Текст книги "Завоевание твердыни"

Автор книги: Кэтрин Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Эстер смотрела, как Патрик быстро прошел по дорожке к воротам. Потом хлопнула дверь, и она взбежала по лестнице наверх. Там она сбросила с себя одежду и встала под душ, включив воду как можно горячей, затем окатилась холодной, отчего у нее даже зубы застучали. Но лучше ей от этого не стало. Эстер вся горела от пережитого оскорбления. Какой же она была дуррой.Ее даже передернуло от презрения к себе. Идиотка. Глупая девчонка. Мечтала о свадьбе, а ему нужен был только секс! Никогда ей не забыть насмешливую улыбочку на его лице, никогда!

Чтобы дать выход ярости, Эстер отправилась в сад косить траву на газоне. Потом она копала, мотыжила, пропалывала… Наконец взялась обрывать засохшие цветы, но вынуждена была остановиться, иначе уничтожила бы все. Но работа в саду не излечила Эстер от раны, нанесенной Патриком. В конце концов, она схватила электропилу для обрезания ветвей, которой обычно работал Ричард. После Ричарда этим занимался Дэвид, но сегодня Эстер нуждалась именно в такой изматывающей работе.

Она взялась за дело с энтузиазмом, хотя пришлось повозиться, чтобы завести мотор. А начав, она уже не решалась выключить электропилу и продолжала продвигаться вдоль живой изгороди. Как генерап Шерман через Джорджию, с мрачным удовлетворением подумала она. Но малый рост мешал ей свободно управляться с пилой. В какой-то момент она сильно потянулась и потеряла равновесие. Не успев отвести электропилу, она вскрикнула – лезвие прошлось по ее бедру.

Тяжело дыша, вся в холодном поту от полученного шока, Эстер дрожащими пальцами выключила мотор. Кровь текла по ноге. Она захромала к дому.

Прижав к ране влажное полотенце, она позвонила Дэвиду. Он тут же примчался вместе с Тэлли. Они срочно доставили ее в медицинский центр и попросили вызвать доктора Медоуза.

– Тебе повезло, что я старомодный врачеватель, – сказал ее коллега по суду после того, как прочистил рану, сделал анестезирующий укол и стал зашивать. – По правилу тебя следовало препроводить в травмпункт.

– Извините. – До сих пор Эстер не доводилось иметь дело с хирургией, и приятного в ее новом опыте было мало.

– И как это только в голову тебе пришло – самой подрезать кусты? – выговаривал ей Дэвид, бледный от страха за нее. – Во-первых, еще рано. И потом, ты прекрасно знаешь, что об этом можно попросить меня!

– Перестань кричать на нее, – упрекнула его Тэлли и протянула Эстер стакан воды: – Попей, дорогая.

– Некоторое время придется полежать, – предупредил доктор Медоуз, собирая инструменты. – Заставь ее взять отпуск, Дэвид. Она неважно выглядит. Я поставлю в известность Джона Бригема. Кто-нибудь заменит тебя в суде в пятницу.

– Можно ли выглядеть хорошо при подобных обстоятельствах? – запротестовала Эстер, столько всего перенесшая в этот день. – Да я с ума сойду, сидя в одиночестве дома и ничего не делая.

– Не волнуйся, мы забираем тебя к себе, – успокоила ее Тэлли.

– И никаких возражений, – предупредил Дэвид.

Эстер и не думала возражать. Для разнообразия даже приятно, когда вокруг тебя суетятся и всячески стараются тебе угодить.

Через два дня она почувствовала себя лучше, однако ее утомляла необходимость скрывать свою депрессию. Роберт, услышав о несчастном случае, пришел проведать ее. Он с участием выслушал рассказ Эстер о разрыве с Патриком.

– Ты уверена, что все кончено? – мягко спросил он ее.

– Боюсь, что да. – Эстер вздохнула и передвинула больную ногу.

– Жаль, – только и сказал Роберт.

В этот же вечер после ужина зазвонил телефон. Тэлли взяла трубку и передала ее Эстер:

– Тебя.

Эстер только что не выхватила трубку у Тэлли. И с трудом скрыла разочарование, услышав голос матери. Роберт сообщил Селии Лукас о неприятности, произошедшей с Эстер, и она теперь с ума сходила из-за того, что дочь ничего ей не сказала.

– Я не хотела волновать тебя, мама, – устало ответила Эстер.

– О чем ты говоришь! Пусть Дэвид посадит тебя на поезд, а я встречу тебя в Лемингтоне. Пора моей девочке погостить дома.

Две недели Эстер пробыла в Уорике, в маленьком коттедже с видом на реку и настоящий, древний замок. Когда Селия узнала, что Патрик уже в прошлом, она лишь спросила почему, выслушала ответ и, видя, что дочери больно говорить на эту тему, больше не возвращалась к ней. Эстер обнаружила, что дома и стены лечат. Приятно было снова спать в своей комнате, окнами выходящей на живописные окрестности, прихрамывая, прогуливаться по берегу реки с Парисом и Эгги, когда нога уже позволяла; принимать друзей, приезжавших навестить ее.

Она рада была передышке, но еще более – возвращению к работе и обычным занятиям в Чеслкомбе. Поэтому охотно приняла предложение матери отвезти ее домой.

– Я останусь с тобой на одну ночь, чтобы помочь устроиться, но мне придется сразу же вернуться из-за Париса и Эгги. Им не нравится собачий приют.

– Им-то нравится, – уточнила Эстер. – Это тебе не нравится, мама.

Первым движением Эстер по возвращении домой было проверить автоответчик. Но сообщений не было – ни от Патрика, ни от кого другого. Аппарат не работал.

– Я сейчас, только позвоню Тэлли по телефону наверху. С этим аппаратом что-то случилось.

– Будь осторожна, – предостерегла ее Селия. – Береги ногу.

Эстер поднялась наверх, бросила на кровать дорожную сумку и позвонила Тэлли сообщить, что вернулась. От нее она узнала, что на следующий день после ее отъезда в Уорик случился сильный шторм.

– Наверное, мой автоответчик был поврежден молнией, – спустившись, сказала она Селии. – Даже в страховую компанию не обратишься – форс-мажорные обстоятельства или что-то в этом роде.

– Купи сразу другой. Я привыкла оставлять сообщения, когда не застаю тебя дома. – Селия всмотрелась в загорелое лицо дочери. – Ты хоть загорела, сидя у меня в саду. В своем никогда не присядешь.

– Да уж. Сидеть мне некогда. – Она уныло взглянула в окно. – Я оставляла его в идеальном порядке, а теперь… Ты только взгляни!

Селия уехала, и Эстер стало тоскливо. Никто, кроме Конвеев, еще не знал о том, что она вернулась, и Тэлли продолжала работать вместо нее в магазине. И все же ей пока не хотелось возвращаться в магазин. Нога еще давала о себе знать, и Эстер не улыбалось стоять весь день за прилавком. Но в суде-то она могла бы появиться на этой неделе. И могла бы заняться обрезанием засохших цветов, даже немножко пополоть, не очень перегружая себя. Ни с какими механизмами она пока не будет связываться.

О Патрике Эстер решила вообще не думать. Со временем боль от нанесенного им оскорбления сменилась ощущением пустоты, отсутствием всяких чувств. Единственное, что чувствовала Эстер, – это свою рану на ноге, теперь уже заживающую.

На следующий день Эстер взялась за рыхление цветочных бордюров. На ней были шорты цвета хаки и желтый жилет. Бейсболку она низко надвинула на лоб, чтобы прикрыть глаза от солнца и защитить лицо от стекающего пота. Поэтому она не сразу заметила двух уже знакомых ей молодых людей. Они направились к ней.

– А миссис Конвей дома? – спросил один.

Эстер стянула садовые перчатки, сняла бейсболку. Ее волосы свободно рассыпались по плечам.

– Это я. Доброе утро.

Две одинаковые физиономии в изумлении уставились на нее.

– Извините, миссис Конвей, – поспешил сказать один из них. – Мы вас не узнали. Вы помните нас?

Забудет ли она их когда-нибудь?

– Да, конечно. – Эстер переводила взгляд с одного на другого. Оба были в джинсах. На одном голубая футболка без единого пятнышка, на другом – серая и довольно-таки замызганная. У одного светлые волосы аккуратно подстрижены, у второго грива явно нуждалась в парикмахере. – Ты Доминик? – спросила она чистюлю.

– Нет, я Джайлз. – Ребята переглянулись. – Миссис Конвей, можем мы поговорить с вами? – обратился к ней Джайлз.

– Конечно. – Сгорая от любопытства, Эстер повела их за собой в дом. – Хотите кофе или чего-нибудь покрепче?

– Кофе, – ответил Доминик. Его взгляд упал на шрам, такой заметный на загорелой коже Эстер. – Боже мой, миссис Конвей! Чем это вы так?

– Электропилой, – коротко ответила она и пошла наливать воду в чайник.

Когда все они сели с кружками в руках, Эстер вопросительно взглянула на них:

– Так о чем же вы хотели поговорить со мной?

– Мама сказала, что вы с Патриком были друзьями. Но поссорились, и в этом наша вина, – выпалил Доминик.

– Поэтому мы решили рассказать вам, как все было на самом деле, – покраснев, произнес Джайлз.

– Смелый поступок, – отметила Эстер, тронутая их благородством.

Близнецы переглянулись, и Доминик выпрямился.

– Во всем виноват я. С самого начала. Это меня дисквалифицировали и отстранили от вождения – я выпил на вечеринке пива. Думал, что немного, но оказалось – достаточно. Ну и попался.

– В тот вечер, когда констебль узнала Доминика за рулем, меня не было в машине, я заехал к подружке. Маме стало плохо, – продолжал рассказ Джайлз, – папа был в Штатах, и Патрик уехал в Лондон. Мама боялась, что может потерять ребенка, поэтому Доминик повез ее в больницу.

Его брат невесело кивнул.

– Потом уж Патрик здорово отчитал меня, сказал, что нужно было вызывать такси. Но и мама и я были так напуганы, что я решил рискнуть и поехал сам. Но констебль вычислила меня. Проклятье! Извините, – вспыхнув, поспешил он добавить.

– Понятно. Значит, Патрик посоветовал вам одинаково постричься, чтобы ничем не отличаться друг от друга, и предложил Джайлзу выступить в роли обвиняемого, а Доминику – в роли свидетеля, – высказала свое предположение Эстер.

– Господи, да нет же, миссис Конвей. То есть так мы и сделали, но Патрик ничего такого нам не говорил. Мы все придумали сами. Мама так волновалась за меня, что надо было что-то предпринять. Я боялся, что получу шесть месяцев кутузки, а она не выдержит этого и потеряет ребенка, а может, даже и сама… – Доминик сглотнул. – Так что мы все спланировали сами, никому ничего не сказав. И единственная наша ложь на суде – это то, что мы поменялись именами, – добавил он, виновато глядя на Эстер.

– Значит, когда тебя спросили, был ли ты за рулем, ты совершенно честно ответил «да», – медленно произнесла Эстер.

Мальчики дружно кивнули и залпом допили кофе.

– После Патрик устроил нам хорошую взбучку, – мрачно проговорил Джайлз. – Может, вы видели, как он читал нам мораль в «Королевском оружии»?

– Еще повезло, что папа был тогда в Америке, – сказал Доминик. – Он моментально выходит из себя, стоит нам только расстроить маму, можете поверить.

– Я видела вашего отца, так что охотно верю, – ответила Эстер, все еще пытавшаяся переварить услышанное.

– Во всяком случае, больше мы ни в чем не соврали, – Джайлз посмотрел Эстер прямо в глаза. – Вам придется сообщить об этом?

Эстер задумалась.

– Нужно будет проконсультироваться насчет подобных случаев. Но это не значит, что я непременно сообщу. – Эстер строго взглянула на них. – Ради вашей мамы я забуду наш разговор.

Братья широко улыбнулись и вскочили.

– Спасибо, миссис Конвей, – воскликнул Доминик и замялся. – Это что-нибудь изменит? Для вас и Патрика?

Было много разных причин, по которым Эстер не могла ответить на его вопрос. Она ответила улыбкой. Затем, прихрамывая, проводила Доминика и Джайлза по дорожке до ворот.

– Кстати, как ваши экзамены?

– В общем, неплохо, – ответил Джайлз. – Если повезет, мы оба осенью будем уже в Кембридже.

– Мои поздравления. Что будете изучать?

– Право, – хором ответили они, ухмыляясь.

Эстер, смеясь, покачала головой.

– Прекрасно. В будущем всегда держитесь правой стороны. Передавайте привет вашей маме и сестренке. Я уезжала и вернулась только вчера.

– Знаем, мы заходили к вам пару раз. Вы были в отпуске? – спросил Джайлз.

Эстер указала на шрам.

– Я гостила у мамы, поправлялась.

– Мама спрашивает, не придете ли вы к нам на ужин завтра, – сказал Доминик. – Она говорит, что не обидится, если вы откажетесь от приглашения – из-за нас.

– Передай маме, что я с радостью приду, – заверила Эстер. – Если мне дадут понянчить Джоанну.

– Сколько угодно, – радостно воскликнул Джайлз. – Господи, скорее бы она выросла!

Эстер помахала им вслед, впервые чувствуя себя несколько лучше с тех пор, как рассталась с Патриком. Но только чуть-чуть. Она рада была, что Патрик оказался человеком принципиальным. Но его насмешка при упоминании о свадьбе все еще больно ранила сердце, неизгладимая, как выжженное тавро.

Дэвид и Тэлли заехали вечером рассказать Эстер о местных новостях и делах в магазине.

– Поступила новая партия фарфора, а также спальный гарнитур, который ты заказывала, – сказал Дэвид и внимательно посмотрел на нее. – Кстати, дней десять назад мы доставили мебель в Лонг-Уайватс.

– Хорошо. Надеюсь, заказчик остался доволен? – как ни в чем не бывало осведомилась Эстер.

– Кстати, о заказчике… – сказала Тэлли, вынимая из своей сумочки газету. – Мы подумали, тебе интересно будет взглянуть.

Эстер посмотрела на разворот местной газеты и ощутила толчок в сердце – там была фотография Патрика, элегантно одетого, принимающего поздравления от группы улыбающихся людей.

«Патрик Хэзерд, 36 лет, в прошлом преуспевающий юрист, а теперь писатель, недавно вступил во владение очаровательным домом Лонг-Уайватс недалеко от Эйвекоута. На этой фотографии он отмечает запуск в печать своей книги «Сам себе закон». Автор – мужчина привлекательной наружности и холостой. Это его первый шаг в области литературы. Его книга – триллер, сдобренный любовной интригой, – обещает стать бестселлером».

– Кэти Партер слишком расцветила свою статью, – сухо заметила Эстер, складывая газету. – Надо будет поговорить с ней об этом в следующий раз, когда я побью ее в теннис.

– Чего недолго осталось ждать, – сказал Дэвид. – Как твоя нога?

– Почти что зажила. Сегодня я была у доктора Медоуза. – Эстер поморщилась. – Он объявил мне, что я здорова, прочел лекцию, как осторожно обращаться с садовыми механизмами, и сказал, что я еще легко отделалась.

Тэлли вздрогнула.

– Ты же могла задеть артерию. – Она поколебалась, потом спросила: – А от Патрика ничего не слышно?

– Нет. Да я и не жду ничего. – Эстер улыбнулась. – Спасибо за статью. Теперь кое-что для меня прояснилось.

– Что же это? – спросил Дэвид.

– Он среди них как рыба в воде, – объяснила она, показав снимок в газете. – А я привыкла к жизни в маленьком городишке.

– Разве это имеет значение?

– Я привязана к нашему месту. А Патрик, хоть он и купил дом в нашем замечательном Котсволде, на самом деле не принадлежит ему.

– А мне казалось, вы с ним так подходите друг другу, – грустно заметила Тэлли.

– Не совсем. Ну да ладно, не стоит расстраиваться. Никакой трагедии нет.

Так-то оно так, мрачно думала Эстер, когда Дэвид и Тэлли ушли. Только на самом деле трагедия есть, и заключается она в том, что Эстер вообще когда-то бросила взгляд на Патрика.

На следующее утро Эстер проснулась с мыслью о приглашении от Лидии. А что, если, подумалось ей, Лидия пригласит на ужин и Патрика и не скажет ему о том, что ждет и ее? Лидия вполне может так поступить. По мере того как день близился к вечеру, Эстер все больше убеждалась, что не вынесет встречи с Патриком. Но когда-то ей ведь придется столкнуться с ним. Только не таким образом. Ее бросало в дрожь, лишь только она представляла эту встречу – холодно вежливый Патрик и вечер, такой непохожий на тот, что они вместе провели в семье Баркли. В конце концов, она позвонила Лидии, сказала, что плохо себя почувствовала и, к огромному сожалению, не может прийти. Лидия совершенно очевидно расстроилась и заставила ее дать обещание, что позвонит, как только почувствует себя лучше.

После этого звонка время словно остановилось. Но наконец, после прохладного, дождливого дня, наступил вечер. Эстер подумала, что с таким же успехом можно страдать и лежа в постели. Она перенесла маленький телевизор в спальню, разделась и удобно устроилась в постели перед экраном. По телевизору шла какая-то сентиментальная картина. У Эстер просто сердце разрывалось от жалости, когда малыш плакал, потому что отец запрещал ему видеться с мамой. Буйными волнами накатывала трагическая музыка, и Эстер зашмыгала носом. Она пыталась убедить себя, что это всего лишь кино. Но ничего не помогало. Тем временем фильм уже подходил к концу, и все трое снова жили счастливо. Но Эстер окончательно расклеилась. Она протянула руку за стаканом с водой. И вдруг в ужасе вскочила с кровати. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Патрик.

– В чем дело? – резко спросил он. – Я стучал в дверь, но ты не отзывалась, и я пошел к Дэвиду. Он дал мне ключ… – Он запнулся, уставившись на Эстер. – Что с тобой? Почему ты плачешь?

– Я не плачу, – буркнула она, натянув покрывало до подбородка. – А если я плачу, что с того? Тебя это не касается, – спохватилась она. – Не вижу никаких причин твоему появлению в моем доме.

– Я забеспокоился, когда ты не пришла к Лидии. Она сказала, что ты заболела. – Патрик приблизился к ее кровати и встал, сложив руки на груди. – Это правда? – Он прищурил глаза, наклонился и коснулся пальцем ее шеи.

Эстер сердито отвернулась, испытывая желание убить Патрика.

– Пожалуйста, уходи. – Раньше, воображая их встречу, она представляла себе, как появится перед ним во всей красе и повергнет его в замешательство. Вместо этого растрепанные волосы, красные от слез глаза, старенькая полосатая пижама.

Патрик отступил, сжав зубы.

– Кажется, у тебя температура, я, пожалуй, вызову врача.

– Даже не думай. Со мной все в порядке, – раздраженно заявила она.

– Но ты же сказала Лидии, что нездорова.

Она бросила на него гневный взгляд.

– Я соврала.

– Зачем? Чтобы не встретиться со мной?

– Именно.

– Что совсем не объясняет потоков слез.

К великому неудовольствию Эстер, он придвинул стул к кровати и уселся с видом человека, готового к долгому разговору.

На нем был безупречно сшитый светлый льняной костюм. Воротник белой рубашки был расстегнут. Его вид был настоящим испытанием для глаз Эстер. И ей мучительно хотелось, чтобы эта элегантная персона удалилась и оставила ее в покое.

– Будь добр, уходи, – попросила она его с достоинством.

– Да, сейчас, – решительно ответил он. – Только вот позвоню Дэвиду и скажу ему, что с тобой все в порядке, и ты не валяешься на полу в бессознательном состоянии.

– Я сама.

– Я обещал ему, что позвоню. – Он снял трубку с телефона, стоявшего у Эстер на столике.

Она стиснула зубы и поглубже залезла под одеяло, слушая, как Патрик убеждал Тэлли в том, что не о чем беспокоиться и он не уйдет, пока не убедится, что с Эстер все в порядке.

–  Еслиуйду, – добавил он, проглядывая список имен, записанный на телефоне.

Эстер воззрилась на него.

– Что значит «если»? И чей номер ты сейчас набираешь?

– Твоего врача.

– Мне не нуженврач. Я уже была у него сегодня утром.

– Зачем? – резко спросил Патрик.

– Он смотрел мою ногу. У меня случилась небольшая неприятность – я порезалась электропилой.

– Я слышал. Сегодня вечером, от племянников. – В голосе Патрика звучали укоризненные нотки. – Никому и в голову не пришло уведомить меняоб этом – я так и сказал Дэвиду. На прошлой неделе я позвонил тебе в магазин, но мне ответили, что ты в отпуске.

– Я гостила у мамы, – пробормотала Эстер и неловко пошевелилась в постели.

– Что с тобой, тебе плохо? – вскочив, забеспокоился он.

–  Нет! – Эстер покраснела, точно школьница. – Просто мне надо в ванную.

Патрик протянул ей белый махровый халат, и в неловком молчании Эстер завернулась в него и покинула комнату с видом, исполненным достоинства. В ванной она умылась холодной водой и причесалась. Вернувшись в спальню, она обнаружила, что Патрик навел порядок: взбил подушки и аккуратно разложил их.

– Возвращаюсь к моему вопросу: почему ты не открыла дверь? – спросил он, когда Эстер поспешно скользнула обратно под одеяло.

– Я не слышала стука. Я смотрела очень грустный фильм, и звук был включен на полную громкость. В фильме звучала трагическая музыка. Поэтому я и плакала. Весьма душещипательная вещь. – Она холодно улыбнулась ему. – Уж не думаешь ли ты, что я плакала из-за тебя?

– А следовало бы, – упрекнул он ее и направился к двери. – Я принесу тебе чай.

Эстер открыла рот, собираясь сказать, чтобы он уходил, что она не хочет никакого чая, но промолчала. Потому что она хотела чаю и хотела, чтобы он остался. И злилась из-за этого на себя.

Патрик вернулся на удивление скоро, без пиджака, с подносом и двумя чашками. Он налил чаю в чашки и передал Эстер. Она вежливо поблагодарила его и сказала, что, если он хочет, в холодильнике есть пиво.

– Спасибо, я лучще выпью чаю. – Он налил себе чашку и уселся, вытянув ноги, в маленькое плетеное кресло.

Эстер, настороженная, отпивала маленькими глотками. Чай был вкусный, словно нектар.

– Тебе незачем оставаться, – сказала она безразличным тоном, – теперь ты знаешь, что со мной все в порядке.

– Дай мне хотя бы допить чай. – Он встретился с ней взглядом, и Эстер вынуждена была отвести глаза.

– Пожалуйста. Как поживает Джоанна?

Некоторое время они обменивались неловкими, никому не нужными фразами. Это так не походило на их прежнее общение, что Эстер снова хотелось плакать. Она вежливо расспрашивала Патрика о публикации его книги. Он вежливо отвечал ей, добавив, что мнение прессы по поводу книги слишком оптимистично.

– Если хочешь, я дам тебе один экземпляр, – сказал он, глядя в свою кружку с чаем.

– Конечно, хочу, – сразу же отозвалась Эстер. – Очень даже.

– Я принесу. – Он шумно вздохнул и поднял глаза. – Ради Бога, Эстер, кончай обороняться. Как я понимаю, Джайлз и Доминик были у тебя вчера?

– Да. Они рассказали мне правду о том, что произошло в суде в тот день.

– Смягчило ли тебя их признание?

Эстер пожала плечами.

– Немного. Я рада была узнать, что ты не такой обманщик, как я думала.

– Обманутый, а не обманщик, – возразил он. – Я до последнего момента не подозревал об их проделке, пока не увидел, что на скамье подсудимых сидит Джайлз.

– Так я и поняла, – вежливо сказала Эстер.

Патрик стиснул зубы.

– А теперь, когда мы наконец встретились, я хочу вымолить у тебя прощение.

– Прощение? Ты? – Она недоверчиво улыбнулась.

– Да, – охрипшим от волнения голосом ответил Патрик. – Я намеренно оскорбил тебя, и мне стыдно. Но, черт возьми, ты меня как в сердце ножом ударила, когда сказала, что тебе нужно время подумать. Ну, вот я и не остался в долгу. Признаю, конечно, что обошелся с тобой жестоко. Возвращаясь домой, я несколько раз чуть было не повернул назад. Но вместо этого я позвонил тебе сразу, как только приехал домой. Я хотел объяснить, что мои слова ничего не значат, что я с самого начала наших отношений имел в виду брак как само собой разумеющееся. Но я наткнулся на твой автоответчик. А мне так трудно было сообщить машине все то, что я сейчас говорю тебе.

Эстер смотрела на него; сердце ее колотилось как бешеное, она едва верила своим ушам.

– Я поранила бедро электропилой вскоре после того, как ты ушел, – ответила она, пытаясь совладать с собой. – В суматохе никому и в голову не пришло прослушать автоответчик.

Патрик запустил пальцы в волосы и с сомнением покачал головой.

– Так вот в чем причина моего несчастья. Я звонил Дэвиду, но его не было…

– Он отвозил меня к врачу наложить швы.

– Господи, если б я только знал! А утром первым делом позвонила мой агент, и мне пришлось отбыть в Лондон по делам издания книги. Когда я вернулся, то позвонил Дэвиду, но он явно не хотел раскрывать твое местонахождение.

Эстер кивнула.

– Да, я сама попросила его об этом. Не то что бы я ждала твоих звонков, – едко добавила она.

– Да, это видно. – Взгляд Патрика прямо обжег ее. – И вот мне оставалось только ждать. Как выяснилось, напрасно. Я ничего не знал о тебе, пока близнецы не сказали мне, что ты дома и со шрамом на бедре. – Тут Патрик нахмурился. – Если шрам на бедре, то как они его увидели?

– Шорты, – кратко ответила Эстер, с каждой минутой чувствуя себя все лучше.

– Я хотел сразу же приехать к тебе, но побоялся, что ты захлопнешь дверь у меня перед носом. Поэтому я дождался сегодняшнего вечера, надеясь увидеть тебя у Лидии. Я верил, что между нами все наладится, стоит только нам встретиться. Но ты не пришла.

– Да. Нелегко забыть то, что ты наговорил тогда.

Патрик заглянул ей в глаза.

– Мы оба причинили боль друг другу, не так ли? – Он улыбнулся. – Что доказывает лишь одно.

Эстер в удивлении подняла брови:

– Что?

Патрик снова улыбнулся. От его взгляда ее сердце забилось сильнее.

– Ты ведь знаешь, Эстер, – обиду остро чувствует лишь тот, кто любит своего обидчика. А я люблю тебя, Эстер. Так сильно, что даже уйду и больше не стану беспокоить, если ты этого захочешь.

Ее глаза превратились в две щелки.

– Правда?

Патрик, поколебавшись, встал и подошел к кровати.

– Черта с два! К чему давать обещания, которые не сможешь выполнить. – Он присел на край кровати. – Эстер, скажи, что выйдешь за меня. Ради Бога, скажи. – Он сжал ее в объятиях и поцеловал, истосковавшись по ней. Эстер прямо-таки растаяла. Она ответила ему с такой готовностью, что Патрик сдавленно вскрикнул и крепче прижал ее к себе. – Ответь мне! – он слегка встряхнул ее.

– Разве ты не чувствуешь мое «да»? – выдохнула Эстер. Ее взгляд был так красноречив, что Патрик с облегчением зарылся лицом в ее волосы.

– Я должен тебе кое в чем признаться, – едва слышно прошептал он.

Эстер отстранилась, снова сузив глаза.

– В чем же?

– Перед тем как пойти к Лидии, я позвонил твоей маме и попросил ее благословения на свадьбу. То же я сказал Дэвиду и Тэлли, до того как ворвался в твой дом. Теперь ты просто обязана выйти за меня. – Он сильнее обнял ее. – Я бы дал объявление в местной газете, но мне нужно было твое согласие. А теперь я прошу у тебя прощения еще за одну вещь.

Эстер в удивлении распахнула глаза:

– Что же еще такое?

– Я позвонил Дэну Реймонду, якобы по поводу дома. И в разговоре с ним упомянул нашу с тобой приближающуюся свадьбу. Само собой, упомянул вскользь, но миссис Реймонд наверняка раструбит об этом всему городу. – Патрик ухмыльнулся. В его глазах было столько торжества, что Эстер не могла не засмеяться.

– А если я опровергну эти слухи?

– Я подам на тебя в суд за нарушение обещания, ведь я юрист, ты не забыла об этом?

Эстер фыркнула, отбросив в сторону всякие приличия.

– Точнее сказать, ты сам себе закон.

– Это, между прочим, название моей книги.

– Я знаю.

Патрик присел на край кровати и взял ее руку.

– Я так люблю тебя, Эстер.

– Даже в таком виде?

– Особенно в таком. Покажи мне свой шрам.

Эстер откинула покрывало и закатала штанину пижамы. Патрик даже побледнел, увидев рваные края зажившей раны.

– Она быстро затягивается, – сказала Эстер и прикусила губу. – Тебе, наверное, неприятно смотреть?

Она хотела набросить покрывало, но Патрик остановил ее, взяв за руку. Он наклонился и поцеловал то место, где был шрам, потом выпрямился и крепко обнял Эстер.

– Ты могла бы убить себя, – волнуясь, выговорил он. – Обещай мне, что никогда не будешь заниматься ничем подобным!

– Не буду, не буду, – пообещала она, сияя от счастья. – В Лонг-Уайватс подрезать кусты сможет Уилф.

Через полтора месяца – а именно столько времени потребовалось, чтобы Эстер перестала прихрамывать, – они поженились. Свадебная церемония была очень скромной. Они не стали венчаться в церкви, как это было у Эстер с Ричардом, в Уорике, в церкви святой Марии.

На этот раз сочли, что разумнее всего устроить свадьбу в Чеслкомбе. По просьбе невесты форма одежды была свободной для мужчин, чему очень обрадовались близнецы. Эти двое произвели настоящий фурор среди юных родственниц Эстер. После церемонии и фотографирования, обычного в таких случаях, гости собрались на вечеринке в саду Лонг-Уайватс поздравить молодоженов и пожелать им счастья. Даже Тим Гэлбрейт, казалось, был весел. Прежде чем смешаться с толпой гостей, он что-то шепнул Эстер на ухо.

– Что он сказал? – строго спросил Патрик.

– Просто сообщил, что в качестве свадебного подарка принес нам саженцы багряника.

Эстер лучезарно улыбнулась ему. На ней была бронзового цвета шляпа из соломки с большими полями; шифоновое платье абрикосового цвета струилось под дуновениями ветерка. Патрика помимо его воли потянуло к ней.

– Ну-ну-ну, – подошла к ним Энни Реймонд, как всегда, в ярком наряде цвета нефрита. – Оставьте это на потом. Поздравляю вас, дорогие мои.

После поцелуев и объятий Эстер и Патрик, взявшись за руки, прогуливались среди гостей, останавливаясь поговорить то с одними, то с другими.

Уже поздним вечером разошлись последние гости. Уилф с женой и их родственниками, включая и Лайли Дикин, убрали остатки свадебного пиршества.

– Наконец мы одни, – со вздохом облегчения произнес Патрик. Эстер опустилась на один из недавно купленных диванов. – Миссис Уилф оставила нам кое-что на ужин, а у меня припасен «Пиммз». Мы отпразднуем нашу первую ночь в Лонг-Уайватс как муж и жена. Столько времени прошло, прежде чем наступил этот миг.

Патрик настоял на настоящем ухаживании в течение полутора месяцев, отделявших их от свадьбы.

– Это послужит мне наказанием за нанесенную тебе обиду, – объяснил ей Патрик. – Ты будешь скучать по нашим прежним встречам?

– Да, – коротко ответила Эстер.

– Тогда это будет наказанием и для тебя – за то, что обидела меня, – не растерялся Патрик.

И теперь, когда срок ожидания окончился, у Эстер не было желания торопить события. Она хотела насладиться каждой минутой уходящего навсегда дня. Они сидели на диване, прижавшись друг к другу, и смотрели на луну, поднимающуюся над садом.

– Кстати, если тебе это интересно, – сказала Эстер, – я ни разу не вспомнила свою первую свадьбу.

– Я рад. Мне хотелось спросить тебя, но я подумал, что это будет бестактно.

– Я была счастлива тогда, – задумчиво отозвалась Эстер, – но на этот раз все было иначе. – Она повернулась, заглянула в его внимательные зеленые глаза и коснулась рукой щеки Патрика. – Тогда я была невестой. Сегодня я жена. Та, что любит тебя больше всего на свете.

Патрик глубоко, прерывисто вздохнул и поцеловал ей руки.

– Так пойдем же наверх, и я покажу, как сильно люблю тебя я.

Позже вечером, когда их спальня уже была наполнена ярким лунным светом, Патрик произнес слова, которые подняли Эстер на вершину счастья.

– Знаешь, любимая, – как бы невзначай заметил он, – я докопался-таки до тайны Лонг-Уайватс. Я знаю теперь, почему этот дом кажется нам обоим таким родным, хотя прочие владельцы считали его заселенным привидениями.

– Мне кажется, я тоже знаю, – сказала Эстер. – Когда Грейс ушла из жизни, в Лонг-Уайватс поселились призраки будущего, а не прошлого.

– Именно! – Патрик посмотрел в самую глубину ее глаз. – Именно так оно и есть. Это предвещает счастливую жизнь здесь, в этом доме, – нам и нашим, детям.