Текст книги "Исцели меня любовью"

Автор книги: Кэтрин Дэннис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Роберт подскочил к ней.

– Нет, вы от меня не уйдете, – сказал он, обнимая ее. Элдсуайт отчаянно сопротивлялась.

– Вы не посмеете взять меня силой!

Она колотила его кулаками в грудь, но Роберт крепко держал Элдсуайт.

Он ногой открыл дверь в хозяйскую спальню и, подбежав к кровати, бросил Элдсуайт на постель.

– Вы на протяжении нескольких дней нянчились со мной как с ребенком, – проговорил он. – Кормили меня, поили, лежали со мной рядом на постели. – Он скрестил руки на груди. – Неужели вы считаете меня таким отъявленным негодяем, что подумали, будто я способен отплатить вам за вашу доброту, совершив над вами насилие? Кто дал вам право так обо мне думать? Разве я так плохо к вам относился, что вы решили, что я могу вас обидеть? Ни одну женщину на свете я не принуждал к близости со мной. Даже когда был во хмелю. Мне горько сознавать, что вы усомнились в моей порядочности, Элдсуайт. Вы меня обидели этим подозрением. Спокойной ночи, Элдсуайт. Спите сегодня здесь. А я найду себе другое место. – Захлопнув за собой дверь, он выбежал из спальни. – Уж лучше я переночую на конюшне, – донесся его голос из-за двери.

Потом она услышала его шаги: Роберт спускался с лестницы.

Элдсуайт подтянула колени к животу. Она лежала на постели и смотрела прямо перед собой. Она отдавала себе отчет в том, что ей все труднее скрывать от Роберта свою тайну. А ее тайной было то, что Роберт стал ей дорог. Вопреки тому, что он из семьи Бретонов и человек, не заслуживающий доверия. Вопреки письму короля. Ах, это злосчастное письмо! И зачем только она его прочла?

Через раскрытое окно Элдсуайт услышала, как скрипнула дверь конюшни. После чего раздалось радостное ржание Барстоу и донесся низкий бархатный голос Роберта.

Вдруг ей показалось, что Роберт зовет ее.

– Я никогда не забуду колдунью в синем платье, которая целовала меня.

Роберт вошел на конюшню. Спать на соломе гораздо приятнее, чем на каменном полу. В сердцах Роберт пнул ногой пустое ведро. Ну что ж, по крайней мере ему не будет здесь скучно: его одиночество скрасит старый приятель, верный Барстоу.

Элдсуайт утверждает, что он ей противен? Вздор! Он нутром чует, что, несмотря на ее заверения, Элдсуайт хочет его точно так же, как Роберт хочет ее. Сегодня Элдсуайт вела себя так, словно это не она, а какая-то другая женщина дни и ночи выхаживала Роберта, не отходя от него ни на шаг, засыпая рядом с ним, на его постели. Почему она не может смириться с тем, что Роберт согласился на предложение короля? Неужели только мужчины видят в войне новые возможности, открывающиеся для них? Разве это плохо? Не говоря уже о том, что Роберт просто хочет вернуть свое – землю, которая принадлежит ему.

Проклятие! Разве можно понять женщин и женскую логику?

Барстоу высунул голову из стойла и тихо заржал. Роберт погладил его бархатистую морду.

– Слава Богу, что ты, Барстоу, более благоразумный и рассудительный компаньон.

Роберт растянулся на сене. Оно больно кололось, но Роберт решил потерпеть. Он не намерен спать в одном доме с ведьмой. Роберт закрыл глаза. Хорошо, что он немного захмелел от вина: так ему скорее удастся заснуть.

Но перед его мысленным взором снова и снова всплывал образ Элдсуайт. Вот она стоит посреди гостиной, освещенная светом огня в камине. Он вспоминал соблазнительные изгибы ее тела, пышную грудь, которую не могло скрыть даже мешковатое платье, позаимствованное у хозяйки дома. Роберт вспоминал ее волосы, струящиеся по плечам… Ему хотелось вдохнуть запах этих дивных волос, положить голову ей на грудь, гладить ее шелковистую кожу, вдыхать ее запах.

А какие у нее глаза! Их невозможно забыть.

По сапогу Роберта прошмыгнула мышь. По крыше забарабанил дождь, а через некоторое время через дыру в крыше с потолка закапало ему на голову, Роберт передвинулся на другое место, где было сухо, и закрыл глаза рукой. Вскоре крупные капли дождя упали ему на лоб: очевидно, вся крыша над конюшней была худой. Как раз в тот момент, когда Роберт начал подумывать, не примоститься ли под ногами у Барстоу, конь поднял хвост и помочился в солому. Проклятие! Нет, если бы у него не было другого выхода, даже если бы здесь стояла кровать с теплой и сухой постелью, он ни за что не стал бы спать на конюшне. Сейчас уже Роберт мог думать только об одном – ему ужасно хотелось спать.

Он побежал обратно в дом. Перескакивая через две ступеньки сразу, Роберт мчался наверх. Однако он прошел мимо двери, ведущей в детскую. Он направился прямиком в хозяйскую спальню.

Услышав его шаги, Элдсуайт приподняла голову, а затем села на постели. Ахнув, она так и осталась сидеть с открытым ртом.

Через секунду Элдсуайт пришла в себя и метнула в Роберта гневный взгляд.

– Крыша коровника протекает, а детские кроватки мне не по росту. – Он снял с себя сырую рубашку и плюхнулся на постель рядом с Элдсуайт. – Ничего страшного: кровать достаточно просторная. Нам двоим хватит места. Вы будете спать на своей половине, а я – на своей.

Элдсуайт нахмурилась и легла. Она лежала на спине, скрестив руки на груди и устремив неподвижный взгляд в потолок. Когда под тяжестью веса Роберта перина провисла, Элдсуайт затаила дыхание. Она боялась нечаянно скатиться на его сторону.

Краешком глаза Роберт наблюдал за Элдсуайт. Он лежал с ней на одной постели и с наслаждением вдыхал ее запах – аромат сладких яблок и пряных лесных трав.

– Роберт, – наконец негромко сказала она. – Если бы мы с вами встретились несколько лет назад, до того, как ваш отец… до того, как мой отец… Все могло бы быть по-другому между нами. Но сейчас – слишком поздно, и я…

Элдсуайт вдруг увидела его лицо над своим лицом. Роберта накрыла с головой теплая волна чувства. Глядя в прекрасные глаза Элдсуайт, он видел в них желание. Эти глаза смотрели ему прямо в душу.

Роберт наклонился и поцеловал Элдсуайт. Вместо того чтобы отстраниться, она пылко ответила на поцелуй. Ее губы пахли вином и пряностями.

Он оторвался от ее губ и заглянул Элдсуайт в глаза. Роберт опасался, что она оттолкнет его или просто отвернется.

Но Элдсуайт замерла на мгновение, а потом стала гладить его спину. Затем ее пальцы заблудились в его густых волосах.

Роберт лег на нее – ее тело оказалось мягким и податливым. Не отрываясь от ее губ, он ласкал руками ее шею, грудь…

– Хочу прикасаться к вам, Элдсуайт, хочу видеть вас всю. Вы мне это позволите? – Он медленно опустил с ее плеч лиф платья и сорочку, обнажив ее белые округлые груди с напрягшимися сосками.

Элдсуайт замерла. Роберт покрывал поцелуями ее шею, опускаясь ниже, к ее груди. Когда он стал ласкать губами ее соски, Элдсуайт выгнула спину и прильнула к нему. Это воодушевило его и заставило желать большего.

Проклятие, ему надо было заявить о том, что она станет его женой, еще на берегу Па-де-Кале. И заставить королевского чиновника поженить их прямо там. Король бы, без сомнения, рассвирепел, но Глостер мог бы найти себе других наследниц. А Роберту нужна только эта женщина. Эта чародейка. Эта женщина, которую люди прозвали колдуньей, заговаривающей лошадей.

– О, Элдсуайт, – прохрипел Роберт. – Если бы мы объединили наших лошадей, если бы мы поженились, этой вражде пришел бы конец, и я бы…

Услышав эти слова, Элдсуайт резко отстранилась и попыталась прикрыть грудь.

– Нет. Я помолвлена. Связана обещанием и не изменю своему слову. – Девушка крепко прижимала к себе снятый лиф платья. На лице у нее было написано смущение. – Я на время позабыла о том, кто я и кто вы. И чего вы на самом деле от меня хотите. Ведь я вам не нужна.

Роберт со стоном опустился на кровать и лежал неподвижно, словно статуя.

Прошло несколько минут. Наконец он приподнялся и нежно поцеловал Элдсуайт в губы.

– Мне нужны только вы, Элдсуайт Креналден. Вы используете графа Глостера как барьер между нами, чтобы защищаться от того, что между нами происходит. Ремесло коневода выработало во мне терпение. Я буду ждать того счастливого момента, когда вы сами – с открытыми сердцем и душой – придете ко мне и ляжете в мою постель. И непременно этого дождусь.

Роберт поднялся с постели, сел на стул у камина, скрестил руки на груди, вытянул ноги и положил их на табурет. Вряд ли он заснет в эту ночь.

Элдсуайт, дрожа от волнения, повернулась на другой бок, чтобы не видеть Роберта.

– Не смейте больше целовать меня. Мне отвратительно то, что вы жаждете отнять у меня мою землю и всеми правдами и неправдами стараетесь убедить меня отдать вам ее добровольно. Вы меня не любите. Ваше сердце принадлежит другой женщине. Ее имя вы повторяли в бреду, когда я, не смыкая глаз, дежурила у вашей постели. Мне ненавистна мысль, что я – не она. Что я не леди Маргарита.

Наступило тягостное молчание. Казалось, даже воздух в комнате наэлектризован.

Услышав то, что сказала Элдсуайт, Роберт Бретон едва не задохнулся от гнева. Но виду не подал.

– Нет, леди Элдсуайт, слава Богу, что вы не леди Маргарита. Будь вы ею, я бы даже не приблизился к вам.

Элдсуайт, округлив глаза, с изумлением взирала на Роберта. В глазах у нее стояли слезы.

– Гилрой говорил, что вы любите ухаживать за женщинами, которые, по вашему мнению, могут вам помочь улучшить свое финансовое положение. Мне известно, что вы влюбились в леди Маргариту, женитьба на которой принесла бы вам титул герцога. Скажите мне правду, Роберт: вам нужна я или моя земля?

Роберт кипел от возмущения.

– Да что вы об этом знаете? Вы и представить себе не можете, каково это – отдать кому-то всего себя без остатка, отдать свое сердце, а потом убедиться, что тому, кого вы любите, это совсем не нужно. Что вы для него – пустое место. Разве вы переживали когда-нибудь нечто подобное?

Элдсуайт побледнела. Она почувствовала, что эти слова Робертом выстраданы, и потрясенная молчала, не в силах произнести ни слова.

– Вряд ли вы понимаете, что это такое, – с горечью проговорил Роберт. – Поэтому не вам меня судить. – Он сжал кулаки и, помолчав, добавил: – Король приказал, чтобы мы с вами сотрудничали в борьбе против нашего общего врага. С этого момента, леди Элдсуайт, я буду делать все, что в моих силах, чтобы держать с вами дистанцию. И вас прошу делать то же самое. Так будет легче для нас обоих.

С этими словами Роберт, хлопнув дверью, выбежал из спальни.

Глава 10

Пресвятая Дева Мария. Что на него нашло? Элдсуайт никогда не видела Роберта таким разъяренным. Она понимала, что не вправе затрагивать вопрос о его прошлом, что ему тяжело о нем вспоминать. Ей было любопытно, что за женщина эта леди Маргарита, сумевшая внушить Роберту Бретону любовь и одновременно вызвать у него ненависть? Сильнее любопытства Элдсуайт была только ревность. Ревность к незнакомой женщине, которую Роберт когда-то любил в своих объятиях. Элдсуайт провела ночь без сна, ворочаясь с боку на бок и думая о том, что связывало Роберта и леди Маргариту. На рассвете ее отвлек шум, который доносился со двора. Она открыла ставни и с удивлением увидела, как какой-то приземистый мужчина выводит из конюшни Барстоу. За ним семенил рослый мальчик с кнутом в руке.

Во двор вошла женщина с изможденным лицом, которая тащила на спине тяжелый баул. Сняв баул со спины, она села на него, потирая поясницу, и окинула взглядом двор. По дороге шли жители деревни, вооруженные палками и вилами. Толпа заполнила двор.

Элдсуайт торопливо натянула платье и бросилась вниз по лестнице в гостиную, где спал Роберт, сидя в кресле у догоравшего камина.

– Просыпайтесь! – затормошила она его. – Хозяева дома вернулись! Привели с собой вооруженных жителей деревни и захватили Барстоу. Быстрее!

Мгновенно оценив ситуацию, Роберт вскочил на ноги и пристегнул меч.

– Оставайтесь здесь! – бросил он Элдсуайт и выбежал из комнаты.

Однако Элдсуайт последовала за ним. Продолжая держаться за рукоятку меча, Роберт вышел во двор и с невозмутимым видом поклонился жителям деревни.

– Доброе утро. Вижу, мой конь у вас.

Толстый человек с волосами медного цвета и окладистой бородой протянул поводья Барстоу круглолицему мальчишке. Жители деревни – числом около десятка – стояли плечом к плечу, не собираясь подпускать Роберта к Барстоу. Все они были вооружены.

Воинственно настроенный мужчина потуже завязал ремень и засучил рукава.

– А вы, как я погляжу, в наше отсутствие распоряжались чужим добром, словно хозяева, и ни в чем себе не отказывали. – Он показал пальцем на грязно-серую рубашку и серый шерстяной жакет, в которые был одет Роберт. – Я прикинул и решил, что ваш конь вполне сойдет, чтобы восполнить нанесенный мне ущерб. Ведь вы, как я полагаю, жгли мои дрова, и угощались моей едой. Все по-честному. Так что вы не должны быть в обиде.

Женщина, настроенная более миролюбиво, поправила платок на голове и откашлялась.

– Побойся Бога, Магнус, я с ног валюсь от усталости. Я несколько миль тащила на себе все наши пожитки. У нас в доме – хоть шаром покати. Все самое ценное мы забрали с собой. Какой урон могли нам нанести эти добрые люди? Ну, переночевали у нас ночку-другую. Давай отпустим их с миром. Пусть идут своей дорогой. По-моему, они и так собирались уходить.

Барстоу захрипел и ударил копытом о землю. Мальчик перепугался и вскрикнул, выпустив из рук поводья. Затем, покосившись на коня, стал испуганно жаться к матери.

– Чертова лошадь! Она хотела меня укусить!

Выглядывая из-за спины матери, мальчишка показал грязным пальцем на Элдсуайт:

– Дядя Магнус, я ее знаю! Это колдунья из Креналдена. Она заговаривает лошадей. Мы видели ее на летней ярмарке. Она ставила припарки лошади Джулиуса Уитби, который был болен, и они помогли ей.

Кто-то из толпы подал голос:

– Так оно и было… Припарки помогли, лошадь выздоровела, и я удачно ее продал. Выручил за нее на полшиллинга больше, чем мне предлагали за нее на живодерне.

По толпе прокатился шепот, послышалось шушуканье, и жители деревни, охваченные благоговейным ужасом, в страхе попятились. Все смотрели на Элдсуайт с опаской и подозрением.

Барстоу принялся жевать траву, которая росла у конюшни. Мужчина с мотком веревки под мышкой попытался было приблизиться к коню, но Барстоу повернулся к нему задом и стал лягаться. Из-под его копыт вылетали комья земли, которые чуть не попали мужчине в голову.

Мальчик снова ткнул пальцем в Элдсуайт:

– Мама, мама, посмотри: на ней твое платье, которое ты носила, когда была на сносях.

Элдсуайт, потупившись, вышла вперед.

– Извините, что позаимствовала у вас это милое платьице. Мое порвалось, и починить его было невозможно. А я… я ожидаю ребенка… Мы… с мужем недавно поженились и направляемся в Хиллсборо. Я попросила супруга найти какой-нибудь дом, чтобы хоть немного отдохнуть. Мы провели здесь всего одну ночь, немного подкрепились с дороги и выпили по кружке сидра. – Элдсуайт повернулась к мальчику и добавила: – Я не колдунья, малыш. Ты ошибся.

Элдсуайт удивлялась тому, что так складно врет, и молила Бога о том, чтобы никто из присутствующих ее не узнал. И чтобы хозяевам не пришло в голову обыскивать их с Робертом и свой дом. Иначе они обнаружили бы там несколько пустых бутылей из-под вина и нашли одежду, которую Элдсуайт и Роберт у них позаимствовали.

Магнус грозно рявкнул:

– Ступай и принеси мою мотыгу, Тимоти!

Мальчишка вприпрыжку побежал в сарай, принес мотыгу и протянул мужчине. Магнус принял боевую позу и посмотрел на Роберта:

– Значит, вы направляетесь в Хиллсборо? А откуда идете? Из Уикерема? Здесь только одна дорога.

Народ ахнул. Роберт обнажил меч.

– Говорите прямо, чего вы хотите, и мы пойдем своей дорогой.

Магнус показал на Элдсуайт:

– Сельский совет обещал вознаграждение любому, кто предъявит человека или животное, которые переносят эту проклятую заразу. Всем известно, что эта женщина – колдунья, заговаривающая лошадей. Я видел ее на ярмарке, и здесь все ее узнали. Может быть, именно она виновата в этой страшной болезни. Напустила Черную смерть на нашу деревню и на все окрестные села. Здесь не обошлось без нечистого. И церковь, и сельский совет ищут виновных.

Люди стали скандировать: «Ведьма, ведьма» – и обступили Элдсуайт.

Магнус поднял мотыгу.

– Я вот что предлагаю: мы бросим колдунью и лошадь в известковую яму и сожжем их. А вы можете идти, – сказал он Роберту, косясь на его меч, и снова повернулся к толпе: – Я поделюсь наградой сельского совета со всеми, кто согласится помочь мне наказать колдунью и ее лошадь.

Женщина покачала головой:

– Ты болван, Магнус. Ты и твои дружки истребили всех лошадей и коров в округе, а среди них было много здоровых. Вы не пощадили не только животных, но и людей, которых считали заболевшими: вы убили нескольких человек. И все же Черную смерть остановить не смогли. Колдунья, заговаривающая лошадей, здесь ни при чем. Черная смерть – вовсе не ее рук дело. Это кара Господня. – Женщина показала пальцем на высокого человека с косой в руке: – Возможно, это ты, Томас Локсмит, прогневил Бога? Ты пьянствовал и избивал свою жену до полусмерти. А может быть, это из-за твоих грехов, Ричард Фромби, Бог наслал на нас этот мор? Зато, что ты дрых днем, а по ночам занимался блудом с чужими женами? А вы – все остальные, разве вы – святые? Вы обещали епископу в этом году выстроить здесь церковь, а сами палец о палец для этого не ударили!

Люди лишь усмехались в ответ. Видимо, боялись Бога не настолько сильно, чтобы отказаться от щедрого вознаграждения, которое посулил сельский совет.

Барстоу захрапел, прижатый вооруженной веревками и палками толпой к забору.

Пастух и кузнец взяли Элдсуайт под руки. Роберт ринулся вперед и набросился на них.

Элдсуайт ощутила холодную сталь клинка, прижатого к ее шее.

– А ну-ка, брось меч, сэр рыцарь, – сказал кузнец, продолжая держать нож у горла девушки.

Роберт замер. Окинув взглядом толпу, он бросил меч и поднял руки.

– Я не вооружен. Отпустите ее.

Пастух ногой пододвинул меч Роберта к себе. Через мгновение колесный мастер со своими тремя рослыми сыновьями набросились на Роберта и, повалив его на живот, сели на него верхом, прижимая к земле.

Магнус набросил на шею Барстоу веревку, и конь встал на дыбы. Петля затянулась на его шее. Он пятился и хрипел.

Элдсуайт взмолилась:

– Прошу вас, отпустите Барстоу. Лошадь здорова. Она не может быть переносчицей болезни, потому что не паслась на пастбищах за деревней: в Уикереме все пастбища сожжены дотла. Мы не стали там останавливаться. – Элдсуайт подняла глаза на пастуха – высокого мужчину, который вцепился в ее руку мертвой хваткой. – Любезный сэр, сколько овец у вас подохло от Черной смерти?

– Пока ни одна не подохла, – ответил он.

– И это при том, что многие потеряли всех своих овец и лошадей во время падежа скота. Как выдумаете, почему ваши овцы не пострадали? – спросила Элдсуайт. – Может быть, любезный сэр, это произошло оттого, что вы, будучи опытным и знающим пастухом, проявили дальновидность и, как только начался дождь, отогнали овец с пастбища, укрыв в своем жилище?

Жители деревни притихли. На лицах у них было написано любопытство. Они с интересом ожидали, что ответит пастух.

– Да, я отогнал овец с пастбища и держал в своей хижине, чтобы перед стрижкой их шерсть была чистой и сухой. Я собирался вести их на рынок.

– Вот видите, – сказала Элдсуайт. – А те несчастные животные – лошади и овцы, – которые паслись на пастбищах, ели траву, поредевшую и выгоревшую на солнце во время жары, которая стояла здесь весь прошлый месяц? От голода они съели даже сорняки. Почва так вымокла от дождя, что земляные черви выползли на поверхность.

Пастух округлил глаза от удивления:

– Правда. Наутро после того сильного ливня спасу не было от земляных червей. Земля кишмя кишела червяками. Нельзя было и шагу ступить, чтобы их не раздавить.

– И что из того, лошадиная колдунья? У нас и до этого всякое бывало: то засухи, то дожди. И земляные черви выползали.

– Но такой сильной и долгой засухи, как в нынешнем году, давно не было, – сказал Роберт. – А после засухи почти каждый день шли ливни. Дождь лил как из ведра. В последний раз такое же творилось десять лет назад – тогда по нашим краям тоже прокатилась Черная смерть.

Пастух изумленно поднял брови, словно на него только что снизошло озарение. Жители деревни разомкнули ряды.

Элдсуайт скрестила руки на груди.

– Смертельная болезнь, разразившаяся в наших краях, – не кара Господня и не результат чьих-то злых чар. Ни Бог и ни колдуны здесь ни при чем. Это стихийное бедствие. Болезнь вызвана силами природы, чередованием сильной засухи и периода проливных дождей. Подобное уже случалось в этих краях и раньше. Помню, когда я была девочкой, из-за этого отменили летнюю ярмарку. – Элдсуайт показала на Джулиуса Уитби – шестидесятилетнего старика. – Господин Уитби, вы помните то время, когда в последний раз разразился мор из-за Черной смерти? В тот год из страха, что эпидемия распространится, пришлось отменить летнюю торговую ярмарку. Мой отец как раз собирался отвезти на ярмарку своих лучших лошадей и продать. Он говорил, что нет для этого места лучше, чем ежегодная летняя ярмарка в Уикереме.

Магнус кашлянул.

– По-моему, это неспроста: стоило в наших краях появиться колдунье, как опять началась Черная смерть. – Он повернулся к толпе: – И что еще более странно, она привела с собой свою лошадь – черную, как сам дьявол, которой Черная смерть нипочем!

Магнус протянул одному из мужчин веревку, конец которой был надет на шею Барстоу, а сам в один прыжок оказался возле Элдсуайт.

– Ты и твой муж – мои должники. Так что я оставлю себе вашу лошадь для возмещения вашего долга. А что касается тебя, колдунья, мы отведем тебя в сельский совет. Только колдунья, заговаривающая лошадей, может приказать червякам вылезти из земли. За твою голову дадут много золота.

Элдсуайт побледнела.

– Я не колдунья! – выкрикнула она и покосилась на Роберта. Только бы он не выдал ее тайну, которую Элдсуайт сама совсем недавно узнала о себе. – Да и какой мне резон убивать лошадей, насылая на них Черную смерть?

Магнус схватил ее за руки и обмотал веревкой ее запястья.

– Не знаю. Может быть, ты заключила сделку с дьяволом и ребенок, которого ты носишь во чреве, дьявольское отродье. Пусть в сельском совете тебя заставят признаться, почему ты насылаешь кругом Черную смерть. Там умеют выбивать из людей признания. – Он повернулся к толпе и предложил: – Давайте бросим ее в яму, а сами получим за это денежки.

Роберт рассмеялся:

– То вы утверждаете, что эта женщина – колдунья, заговаривающая лошадей, то собираетесь ее испытать. А вы не боитесь того, что раз она заколдовала дождевых червей и напустила на ваши деревни заразу, она отомстит вам за то, что вы обрекли ее на верную смерть?

Услышав эти слова, люди ахнули, притихли и вопросительно посмотрели на Магнуса. У него в глазах промелькнуло сомнение.

– Она вылечила своим зельем лошадь Уитби. – Он опустил глаза. – Бьюсь об заклад, если она захочет, ей ничего не стоит напустить болезнь на нас и на наш скот. Как она это сделает? Призовет на помощь дьявола?

Роберт кашлянул.

– Хотите посмотреть, как она это сделает? – спросил он – Элдсуайт, покажи.

Элдсуайт подняла руки.

В тот же миг жители деревни в испуге отпрянули. Мужчины, которые сидели верхом на Роберте, вскочили на ноги. Роберт встал и поднял с земли свой меч.

– Отпустите коня. Не то колдунья напустит порчу на весь ваш скот. И тогда Черная смерть никого не пощадит. Ни людей, ни коров, ни овец.

– Отпустите лошадь! – крикнул колесный мастер. – У меня трое малолетних детей и жена на сносях.

– Да! – Кузнец вырвал веревку у Магнуса из рук. – Прежде всего надо думать о деле. Если у меня не будет скота, как я смогу заплатить налоги?

Магнус выругался, но посторонился и нехотя пропустил Барстоу, который, пройдя мимо него, встал перед Робертом. Роберт вскочил на коня, помог сесть на лошадь Элдсуайт и обнажил меч.

– А теперь, любезные господа, мы с моей женушкой откланяемся. Жена сказала, что Черная смерть скоро пойдет на спад. Благодарите Бога, что вам посчастливилось выжить после встречи с колдуньей и ее дьявольской лошадью и вы сможете рассказать об этом всем остальным.

Магнус бросился к Барстоу, но женщина остановила его, схватив за подол рубашки.

– Стой, старый дурень. Этот человек – рыцарь и такой искусный наездник, каких я в жизни не видела. Тебе его не одолеть. Даже не пытайся. Пусть он и его жена уходят. Счастливого вам пути, – добавила она, обратившись к Элдсуайт. – Мы не собираемся ссориться с колдуньей.

Элдсуайт повернулась к жителям деревни:

– Любезные жители Гленсбери, постройте в деревне церковь, как вы обещали священнику. Повесьте подковы над дверями – и тогда, клянусь, ни одна ведьма не переступит порог вашего дома.

Роберт пришпорил Барстоу, и лошадь пустилась рысью, а потом галопом. Элдсуайт оглянулась. Старая женщина стояла на дороге и смотрела им вслед.

– Нам нужно торопиться, леди Элдсуайт, – сказал Роберт. – Но держите ухо востро: боюсь, наши неприятности только начинаются.