Текст книги "Грандиозный план"

Автор книги: Кэтрин Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

8

Рэнсом Уэлмен ворвался в кабинет главного редактора «Нортуэст кантри» подобно порыву ветра.

Брайан оторвал взгляд от стопки свежих гранок и вопросительно поднял бровь.

– Вообще-то, в эту дверь положено стучать, мистер Уэлмен, – веско произнес он.

– Я пришел узнать, – заговорил Уэлмен, не обращая внимания на его слова, – почему в нашей газете не напечатано ни строчки об ужасном преступлении, потрясшем город?

– О каком преступлении вы говорите? – спросил Брайан, устало потирая виски.

– О нападении на клуб Рут Остин, разумеется, – презрительно ответил Уэлмен. – Возможно, вы не в курсе, Стоунер, но все только об этом и говорят.

– Могу вас заверить, мистер Уэлмен, – холодно ответил Брайан, – что я сам был на месте преступления вместе с полицией и не нашел в нем ничего интересного для наших читателей. Это самое обычное хулиганство, и я не думаю, что полиции удастся найти злоумышленников. У Пита Нордхауза сейф забит подобными делами.

– Тогда вам, наверное, будет интересно узнать, что я встречался с бывшим мужем владелицы этого клуба, неким мистером Глоссопом, и он сообщил мне много интересных подробностей об этой Рут Остин. Вы в курсе, что у нее уже бывали неприятности с полицией?

– В курсе. И еще мне известно, что последняя из них произошла, когда ей было около шестнадцати лет.

– Это доказывает только то, что она научилась лучше скрывать свои темные делишки, – пожал плечами Уэлмен. – Я не понимаю вас, Стоунер. Из этого материала можно сделать такую конфетку, что конкурентам останется только завидовать. Между прочим, полиция придерживается версии, что это было сведение личных счетов. Почему бы не пойти дальше и не предположить, что за четыре года, проведенные в Сиэтле, эта женщина впуталась в какие-то махинации и теперь ее дружки наконец-то добрались до нее? Мистер Глоссоп утверждает, что вокруг нее постоянно вертелись всякие подозрительные личности. А если это не так, то откуда у нее взялись деньги на то, чтобы открыть свое дело?

Со слов Синди Брайан знал, с каким трудом Рут заработала эти деньги, поэтому гадкие намеки Уэлмена вызвали в нем гнев и отвращение. Ему хотелось заступиться за Рут перед этим похожим на крысу негодяем, но он понимал, что не может позволить себе этого. Если правда о его отношениях с Рут выплывет наружу, он и дня не продержится на посту главного редактора, и тогда Рут останется беззащитной перед нападками Уэлмена. Уж тот постарается окончательно испортить ей жизнь, из одной только ненависти к нему, Брайану.

Он медленно поднялся и всем телом навис над столом.

– Никогда, – медленно произнес он, – «Нортуэст кантри» не опустится до того, чтобы распространять злобные сплетни и высосанные из пальца сенсации. Никогда – пока я остаюсь ее главным редактором.

– В таком случае тебе недолго оставаться им! – задыхаясь от ярости, выкрикнул Уэлмен. – Как только я проведу собственное расследование и докопаюсь до истины, всем станет ясно, кто из нас двоих должен сидеть в этом кресле!

– Пока что в нем сижу я! – прорычал Брайан, понемногу начиная выходить из себя. – И будет лучше, если ты поспешишь закрыть за собой дверь, пока я не дал тебе пинка под зад и ты пулей не вылетел из моего кабинета. И не трудись приходить ко мне со своими гнусными статейками об этом деле – я все равно не приму их!

– Я пойду с ними прямо к мистеру Макмиллану, владельцу «Кантри», – прошипел Уэлмен. – И тогда мы еще посмотрим, кто кому даст пинка под зад!

И он, выходя, так сильно хлопнул дверью, что в стоящих в кабинете книжных шкафах зазвенели стекла.

Брайан был недоволен собой. Ему не следовало давать волю раздражению. Он прекрасно понимал, что теперь их молчаливое противостояние с Уэлменом переросло в открытую войну, в которой может пострадать Рут. И он дал себе слово, что приложит все усилия, чтобы защитить ее.

Его жизнь в Лонгвью никогда не была простой и легкой, но сейчас Брайан чувствовал, что она заметно осложнится. Он смутно подозревал, что, каким бы ни был дальнейший ход событий, рано или поздно ему придется оказаться у дверей дома Рут Остин.

Разыскать Таффи Глоссопа в пятницу вечером было не труднее, чем найти свинью в курятнике. Маленький бар на Кинг-Джеймс-драйв, где коренные обитатели Лонгвью обычно собирались по вечерам, чтобы перекинуться в покер, был и его любимым местом.

Брайан спустился по узким ступеням в маленький прокуренный зал и направился прямиком к стойке, за которой со скучающим видом протирал бокалы знакомый бармен. Усевшись на высокий табурет и заказав пива, он завел с барменом дружескую, ни к чему не обязывающую беседу, исподволь оглядывая помещение.

– Ты не меня ли ищешь, приятель? – Рука, опустившаяся на плечо Брайана, указывала на то, что вопрос относится к нему.

Брайан обернулся и оказался лицом к лицу с Таффи. Тот, похоже, уже успел хорошенько выпить. Его щегольская шляпа съехала на затылок, а развязанный галстук сиротливо болтался на шее. Бывший муж Рут явно находился в той стадии опьянения, когда человека разбирает охота поговорить.

– Так и знал, что теперь все журналисты начнут бегать за мной, – заявил Таффи, не без труда взобравшись на соседний табурет. – Я ведь еще много чего знаю про мою ненаглядную бывшую супругу. Но только ты зря стараешься. – Тут он погрозил Брайану пальцем. – Я обещал моему дружку Уэлмену, что ни с кем, кроме него, не буду говорить об этом. Ловкая бестия, этот Уэлмен, – добавил он, покачиваясь на табурете, – но платит хорошо, этого у него не отнять.

При этих словах Таффи засунул руку в карман пиджака и извлек оттуда горсть мятых зеленых бумажек.

– Вообще-то, я вовсе не за этим пришел сюда, – произнес Брайан, изображая простодушную улыбку. – У меня сегодня в кои-то веки выдался свободный вечер, и я не желаю даже слышать ничего о работе.

– Вот как, – хитро прищурился Таффи. – Значит, так-таки и не желаешь? А я тебе скажу, что полицейские зря оставили в покое этого парня Винтару или как его там. Он все притворялся, будто не интересуется женщинами, а сам так и норовил шмыгнуть в гримерную к моей жене.

– Действительно? – равнодушно спросил Брайан.

– Ну да! – воскликнул Таффи, все более распаляясь. – А эти олухи из участка не хотят меня слушать. Требуют, чтобы я позволил им снять у меня отпечатки пальцев. Но только ничего они этим не докажут. Я частенько бывал в этом бабском клубе – просто заходил навестить Рут. Имею такое право, ведь верно?

– Угу, – отозвался Брайан.

Выбранная им тактика пока полностью оправдывала себя. Если Таффи и впрямь обещал Уэлмену не разговаривать с другими журналистами о Рут, то явно не сдержал своего обещания. Похоже, ему нелегко было держать язык за зубами, и незаинтересованный собеседник оказался как раз тем человеком, который ему требовался.

– И потом, у меня железное алиби, – самодовольно усмехнулся Таффи. – Я был с такой шикарной девчонкой, какая тебе и во сне не приснится! Не чета Рут, хотя в той тоже что-то есть. Знаешь, – доверительно сообщил он Брайану, – я был готов дать ей еще один шанс после того, как окончательно порвал с Нэнси. А она имела наглость заявить мне, что ей было бы слишком трудно удержаться от соблазна однажды ночью придушить меня моей же собственной подушкой.

Брайан отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Да, это было очень похоже на Рут. И надо признать, ее ядовитые замечания звучали куда забавнее, когда были обращены на кого-то другого.

– Не могу понять, чем она меня так зацепила, – пробормотал Таффи.

У Брайана имелись на этот счет свои соображения, связанные в основном с возможностью для Таффи тратить заработанные Рут деньги, но он предпочел держать их при себе. Придя к выводу, что сегодня вечером ничего более ценного ему узнать от Таффи не удастся, Брайан кинул на стойку несколько монет и направился к выходу.

– Ничего, мы еще посмотрим, как она приползет ко мне, умоляя о прощении! – крикнул Таффи ему вслед.

Брайан хмыкнул, даже не замедлив шага. Ползать и умолять о прощении было совсем не в характере Рут, уж в этом он не сомневался.

9

Дрожа от страха, Рут медленно ползла по ковру гостиной, стараясь производить поменьше шума и не попадать в широкие полосы лунного света. Ее целью был большой железный сундук в прихожей, в котором она хранила разные ненужные вещи, в том числе и принадлежавший Таффи набор клюшек для гольфа с тяжелыми металлическими головками. Полгода назад ее заведомая ложь о том, что она понятия не имеет, куда они задевались, стала еще одной маленькой, но сладкой местью бывшему мужу. Теперь эти клюшки могли спасти ей жизнь. Вчера вечером она вернулась домой настолько вымотанная работой в клубе, что ей даже не хватило сил добраться до спальни, и она задремала на диванчике в гостиной. Если бы не это, она ни за что бы не услышала этот кошмарный звук. Звяканье и скрежет железа в замке входной двери.

К тому времени, когда Рут добралась до прихожей, ночной визитер уже справился с замком и теперь, чертыхаясь, дергал дверную цепочку. Голос был незнакомый, что только подтверждало версию о дерзком грабителе. Рут не слишком надеялась, что, если поднять шум, он испугается и уйдет.

Сжав клюшку для гольфа обеими руками, она напряженно следила за признаками противоправных действий своего противника. Тот как раз перестал впустую толкать дверь и сменил тактику. Смуглая, костлявая рука просунулась в щель и изогнулась, нащупывая замок. Рут ужасно захотелось закричать во все горло так, чтобы Брайан на другом конце города услышал и примчался спасать ее. Но вместо этого она с силой навалилась плечом на дверь, защемив руку непрошеному гостю.

Хриплый стон снаружи доказал, что она преуспела в своих стараниях.

– Так тебе и надо, сволочь! – торжествующе воскликнула Рут. И для того, чтобы окончательно сломить грабителя, не моргнув глазом соврала: – Полиция уже едет сюда!

– Вот и хорошо, – донесся низкий баритон из-за двери. – Надеюсь, они арестуют вас. Вы сломали мне руку!

– Ничего подобного, – хладнокровно ответила Рут. – Пальцы у вас по-прежнему шевелятся, так что это не больше, чем простой ушиб.

Грабитель замолчал, и Рут вдруг поняла, в какое неудобное положение себя поставила. Если она сейчас отойдет от двери, чтобы на самом деле вызвать полицию, этот тип без труда освободится и сбежит или, еще того хуже, возобновит свои атаки на ее дверь. А если она решит держать руку грабителя и дальше, ей придется простоять так до самого утра, пока Пэтси не обнаружит, что клуб заперт, и не придет искать ее.

Ей срочно требовался какой-нибудь план.

Покрепче сжав руками клюшку, она сказала:

– Сегодня я добрая, поэтому, пожалуй, отпущу вашу руку и дам вам уйти подобру-поздорову. Но если вы по-прежнему будете ломиться сюда, то учтите: у меня есть тяжелая клюшка, и я не побоюсь пустить ее в ход.

– Маленькая девочка с большой клюшкой, – язвительно хмыкнул баритон. – Полагаете, меня можно этим напугать? У меня за спиной вся канадская полиция, так что лучше вам просто отойти от этой проклятой двери.

Он сказал «канадская полиция»?

– Послушайте… – осторожно начала Рут, – вас случайно зовут не мистер Салливан?

– Именно так, – пробурчал голос. – И в этом нет ничего случайного. Я Бастер Салливан, и этот дом принадлежит мне. Вы по-прежнему не намерены впускать меня?

Рут отступила назад. Ночной гость снова приоткрыл дверь, насколько это позволяла цепочка, и наконец освободил свою руку.

– Теперь вы откроете дверь или будете бинтовать мне руку прямо через эту щелку? – ворчливо осведомился мистер Салливан.

Рут сняла цепочку и впустила его, на всякий случай держа клюшку наготове.

Ее домохозяин – в скором будущем «бывший домохозяин» – оказался высоким худощавым мужчиной, лет шестидесяти на вид. У него были темные с проседью волосы, аккуратно зачесанные назад, пронзительные голубые глаза и ухоженные усы. Если на него надеть широкополую шляпу и прицепить на грудь звезду, получится типичный шериф из старых вестернов, подумала Рут. Тем более забавно, потому что она настроилась встретиться с бандитом.

– Миленький наряд, – заметил мистер Салливан, окинув Рут с головы до ног изучающим взглядом.

Только сейчас Рут сообразила, что все ее одеяние состоит из длинной, до колен, мужской рубашки, которая с незапамятных времен служила ей домашним халатом. Она смутилась и поплотнее запахнула рубашку.

– Как вы полагаете, у вас найдется лед и немного виски? – поинтересовался гость.

Через четверть часа оба сидели за кухонным столом. Мистер Салливан, бережно умостив на столе обложенную пакетами со льдом правую руку, левой то и дело подносил к губам стакан с виски. Рут, одетая уже в джинсы и футболку, сидела напротив и с беспокойством следила за ним.

– Один вопрос, мистер Салливан, – сказала она наконец. – Почему вы просто не позвонили в дверь?

– Разумеется, я позвонил, – ответил он. – И даже не один раз. Я даже решил было, что никого нет дома, но заглянул в окно гостиной и увидел вас спящей на диване. Тогда я снова принялся звонить и стучать в дверь, но вы и не подумали проснуться.

– Дело в том, что я очень устаю в последнее время, – извиняющимся тоном пояснила Рут.

– Я так и подумал, – кивнул мистер Салливан. – Я даже хотел уже ехать ночевать в мотель, когда мне пришло в голову, что у вас может быть сердечный приступ или что-то вроде того. Тогда я попытался открыть дверь и почти преуспел в этом, когда вы чуть не оторвали мне руку.

– Надеюсь, вы извините меня за это, – произнесла Рут. – Дело в том, что вы до смерти перепугали меня.

В голубых глазах старика промелькнула лукавая искорка.

– Раз так, я полагаю, вы не будете возражать, если я попрошу вас освободить дом раньше, чем через месяц?

Рут покачала головой.

– Боюсь, я не смогу сделать этого, – она тяжело вздохнула, – ни в ближайшие дни, ни даже в ближайшие месяцы. Мне просто некуда податься.

– В таком случае, у меня не поднимется рука просто вышвырнуть вас на улицу, – заметил мистер Салливан.

Рут позволила себе немного расслабиться. Она считала себя знатоком человеческих характеров и обычно – за исключением истории с Таффи – с первого взгляда понимала, чего можно ожидать от того или иного человека. С мистером Салливаном все было в порядке. Возможно, в его прошлом и имелись темные пятна, но то же самое она могла сказать и о себе.

– Послушайте-ка меня внимательно, молодая леди, – пророкотал мистер Салливан. – Если вы всерьез намерены здесь остаться, вам придется соблюдать мои правила. Во-первых, никакой громкой музыки. И никакой музыки вообще после одиннадцати часов вечера.

Рут улыбнулась. На этот счет ее домовладелец мог не волноваться.

– Во-вторых, – продолжал он, – я буду курить мои сигары, где захочу и когда захочу, и не потерплю никаких замечаний на сей счет.

Еще одна проблема, не стоящая выеденного яйца. Если табачный дым окажется действительно невыносимым, она всегда может изобразить приступ внезапного удушья, сопровождающийся судорожным кашлем. После этого у него быстро отпадет охота дымить ей в лицо.

– И в-третьих, возможно, мне придется принимать в доме леди, так что вам придется переселиться на третий этаж.

– В мансарду?

– Там достаточно светло, тепло и просторно.

– Да, мне всегда казалось, что вашим фамильным привидениям там неплохо живется, – съязвила Рут.

– Если вас это не устраивает, можете поискать себе другое жилье! – отрезал старик.

Да, небольшой выбор. Если быть честной, у Рут вообще не было никакого выбора.

– Ладно, я согласна изображать из себя Золушку, – сказала она. – А теперь примите к сведению мои условия. Вы сами будете убирать за собой в кухне. Я стану продолжать платить вам арендную плату – одной трети той суммы, которую я платила за весь дом, будет, по-моему, достаточно, – и это значит, что я не позволю вам превратить меня в прислугу. Я оставлю за собой маленькую ванную на втором этаже, и вы обязуетесь ни под каким предлогом не входить туда. И, раз уж вы собираетесь принимать в доме леди, вы не будете заставлять меня лгать им в том случае, если их будет больше, чем одна.

Только теперь она поняла, что он смеется.

– Больше, чем одна леди? За кого вы меня принимаете?

– Отлично, значит, одной проблемой меньше, – заключила Рут.

Мистер Салливан вытер выступившие на глазах слезы уголком щегольского шейного платка.

– Больше одной леди, надо же… Только за то, что вам вообще пришла в голову подобная мысль, я готов пустить вас в мансарду бесплатно.

– Вы король домовладельцев, мистер Салливан!

Старик рассматривал ее с интересом, склонив голову набок.

– Если окажется, что вы еще умеете играть в покер… – задумчиво начал он.

Улыбка Рут стала шире.

– Думаю, мы с вами отлично поладим, мистер Салливан, – сказала она.

– Я тоже так полагаю, – согласился тот.

По крайней мере, я получила мансарду, сказала себе Рут, поднимаясь наверх с ведром и тряпкой.

Ее новое жилище оказалось довольно тесным. Поднявшись на цыпочки, она могла дотянуться рукой до потолка, зато в нем были два больших окна. Когда-то, много десятков лет назад, здесь была спальня прислуги, и по несчастливому стечению обстоятельств примерно тогда же здесь в последний раз делали уборку. Каждое движение Рут поднимало в воздух тучу пыли, и ей приходилось ждать, пока та осядет.

– Вы наверху? – раздался голос мистера Салливана из гостиной.

– Да! – крикнула она в ответ.

Рассохшиеся ступени заскрипели под ногами поднимающегося человека. Наконец мистер Салливан добрался до новой комнаты Рут и остановился в дверях.

– Я звонил в транспортную компанию, – сказал он, – чтобы узнать, когда прибудет мой багаж. Считайте, что у вас есть еще неделя на то, чтобы окончательно обустроиться здесь.

Он бросил взгляд на огромную кипу старых журналов и газет, возвышающуюся посреди комнаты.

– Вам понадобится сильный мужчина, чтобы вытащить все это на свалку, – заметил он.

– Увы, мне придется обходиться своими силами, – весело отозвалась Рут.

Мистер Салливан картинно поднял седые брови.

– Такой красивой девушке? Неужели все мужчины в городе безнадежно ослепли? Иначе они давно бы выстроились в очередь у нашей двери.

– Вообще-то, с недавнего времени я в разводе, и мне пока некогда было подумать о достойной замене, – пояснила Рут, не переставая орудовать тряпкой. – Да и не очень хочется, честно говоря, – солгала она.

Мистер Салливан покачал головой.

– Уверен, что это не так.

Теперь пришла ее очередь удивляться.

– Хотите сказать, что уже успели хорошо изучить меня? – спросила Рут.

– Разумеется, – уверенно заявил старик. – Мы с вами, детка, одного поля ягоды. Нам противопоказано жить в одиночестве. Именно поэтому я уехал из Канады. Знаете, здесь, в городе, есть одна леди, которую я не могу забыть уже много лет.

– Неужели? – с интересом спросила Рут. Она обожала слушать подобные истории, и ее клиентки частенько делились с ней своими секретами, зная, что Рут надежно сохранит их.

– Представьте себе, – откликнулся мистер Салливан. – И не смотрите на меня с таким любопытством. Я все равно не назову вам ее имя. Просто на тот случай, если она захлопнет дверь перед моим носом. У меня, знаете ли, есть гордость.

Он скрестил руки на груди и некоторое время задумчиво рассматривал Рут.

– Держу пари, детка, – сказал он наконец, – что не пройдет и трех месяцев, как у вас заведется приятель.

Рут выдавила из себя скептический смешок.

– Я бы не стала делать столь опрометчивые заявления, – заметила она.

– Поверьте мне, я знаю, что говорю, – заверил ее старик. – Я очень хорошо умею выигрывать пари, особенно в таких делах. – Теперь его лицо стало серьезным. – Прислушайтесь к голосу своего сердца, Рут. И учтите, что любому парню, который повадится ходить сюда, придется сначала доказать мне, что он достаточно хорош для вас.

Рут уронила тряпку в ведро с водой и вдруг, неожиданно для себя, разрыдалась.

– Спасибо, мистер Салливан, – произнесла она сквозь слезы.

– Вам не за что благодарить меня, – мягко ответил тот.

Когда Рут наконец удалось справиться с застилавшими глаза слезами, ее ангел-хранитель уже исчез.

10

Прервав ненадолго восстановительные работы в клубе для того, чтобы пообедать, Рут вышла на улицу и наткнулась на свою мать. Встреча была такой внезапной, что ни та, ни другая не успели ни уклониться от нее, ни сделать вид, что не заметили друг друга. Смирившись с неизбежным, Рут первой шагнула навстречу матери.

– Привет, мам, – по возможности небрежно произнесла она. – Хорошо выглядишь. У тебя новая шляпка?

– Та же самая, которую я купила в прошлом году, – сухо ответила мать.

– Знаешь, она очень тебе идет.

Миссис Остин одарила ее недовольным взглядом.

Рут всегда приводила в ужас мысль, что в один прекрасный день она станет выглядеть так же, как ее мать, с ее тонкими, вечно поджатыми губами и застывшей на лице гримасой неодобрения. Она знала, что чертами лица похожа на мать, но надеялась, что диаметрально противоположное отношение к жизни найдет свое отражение и в ее внешности.

– Мне нужно бежать, мам, – сказала Рут и, поколебавшись, добавила: – Может, зайдешь ко мне как-нибудь на чашечку кофе? Ты знаешь, я всегда рада тебя видеть.

– Я всегда пью мой кофе у Салли, – ответила миссис Остин таким тоном, словно то, что предлагала дочь, было вопиющим нарушением приличий.

– Тогда мы могли бы вместе пообедать, – сделала Рут еще одну попытку.

Ее мать сморщила нос.

– Я предпочитаю обедать дома, – высокомерно заявила она.

На самом деле Рут вовсе не нужен был этот обед. Ей хотелось всего лишь капельку участия, немного сердечности – ровно настолько, чтобы она смогла попросить у матери прощения за все свои дикие выходки в школе и после школы. Впрочем, миссис Остин всегда гордилась своей непреклонностью.

– Ну что же, если передумаешь, мое предложение остается в силе, – заметила Рут. – Ну, пока. Скоро увидимся.

Последняя фраза была ложью. Рут знала, что вряд ли они скоро увидятся. По крайней мере, насколько это будет в силах миссис Остин.

Вместо того чтобы зайти в кафе, Рут почти бегом добралась до дому, вихрем взлетела на второй этаж и с размаху бросилась на кровать. – Все в порядке, все в порядке, – бормотала она. Встреча с матерью снова, как это случалось каждый раз, выбила ее из колеи.

Но сегодня для того, чтобы успокоиться, одного самовнушения было мало. Рут пришлось прибегнуть к тяжелой артиллерии. Она выдвинула ящик комода и извлекла оттуда довольно большую старинную шкатулку из темного дерева, в которой хранила свои сокровища. Откинув тяжелую крышку, Рут принялась самозабвенно перебирать их.

Крупные серьги в виде когтистой лапы. Когда Рут их надевала, лапа, вцепившись в мочку уха, тихонько покачивалась и грозила окружающим костлявым пальцем. Когда-то Рут любила надевать их на вечеринки, пугая тех незадачливых ухажеров, которые пытались поцеловать ее в щечку.

Искусно вырезанная из бледно-розового кварца роза, на нежных лепестках которой притаился большой черный паук. Эту брошь Рут тоже частенько носила с самыми своими безумными нарядами.

А вот и самое любимое. Рут извлекла из шкатулки длинное ожерелье, сплетенное из кожаных ремешков, соединенных между собой серебряными и позолоченными колечками. Оно обматывалось вокруг шеи несколько раз и скреплялось довольно изящным замочком, который когда-то, должно быть, запирал чей-нибудь ларец с драгоценностями или фамильными бумагами. Рут всегда верила, что этот талисман надежно защищает ее от всех неприятностей. Она быстро надела ожерелье и провела рукой по замысловатому переплетению кожи и металла. Где-то здесь было и ее обручальное кольцо, вставленное ювелиром по ее просьбе сразу же после развода с Таффи.

Амулет против легкомысленных привязанностей – так говорила себе Рут.

Теперь она уже почти совсем успокоилась и была готова к возвращению в клуб.

– Нам нужны сенсации! – заявил Брайан, откидываясь в кресле и с удовольствием прихлебывая горячий кофе, который только что поставила перед ним секретарша.

– Уэлмен третий день стоит у меня над душой со своим материалом. Ну, про этот погром на Вашингтон-стрит, – сообщила та.

Брайан скорчил гримасу.

– Даже не говори мне о нем, Гейл. Я объявил эту тему закрытой раз и навсегда. Лучше позвони Джералду в Ванкувер и напомни, что он должен написать еще три интервью со звездами спорта, иначе мне придется закрыть его рубрику.

Гейл пожала плечами. Она могла себе позволить любые выражения неодобрения, в том числе и в адрес главного редактора, потому что занимала свою должность уже больше тридцати лет и знала Брайана с тех пор, как он еще мальчишкой прибегал в редакцию, чтобы выпросить у отца денег на мороженое.

– Может, эту рубрику действительно пора закрыть, – заметила она. – Интервью Джералда становятся все скучнее.

– Знаю, – кивнул Брайан. – Но если мы выкинем материал Джералда сейчас, нам придется заполнять его колонку фотографиями с пикника воскресной школы, а этого мои нервы не выдержат.

Гейл хихикнула. Брайан с напускной строгостью посмотрел на нее.

– В чем дело? – сурово вопросил он. – Я сказал что-то смешное?

– До сих пор мне не приходилось слышать, чтобы ты употреблял слово «нервы» применительно к себе, Брайан, – беззаботно ответила Гейл. – Я была даже уверена, что ты понятия не имеешь, что это такое.

– Восемь-десять часов хорошего сна, и я опять об этом забуду, – заверил ее Брайан. – Если у тебя на сегодня больше ничего для меня нет, я, пожалуй, вздремну немного здесь, на диване.

– Боюсь, ничего не выйдет, – сочувственно произнесла Гейл. – Мне жаль разочаровывать тебя, Брайан, но полчаса назад звонил твой кузен Берт и просил непременно быть у них на ужине. Я сказала, что ты обязательно приедешь.

– Почему все кругом то и дело берутся решать за меня, где и когда мне быть? – трагическим тоном воскликнул Брайан.

– Потому что, если доверить это дело тебе самому, ты похоронишь себя заживо за рабочим столом, – возразила Гейл.

– С каких пор ты превратилась в моего импресарио?

– С тех самых, как ты нуждаешься в этом. Примерно с прошлого уик-энда, когда с тобой случилось что-то, о чем я даже не рискую спрашивать. И не пытайся спорить со мной, – добавила она, забирая у Брайана опустевшую кофейную чашку. – Уж я-то тебя хорошо изучила.

Гейл вышла, унося с собой поднос с посудой. Брайан последовал за ней и остановился в дверях, словно молчаливое воплощение ярости.

Секретарша сновала по приемной, делая вид, будто не замечает его. Брайан некоторое время хмуро следил за ее перемещениями, затем взял со стола толстую пачку подшивок «Кантри» за прошлый год и с удовольствием швырнул на пол.

– Ты уволена! – заявил он, адресуясь к Гейл.

– С места секретарши? – невозмутимо поинтересовалась та.

– Нет, с места моего импресарио, – пояснил Брайан. – Я сам могу о себе позаботиться.

– Как вам будет угодно, сэр, – отозвалась Гейл и добавила, уже в спину уходящему Брайану: – Если снова позвонит Берт, я могу сказать ему, что ты приедешь к ужину?

– Да! – прорычал Брайан, захлопывая за собой дверь.

Он был уверен, что за его спиной Гейл торжествующе улыбнулась.