Текст книги "Сладостная ярость"

Автор книги: Кэтрин Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– А что, если ее повесят? – высказал вслух их общую тревогу Билли.

Старый Билл покачал головой:

– Если у этого полицейского есть хоть немного извилин в голове, то он никогда не сделает такую глупость, Билли. До тех пор, пока жива Сэм, у него все козыри в руках, и он это знает, будь уверен. Наверняка он рассчитывает, что скоро мы за ней приедем.

– Как ты думаешь, он узнал, что она девушка? – спросил Хэнк.

Губы Старого Билла растянулись в тонкую линию.

– Скорее всего, да, – сказал он, – но если он коснется ее хотя бы одним пальцем, я его убью. Я разрежу ему горло от уха до уха. – Его темные глаза загорелись недобрым огнем в предвкушении мести.

– Если он устроил нам засаду, как мы тогда вернем ее? – спросил Том.

– Я уже думал об этом и додумался только до того, что одному из нас надо бы съездить в город и разнюхать, как там да что и что мы можем сделать, – сказал Старый Билл. – Я не поеду, у меня снова открылась рана. Да и меня сразу же узнают. – Когда они со всех ног удирали из Тамбла, рана в плече Билла снова открылась, и он потерял много крови, прежде чем они смогли остановиться на отдых. Все эти три дня Билл приходил в себя, лечил плечо и надеялся, что рана не загноится.

– Я поеду, папаша, – вызвался Том.

Том был старший из братьев, и было бы логично ехать ему, но Старый Билл отрицательно покачал головой.

– Нет, Том. Вы слишком похожи с Сэм, а мы не имеем права рисковать. У Билли волосы почти такого же цвета, как у Сэм, его легко заметят. – Взгляд отца остановился на младшем сыне. – Хэнк, похоже, ехать придется тебе. Думаешь, тебе удастся справиться, не натравив на нас всю полицию в округе?

Хэнк важно кивнул головой:

– Ты скажи, что нужно сделать, я не подведу.

На следующее утро, когда Сэм спустилась вниз из своей комнаты, она услышала незнакомый мужской голос, доносившийся из кухни. Она остановилась. Однако выйти в уборную можно было только через кухню, иначе пришлось бы воспользоваться парадной дверью, которая отчаянно скрипела, о чем справедливо предупреждал ее Трэвис. Расправив плечи и набрав в легкие побольше воздуха для храбрости, Сэм вошла в кухню.

Не успела она переступить порог, как Трэвис поднял голову и принялся рассматривать ее своими пронзительными зелено-голубыми глазами, отметив необычную бледность ее лица.

– Доброе утро, Сэм, – спокойно сказал он, известив таким образом гостя, что появилась девушка.

В ту же секунду сидевший к ней спиной человек резко повернулся на стуле и неприязненно, но с любопытством покосился на Сэм. Элси отошла от плиты и ласково улыбнулась Сэм.

– Как ты себя чувствуешь, детка? – спросила она. – Яичница почти готова.

– Я чувствую себя так, будто меня сунули в дупло, а потом вытащили оттуда, – проворчала Сэм вместо приветствия. От одной мысли о еде ее мутило. – Я не буду сегодня завтракать, спасибо. Выпью вот только немного кофе.

– Что с тобой, Сэм? Перепила вчера? – Трэвис не скрывал своего злорадства.

– Меня тошнит оттого, что целыми днями приходится смотреть на твою рожу, – огрызнулась она.

Он рассмеялся, и его смех болезненно отозвался в ее мутной голове.

– Разреши познакомить тебя с моим помощником, Чесом Брауном. Чес, это и есть тот самый меткий стрелок, что засадил свинец в твою ногу, когда мы преследовали грабителей.

Чес уставился на нее, словно у нее выросло сразу три головы. Конечно, сейчас уже весь город знал, что бандит, которого они поймали в тот день, оказался девушкой, и все же он не мог поверить своим глазам. Да она же совсем крошка, а в другой одежде и чисто вымытую ее вообще не узнать. Да к тому же какая красотка!

Сэм не сдвинулась с места, не зная, чего ей ожидать, а Чес тем временем откровенно разглядывал ее. Этот человек имел полное право ненавидеть ее, жаждать мщения. На его месте она бы разъярилась, как пантера, если бы столкнулась лицом к лицу с человеком, который выпустил в нее пулю. Он продолжал сидеть в той же позе, и Сэм неловко переступала с ноги на ногу.

– Гм, наверное, я должна извиниться перед вами за то, что выстрелила в вас, – неуверенно произнесла она. – Но я хочу, чтобы вы знали: я не хотела вас убить, я стреляла, чтобы вы больше не преследовали нас. Надеюсь, ваша нога скоро заживет.

От таких слов Чес еще больше оторопел. Он в полном недоумении посмотрел на Трэвиса:

– Она что, шутит, Трэв? Вы меня, наверное, разыгрываете?

– Зная Сэм, – сказал Трэвис, посмеиваясь, – могу сказать, что она говорит совершенно серьезно и, видимо, пытается загладить свою вину перед тобой. Скажу даже больше: мы здесь наблюдаем небольшое чудо. Если я не ошибаюсь, это первое ее извинение за время, что она находится здесь.

– Зря стараешься, начальник, – раздраженно проворчала Сэм, – и можешь не лыбиться, а то твои съеденные молью усы, которыми ты так гордишься, живо отклеются от твоей физиономии.

– Зачем ты так, ведь вчера вечером ты разговаривала со, мной совсем по-другому. – Он многозначительно подмигнул ей.

Сэм вся вспыхнула и часто заморгала. Открыла и закрыла рот, клацнув зубами. Она лихорадочно пыталась вспомнить, что могло произойти между ними прошлой ночью, но в ее памяти стоял туман. Ах, и зачем только она так напилась? Ее испуганный взор обратился за помощью к Элси, но пожилая женщина в этот момент как будто чем-то подавилась. У нее слезились глаза, рукой она хваталась за груди, словно ей не хватало воздуха.

Забыв о собственном недомогании, Сэм забеспокоилась.

– Чего ты расселся! – заорала она на Трэвиса. – Сделай что-нибудь! Видишь, ей плохо!

Трэвис начал подниматься из-за стола, но Элси жестом остановила его.

– Все прошло, – сказала она, задыхаясь и утирая слезы.

Ничего не понимающий Чес переводил взгляд с Элси на Сэм, а с нее на Трэвиса. Что здесь происходит? С тех пор как в доме Трэвиса появилась Сэм, он стал злой, как медведь, которому наступили на хвост, от него неизвестно чего можно было ожидать. Чес никогда не думал, что придет день, когда еще кому-нибудь, кроме Элси, будет позволено безнаказанно ругать Трэвиса, но эта девчонка только что проделала это не моргнув глазом, а Трэвис только смеется! А если принять слова начальника всерьез, то это значит, что между ним и его пленницей что-то происходит. Неужели в этом доме все свихнулись и он в том числе?

– Ну как, Чес, принимаешь извинения Сэм или нет? – поинтересовался Трэвис, глядя смеющимися глазами на своего друга и помощника. – Могу гарантировать, что больше извинений ты от нее не дождешься. По ее виду ясно, что даже эти слова дались ей с большим трудом.

Сэм сверкнула глазами:

– Иди ты к черту, Кинкейд. Он только улыбнулся в ответ.

– Если я пойду к нему, не прихватить ли мне и тебя за компанию? Ты меня и познакомишь со всеми. Ведь ты приходишься внучкой самому сатане, не так ли?

– Довольно, Трэвис, оставь бедняжку в покое. Ты же знаешь, она себя плохо чувствует, – вмешалась Элси.

Наконец Чес выбрал момент, чтобы вступить в разговор:

– Мисс… э… мисс Даунинг, я с большим удовольствием принимаю ваши извинения. Не могу сказать, что я счастлив от того, что вы вывели меня из строя, – ведь теперь от меня никакой пользы начальнику полиции. Да и доктор пока вытаскивал пулю из ноги, было не до веселья, хотя надеюсь, что жить остался. И все же мне было бы намного лучше, если бы вы обещали, что не так скоро вернетесь к прежнему занятию, а если уж меня кто-нибудь должен будет застрелить, пусть этим человеком станете вы.

Несмотря на головную боль, Сэм улыбнулась:

– Даю вам слово. – Молодой помощник ей понравился. В нем было что-то по-настоящему хорошее. Он казался робким, застенчивым, как самый маленький щенок из выводка. Его просто невозможно было не любить.

– Можешь на это слово положиться, – издевательски заметил Трэвис. – Это слово настоящей бандитки.

Вдруг, совершенно внезапно и неожиданно для него, Трэвис почувствовал на себе возмущенный взгляд сразу трех пар глаз. Не говоря ни слова, Чес поднялся, поклонился Элси и Сэм и ушел. Элси с грохотом плюхнула кофейник на плиту и заявила с оскорбленным видом:

– Сегодня варить себе обед будете сами, хозяин. Я беру себе выходной день и не приду до самого вечера. – Она развязала тесемки фартука и бросила его на колени Трэвису.

Обращаясь к Сэм, она сказала:

– И ни в коем случае не верь этому негоднику, будто прошлой ночью между вами произошло нечто серьезное, как бы он ни уверял тебя в этом. Все это неправда. Я все время была с тобой, и я знаю.

Когда Элси выплыла из кухни, Сэм направилась к двери на задний двор, выпрямив спину и гордо держа голову. До сих пор молчавший Трэвис наконец обрел дар речи:

– Куда это ты собралась? – строго спросил он.

– В сортир, начальник, но тебя туда не приглашаю.

– Сэм, я, кажется, уже говорил тебе. Леди называют это место туалетом.

Обернувшись через плечо, она удостоила его таким взглядом, от которого менее стойкий человек похолодел бы.

– Если хочешь, можешь называть розами конские лепешки, но от них все равно будет вонять навозом.

Трэвис почувствовал, что ее грубость вызвана не спором о том, как следует называть отхожее место, а его поведением как мужчины и человека. Он понимал, что заслужил ее презрение. Его замечания были неуместны и недостойны. Истинный джентльмен и начальник городской полиции так себя вести не должен. А потерял он самообладание из-за того, что она так свободно и открыто улыбнулась Чесу. Она никогда не улыбалась так ему, Трэвису.

Трэвис поднялся, подошел к окну, из которого ему было видно, как она, прихрамывая, идет через двор. Что в ней было такого, что так глубоко задевало его? Ведь это всего-навсего семнадцатилетняя девчонка, невоспитанная и грубая, как погонщик мула, хоть и с телом искусительницы. Она необразованна, она не знает, что хорошо и что плохо, упрямства в ней хоть отбавляй. И однако в ней было столько достоинства и гордости, сколько он не видел в настоящих леди. Она была по-своему славным честным человеком, такие не встречались на пути Трэвиса. Она захватила его воображение, она искушала его, не желая того, и он был вынужден признаться себе, что вызывала у него такое желание, как ни одна другая женщина.

– Боже, ну почему именно она? – громко простонал Трэвис, поддавшись минутной жалости к себе. – Почему не Нола, не Нэп, почему именно она, Сэм?

ГЛАВА 8

Трэвису надо было пойти в полицию. За решеткой сидели двое арестованных, требующих его внимания. Один из них – городской пьяница, которому необходимо всего несколько часов, чтобы протрезветь и отправится домой, а другой – буйный молодой ковбой, которому нужно крепко поразмыслить над тем, как себя вести в борделе Мэтти. Элси бросила его, оставив ему на попечение Сэм на весь день. Интересно, что ему с ней делать, если его ждут дела?

Секунд десять Трэвис подумывал о том, не запереть ли Сэм у нее в комнате. Но кто мог поручиться, что эта маленькая плутовка не найдет выход и оттуда, пока он будет отсутствовать. Под лестницей в коридоре был небольшой чулан без окон и с крепкой дверью, но Трэвис не рискнет запереть Сэм в эту тесную темную нору, как какое-то животное. Девушка, конечно, дикарка, но все равно она человек и заслуживает лучшего обращения. Кроме того, какой пример цивилизованного поведения он покажет Сэм, которую взялся воспитывать.

Неприязненно покосившись на девушку, он сказал:

– Сделай что-нибудь с волосами, Сэм. Заплети их в косы, что ли, чтобы они выглядели пристойно. Сегодня ты пойдешь со мной в город.

– Это еще зачем? – Черные глаза смотрели дерзко и настороженно.

– Затем, что я так сказал, – отрезал Трэвис. – Пошевеливайся. Я не собираюсь торчать целый день и ждать, когда ты соберешься. У меня много дел.

Она хотела было притвориться, что у нее разболелись ушибы, вызвать у него жалость, упрекнуть, что он вытаскивает ее из дома в таком состоянии, но решила не перечить ему. Сказать по правде, ей и самой ужасно надоело сидеть взаперти. Она бы согласилась пройти босой по горящим углям за возможность выйти хоть ненадолго, и уж конечно, ни ее недомогание, ни отсутствие сапог, хотя она очень сожалела об их пропаже, не могли ее остановить.

Не прошли они по крыльцу и трех шагов, как Трэвис заметил, что ей трудно идти.

– Проклятье! Я и забыл, что ты у нас пострадавшая, – проворчал он, сверкая на нее глазами, будто бы это она во всем виновата. Недовольно вздохнув, он пошел тише. – Пойдем помедленнее, зайдем в магазин, там мы купим тебе пару ботинок.

– Еще чего! – пробормотала она себе под нос. Но он все равно услышал, потому что усмехнулся так самодовольно, что у Сэм опять появилось желание оторвать ему усы.

Трэвис предложил ей руку, но Сэм предпочитала страдать, чем принять от него помощь, и ковыляла в одиночестве.

– Эй, ты! Я стараюсь вести себя как джентльмен, Сэм! – Он немного обиделся на нее, что она отвергла его благородный жест. – Я понимаю, ты злишься на меня, но это еще не повод отказываться от помощи, когда она тебе нужна.

Она внезапно остановилась и в недоумении уставилась на него.

– Ну чего ты опять взъелся на меня, Кинкейд? Ведь сейчас я не сделала ничего плохого.

– Я предложил тебе свою руку, Сэм. Ты отказалась.

Она еще сильнее наморщила лоб.

– Твою руку? – спросила она. – А зачем мне твоя рука, если у меня есть свои собственные здоровые руки? Если ты уж так хочешь помочь мне, предложи мне свою ногу, чтобы я могла как следует стоять на ней.

Трэвис расхохотался. Он ничего не мог с собой поделать.

– Ну Сэм! С тобой не соскучишься! Если джентльмен предлагает свою руку, вот так, – сказал он, сгибая руку в локте, – леди должна опереться на нее, вот так.

– Зачем это?

– Для того чтобы он помогал ей идти рядом. Сэм недоверчиво хихикнула:

– Никогда не слыхала о таких глупостях.

– Ну же, Сэм, только не рассказывай, что ты не видела, как ходят под руку мужчины и женщины, – сказал он, втайне желая, чтобы она солгала ему.

– Конечно, видела, – сказала она важно, – но видела дополна женщин, которые ходят в одиночестве ничуть не хуже.

– Но когда они гуляют вместе, считается, что воспитанный мужчина должен предложить свою руку даме, – объяснил Трэвис, еще раз выставляя свой локоть.

Нехотя, чувствуя себя донельзя глупо и неловко, Сэм оперлась о его руку.

– Все равно, если бы женщины носили приличные сапоги вместо черных ботинок, они бы могли ходить где угодно и когда угодно без всякой помощи и не беспокоиться о том, как бы не упасть и не разбить себе нос.

– Ботинки ботинками, но тебе нужна моя помощь именно сейчас, так что умерь свой пыл, Сэм. Господи, можно подумать, что я предложил тебе взять в руки змею! – Из-за глупого упрямства Сэм хорошее настроение Трэвиса быстро улетучилось.

– Это почти одно и то же, – буркнула она.

– Я не желаю ничего знать, – отрезал Трэвис с раздражением, – поэтому закрой рот, или я тебя немедленно отведу обратно в дом, и больше к этой теме не возвращаемся.

– Чего ты все цепляешься, будто репей какой-то? – сказала она. Он остановился и устремил на нее устрашающий взгляд. Сэм смягчилась. – Ну ладно! Больше я не скажу ни единого слова! Прямо чертовщина какая-то.

Хозяйка магазина миссис Берта Мелбурн, задрав кверху свой длинный тонкий нос, повела себя так, словно ей приятнее было бы обслужить бенедиктинца Арнольда, чем помочь Сэм выбрать пару ботинок. Сэм тоже была не в восторге от костлявых пальцев унылой старой хозяйки магазина, которая к тому же не слишком щадила растянутую лодыжку Сэм.

Миссис Мелбурн натянула уродливый высокий ботинок на ногу Сэм. и взяла другой.

– В следующий раз, мистер Кинкейд, заставьте ее помыться, прежде чем идти в магазин. У нее грязные ноги! – Она презрительно потянула носом.

– Посудите сами, Берта, как же ей сохранить ноги чистыми, если она пришла сюда в одних чулках?! – задал резонный вопрос Трэвис.

Вместо ответа Берта так сильно нажала на больную лодыжку Сэм, примеривая ей другой ботинок, что та невольно вскрикнула.

– Черт побери, старая ведьма! – завопила она. – Ты сделала это нарочно.

Трэвис застонал. Он предчувствовал, что это дело гак просто не кончится.

– Сэм, немедленно извинись перед миссис Мелбурн! Сэм обратила потемневший, как грозовая туча, взор в его сторону.

– Только когда ад покроется льдом! – огрызнулась девушка. – Она нарочно дернула мою больную ногу, а эти жуткие колодки на три размера меньше, чем надо! Она вредная женщина, и это она должна просить у меня прощения, а не наоборот.

– Что? Никогда! – возмутилась миссис Мелбурн.

– А следовало бы! Может, от этого ваш характер немного полутьшает! – не полезла за словом в карман Сэм, прежде чем Трэвис успел вмешаться.

– Ну, довольно! Если это благодарность за мою помощь, то мне ее не надо! – Миссис Мелбурн поднялась и удалилась к прилавку. – Выбирайте ей ботинки сами, мистер Кинкейд! Я не желаю обслуживать какую-то преступницу, да еще чтобы меня оскорбляли!

От его мрачного взгляда Сэм была готова провалиться сквозь землю, но она ни за что на свете не подала бы виду, что раскаивается. Она только вскинула подбородок.

– Хорошо, Сэм! Раз придется делать это самим, давай поскорей закончим, – мрачно заявил он, опускаясь рядом с ней на колени. Он взял ее ногу, положил себе на колено и начал шнуровать ботинок.

Она отдернула ногу назад.

– Кинкейд, я же говорю, проклятая штуковина мне мала! Большие пальцы упираются, а вся нога онемела.

– Не сочиняй, Сэм! – недовольно заворчал он.

– Я правду говорю. Я охромею, как только сделаю хоть один шаг в этих колодках!

Их глаза встретились, и Трэвису показалось, что он увидел во взгляде Сэм что-то сродни мольбе. Покорно вздохнув, он пощупал пальцем носок ботинка и удивленно поднял брови, когда почувствовал, что она действительно подвернула пальцы ног, чтобы влезть в ботинок.

– Ах, вот злющая карга! – пробормотал он.

– А я что говорила! – поддакнула Сэм.

Трэвис довольно долго повозился, пока не стащил с Сэм слишком тесные ботинки и не нашел другую пару нужного размера. Наконец Сэм, прихрамывая, вышла из магазина в новенькой паре самых уродливых, как ей казалось, ботинок.

– Если меня все же повесят, Кинкейд, я хочу, чтобы меня схоронили в моих старых сапогах, – угрюмо проговорила она. – Если же ты позволишь им положить меня в гроб в этих колодках, я найду способ выйти из могилы, и мой дух будет преследовать тебя вечно!

– Тогда нам надо подумать, как спасти твою шею от петли, не так ли? – возразил он. – Для начала тебе следует воздержаться от того, чтобы восстанавливать против себя весь город, Сэм. Ругаться и орать – не лучший способ заводить друзей.

– Если в этом городе такие друзья, как эта мымра, то по мне лучше враги, – ответила Сэм. – Вот уж мерзкая старая курица!

Трэвис ходил по своим делам, за ним плелась Сэм. Когда он зашел в банк, чтобы поговорить с Айком Гаррисоном об ожидающемся прибытии золота, Айк неодобрительно покосился в сторону Сэм.

– Поговорим об этом наедине, Трэвис. – Айк намекал на присутствие Сэм. – Ведь она растрезвонит каждому бандиту в округе о том, что услышала, – понизил голос Гаррисон.

– Будет тебе, Айк. Сэм никуда не денется и никому ничего не расскажет, – спокойно сказал Трэвис.

– Может, ты в этом уверен, но я нет, и нечего меня уговаривать. Что, если ей удастся сбежать? Что ж такого, что она девушка? Ее надо посадить за решетку в участок и держать под стражей.

Чтобы успокоить управляющего банком, Трэвис надел на Сэм наручники и пристегнул к крепкой конной привязи, а сам удалился вместе с Гаррисоном в его кабинет обсуждать дела. Он знал, что унизил девушку, хотя она не показала это ни словом, ни жестом. Она просто стояла прямо и неподвижно, как жердь, и осуждающе смотрела на него.

Как нарочно, в тот момент, когда Трэвис освобождал Сэм от наручников, к банку подошел пастор Олдрич с женой. Трэвис и так чувствовал себя неловко, а тут ему и вовсе стало не по себе, когда Альма Олдрич взглянула на него с грустным упреком, а на Сэм – с явным сочувствием.

– О, Трэвис, – сказала она, покачав пушистой седой головой и поцокав языком. – Неужели это было так необходимо?

– Иначе она просто-напросто сбежала бы, миссис Олдрич. Прошу вас это понять. – Трэвис склонил перед женой пастора голову.

Сэм высвободила из оков свою руку и терла запястье. При этих смиренных словах Трэвиса она негодующе закатила глаза.

– А сапоги мне все равно нужны, – буркнула она. – Пылищи тут по колено.

– Сэм! Последи за собой хоть единственный раз! – прошипел Трэвис и с обворожительной улыбкой обратился к супруге пастора: – Поверьте, миссис Олдрич, я изо всех сил стараюсь не обижать эту молодую девушку. Мы с Элси из кожи вон лезем, чтобы создать ей хорошие условия и научить тому, чему ее так и не выучили в прошлой жизни. – Тут Трэвис услышал, что стоящая за его спиной Сэм издает такие звуки, будто ее сейчас вырвет. Трэвис дал себе клятву, что он не он будет, если при первой же возможности не всыплет ей по первое число.

– Ах, бедняжка! – ворковала Альма. – Что за жизнь была у вас раньше! – воскликнула она, обращаясь к Сэм. – Мне это и в голову не приходило, но ведь вам действительно предстоит узнать так много нового.

Тут на защиту Трэвиса выступил пастор, который до сих пор не принимал участия в разговоре:

– Послушай, Альма, я уверен, что начальник полиции Кинкейд делает для этой молодой особы все, что в его силах.

– Да, мистер Олдрич, я тоже в этом уверена, – ответила его супруга. После тридцати лет супружеской жизни она все еще называла его «мистер Олдрич». – Но что может сделать один мужчина! Есть такие вещи, обучить которым девушку может только женщина.

– Именно для этой цели Элси теперь переехала ко мне в дом, – поспешил заверить ее Трэвис. – А несколько раз в неделю приходит мисс Такер – она дает Сэм уроки.

– Все это замечательно, но для молодой леди одного образования и умения вести домашнее хозяйство мало. Надо заняться и ее духовным воспитанием. Вы согласны со мной, мистер Олдрич?

– Ты абсолютно права, моя дорогая, – полностью согласился с ней пастор. Пристально глядя на Трэвиса сквозь очки в железной оправе, почтенный служитель церкви предложил: – Приходите на службу в это воскресенье, мистер Кинкейд. Я буду рад, если вы прихватите с собой и вашу подопечную.

– Я и сам собирался это сделать, – учтиво, хотя и не вполне искренне ответил Трэвис.

Сэм громко и недовольно заворчала. Трэвис и сам был не прочь последовать ее примеру, но все-таки сдержался. Пока Сэм не выучилась правилам поведения, ему очень не хотелось выводить ее на люди, особенно в церковь! С другой стороны, он не мог не признать, что именно религиозного воспитания не хватает Сэм более всего. Маленькая преступница, видимо, не знала, как выглядит изнутри церковь. Но приводить ее туда, где соберутся многие горожане, это все равно что зажигать спичку на фабрике фейерверков. Невозможно предугадать масштабы катастрофы, которая может за этим последовать.

Дело осложнялось еще и тем, что в это воскресенье Трэвис собирался пригласить Нолу Сандоваль на гулянье, которое должно было состояться после службы. К этой мысли он пришел еще до того, как на его голову свалилась Сэм. Но с тех пор произошло столько событий, что он совершенно забыл про Нолу, а тут вспомнил. Интересно, как он объяснит ей присутствие Сэм? Да, конечно, слухи о его прекрасной пленнице, без сомнения, достигли ушей Нолы, но одно дело знать о Сэм понаслышке, а другое – видеть ее собственными глазами. Это с готовностью подтвердит и Нэн Такер.

Выйдя из банка и распрощавшись с пастором и его супругой, Трэвис решил, что остаток дня пройдет сравнительно спокойно. Но он жестоко ошибся. Когда они проходили мимо брадобрейной, из дверей, прихрамывая, вышел Большой Лу Сприт и замахал им рукой:

– Остановись на секунду, Трэвис! Я хочу посмотреть на девчонку, которая сделала из меня калеку!

После ограбления испуганная Сэм, естественно, не помнила других участников погони, организованной Трэвисом. Сейчас она раскрыла рот от удивления, когда путь ей загородил человек-гора. Что же это такое! Она никогда в жизни не видела такую громадину! Ей казалось невероятным, что человек может вырасти до таких размеров! Ее нос доходил ему до середины груди, и ей пришлось высоко задрать голову, чтобы увидеть его красное лицо.

Но от того, что она увидела, она задрожала еще больше. Брадобрей скалил зубы и сверлил ее огненным взглядом. В довершение ко всему он угрожающе размахивал сверкающей бритвой, будто одного его гигантского роста было мало, чтобы пугать людей до смерти.

Во рту Сэм пересохло, как в пустыне. Она беззвучно шевелила губами в немом ужасе. Она дрожала всем телом, у нее подкосились ноги, и, к своему стыду, ей пришлось крепко уцепиться за Трэвиса: иначе она бы просто упала.

– К-к-кинкейд! Сделай что-нибудь! – прошептала она. – Скажи ему, что я не виновата, если он сломал ногу.

Трэвис не верил своим глазам, он втайне пришел в восторг. Значит, эта маленькая мошенница кое-чего боялась! А он-то думал, что она способна плюнуть в физиономию самого дьявола!

– Послушай, Сэм, как я могу сказать такое Лу? – с невинным видом произнес он. – Если бы ты и твоя преступная семейка не ограбили банк, я бы никогда не взял в помощники Лу, нам не пришлось бы преследовать вас и с ним бы ничего не случилось.

Из-за спины Сэм Трэвис глазами делал знаки Лу, чтобы он не трогал девчонку. Напугал, и ладно, но подвергать ее насилию он не позволит.

– Черт бы тебе побрал, Кинкейд! – чуть не плакала Сэм. – Это не смешно! Скажи ему, что я не виновата!

Уступив ей, Трэвис сказал:

– Будем считать, что это не твоя пуля попала в его лошадь, из-за чего он упал и сломал ногу.

– Вы слышали, мистер? – спросила Сэм, поднимая черные глаза на брадобрея. – Это не я выстрелила в вашу лошадь…

Сприт зарычал на нее, – этот звук прогремел в его широкой груди, как гигантский гонг. От страха Сэм чуть не забралась Трэвису на руки, подобно обезьянке, устремляющейся на дерево в минуту опасности!

Трэвис был не в силах сдерживать смех.

– Сэм, а я думал, ты ничего не боишься! – злорадно заметил он и расплылся в широкой улыбке.

– Смотри, чтобы он не тронул меня! – выкрикнула Сэм в тщетной попытке сохранить остатки храбрости. – Ты приносил присягу! – Сэм как могла прижималась к Трэвису, стараясь укрыться на его груди.

Несмотря на то что его руки невольно обвились вокруг ее плеч и крепко притянули к себе, Трэвис лениво произнес:

– Что-то я не помню, чтобы в присяге были такие слова.

– В таком случае, мне кажется, я имею право на месть, – заявил Лу, криво усмехаясь. – И мне кажется, я знаю как. Трэвис, веди девчонку ко мне.

– Что ты задумал, Лу? – спросил Трэвис, заталкивая извивающуюся и орущую Сэм в заведение брадобрея.

Двое посетителей, один наполовину побритый, другой ожидающий своей очереди на стрижку, уставились на них в удивлении. Лу не обратил на них никакого внимания, только велел одному из них освободить кресло и сделал знак Трэвису посадить туда Сэм и держать ее там.

– Что-то давненько я не практиковал свое мастерство зубодера, – злорадно рассмеялся он, увидев выражение ужаса на лице Сэм.

– Нет! Ты не посмеешь! Трэвис! Останови его! Пожалуйста! – Сэм была вне себя, она была готова забыть о своей гордости, лишь бы избежать этой пытки, которая хуже смерти. Она попробовала вырваться. – О Боже! Кинкейд! Умоляю! Я буду все делать, как ты скажешь.

При этих словах Трэвис поднял брови:

– Так, хорошо. Это совсем другая песня, Сэм. Я не ослышался, ты будешь меня слушаться во всем, если я помешаю Лу выдернуть несколько твоих белых зубов?

– Какие там несколько, тысяча чертей! У нее ни одного зуба не останется! – мстительно поклялся Лу.

– Согласна, согласна! – вопила она. – Только убери его от меня. – Ее глаза еще больше расширились, когда Лу вынул из ящика устрашающий инструмент, напоминающий толстые щипцы, и приблизился к ней с намерением ухватить ее за челюсть, чтобы силой открыть рот.

– Погоди, Лу. Может, сейчас моя маленькая пленница станет немного посговорчивей. Похоже, она горит желанием исправиться.

Трэвис внимательно смотрел на Сэм:

– Ты готова отвечать на мои вопросы, Сэм? Даже несмотря на огромную лапу Лу, державшего ее за челюсть, она ухитрилась кивнуть головой.

– Отпусти ее, – велел Трэвис брадобрею, отбрасывая руку Лу от лица Сэм. Он долго молча всматривался в Сэм. Все ее нервы были на пределе, когда наконец он сказал: – Расскажи мне все о Даунингах, Сэм. Сколько вас?

Она замялась, и Лу вновь помахал своими щипцами.

– П-пять, – призналась она дрожащим голосом.

– Вместе с тобой?

Она утвердительно кивнула, облизала языком пересохшие губы, ее взгляд лихорадочно метался между рукой Лу и лицом Трэвиса.

– Как их зовут?

Ее лицо исказилась от боли, когда она, запинаясь, начала перечислять их имена, ее сердце разрывалось при каждом слове, которая она вынуждена была произносить вслух.

– Билл, Билли, Хэнк и Том.

– Билл – это твой отец? Снова она кивнула.

– Кто из твоих братьев старший? Билли? Она качнула головой.

– Т-том старший.

– Кто идет после него? – продолжал допрос Трэвис.

– Билли, потом Хэнк.

– Значит, ты самая младшая, – сделал вывод Трэвис. – Давно ты в банде, Сэм?

Хоть она и была до смерти напугана, в чем Трэвис не сомневался, она осмелилась дерзко посмотреть на него.

– Всегда. С самого начала.

– А когда началось это начало? – настаивал он.

– Когда умерла мама.

– Святые угодники! Зря я не дал Лу выдернуть тебе все зубы. Это гораздо лучше, чем вытягивать из тебя нужные сведения! Как давно это случилось, Сэм?

– Лет пять назад, если мне память не изменяет, – огрызнулась она. Ее гнев начал пересиливать страх. – Господи, такого зануду, как ты, свет не видывал!

Трэвис погрозил ей пальцем и предупредил:

– Ну, ну, Сэм! Нехорошо, если твой грязный язык победит твой здравый смысл. У Лу руки чешутся, чтобы прикоснуться к твоим белым жемчужным зубкам!

Сэм немедленно закрыла рот, со страхом ожидая следующих вопросов.

– Кому-нибудь из вас приходилось во время грабежей идти на убийство?

– Я и раньше говорила, что мы этого никогда не делаем. Папаша не разрешает убивать.

– Но он очень даже одобряет грабежи, – зло ухмыльнулся Трэвис. – И это не делает ему чести, как ты понимаешь. Почему ты и твоя семья стали грабителями?

Сэм покачала головой:

– Я не помню.

– Не лги мне, Сэм. Я хочу знать почему.

– Я сказала, не помню, начальник, – прокричала она ему в лицо. – Мне тогда было двенадцать лет.

Ужас отразился на его лице, когда он быстро подсчитал в уме и сделал вывод, что она говорит правду. Боже праведный! Сэм была совсем ребенком, когда отец и братья впервые познакомили ее с преступной жизнью! Когда она призналась ему, что это случилось пять лет тому назад, он не задумался о том, что тогда она была ребенком. Сейчас он поразился, и ему стало стыдно, что он не понял сразу, что Сэм вряд ли была виновата в том, что семья втянула ее в преступную жизнь.