Текст книги "Знак судьбы"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Лицо Мэтью медленно приблизилось к лицу Констанции. Его губы коснулись ее лба, ресниц, спустились к щеке, но не успели они коснуться губ Констанции, как Мэтью охватил новый приступ кашля. Он отвернул голову в сторону и прижал ко рту белый льняной платок. Едва откашлявшись, Мэтью снова посмотрел на Констанцию.
По ее лицу текли слезы. Констанция хотела что-то сказать, но Мэтью прижал палец к ее губам и пробормотал:
– Никаких вопросов, все, у нас нет времени. Иди, дорогая, сделай, как я сказал, ложись на кушетку.
– Нет, Мэтью, нет.
– Прошу тебя, прошу, сделай это ради меня. Сделай меня счастливым, Констанция, сделай меня счастливым. Позволь мне думать, что и в моей жизни есть смысл…
– Ох, Мэтью, что ты задумал?…
Подталкивая Констанцию к гостиной, Мэтью торопливо промолвил:
– Не говори с ним, когда он войдет, ни слова, ложись ничком и так лежи. – Мэтью наклонился и, запечатлев на ее губах легкий поцелуй, прошептал: – Прощай, любимая. – Он открыл дверь гостиной и быстро втолкнул туда Констанцию. Через минуту Мэтью уже был на кухне и с веселостью в голосе, которой Джейн не наблюдала уже много лет, сообщил: – Констанция упала в обморок, она лежит в гостиной. – Выставив руки перед мисс Бригмор и матерью, которые рванулись к двери, ведущей в холл, он добавил: – Оставьте ее одну, прошу вас. Оставьте ее одну, я… я поеду с Дональдом…
– Ты? Нет, не поедешь! – воскликнула Джейн.
– Поеду. День сегодня хороший, прогулка пойдет мне на пользу. – Говоря это, Мэтью смотрел прямо в глаза матери.
– Что, что ты задумал, мой мальчик? Что ты?… – пробормотала она, прижав ладони ко рту.
– Ничего, мама, ничего. Я просто поеду вместо Констанции и привезу ребенка. – Мэтью повернулся и посмотрел на мисс Бригмор. Она пристально глядела на него, в ее расширенных глазах читался немой вопрос. Мэтью робко улыбнулся и успокаивающе кивнул. – Не волнуйтесь.
– Нет, Мэтью, нет! – Джейн схватила сына за руку и притянула к себе. – Ты ничего не сможешь сделать, ничего. Ты с ним не справишься, так что пусть все идет своим чередом.
– Тише, – предостерег ее Мэтью.
Дверь отворилась и в кухню вошел Дональд. Он остановился, оглядел присутствующих и спросил:
– Где она?
– Ей стало плохо, она лежит, – ответила Джейн.
– Ха! – презрительно хохотнул Дональд. – Значит, ей стало плохо и она лежит, да? – Он решительным шагом вышел из кухни, было слышно, как он стремительно поднимается по лестнице, перепрыгивая, наверное, через две ступеньки. Затем Дональд так же стремительно спустился вниз, и раздался звук открываемой двери гостиной. Через несколько минут он вернулся в кухню, медленно вышел на середину комнаты, оглядел по очереди всех и сказал: – Что бы вы там ни придумали, этот номер у вас не пройдет. Я привезу ребенка, даже если мне придется прибить корзину гвоздями или держать ее на козлах между ног.
– В этом не будет необходимости, я поеду с тобой, – раздался тихий, усталый голос Мэтью, словно он смирился: дескать, ладно, если уж ничего не поделаешь, то не будем ссориться.
Дональд резко повернул голову и посмотрел на брата. Он глядел на него целую минуту, затем как-то зловеще ухмыльнулся:
– Что ж, возможно, это не такая уж плохая идея. Мы сможем переночевать в коттедже, я загружу повозку вещами, которые сочту нужным привезти сюда. – Дональд перевел взгляд на мисс Бригмор. Та не выдержала его взгляда и закрыла глаза. Повернувшись, Дональд вышел на улицу.
Джейн выбежала в холл и вернулась с теплым пальто, шарфом и шапкой.
– Что ты задумал? Скажи мне, что ты задумал? – прошептала она, помогая Мэтью одеться.
Закутанный шарфом так, что видны были только его глаза, Мэтью посмотрел на мать и тихо промолвил:
– Ничего, мама, ничего. Что я мог задумать? Иди к Констанции, ей нужна твоя помощь. До свидания. – Дотронувшись пальцами до плеча матери, Мэтью повернулся к мисс Бригмор.
– Идемте, мисс Бригмор, пора ехать.
– А могу я… хоть на минутку увидеться с Констанцией?
Мэтью приблизился к мисс Бригмор.
– Лучше не надо. Вы еще увидитесь с ней. Не беспокойтесь, увидитесь.
Мисс Бригмор покачала головой, затем вышла из кухни с видом человека, в котором умерла последняя надежда. Даже не попрощавшись с Джейн, она направилась к повозке.
Дональд стоял рядом с повозкой. Он жестом приказал ей садиться, и Мэтью помог мисс Бригмор забраться в повозку.
Она медленно опустилась на сиденье, укутала ноги полой длинного пальто. Повозка с грохотом проехала по двору и начала свое путешествие через холмы.
Уже высоко в холмах у Мэтью усилился кашель, но Дональд всего один раз повернул голову и взглянул на брата, отметив при этом, что на платке крови больше, чем обычно. "Будет жаль, если он умрет во время этой поездки", – подумал Дональд. Он и желал Мэтью смерти, и в то же время не желал. Все же у Дональда сохранились крупицы любви к брату, и эти крупицы время от времени как бы кричали в душе Дональда: "Почему он так подло поступил со мной? Я бы легче пережил свой позор, будь это любой другой мужчина, но только не Мэтью". Однако такие моменты случались редко, и в конце концов ненависть Дональда к Мэтью подавила остававшуюся любовь.
Они приближались к узкому повороту дороги, с одной стороны которой вниз уходил крутой склон, поросший лесом. Это было то самое место, где Барбара пережила настоящий ужас, когда почтовую двуколку едва не сбросило ветром с дороги. По краю стояли столбики, между которыми была натянута проволока, и когда повозка достигла поворота, Мэтью зажал ладонью рот и пробормотал:
– Мне… мне плохо.
Дональд никак не отреагировал на это.
– Мне плохо, – спустя несколько секунд повторил Мэтью, – остановись, остановись на минутку. Мне надо сойти. – Тело его согнулось почти пополам.
Лошадь прошла еще десяток шагов, прежде чем Дональд остановил ее. Прижимая платок ко рту, Мэтью неуклюже сполз с повозки и поспешил к краю дороги. Там он ухватился за столбик, лег грудью на проволоку, и его вырвало.
Наблюдавшая за ним мисс Бригмор поднялась с сиденья и хотела слезть с повозки, но резкий голос Дональда остановил ее:
– Сидите на месте.
Мэтью медленно обернулся и, прислонившись к столбику, произнес, глотая ртом воздух:
– Мне… мне плохо.
Дональд посмотрел на брата. Из уголка рта у Мэтью стекала струйка крови, голова упала на грудь. Дональд спрыгнул с козел и направился к брату, слегка поскользнувшись по пути на покрытой тонким льдом дороге.
– Иди в повозку и ложись, – рявкнул он.
– Я… я не могу. – Мэтью повернулся и повис всем телом на проволоке, его снова вырвало.
– Идем отсюда, не то свалишься вниз, – склонившись над ним, произнес Дональд.
И в этот момент Мэтью повернулся, с быстротой и силой, которую трудно было представить в его хлипком теле, схватил Дональда за плечи и потянул вперед. Дональд слишком поздно раскусил намерения брата, он попытался оторвать от своих плеч руки Мэтью, вцепившегося в них, словно дикая кошка. Казалось, они оба зависли в воздухе над проволокой. Одна нога Дональда еще стояла на краю дороги, а вторая уже заскользила вниз. Отчаянным усилием ему удалось ухватиться одной рукой за столбик, и в этот момент он услышал крик мисс Бригмор. А затем тело Мэтью отшатнулось от него, и он оказался свободным. Дональд попытался выпрямиться, но поскользнулся, упал на проволоку и, перевалившись через нее, полетел вниз с душераздирающим криком. Тело его, переворачиваясь, катилось вниз по склону, ударяясь о стволы деревьев и отскакивая от одного к другому, словно детский мячик…
Они лежали на краю дороги, там, где упали, раскинув руки. Мисс Бригмор вцепилась одной рукой в спицу колеса повозки, а другой – в полы пальто Мэтью.
Поднявшись на колени, мисс Бригмор оттащила Мэтью от края обрыва. Перевернув его лицом вверх, она подумала, что он мертв: часть лица, не залитая кровью, была пепельно-серой.
– Ох, Мэтью! Мэтью! – вскричала мисс Бригмор. И в этот момент он открыл глаза и посмотрел на нее.
– Зря вы удержали меня, – медленно шевеля губами, промолвил Мэтью.
Прижавшись лбом к его лбу, мисс Бригмор пробормотала:
– Попытайся встать, попытайся.
Однако у Мэтью не осталось сил, и ей пришлось волоком дотащить его до повозки, а затем с трудом поднять и уложить там.
Прежде чем забраться на козлы и взять в руки вожжи, мисс Бригмор осторожно подошла к обрыву и посмотрела вниз. Там виднелось что-то темное, но это мог быть и ствол дерева и что-то еще. Если это было тело Дональда, то, возможно, он был еще жив.
Быстро погнав лошадь к тому месту, где дорога расширялась, мисс Бригмор развернула повозку и отправилась обратно на ферму.
Только спустя пять часов мужчины привезли тело Дональда, занесли его в кухню и положили на деревянную скамью рядом с плитой.
Мисс Бригмор, Констанция и Джейн стояли возле буфета: со стороны могло показаться, что они держатся за руки, так крепко они прижимались друг к другу.
Мэтью сидел на стуле, откинувшись на спинку. Если бы его глаза не были широко открыты и зрачки не шевелились, его, судя по цвету кожи, можно было бы принять за мертвеца.
Мужчины, которые принесли тело Дональда, стояли молча, не шевелясь.
Тишину нарушил Уилли Несбит из Эллендейла, который неоднократно принимал участие в спасательных операциях зимой в горах.
– Он отчаянно борется за жизнь, миссис, – обратился Уилли к Констанции. – Не понимаю, как ему это удается. Он здорово покалечился, этих травм хватило бы на две смерти, а он еще дышит.
Констанция, услышав эти слова, очнулась. Как лунатик, она обошла стол, миновала Мэтью, остановилась возле скамьи и посмотрела на Дональда. Он был весь покалечен, лицо бесформенное, опухшее, в синяках. Нетронутыми остались только глаза, которые были открыты.
Его глаза всегда были темными, даже черными, когда он давал волю своим эмоциям. Сейчас же зрачки напоминали два черных уголька, в которых играли красные блики. Констанции показалось, что та энергия, которая исходила от них, буквально обожгла ее. Она отшатнулась и даже выставила перед собой ладони, словно защищаясь. А затем вскрикнула и потеряла сознание. Все присутствующие тут же засуетились вокруг нее.
Когда Констанция пришла в себя, она лежала на ковре у плиты, возле нее на коленях стояла мисс Бригмор. Дональда на скамье уже не было – по указанию Джейн мужчины перенесли его в гостиную.
Откинув с лица Констанции влажные волосы, мисс Бригмор прошептала:
– Все хорошо, дорогая, все хорошо… он умер.
Констанция дышала так тяжело, будто бегом взбиралась на холм. Ей можно было и не говорить, что он умер, она поняла это, потому что последним взглядом Дональд пытался забрать ее с собой. Живость его ума, сила ненависти, никчемность прожитой жизни – все было в этом последнем взгляде. Он и не умирал потому так долго, ибо хотел послать ей прощальный взгляд. Дональд желал ее смерти, и когда, теряя сознание, Констанция погрузилась в темноту, ей даже показалось, что он сумел осуществить свое желание.
– Посиди немного, посиди. – Мисс Бригмор помогла Констанции приподняться.
Мэтью оставался на стуле в той же самой позе. Похоже, он даже не шелохнулся.
– Ох, Мэтью, Мэтью, – жалобно промолвила Констанция.
И тут его губы, покрытые запекшейся кровью, шевельнулись, и Мэтью произнес равнодушным тоном:
– Все хорошо, все кончено.
Констанция прислонилась головой к высокой спинке стула и закрыла глаза. Возможно, все кончено, но нельзя сказать, что все хорошо. Хорошо уже, наверное, никогда не будет. Мэтью убил Дональда, да, это было такое же убийство, как если бы он загнал ему нож меж ребер. А виновата во всем лишь она. Ведь, как и Джейн, Констанция поняла: Мэтью едет не для того, чтобы привезти ребенка Барбары, а чтобы расправиться с Дональдом… Так или иначе, но конец должен был наступить, потому что она уже не могла больше выносить такую жизнь. Дональд совершенно изменился, ревность повредила его рассудок… Но разве не она в этом виновата? Ох, Боже мой! Сейчас Констанция даже не возражала против того, чтобы Дональд забрал ее с собой, потому что тогда бы ей не пришлось жить с безысходным чувством вины.
Она открыла глаза и посмотрела на Анну. Мисс Бригмор нежно гладила ее по голове. Но во всем случившемся были и свои положительные стороны: сколько бы ни осталось Анне, жизнь ее отныне будет в безопасности, а ребенок Барбары не вырастет в атмосфере ненависти. Констанция глубоко вздохнула. Теперь она тоже свободна, и надо будет подумать, что еще хорошего можно извлечь из ее теперешнего положения.
Мэтью зашевелился на стуле.
– Позовите маму, – прошептал он.
Констанция хотела пойти за Джейн, но мисс Бригмор остановила ее.
– Посиди лучше, я сама схожу за ней.
Констанция присела на стул напротив Мэтью, они смотрели друг на друга, но потом он закрыл глаза, чтобы скрыть от Констанции ту боль, которая всегда сквозила в его взгляде…
Мисс Бригмор прошла в гостиную, где еще одна женщина, Дейзи Уэйт, помогала Джейн раздевать тело мертвого сына.
Дональд лежал на столе, мужчины не смогли отнести его наверх на кровать – лестница оказалась слишком узкой. Женщины раздели Дональда до кальсон и нижней рубашки, и когда Дейзи Уэйт принялась расстегивать пуговицы на кальсонах, промокших на бедрах от крови, то запричитала:
– Боже милосердный! Какой ужасный конец. Бедный парень, бедный парень. И что бы люди ни говорили о нем, это он приютил нас, а все другие отказались. И такой ужасный конец. Ох, Боже мой, где же справедливость?
Мисс Бригмор отвела взгляд от почти обнаженного тела, она почувствовала, что ей тоже становится дурно. Дотронувшись до плеча Джейн, она тихо промолвила:
– Вас зовет Мэтью.
Не оборачиваясь, Джейн кивнула, но продолжала пристально вглядываться в лицо сына. Он умер, умер, они избавились от него, они все избавились от него, они все свободны, и она рада этому. Тогда почему же не отпускает боль? Она не желала этого ребенка, с самого начала беременности не желала, и когда он родился, не желала его видеть, потому что считала его чем-то вроде напасти, обрушившейся на нее… проникшей в нее. Неприятности с Дональдом начались с самого его рождения. И он, в свою очередь, никогда не любил ее, даже ненавидел. И все же ей было очень жаль его, так обычно жалеют об утрате близкого и любимого человека. Джейн не могла понять этого своего чувства. Если бы на месте Дональда оказался Мэтью, тогда все было бы ясно. Что ж, скоро ей придется оплакивать и другого сына, потому что он долго не протянет.
А что произойдет с Мэтью, когда он умрет? Он предстанет пред судом Господа? Майкл ведь часто читал ей Библию, поэтому она должна верить в суд Божий. Но все ли учтет Господь? Этого Джейн не знала. Порою Бог бывал слишком суровым. Ее бедный Мэтью, ее бедный мальчик! А Дональд? Сейчас она не могла сказать: "Мой бедный Дональд", только "Бедный Дональд", потому что он никогда не был ее, а она его. И все же, конечно, она могла сказать: "Бедный Дональд".
– Я вернусь через минуту, – пообещала Джейн, совершенно сухими глазами посмотрев на Дейзи Уэйт.
– Не волнуйтесь, миссис, не волнуйтесь, я справлюсь. Он не первый, кого я готовлю в последний путь.
Мисс Бригмор взяла Джейн за руку и вывела из гостиной, но они не пошли сразу же на кухню. В полутемном холле женщины инстинктивно повернулись и посмотрели друг на друга. Ни одна из них не произнесла ни слова, они просто, крепко держась за руки, постояли так несколько секунд и продолжили путь на кухню.
– Мама, я хочу лечь в постель, – попросил Мэтью.
– Тогда пойдем, сынок. – Мать осторожно помогла ему подняться со стула, обняла за талию и увела из кухни.
Мисс Бригмор подошла к Констанции, которая сидела не шевелясь, и наклонилась к ней.
– Постарайся не думать об этом. Что сделано, то сделано… ты не могла больше так жить, поэтому все равно что-нибудь произошло бы, возможно, нечто более страшное.
– Но… но что теперь будет с Мэтью?
– Ничего с ним не будет. Я же говорила тебе, что выступлю свидетельницей, поэтому ничего с Мэтью не случится.
– Ох, Анна. – Констанция вскочила со стула, сжав руками горло. Казалось, она сейчас закашляется, но вместо этого из глаз ее брызнули слезы, давая выход накопившемуся напряжению.
Мисс Бригмор крепко обняла Констанцию, и они стояли так, покачиваясь, будто пьяные. Понемногу молодая женщина стала успокаиваться.
– Все, моя дорогая, все, – пробормотала мисс Бригмор. – Забудь, все в прошлом, забудь обо всем. Просто… просто благодари Бога, что ты спасена, что ты еще молодая и красивая. У тебя еще впереди вся жизнь, вот увидишь.
В ответ на ее слова Констанция только покачала головой.
Спустя неделю на допросе мисс Бригмор объяснила коронеру [7]7
Следователь, ведущий дела о насильственной или скоропостижной смерти.
[Закрыть], что произошло. Мистер Мэтью Радлет, который болен чахоткой, почувствовал себя плохо. Он слез с повозки и отошел на обочину. Его брат, Дональд, последовал за ним, чтобы оказать помощь. Она не может точно сказать, как это случилось, поскольку сидела в это время спиной к братьям, но, наверное, Дональд поскользнулся, поскольку с самого утра земля была покрыта толстым слоем инея. Единственное, что она видела, так это то, как мистер Мэтью Радлет изо всех сил старался удержать брата от падения, но безуспешно.
Все говорили о том, что это ужасная трагедия, ведь Дональд Радлет был самым преуспевающим фермером в округе. Но это вслух, а между собой, в гостиных, в укромных уголках кабачков люди напоминали друг другу, что он ведь был Молленом. А разве такое случалось, чтобы хоть кто-нибудь из Молленов умер в своей постели?
Эпилог
Праздничный ужин, посвященный Дню урожая, подходил к концу. Амбар никогда еще не видывал такого веселья. Майкл Радлет не устраивал подобных мероприятий, как не устраивал их и его отец, и, конечно же, Дональд Радлет. Случись им сейчас увидеть эту картину, они бы изумились, не веря своим глазам, потому что всего за три года на ферме очень многое изменилось. А что касается Дональда, то он испытал бы еще досаду и раздражение, ведь его(как он всегда полагал) фермой сейчас управляла молодая женщина, его вдова.
Мэтью Радлет пережил своего сводного брата всего на шесть недель, и его смерть еще больше сблизила Джейн и Констанцию. Испытываемое каждой из них чувство вины и чувство облегчения – все это как бы слилось воедино, и женщины вместе несли свою ношу.
Несколько месяцев после смерти Мэтью жизнь их была безрадостной, но в один прекрасный день, когда они обе находились на кухне, Джейн, словно отбросив в сторону муки совести, громко заявила:
– Послушай, девочка моя, давай закончим с этим. Если мы собираемся страдать всю оставшуюся жизнь, то поступок Мэтью теряет всякий смысл. Я так это понимаю, и ты должна со мной согласиться. Да, это важнее для тебя, чем для меня, потому что ты молодая и здоровая. У тебя есть ребенок, которого тебе надо воспитывать, и он должен расти в обстановке радости, а не печали, которая царит в нашем доме последние месяцы.
И с того момента, как сказала Дейзи Уэйт, миссис и молодая хозяйка отбросили прочь свою скорбь.
Никто не увидел ничего необычного в том, что Констанция передала управление фермой в руки Гарри Уэйта. Тот хорошо был знаком с фермерской работой, а самое главное, изо всех сил старался помочь Констанции, как, впрочем, его жена и дети. Но с того дня, когда свекровь как бы сняла с них обеих груз вины, Констанция решительно взяла бразды правления фермой в свои руки.
Вместе с Гарри Уэйтом она отправилась на рынок и стояла рядом с ним, пока он вел переговоры о купле или продаже чего-либо. В эту свою первую поездку на рынок Констанция почти не вмешивалась в дела, но держала себя с таким достоинством, что ее твердый взгляд отбил у соседних фермеров желание смеяться над ней, во всяком случае, на публике. Конечно, Констанция не сомневалась, что в кабачках о ней болтают разное, и подтверждением тому был тот случай, когда они с Уэйтом возвращались домой с рынка и у Гарри один глаз совершенно заплыл, под ним расцвел синяк, а из костяшек пальцев сочилась кровь. И конечно, то была не пьяная драка, потому что Гарри практически не пил, главной его заботой было благосостояние семьи, а поскольку Уэйт служил теперь у Констанции, то еще и защита чести его хозяйки.
Преданность Гарри была хорошо оплачена, два месяца назад он переехал с семьей в трехкомнатный коттедж, который Констанция построила для семейства Уэйтов в ста ярдах от своего дома.
Сын Гарри, Джим, которому уже было семнадцать, кроме прочей работы выполнял обязанности пастуха, а шестнадцатилетняя дочь Нэнси работала и в сыроварне, и по дому.
Дом изменился до неузнаваемости: коврики из конского волоса в гостиной заменил большой цветной ковер, на нем теперь стоял роскошный диван. Здесь неизменно в зимние дни горел камин, так что Джейн уже не приходилось греть ноги на кухне у плиты, перед тем как отправиться в холодную спальню. День у них с Констанцией обычно заканчивался так: они сидели рядышком на диване, на ногах у них были домашние тапочки, в руках чашки с горячим напитком.
И вот в конце лета 1866 года, когда Констанция просмотрела бухгалтерские книги и подвела баланс, она обнаружила, что доход за этот год превысил доход за прошлый. И это несмотря на то, что пришлось дополнительно нанимать работников для сенокоса и молотьбы первого урожая тех земель, покупкой которых Дональд так гордился. Констанцию охватило радостное возбуждение, и она решила устроить праздничный ужин. Пригласила мисс Бригмор с девочкой и Мэри, семейство Уэйтов, хорошо потрудившееся семейство Твиггсов – отца, мать и троих детей, а еще братьев Боба и Питера Армстронгов, ферма которых находилась в соседней долине. С самого начала, как только Констанция начала управлять фермой, братья относились к ней с большой теплотой. Они приезжали и не только давали советы, но и оказывали практическую помощь. Ей нравились братья Армстронги, особенно Боб, у которого в глазах всегда плясали смешинки.
Ужин был не таким роскошным, как иногда в праздник урожая. Но разнообразной еды и напитков оказалось вполне достаточно. Никто из гостей не перебрал спиртного, ну разве что только Мэри. За одним стаканчиком эля следовал другой, третий и четвертый, после чего она становилась очень веселой. Вот и сегодня за ужином Мэри много смеялась и тащила всех танцевать. Даже Констанция впервые за многие годы танцевала. Ей было странно ощущать, как ее снова обнимают мужские руки. Поначалу она держалась очень скованно, напуганная близостью мужчины, но затем веселое настроение Боба и игра на скрипке молодого Джима, похоже, растопили ту оболочку отчужденности, в которой Констанция пребывала последние три года. И, в конце концов, молодая женщина закружилась в танце, откинув голову назад и смеясь, как делала это много лет назад, когда жизнь представлялась ей бесконечной чередой ярких картин.
Постепенно гости разошлись. Питер Армстронг попрощался с Констанцией за руку, очень долго не отпускал ее, а потом искренне заявил, что она прекрасная девушка. Этот комплимент был весьма приятен Констанции. Боб за руку не прощался, он подошел к Констанции и просто сказал:
– Хорошо бы устроить еще один такой вечер, но давайте не будем ждать до следующего праздника урожая, ладно?
Ответ молодой фермерши прозвучал довольно официально:
– Я очень рада, что вам понравилось у нас.
Глядя на нее, Боб рассмеялся, но это был добрый смех.
И вот теперь Констанция и Анна сидели вдвоем в гостиной у камина, потому что во время визитов мисс Бригмор Джейн всегда тактично уступала ей свое место на диване и оставляла их одних.
– Вам понравился вечер? – тихо спросила Констанция.
– Очень, очень понравился, дорогая. Теперь я понимаю, почему об этих праздниках ходит так много разговоров. Подумать только, ведь прежде, когда мне приходилось слышать о веселых праздниках на фермах поместья, я морщила нос.
Констанция снова перевела взгляд на огонь.
– В те дни мы от многого морщили нос, не так ли? Странная штука жизнь. Вот вы всегда говорили, что жизнь каждого человека уже скроена. Интересно, какая выкройка ожидает меня?
– Думаю, хорошая.
– А я бы хотела оставить все как есть. Пусть Майкл всегда будет маленьким, Джейн довольной и счастливой, Уэйты добрыми и преданными, а я наконец-то могла бы отдохнуть.
– Ты слишком молода, чтобы отдыхать, ты еще выйдешь замуж.
– Нет, Анна, нет, – хотя голос Констанции звучал тихо, в нем чувствовалась решительность.
Некоторое время обе женщины смотрели на огонь, затем мисс Бригмор нарушила молчание:
– Мне нравится мистер Армстронг, тот, что помоложе. Кажется, он порядочный человек и с большим чувством юмора.
– Да, мне он тоже нравится. Он действительно порядочный человек, мне приятно его общество… но и только. Я не рискну повторить то, через что прошла.
– Ладно, время покажет. Ты еще молода, а жизнь, хотя она уже и скроена… – Анна покосилась на Констанцию, – без сомнения припасла для тебя сюрпризы… да и для меня тоже. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь снова буду сидеть в комнате для занятий в особняке Хай-Бэнкс-Холла? Разве даже в самом богатом воображении можно было представить такой поворот в моей судьбе?
– Нет, – Констанция засмеялась и добавила: – Но знаете, Анна, мне все же не нравится, что вы будете работать там. Я всегда считала, что вы принадлежите только Барбаре и мне… Но, похоже, он решительно настроен заполучить вас. Наверное, у него такой жизненный девиз: "С первого раза не получается, но ничего…"
Мисс Бригмор улыбнулась.
– Да, у него наверняка такой девиз, который он применяет ко всему. Он странный человек, этот мистер Беншем. Не скажу, что он мне нравится, но в то же время я восхищаюсь им, за исключением тех моментов, когда он разговаривает со своей женой. Мистер Беншем не только считает свою жену тупицей, но и заявляет ей это в лицо, используя именно это слово. Бедная миссис Беншем. Но знаешь, я почему-то не испытываю жалости к ней, она из тех женщин, которые своего не упустят. Я же говорила тебе, что в ней нет ничего особенного, почти невозможно представить ее себе даже служанкой в особняке, не то что хозяйкой. Она целыми днями бродит по дому, кричит, путается у всех под ногами, а вечерами тихонько сидит в гостиной и вяжет. А муж, когда бывает вечерами дома, тоже сидит в гостиной, курит и читает газету…
– Он курит в гостиной?
– Да, курит, но не сигару, а длинную душистую трубку.
– Так вы ужинали у них? Вы мне этого не говорили.
– Да как-то к слову не пришлось. Меня пригласили на ужин, чтобы обсудить мою новую должность. Ты знаешь, Констанция, – в голосе мисс Бригмор появились печальные нотки, – а ведь это был первый раз, когда я присутствовала на ужине в столовой особняка. У меня было какое-то очень странное ощущение.
– Ох, Анна, вы, наверное, подумали, что с вами у нас обходились несправедливо, да?
– Нет, нет. – Мисс Бригмор покачала головой и продолжила уже небрежным, почти веселым тоном: – Хотя в те времена меня это действительно обижало. Ужин, кстати, оказался вкусным, стол был хорошо сервирован. Конечно, у дворецкого нет того достоинства, которым обладал Данн, но это и понятно. В свое время он работал на фабрике мистера Беншема, но плохое здоровье не позволило продолжить работу. Это, с одной стороны, говорит о плохих условиях труда на фабрике, а с другой – прекрасно характеризует мистера Беншема, который взял его к себе в услужение, когда они еще жили в Манчестере. Миссис Беншем обращается к нему по имени… Гарри, так же как к мужу. Ох, я вовсе не смеюсь над ними, потому что они очень добры ко мне.
– Они нуждаются в вас.
– Возможно, но я тоже в них нуждаюсь, по крайней мере ради маленькой Барби. Поначалу я была категорически против того, чтобы приходить в особняк каждый день, сказала им, что на моем попечении маленький ребенок и я могу оставлять ее только на три часа по утрам. И тогда, как я и надеялась, он предложил: "Приходите вместе с ней, женщина, приходите вместе с ней".
– Он обращается к вам "женщина"? – со смехом воскликнула Констанция.
– Да, и очень часто. Единственный раз он обратился ко мне "мисс Бригмор", когда пришел в коттедж, чтобы поговорить со мной, да и то после моего напоминания. А начал он так: "Увидеться с вами, женщина, труднее, чем с королевой. Я трижды писал вам. Что вам нужно? Больше денег? Я предлагаю вам фунт за шесть уроков по утрам в неделю, больше вам никто не предложит". И я ему ответила: "Меня зовут мисс Бригмор. Может быть, присядете?" Вот тогда он в первый и последний раз обратился ко мне "мисс Бригмор". Он сказал: "Ладно, мисс Бригмор, давайте рассуждать здраво. Я слышал, что вы хорошая учительница, и я хочу, чтобы вы учили моих детей. У меня два мальчика, шести и семи лет, и девочка, ей скоро пять. За год у них сменились три так называемые гувернантки, и чему они научились? Да ничему! Через год мальчики пойдут в школу, в частную, разумеется, но я не хочу, чтобы они пришли в школу с пустой головой. Вы меня понимаете?"
Мисс Бригмор перестала изображать мистера Беншема, склонила голову на плечо Констанции, и они рассмеялись. Мисс Бригмор вспомнила и заключительные слова этого монолога, но не стала пересказывать их Констанции. А закончил мистер Беншем так: "Я слышал о вас много разного, но мне это безразлично. Я всегда говорил, что лучшая характеристика человека – это его руки или голова. Говорят, что вы хорошая учительница, и манеры у вас, как у настоящей леди, а это как раз то, что мне нужно".
Странно, но Анна совершенно не обиделась на этого человека. Он явно вышел из низов, но умел зарабатывать деньги. Конечно, нынче появилось много таких людей, однако заслуживало уважения то, что он хотел дать своим детям образование значительно выше того, которое получил сам. И кроме того, фунт в неделю за утренние уроки – на самом деле хорошее предложение. Конечно, сейчас она не тревожилась за будущее, потому что владела половиной коттеджа. Констанция оформила на нее дарственную и перевела на ее имя пятьдесят фунтов из своих ста фунтов ежегодного дохода. Эти пятьдесят фунтов вместе с доходом в сто фунтов, перешедшим по наследству к ребенку Барбары, позволяли им жить лучше, чем все эти годы с того момента, как они покинули особняк. Однако дополнительный доход мог помочь осуществлению грандиозных планов, которые Анна вынашивала в уме в отношении будущего маленькой Барбары.
Без денег молодая леди не может получить полноценного образования. Анна сожалела о том, что в коттедже не было музыкальных инструментов, Барбара могла бы брать уроки музыки. И потом еще языки, сама Анна, к сожалению, владела только французским. Более того, молодой леди следует брать уроки танцев, если она хочет свободно чувствовать себя в любом цивилизованном обществе, да плюс еще уроки верховой езды. И еще много, много чего потребуется ее ребенку (в глубине души Анна считала дочь Барбары своим ребенком) – прежде чем она займет по праву принадлежащее ей место в обществе. И она не пожалеет сил для этого. Дай ей Бог увидеть, что дочь Томаса получила прекрасное воспитание и заняла это место.
