глаза, как это делали волки перед Макхитом, если бы совы физически были на это способны.

Доверительно понизив голос, Нира сказала:

– Видишь ли, мой милый Страйкер, я чувствую странную близость, практически родство, с одной древней птицей по имени Крит. Я постигла науку темнодейства. – При этом Нира благоразумно умолчала о том, что не сумела разобрать ни единого слова, написанного в книге. Диаграммы и рисунки нравились ей гораздо больше – тут она нутром чувствовала их смысл. – Это очень глубокая мудрость, доступная лишь немногим избранным. Мы с Крит были среди них. Вернее, она была…

Как мы уже упоминали, Страйкер не отличался особым умом и совсем не считал себя избранным. Однако с недавних пор ему не давали покоя кое-какие мысли. Он хорошо помнил, что идеология Чистых базировалась на постулате о превосходстве сипух над всеми другими совами. Но эта пресловутая Крит не была сипухой! Более того, она была даже не совой, а хагсмарой, мерзкой помесью совы и вороны. Как и все совы, Страйкер иногда сталкивался с погаными остатками былой нечисти, до сих пор преследующими сов в виде ночных кошмаров или обрывков тьмы. И вот теперь Нира заявляет, что приходится родственницей какой-то твари из далекого прошлого, в которой Чистоты было столько же, сколько в самой последней чайке! Разумеется, вслух Страйкер ничего не сказал. Возможно, он был неумен, но все-таки не совсем дурак. Вместо этого он пристально посмотрел на Ниру, все еще ворошившую пепел клювом, и впервые заметил, как странно потемнели белые перья по краям ее огромного лица.

Перед самой битвой в голову всегда лезут странные мысли, зачастую совершенно не связанные с предстоящей атакой, стратегией и возможной гибелью. Именно такие мысли бродили в голове у Сорена, сидевшего на каменном выступе скалы рядом с племянником. На первый взгляд, Корин был полностью готов к бою и в нетерпении дожидался сигнала к началу атаки.

Но сумеет ли он сохранить свое мужество, лицом к лицу столкнувшись с собственной матерью? Сможет ли, если придется насмерть сразиться с ней? Убить ее? Сорен дал себе клятву избавить племянника от этой ужасной задачи. Он сам убьет Ниру. Ни один сын не должен поднимать коготь на свою мать, даже если судьбе было угодно дать ему в матери Ниру.

Странно устроена жизнь… Никогда не знаешь, каким крылом она к тебе повернется! Сорен задумал все это путешествие для того, чтобы отвлечь племянника от навязчивых мыслей о Нире и хагсмарской крови, а вместо этого привел его прямо в логово Ниры. Тут Сорен уже в который раз пожалел о том, что с ними нет Отулиссы. Дело в том, что эта ученая пятнистая сова была непревзойденным стратегом. Закрыв глаза Сорен заставил себя еще раз прокрутить в голове план предстоящей атаки. В тот же миг у него снова екнуло в желудке. «Почему всякий раз, вспоминая об Отулиссе, я испытываю какую-то тревогу? Неужели ей что-то угрожает?»

Главная задача заключалась в том, чтобы обогнать луну. Стоит волкам очутиться в лунном сиянии, как они тут же превратятся в чудовищ. Главный вопрос заключался в том, какую роль будет играть затмение – усилит оно могущество верволков или, наоборот, ослабит его? Если бы Сорен мог взлететь и остановить луну, он бы, не задумываясь, сделал это. Подняв голову, он задумчиво уставился в небо. Две великие силы, следуя своими путями, неумолимо сближались друг с другом. Интересно, какую из них он остановил бы, если бы ему предложили такой выбор? Землю? Луну? Что важнее задержать ночь или ускорить день? Сорен знал, что лунное затмение наступает тогда, когда земля, двигаясь по своей орбите, оказывается между луной и солнцем, накрывая луну своей тенью. Он живо представил себе первое мгновение, когда земная тень падет на луну. Он вообразил… и тут он вдруг вспомнил свой сон! Прорехи и дыры в эфирном покрове! Черные перья, протыкающие ткань мироздания. «Не ждите меня!» Теперь Сорен знал, что это кричала Отулисса. «Летите, летите!»

Он повернулся к Корину.

– Пора!

В неглубокой каменной ложбине позади сов тлело несколько десятков углей, а рядом была сложена кучка сухих веток и сучьев, принесенных из Темного леса. Когда вернувшаяся из разведки Гильфи встретилась с друзьями в Темном лесу и доложила им обо всем, что увидела, совы при помощи волков спешно заготовили весь этот арсенал, поскольку в каньонах, особенно после знаменитой огненной битвы, деревьев почти не было. В это же время из Далеко-Далеко в корзинах и ведрах были принесены угли.

С нарастающим волнением Корин смотрел, как члены стаи разбирают оружие: Гильфи облюбовала два тонких еловых побега с нежными иголками на верхушке, а самый большой сук предназначался для Сумрака, который, единственный из всей стаи, мог с легкостью удерживать тяжесть медленно тлеющей дубовой ветки с пылающим огненным наконечником. Сорен взял гибкую ветку ели. Он привык к еловым веткам и специально выбрал такую, где было побольше иголок. Мало кто мог сравниться с Сореном в искусстве стремительного полета, а с этой веткой он сможет, как пылающая комета, прокладывать себе путь вперед! Что касается Копуши, то этот длинноногий вояка предпочитал орудовать подожженным с двух концов березовым суком, который он держал за середину и которым в случае необходимости мог ловко отражать удары с обеих сторон. Выбрав подходящее оружие, совы в торжественном молчании стали подходить к углям и поджигать свои ветки.

За крыльями у каждого члена стаи было немало битв, все они были закаленными ветеранами сражений. Но Корин не мог похвастаться таким опытом. Пусть на долю его выпало немало опасностей пострашнее этого честного состязания храбрости, но до сих пор он ни разу не принимал участие в настоящей битве. Более того, будучи одним из величайших угленосов за всю совиную историю, он никогда не сражался при помощи огненного оружия. Молодой король страшно завидовал спокойной уверенности своих друзей, их сосредоточенности и непоколебимой решительности. Все они – от маленькой Гильфи до огромного Сумрака – выглядели такими решительными, такими невозмутимыми! Если бы Корин мог испытывать хоть толику их спокойствия! А ведь в этом бою он рисковал гораздо больше, чем все остальные. Ему предстояло встретиться с матерью, которая однажды уже пыталась его убить. Он был королем Великого Древа Га'Хуула, но есть ли у него самого Га, о котором он читал в легендах? Говорят, мать Хуула, храбрая королева Сив, была наделена таким величием духа. Корин не сомневался, что у его дяди Сорена тоже есть Га. Он покосился на своего дядю, подходившего к углям, чтобы поджечь ветку, и украдкой вздохнул. После Сорена наступит очередь Корина подойти к огню, но есть ли у него в груди собственное пламя, которое успокоит его нервы и подготовит желудок к грядущей битве? Да, он добыл уголь Хуула и стал королем, но есть ли у него Га?

Корин не знал ответа на этот вопрос.

Глава XXII

Книга, стая и битва

Они летели к пещере с горящими ветками в лапах, и в голове у каждого было только две мысли: не позволить волкам и Нире сбежать из пещеры и не дать заманить себя в глубь лабиринтов. В этом, помимо фактора внезапности, заключалась вся их стратегия. Помимо этого оставалась особая, можно сказать, главная цель всей операции – захват «Книги Крит». Гильфи удалось подглядеть, что Нира спрятала книгу в каменную нишу над ямой, где когда-то были преданы огню кости Клудда. Пепел от сгоревших костей до сих пор маленькой кучкой лежал на дне выложенного камнями углубления, превращенного в алтарь погибшему тирану.