Текст книги "Невеста посреди зимы (ЛП)"
Автор книги: Кэти Уайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Каэль злился…на самого себя.
– Но я соврала. Позволила считать меня заклинательницей.
– И что с того? – он начал осторожно стирать кровь с ее кожи. – Лучшая защита для женщины – убедить всех, что она может взорвать их глаза заклинанием. Я не рассказываю врагам о своих сильных или слабых сторонах и позволяю им верить, во что заблагорассудится. Так я много раз избегал проблем и получал преимущества.
Преимущества вроде умения взбираться на стены.
– Мы враги? – спросила Аня с дико колотящимся сердцем.
– Союзникам я тоже мало рассказываю, – Каэль скептически посмотрел на нее.
Она неуверенно улыбнулась. Союзники. Аня хотела стать для него кем-то большим, но была согласна на все, что бы он ни предложил.
Каэль открыл маленькую флягу.
– Мазь не только отвратительно пахнет, но и жжет огнем, вызывая онемение. Зато рана не загноится.
Аня кивнула и напряглась. Когда Каэль обработал порез, было и впрямь больно. Ей казалось, будто в ее бедро воткнули раскаленный шомпол. Нога подкосилась, и Аня с тихим хныканьем ухватилась за широкое плечо Каэля.
– Всего несколько секунд, – успокаивающе прошептал он, нанеся еще немного мази.
– Знаю я твои секунды, – проворчала Аня, но Каэль лишь усмехнулся.
– Почему ты не владеешь магией?
Разговор о волшебстве был куда мучительнее жжения.
Однако Каэль имел право знать.
– Я такой родилась.
– Король и королева твои родители?
– Да, – хрипло продолжила Аня. – Во время родов отец не смог перенести страдания матери и наложил обезболивающее заклинание. Если я когда-то и обладала магическим даром, то отдача отняла его у меня. Заклинание забрало боль моей матери и отдало ее мне.
– То есть, тебе всегда больно? – хмуро посмотрел на нее Каэль.
– А чем еще, если не болью, была вся моя жизнь? – с горечью спросила она. – Я единственная в Ивермере не могу колдовать. Я, принцесса. Разочарование и пятно позора на королевстве.
– Твой отец – пятно позора.
Разве?
– Он наложил заклинание из любви. Чтобы помочь маме. Что это, если не доброта?
– Эгоизм. Твой отец не вынес страданий жены. Она не умирала. Вместо того чтобы накладывать заклинание, ему стоило спросить, может ли она вытерпеть родовые муки.
– Ты не спрашивал меня, могу ли я вытерпеть боль от пореза.
– К тому времени я уже понял, что ты не владеешь магией, – Каэль насупился сильнее, – но если бы ошибся, навредил бы лишь умирающему бандиту или нашему ужину. Я бы не рискнул ребенком. И затем я бы не наказывал ребенка за то, что сотворило мое заклинание.
Вот почему Аня его боялась. Он стремительно покорял ее. До конца поездки оставалось меньше недели. К последнему дню Каэль полностью завладел бы сердцем Ани.
А затем увез бы его с собой, оставив ее в Ивермере. Она не могла скрыть отчаяния, но Каэль неправильно истолковал причины.
– Аня, даже если ты не умеешь колдовать, все равно обладаешь сильнейшей магией, – нежно сказал он. – Сегодня я видел твою отвагу.
– Отвагу или безысходность? – резко и болезненно рассмеялась она.
– Почему ты решила, что безысходность умаляет значимость отваги? – нахмурился Каэль.
– Отсутствие выбора не отвага.
– Выбор есть всегда. Ты могла ничего не делать.
– Моим выбором была боль от изнасилования или боль от ран. Это не выбор.
– Ты выбрала боль, которую сочла наиболее приемлемой для своей души, – его голос огрубел. – Ты сама решила, как жить или умереть. Ты не позволила бандитам выбрать за тебя. На это тоже нужна отвага, – прежде чем продолжить, Каэль зубами разорвал ткань. – Если бы мы не ведали отчаяния, страха или опасений, нам не потребовалась бы и храбрость. Думаешь, я сражался, потому что меня все устраивало, и выбор был легким? Мою храбрость всегда порождало отчаяние. Но оно не уменьшает ее значимости. То же самое относится к тебе.
– Ты так добр ко мне, – Аня всмотрелась в его лицо.
– Доброта дается легко. Отвага тяжело, – Каэль торжественно посмотрел на нее. – Трус не выживет без магии в Ивермере. Аня, ты гораздо отважнее, чем я считал.
Щемящая сердечная боль лишила ее дара речи. Словно ощутив подавленность Ани, Каэль опустил взгляд, позволив ей совладать с эмоциями, и начал медленно перевязывать рану у нее на бедре.
Сгорало не только Анино сердце. Бедро должно было онеметь, однако от близости Каэля практически пылало. Он прикасался к ней осторожно, почти благоговейно. Каэль говорил, что мазь отвратительно пахнет, но будто тянулся к развилке Аниных бедер и глубоко вдыхал. Она чувствовала, как напряглись его мышцы под ее пальцами.
Боги, Аня представила, как подняла бы подол туники и продемонстрировала обнаженную плоть. Как притянула бы Каэля ближе, чтобы он коснулся губами части ее тела, горевшей и нывшей сильнее любого пореза. Той, которая настолько намокла, что ледяные поцелуи ветра на внутренней стороне бедер чувствовались еще острее. Только ли мазь смачивала пальцы Каэля? Аня могла бы потянуть его вперед, чтобы познать желанные поцелуи и касания.
Но он снова отвернулся.
Внезапно Каэль замер и посмотрел на Аню с голодом в глазах.
Она задрожала, и в ее душе разразилась война. Ане не хватило смелости притянуть Каэля ближе и снова принять его отказ. Возможно, она не познала бы его нежности, кроме как во время обработки раны. Но до возвращения в Ивермер Аня собиралась наслаждаться любым, даже незначительным контактом с Каэлем.
Она погладила его лицо, пальцами прослеживая очертания точеных скул.
– У тебя здесь кровь. Хочешь, я ее смою?
– Я весь в крови, – грубо сказал он и, покачав головой, поймал Анину руку. – Она не смывается, – Каэль имел в виду не только алые разводы на своей коже.
– А с меня смоется?
– Запятнана не ты. Запятнаны они.
Бандиты.
– Значит, кровь на твоем лице и руках тоже их вина. Ты носишь на себе отметки многих злодеев.
Улыбнувшись, Каэль поцеловал ее пальцы. Но едва Аня вздохнула от удовольствия и надежды, как он поднялся на ноги.
– Тебе холодно, – Каэль сжал ее руки. – Поехали, поищем теплую гостиницу и горячую еду.
– А что с ними? – Аня глянула на тела бандитов.
– Ими займутся вороны, – с этими словами он поднял ее и усадил в седло.
Сжав поводья, Аня поняла, что после расставания с Каэлем ее сердце не просто разобьется. Оно будет разорвано на кровоточащие клочки, разбросанные, словно падаль.
Ведь именно так поступал Завоеватель.
7. Каэль Убийца волков
Лингфен
Гору Блэкворм было видно практически из любого уголка королевства. Пока Аня с Каэлем ехали на север, она возвышалась впереди. Теперь они повернули к Лингфену, оставив Блэкворм на западе.
Пятнадцать лет Каэль провел в ее недрах, шахтах и тоннелях, казавшихся отдельным темным миром. Миром, который он уничтожил сразу же, как только освободил порабощенных рудокопов.
Но почему-то когда гора перестала быть далекой вершиной, нависнув над дорогой ярящим адом, Каэля терзали отнюдь не воспоминания о тех пятнадцати годах. Мысли о проклятом путешествии и следующих днях грызли его сердце острыми зубами.
До Ивермера оставалось всего четверо суток.
– Каэль, – обеспокоенно окликнула Аня.
Он тут же повернулся к ней, пытаясь понять, что ее встревожило. Она хмурилась, но смотрела не на него. Наклонившись в седле, Аня наблюдала за ровными длинными шагами коня.
– Он старается не наступать на ногу? И качает головой больше обычного, хотя я не вижу в его походке особых изменений, – она изучила его поступь. – Бережет ногу.
– Возможно, даже две.
Ухватившись за поводья, Аня спрыгнула на землю. Каэль тоже спешился и, забрав у нее уздцы, стоял рядом, пока она по очереди ощупывала лошадиные ноги.
– Вот эта горячая и припухшая, – Аня осторожно сжала голень одной из них ниже колена. Конь фыркнул и попытался отшатнуться. – И вторая. Думаю, сплинт1, – от которого со временем не осталось бы и следа.
Вот только времени у них не было.
– Я опасалась худшего, – с облегчением вздохнула Аня и улыбнулась Каэлю. – Особенно после того, как его грубо остановили.
– Возможно, бандит усугубил сплинт, но, вероятнее всего, виновата долгая дорога, – они каждый день ехали по многу часов подряд.
– Я не поеду на нем, – закусив губу, Аня встала. – Слишком большой вес при такой травме.
– Значит, поезжай со мной, – второй конь был здоров, и Каэль путешествовал налегке. Будь он в полном обмундировании, кольчуга и доспехи весили бы больше Ани. – Скоро доберемся до следующей деревни. Оставим его там, пускай ждет твои обозы. К тому времени он оправится достаточно, чтобы идти.
Аня кивнула, но Каэль видел в ее глазах огорчение и не знал причин. То ли ее расстраивало возвращение домой, то ли необходимость ехать в одном седле.
У них оставалось всего четыре дня, и Каэль не собирался упускать возможности снова прижаться к Ане. Привязав поводья хромого коня к своему седлу, Каэль потянулся подсадить ее, но она попятилась.
– Если я поеду с тобой, должна садиться второй, – сказала Аня.
– Ты поедешь впереди.
– Так обычно не ездят вдвоем, – прищурилась она.
– Не ездят, – ни за что на свете Каэль не поехал бы иначе. С ней перед ним он смог бы издалека увидеть угрозу. И своим телом закрыть Аню от нападения со спины. – Так король ездит вдвоем.
Поджав мягкие губы, Аня сдержала улыбку, но быстро сдалась и со смехом покачала головой.
– Не стоило мне тем вечером говорить, что делает король. Теперь ты всегда будешь добиваться своего, оборачивая против меня мои же слова, да?
– Если придется.
– Ну хорошо, – но Аня не спешила забираться на коня. Она сняла накидку, перевернула ее и надела задом наперед. – Она слишком большая и сбилась бы между нами, – пояснила Аня, заметив интерес Каэля.
И впрямь. Запрыгивая в седло, Аня подняла ногу, и Каэль стиснул зубы. При виде проблеска обнаженной кожи на внутренней стороне ее бедра он едва сдержал стон. Аня тут же расправила под собой тунику, чтобы не натереть ногу. Стараясь не обращать внимания на член, ставший тверже меча, Каэль поднялся следом за ней.
Двум людям в седле было тесно, и Аня не могла не заметить позади себя твердость. Детородный орган шестом упирался ей в зад, но она не подавала виду – не прижималась к Каэлю и не отодвигалась. Возможно, Аня ничего не чувствовала через зимнюю тунику и плотные бриджи? Или же сочла возбуждение обычным состоянием Каэля, ведь рядом с ней у него всегда вставал.
Боги, как же он по ней соскучился. Каэль не обнимал ее с тех пор, как они перестали делить постель. Даже когда он обрабатывал кровоточащую рану, каждое прикосновение к Ане было сладким наслаждением, искушавшим взять ее. В последнее время она частенько дотрагивалась до Каэля, но лишь мучила его, невинно касаясь рук и лица.
Аня ни разу не открыла рот и не попросила о большем. Каэль был готов ради нее на все, о чем бы она ни попросила. По ее приказу он бы снес саму гору Блэкворм.
Прильнув к нему, Аня откинула голову ему на плечо. Накидка послужила одеялом и была достаточно длинной, чтобы покрыть ноги обоих.
Тихий Анин смех отозвался у Каэля в груди.
– Честно говоря, очень удобно. Я могу даже заснуть.
– Если уснешь, я не дам тебе упасть, – он крепко держал ее, левой рукой обнимая за талию, правой направляя коня.
– Я не устала.
Каэль слышал в ее голосе улыбку. Какой бы разговорчивой ни была Аня, теперь, видимо, захотела помолчать.
Каэля устраивала тишина, в отличие от всего остального. Прижимаясь к Ане, чувствуя ее мягкость и вдыхая сладкий запах, он оказался во власти небывалого желания.
Увы, Каэль не получил бы ничего, кроме совместного путешествия, поэтому ему следовало хвататься за малейший шанс побыть рядом с Аней.
Подняв руку, она дотронулась до его подбородка, и он ощутил ее прикосновение в самих венах. Аня осторожно повернула ему голову, вынудив посмотреть на запад.
– Это Блэкворм, да?
– Да.
Больше она ничего не сказала и положила ладонь Каэлю на шею, словно пыталась утешить. Даже не нуждаясь в утешении, он все равно его принял.
– Давай, – разрешил Каэль. – Я знаю, что ты весь день хотела спросить.
Аня вздохнула и когда опустила руку себе на колени, он сразу пожалел о своем предложении.
– Я не хочу воскрешать болезненные воспоминания.
– Не воскресишь, – Каэль прошел через боль, но выжил. Остальное не имело значения. – Рассказывать особо не о чем. Было так плохо, как ты можешь себе представить.
– Или хуже. Как я и представить не могу.
А вот Каэль мог. Он видел судьбы хуже своей.
– Меня забрали в рабство еще ребенком, и я вырос в горах. Если считать, что я выкован в огне Мертвых земель, то шахты закалили меня и заточили. Остальным не так повезло. И история о шахтах должна быть посвящена им. Многие страдают до сих пор, но раз легенда заканчивается победой, слишком легко поверить, что иных последствий не было.
– Потому что ты убил Таутина Зана и отрубил голову Джофри?
Выпустив ему перед этим кишки. И много чего еще.
– Да.
Прежде чем спросить, Аня некоторое время молчала.
– Ты когда-нибудь возвращался на Мертвые земли?
– Там не к чему возвращаться.
Тихо хмыкнув, Аня нащупала руку Каэля на своей талии и переплела их пальцы. Очередное утешение, в котором он не нуждался, но принял.
– И все же твоя история началась задолго до шахт. Тебя прозвали Убийцей волков прежде, чем ты выступил против Джофри. Говорят, тебе было всего четыре, когда ты голыми руками убил пять волков. Стая всю зиму осаждала твой клан и весной напала. Пока взрослые отбивались, несколько хитрых волков прокрались в деревню, забрались в хижину и утащили тебя, чтобы съесть. Но ты убил их и сбежал.
– Не совсем голыми руками, – Каэль улыбнулся ей в волосы. – У меня был камень.
– Ой, скажи правду!
– Это правда, – отчасти. Аня рассмеялась. – Я покажу тебе шрамы на руке, оставленные клыками волков, вытащивших меня из хижины, – тоже рассмеялся он.
– Тогда я поверю, что ты убил одного.
Уже ближе к правде.
– Я хотел, чтобы обо мне пошли слухи, и меня прозвали Мясником. Очень удобно, когда враги боятся тебя задолго до того, как ты придешь их убить. Возможно, я немного перестарался, – иронично добавил Каэль.
– Ты говоришь о том, что люди тебя боятся?
– Именно.
Она решительно покачала головой, отчего ее белая коса ударилась о его плечо. Аня сжала его руку, словно не давая ему отмахнуться от ее следующих слов.
– Как та, чью жизнь спасла твоя кровавая бойня, скажу, что с тобой жестокость видится в ином свете. По слухам ты похож на монстра. Но там, на дороге, как бы меня ни испугала твоя резня, я была благодарна за то, что ты сделал с бандитами. Народ чувствует то же самое. Ты освободил их он гнета и страха. Люди знают, что ты их спас, и признательны тебе.
Каэль не находил слов. С тем же успехом Аня могла сжать пальцами его горло и язык.
– Позволь спросить, – продолжила она, – зачем ты напоминаешь всем о своей жестокости? В Гримхолде на городской площади ты подробно описал, что сделал с Кулом Враком. Но в отличие от охотников, травящих байки у костра, ты не смакуешь подробности. В разговорах со мной точно так же. Отвечая на мои вопросы, ты не упускаешь ни единой грязной детали.
– Не упускаю, чтобы не вводить в заблуждение о том, кто я на самом деле, – мрачно ответил Каэль.
– Но ты показываешь только одну свою сторону. Самую жестокую. Ты никогда не упоминаешь свою храбрость и силу. Не говоришь о том, что людям захочется восславить. Но ты освободил их, вдохновил, дал надежду.
Каэль нахмурился, снова не находя слов. Он никогда не видел себя в таком свете. Повернувшись, Аня села к нему вполоборота и посмотрела ему в лицо.
– Ты не понимаешь, каким тебя видит народ? – с удивлением спросила она. – Или не принимаешь, – глубокомысленно добавила Аня. – Или считаешь, что не заслуживаешь.
– Не уверен, что заслуживаю, – выдавил Каэль.
– Твои люди считают иначе. Доверяй им, – весело блеснула она глазами. – Меня удивляет, что ты сомневаешься в себе. Как правило, чем сильнее человек, тем уверенней он в своей значимости и зачастую завышает ее. Неужели ты считаешь, что из-за дикого нрава и крови на руках заслуживаешь изгнания и одиночества? – Аня покачала головой и, опередив Каэля, сама ответила на свой вопрос. – Я видела монстров. И ты не один из них, – она утверждала с решимостью, не оставлявшей места для споров, да и Каэль все равно не хотел говорить о себе.
– И каких же монстров ты видела?
Немного покраснев, Аня откинулась обратно на его грудь. Он не видел ее лица, но она уютно прижималась к нему от бедер до плеч, что полностью его устраивало.
С каждым шагом коня член натирался об нее в приятном и мучительном ритме. Скорее всего, Каэль пролил бы семя еще до конца поездки, но сожалел лишь о том, что не в Аню.
– В Скайлвуде, – она повернула голову у него на плече, и теперь каждый ее выдох овевал его подбородок белым облачком. – Пускай я не владею магией, но мне хотелось принести пользу. Некоторые существа неуязвимы для заклинаний, и с ними нужно бороться мечом. Я решила, что будущая королева должна защищать свой народ как от существ Скайлвуда, так и от монстров за его пределами. Вроде Джофри.
– Или меня.
– Да, – слабо улыбнулась Аня. – Раньше я считала, что Ивермер будет твоим следующим завоеванием.
– Значит, ты мечтала убить меня прежде, чем решила стать моей невестой.
– Да, – рассмеялась она и снова сжала его руку. – Но сражаться я начала задолго до того, как слава о тебе разнеслась по всем королевствам. Родители хотели, чтобы я изучала магию и была в курсе дел Ивермера. Я же попросила госпожу-охотницу чаще тренироваться со мной на мечах.
Охотники уничтожали магических существ, прорывавшихся через защитные чары Скайлвуда. Как и заклинатели, монстры обладали природной сопротивляемостью магии с той лишь разницей, что вместо отдачи были неуязвимы для самих чар.
– И она согласилась? – насколько мог судить Каэль, охотница хорошо обучила свою принцессу.
– Да. Я не держала уроки в тайне, но родителям не нравилось слушать о моих достижениях в боевом искусстве, и на первом месте всегда были учебники. Поэтому тренировки проходили…приватно, – похоже, Ане не нравилось это определение, но Каэль ее понял. Сражения и охота были ее любовью, ее призванием. – По возможности я выезжала с охотниками, – печально продолжила Аня, – зачастую ночью, когда освобождалась от прочих обязанностей. Обычно мы патрулировали границы Скайлвуда, и я видела монстров, но они ни разу не проходили мимо рун. Ты знал, что защитные чары поддерживают все в Ивермере?
Каэль кивнул. Любую руну должен был поддерживать волшебник, иначе чары быстро ослабевали, да и сама она была столь же сильна, как начертавший ее маг. Некоторые заклинания могли наложить несколько человек. Неудивительно, что защитные руны поддерживали все в Ивермере. Не ограждать себя от Скайлвуда было бы самоубийством.
– Но одно существо сбежало?
– Да. Начались нападения на деревни около леса. Настоящие бойни. Тела были обглоданы. Поначалу никто не понял, что из Скайлвуда кто-то сбежал. Мы никогда не сталкивались ни с чем подобным, да и свидетели рассказывали о человеке.
– Монстр рода людского, – по опыту Каэля, среди людей монстры встречались куда чаще, нежели среди волшебных существ.
– Мы тоже так считали. Но ошиблись. Это был волк, умевший накладывать заклинания и в измененной форме проходить через барьеры, пропускавшие только людей, – Аня сжала руку Каэля. – Когда мы впервые с ним встретились, он загрыз целую семью и даже в измененной форме был не совсем человеком. С когтями, с клыками. Мы преследовали его. Но он вернулся в Скайлвуд и перекинулся в волка. Мы не осмелились гнаться за ним по лесу.
– Так вы узнали, кем он был.
– И поджидали, – кивнула Аня. – Против него выступили все охотники Ивермера, но он был слишком быстрым и сильным. Нелюдь. Мы принесли зачарованные стрелы, не знающие промаха, но и они его почти не замедлили. Когда охотники напали с мечами… – она глубоко вздохнула, – …той ночью многие погибли. Мы боялись, что монстр перекинется, и нам придется снова выжидать, но госпожа-охотница подобралась к нему и казнила. С отсеченной головой не регенерируют.
– Потому что отрубленная голова не может наложить заклинание исцеления.
– Не может, – согласилась Аня с тихим смехом и, подняв руку, указала на рукав. – Это его мех. Мы задержались в лесу и поровну разделили шкуру между охотниками. Нас было тридцать.
Тридцать, но накидка была длинной и просторной, как гигантский плащ. Воистину монстр.
– Ты тоже заслужила это имя, – сказал Каэль. – Аня Убийца волков, – посмотрев на нее, гладившую густой серый мех, он заметил ее печальную улыбку.
– Та охота была моей последней. Родители запретили мне выезжать. Слишком опасно для принцессы, наследницы короны, – у нее надломился голос. – Но не так давно совет все равно лишил меня права на трон.
– Кто отнял у тебя корону? – напрягся Каэль. – Ты ведь наследница Ивермера?
– Больше нет. Разве ты не удивился, что единственная принцесса уехала из дома, чтобы выйти замуж и жить в другом королевстве?
По правде говоря, Каэль об этом не думал.
– Ни одно из моих королевств не досталось мне по наследству. Поэтому мне и в голову не пришло.
– Да, – рассмеялась Аня, – еще бы.
– Кто лишил тебя права на трон?
– Высший совет Ивермера, – она снова положила голову ему на плечо и тяжело сглотнула. – Родители пытались оспорить вердикт. Указывали на мое образование. Я знаю все о заклинаниях, зельях и управлении Ивермером. Но совет решил, что принцесса без магии не имеет права на трон, как не имеет ни один из моих будущих детей, хотя проклятие, скорее всего, не передается по наследству. Корона достанется моему кузену. Родители были…опозорены и опустошены тем, что наш королевский род прервется.
Каэль не мог вынести боли в голосе Ани и слез, которые не пролились, но сочились из каждого ее слова.
– Я надену на тебя корону Ивермера.
– Там нет никого, кто хочет видеть меня на троне, – слабо рассмеялась она. – Даже родители. Наследование – вопрос чести, и будь у них еще один ребенок, меня бы сбросили со счетов. Я не вижу смысла бороться за место там, где мне не рады. Особенно когда я видела людей в твоих королевствах и их отношение к тебе. Я бы вечно тосковала по такой любви.
Тосковала по любви, не по Каэлю.
– Я бы отдал тебе Лингфен, – он указал на земли вокруг, – но здесь одно бесполезное болото.
Аня снова рассмеялась, но на сей раз ее тоску разбавило искреннее веселье.
– Теперь я вспомнила, с чего начала рассказ, – со вздохом продолжила она. – Мы говорили о страхе людей перед своим королем, об их любви, и заслуживаешь ли ты ее.
Боги, его Аня была цепкой.
– Ты не должна…
– Каэль, я видела монстра, – отмахнулась она. – Я видела, с каким удовольствием он убивал невинных людей. Ему было плевать, причиняет ли он боль. Я видела, как он упивался жестокостью, чужими страданиями и страхом. И я видела, как ты без малейшей радости рубил людей на куски. Без азарта. Разве что с яростью, которую они заслужили. Ты не монстр. Ты – человек, делающий то, что должен. Просто ты делаешь это…скрупулезно.
С этим было не поспорить.
– Я впишу новое имя рядом с прочими на своей печати, – сухо отметил Каэль. – Каэль Скрупулезный. Ни одной кишки в животе, ни одной конечности у трупа.
– Ни одного черепа без трещины, – серьезно кивнула Аня.
Она глубоко вдохнула, но не выдержала и рассмеялась. Он тоже разразился смехом, сотрясшим все тело и разнесшимся по болоту эхом. Чтобы не упасть с коня, Каэль крепче прижал к себе Аню и ухватился за седло. Она хохотала, наклонившись вперед и вцепившись в его запястье. Почти взяв себя в руки, Аня задыхалась и глотала воздух, но тогда ее сотряс очередной приступ смеха.
Снова выпрямившись, она ненароком скользнула по длине члена. Хохот Каэля стих, сменившись сдавленным стоном. Внезапно Аня замерла и, впившись пальцами в его предплечье, ощутимо вздрогнула.
Воображала ли она, что мог сделать Каэль? Как его ладони скользнули бы под накидку и сжали груди с твердыми сосками? Или как он запустил бы руку Ане между ног и дразнил ее, готовя принять член? Как схватил бы за бедра и, наполнив тугие ножны, медленно покачивался вместе с ней, доводя до пика? Лишь затем Каэль наполнил бы ее семенем.
Но он не мог сделать ничего вышеперечисленного. Аня была девственницей, и Каэль не взял бы ее в седле. Не в первый раз.
И будучи девственницей, вряд ли она обмерла от вожделения. Аня ни разу не намекала, что хотела большего.
Она лишь подрагивала и ждала.
Ждала, когда смягчится член? Ей пришлось бы ждать вечность.
Предплечьем твердым, словно стальной прут, Каэль прижал Аню к своей груди так же крепко, как и прежде. Она тихо хныкнула – от волнения или разочарования – и когда положила голову ему на плечо, он отметил, что у нее раскраснелись щеки. Аня учащенно дышала.
Но сколько бы Каэль ни мечтал, она не повернула голову и не прижалась губами к его шее. Не посмотрела на него с желанием. Аня ничего не сказала, и он не знал, списать ли ее румянец на возбуждение, или ей просто стало жарко под меховой накидкой.
Зажмурившись, она закусила губу и сидела неподвижно. Целую вечность спустя впереди замаячила деревня. Лишь тогда Аня прерывисто выдохнула и наконец-то решилась спросить.
– Какое бы имя ты взял, если бы мог выбрать только одно?
Ему даже не нужно было задумываться.
– Каэль Свободный.
– Как считаешь, если я уеду из Ивермера, смогу найти счастье здесь, в твоих королевствах? – мягко улыбнувшись, она задумчиво посмотрела на дорогу.
– Зачем тебе возвращаться сюда? – его грудь переполнилась нежданной надеждой. Аня хотела вернуться к нему?
– Потому что в Ивермере меня ничего не ждет.
Значит, не к нему.
– Поэтому ты ответила на призыв моего гофмейстера?
– Да. Идея показалась подходящей. Меня воспитывали будущей королевой. Но я могу быть полезна и в других сферах. Например, в охоте.
Каэль нахмурился. Быть королевой не более чем подходило ей? Разве не об этом она мечтала?
– Ты хотела то, что есть у меня, – напомнил он. – Разве ты не подразумевала мои королевства?
– Если точнее, я хотела сделать то же, что и ты – найти свой дом, – ее печальная улыбка рассекла его грудь косой. – Хотела отвоевать себе место. Даже если бы сперва мне пришлось вырезать твое сердце.
Вырезать сердце было бы превосходным началом. Оно все равно больше не принадлежало Каэлю. Им уже владела Аня.
– Я вырубил себе место мечом, – сказал он. – Ты решила им же меня и убить, чтобы получить то же самое. Прекрасный план.
Повернув голову, Аня спрятала лицо у него на груди.
– Но ты не хочешь невесту.
Нет. Каэль не хотел невесту. Он хотел Аню. И если бы она намекнула на ответное желание – добровольное, не купленное и не вынужденное – Каэль тотчас бы на ней женился.
Но не было ни намека, ни приглашения. Аня хотела не его. Она хотела найти свое место в этом мире.
Которое Каэль мог ей предоставить. Снова пробудилась надежда. Аня стремительно покорила его, но он мог завоевывать ее медленно, для начала поселив рядом с собой.
Каэль предпочитал страдать от невозможности получить ее, чем больше никогда с ней не видеться. И он был готов терзаться неразделенным желанием.
– Когда убьем паука, возвращайся со мной в Гримхолд. В крепости много комнат, и есть чем заняться.
– Я не волшебница, – пораженно посмотрела на него Аня. – При дворе от меня мало толку.
– Ничего страшного. Мне не нравятся волшебники. Только министр чар, и он у меня уже есть, – Каэля не заботило, чем она будет заниматься, не считая того, что ей самой хотелось приносить пользу. – Ты должна стать моим…королевским советником. За последние десять дней ты помогла мне больше, чем все остальные за год. Я предпочту тебя этим дуракам.
Аня слабо улыбнулась, и ее темные глаза украсил свет надежды. Она принялась невидящим взором смотреть вперед, покусывая губу и размышляя.
– Как думаешь, ты когда-нибудь женишься? – спросила Аня после нескольких минут тишины.
Каэль женился бы, если бы она когда-нибудь согласилась.
– Не знаю.
– Наверное… – Аня замолкла и прежде чем продолжить, прерывисто вздохнула, – …тебе не нужна жена. В цитадели много женщин, готовых удовлетворить твои…потребности.
– Много, – но они его не привлекали. Только Аня. Каэль никого никогда не возжелал бы сильнее.
– Ох, – за ее кратким ответом последовало долгое молчание. Она больше не смотрела на Каэля и обняла себя, словно замерзла под меховой накидкой. – Очень любезно с твоей стороны, – наконец сказала Аня. – Но не думаю, что в цитадели найдется для меня место.
Она считала, что ей не место рядом с ним.
Однажды Аня сказала, что в мире есть кое-что хуже смерти. Каэль не верил, ведь даже после жесточайших испытаний смерть пугала его больше всего. Теперь он понял. Раньше Каэль думал лишь о физических страданиях. Он не ведал глубины боли, на которую способно сердце. Какие бы мучения ни подразумевала Аня, Каэль знал, что испытает их все, когда отпустит ее.
Если отпустит. Иначе да простят его боги, потому что после того, как он привяжет ее к себе, она не простит никогда.
Но лучше ее ненависть, чем жизнь без нее.
8. Аня Нецелованная
Дрилок
Завидев таверну, где Каэль решил остановиться на ночь, Аня захотела продолжить путь. Люди праздновали канун Середины зимы, и шум кутежа под звуки музыки отзывался в Анином сердце болью. Но у нее не осталось выбора. Вблизи Скайлвуда не было других деревень.
Завтра они планировали проехать через темный лес и добраться до Ивермера. Хоть Каэль и не подавал виду, Аня подметила, что его тоже не радовала праздничная кутерьма. Последние дни они почти не разговаривали. Она чувствовала себя разбитой и не решалась начать беседу, которая могла причинить боли больше, чем способно вынести сердце. Каэль же был задумчивым и молчаливым. Поскольку они по-прежнему ехали в одном седле, он все время прижимал к себе Аню. Каэль так и не нашел коня, стоившего своих денег. Аня, в свою очередь, видела много хороших лошадей, но не тратила на них золота и не просила купить. Она бережно копила последние минуты с королем.
Вот только Каэль неизменно был угрюм, напряжен и расстроен. Аня списала его недовольство на твердое мужское достоинство, но он и словом не обмолвился о своем возбуждении. Каэль словно не замечал его. Возможно, потому что причиной была не Аня. Он не видел ее не только в роли своей невесты, но и любовницы.
Наверное, на постоялом дворе Каэль собирался найти себе женщину на ночь.
Как и в любом другом трактире, им немедленно предложили покои, но пояснили, что комнаты еще не готовы. Значит, скрыться было негде. Ане ничего не оставалось, кроме как найти свободный стол и ждать в дурном расположении духа, ничуть не уступавшем мрачности Каэля.
Почти сразу же к нему подошло несколько мужчин – бывших рабов, знавших его по шахте Блэкворм. Вскоре Каэль уже сидел с ними на противоположном конце зала и смеялся, притягивая к себе взгляды женщин. Как и все прочие, они смотрели на него с благодарностью, страхом и опаской. Но поскольку многие присутствующие знали Каэля, любили его и доверяли ему, женщины вряд ли боялись бы долго. Конечно, они-то набрались бы смелости пригласить его и выразить признательность в постели.
