Текст книги "Целитель сердец"

Автор книги: Кэтрин Бритт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Вскоре он остановил машину и подвел ее к парапету моста. Вдалеке на фоне темно-голубого неба собор возвышался, словно вырезанный из слоновой кости. Триша с удивлением смотрела, как большая луна за шпилем медленно плыла по небу. Она светилась странным золотистым светом по мере того, как поднималась выше, смягчая лучи прожекторов, сосредоточенные на соборе и засыпавшие реку золотой пылью. Под великолепной луной лампы на мостах и вдоль берега реки казались карликами.

Триша, смотревшая в восторженном удивлении, обернулась и увидела Рива в опасной близости, он пристально наблюдал за ней. Ее сердце странно дрогнуло и привело нервы в действие. Она отошла на шаг в сторону, чтобы увеличить расстояние между собой и Ривом, и неожиданно вскрикнула, когда острая боль, словно иголка, пронзила ее правую ногу.

– Что случилось? – резко спросил он.

– Кажется, что-то попало в мою босоножку.

Ее без всякого усилия подхватили и посадили на парапет моста. С нее сняли босоножку, под пяткой оказался маленький зазубренный кусочек камня. Медленно вытащив его, Рив приложил к этому месту свой носовой платок.

– У вас кровь, – сказал он. – Всего лишь маленькая ранка, но она может быть достаточно серьезной и потребуется стерилизация.

Он надел ей босоножку, засунул носовой платок обратно в карман и, взяв ее за руку, с сочувствием улыбнулся ей:

– С вами обязательно что-нибудь да произойдет, ведь правда? Сначала случай с машиной, а теперь проклятый кусочек камушка. Хотите сигарету?

Он оказался слишком близко, чтобы она могла сохранять душевное спокойствие. Пока она сидела на парапете моста, его лицо было совсем рядом. Ей стоило только податься вперед, чтобы оказаться у него в руках. Она сжала руки, а ее виски увлажнились и похолодели, пока ее сердце радостно тянулось к нему.

– Пожалуй, да, – ответила она, словно сигарета была спасательным тросом, брошенным ей в море паники.

Он молчал некоторое время и, казалось, придвинулся поближе. Триша задержала дыхание, но мгновение прошло, и он небрежно открыл свой портсигар, вставил ей в рот сигарету и щелкнул зажигалкой, давая ей прикурить. Затем он закурил одну из своих маленьких сигар, и некоторое время они молча курили. Воздух был мягким, словно вино, и у Триши кружилась голова, когда она смотрела вдоль моста на пару на его дальнем конце, очевидно влюбленных. Она поспешно отвела взгляд, и Рив, заметив ее жест, довольно улыбнулся, но ничего не сказал.

Сигарета позволила ей немного успокоить нервы, однако во рту появился привкус пепла. Рив облокотился о парапет моста и уставился вдаль.

– Вам обязательно следует совершить путешествие вверх по реке в начале вечера, чтобы увидеть, как солнце садится за мостами, пурпурные тени вдоль набережной и услышать магические звуки реки во мраке, – сказал он, повернувшись к ней.

Его глаза казались черными в темноте, и, как всегда, они видели слишком много. Она понимала, что он объясняет ее смущение тем, что она находится одна с ним, и эта мысль ее мучила. Триша отдала бы все, чтобы стать еще одной Аделью, которая запросто дразнила бы его за предложение совершить поездку вверх по реке.

«А! – сказала бы она своим обольстительным голосом. – Но чтобы сделать это путешествие волнующим, нужно отдохнуть в руках любимого, правда?»

И Рив, скорее всего, искренне согласился бы.

– Думаю, пришлось бы добавить немного музыки, чтобы почувствовать настоящую атмосферу Сены, – вслух произнесла она. – Одну из тех трогательных французских мелодий, которые слышны на бульварах время от времени. Вы согласны?

– Вы хотите сказать, чтобы создать романтическую атмосферу? – Его губы искривились в насмешливой улыбке.

– Почему бы и нет? Париж не был бы и наполовину столь веселым без музыки. – Она знала, что он ожидал от нее слов «без любовного романа», однако это была опасная тема, которую следовало избегать, ибо она знала так мало об этом, а он – так много.

– Лучше пойдем. Над водой поднимается легкий туман. – Он выпрямился, бросил остаток сигары в воду и, взяв ее сигарету, отправил ее следом, придав ей вращательное движение. Длинные сильные руки подхватили ее за талию, подняли с парапета и поставили на ноги.

Целую минуту, задыхаясь от волнения, она чувствовала мужской запах сигар, оказавшись на расстоянии считанных дюймов от его лица. Именно этого ей следовало остерегаться, этот неповторимый восторг, пробегавший по всему ее телу, когда он прикасался к ней. Она чуть дрожала, когда он взял ее под локоть.

– Вам не очень холодно? – спросил он.

– Нет, – ответила она.

Он помог ей сесть в машину.

– Как ваша нога?

На мгновение она растерялась. Она забыла про свою ногу и только сейчас почувствовала легкое покалывание в том месте, где камушек проколол кожу.

– Хорошо, спасибо, – торопливо ответила она.

– Вам лучше заехать ко мне, я наложу что-нибудь на это место. Лишняя осторожность не помешает, когда повреждена кожа.

– Не слишком поздно? – поинтересовалась она. – Обещаю промыть рану как следует после возвращения на виллу.

– Это займет не более двух минут, – сказал он насмешливым тоном. – Не беспокойтесь. Консьержа не будет на месте, он в это время играет в бридж со своими друзьями.

Вскоре они оказались в тихом дворе, откуда можно было пройти в его квартиру. Он открыл дверь своим ключом и включил свет.

– Присаживайтесь и снимите чулок, пока я принесу перевязку, – сказал он и вышел.

Триша присела на одно из удобных кресел и послушно выполнила приказание Рива. Спустя несколько минут он вернулся, неся маленький медицинский чистый таз, откуда шел запах дезинфицирующего средства. Поставив таз на пол, он подтянул свои безупречные брюки и опустился на колени. Триша смотрела, как он держит ее ногу над тазиком, оборачивает ее ватой, вытирая насухо. Затем он приложил липкую перевязку и прижал ее к ранке:

– Вот так. Когда дело касается ран, лучше перестраховаться, нежели потом жалеть. Разве не так?

Он поднял голову и улыбнулся, все еще держа ее ногу теплыми, мягкими пальцами. Триша улыбнулась, пытаясь помнить, что она находится в квартире поздней ночью с мужчиной, который может стереть ее в порошок, если она посмеет оказать сопротивление.

– Да, спасибо, – ответила она, отказываясь верить, что все это происходит с ней наяву, а не является плодом воображения.

– У вас очень красивая ножка, Триша, – сказал он, растягивая слова, отпуская ногу и беря тазик. Но Триша не слушала, ей хотелось поскорее натянуть чулок на эту красивую ножку до того, как он вернется.

– Я ведь все сделал очень быстро, не так ли? – спросил он ровным голосом, когда наконец появился.

Затем он прищурил глаза, положил руки на поясницу и смотрел на нее, она встала и была готова бежать.

– Итак, – произнес он тихо и насмешливо, – злой паук поймал маленькую муху в своей гостиной, и она готова пуститься наутек. Разве не об этом вы сейчас думаете?

Триша не ответила. Она сглотнула от испуга, который одновременно вызывал сладострастное чувство и наводил страх, когда он широкими шагами с дьявольским блеском в глазах пересек комнату и схватил ее за плечи. Она вздрогнула, его взгляд стал озабоченным.

Он нахмурился, легко толкнул ее обратно в кресло.

– Вам нужно одно – выпить, тогда у вас появится храбрость во хмелю. – И он уже наливал ей выпить. – Пейте, – приказал он.

Она выпила залпом, и он забрал пустой стакан.

– Пойдем, – сказал он отрывисто. – Я отвезу вас на виллу.

Они доехали быстро, и, когда машина подъехала к вилле, Триша, не говоря ни слова, вышла из машины, прежде чем Рив успел помочь ей. Она твердо решила составлять ему компанию не дольше, чем необходимо.

– Bonne nuit, – торопливо сказала она и побежала вверх по ступенькам к двери.

Он не последовал за ней, но она знала, что он будет ждать, пока она благополучно не войдет в дом. Она почти миновала холл, когда услышала шум мотора его машины и со смешанными чувствами поднялась наверх. Когда она добралась до своей комнаты, все ее чувства побороло ощущение острого несчастья. Она вела себя как глупый подросток и испортила то, что при других обстоятельствах могло обернуться приятным вечером. Дело не в том, что она боялась Рива, она просто не могла положиться на себя, находясь рядом с ним. Триша вздохнула и попыталась утешить себя мыслью, что она, по крайней мере, не бросилась в его объятия, но желанного утешения не последовало.

Глава 6

Триша проснулась после спокойной ночи с чувством, что произойдет нечто очень важное. После мнимой помолвки и событий прошлого вечера она бы ничему не удивилась. В одном не было сомнений – ее пребывание в Париже отнюдь не скучное. Тем не менее она желала, чтобы Мари-Роз сделали пересадку кожи, разногласия между ней и Джереми уладились и чтобы мнимая помолвка сама собой угасла. Маленький эпизод прошлой ночью в комнате Рива говорил о том, что нужно остерегаться повторения чего-либо подобного. В будущем она уж точно постарается избежать других экскурсий с Ривом, помолвлены они или нет.

После завтрака она сидела на террасе и писала письмо домой, когда Гортензия объявила, что месье д'Артанон хочет видеть ее. Он вошел прежде, чем она успела собраться с мыслями, но им не пришлось разыгрывать обрученных людей, ибо Гортензия поспешно удалилась, словно выполняя срочное поручение. Его первые слова после приветствия подтвердили это.

– Гортензия пошла уложить несколько платьев для Мари-Роз. Я решил, что в ее интересах провести недельку дома, прежде чем приступить к пересадке кожи. Перемена пойдет ей на пользу и избавит вас от ежедневных посещений больницы.

Они шли навстречу друг другу через комнату и теперь стояли в нескольких шагах. В это утро на нем был шоколадно-коричневый костюм, кремовая рубашка и галстук в клетку. Он был элегантен и чувствовал себя как дома, сам себе хозяин, с фатально опасным для женщин очарованием, включая и ее, подумала Триша не без иронии. Ее нервы чуть напряглись, щеки чуть покраснели.

– Так неожиданно? – с удивлением спросила она.

Одна его бровь причудливо изогнулась.

– Не совсем. Мне нравится, когда мои пациенты готовы к операции на все сто процентов. Неделя-две на свежем воздухе сотворит с ней чудо!

– Вы хотите, чтобы я привезла ее домой?

– Вам нет смысла ехать. Я могу забрать ее, когда поеду на обед.

Триша не знала, намек ли это, и решила сделать вид, что именно так воспринимает его слова.

– Тогда вы, разумеется, останетесь и отобедаете с нами. Мари-Роз это будет приятно.

Его глаза сузились.

– Только Мари-Роз?

Трише как-то удалось сохранить спокойствие, и ее голос звучал холодно:

– Скажем так, нам обеим будет приятна ваша компания. В конце концов, мы всего лишь две одинокие женщины.

Уголки его рта дрогнули.

– Так-то лучше, хотя звучит довольно высокопарно. Как бы то ни было, я согласен. – Вдруг он дотронулся до ее плеча. – Когда приедет Мари-Роз, не очень старайтесь ей прислуживать. Она почти здорова, и Гортензия сделает для нее все, что ей понадобится. Чувствуйте себя свободно и не забывайте, что вы гостья на вилле, и ведите себя соответствующим образом. Comprenez?

Встретившись с его вопрошающим взглядом, она заставила себя говорить так, будто ничего не случилось:

– Понятно.

Через балконную дверь в комнату ворвалось жужжание газонокосилки, Рив посмотрел мимо нее и прислушался.

– Это старик Жак занимается садом? – спросил он.

– Да.

– Пойду поговорю с ним. – Он вышел через балконную дверь, а Триша пошла смотреть, как Гортензия справляется с укладкой вещей, надеясь, что Мари-Роз не очень расстроит то, что пересадка кожи откладывается.

Настал еще один пригожий денек, и Триша помогала Гортензии накрывать стол на террасе для ее невестки и Рива, когда они приедут на обед. Оранжевая скатерть и орехово-коричневые салфетки выглядели довольно нарядно вместе с вазой красных, кремовых и желтых бутонов роз посреди стола. Триша переоделась в голубое платье, подчеркивающее ее голубые глаза, когда звонок возвестил об их приезде. Она вышла из комнаты и услышала, как Гортензия радуется приезду Мари-Роз, услышала ответ невестки, за которым раздался низкий голос Рива. Она сама вышла поздороваться с ними.

Мари-Роз была довольно бледной и держалась за руку Рива. На ней было платье в зелено-белый горошек, вокруг головы повязан платок, чтобы скрыть перевязки на лице.

– С возвращением домой, дорогая. – Триша поцеловала ее и осторожно сняла с ее головы платок.

Жена Джереми глубоко вздохнула и осмотрелась вокруг:

– Кажется, меня здесь не было целую вечность. Где Фифи? Фифи!

Вдруг появилась маленькая собачка, остановилась в нескольких ярдах и уставилась на них, кокетливо моргая рыжеватыми ресницами. Когда она увидела Тришу, то в восторге бросилась к ней. Триша подхватила ее на руки и передала невестке, которая, поджав губы, изо всех сил пыталась скрыть свой гнев.

– Ты забыла меня, маленькая проказница, – сказала она обиженно, чуть встряхнув собачку.

– Думаю, она тебя не забыла, – сказала Триша. – Она самостоятельная маленькая собачка и хочет показать, что может обойтись без тебя. Она направилась прямиком ко мне потому, что я играла с ней эти последние недели, и она смотрит на меня как на партнера в играх.

Она взглянула на Рива, тот сдерживал смех, затем снова посмотрела на Мари-Роз. Мимолетно она подумала, не становится ли она слишком чувствительной или невестке ее присутствие уже невыносимо?

Они вместе направились к салону, и Триша с угрызением совести вспомнила, что не надела кольцо. Правильно было бы поздороваться с Ривом с кольцом на пальце, сказав «здравствуй, дорогой» или что-то в этом роде. Затем, взяв его за другую руку, она бы повела его в салон, вместо того чтобы идти между ним и Мари-Роз.

Однако это был день ее невестки, и никто, казалось, ничего не заметил. Гортензия и Анри ушли на кухню готовить обед. Когда они вошли в салон, нежный теплый ветерок подул сквозь открытую балконную дверь. Перед ними открылся прекрасный вид на сад и накрытый стол на террасе с красивой фарфоровой и серебряной посудой, поблескивающей при золотистых лучах солнца. Мари-Роз села с Фифи на руках, а Рив опустился на стуле справа от нее.

Триша подошла к современному бару из стекла, чтобы подать напитки. Невестка попросила налить ей любимого аперитива, а Рив – вина. Себе она налила немного шерри и обнаружила, что Рив подтянул ее стул поближе к своему.

Она села и заметила, что невестка хитро взглянула на них обоих и при этом крепко сжала свой стакан. Затем Рив поднял тост за полное выздоровление своей пациентки, и Триша от всего сердца поддержала его, с нетерпением ожидая того дня, когда она избавится от положения, ставшего нестерпимым.

Она вежливо слушала, пока Рив обсуждал пересадку кожи. Странным образом невестка напоминала ей Фифи. Обе по-своему отличались женственностью, соблазнительные и ограниченные. Вернувшись домой, Мари-Роз держалась весело, скрывая свой подлинный характер под маской смеха. Она утверждала, что любит Джереми, но легко кокетничала всякий раз, оставаясь в мужской компании. Триша в таких случаях не испытывала беспокойства, считая поведение невестки типично французским.

Теперь она придерживалась того мнения, что под внешней веселостью скрывается маленькое каменное сердечко, которое становилось нежным, когда дело касалось ее самой и ее эгоистических потребностей. Пристальный жестокий взгляд, который Триша поймала, взяв на руки Фифи, подтвердил ее опасения, и она украдкой посмотрела на Мари-Роз, садясь рядом с Ривом.

Обед шел хорошо, а Гортензия и Анри носились с Мари-Роз как курицы с яйцом. Видя такую заботу и доброту, она расцвела, ее глаза игриво кокетничали с Ривом, который дразнил ее, однажды бросив взгляд на руку Триши без кольца, но промолчал.

Он ушел сразу после обеда, предупредив ее невестку, чтобы та не волновалась.

– Триша, вы не проводите меня? – насмешливо спросил он.

Триша встала и последовала за ним на улицу. Старик Жак стоял в дальнем конце территории виллы, Рив лениво поднял руку, приветствуя его. У машины он смерил Тришу загадочным взглядом.

– Где кольцо? – спокойно спросил он, крепко взяв ее за плечи.

Его прикосновение, словно электрический ток, пронзило ее тело.

– Я забыла надеть его, когда переодевалась на обед. – Ее голос звучал едва различимым шепотом, она не могла встретиться с ним глазами, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Она не знала, понимает ли он, через какие муки заставляет ее пройти. Разумеется, он об этом и не подозревал. Что касается переживаний, то мужчины не такие, как женщины. И те и другие смотрят на жизнь с разных точек. Она напряглась при его прикосновении, он ее легко встряхнул.

– Перестаньте беспокоиться о Мари-Роз. С ней все будет хорошо. Путь за ней ухаживают Гортензия и Анри, а вы отдыхайте. Au revoir, cherie.

Жесткие губы коснулись ее щеки, затем он пригнулся и сел в машину, махнул рукой и уехал.

Ее невестка провела день, отдыхая в своей комнате. Тетя Селеста пришла примерно в четыре с цветами и обычными подарками для своей племянницы. Триша навестила ее раньше, сообщив, что ее племянница возвращается на виллу, а когда вернулась, та уже приехала. Мари-Роз села в постели раскрасневшись и, улыбаясь, с нетерпением ждала тетю. Гортензия принесла длинный поднос, а Триша уже собиралась подать чай, когда рядом с постелью зазвонил телефон. Невестка взяла трубку. Очередной раз звонил Джереми, и его соединили из больницы.

– Здравствуй, дорогой. Да, это твоя Мари-Роз. Да, я дома, но только на очень короткое время, пока не буду готова к пересадке кожи. Конечно, я тоскую по тебе… Со мной Триша, тетя Селеста, она только что приехала, Гортензия и Анри заботятся обо мне… Как это чудесно! Только подожди, ты увидишь мой новый нос! Каждый раз, когда я вижу его в зеркале, я готова заключить Рива в крепкие объятия… Да, если тебе так хочется. – Прикрыв трубку рукой, она обратилась к тете Селесте: – Он передает тебе привет. Поторопись, он хочет поговорить с Тришей тоже, – нетерпеливо добавила она.

Тетя Селеста тепло поздоровалась с ним, ответила на вопросы про ее недавний круиз и сказала, что путешествие доставило ей большое удовольствие. Она справилась о его здоровье и работе, затем снова передала трубку племяннице.

– Какой он внимательный, не забыл обо мне, – обрадовалась она.

Триша взяла трубку, сидя на постели.

– Это ты, Триша? – отчетливо прорезался радостный голос Джереми. – Поздравляю! Не могу поверить, я считал себя самым сообразительным в семье, но ты меня обошла. Ты рада?

– А ты как думаешь? – ответила Триша, зная, что присутствующие ловят каждое слово.

– Ну ты же понимаешь, о чем я говорю. Нельзя же быть слишком откровенным по телефону. Ты же знаешь, что я желаю тебе самого лучшего. Будь здорова!

– Я тоже с этим согласна, – тепло сказала Триша. – Возвращайся скорее. Мы тоскуем по тебе. – Добавив еще несколько слов, она передала трубку Мари-Роз.

Подали чай, и разговор зашел о Джереми и его работе в Испании.

– Мари-Роз, после операции тебе было бы хорошо провести несколько недель там, – радостно сказала тетя Селеста. – Ты даже могла бы устроить второй медовый месяц под испанским солнцем, – дразнящим голосом заключила она.

На лице ее племянницы появилась гримаса.

– После Парижа там мне покажется скучно. После пересадки кожи я от всей души повеселюсь, сойду с ума… буду ездить повсюду и все осматривать. – Она широко раскинула руки. – Я хочу наверстать все упущенное за эти недели в больнице.

Триша проигнорировала острую боль беспокойства и допила чай. Мари-Роз допила свой и поудобнее устроилась в постели. Одной рукой она ласкала Фифи, ее темные глаза остановились на Трише, затем на тете Селесте.

– Тетя Селеста, что ты думаешь о помолвке Триши? Какая же она темная лошадка, скрыла от нас все, – игриво сказала она.

Тетя Селеста вытерла рот салфеткой.

– Я узнала от Рива, что его предложение было совершенно неожиданным. Ведь так, Триша?

У Триши возникло тревожное чувство, что она идет по скользким камням через опасные воды.

– Да, именно так, – едва слышно промолвила она.

– Именно так? Расскажи нам об этом, Триша. – В улыбке Мари-Роз промелькнуло что-то мстительное.

Триша бесстрастно взглянула на нее.

– Тут не о чем говорить, – ответила она холодным и ровным голосом. – Просто однажды вечером он повел меня в ресторан и достал кольцо. Вот и все.

Мари-Роз нахмурилась:

– Должно быть, он не сомневался в твоем ответе, раз достал кольцо.

Тетя Селеста рассмеялась:

– Рив властен, настоящий мужчина, и очень настойчив. У него, должно быть, сильная воля, раз ни одной из девушек, которые бросались к его ногам, не удалось его покорить. – Затем француженка задала вопрос, потрясший Тришу до глубины души: – Триша, вы назначили день свадьбы или вы сначала подождете, пока Мари-Роз поправится после аварии?

Однако Мари-Роз вступила в разговор прежде, чем Триша сумела придумать, что сказать.

– Само собой разумеется, она подождет, пока я не поправлюсь. Только не вздумай уговорить Рива жениться на тебе и отправиться в медовый месяц прежде, чем он сделает мне пересадку кожи, – сказала она обидчиво. – Тогда я тебе никогда не прощу.

У Триши создалось впечатление, что ее невестка и так не простит ее, если она выйдет замуж за Рива. Но она хорошо понимала, что должна была чувствовать Мари-Роз всякий раз, когда она думала о шрамах на своем лице, и глубоко сочувствовала ей.

– Дорогая, ты не должна волноваться, – нежно сказала она. – Я приехала в Париж с намерением помочь тебе поскорее выздороветь. Я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы как-то помешать твоему выздоровлению или расстроить тебя.

– Очень хорошо сказано, – вмешалась тетя Селеста. – Ты замечательная девушка, Триша, и я желаю тебе счастливого будущего, а теперь мне пора идти.

Свернув салфетку, тетя Селеста отряхнула платье на коленях и собралась попрощаться. Триша проводила ее вниз по лестнице.

– Я ничего не говорила своей племяннице, – сказала она, когда они обе пересекали холл, – но надеюсь скоро связаться с ее родителями. Один мой приятель, с которым я познакомилась во время круиза, зашел ко мне на днях перед отъездом в Судан. Я попросила его связаться с родителями Мари-Роз, и он обещал сделать все возможное. Он там знает несколько влиятельных человек, так что у меня большие надежды скоро получить известие от него. Думаю, будет не совсем уместно говорить об этом Мари-Роз, прежде чем мы узнаем что-нибудь определенное.

Триша согласилась. Теплый румянец залил лицо тети Селесты, когда она упомянула своего знакомого, у Триши мелькнула мысль, не назревает ли роман, «Что ж, пусть ей сопутствует удача», – подумала она, и у нее возникла озорная мысль, не иностранец ли ее новый знакомец.

С приездом Мари-Роз вилла вдруг наполнилась гостями. Некоторых из них ее невестка знала уже много лет, включая друзей ее родителей. Другие были ее школьные товарищи, молодожены, приводившие с собой даже маленьких детей.

В такие дни Триша старалась не мешать и отправлялась продолжать знакомство с Парижем. Несколько дней она совсем не видела Рива. Он не приезжал, не звонил, и она могла лишь предполагать, что он занят и забыл о их существовании. Она ходила с несчастным видом. Совсем недавно она не знала, что есть такой Рив. Сейчас все ее мысли были сосредоточены на нем, она пыталась убедить себя, что такая ситуация смехотворна. Но бесполезно. Ей просто очень хотелось увидеть его непокорные темные волосы, насмешливые глаза и красивые губы, которые могли цинично изогнуться или улыбнуться так, что сердце учащенно забьется.

Вторник принес два письма. Одно было из дома – ответ на ее последнее письмо. В нем не было ничего, кроме местных событий и сообщения, что Сэлли, огромный пиренейский дог, заболела, отравившись пищей. Бедная Сэлли! На глазах у нее появились слезы, она надеялась, что собака не очень страдает. Она подумала, что Джереми расстроится, когда узнает, ведь он очень любил собаку.

Дом казался так далеко. Она вздохнула. В своих письмах домой она не упоминала о Риве и мнимой помолвке. Она не видела смысла сообщать о том, чего не было. Может быть, однажды, когда она вернется домой надолго и время сотрет Рива и его очарование из ее памяти, она заговорит о хирурге, который вернул Мари-Роз ее прежний вид. Триша думала, сможет ли она когда-нибудь без содрогания вспоминать Рива. Сейчас ей казалось, что дома она вряд ли сумеет вернуться к прежнему ритму жизни после пребывания в Париже, однако она всегда сможет найти работу где-нибудь за рубежом, прежде чем привыкнет к жизни без Рива д'Артанона.

Второе письмо было от Джереми, и чувствовалось, что он немного обеспокоен ее помолвкой.

«Я не мог сказать по телефону, что я думаю, – писал он, – но мне пришло в голову, что ты приняла мои слова об отвлечении внимания Рива от Мари-Роз слишком близко к сердцу и поэтому сама обручилась с ним. Триша, если это так, бросай его, ибо он станет опасным противником, если обнаружит, что ты его обманула. Если я ошибаюсь, то желаю тебе всяческого счастья, но сразу сообщи мне, если окажешься в невыносимом положении и тебе потребуется помощь. Я немедленно приеду. Кстати, я написал папе письмо домой, но ничего не сообщил ему о тебе или помолвке. Оставляю это на твое усмотрение».

«Молодец, что все так хорошо понял», – подумала Триша и сожалела, что не может объяснить ему причину помолвки. Она вздохнула. Когда помолвка окончательно расстроится, он подумает, что, в конце концов, был прав в своих предположениях.

Она отложила письма, собираясь позднее ответить на них, когда появилась Гортензия, чтобы сообщить, что к ней приехала мадам Греле.

– Мадам Греле? Триша схватилась рукой за горло, словно у нее возникли затруднения с дыханием. Мадам Греле, женщина, заведовавшая хроникой светских сплетен в местной газете, ее острые глаза заметили Рива, когда тот выходил из виллы после того, как провел там ночь. Первой мыслью было не принять ее, но она из тех женщин, которая придет еще раз, так что вряд ли стоило так поступать. Ее следует принять. Дрожащими руками поправив волосы, она вошла в салон, где уже сидела мадам Греле. Триша подошла к ней, зная, что проницательная француженка пристально наблюдает за ней.

У мадам Греле был вид жесткой и самодовольной женщины, которую волнует лишь ее карьера. Было трудно поверить, что она замужем и у нее есть сын-врач. Она была крепкого телосложения, круглолицая, с сине-серыми волосами, крутыми волнами зачесанными назад, и смотрелась весьма элегантно в черном шелковом костюме, по маленькому воротнику которого полз огромный паук из драгоценных камней. «Она сама напоминает паука, готового наброситься на свою следующую жертву», – устало подумала Триша. Женщина непринужденно и уверенно встала и протянула квадратную ловкую руку.

– Mademoiselle Беннет, надеюсь, я не причинила вам неудобства своим ранним посещением. – Ее голос, как Триша и ожидала, звучал твердо и дружески.

Триша облизала сухие губы и пыталась подавить слабое недружелюбное чувство, поднимавшееся в ней после прикосновения холодных пальцев мадам Греле. Естественным побуждением было держаться подальше от человека, использовавшего перо, словно рапиру, чтобы вторгаться в частную жизнь других людей и делать полученные сведения достоянием публики.

Она вежливо поздоровалась с гостьей.

– Чем могу быть вам полезна, мадам?

Мадам Греле снова села и устроилась поудобнее, ожидая, очевидно, что Триша последует ее примеру, но та осталась стоять, и смотрела, как француженка непринужденным привычным движением вынимает записную книжку из ручной сумочки.

– Начните с того, как вам удалось окрутить самого завидного холостяка, у которого в Париже нет отбоя от невест.

Трише удалось изобразить улыбку.

– Боюсь, что тут не о чем много рассказывать.

– Voyons, mademoiselle! ^[19]– весело сказала мадам Греле. – Вы помолвлены с обаятельным человеком, за которым годами охотятся мамы, горящие желанием выдать своих дочерей замуж, и вам нечего сказать?

– Вот именно. Он всего лишь мужчина, каким бы вам ни хотелось представить его.

– О ля-ля, но какой мужчина! Как давно вы знакомы с ним?

– Несколько недель.

– Это любовь с первого взгляда, нет?

Триша прикусила губу:

– Нет. Извините, мадам. Мне не очень хочется отвечать на ваши вопросы. Мой… гм… жених, возможно, не захочет, чтобы вы так рано писали о нашей помолвке. Видите ли, он еще не представил меня своей семье и, возможно, пожелает, чтобы об этом не говорили, пока он этого не сделает.

Мадам Греле молчала. Она смотрела задумчиво и что-то прикидывала. Наконец она чисто по-французски пожала плечами:

– Очень хорошо, пока мы уважим его пожелания. Может быть, вы немного расскажете о себе. Вы англичанка. Чудесные медового цвета волосы и очень голубые глаза придают вам скандинавскую внешность. Что вы думаете о французах? Они отличаются от англичан?

Триша беспомощно опустилась на стул, понимая, что ей так легко не удастся отделаться от своей гостьи. Она совсем не знала, как с ней справиться. Она была не из пугливых и умела храбро переносить неприятности, однако настойчивость француженки беспокоила ее. Возникла опасность, что она, потеряв бдительность, могла совершить ошибку. По природе своей Триша была честна и пряма, и всякие уловки были ей чужды. Эта женщина представляла опасность, она не отставала от своей жертвы, пока не получала необходимой информации. Лучше всего вежливо отложить этот разговор на более позднюю дату – к тому времени всякое может случиться.

– Не очень, – осторожно ответила она.

– Нет? Вы, как выражаются англичане, чините мне препятствия, не желая отвечать ни на один из моих вопросов. – Мадам бросила на нее очередной долгий пристальный взгляд.

– Совсем не так. – Триша облизала губы, которые вдруг стали сухими. Стараясь не обидеть гостью, она осторожно продолжила: – Вы должны помнить, что я нахожусь в другой стране и не знаю ваших традиций. Мне бы не хотелось сказать что-нибудь досадное или обидное.

Рот француженки от злости сжался в тонкую линию.

– Либо вы умышленно разыгрываете дурочку, либо месье д'Артанон настроил вас против меня.

– О нет, он ничего такого не делал. Мы еще не женаты, мадам, – «и вряд ли будем» – чуть не добавила она. – Я свободный человек и имею право поступать по собственному усмотрению и уже объяснила вам, по каким причинам не желаю отвечать на ваши вопросы.

Мадам Греле скрылась за загадочной улыбкой:

– Что ж, не будем вас огорчать. На днях я видела вас в опере вместе с вашим женихом. Вам понравилась опера?

«Ну вот поехала опять!» – простонала Триша про себя. Эта женщина не глупа. Вместо того чтобы сыпать вопросами, которые не дают результатов, она пыталась применить другую тактику, втягивая ее в разговор окольными путями.