Текст книги "Золотое древо"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Тем временем шоу внизу шло своим чередом. Маленькая стайка мохноногих сычей и сычиков-эльфов, выпорхнув из-под свода дупла, подлетела к углю. На головах у них красовались фарфоровые стаканчики, вроде тех, что несла Примула. Подлетев к углю, участники церемонии сняли стаканчики и выстроили их в ряд, чтобы наполнить золой. Здесь же стояли расписные чайные чашки, в каждую из которых тоже насыпали по нескольку крупинок золы. В последнее время изучение искр и золы от угля стало любимым занятием многих сов и, прежде всего, членов ССС. Был даже изобретен сложный ритуал, в ходе которого этой золой посыпали кончики крыльев стража, возвышенного до статуса Верховной совы угля. Все это было настолько глупо, что просто не верилось, как такое вообще можно выдумать. Но вся беда была в том, что кто-то это придумал – причем не одна сова, а сразу несколько. А остальные с радостью согласились исполнять.

Неужели совы настолько пресытились временами мира и процветания, что с готовностью предались бессмысленным церемониям и поклонению углю? Отулисса понимала, что дело не только в угле. Конечно, в нем заключалась великая сила, которая могла быть использована как на добро, так и на зло. Так говорилось во всех старинных легендах. И конечно, совы должны были сделать все для того, чтобы этот могущественный уголь не попал в лапы серомыслов и, прежде всего, Ниры. Но ни в одной легенде ничего не говорилось о том, что углю нужно поклоняться. Откуда же взялось это поклонение? Да еще так быстро? Великий Глаукс, ведь с отлета Корина и стаи не прошло и одного лунного цикла! Отулисса всем желудком мечтала, чтобы они поскорее вернулись. Может быть, тогда всему этому придет конец. А если не придет?

Она поежилась от нехорошего предчувствия.

Глава IX

Корин в бегах

К счастью для Корина, дупло, в котором они расположились на ночлег, находилось совсем недалеко от Темного леса, да и ветер был попутный, поэтому он надеялся быстро слетать туда-обратно. Главное, найти озеро, возле которого он когда-то провел большую часть зимы, скрываясь от Ниры и Чистых, и где впервые повстречал загадочного кролика. Поскольку Корин удрал в самый разгар дня, ему приходилось внимательно смотреть по сторонам, остерегаясь ворон, но на этот раз все прошло благополучно. Подлетая к старому пню, долгие месяцы служившему ему гнездом и убежищем, Корин почувствовал дрожь в желудке. Здесь ли еще предсказатель? Просто не верилось, что такой толстый кролик, пусть даже самый необыкновенный, мог долго оставаться живым в лесу, кишевшем совами! Погрузившись в воспоминания, Корин словно наяву увидел перед собой упитанного пушистого зверька, неподвижно сидевшего перед красивой паутиной. Позже кролик объяснил, что в узорах паутины он читает настоящее, прошлое и будущее. Давний разговор всплыл в памяти Корина.

«Видишь ли, я немного необычный кролик, сказал этот загадочный зверек, когда Корин спросил его, чем он занимается. – Я вижу вещи, которых другие не видят». – «В паутине?» – переспросил Корин. «Угадал. Я паутинный прорицатель».

Корин несколько раз облетел озеро, но кролика нигде не было видно. Решив не сдаваться, он потратил еще несколько часов, прочесывая лес. Время стремительно уходило. Корин понимал, что обратный путь в Серебристую мглу займет гораздо больше времени, поскольку придется лететь против ветра. Страшно даже подумать, как встревожится и рассердится стая, когда обнаружит его исчезновение! Солнце быстро клонилось к горизонту, и Корин понял, что больше не может здесь оставаться. Взлетев над верхушками деревьев, он развернулся и полетел в сторону Серебристой мглы.

Не успел он как следует отлететь от леса, как ветер донес до него раскаты грубого хохота. «Великий Глаукс, похоже, тут где-то поблизости пьяное дерево!» – догадался Корин. Сорен говорил, что пьяные деревья вновь стали появляться в Южных царствах сразу после битвы в каньонах. До сих пор Корин никогда не бывал в таких местах, поэтому решил, что сейчас самое время наверстать упущенное, В конце концов, все свежие сплетни слетаются на пьяные деревья, как птицы в дупло. Но как быть, если его узнают? Длинный шрам, пересекавший его лицо, почти не оставлял Корину шансов сохранить инкогнито. Слава Глауксу, за Ниру его больше не примут, однако все посетители дерева сразу узнают в нем короля и наследника угля Хуула. Что же делать? Внезапно Корина осенило – пестроперые! У него даже в желудке защекотало от этой мысли. Разве Сорен не сказал, что пестроперые снова вернулись в совиный мир? Что, если выдать себя заводного из них?

Пестроперые славились на весь совиный мир не только своими прекрасными песнями, но и причудливым обликом, ведь они украшали себя перьями других птиц, ветками, цветами, гирляндами плюща и всем, что подворачивалось под лапу. «А если меня попросят спеть?» – вдруг испугался Корин. Вообще-то он и сам не знал, умеет он петь или нет. С одной стороны, он не был ни полярной совой, ни мохноногим сычом, считающимися лучшими певцами среди сов, но с другой – почему бы не попробовать? В конце концов, пестроперые тоже разные бывают! С каждой секундой эта идея нравилась ему все больше и больше, а когда Корин вспомнил, что в одной из прочитанных им легенд король Хуул тоже выдал себя за пестроперого, желудок у него и вовсе пустился вскачь.

Он опустился на ветку дуба, укутанного длинными плетьми вечнозеленого плюща. Пожалуй, плющом можно обмотать голову, чтобы скрыть шрам на лице. Присмотревшись, Корин увидел на плюще красные зимние ягоды и решил, что они тоже пригодятся. Но сможет ли он спеть? Корин зажмурился и попытался припомнить какие-нибудь старинные песни пестроперых, которые пела еще Снежная Роза, знаменитая певица древности. Там что-то говорилось про дорогу и скитания, это должно понравиться гулякам с пьяного дерева… Кивая головой в такт, Корин пропел:

Я ухну тихонько, а ты прилетишь —

правда, милая?

Бархатной ночью, в безлунную тишь —

да, красивая?

На бусы я перьев тебе подарю —

самых пестрых!

Я песню любимой своей спою —

под небом звездным.

Летим со мной, пока день не настал,

скорее, милая!

Летим, чтобы нас никто не догнал, —

смелей, красивая!

Оставь дупло свое навсегда —

умчимся к звездам,

Мы будем скитаться и петь вдвоем —

самые пестрые!

Честно сказать, для сипухи он пел совсем неплохо. Конечно, не мадам Плонк, но и не ворона безголосая. «Будь что будет!» – решил Корин. Оторвав длинную плеть плюща, он обмотал ее вокруг головы, а потом воткнул в хвостовые перья несколько веточек с ягодами. Затем, смущенный, но полный решимости, он вспорхнул с дуба и полетел к пьяному дереву. Еще издалека Корин заметил, что северная сторона гигантского платана пустует, а все посетители сгрудились на нижних ветках с южной стороны. Ему не пришлось долго теряться в догадках. В лучах закатного солнца сверкали и переливались разноцветные безделушки, которые могли принадлежать только одной птице на свете – торговке Мэгз. В следующий миг Корин заметил и саму сороку, стрекотавшую над разложенными на красном плаще товарами.

– Конечно, дорогуша, о чем речь! – еще издалека услышал Корин. – Здесь самые сливки моей новой коллекции. Болтушка, принеси-ка нам горностаевую оторочку, вроде той, что я продала мадам Плонк.

– Что вы говорите? Сама мадам Плонк приобрела такой мех? – раздался чей-то восторженный голос. В совином мире мадам Плонк считалась не только непревзойденной певицей, но и самой шикарной модницей.

– Чтоб мне лопнуть! Просто с крыльями оторвала. Ах, милочка, этот пурпурный плащ с горностаевыми хвостиками будет смотреться на вас просто великолепно!

– Но мадам-то наша уже не девочка, – злорадно проухала покупательница. – Интересно, как этот плащ не падает с нее во время пения?

– Конечно, она не так молода, как вы, душечка! – поддакнула торговка Мэгз, не видевшая ничего зазорного в том, чтобы посплетничать за спиной у своей лучшей клиентки. – Годы никого не щадят, это вы верно подметили. В этом наряде мадам обычно пьет чай в своих апартаментах. Кстати о чае, недавно я продала нашей певице последнюю королевскую чайную чашку. Сейчас у меня таких больше нет, но очень скоро будет новая партия.

Спрятавшись в тени дерева, Корин с интересом рассматривал разложенные на земле товары, и вскоре его внимание привлекла потрепанная старая книга, лежавшая с самого края. Переплет этой книги был сделан из шкуры леммингов. Корин знал, что лемминги живут только в Северных царствах, или в Ниртгаре, как когда-то называли эти неприветливые земли. На обложке книги был вытеснен странный рисунок, и стоило Корину увидеть его, как желудок у него вдруг замер, а потом бешено затрепетал. Это было изображение странной птицы – наполовину совы, наполовину тупика. Сопик! Плод страшных экспериментов, порождение могущественной хагсмары Крит. Значит, это ее книга! Книга Крит.

Глава X

Спор о природе хагсмаров

– Я знаю, что вы сердитесь на меня за побег! – кротко потупившись, сказал Корин. Но, справедливости ради, хочу напомнить, что не я первый придумал ударяться в бега без разрешения. В первый же день нашего путешествия я выслушал интереснейший рассказ о тайном побеге четырех друзей с Великого Древа.

– Упрек принимается, – вздохнул Сорен.

– Но зачем ты это сделал? Зачем улетел среди бела дня, ничего не сказав? Глаукс, да мы тут с ума сходили от тревоги! – воскликнула Гильфи. – Ты не обычная сова, Корин. Ты – король!

– Да, это так. Я необычная сова, – повторил Корин и, поколебавшись, грустно добавил: – Но это никак не связано с тем, что я король.

Сорен окаменел, чувствуя тревожную дрожь в желудке. «Но ведь он не собирается рассказать им? Он не должен…» Казалось, Корин услышал его мысли, потому что повернулся к дяде и просто сказал:

– Они должны узнать, Сорен. Пришло время.

– О чем узнать? Для чего пришло время? – наперебой закричали Гильфи, Сумрак и Копуша.

Закрыв глаза, Сорен попытался успокоиться. Возможно, Корин был прав. Может быть, друзья и в самом деле должны узнать всю правду, и, возможно, откровенный разговор поможет Корину избавиться от изнуряющих мыслей о матери.

– Я думаю, что моя мать, Нира, на самом деле хагсмара.

Гильфи и Копуша съежились, разинув клювы. Даже здоровенный Сумрак вдруг сжался, став похожим на собственную тень.

– Не может быть, – сипло выдавил он.

Сорен шагнул вперед, намереваясь что-то сказать, но Корин резко остановил его:

– Нет, Сорен! Не отрицай.

Никогда прежде никто не слышал, чтобы в его голосе звучала такая непривычная властность.

– Дело не в отрицании, Корин, – осторожно заметил Сорен. – У нас нет никаких доказательств – одни подозрения и догадки. Я хочу сказать, друзья, что все намного сложнее, чем предполагает Корин.

– Я в этом не сомневаюсь, – заметил Копуша, который всегда отличался философским складом ума, поэтому, не ограничиваясь тем, что лежит на поверхности, умел докапываться до подлинной сути вещей и явлений.

– Но если Нира – хагсмара, то тогда ты… То есть ты либо хагсмар, либо нет – одно из двух! – выпалил Сумрак, прежде чем сообразил, что говорит. Разумеется, он тут же спохватился и неловко залепетал: – То есть я ничего такого… Я, наоборот, хотел сказать, что мы все к тебе хорошо относимся.

– Заткнись, Сумрак! – рявкнул всегда сдержанный и тактичный Копуша.

– Да я что, я ничего, – совершенно потерялся Сумрак. – Я хочу сказать, что судим-то мы не по словам, а по делам. А Корин никогда не вел себя, как хагсмар.

– Ты совершенно прав, Сумрак! – неожиданно воскликнул Копуша. – Это потрясающе, но я сам вряд ли смог бы сказать лучше!

– Вот то-то, – мгновенно приободрился смутившийся было Сумрак. – Ты вечно меня стыдишь и велишь заткнуться, а я, между прочим, высказал эту мысль втрое короче, чем это сделал бы ты!

– Хорошо, хорошо, – отмахнулся Копуша. – Но я чувствую, что ты сказал нам не все, Корин. Это так?

– Расскажи им, – тихо попросил Сорен, стараясь не выдать своего отчаяния.

– Хорошо, – бесстрастно кивнул Корин. – Видите ли, сущность хагсмаров не оставалась неизменной на протяжении столетий и тысячелетий. И в наши дни почти каждому из нас доводилось сталкиваться с хагсмарами, только сейчас они всего лишь бессильные тени, которые мы видим крайне редко, чаще всего во время полета и в состоянии крайней усталости. Хагсмары – это ночные вороны, каким бы странным ни показалось вам это сравнение. Вспомните, что первоначально хагсмары были ошибкой природы, нарушением естественного хода истории, случившимся миллионы лет назад, в то время, когда птицы впервые разделились на различные виды. В те далекие времена хагсмары были особенно опасны…

Сорен кашлянул и поднял крыло.

– Извини, что перебиваю, но я хотел сделать одно маленькое замечание. Сразу оговорюсь, что это всего лишь мое личное мнение. Сейчас совершенно другое время! У нас нет никаких доказательств того, что Нира – это не просто исключительно бессердечная и опасная сова. В конце концов, Корин, ведь мой родной брат и твой отец тоже был злой и опасной совой!

– Но только у моей матери было чудовищно огромное лицо, совершенно необычное даже для сипухи. И у меня точно такое же лицо, Сорен.

– Глаукс Великий, да при чем тут лица, окраска и внешний вид! Вся эта чепуха имеет значение только для Чистых с их дурацкой иерархией. Это они считали, что сипухи стоят выше всех остальных сов, поэтому такие критерии изначально обесценивают твои выводы! – горячо выдавил Сорен.

Крепко зажмурившись, Корин несколько мгновений сидел с закрытыми глазами, а потом медленно проговорил:

– Очень хорошо. Я готов согласиться с тем, что у меня нет никаких доказательств. Но я откровенно признаюсь, что до самого последнего времени мне не давала покоя загадка моего происхождения. Днем и ночью меня терзал страх перед тем, что я ношу в крови страшное наследие хагсмаров. Теперь я понимаю, что вел себя неправильно. Я был непозволительно поглощен собой, а лидер, тем более король, не имеет на это права. Но сейчас, во время своей тайной вылазки, я кое-что нашел.

Внезапно уже начавший успокаиваться Сорен почувствовал ледяной холод в желудке.

– Что же? – спросил он, изо всех сил стараясь оставаться спокойным. Наверное, это ему плохо удалось, потому что от простого вопроса так и повеяло страхом.

– Книгу. Сейчас она принадлежит торговке Мэгз.

– И что это за книга? – медленно спросила Гильфи.

– Меня привлек рисунок на обложке.

– Что за рисунок, ради Глаукса! – взорвался Сумрак. – Да почему из тебя приходится по слову тянуть!

– Там изображен сопик.

Четверо членов стаи оцепенели.

– А теперь, пожалуйста, выслушайте меня внимательно, – сказал Корин.

Сорен пристально посмотрел на своего племянника. «Вот это уже речь настоящего короля, – не беспомощного юнца, занятого самокопанием и бесконечным поиском своей личности!»

– Из прочитанных сказаний мы знаем, что Крит погибла в битве у стен Ледяного дворца. Ее убил могучий волк по имени Дункан Макдункан. Мы также знаем, что у Крит никогда не было ни друга, ни детей. Таким образом, ее хагсмарский род прервался навсегда. Однако мы знаем и то, что идеи – как хорошие, так и дурные – намного долговечнее нас, смертных. Доказательством тому служат наши книгохранилища и библиотеки Дворца туманов, о которых вы мне рассказывали. Так случилось, что книга, в которой Крит записала свои колдовские заклинания, чары и догадки, пережила свою хозяйку и в целости и сохранности дошла до наших дней. – Корин помолчал, серьезно глядя на своих старших друзей. Он видел в их глазах одинаковое выражение смятения и страха, но знал, что должен продолжать. – Я бы попытался выменять эту книгу, но у меня с собой не было ничего ценного. К тому же она слишком большая, я бы ее все равно один не донес.

– Да подумаешь – книга! – фыркнул Сумрак. – Это же лишь слова, да и только.

– Ты отлично знаешь, что слова могут обладать огромной силой, – очень серьезно сказал ему Копуша. – Что ты решил делать, Корин?

– Ты прав, Копуша. Если записи Крит могли сохраниться через столетия, хотя ее книга все это время считалась утраченной и погибшей, то почему не могли выжить отдаленные потомки ее колдовских экспериментов? Возможно, все это время они незаметно жили где-нибудь, не привлекая внимания. Но когда я добыл уголь Хуула, то вместе с ним в нашем мире вновь появилась возможность магии – как доброй, так и злой. Да, хагсмары, с которыми нам доводилось сталкиваться до сих пор, были не более чем беспомощными призраками, ночными кошмарами, бесследно исчезающими после пробуждения. Но так было раньше. Теперь, когда уголь вернулся в наш мир, чары темнодейства могут пробудить хагсмаров к жизни и дать им силы.

«Тем более если хагсмары сумеют завладеть книгой самой Крит!» – подумал про себя Сорен.

– Ты хочешь сказать, что если Нира жива, то она может переродиться? – спросил он вслух, пристально глядя на племянника.

– Упаси Глаукс! – ухнул Сумрак. – Будто она и без того недостаточно страшная!

– Возможно, – задумчиво проговорил Корин. – Хагсмарство чем-то похоже на болезнь, которая может годами дремать в организме, но при благоприятных условиях пробуждается и расцветает с новыми силами.

«Расцветает!» – скривился Сорен. Это слово все меньше нравилось ему. Вот и Великое Древо, которое в последнее время все чаще называют золотым, вдруг ни с того ни с сего пышно расцвело перед приходом зимы… Совы без устали восхищались этим чудом, но у Сорена воспоминание о сверкающих ветках и листьях вызывало непонятный страх, ему каждый раз казалось, будто позолоченные ветви грозят небесам, готовясь прорвать эфирный покров совиной Вселенной. Он с тоской думал о тех днях, когда Золотое Древо было просто Великим Древом. Откуда взялась эта тоска? Неужели он мечтает о возвращении в прошлое? Но разве сами мысли об этом – не предательство? Ему ли не помнить, сколько горя и опасностей было в прошлом и как часто совиный мир находился на волосок от гибели! С другой стороны, те опасности были понятными и зримыми. Чистые были Чистыми, крупинки – крупинками, совы из Сант-Эголиуса – головорезами из Сант-Эголиуса. Самое главное, Ночные стражи каждый раз ясно понимали, кто их враг. Теперь враг был совсем другой, и никто не знал, где он прячется. Нира не была настоящим врагом, она была всего лишь инструментом, при помощи которого древнее зло могло проникнуть в совиный мир. Их врагом было темнодейство – но как против него сражаться?

Глава XI

Эфирный покров

Сорен летел сквозь мерцающий золотой свет. Он чувствовал, как золотое сияние играет на его белоснежном лице, а глядя вниз, любовался своими позолоченными лапами. Все было прекрасно, пока в сияющем небосводе не появился едва уловимый проблеск серебра. В тот же миг мускульный желудок Сорена оцепенел, а крылья стали тяжелыми, словно каменные. «Щель! Крошечная щель в эфирном покрове!» В тот же миг он увидел еще один просвет. Прямо на его глазах прорехи стали расширяться, и из них начали показываться черные кончики вороньих крыльев. В мгновение ока золотое сияние запестрело мириадами зловещих черных точек. «Это не золото оперяется. Это рвется эфирный покров!» Не успел Сорен подумать об этом, как чей-то знакомый голос отчаянно прокричал: «Нет! Не ждите меня! Мне вы уже не поможете! Летите! Спасайтесь! Они вернулись!»

Но чей это был крик. «Кто кричит в моем сне? – подумал Сорен. – Кажется, я сейчас упаду. Упаду во сне и разобьюсь. Совиный мир погибает!»

– Проснись, Сорен, проснись! – верещала Гильфи, кружа над его лицом и лихорадочно взбивая воздух своими маленькими крылышками. «Сколько раз я будила его так?» – со вздохом подумала она, но тут же одернула себя. С тех пор как выяснилось, что Сорен видит вещие сны, к его кошмарам все относились очень серьезно. Увидев, что остальные уже проснулись, Гильфи сокрушенно сообщила, продолжая обмахивать Сорена крыльями: – Опять плохой сон.

– Ух-ху! – невесело ухнул Сумрак и принялся яростно трясти головой, прогоняя остатки сонливости. – Будто у нас и без этого мало неприятностей!

– Заткнись, Сумрак, – прикрикнула на него Гильфи, поворачиваясь к Сорену. – Ну что, проснулся?

– Да. – К сожалению, после пробуждения Сорен, как обычно, начисто забыл весь свой сон. – Нужно найти книгу, – только и выговорил он.

– С чего начнем? – деловито спросил Копуша.

– Для начала навестим торговку Мэгз! – воскликнул Корин.

– Вообще-то она не любит посетителей, – нахмурилась Гильфи. – Ей постоянно кажется, будто они хотят получить скидку или выманить что-нибудь по дешевке.

– Еще бы, ведь она закладывает в цену астрономические транспортные расходы! – хмыкнул Сумрак. – Мэгз свою выгоду не упустит.

– Она все еще живет в развалинах часовни? – спросил Копуша.

– Наверное, – ответил Сорен. – Сколько сейчас времени? – пробурчал он, высовывая голову из дупла. Алый диск солнца горел за стволами деревьев.

– До заката еще далеко, а там еще полчаса до первой тьмы.

– Не будем дожидаться первой тьмы, – решил Сорен. – Вылетим в лиловые сумерки.

Совы с исключительной точностью различают малейшие оттенки перемены освещения во время восхода и заката солнца в разное время года. Друзья отлично знали, что перед началом зимы краткий миг сумерек, когда последний луч дня гаснет в первой мгле вечера, окрашен в лиловый цвет. Именно в это время решено было пуститься в путь на поиски Мэгз.

– Пора! – наконец воскликнул Сорен. – Полетели!

Сначала Сорен летел рядом с Корином, но как только деревья остались позади, друзья перестроились в плотное звено. Сумрак занял место впереди, Гильфи – сразу за ним, Корин и Сорен прикрывали ее справа и слева, а Копуша замыкал строй. Сумрак всегда возглавлял стаю, если друзьям приходилось лететь во время резкой перемены освещения. Дело в том, что бородатые неясыти великолепно ориентируются в сумерках, когда скрадываются очертания и тают границы.

Молча работая крыльями, Корин неотступно думал о том, как непохож этот полет на недавнее путешествие через море Хуулмере, когда они хохотали, пели и обменивались солеными шуточками. «Все так изменилось!» – вздохнул он про себя. Ему становилось не по себе при мысли о том, что страшная колдовская книга пережила свою хозяйку и попала в современный мир. Неужели это возможно? И что теперь будет? Да, он был королем, но сможет ли он сразиться с настоящими хагсмарами или другими неведомыми чудовищами, просочившимися в мир через покров? В глубине желудка Корин знал, что именно это приснилось недавно Сорену. Наверное, это был очень страшный сон. Но почему, почему ничего такого не произошло во время царствования Хуула? Неужели он, Коран, совершил какую-то ошибку? Или всему виной проклятие его происхождения? Возможно, причина всех бедствий в том, что он сын Клудда и Ниры? Эти мысли неотступно крутились у него в голове всю дорогу к жилищу торговки Мэгз.

Глава XII

Визит к торговке

– Книга? Какая книга? Миленькие вы мои, да у меня столько этой писанины, что просто голова идет кругом! Нужно провести полную инвентаризацию, да все некогда. Ах, Сорен, дорогуша, если бы ты знал, сколько у меня хлопот!

Сумрак решительно шагнул вперед. Он так распушился, что стал казаться чуть ли не в полтора раза больше ростом.

– Мы тебе не «миленькие», дорогуша. Мы отлично знаем, что ты не особо ученая птица и за всю жизнь проглотила не так уж много книг.

– Ой, господин, да что вы такое говорите? – воскликнула щуплая сорока по имени Болтушка, опускаясь на каменный пол рядом со своей хозяйкой. – Где ж вы видели, чтобы книги глотали? Ох, сударь, да их клевать-то замучаешься, а уж проглотить никак не выйдет. И потом, они же невкусные! Только время зря потратите, и еще…

– Закрой свой поганый клюв! – Пронзительный визг торговки Мэгз гулким эхом облетел своды часовни, спугнув стайку дремавших под крышей летучих мышей. Сорен с трудом подавил дрожь в желудке. Прошло столько лет после той ужасной ночи в Сант-Эголиусе, а он до сих пор не мог спокойно видеть летучих мышей! Все дело в том, что вожди Сант-Эголиуса напускали на готовых опериться птенцов целые стаи летучих мышей-вампиров, которые высасывали у них кровь, ослабляя их и заглушая волю к полету. Сорен не любил вспоминать эти кошмары, но этим вечером с ним творилось что-то странное. Лунный свет, просачиваясь сквозь разбитое витражное стекло, алой лужицей дрожал на полу у его лап. Этот зловещий красный свет и кожистое хлопанье крыльев летучих мышей так живо воскресили в памяти Сорена самые жуткие события его далекого детства, что он затряс головой, отгоняя наваждение. Нервы у него были на пределе, и он понял, что больше не может ходить вокруг да около.

– Слушай, Мэгз, хватит юлить! Мы знаем, что книга у тебя. Ее видели на пьяном дереве.

– Кто видел? Лазутчик? – переспросила Мэгз уже более покладистым тоном.

– Он самый, – ответил Копуша, выходя вперед на своих долговязых голых лапах. – Лазутчик самого короля.

– Я поняла, – серьезно ответила Мэгз и, выпрямившись, поправила бандану, закрывавшую ее невидящий глаз.

Тем временем сам король, оставаясь незамеченным, тихонько сидел в темном углу часовни.

– Да, – со вздохом продолжала Мэгз, – была у меня книга. Большая старинная книженция, в отличном состоянии, хотя нескольких страниц недоставало. Ее купил какой-то старый вояка. У него с собой был мешок, вот он ее и забрал.

Желудок у Корина оборвался. Книга исчезла! Но что за солдат ее купил? Зачем она ему?

– Что за вояка? – вслух повторил его вопрос Сорен.

– Откуда мне знать? Солдат или наемник, для меня они все на один клюв, – выпалила Мэгз, а потом, подумав, уточнила: – Нет, наверное, все-таки наемник.

– Как он выглядел? – спросил Сумрак.

На этот раз Мэгз явно заколебалась, и тогда Сумрак раздулся до таких размеров, что стал похож на пушистую луну, выкатившуюся на небо из-за тучи.

– Давай же! Соображай быстрее!

От недавней самоуверенности торговки Мэгз не осталось и следа. Втянув голову в плечи, она нервно защелкала клювом и за лепетала:

– Я… н-не могу сказать. Не могу, не могу!

– Не можешь или не хочешь? – грозно спросил Сумрак.

Стремительно обернувшись к Сорену, Мэгз умоляюще посмотрела на него своим черным блестящим глазом, но он не проронил ни слова. В мгновение ока Сумрак бросился к торговке и сорвал с нее бандану. Совы изумленно ахнули, а сорока пронзительно завизжала. На блестящей черной макушке Мэгз сверкала аккуратная круглая лысина.

– Ради Глаукса, перестань! – закричал Сорен на Сумрака. – Немедленно верни ей бандану! Что ты себе позволяешь?

– Как тебе не стыдно, Сумрак! – возмутилась Гильфи. – Ты ведешь себя, как бандит.

– Нам нужен ответ! – огрызнулся он.

– Этот наемник был настоящим бандитом, – процедила Мэгз.

– Ох, мадам, я вам искренне сочувствую! – жалостливо вскричала Болтушка. – Я и не догадывалась, что у вас перья-то повыпадали. Да ладно бы в каком другом месте, а тут прямо на голове. Вот уж не повезло, Так не повезло, – тараторила она, протягивая хозяйке поднятую с пола бандану.

– Лучше быть Лысой, чем безмозглой! – огрызнулась Мэгз и с такой силой хлестнула свою помощницу крылом, что та кубарем покатилась по полу. Затем торговка повернулась к Сорену и сказала:

– Он не представился. Могу сказать только то, что это была сипуха, причем на редкость огромная.

Желудок у Корина затрясся мелкой дрожью.

– А какие-нибудь приметы у него были? – быстро спросил Сорен. – Шрамы? Отметины?

«Только не это! Не надо, пожалуйста, не надо!» – беззвучно взмолился Корин в своем углу.

– А ведь точно, была примета! – воскликнула Мэгз. – У него на клюве трещина!

Она все-таки сказала это. Самый страшный кошмар Корина стал явью. С тем же успехом Мэгз могла вслух произнести имя своего покупателя – Страйкер. Один из самых приближенных военачальников Ниры. Старший лейтенант армии Чистых, получивший боевой шрам во время Огненной битвы.

Больше из торговки Мэгз не удалось выжать ни слова. В ответ на все расспросы она только сокрушенно качала головой и твердила:

– Нет, не знаю! Откуда мне знать, кто он такой и откуда взялся?.. Нет, душечка Гильфи, понятия не имею, куда он направился. Он мне не докладывался.

– Он вообще что-нибудь говорил?

– Он был не из разговорчивых.

– Он знал кракиш? – вдруг спросил Копуша.

– Что еще за кракиш-мракиш? – вытаращилась на него торговка. – Отродясь такого не слыхала!

– Это язык Северных царств, – подсказал Сорен.

– Понятия не имею, знал он его или нет, – покачала головой Мэгз и вдруг задумалась. – Хотя…

– Что? – ухнул Сумрак.

Неприязненно покосившись на него, торговка торжествующе выпалила:

– А то, что этот мракиш ему и не нужен!

– Кракиш, – машинально поправила ее Гильфи. – Почему вы так решили?

– Да потому, что в этой книге читать-то особо нечего. Думаете, я ее не проглядела, прежде чем продавать? Так вот, там одни картинки. И до того мерзкие картинки – прямо жуть берет. Честно говоря, я даже рада, что избавилась от этой пакости.

– Ладно, – устало вздохнул Сорен, видя, что большего они все равно не добьются. – Вы нам очень помогли, Мэгз. Огромное вам спасибо и извините за бандану.

Торговка Мэгз, уже успевшая вернуть на место свой головной убор, вздрогнула и умоляюще посмотрела на него.

– Вы ведь не станете болтать о моей лысине, правда? Ах, душечка Сорен, это просто разорвет мне сердце!

– За кого вы нас принимаете? Конечно же нет!

– Знаете, Мэгз, если вы будете иногда снимать свою бандану и проветривать голову, то перья могут снова отрасти, – посоветовала Гильфи.

– Да я уж к ней привыкла, – с легким смущением пробормотала Мэгз. Смерив уничижающим взглядом Сумрака, она снова повернулась к остальным и оживленно спросила: – Больше ничем не интересуетесь? Вы же знаете, что я недавно отыскала одно новое местечко! Кстати, тут в ризнице у меня хранится несколько прелестных фарфоровых безделушек. Болтушка, негодница, живо принеси нам сервиз!

Сорену совсем не хотелось оставаться, но они причинили бедной Мэгз столько хлопот и унижений, что было бы верхом неприличия улететь, даже не взглянув на ее сокровища. Может быть, он даже купит у нее какой-нибудь подарок для своих Бэшек, как они с женой иногда называли Башу, Блайз и Белл. Сорен без меры баловал своих дочек, и они ждали от него сувениров после каждого возвращения с охоты. Сочной мышки им было уже недостаточно!

Вскоре Болтушка вернулась с сервизом, и Мэгз выхватила у нее несколько чашечек.

– Это не чайные чашки, это кофейные. Так мне мадам Плонк сказала, а она знает толк в таком деле. Прямо скажу, хоть эти чашки и не такие большие и роскошные, как королевская чашка мадам Плонк, но тоже изумительные! Посмотрите, какие изящные – просто загляденье!

Сорен живо представил Башу, Блайз и Белл, дружно клюющих гусениц из маленьких фарфоровых чашечек, и спросил: