Текст книги "Игра по правилам"
Автор книги: Кэтлин Корбел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Он-то давно уже к этому привык, а Келли немного нервничала, переходя от одной группки гостей к другой, с Мэттом или без него. К вящему ее удивлению, вскоре она почувствовала себя очень комфортно с новыми знакомыми. Она не делала покупок в фешенебельном магазине Сакса и не входила ни в один из элитарных клубов, но ее отличала образованность, к тому же она обнаружила у себя талант к адаптации. Мисси похвалила бы ее!
Наконец Мэтт решил дать ей отдохнуть.
– Ты ведешь себя очень естественно, крошка, – отметил он, беря ее руку в свою и ведя к двери. – Ты всех покорила.
– После шампанского я стала более раскованной, – согласилась она, улыбаясь двум женщинам, с которыми только что познакомилась. – Теперь я знаю, как чувствует себя Золушка, знакомясь с семьей принца.
Вместо ответа Мэтт увлек ее за собой на верхнюю палубу – туда, где играл оркестр. Они выбрали скамейку в дальнем конце палубы и сели в тени пароходной трубы. В ярком лунном свете река скользила перед ними подобно расплавленному олову. И лишь несколько звезд взирали на них с неба.
– Держу пари, ты устроил и это! – Келли показала рукой на роскошную ночь за бортом.
Оркестр начал блюз, и Келли захотелось танцевать. Она допила шампанское, поставила бокал и прильнула к Мэтту. Ночной ветерок холодил ее обнаженные руки и спину. Мэтт быстро обнял ее и прижал к груди.
– Скажи мне правду, – потребовал он, поставив ноги на поручни, – тебе нравится бал? Келли секунду помедлила с ответом.
– Он оказался не таким страшным, как я думала. Великое множество шумных людей.
Мэтт рассмеялся, прижав лицо к ее волосам, и принялся растирать ее руки в своих теплых ладонях. На мгновение Келли испугалась, что чудесный сон кончится, но ей было так хорошо, что она успокоилась.
– Ты часто бываешь на многолюдных сборищах? – поинтересовалась она.
– Насколько это возможно, я избегаю их. Она не смогла сдержаться:
– Могу констатировать, что у тебя хорошая работа.
– Бурная, – возразил он веселым голосом. – Недавно я присутствовал на присуждении премий. Там я сидел рядом с Ракель Вэлч – ни больше, ни меньше. Так на следующей неделе каждый встречный и поперечный утверждал, что у нее будет от меня ребенок.
Келли засмеялась:
– Вот здорово – ее рыжие волосы и твои зеленые глаза. И как вы его назовете?
– Да-а, тебе палец в рот не клади!
Она повернулась, увидела морщинки у его глаз, ямочки на щеках и белозубую улыбку. И засмеялась в ответ.
– Отчего ты так развеселилась? – спросил он.
– Не знаю, – ответила Келли, поднимая голову, чтобы видеть блеск его зубов. Он был невероятно привлекателен в призрачном лунном свете, и Келли была счастлива, что сидит рядом с ним. – Я не пила столько шампанского со времени моей свадьбы. Боюсь, что наделаю глупостей.
– Ноги еще держат тебя, – подбодрил ее Мэтт с благодарной улыбкой. – Хотел бы я увидеть, как ты делаешь глупости.
– Мистер Хеннеси! – Перед ними возникла запыхавшаяся юная женщина в мерцающем серебряном платье. Было очевидно, что краска на платье напылена. Келли удивленно подняла брови: сама она выглядела бы смехотворно в подобном туалете. Еще нелепее для нее было бы покрасить волосы в тот же цвет, что избрала для себя незнакомка. Келли широко улыбнулась, приветствуя молодую женщину, однако та сразу погасла.
– Да? – выпрямился Мэтт. И Келли в очередной раз изумилась тому, как быстро он вернулся в свой сценический образ. Мгновенно напрягся и за какие-то доли секунды стал тем, кого она не знала.
– Скоро начнется фильм, – выдохнула женщина, словно только что пробежала Бостонский марафон.
На лице Мэтта вспыхнула улыбка, казалось предназначенная только ей одной, а затем он опять повернулся к Келли:
– Пошли, старушка, надо отрабатывать угощение. Он помог ей встать, но палуба закачалась у нее под ногами сильнее, чем прежде.
Кинозвезд окружало море шампанского. Келли подумала, что ее печень не выдержала бы такого образа жизни. Под руку с Мэттом она вошла в зал, отделанный красным бархатом, и восторженно улыбнулась, когда все стоя зааплодировали им. Драгоценные камни сверкали в желтом свете, имитирующем газовый, набриолиненные головы кивали и улыбались, когда они с Мэттом проходили мимо. Мэтт подвел ее к креслу и поцеловал, прежде чем оставить одну. Он поднялся на сцену для краткого выступления, предваряющего премьеру фильма.
– Я привез сюда Келли, чтобы представить ее вам, – обратился он к зрителям, засунув руки в карманы брюк и демонстрируя свое всем известное пренебрежение светскими условностями. – Но, похоже, она не разделяет моей потребности во внимании публики.
Келли кивнула ему с выражением «ты опять за свое» и вежливо улыбнулась. Все вокруг зашептались. Ее поразило, что те же самые люди, которые завтра не узнают ее в продуктовом магазине, сегодня заискивают перед ней, словно она принцесса, – лишь из-за того, что она пришла сюда с Мэттом.
– Келли взяла на себя труд стать моим гидом по Сент-Луису, – продолжал Мэтт, и выражение лица у него было точь-в-точь как на той фотографии в газете. – Я вынужден признаться во всеуслышание, что, пока не встретил ее, я не представлял себе, что за чудесное место ваш Сент-Луис. Она по праву гордится этим городом. Здесь я замечательно провел время и был бы счастлив, если бы получил возможность повернуть его вспять.
Аудитория была в восторге – так, словно Мэтт пригласил их всех к себе в гости.
Келли не знала, когда она попадет домой. Судно причалило, но вечеринка продолжалась. Лишь оркестры сменились. После фильма и обеда начались танцы, и Келли пришлось порядком поволноваться: у нее оставалось мало шансов потанцевать с Мэттом. Он, разумеется, пользовался большим успехом, а когда вернулся к ней с двумя бокалами пунша, то разговорился с весьма известным адвокатом по разводам, запретив Келли танцевать с кем бы то ни было.
И вот наконец настала очередь Келли. Мэтт оказался непревзойденным танцором. Келли знала, что не следует удивляться этому, но все равно была поражена. Она не встречала мужчины, который мог бы танцевать с подобной грацией, без видимых усилий. И это доставляло ей удовольствие. В детстве Келли наивно полагала, что Фред Астор – инопланетянин, поскольку никто не мог отплясывать чечетку, как он. Если это на самом деле так, Мэтт родом с той же планеты.
Люди, собравшиеся в бальном зале, расступились, давая простор элегантной танцующей паре – Мэтту и Келли, и у нее перехватило дыхание от волнения и радости.
Во время танца Мэтт, наверное, слишком близко прижимал ее к себе. Ей нравилось, как он поглаживает ее талию своими чуть шероховатыми пальцами. Нравилось прижиматься щекой к его груди, ее сводил с ума хмельной аромат его одеколона.
Когда же музыканты перестали играть, Келли дорого дала бы за то, чтобы они заиграли снова. Может, это от шампанского у нее было такое приподнятое настроение, но ей подумалось, что Элиза Дулитл наверняка чувствовала себя так же. После вечера, проведенного в объятиях Мэтта, Келли не могла думать ни о чем другом.
Они попрощались с гостями и отбыли в оставленном для них лимузине киномагната – усталые и довольные. Мэтт обнимал Келли, и они вместе напевали мелодии, под которые только что танцевали.
Келли не сомневалась, что переживает счастливейший момент в своей жизни.
– Я не отпущу мою Келли, – сказал Мэтт, когда они добрались до ее дома. А машина и здесь переночует.
Встав на тротуар, Келли не торопясь вдохнула ночной воздух, чтобы привести в порядок свои чувства. От выпитого шампанского звенело во всем теле.
– Лучше не оставлять машину у моего дома, – заметила она.
– Им и так все известно, – улыбнулся Мэтт, беря ее сумочку, чтобы вытащить ключ. – Великое дело для имиджа: Мэтт Хеннеси будет спать на твоем ложе.
– Ты просишь чудовищно много, – укорила она.
Их голоса разбудили нескольких птиц, обрушивших на них все свое негодование. Мэтт отпер дверь и увлек Келли за собой.
– Эй, смотри! – Он повел ее в гостиную, где на кофейном столике стояла бутылка «Каберне Совиньон». – Это от Мисси. Я ее откупорю.
– От Мисси?
Мэтт подал Келли записку: «Я не могу оставить белое вино для Мэтта Хеннеси не охлажденным. Загляните в морозильник: там есть лед».
Келли фыркнула, сердясь на проницательность подруги, и сбросила туфли на высоких каблуках. Паркет приятно холодил горячие ступни.
Мэтт откупорил бутылку и протянул Келли бокал, свободной рукой развязывая галстук.
– Давай присядем.
Келли вытянула ноги в чулках, потерла друг о друга затекшие ступни. И сделала глоток, хотя, конечно же, ей было уже достаточно. Мэтт скинул пиджак и сел рядом, расстегивая тугой воротник рубашки.
– Не забудь взять драгоценности, – напомнила она, вопреки собственному желанию. Сапфиры и бриллианты поблескивали на ней, как звезды на ночном небе. Она отпила еще глоток, поставила бокал на край стола и посмотрела на Мэтта. Спасибо за чудесный вечер.
Он улыбнулся ей, скользя руками по кушетке сзади нее.
– Это и мне доставило удовольствие: ты показала себя выше всяческих похвал, как я и думал.
– Знаешь, оказалось, что все не так уж трудно. Единственная проблема в нашей инспектрисе. Сестра Агата убеждена в том, что ты собираешься появиться в больнице в один из ближайших дней и обесчестить меня прямо на рабочем месте.
Он улыбнулся, и на щеках обозначились ямочки. Келли захотелось поцеловать их.
– Национальная пресса не поднимет этой темы до понедельника – до тех пор, пока не выйдут журналы. Вот когда ты по-настоящему окажешься в фокусе.
Она покачала головой:
– Ты не предупредил меня. Не надо было приходить ко мне в больницу.
Он отпил глоток и откинул голову назад, смакуя вино.
– Тебе бы неплохо исчезнуть из «Скорой помощи» на недельку-другую. Может, тогда ты избежишь самого трудного.
Келли нахмурилась, потянувшись за своим бокалом.
– Я работаю, дружище. И не могу исчезать, когда мне хочется.
– Разве у тебя не бывает отпуска?
– Я приберегла его на Рождество. Собираюсь в Колорадо.
Мэтт кивнул и выпил еще бокал. Келли поразилась: сколько же нужно алкоголя, чтобы свалить его? Сегодня он выпил так много…
– Там твоя семья? – спросил Мэтт.
– Нет! – резко ответила она и сама на себя рассердилась за подобную невежливость.
Но, к счастью, он не придал этому значения, поскольку ничего не знал о ее отношении к Рождеству, о том, как больно ей видеть знакомые улицы Сент-Луиса тщательно принаряженными. Не знал Мэтт и о том, как сильно Келли надеялась, что Майклу удастся разогнать тени ее прошлого. А он погиб и лишь увеличил ее горе.
– Нет, – повторила она более ровным голосом. – На Рождество я еду кататься на лыжах. С Мисси.
Родные Мисси забыли о ней, а у Келли их вообще не было. Поэтому каждый год они проводили отпуск вместе.
– А где твоя семья?
Келли будто окаменела. Почему это так важно для него? Это не его дело. Это никого не касается. Ей захотелось еще вина – может, хоть оно немного облегчит ее бремя?
Повернувшись к нему для ответа, Келли выдавила из себя печальную улыбку:
– Мэтт, все серьезнее, чем ты думаешь. Я не касаюсь этой темы, когда мне весело.
– Значит, для тебя это еще тяжелее, чем несчастье с Майклом? – догадался он. Его голос дрогнул:
– Что произошло тогда, Келли?
Она отвернулась – от боли, отразившейся в его глазах. Да, тяжелее, он прав. Мэтт затронул то, о чем со времени гибели Майкла она не позволяла себе даже думать – за исключением кабинета доктора Мартинсона. Если бы Мэтт попытался ворошить прошлое Келли, он встретил бы суровый отпор. В этом случае она не подпустила бы его к себе так близко. Но он незаметно пробрался сквозь защитную броню, и он так добр к ней… Да, он имеет право знать все.
Потирая лоб, чтобы унять боль, Келли начала свой рассказ. Тепло его участия согревало ее, как солнечный луч. А он слушал с тем заботливым вниманием, с каким джентльмен открывает перед своей леди закрытые двери.
– Был канун Рождества. Мама с папой уехали в гости.
Она помолчала, вспоминая. Ее родители, Эдни и Фрэнсис, экономили всегда и на всем, чтобы послать Келли в частную школу и колледж. Чтобы дать ей то, чего не имели сами. Отец Келли был постовым полисменом, всего лишь сержантом, а мать – домохозяйкой и до рождения Келли потеряла двух детей. Ее никогда не покидала тоска по умершим детям, она скорбела о том, что никогда не увидит их взрослыми. Эдни и Фрэнсис очень хотели, чтобы Келли училась. Они хотели гордиться дочерью.
Келли посмотрела на свой пустой бокал – ободок блестел, как бриллианты на ее браслете.
– Они задержались в гостях и спешили домой, так как я должна была поехать на вечеринку. Их сбил пьяный водитель. – Келли слышала вой сирены и шум толпы на площади. Но никак не ожидала, что в автомобильную катастрофу попали ее родители. – Мать умерла у меня на руках. – Так же, как и Майкл, добавила она про себя. – А отец выжил. Он снова женился, на миловидной женщине с кучей детей. Они живут в Чикаго, отец оттуда родом.
Голос Мэтта прозвучал невероятно мягко:
– Отец винит во всем тебя? Она зябко передернула плечами:
– Полагаю, что бессознательно. Ему приходится кого-то винить, ведь он любил мою мать с двенадцати лет.
С тех пор Рождество для Келли стало периодом жестокого одиночества и комплекса вины. Она выучилась на медсестру, пошла работать в «Скорую помощь» и думала, что сможет справиться со своим горем при поддержке Майкла, надеялась, что его сострадание исцелит ее. Но после смерти Майкла ей стало еще хуже, и она сдалась на волю судьбы.
– Майкл погиб тоже в канун Рождества? Келли не могла представить себе более мягкого голоса. Она чувствовала, что успокаивается в нежных объятиях Мэтта.
– Нет, после. Видишь, тебе повезло, что мы встретились не в декабре. Я не живу в это время.
Рыдания стояли у нее в горле, но Мэтт взял ее лицо обеими руками и бережно притянул к себе. Его улыбка была по-прежнему мягка, а сине-зеленые глаза приняли в себя ее муку.
– Келли, – сказал он тихо, – больше я не сделаю ничего, что могло бы расстроить тебя. И обещаю не приставать с вопросами.
Его глаза смотрели на нее с теплотой и участием, и Келли почувствовала, как застарелая боль рассасывается, точно нарыв. Мэтт был так близко! Он разделил с нею ее страдания. И когда он улыбался, глядя на нее, она чувствовала, что погружается в него и становится сильнее вместе с ним Он наклонился над Келли, поцеловал одну ее щеку, а затем другую, собирая слезы. Келли сидела неподвижно. Боль понемногу стихала. Его руки касались ее, подобно исцеляющему огню. Келли закрыла глаза и подняла лицо к Мэтту, ища его губы такие мягкие и сильные одновременно. Однако вновь инстинктивно отшатнулась, упершись руками в его грудь и чувствуя, как сильно бьется его сердце. Между ее пальцами – там, где был расстегнут воротник рубашки, – курчавились мягкие волосы. Близость к Мэтту взбодрила ее, и, едва он снова прикоснулся к ней, все ее чувства обострились. Она разомкнула губы, пробуя теплоту его кожи и упиваясь сладостью единения с ним, как будто он вернул ей жизнь. Внезапно Келли пришло в голову, что она уже давно отчаянно нуждается в этом.
Мэтт медленно повернулся к ней всем телом. Его губы осторожно искали ее глаза и шею. Он поцеловал ее в ушко и одним движением распустил волосы – они упали и гладкой волной накрыли плечи. Он поцеловал ее снова и погладил ее волосы, словно дорогой шелк. Потом провел пальцем по мочке уха и шее. Поцеловал плечо и руку – неспешно, словно запоминая их вкус и очертания.
Келли обняла Мэтта за плечи, пытаясь обхватить их широту своими маленькими руками. Потрогала пальцами выпирающие через накрахмаленную рубашку мускулы. Она растворялась в его жизненной силе и всеми порами впитывала его нежность. Келли потянулась к его горлу и поцеловала впадину меж ключиц. Она обрела покой в гавани его груди. Поглаживая грудь Мэтта, наслаждаясь его мускулатурой, она постепенно спустилась к животу.
– Келли, – шептал он в ее волосы. Его язык щекотал ей ухо. – О, Келли! Одной рукой он прижал ее к себе, а другой почти благоговейно ласкал ее. Его пальцы пробегали по ее спине, вызывая дрожь во всем теле. Но вот он осторожно спустил с ее плеч платье, и пальцы коснулись обнаженного плеча – сначала одного, потом другого.
Келли трепетала от желания, как никогда в жизни. Она жаждала, чтобы Мэтт взял ее всю, без остатка. Впервые за два года она испытывала наслаждение от прикосновения мужчины. В глазах Келли появились слезы.
Он поцеловал ее. Его язык бегал по ее губам, а руки ласкали шею. Его прикосновения были мучительно легки, его пальцы обводили ее плечи, гребень ключицы, потом он открыл прелесть чувствительной кожи ее груди. Обвел соски слегка шероховатыми пальцами, а затем взял в ладони нежнейшую плоть.
Вся дрожа, Келли закрыла глаза. Ласка Мэтта отозвалась внизу живота горячей волной. Она чувствовала себя так, словно стала гибким инструментом удовольствия в уверенных руках Мэтта. Открыв глаза, она увидела его темную взъерошенную голову на своей груди и с трудом удержалась от крика. Долго не удовлетворяемое желание, которое он разбудил, билось в ней сладкой болью, и она знала, что нет для нее никого на свете, кроме Мэтта – Мэтта, ласкающего ее. В нее будто вонзили нож удовольствия. Когда Мэтт осторожно сжал ее напряженные соски зубами, она изогнулась дугой, откинув голову назад. Руки Матта были дерзки и нетерпеливы. Его губы, язык и зубы дразнили ее груди до тех пор, пока она не забыла себя.
– О Боже, Келли, – шептал он. Его прекрасное лицо прижалось к ней. – Я хочу тебя. Я хочу выпить боль из твоих глаз.
Келли не могла в это поверить. Слова Мэтта, такие искренние и горячие, мгновенно укротили бурю в ее душе. Она вся похолодела и с трудом дышала. Он не мог! Боже, он не мог сказать такое. Она поняла, что любит его, и ужаснулась: это катастрофа.
– Келли…
Она увидела в его лице смущение и отвернулась.
Глава 8
– Келли, что с тобой?
– Мэтт… – Она запнулась, прикрывая руками обнаженную грудь, словно защищаясь. – Пожалуйста, не надо. Не говори таких вещей.
– Каких? – спокойно возразил он. Его глаз? гипнотизировали ее. – Что плохого в том, что я забочусь о тебе?
Она покачала головой, не в силах смотреть на него.
– Это игра. Ты помнишь, что мы играем в игру?
Осторожно, будто испуганного ребенка, он обнял ее. Его рука искала слезы, застывшие на ее щеке.
– Это давно уже не игра, Келли. Но я не хочу травмировать тебя: слишком много несчастий ты перенесла.
Он замолчал, и Келли пришлось взглянуть на него. Его ясный пристальный взгляд принес ей новые слезы.
– Прости меня. – Он тихо засмеялся. – Сам себе удивляюсь. Отныне постараюсь быть осторожнее и уступлю инициативу тебе. Мы станем друзьями. Дай мне знать, когда будешь готова на большее.
Его красивые глаза затуманились от слез. И Келли испытала смешанное чувство вины и страха за то, что доставила Мэтту боль.
– А если этого не произойдет никогда? – спросила она. Он улыбнулся:
– Невозможно. У тебя хватит смелости. А у меня – терпения.
Это рассмешило ее:
– У тебя? Терпения?
– Молодец, – улыбнулся он в ответ. – Ты всегда тактична. – Отбросив со лба случайную прядь, он наклонился, чтобы поцеловать ее. – А теперь, моя дорогая, не следует ли тебе поспать? Ведь ты пока что работаешь.
Она, как могла, постаралась придать своему взгляду уверенность:
– Ты не против, если я останусь здесь?
Вместо ответа Мэтт притянул Келли к себе. Ее голова устроилась у него на груди, а его руки – в шелке ее волос. Келли закрыла глаза. Ничто на свете не смогло бы сейчас разлучить их.
…Когда зазвонил телефон, Келли очнулась от сна – она почувствовала, как Мэтт вздрогнул, тело его напряглось.
Второй звонок сжал ей сердце – она испугалась.
– Кто может звонить в такой час? – спросила она неожиданно сердитым голосом. Но Мэтт уже подошел к телефону.
– О Боже, Мисси, что вы имеете в виду? – вскричал он. – Мы только что вернулись. – И протянул трубку Келли:
– Твоя добрая фея.
– Что случилось? – приветствовала Келли свою подругу без всякого вступления.
– Разумеется, ничего, – пропела Мисси, явно веселясь.
– Мисси, почему ты названиваешь среди ночи?
– Подумай, детка. Если ты боишься выглянуть в окно, то посмотри на часы. И тогда поймешь, что это глупый вопрос. Впрочем, я наверняка тоже забыла бы обо всем, если б Мэтт Хеннеси оказался в моей постели – Мы на кушетке, – остроумно парировала Келли.
– Потрясающе. Мужчина с воображением. Он становится все лучше и лучше, не так ли? Я не стала бы винить тебя за опоздание, раз уж ты оказалась женщиной-вамп, но вот другие…
– Долго ты будешь подтрунивать надо мной? – набросилась на нее Келли, понимая, что не права. – И зачем ты вмешиваешься? Мы только…
Она кинула взгляд за окно. Очертания знакомых кустарников становились узнаваемыми. Начало светать.
– Боже! – догадалась наконец Келли.
– Поспеши, уже без десяти семь. Через десять минут начинается наша смена.
Бросив «пока», Келли вскочила на ноги.
– Мэтт, я опаздываю. Оставайся здесь и поспи. Телефон я выключу. Увидимся, когда я вернусь с работы.
Пять минут спустя она выбежала из душа, обретя деловой вид. Волосы аккуратно заплетены в косу, макияж смыт, а вместо украшений Мередит – скромные золотые сережки.
Сапфиры лишь блеснули, когда Келли сняла их, чтобы вернуть Мэтту. Жаль было расставаться со сказкой, которую они олицетворяли, – женщина, отразившаяся в зеркале в это утро, сильно отличалась от той, которая развлекалась прошлой ночью. Келли решила положить драгоценности на одежду Мэтта, чтобы он не забыл их.
Дверь в его комнату была отворена. Мэтт уже лежал в постели, но еще не спал. Едва она взглянула на него, ноги ее чуть не приклеились к полу – она словно опять увидела сцену из фильма, который они смотрели на премьере. Там герой Мэтта так же лежит на кровати, ожидая героиню. Это сопоставление мгновенно отрезвило Келли, тем более что улыбка Мэтта оказалась точно такой же.
– Снова смотришь на меня как чужая, – заметил он, положив руки за голову. Келли хотелось, чтобы грудь Мэтта прикрывала рубашка: его вид пробуждал в ней воспоминания и эмоции прошедшей ночи.
– Я должна вернуть тебе украшения, – тихо ответила она. – Если я не сделаю этого сейчас, то, может быть, не смогу вообще.
– Прежде чем я уеду, мы купим такие, какие тебе понравятся.
– Нет-нет, не надо. Он мягко улыбнулся.
– Я просто хочу отблагодарить тебя за то, что ты сделала меня другим человеком. Ты достойна любого количества каратов.
Она решила превратить его слова в шутку:
– Ты имел в виду каротин? Конечно, купи побольше моркови, она полезна для глаз и не портит фигуры.
В ответ он благодушно улыбнулся, словно вопрос уже решен:
– Удачного тебе дня на службе.
Келли повернулась, собираясь уйти, но помедлила – ей очень хотелось еще раз взглянуть на него.
– Спасибо тебе, Мэтт, – проговорила она, не упоминая о вчерашнем вечере, но зная, что он понял.
И, прежде чем он успел ответить, закрыла за собой дверь.
Порой Келли радовало то, что больница находится в двадцати минутах езды от ее дома. Когда едешь, хорошо думается. К тому же дорога, ведшая к больнице, была весьма живописной. Иногда, под настроение, Келли подпевала песням, которые слышала по радио. А порой вспоминала и заново переживала события своей жизни.
В тот день Келли опаздывала на работу, что случалось с ней крайне редко, но сестра Агата не прощала опозданий.
Монахини с откровенной желчью отнеслись к воображаемому роману Келли. Она без труда могла представить себе тот «веселенький» прием, который ей уготовили. К тому же Мисси наверняка уже сообщила товаркам новые подробности отношений Келли и Мэтта, а это могло только ухудшить ситуацию.
Что теперь будет? Хрупкое равновесие, которое она обрела ценой двухлетнего затворничества, было нарушено всего за несколько дней. Мэтт зажег в ней эмоции куда более сильные, чем она когда-либо испытывала. И воскресил в ней тягу к жизни. Благодаря ему она вспомнила, что можно петь, бегать и видеть мир, словно до встречи с ним была незрячей. Когда она увидела сумасшедшую, озорную искорку в его глазах, ей страстно захотелось быть рядом с ним – всегда и всюду. А потом, когда он обнял ее и вобрал в себя ее боль, она поняла, что всегда мечтала об этом и что именно его руку искала для утешения. Впервые после смерти Майкла она ожила.
Мэтт сказал, что у нее есть бодрость духа. Разве? Хватит ли у нее на самом деле сил для новой попытки? Ей было так трудно отделить желание жить от страха за будущее, что это вселяло в нее неуверенность. Может, для нее лучше бежать от его задора, смеющихся глаз и непонятной улыбки, чтобы не потерпеть новое крушение? Он разворошил долгие годы тлевший в ней костер страха и вдохнул в нее жизнь. Однако Келли вовсе не была уверена в том, что сможет справиться со своими новыми чувствами.
Наконец, ее отношения с Мэттом начали отрицательно сказываться на работе. Как она проживет очередной горячий день? Келли приступила к работе в семь сорок, а ушла на ланч раньше сестры Агаты. Все пожирали ее глазами – будто она только что вернулась от президента. И Келли догадалась, что Мисси действительно проболталась о своем утреннем телефонном разговоре с Келли и Мэттом. Келли уклонялась от вопросов о том, что же произошло между нею и Мэттом после того, как они вернулись домой. Всякий раз, как «интервью-ерша» приближалась слишком близко к запретной теме, Келли делала вид, что задумалась, и с легкой улыбкой покачивала головой. Она знала, что это ей даром не пройдет, но рассказать о том, что было на самом деле, значило завести всех, и особенно Мисси.
Через час после начала рабочего дня вся больница уже знала, что Мэтт Хеннеси ночевал у Келли и что звонок Мисси прервал их необузданную страсть в самый неподходящий момент. Сестру Агату, конечно же, не посвящали в самое интересное, но в каждом углу хихикали, округляли глаза и шушукались, так что трудно было не заметить всеобщего оживления. Рич услышал «самую правдивую» версию событий незадолго до ланча. Келли поняла это, встретив его в кафетерии: глаза Рича были полны щенячьего страха. И тогда Келли инстинктивно поняла, что ее проблемы каким-то образом уладились.
– Ты не против общества коллеги с дурной славой? – усмехаясь, приветствовала она его, ставя свой поднос и садясь напротив. Десятки глаз со всех сторон следили за ней, и это было неприятно, поскольку смотрели на нее с осуждением.
– А ты уверена в том, что хочешь сидеть рядом со мной? – в свою очередь спросил Рич. Его улыбка была искренней. – Все смотрят на тебя так, будто ты Мария Магдалина.
Келли неодобрительно фыркнула и взяла вилку.
– Люди изумляют меня. Им известно, что мы с тобой дружим два года. И им также известно, что с Мэттом я не дружу. Все остальное – домыслы.
Келли потерла усталые глаза и подумала, что уже второй раз за знакомство с Мэттом расплачивается бессонной ночью. Это становится дурной традицией. Опустив руки, Келли поглядела в глаза Рича и увидела в них муку. «Черт возьми, – подумала она с облегчением, – не столь уж я плоха, несмотря ни на что».
– Рич!
Он смотрел куда-то мимо нее.
– Что случилось?
Он несколько принужденно передернул плечами. Его взволнованные глаза наконец посмотрели прямо на нее:
– Ничего, Келли.
– Это не ответ, – парировала она, подавшись вперед. – Ведь мы друзья. Так в чем же дело?
Он смотрел на нее в упор, и сердце Келли ушло в пятки. Ошибки быть не могло: его взгляд сказал ей все.
– Мы не друзья? – очень осторожно переспросила она.
Он печально улыбнулся:
– Ты мне друг, Кел. Но я мечтал стать тебе больше чем другом.
– О… – растерялась она. – Рич, я… Он сделал протестующий жест рукой:
– Не стоит, Келли, я знаю, каково тебе сейчас. Уверен, что, если бы ты не села рядом со мной, я бы перенес это просто прекрасно. Я не хотел тебе ничего говорить, боялся, что тебе будет неприятно меня видеть.
– Но я не хочу причинять тебе боль. Он снова засмеялся. Его карие глаза излучали нежность.
– Ты заставишь меня страдать гораздо сильнее, если не будешь считать своим другом. Поняла?
Келли не знала, что слезы от избытка чувств, появившиеся в ее глазах, навсегда запечатлеются в сердце Рича. Она кивнула, глядя на его добрую улыбку, и ей сразу стало лучше.
К, концу смены Келли чувствовала себя как зомби, глаза у нее слипались. Все, о чем она мечтала, – это оказаться дома и после горячей ванны нырнуть под одеяло.
Едва она успела принять последнего пациента, как в кабинет, размахивая вечерней газетой, вбежала одна из медсестер. Под рубрикой «Светская жизнь» напечатали фотографию: Келли входит в кинозал под руку с Мэттом. Келли пришлось согласиться, что опубликованный кадр впечатляет. За этим последовала такая бурная реакция персонала, что сестра Агата возникла на пороге, как ангел возмездия. Одного ее взгляда было достаточно, чтобы разбить стекло.
– Миссис Берн, – холодно отчеканила она. – Когда вы намерены вернуть «Скорую помощь» в рабочее состояние?
– Я была бы более чем счастлива, если бы это произошло прямо сейчас, ответила Келли, с трудом удерживаясь от того, чтобы не тереть слипающиеся глаза.
Восемь голов повернулись в их сторону, никто не знал, как реагировать на происходящее и стоит ли вообще реагировать.
– Могу ли я быть уверенной в том, что этот джентльмен скоро уедет?
– Он уедет в течение недели. Сестра Агата окинула Келли ледяным взором. Та опустила глаза.
– Еще несколько подобных дней – это непростительно! Скажите мистеру Хеннеси, чтобы он отправлялся домой тотчас же.
Келли ощутила пунцовую краску стыда на своих щеках.
– Велите ему уехать, иначе я вынуждена буду вмешаться, – подойдя ближе, прошипела попечительница в ухо Келли. – Ваша жизнь сразу станет менее значительной.
И, не дожидаясь ответа, вышла.
Десятью минутами позже, когда Келли пыталась написать отчет для вечерней смены, Долли Инг подлетела к ее столу и остановилась как вкопанная.
– Он здесь! – пролепетала она, задыхаясь. И в глазах у нее испуга было больше, чем при встрече с главным хирургом.
– Кто? – машинально спросила Келли, думая только о двух новых пациентах, чьи истории должна была передать своей сменщице.
– Неужели не догадываешься кто? – вопросом на вопрос ехидно ответила Долли.
И только тогда Келли поняла, кого она имеет в виду. Голова ее дернулась, как у марионетки:
– Он?!
– Представь себе. – Лицо Долли выражало полное замешательство. – Я разговаривала с Эллой о своих детях, о Джеффе и Эрин, рассказывала, как водила их к врачу – вечно у них проблема с ушами… И в этот самый момент вошел он Мэтт Хеннеси.
Сестры, находившиеся рядом, навострили уши.
– Просто подошел к моему столу и поздоровался. Боже, я вся дрожу!
– Слава Богу, он не спросил ее имени, – саркастически пробормотала Мисси. – А то бы она откинула копыта.
