Текст книги "Грандиозный план"

Автор книги: Кэтрин Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

18

Дни летели так быстро, что Рут не успевала заметить, куда они исчезают. Июнь уже кончался, а зал для сквоша был еще не готов. Брайан настойчиво предлагал свою помощь, но она каждый раз вежливо, но решительно отказывалась.

Ей в очередной раз не удалось получить банковскую ссуду на завершение реконструкции, так что по-прежнему приходилось выполнять все работы самой, а драгоценное время уходило. Тем временем цены на недвижимость в Лонгвью росли, а вместе с ними увеличивалась и арендная плата, так что после окончания всех расчетов у Рут едва хватало денег, чтобы расплатиться с Пэтси.

Оставалась одна надежда. По завещанию, оставленному бабушкой Рут, все ее деньги переходили на счет, специально предназначенный для того, чтобы оплатить будущую учебу ее внуков. Когда Грегори, старший брат Рут, поступил на юридический факультет, их мать вознесла благодарность бабушке Галлахер и заплатила сразу за все шесть лет учебы. Когда средний брат Тед решил посвятить свою жизнь медицине, деньги на это были сняты с того же счета. Но стоило Рут только заикнуться о занятиях в балетной школе в Сиэтле, как мать с негодованием отказала ей под тем предлогом, что наступают тяжелые времена и нельзя тратить деньги на пустяки.

Рут пришлось проститься с мечтой о большой сцене, и хорошо еще, что ее взяли в «Пасифик кингз», где она могла приобрести необходимые навыки прямо в ходе репетиций. Плотный график выступлений и необходимость дополнительных занятий вынуждали Рут довольствоваться только тем незначительным жалованьем, которое ей платили в ансамбле, и она несказанно гордилась, что за четыре года ей удалось скопить достаточную сумму, чтобы, вернувшись в родной город, арендовать зал и начать свое дело.

Она никогда больше не пыталась просить денег у матери, но теперь у нее не было выбора. Рут решила появиться в родительском доме без предупреждения. Поступи она иначе, ее скорее всего встретила бы записка с извинениями и ссылкой на неожиданно возникшее срочное дело, пришпиленная к запертой двери.

Поднявшись на выкрашенное коричневой краской крыльцо, Рут нажала кнопку звонка. Ее отношения с матерью уже много лет были такими, что она не могла просто толкнуть дверь и войти.

Розамунд Остин мелькнула в окне, украшенном кружевными занавесками. Любопытство на ее лице сменилось откровенной неприязнью, когда она увидела, кто пришел, но, тем не менее, дверь приоткрыла.

– Что тебе надо? – недовольно спросила миссис Остин через щель.

– Привет, мам, – сказала Рут, у которой при виде матери сдавило горло от ощущения неизбежного провала ее затеи.

– Здравствуй, – нехотя ответила мать, даже не сделав попытки впустить дочь.

– Мне нужно кое о чем поговорить с тобой, но не хотелось бы делать это на пороге, – мягко заметила Рут. – Может быть, ты разрешишь мне войти?

Розамунд ничего не ответила, пристально разглядывая Рут колючими глазками.

– Пять минут, – попросила Рут, ненавидя себя за то, что вынуждена унижаться. – Пожалуйста.

– Пять минут, – неохотно согласилась мать, отступая в сторону, – но не более того. Меня ждут в клубе.

Рут вошла в холл и остановилась, вопросительно глядя на мать. Она ожидала, что та предложит ей пройти в гостиную или на худой конец в кухню. Но миссис Остин не шевелилась, продолжая буравить дочь взглядом.

– Я тебя слушаю, – выдавила она наконец.

– Может быть, присядем?

Розамунд демонстративно посмотрела на часы и вздохнула.

– Если ты настаиваешь…

Они прошли в просторную кухню и устроились за столом друг против друга. Рут набрала побольше воздуха и заговорила:

– Поверь мне, мама, я уже использовала все другие возможности, прежде чем обратиться к тебе, но теперь ничего другого мне не остается… Ты, наверное, слышала про неприятности у меня в клубе. Это именно из-за них… В общем, мне нужна помощь, чтобы закончить реконструкцию и продолжать нормально работать. – Она перевела дыхание и посмотрела на мать. Лицо Розамунд было непроницаемым. – Не могла бы ты выдать мне небольшую сумму из денег бабушки Галлахер, мам?

– О каких деньгах ты говоришь? – спросила миссис Остин.

– Ты знаешь… Это те деньги, которые бабушка завещала Грегори, Теду и мне. Деньги, которыми ты оплачивала учебу моих братьев.

Розамунд молчала. Рут сделала еще одну попытку.

– Отец говорил, что мне никогда не придется беспокоиться об учебе в колледже, потому что бабушка позаботилась об этом. Я знаю, у нас было трудно с деньгами, когда я окончила школу, но, может быть, теперь…

– Ты знаешь, сколько стоит год учебы в Вашингтонском университете? – ледяным тоном поинтересовалась Розамунд.

– Нет.

– А в медицинской школе?

Рут покачала головой.

– Конечно, ты не знаешь, – с удовлетворением заключила ее мать. – У тебя никогда не хватало мозгов, чтобы позаботиться о действительно достойной карьере, как это сделали твои братья. Денег, которые оставила твоя бабушка, уже давно нет и в помине. Но даже если бы они были, даже если бы у меня был миллион долларов на счету, я бы не рискнула доверить тебе ни цента.

– Но ведь это были и мои деньги тоже, – упрямо сказала Рут. – Отец говорил, что они завещаны всем троим.

– Твой отец! – раздраженно воскликнула мать. – Твой отец давно умер, оставив меня с тремя детьми на руках, и мне пришлось заботиться о них в одиночку. Поэтому, что бы он ни говорил когда-то, я одна решаю, как мне поступать с деньгами. После того позора, который мне пришлось вынести из-за твоих выходок в школе, ты не заслуживаешь ничего!

– Почему ты так поступаешь? – в отчаянии спросила Рут, хотя вопрос был чисто риторический. Она уже не раз имела возможность выслушать мнение матери о себе.

– А что ты хочешь от меня услышать? Что я не сгорала со стыда, когда матери твоих одноклассников шептались за моей спиной и показывали на меня пальцем? Что я не боялась спать по ночам, не зная, вернешься ли ты домой или мне придется забирать тебя под залог из участка? Или ты хочешь обсудить твое теперешнее поведение? Расскажи мне, как ты пытаешься сломать жизнь Брайану Стоунеру, как уже сломала жизнь Таффи? И не делай такие удивленные глаза. Весь город знает, как ты выставляла себя с ним напоказ возле твоего проклятого клуба.

– Брайан мой друг! – попыталась защитить себя Рут.

– Если бы ты действительно считала его своим другом, ты бы обходила его стороной. Без тебя у него еще есть шанс остаться приличным человеком.

– Хватит! – не выдержала, Рут. – Забудь, что я просила тебя о помощи. Забудь, что я вообще когда-либо о чем-то просила тебя. Можешь вообще забыть о моем существовании, если тебе так легче! Я сама справлюсь!

Она выскочила из дому и бросилась бежать по улице. По ее щекам текли слезы, но Рут не замечала их. Все ее мысли были поглощены тем, что она только что услышала. Весь город знает, что Уэлмен застал ее с Брайаном. Наверное, это так, раз новость уже дошла до ее матери. Розамунд принадлежала к избранным членам клики, которая правила городом из кафе Салли. И в ее силах было здорово осложнить жизнь Брайану Стоунеру.

Тем же вечером Рут направилась к дому Брайана. Ночь была жаркая и душная, низкие облака затянули небо, так и не принеся желанного дождя.

Всю дорогу она настороженно поглядывала в зеркало, чтобы удостовериться, что никто не следит за ней. Сегодня она еще раз убедилась, что в таком небольшом городке, как Лонгвью, каждый человек на виду и ни одно событие не проходит незамеченным.

Встреча с матерью оставила глубокий след в душе Рут. Прежде ей казалось, что она готова к возможному отказу, но теперь поняла, что это не так. Ей было невыносимо больно видеть, как гибнет ее последняя надежда.

Рут всегда знала, что мать терпеть ее не может. Она чувствовала это, еще когда была ребенком. Но тогда она могла найти утешение и поддержку у отца. Отец был единственным, кто любил ее безгранично, и, безусловно единственным, кто принимал ее такой, какая она есть. Он побуждал Рут искать свой путь в жизни и твердо следовать по нему, не оглядываясь на чужое мнение.

Смерть отца выбила у Рут почву из-под ног. Розамунд пребывала в такой ярости, что он посмел умереть, оставив ее вдовой, что не находила ни времени, ни желания заниматься дочерью. Рут была готова на самые отчаянные поступки – и совершала их один за другим – только для того, чтобы мать обратила на нее внимание. Но чем более дерзко она вела себя, тем больше чувствовала, что мать отдаляется от нее. Рут не знала, когда эта пропасть стала непреодолимой, и ей было больно оттого, что мать не желает признавать, что ее дочь представляет собой самостоятельную личность.

Избегая света уличных фонарей, Рут подошла к знакомому дому. Машину она оставила на соседней улице, чтобы не привлекать внимания посторонних. Свет в окнах Брайана, его силуэт за оконным стеклом – ей казалось, что одно это способно успокоить и согреть ее.

Брайан встретил ее в дверях, словно догадавшись, что Рут может не решиться постучать. Он поцеловал ее, и Рут вдруг поняла, что не сможет повернуться и уйти сейчас, хотя именно это было бы единственно разумным поступком.

Он поднял ее подбородок и заглянул в глаза.

– С тобой все в порядке?

Рут кивнула. Тогда он провел ее в гостиную, а сам исчез в кухне и через мгновение появился с дымящейся чашкой в руке.

– Мне кажется, тебе не помешает немного кофе? – полувопросительно произнес он, протягивая чашку Рут.

Она взяла ее и, прихлебывая горячий сладкий напиток, устроилась на низком диване напротив камина. Брайан сел рядом и обнял ее за плечи. Больше всего на свете Рут хотелось остаться здесь навсегда.

– С тобой что-то не так, – заметил он. – Тяжелый день?

Его слова прозвучали так обыденно, словно они были уже женаты много лет и это стало частью ежевечернего ритуала. У Рут защемило сердце от этой мысли.

– Да нет, все как обычно, – ответила она, стараясь попасть в тон Брайану.

– Почему-то мне не верится…

Рут не решалась посмотреть ему в лицо, боясь, что внутренние шлюзы откроются и вместе со слезами наружу вырвется вся горечь и разочарование сегодняшнего дня, боль непонимания и страх разлуки.

– Все в порядке… Я просто… просто…

Слезы все-таки хлынули, и теперь она не могла сдержать их.

Брайан, вздохнув, забрал у нее полупустую чашку и, поставив на стол, нежно привлек Рут к себе. Он укачивал ее в объятиях, словно потерявшегося и вновь нашедшегося ребенка, и это было то, в чем она больше всего нуждалась сейчас.

– Не плачь, родная, что бы ни случилось, мы справимся с этим, – успокаивающе шептал он.

Так легко было поверить этим словам, этому глубокому проникновенному голосу, этому головокружительному «мы»!

Рут в последний раз всхлипнула, вытирая слезы, и начала говорить…

Сидя на диване, Брайан отрешенно глядел в слепое, темное окно. Рут свернулась калачиком рядом с ним и спала, уютно положив голову ему на колени. Выговорившись, она заснула мгновенно, словно разом истратив весь запас своих сил. Еще недавно Брайан так стремился узнать правду о ее детстве; теперь он знал ее, и это знание причиняло ему почти физическую боль.

Он всегда принимал как должное ту любовь, которой с детства окружали его родные. Разумеется, ему случалось получать выговоры от матери, а порой и хорошую трепку от отца, но Брайан никогда не переставал чувствовать их любовь, незыблемая уверенность в которой и делала семью Стоунер действительно семьей в полном смысле этого слова.

Совсем иначе сложилась жизнь у Рут. Несмотря на наличие матери и двух братьев, после смерти отца она осталась так одинока, как только может быть одинок человек. И так было до сих пор.

Но теперь все изменилось, хотя сама Рут, возможно, и не хотела признавать этого.

До сих пор никто, кроме Уэлмена, не видел Брайана и Рут вместе и не был осведомлен об истинном характере их отношений. Даже Берт и Синди могли лишь подозревать, что между ними что-то есть. Брайан понимал, что такое положение вещей может сохраняться довольно долго, если они будут и дальше встречаться тайком, под покровом темноты, ежеминутно вздрагивая и оглядываясь по сторонам.

Правда, был и другой путь. Однако открыто заявить о своих чувствах к Рут означало для Брайана почти наверняка лишиться должности главного редактора «Кантри» и работы в газете вообще, если его место займет Уэлмен. Но это одновременно означало возможность сохранить самоуважение и, может быть, завоевать любовь Рут Остин.

Игра стоит свеч, сказал себе Брайан.

19

Рут разбудили приглушенные звуки музыки внизу. Брайан отвез ее домой, должно быть, всего пару часов назад, и до рассвета было еще далеко.

Сначала Рут показалось, что музыка всего лишь плод ее воображения или продолжение сна, который она не запомнила. Она лежала открыв глаза и внимательно прислушиваясь.

По улице проехала машина, на мгновение украсив потолок мансарды полосами света от фар. И снова вернулись звуки музыки, уже отчетливей, хотя все еще на пределе слышимости. И вместе с ними что-то напоминающее женский смех.

Рут поежилась, вспоминая рассказы о привидениях на Виктория-роуд. Ей послышались тихие шаги на лестнице, и снова все смолкло.

– Привидений не бывает, – прошептала она, смутно надеясь, что звук ее голоса разрушит наваждение.

Музыка вернулась снова, настойчивая и зовущая. Рут нахмурилась. Если она не стала жертвой галлюцинации, то, должно быть, внизу действительно что-то происходит.

Она решительно встала с кровати, на цыпочках спустилась по лестнице – музыка становилась все отчетливее – и тихонько подкралась к двери, из-под которой выбивалась полоска света.

Мистер Салливан обычно ложился рано, и в этот глухой час должен был уже спать, но сейчас Рут расслышала его голос. Он что-то неразборчиво произнес, и тут же снова засмеялась женщина.

Теперь Рут уже узнала этот смех. Она тихонько толкнула дверь в гостиную и замерла на пороге, потрясенная открывшимся ей зрелищем.

– Вот это да, – прошептала она.

Мистер Салливан, одетый в бархатный пиджак и с неизменным платком на шее, сжимал в объятиях… Гейл Уинслоу. Под негромкие звуки «Рио» он вел ее в медленном, исполненном внутренней страсти танго. В его глазах, устремленных на партнершу, были восторг и удивление, словно ему достался неожиданный и давно желанный подарок.

Как бы хотела Рут, чтобы кто-нибудь смотрел так на нее!

Как бы хотела она сама смотреть так на Брайана!

Но, как бы это ни было больно, ее мать права. Это разрушило бы его жизнь, и у Рут нет на это права. Оказаться на месте тех двоих, что танцуют перед ней сейчас, было бы раем. Рут Остин рая не заслуживала.

Гейл наконец заметила ее, бледную, с растрепанными волосами и в одной ночной рубашке, и, обращаясь к ней, мягко произнесла:

– Все в порядке, дорогая. Ты можешь спокойно идти спать.

– Да, конечно, – пробормотала Рут и побрела обратно в свою мансарду.

Гейл Уинслоу и Бастер Салливан. Рут Остин и Брайан Стоунер. Казалось невероятным, чтобы у этих людей могло быть что-то общее. И все же…

Прошла неделя с тех пор, как Рут исповедовалась Брайану. С этого дня он всегда был рядом с ней. Каждое утро у дверей «Леди Совершенство» Рут ожидал посыльный с букетом цветов. Каждый вечер после окончания рабочего дня Брайан сам появлялся на ее пороге. С его помощью Рут наконец закончила ремонт и открыла новый зал для посетителей. Брайан неизменно провожал ее до дому, несмотря на все нежелание Рут, чтобы их видели вместе. И они говорили, часами говорили обо всем на свете. Брайан никогда не думал, что может быть так чертовски счастлив, просто разговаривая с женщиной.

Но на сегодняшний вечер он возлагал особые надежды. У него был свой – грандиозный – план, и он намеревался приступить к его осуществлению.

Благотворительный бал четвертого июля, в День независимости был одной из самых старинных традиций Лонгвью. На нем собирались сливки общества. Завсегдатаи кафе Салли числились среди организаторов. Бал был главным событием сезона в Лонгвью. О нем начинали говорить задолго до начала и продолжали вспоминать еще долго после того, как он проходил. Каждая женщина в городе с нетерпением ожидала этого дня. Каждая, но не Рут Остин.

Его Рут. Гордая, непреклонная и упрямая, очень упрямая…

Брайан не пропускал ни одного празднования Дня независимости с тех пор, как окончил колледж, хотя для него этот бал никогда не был таким важным, как для его многочисленных подружек. Он с удовольствием брался сопровождать их – и никогда два года подряд одну и ту же.

Но в этот год четвертое июля должно было стать особенным. Брайан собирался уговорить Рут показаться на балу вместе с ним. Заявить о себе таким образом на виду у всех, да еще в такой день, было бы величайшим вызовом для всего города.

Огромный шаг вперед с тех пор, как Брайан уговорил Рут выпить вместе с ним кофе у Салли…

По этому случаю Брайан принес бутылку вина и предложил Рут провести вечер в гостиной, которую мистер Салливан с готовностью уступил им.

– Хорошо, что ты заставил меня поесть, – заметила Рут, обмакивая печенье в вино. – Кажется, я сегодня забыла пообедать.

Брайан улыбнулся. До чего же непостижимые существа женщины, подумал он. Мужчины никогда не забывают о таком важном деле.

– Неужели ты не помнишь, что сегодня делала, а чего нет?

Рут пожала плечами.

– Сегодня выдался не самый легкий день.

– Послушай, – начал Брайан, вертя в руках пустой бокал, – мне тут пришло в голову… – Он замялся.

– Что? – Рут явно ждала продолжения. Брайан никогда не думал, что пригласить девушку на танцы может оказаться таким трудным делом.

– Через неделю День независимости. Может быть, ты согласилась бы пойти со мной? – Он говорил быстро, желая, чтобы все слова наконец были сказаны.

Рут чуть не поперхнулась своим печеньем.

– Ты шутишь? – откашлявшись, поинтересовалась она.

– Вообще-то, нет. Я подумал, как было бы здорово выпить шампанского и потанцевать. Мы с тобой никогда не танцевали, не считая того единственного раза в Сиэтле.

– Но Брайан, этот бал… Ты же знаешь, кто его устраивает.

Она очень хотела пойти, Брайан чувствовал это. Иначе ее голос не дрожал бы так сильно.

– С каких пор тебя это пугает? – поддразнил он ее.

– Я никогда не хожу туда. Почему бы тебе не пойти без меня?

– Потому что я хочу пойти с тобой.

Рут обхватила себя руками за плечи. Брайан знал этот жест – она смертельно испугана.

– Я слишком долго создавала себе репутацию дрянной девчонки, – сказала Рут, пытаясь заставить голос звучать беззаботно. – А дрянные девчонки не ходят на бал с главным редактором «Кантри». – Ей удалось выдавить из себя смешок, но глаза ее оставались печальными.

Брайану пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы сохранить самообладание. Каждый раз, когда Рут начинала говорить о себе в таком тоне, он испытывал пронзительное чувство жалости и негодования. Но сейчас был неподходящий случай демонстрировать это Рут. Брайан решил зайти с другой стороны.

– Попробуй посмотреть на это как на сделку, – предложил он. – Если твой бывший муж увидит тебя со мной, он дважды подумает, прежде чем снова приставать к тебе.

Конечно, тут Брайан несколько погрешил против истины. Но Рут незачем было знать о подробностях его стычки с Таффи, в результате которой к ней вернулся украденный метроном. Вряд ли Таффи нужны еще какие-то предупреждения.

С точки зрения Рут, предложение могло показаться заманчивым, хотя это и наносило удар по самолюбию Брайана. Ему хотелось, чтобы Рут пошла с ним ради него самого. Но чтобы заполучить ее, он был готов и не на такие компромиссы.

Рут колебалась.

– Если ты так ставишь вопрос… – задумчиво произнесла она, – и если это действительно может повлиять на Таффи…

– Разумеется, – заверил ее он.

– Тогда, я думаю, мы можем пойти вместе.

– Отлично, – улыбнулся Брайан и, взяв ее руку в свои, добавил: – Эта ночь запомнится нам надолго.

И не будет являться мне в ночных кошмарах, с надеждой подумал он.

20

Нападение – лучшая защита. Дай людям то, чего они от тебя ждут. Сколько лет Рут прожила под спасительной сенью этого принципа, и вот теперь, похоже, он снова понадобился ей.

Рут приготовилась к нападению. Ее короткие светлые волосы были зачесаны назад и покрыты таким толстым слоем лака, что выглядели приклеенными к голове. Голубые глаза в обрамлении густо накрашенных черной тушью ресниц казались почти прозрачными.

– Боевая раскраска апачей, – пробормотала она, подрисовывая темным карандашом контур покрытых белой помадой губ.

Особенно сильное впечатление макияж производил в сочетании с серебристо-голубым платьем, настолько узким и обтягивающим, что Рут не могла бы сделать в нем ни шагу, если бы не разрез, доходящий почти до верха бедра. Высокий, глухой ворот платья закрывал грудь, зато глубокий вырез на спине позволял видеть татуировку на левой лопатке – черную розу, которую Рут наколола себе, когда ей исполнилось шестнадцать, и последние два года тщательно скрывала от посторонних взглядов. В ушах угрожающе покачивались серьги в виде когтистых лап. В глубине души Рут сожалела, что не может надеть любимое ожерелье из колец и ремешков, чтобы окончательно почувствовать себя во всеоружии.

Она молча разглядывала свое отражение в зеркале. Из глубины холодного стекла на нее смотрели широко распахнутые беззащитные глаза испуганной девочки. Рут опустила ресницы и снова взглянула в зеркало. На сей раз взгляд получился гордым и вызывающим. Рут удовлетворенно улыбнулась. Ее должны увидеть именно такой.

Но правда состояла в том, что на самом деле Рут была ужасно перепугана. И не только потому, что, отправляясь на бал с Брайаном, бесповоротно ломала его карьеру. Ее пробирала дрожь при одной только мысли, что придется предстать перед устроителями бала, среди которых ее мать была самой дружелюбной и отзывчивой.

Ни одна из этих дам никогда не переступила бы порога «Леди Совершенство». И вряд ли они хотели бы видеть Рут на своем празднике.

Дай им то, чего они ждут. От Рут ждали экстравагантности и агрессивности – что ж, они получат это в полной мере!

Звонок в дверь заставил ее внутренне вздрогнуть. Теперь отступать было некуда. Брайан пришел, чтобы отвести ее на эшафот. Она гордо вздернула подбородок, бросила последний взгляд в зеркало и ступила на лестницу.

Он ждал внизу.

Его изучающий взгляд скользил снизу вверх, пока она спускалась. И когда их глаза наконец встретились, Рут разглядела на дне их искорку смеха. Похоже, Брайана вовсе не смутил ее внешний вид.

– Красивое платье, – сдержанно одобрил он, задержавшись взглядом на разрезе у бедра. – Ты потрясающе выглядишь в нем.

Мистер Салливан отвел Брайана в сторону, намереваясь добиться у него обещания быть внимательным с Рут на балу и привезти ее домой не слишком поздно.

Только теперь Рут позволила себе разглядеть своего кавалера и поразилась тому, как великолепно он выглядит.

Любой мужчина кажется привлекательным в смокинге, но не каждый может повергать женское сердце в трепет. Брайан мог это. Белоснежная рубашка оттеняла смуглый загар лица и изумрудную зелень глаз. Сшитый на заказ костюм подчеркивал совершенство фигуры.

Брайан заметил, что Рут разглядывает его, и заговорщически подмигнул.

– Почему вы не принесли ей цветы? – недовольно осведомился мистер Салливан. – Насколько я помню, на Балу по случаю Дня независимости женщины всегда украшают цветами корсаж или волосы.

– Я придумал кое-что получше, – отозвался Брайан, запуская руку в нагрудный карман смокинга.

Он протянул Рут узкий бархатный футляр. Дрожащими руками она открыла его и не смогла сдержать восхищенного вздоха.

Внутри лежало колье из белого золота. На короткой плоской цепочке, которая должна была плотно обхватывать шею, были закреплены подвески в виде ключей. Все разной формы и размера, украшенные крошечными бриллиантами.

Никто и никогда до сих пор не дарил Рут такой великолепной вещи. Фактически единственным ювелирным украшением, когда-либо подаренным ей, было обручальное кольцо Таффи, да и то ему пришлось взять деньги на его покупку у Рут.

– Мне показалось, что эта вещь как раз в твоем вкусе, – заметил Брайан. – Может быть, какой-нибудь из этих ключиков подойдет к тому замочку, который я видел на тебе в прошлый раз.

– Оно великолепно, – выдохнула Рут. – Ты поможешь мне застегнуть его?

Брайан вынул колье из футляра и заботливо обвил им шею Рут. Она наклонила голову вперед, чтобы облегчить ему возню с застежкой, и заработала нежный поцелуй в затылок.

– Само совершенство, – негромко произнес Брайан, отступив на шаг, чтобы полюбоваться ею.

Рут закрыла глаза, наслаждаясь моментом. Может быть, агрессия – это в действительности не совсем мой стиль, мелькнуло у нее в голове.

Холодными пальцами Рут мертвой хваткой вцепилась в предплечье Брайана, пока они шли к входу в большой бальный зал. Там, за дверью, приветствуя гостей, длинной шеренгой выстроилась старая гвардия Лонгвью.

– Это будет быстро, – шепотом пообещал он, наклонившись к ее уху. – Всего по паре слов каждому из них.

– Похоже на прохождение сквозь строй.

– Посмотри на это с другой стороны: им тоже придется здороваться с тобой.

– Ты прав, это облегчает процесс.

Брайан отвернулся, чтобы скрыть улыбку. С первой же секунды, как он увидел Рут спускающейся по лестнице в этом вызывающем макияже и платье, он понял, что она приготовилась к военным действиям. Действительно, ее вид мог шокировать кого угодно в Лонгвью, но сам Брайан с удивлением отметил, что ему, пожалуй, даже нравится, как она выглядит.

Он подбодрил Рут взглядом и накрыл ее ладонь свободной рукой. Так они и шествовали вдоль ряда чопорных пожилых дам и джентльменов, пока наконец…

– Хорошо выглядишь, мам. Розамунд Остин стояла в самом конце шеренги и отнюдь не казалась счастливой. За свою жизнь Брайан успел хорошо изучить этот тип людей, которым всегда требуется подсказка, легкий толчок извне для того, чтобы они могли решить, в каком направлении действовать. Сейчас Брайан поспешил воспользоваться этим.

– Я вижу, что все женщины семейства Остин отличаются редкостной красотой и обаянием, – галантно произнес он прежде, чем Розамунд успела вымолвить хоть слово, и чмокнул Рут в щеку. – Хотя я слишком заинтересованное лицо, чтобы быть объективным.

Миссис Остин в растерянности открывала и закрывала рот, не произнося ни звука, пока ей не удалось выдавить неохотное «благодарю вас».

– Ты мой герой! – шепнула Рут, когда они отошли на несколько шагов.

Брайану понравилось, как это звучит.

– Выпьем шампанского и попробуем разыскать Берта с Синди, – предложил Брайан.

Это было похоже на план, и Рут немного расслабилась. Присутствие Брайана рядом с ней волшебным образом превращало вечер из невыносимого в почти приятный. Никогда еще на памяти Рут окружающие не были к ней так дружелюбны. Она не услышала ни одного грубого или язвительного замечания в свой адрес, хотя именно этого опасалась больше всего.

Они с Брайаном танцевали, смеялись, болтали и снова кружились в танце. Новые лодочки на высоком каблуке немилосердно жали ноги, но Рут решила не обращать внимания на боль, пока есть возможность наслаждаться танцем.

Наконец кто-то из гостей втянул Брайана в деловой разговор, связанный с его работой в «Кантри», и он, извинившись, отошел в сторону, оставив Рут на попечение Берта и Синди.

Заметив, как те переминаются с ноги на ногу при звуках музыки, Рут рассмеялась.

– Да идите же танцевать! – воскликнула она. – Я уже большая девочка и могу сама за собой последить. Обещаю, что буду хорошо вести себя.

– Ну, если ты уверена в этом, – с сомнением протянула Синди, Но ноги ее уже нетерпеливо притопывали, отбивая ритм. Еще мгновение – и они с Бертом затерялись среди танцующих пар.

Рут с облегчением вздохнула и незаметно выскользнула на террасу. Здесь было темно и безлюдно. Она поспешила дать отдых горящим ногам, сняв туфли и встав босыми ступнями на прохладные каменные плиты. Облокотившись на широкую балюстраду, отделяющую террасу от сада, она слушала, смотрела и всей кожей впитывала свежий и душистый ночной воздух.

– Тебе всегда приходилось избавляться от обуви задолго до конца вечеринки, – произнес за ее спиной знакомый голос.

Рут мгновенно напряглась, но усилием воли заставила себя не оборачиваться.

– Я и не заметила тебя, Таффи, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал равнодушно.

– Зато на тебя невозможно не обратить внимания. – Он подошел совсем близко и теперь стоял у нее за спиной. – Нам нужно поговорить, – сказал Таффи. – Это не займет много времени.

Рут обернулась, потрясенная непривычным звучанием его голоса. В электрическом свете, падающем на террасу из бального зала сквозь большие французские окна, она увидела, что и выглядит Таффи не лучшим образом. Он казался усталым и разбитым. Слипшиеся пряди светлых волос спадали на лоб, под глазами залегли тени. Она с удивлением заметила две глубокие складки, идущие от крыльев носа к уголкам его рта.

– У меня неприятности. – Голос Таффи был тусклый и безжизненный. – Мне придется на какое-то время уехать из города. И я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Не веря своим ушам, Рут отпрянула от него.

– Ты… что?

Таффи подался вперед, и его пальцы сомкнулись на запястье Рут.

– Игра окончена, Рут. – Он притянул ее к себе, и она ощутила сильный запах алкоголя, исходящий от него. – Твой флирт со Стоунером достаточно заставил меня страдать, так что можешь считать, что ты добилась своего. Возвращайся, и начнем все заново.

Он сильно сжал ее руку и, прежде чем Рут успела отшатнуться, впился в ее губы своими.

Рефлексы сработали быстрее, чем Рут осознала, что, собственно, происходит. Свободной рукой она нанесла сильный и резкий удар в живот Таффи. Тот согнулся пополам и прохрипел несколько слов, которые до сих пор никогда не звучали на террасе большого бального зала Лонгвью.

– А теперь выслушай меня! – заявила Рут задыхающемуся от боли и ярости Таффи. – Брайан Стоунер – это лучшее, что когда-либо случалось в моей жизни. Он честный и прямой, и он лучше всех других мужчин, вместе взятых. И ты должен радоваться, что он не слышит тебя, иначе тебе бы очень не поздоровилось. Убирайся из города, Таффи, и не возвращайся сюда никогда!

Лицо Таффи неожиданно стало жестоким и холодным.

– Хватит делать из меня дурака! – резко произнес он.

– Ты справляешься с этим достаточно успешно и без моей помощи.

Рут тут же пожалела о сказанном, потому что красивые черты лица Таффи исказила злобная гримаса.

– Ты любишь его? – спросил он.

Рут не стала притворяться, что не понимает, о ком идет речь.

– Да, – коротко ответила она.

Таффи с яростью стукнул кулаком по балюстраде. Он явно уже не владел собой. Рут с запозданием пришло в голову, что оставаться с ним наедине небезопасно. Она сделала несколько шагов в сторону двери, но Таффи двумя прыжками оказался перед ней, отрезая путь к спасению. Он снова схватил ее, теперь уже за обе руки, не давая вырваться.