Текст книги "Невеста посреди зимы (ЛП)"

Автор книги: Кэти Уайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Каэль с радостью повалялся бы денек в постели. Но еще более он стремился завершить путешествие и убить проклятого паука, чтобы Аня не знала забот. Вот тогда Каэль затащил бы ее в кровать на целую неделю. Он решил перед отъездом велеть хозяину придержать номер до их возвращения и подготовить к долгому пребыванию. На обратном пути они могли позволить себе никуда не спешить, дождаться каравана с Аниным приданым и добраться до цитадели в удобной карете.

До чего же прекрасно и замечательно быть королем.

Приоткрыв один глаз, Каэль осмотрел комнату. Свет был слишком ярким для раннего зимнего утра.

– Мы проспали?

– Почти. Но успеем перед отъездом позавтракать, – сегодня Аня уложила седые волосы в прическу, напоминавшую корону, и улыбалась. Каэль в жизни не видел ничего прекраснее. – Полежи еще немного, иначе продемонстрируешь деревенским жителям кое-что лишнее. Они спросили разрешения накрыть нам небольшой стол в честь Середины зимы, раз уж мы пропустим полуденный банкет в Ивермере.

– Я предпочту полакомиться своей женой, – Каэль привлек Аню к себе для долгого поцелуя. Неохотно отпустив ее, он не мог не заметить, что у нее разрумянились щеки, и темные глаза замерцали жарким обещанием.

Хозяин таверны превратил смежную комнату в небольшую гостиную. Когда Каэль, наконец, встал с кровати и натянул бриджи, жители деревни уже закончили готовить пир. Под весом «маленького» банкета трещал стол. Куда уж без жаркого и пирогов, традиционных для празднований Середины зимы. Притом Каэль должен был понемногу попробовать все принесенные блюда, чтобы не обделить и не обидеть никого из поваров.

К счастью, у него разгулялся аппетит, да и жена проголодалась. С хитрой улыбкой она указала на один конец стола.

– Я возьму на себя вот эти тарелки, – Аня бросила Каэлю оловянную ложку. – Но тебе придется заняться остальными.

Каэль с легкостью согласился. Сначала он попробовал ароматное жаркое, кусочек свиного пирога и колбаски с хрустящей корочкой. Тогда Каэль обратил внимание на Аню, тихо воскликнувшую со ртом, полным грушевого пирога. Пока он неспешно доедал оленину, Аня тоже жевала, наблюдая за ним широко распахнутыми глазами с пляшущими в них смешинками.

– Я только что вспомнила, как мать попросила меня привезти ей из очередной поездки зимние груши, – сказала Аня, почерпнув ложкой вишневый пудинг. Внезапно Каэль понял, что она выбрала конец стола, где стояли все сладости, и загордился хитростью своей жены. – Мама не любит груши, но их традиционно дарят на Середину зимы. Праздник был не за горами, поэтому я не обратила на ее просьбу внимания. Позже тем же днем родители сообщили мне о твоем письме. Значит, они изначально собирались отправить меня к тебе и дать мне целовальное зелье, чтобы я не сопротивлялась. До чего же они, должно быть, удивились моему согласию!

Аня рассмеялась, но Каэль не разделял ее веселья. От одного упоминания зелья он помрачнел и упустил нить ее рассуждений.

– Какое отношение груши имеют к зелью?

– Семечки зимней груши – один из ингредиентов. Действие усиливается, если плоды собраны человеком, для которого оно сварено. Обычно эффект длится всего несколько дней. Но когда человек сам собрал груши…недели. Месяцы, если о теле заботиться должным образом. И пробудить его можно только еще одним глотком зелья, – внезапно Анино веселье исчезло без следа. Помрачнев, она закусила губу и потянулась за еще одним куском пирога. – Раз уж я согласилась, не было никакой нужды поить меня зельем. Однако через день или два я увидела паука. Видимо, родители решили, что я передумала, но все равно послали меня к тебе.

В руки человека, который, как все считали, будет к ней жесток.

– Они знали, что ты хотела убить меня и занять мой трон?

Аня ничего не сказала, лишь покачала головой.

– Тебе больше никогда не придется их видеть, – Каэль едва усмирил несшийся по венам гнев. – Я сегодня же доберусь до Ивермера и убью паука. Или нет, если хочешь немедленно вернуться в цитадель.

– Мы почти на месте, – тихо возразила Аня и вонзила ложку в другой пудинг. – Посмотрим, как все пройдет.

Каэлю было ненавистно видеть ее боль. Быстро пройдя через комнату, он ухватил Аню за подбородок и запрокинул ей голову для поцелуя. На ее губах осталось послевкусие теплого меда и пряных вишен. С тихим вздохом она растаяла.

Когда Каэль отстранился, Аня улыбалась болезненно, меланхолично, но с непоколебимой решимостью.

– Еще один день, и я больше никогда не буду о них думать, – заявила она.

Аня могла быть не властна над своим мыслями, поэтому Каэль поклялся всеми силами отвлекать ее и не давать ей часто вспоминать родителей. Напоследок поцеловав Аню, он осмотрелся в поисках яблочного пирога, который хотел забрать на свой конец стола.

Так и держа ложку в ближайшей миске, Аня изумленно ахнула. Она склонила голову, пытаясь разглядеть руну, тускло светившую на боку Каэля. Очертив пальцами узор на его ребрах, Аня наморщила лоб.

– Почему на тебе защитная руна? – она озадаченно посмотрела ему в лицо.

– Чтобы оградить меня от заклинаний, – без руны Каэль не победил бы ни одного из наместников Джофри. Они взорвали бы его глаза или сломали бы ему шею всего несколькими словами. Но руна сделала его невосприимчивым к магии.

Хотя оставался риск пострадать от иных заклинаний. Например, если запереть двери и наполнить комнату водой, Каэль мог утонуть. Но из раза в раз он побеждал прежде, чем враги догадывались, что его можно убить окольными путями.

– Да, но…прямо на коже? И руна активна, она светится, – изумилась Аня. – Твой министр магии нанес ее? Где он о ней узнал? Точно не в Ивермере. И как он поддерживал ее силу во время нашего путешествия? Она должна была исчезнуть через пару дней.

Должна была. Но кое о чем Аня даже не догадывалась. Внезапно Каэль понял, что его признание ранит ее сильнее, чем кого бы то ни было. Он никогда не соврал бы жене. Раньше Аня считала, что Каэль рассердится, узнав о ее магии. Она думала, что разозлила его, утаив правду. Теперь была та же ситуация, но…с точностью до наоборот.

От напряжения у него сдавило горло, и он покачал головой.

– Я сам ее нанес.

Аня затихла. Несколько самых долгих мгновений в его жизни она безмолвно и серьезно смотрела на него темными глазами. Когда Аня заговорила, ее голос был пустым.

– Ты заклинатель?

– Нет, – Каэль не знал заклинаний, да и если бы и знал, все равно не использовал бы. – Я родился на Мертвых землях, где Расплата уничтожила все, измененное грязным волшебством, но само его оставила. Наши люди по-прежнему рождаются такими же одаренными, как и вы. Но кроме ведьм и целителей, никто не использует грязную магию. Мы делаем вот это, – Каэль продемонстрировал маленькую метку на тыльной стороне руки возле локтя.

Аня ахнула и отшатнулась, будто он показал ужасное насекомое. Вскинув руку ко рту, она посмотрела на него с изумлением и гневом.

– Кто сотворил это с тобой? – Аня была готова разрубить злоумышленника своим мечом. Ей не пришлось бы далеко ходить.

– Я сам, – так Каэль запер в себе волшебство, чтобы случайно не наложить заклинание. Он лишил себя возможности черпать магию извне или красть откуда-то еще. Врожденные способности подпитывали руну у него на боку, но она была не более чем щитом, ограждавшим его от грязного волшебства. Ничего общего с чарами, отнимавшими сохранность у одного человека, чтобы отдать другому.

Тем не менее, ответ Каэля ничуть не ослабил ужаса Ани.

– В Ивермере, – сказала она, – такая руна считается самой страшной карой. Знак позора, хуже смерти.

Аня думала, что его наказали?

– На Мертвых землях человек сам решает, отказываться ли от магии, – поскольку она качала головой, и на ее глаза навернулись слезы, Каэль пустился в разъяснения. – В отказе нет ничего постыдного. Так мы заявляем, какими людьми хотим быть. Если я и причиню кому-то вред, то по собственному выбору, а не потому, что отдача отнимет у него здоровье.

Наконец Аня вздохнула и смиренно кивнула. Она погладила маленькую метку, будто пыталась утешить Каэля и унять его боль. Вот только ему не было больно.

В отличие от Ани.

– В Ивермере выбора не дают, – хрипло пояснила она. – Так наказывают преступников. Их исключают из круга и изгоняют. Если они задерживаются, их выслеживают и выбрасывают из королевства.

Вместе с пониманием Каэля захлестнули мучительные эмоции, разрывавшие ему грудь. Во многих отношениях Аня носила метку всю свою жизнь, пускай и невидимую. Метку наказания, метку позора.

Аня часто говорила, что родители ее стыдились. Словно неспособность накладывать чары была наказанием. И ранее за завтраком она поняла, что король и королева по сути ее выбросили.

Каэль видел, что Аня страдала. Но лишь сейчас узнал, как глубоки были ее страдания…и какую боль он сам причинил ей прошлой ночью. Когда Аня попросила поцелуй, Каэль внезапно обрел все, о чем мечтал. Он спешил связать ее узами брака и не дать ей ускользнуть. Вот только его уход стал для нее еще одним осколком пожизненной боли. Аня вновь почувствовала себя нежеланной, отвергнутой. Выброшенной.

Каэль не допустил бы повторения.

Обхватив ладонями Анины щеки, он всмотрелся в ее глаза.

– Ты не наказание, моя Аня. Ты – величайший дар.

От удивления она разомкнула губы и наморщила лоб. Аня смотрела на него в шторме хаотичных чувств, сильнейшим из которых было замешательство. Будто она не понимала, что именно говорил Каэль и почему.

Он обязан был постараться и объяснить.

– Я не представлял, что существует женщина, способная осветить мою жизнь. Я задыхался и умирал, теперь же дышу полной грудью. По возвращению в Гримхолд сколько бы встреч мне ни пришлось высидеть, рядом с тобой каждая минута будет в радость.

Прошлой ночью он уже видел Анины слезы счастья, поэтому сейчас признал их в ее глазах.

– Но мы все равно отменим половину, – у нее подрагивал голос. Похоже, она не понимала, что Каэль пытался сказать.

– Мне плевать, сколько их будет. Мир остался прежним, но я вижу его иначе, – резковато пояснил он. – И это благодаря любви к тебе. Она все изменила.

Обмерев, Аня посмотрела на него темными глазами, в которых плескались изумление и надежда.

– Ты меня любишь?

– Люблю, – его голос огрубел. – Знаю, ты не разделяешь моих чувств, но я покорю твое сердце…

– Разделяю! Я чувствую то же самое, – она снова чуть не плакала от счастья. – Разве я не сказала тебе вчера вечером?

Аня его любила. Его. Завоевателя, Мясника. На его руках было больше крови, чем способен смыть океан. Но Аня любила его вопреки всему.

Эмоции разрастались в его груди, угрожая задушить.

– Ты лишь сказала, что хочешь меня.

– Возможно, я отвлеклась на все остальное, – у Ани заалели щеки.

– Слишком отвлеклась на поцелуй, чтобы признаться в любви? Тебе придется загладить вину, жена моя, – с сердцем, подскочившим к самому горлу, Каэль склонился и поцеловал ее в губы. – Скажи мне.

– Я люблю тебя, – прошептала она, затаив дыхание.

Он поцеловал ее в шею и ждал.

– Я люблю тебя, – хрипло повторила Аня.

Каэль опустился на колени. Она ахнула и запустила пальцы ему в волосы. Приподняв подол ее туники, он обнажил гладкие бедра и мягкие белые завитки с блестящей розовой плотью.

– Теперь я покажу тебе, как король пирует в честь Середины зимы.

Аня рассмеялась звонко, весело и хрипло.

– Боги, до чего же я тебя люблю!

Облизав ее, Каэль ощутил на своем языке сладость желания и любви.

– Я люблю тебя, – вновь прошептала Аня. У нее задрожали бедра, и кожа замерцала от магии.

Сильнейшее волшебство. Не иначе. Потому что все желания Каэля на Середину зимы сбылись. Аня Добрая поклялась посвящать ему свои дни и проводить ночи в его постели. Аня Отважная даровала ему себя как жена. И вот теперь Аня Любящая ответила на его чувства.

О чем и говорила Каэлю после каждого его поцелуя или ласки.

Посему он предъявил на нее права и пировал по-королевски – на коленях перед королевой, всецело владевшей его сердцем.

10. Аня Ведьма

Скайлвуд

В Скайлвуде всегда царил мрак. Деревья были такими высокими и толстоствольными, что солнечные лучи не освещали землю, разве что на узкой дороге, ведшей из Дрилока в Ивермер. Путь проложили в давние времена, когда магия в лесу была слаба, и населявшие его существа еще не стали опасными.

Если бы не чары, лес давно поглотил бы и саму дорогу. По обе стороны от нее на расстоянии нескольких шагов друг от друга стояли тяжелые гранитные колонны, отмеченные рунами, тусклое золотистое сияние которых успокаивало и обнадеживало.

И все же Анино сердце замирало всякий раз, когда в деревьях слышались громоподобные, холодившие кровь шаги. Ветки трещали, стволы гнулись под чудовищным весом. В темноте сверкали пылающие глаза, и раздавались хищные завывания, вторившие нечеловеческим крикам.

Из теней на опушке появилось гигантское чудище раза в три крупнее двух людей и боевого коня. Аня вцепилась в предплечье Каэля. Обросшее мохнатой шерстью цвета ржавчины, существо шло на двух ногах, но не имело ничего общего с людьми. На широких плечах рос массивный горб, напоминавший старческий. С вытянутой морды на путников смотрели черные глаза-бусинки. На массивной челюсти были желтые зубы и вытянутые, острые клыки. Вдоль тела висели несоразмерно длинные, сильные лапы. В одной из них существо несло наполовину съеденного оленя, во второй булаву, тащившуюся по земле и на каждом широким шаге оставлявшую борозды в мягкой почве.

– Мы в безопасности, – Каэль нежно поцеловал Аню в шею, хотя сам был напряжен.

Да, в безопасности. Прерывисто вздохнув, она отвела взгляд от ужасающего зверя и сосредоточилась на дороге впереди. Чудовище шло с ними нога в ногу – твари Скайлвуда любили нервировать путешественников, хоть и редко выходили из теней. В Ивермере говорили, что чудища боятся солнца. Аня же считала, что они просто не глупы. Колонны с рунами установили задолго до появления первых тварей, поэтому каждое существо в лесу знало, что нападать на путников бесполезно. Проезжая через Скайлвуд, госпожа-охотница со своим отрядом копьями и стрелами убивали любого зверя, приблизившегося к границе на расстояние выстрела.

С запада донесся визг. Какое-то животное закричало в ответ – вой, становившийся все пронзительней, пока не резанул ухо. Встревожено погарцевав, боевой конь запрокинул голову и фыркнул.

Аня наклонилась вперед и, успокаивающе бормоча, погладила его по холке. Внезапно она закашлялась, и ее затошнило от гнилостного смрада. Осмотревшись, Аня увидела, что преследовавший их горбатый зверь испражнялся на поваленное дерево. К ее величайшему сожалению, он был не из тех, кто прятался.

Каэль выругался и, пришпорив коня, послал его в галоп. Вдохнув свежего воздуха, она рассмеялась, но резко замолкла, услышав за спиной поступь – монстр бежал следом, легко поспевая за ними.

Каэль замедлился, зверь тоже.

– Все будет хорошо, – Аня погладила Каэля по напряженному предплечью.

– Будет, – согласился он, прежде чем спросить: – Не знаешь, они бросают что-нибудь на дорогу?

– Тебя пугает булава или то, что он навалил на дерево?

– Булава, – расхохотался Каэль позади нее.

– Редко. Думаю, чудище понимает, что бросать бесполезно. Ну убьет оно нас, ему все равно не подойти к телам. Только булавы лишится. Как если бросать меч в реку, чтобы пронзить рыбу. Может, ты и попадешь в цель, но останешься и без рыбы, и без меча, – снова всмотревшись в тени, Аня заметила нечто, извивавшееся под мехом на горбу у чудища, и быстро отвела взгляд. – Сразу видно, что Скайлвуд тебя беспокоит.

– Неужели? – спросил Каэль с весельем в голосе.

– Впервые твое мужское достоинство позади меня смягчилось.

Каэль хохотнул, но – как она заметила – не отрицал. Он лишь поднес ее руку ко рту и поцеловал в ладонь.

– Ты умна, жена моя, – Каэль глубоко вздохнул, набрав полную грудь воздуха. – Ты сердишься на меня?

– За что? – обернувшись, нахмурилась Аня.

– За то, что не рассказал о защитной руне и о метке, запирающей магию внутри меня.

– Не сержусь, – покачала головой она. – Сначала я испугалась…

Каэль ухватил ее за подбородок и, запрокинув ей голову, вынудил встретить его понурый взгляд.

– Меня?

– Нет. Испугалась, что если ты владеешь магией, не захочешь меня. Но я быстро успокоилась, – заверила Аня и заметила в его глазах прежний огонь. – Дело не в тебе. Просто… я не жду иной реакции от тех, кто владеет волшебством. Так меня воспринимали всю мою жизнь. Потом страх исчез, – растаял, когда Каэль показал метку. – Затем я рассердилась, решив, что у тебя отняли волшебство и отнеслись к тебе так же, как ко мне. Теперь я знаю, что метку нанес ты сам. Я поняла почему, и остался только… трепет.

– Трепет? – нахмурился Каэль.

– Сила руны равна силе начертавшего ее волшебника. Магия Таутина Зана не затронула тебя, хотя он, безусловно, был самым могущественным заклинателем в истории. Как давно началась Расплата?

– Бесчисленные поколения назад.

– Каждое поколение сильнее предыдущего? – рассмеялась Аня и, прижавшись к груди Каэля, откинула голову на его широкое плечо. – Тем не менее, на Мертвых землях почти не накладывают заклинаний, отдавая предпочтение чистой магии. Я думаю, для мира будет лучше…

Аню захлестнул страх, от которого к горлу подкатила желчь.

– Аня? – Каэль моментально прижал ее крепче.

– Руны, – выдохнула она, в ужасе поглядев на ближайшую гранитную колонну. – Они не светятся.

Внезапно он сжал Аню так крепко, что она едва сумела вдохнуть. Они одновременно посмотрели на монстра, но он не замечал перемен. Чудовище кралось в тенях, на ходу грызя тушу оленя, впиваясь клыками в плоть и отрывая от нее куски.

– По ту сторону от колонн рун не видно, – прошептала Аня. Сомнительное утешение. – Но если посмотреть через дорогу, сразу станет ясно, что свечения больше нет.

– Возможно, но вряд ли, – сказал Каэль. – Солнце в зените. В потоке света сложно понять, пылают ли руны.

– Да, – ее передернуло один раз, затем второй. – До опушки еще час езды.

– Двадцать минут, – мрачно отозвался Каэль и послал коня в галоп.

– Нет, нет, нет, – Анино и без того частившее сердце дико заколотилось, и она ухватила Каэля за руку, державшую поводья. – Притормози.

Он натянул их, но Аня чувствовала, как подрагивала каждая его мышца, словно ему сложно было послушаться. Она снова посмотрела на чудище. Оно ненадолго ускорилось и тут же замедлилось, подстраиваясь под шаг коня.

– Не бежим, – велела Аня. – Иначе привлечем внимание остальных. Они могут оказаться сообразительней. Нам нужно медленно ехать вперед, не вызывая подозрений. Не доставай ни меч, ни топор. Солнечный свет отразится от металла и привлечет внимание.

Услышав позади себя тихий скрежет, Аня знала, что Каэль скрипнул зубами.

– Мне не нравится твой план, – мгновение спустя прорычал он.

– Знаю, – удрученно согласилась Аня. – Мне здесь вообще ничего не нравится.

Ухватив ее за волосы, Каэль снова запрокинул ей голову и, крепко поцеловав в губы, отпустил.

– С тобой все будет хорошо, – поклялся он.

– С нами, – согласилась Аня, несмотря на катившийся по спине холодный пот.

Она снова откинулась на грудь Каэля, но не беззаботно, – будучи не в силах расслабиться – только чтобы покрепче прижаться к нему. Он обнял ее, и его мышцы натянулись, словно стальные пружины.

– Если придут другие чудища, – резко бросил Каэль, – мы не будем дожидаться, заметят ли они исчезновение рун. Я спешусь, отвлеку их на себя, и ты во весь опор поскачешь к Ивермеру.

– Нет, – отказалась Аня и переплела их пальцы точно так же, как во время церемонии. – Мы связаны.

– Аня… – его голос был хриплым.

– Все будет хорошо. На нашей стороне сильнейшая магия.

– И впрямь, – лающе хохотнул Каэль. – Она называется страхом. Он велит приказать тебе бежать и спасти тебя, поскольку какой бы доброй и храброй ты ни была, на зубах монстра все кости хрустят одинаково. Я люблю тебя так отчаянно, что буду сражаться со всеми чудовищами Скайлвуда, лишь бы спасти тебя и увидеть, как ты благополучно умчишься прочь. Я люблю тебя так сильно, что могу даже выжить.

– Я не говорю о страхе, любви или смелости, – покачала головой Аня. От переизбытка эмоций на ее глаза навернулись жгучие слезы. – Я имела в виду знания. Я хорошо знаю эти леса и считаю, что мы должны ехать медленно, не обращая внимания на чудищ. Если какой-нибудь монстр заметит исчезновение рун, мы вместе с ним сразимся.

– Знания – не магия, – категорично возразил Каэль. – Они – инструмент. Как меч. Или лекарство.

– Серьезно? – скривила губы Аня. – Я считаю их магией. И как же доверие? Кажется, оно – мощная магия, особенно когда взаимно.

– Да.

– Тогда доверься мне, Каэль, – спокойно велела она. – Верь мне и следуй моим указаниям. Я, в свою очередь, поверю тебе, если чудище выйдет на дрогу. Ты разберешься с ним лучше меня, и я тебя послушаюсь.

Каэль нежно и быстро поцеловал ее в висок. Не в силах не дотрагиваться до Ани, он постоянно обнимал ее. Она чувствовала то же самое и цеплялась за его руку так крепко, что немели пальцы.

С тех пор каждый хруст и завывание казались предвестниками гибели. На протяжении нескольких бесконечных минут ужасная напряженность сковывала Аню с Каэлем своими цепями. Вскоре с востока подошло другое кошмарное существо – извивавшийся демон с синей кожей, лоскутами висевшей на скелетообразном теле. Окровавленные когти длиной были с меч Каэля и острее наточенных ножей. Демон без интереса посмотрел на путников и скрылся в деревьях.

Наконец Аня увидела высокие гранитные колонны на въезде в Скайлвуд и дорогу под солнцем, петлявшую по заснеженным полям. Последние несколько сотен шагов будто заняли годы. Даже когда горбатое чудище скрылось с глаз, Аня боялась, что все монстры в округе вот-вот заметят исчезновение рун и нападут.

Выйти из Скайлвуда было лишь первым шагом – ведь без рун весь мир оказался под угрозой, – но с ее плеч упал огромный груз. Каэль тоже успокоился, судя по тому, что начал целовать ее шею и лицо. Ухватив Аню за волосы, он прижался подбородком к ее виску. И впервые с въезда в Скайлвуд его большой член снова затвердел.

– Откуда ты узнала? – как и Аня, Каэль говорил хрипло. Последний час они почти не разговаривали, но от непрерывного напряжения у нее саднило горло, словно она кричала все шестьдесят минут.

– Если всю жизнь во что-то веришь, сложно заметить перемены. Особенно когда нет повода присматриваться. Чудовищам незачем обращать внимания на руны, – Аня прерывисто вздохнула. – Но также нам просто повезло.

– Ты – единственный человек, проехавший через незащищенный Скайлвуд и выживший, – покачал головой Каэль. – Дело в знаниях и храбрости, не в удаче.

– Ты проехал через Скайлвуд вместе со мной.

– Без твоих подсказок я был бы мертв, – сказал он. – Это мне повезло, что у меня такая жена. Знаешь, как на Мертвых землях называют женщину, владеющую великой магией и мудростью?

Аня знала. И старалась отучить себя воспринимать это слово как оскорбление.

– Ведьмой, – ответила она.

– Да. Но я называю ее своей королевой, – Каэль нетерпеливо вздохнул. – Долго нам еще волочить ноги?

Поскольку то, что ждало их впереди, могло быть ужаснее оставленного позади. Магия рун поддерживалась всем Ивермером. Обновление защитных чар было самым важным ритуалом для всех волшебников. Но его не проводили уже два или три дня.

– Думаю, до вершины холма, – сказала Аня. – Чтобы нас не увидели из Скайлвуда.

Там они, наконец, сорвались в галоп. Потому что Каэль был прав. Страх – сильная магия.

Оставалось надеяться, что он поможет им вовремя добраться до Ивермера и спасти людей, если там еще кто-то остался. Без зачарованных рун монстры в Скайлвуде вскоре обрели бы свободу, и весь мир познал бы тот же страх, что и Каэль с Аней. В первую очередь четыре королевства. Сначала пала бы деревня, где Аня с Каэлем поженились, провели первую брачную ночь и угостились едой, щедро предложенной сельскими жителями. Если бы монстры сбежали, люди не устроили бы банкет по случаю Середины зимы.

Люди сами стали бы банкетом.

11. Каэль Завоеватель

Ивермер

Испокон веков заклинатели славили гармонию, и Ивермер считался красивейшим королевством, но Каэль был не согласен. Он не находил жизни ни в симметрии, ни в идеально вычерченных линиях, поэтому, вопреки изобилию, край волшебников показался ему холодным и бесплодным. По мнению Каэля, жизнь невозможна без жестокости и несовершенств, без острых углов и нежданных красот, которых как раз не хватало Ивермеру.

Однако теперь здесь не было жизни в буквальном смысле. Впереди возвышались городские ворота. Никто не проходил через них и не праздновал Середину зимы.

Спешившись, Каэль потянулся к Ане, чья бледность и широко распахнутые глаза были дня него подобны ножам в сердце. Сегодня она познала слишком много страха. И все только начиналось.

От взмокшей лошадиной шерсти исходил пар. Глаза боевого коня бегали, и с каждым выдохом из его раздувавшихся ноздрей вырывались маленькие облачка.

Каэль передал Ане поводья.

– Останься здесь и постой с ним, пока он не остынет. Я пройду через ворота и осмотрюсь.

– Разве ты не видишь? – она отвела испуганный взгляд от города.

– Я вижу, что никто не выходит. Здесь неестественно тихо, – сказал Каэль.

– Не видишь паутину между дворцовыми башнями? – прерывисто спросила Аня.

Каэля охватило дурное предчувствие. Нет, он ничего не видел. Только неподвижность. Поэтому покачал головой.

Посмотрев на него, Аня сглотнула, и у нее задрожали губы.

– Но…ты веришь, что я ее вижу? – напряженно спросила она.

Потому что никто ей не верил. Все отмахнулись от предупреждений и отослали ее.

– Аня, я верю во многое из того, что не вижу. И, безусловно, верю тебе, – Каэль хотел оставить жену в безопасности вне города, но что бы ни творилось за воротами, ему было не обойтись без ее помощи. – Давай пойдем.

Обнажив меч, он дождался, когда Аня обнажит свой. Каэль предпочел бы прижать ее к себе, но не решился занимать руки. Он осторожно приблизился к воротам, и она бесшумно последовала за ним, словно тень в волчьей шкуре.

– Осторожно, – прошептала Аня, рассекши лезвием воздух.

Каэль не видел перерезанных нитей, но почувствовал жуткое скольжение их обрывков по рукаву туники.

– Они зацепились за твой меч?

– Я слышала, пауки плетут разные паутины, – покачала головой Аня. – Некоторые предпочитают клейковину. Но не этот. Все равно будь осторожен и постарайся не дотрагиваться до нее.

Больше не веря своим глазам, Каэль прислушивался, надеясь уловить малейший шорох. Но не было ничего, кроме свиста ветра, игравшего с волосами Ани и потрепанными подолами меховых плащей.

Сбросив свой, Каэль оставил его на земле. Аня позади него тихо ахнула в ужасе от открывшейся сцены. Пускай он не видел того же, общая картина была ясна. На земле неподвижно лежали мужчины с руками по швам и со сдвинутыми ногами.

– Это лорд Ифен и солдаты?

Они самые. Согласно рассказам, Ифен со свитой проехал через деревню в Дрилоке за день до Ани и Каэля. Значит, кортеж миновал Скайлвуд вчера, пока руны еще горели. Похоже, лорд попал в засаду сразу же на въезде в город.

Каэль мрачно осматривал тела, пока не нашел солдата, глядевшего на него широко распахнутыми глазами. В их глубинах плескался страх и мольба о помощи.

– Аня? – Каэль не знал, что делать.

– Здесь все опутаны паутиной, – она склонилась над вторым солдатом. – Возможно, я смогу…

– Не прикасайся к нему! – рявкнул Каэль, когда Аня потянулась к лицу парня, словно собиралась разорвать на нем шелковую маску. – Особенно голыми руками.

Отшатнувшись, она дрожавшими пальцами сжала рукоять меча.

– Как думаешь, что это?

– Магия, – мрачно сообщил Каэль. – Люди не просто завернуты в паутину. Они зачарованны. Не могут ни заговорить, ни вырваться.

В отличие от него, Аня была уязвима для волшебства, поэтому на сей раз уже он потянулся к лицу солдата. Почувствовав сопротивление, Каэль натянул невидимую паутину и разорвал ее. Освободив пленнику голову, он поискал другие участки обнаженной кожи и сорвал нити с рук солдата.

Парень задрожал и начал извиваться, словно выброшенная на берег рыба.

– Он все еще в коконе, – сообщила Аня. Опустившись на колени, она осторожно разрезала паутину на другом солдате.

У них не было времени освобождать всех. Схватив солдата за плечо, Каэль пресек его попытки освободиться.

– Замри! – приказал он. – И произнеси заклинание, подпитывающее руны Скайлвуда.

Магия одного солдата не восстановила бы защиту, зато вернула бы рунам сияние. Рано или поздно чудища заметили бы затухание и вырвались, но раз магию поддерживал волшебник, им для начала пришлось бы додуматься проверить барьер на прочность.

Солдат пролепетал несколько слов, и в Аниных глазах замерцало облегчение.

Но магии одного человека было недостаточно.

– Мы не сможем освободить остальных. Если все в Ивермере связаны паутиной, у нас уйдет вечность, чтобы разрезать ее на каждом человеке, – ведь помочь могла только Аня. Прочие не видели паутины. Любой другой, рискнувший пройтись по улицам и домам в поисках плененных, вскоре сам был бы обездвижен. – Горожане освободятся, когда мы убьем паука.

Поджав губы, Аня кивнула. Как и Каэлю, ей было ненавистно оставлять людей беспомощными. Увы, существовал лишь один способ помочь им, совпадавший с изначальной целью путешествия в Ивермер – убить паука.

– Мы за вами вернемся, – поклялся Каэль и хоть вряд ли успокоил солдата, иначе помочь ему все равно не мог. Выпрямившись, он осмотрел остальных. От страха у него сдавило грудь. В коконах лежали не только обездвиженные люди.

Лорд Ифен был мертв. От его прекрасного расшитого шелкового камзола осталась шелуха, будто тело просто иссушили. Огромные колотые раны на туловище оставил паук покрупнее кошки.

– В чем дело? – Аня остановилась рядом и, посмотрев на Каэля, проследила за его взглядом. – Ты что-то услышал?

Лишь тогда он понял, что она не видела останки. Путы на трупе скрывали ужас от ее глаз.

– Это лорд Ифен, – мрачно сообщил Каэль. – Он мертв.

Аня приоткрыла рот в смятении, но быстро взяла себя в руки.

– Я пойду первой. Паук выбрался из спальни моей матери, но мы можем начать… – она замолкла и, округлив глаза, вскинула взгляд.

Каэль напрягся и тоже посмотрел вверх, но…ничего не увидел.

– Аня?

– Нам нужно бежать, – хрипло выдохнула она и отшатнулась, глядя в одну точку.

– Что? – Каэль вновь осмотрел пустынную дорогу перед ними. – Почему?

– Он больше кошки, – в диком ужасе застонала Аня. – И лошади. Паук больше, чем… – она не нашла слов. Но они были и не нужны.

– Мы не можем бежать, – сказал Каэль. – Заклинание одного волшебника не запечатает Скайлвуд. Паук опутал всех солдат. Съел лорда Ифена. Наверняка съест кого-то еще. Возможно, детей.