Текст книги "Мамы-мафия (ЛП)"

Автор книги: Керстин Гир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Да, это должна была признать и Нелли.

–Но здесь было не так грязно, – сказала она. Тут она была права. Из-под монстров-шкафов показалась многолетняя пыль, и её было столько, что Мими спросила, не прах ли это покойного дедушки.

– Противно, – сказала Нелли. – При фрау Клапко такого не было.

– Хорошо, что тебе это мешает, – заметила Мими. – Мы сейчас пойдём наверх, убирать одежду из шкафа, а ты можешь здесь пропылесосить. За этими шкафами я обнаружила остатки печенья с рождества 1966 года.

Пылесосить? Нелли? Я чуть не засмеялась. Нелли за всю свою жизнь не держала в руках пылесоса. Она, вероятно, не знала, где у этой штуки перёд, а где зад.

Нелли тоже нашла предложение слишком дерзким.

– У меня сломана рука, – сказала она, поднимая кверху гипс. – Забыла?

– Конечно, нет, – сказала я.

– Конечно, нет, – сказала и Мими. – Но это левая рука. А правой ты спокойно можешь пылесосить. Здесь сейчас должен помогать каждый, знаешь ли, иначе мы никогда не закончим.

Нелли не привыкла, что ей возражают. Поэтому она удивлённо таращилась на Мими. Мими хладнокровно трясла в руках средство от плесени.

– Я хочу есть, – сказала в конце концов Нелли.

– Есть пицца, – ответила я.

Пока я смотрела, как моя тонкая, длинная Нелли уничтожает пол-противня пиццы и запивает это тремя последними йогуртами из наших запасов, я впала в задумчивость. Мими была права: здесь действительно должен был помогать каждый, и почему бы четырнадцатилетней девочке и не пропылесосить?

Нам в нос шибанул неприятный запах средства от плесени. Нелли наморщила нос.

– Фу. Я еду к Ларе, у неё по крайней мере спокойно.

– Нет, Нелли, ты сейчас не можешь просто взять и уйти, – сказала я, хотя любые запреты вызывали истерические вопли, а мне определённо не хотелось сейчас истерических воплей.

– Никто не может от меня потребовать, что в этом хлеву я буду делать домашние задания, – заявила Нелли, и её нижняя губа задрожала, как всегда, когда истерический припадок был на подходе.

– Ты можешь пойти к Ларе, когда пропылесосишь, – тем не менее сказала я. – Пожалуйста, дорогая.

Нелли глубоко вдохнула. Ну, сейчас заорёт. Что она вынуждена жить в этой вонючей дыре и спать под плакатом с АББой, и что её жизнь и без пылесоса один сплошной кошмар, и что я во всём виновата, я, кукушкина мать, и больше никто.

– Ну хорошо, – сказала Нелли. – Но только в гостиной, потом я уйду.

– Согласна, – сказала я, пытаясь спрятать своё ошеломление. И на всякий случай добавила "В виде исключения".

Пока Нелли пылесосила, мы с Мими занялись одёжным шкафом бабушки Вильмы. Невероятно, сколько тут собралось всего за многие десятилетия. Мими организовала две кучи: одну для старья, другую для eBay. Хотя я ей не верила, но Мими заверила меня, что такие вещи бабушки Вильмы, как меховые капоры, полусапожки из кроличьего меха, все туфли и старинные сумочки уйдут по сенсационной цене. Чем дальше мы вгрызались в глубины шкафа, тем больше энтузиазма выказывала Мими.

– Сейчас мы действительно вышли на семидесятые годы, – вскричала она, потрясая ужасной полосатой блузкой. Чем старше были предметы одежды, тем меньше они становились. В семидесятых годах бабушка Вильма носила 46 размер. Блузка была скроена так прилегающе, что она, наверное, сидела на бабушке Вильме, как вторая кожа. – Разве она не великолепна? За неё я буду бороться не только из-за проформы.

– Ты не хочешь взять её себе прямо сейчас? – Я вряд ли могла много получить за шмотки из семидесятых – наверное, я так думала потому, что моя мать в восьмидесятых годах заставляла меня носить вещи моей кузины из семидесятых. С меня достаточно, мне не хотелось переживать ещё один ренессанс одежды семидесятых.

Мими очень обрадовалась.

– Мама! – крикнула снизу Нелли. – Этот чёртов пылесос сломался! Я уже третий раз пылесошу эту мёртвую муху на полу, но она всё не убирается!

– Может быть, мешок для пыли переполнился? – спросила я. Ответом было молчание. Наверное, Нелли впервые слышала слова "мешок для пыли". Ей нужна была моя помощь, чтобы открыть пылесос. Я была права: мешок был так забит, что он почти лопался, когда мы извлекали его из пылесоса.

– То есть это мешок для пыли, – сказала Нелли почти торжественно.

– Я такого никогда не видела, – заметила Мими.

– Может быть, они так выглядят, когда умирают от старости, – сказала я. Другого мешка мы нигде не могли найти, хотя обыскали весь чулан бабушки Вильмы. Мы нашли только пустой, пожелтевший пакет с надписью: "СМ 12. Для гигиены в домашнем хозяйстве".

– Садо-мазо-мешок для пыли, – сказала Мими. – Зато гигиенический.

– Н-да, значит, надо купить новые, – заметила я.

– Н-да, значит, я продолжу пылесосить завтра, – сказала Нелли.

– Нет, – ответила я. Раз проявив твёрдость, я не хотела так быстро отступать. – Ты можешь быстренько сбегать и купить мешки в магазине. Без пылесоса нам никуда. И купи ещё йогуртов, пожалуйста.

Я не знала, дело было в присутствии Мими или в ядовитых парах жидкости от плесени, но, во всяком случае, Нелли и сейчас не впала в истерику. Глядя несколько мрачно, она с моими последними деньгами отправилась в супермаркет.

Из чистого ошеломления я выпила ещё бокал шампанского. Что случилось с моим ребёнком?

– Пей, это расслабляет, – сказала Мими. – Я поставила в холодильник ещё одну бутылку. И у нас есть ещё малиновая настойка.

– Так низко я не паду, – заверила я, пригубливая шампанское. Алкоголь действительно расслабил меня. Совершенно расслабленная, я замочила в раковине лилово-оранжево-бежево-коричневое полиэстровое платье с капюшоном, потому что "когда его выстираешь и погладишь, оно уйдёт за целое состояние", сказала Мими.

Платье, видимо, никогда не стирали, такие вещи не стирают, их вывешивают для проветривания на улицу, во всяком случае, так делали в семидесятые. Со стороны Мими было очень умно настоять на ручной стирке, потому что вода тут же окрасилась в лилово-коричневый цвет. Как и мои ногти. Я очень надеялась, что это быстро сойдёт.

Когда я вывесила платье над ванной для просушивания, в дверь позвонили. На пороге стоял кудрявый хоббитёнок из "Властелина колец".

– Здесь живёт Юлиус? – крикнул он.

Ну, вот что значит начинать пораньше с шампанского. Я зажмурилась и снова открыла глаза. Хоббитёнок по-прежнему стоял на пороге. Правда, на нём был зелёный анорак и резиновые сапоги, это делало ситуацию менее мистической.

– Здесь живёт Юлиус? – снова закричал он.

– Да, он живёт здесь. А ты кто? – закричала я в ответ.

– Почему ты так кричишь? – закричал ребёнок. – Ты Шрек?

– Нет, я думала, что ты плохо слышишь, – ответила я.

– Я Япсер, – крикнул ребёнок. – И я бы хотел поиграть с Юлиусом.

– А, ты Япсер, – сказала я, оглядываясь в поисках его матери. Может быть, она не решилась подойти ближе и ждала на тротуаре. Но вокруг никого не было. Только маленький велосипед стоял у забора. Но он не мог принадлежать Япсеру. Тот в лучшем случае ездил на трёхколёсном велосипеде. И что это за имя такое – Япсер? – А где твоя мама?

– Она на работе, – крикнул Япсер. – И папа тоже на работе. Можно мне войти?

– Да... – я посторонилась, по-прежнему обшаривая взглядом тротуар, – Скажи мне, как ты узнал, где живёт Юлиус?

– Юлиус мне сказал, что он живёт в доме, – крикнул Япсер, – с забором и лестницей. И гаражом. Я звонил везде, где есть забор, лестница и гараж. Меня чуть не укусила собака. А одна женщина дала мне конфет.

– А ты где живёшь?

– В Муравьином проезде, – крикнул Япсер, аккуратно ставя рядом друг с другом свои сапожки. – Там, за углом. У нас дом с фонарём.

– Ах вот как. И ты один сюда приехал?

– Да.

– На велосипеде?

– Да.

– А сколько тебе лет?

– Вот сколько, – крикнул Япсер, поднимая четыре пальца. – П скоро мне будет вот столько, – он поднял к ним ещё и большой палец. – Могу я наконец поиграть с Юлиусом?

Юлиус, привлечённый криком Япсера, уже спускался по лестнице. Он с восторгом улыбался своему новому другу.

– Я уже боялся, что ты не найдёшь нашего дома.

– Я нахожу всё, что хочу, – крикнул Япсер. – Хочешь конфету?

– Ну, мне нужен ещё бокал шампанского, – сказала я Мими. – Здесь, в пригороде, дети слишком рано взрослеют.

Общество матерей посёлка «Насекомые»

Добро пожаловать на домашнюю страницу Общества матерей посёлка «Насекомые». Мы – сеть весёлых, отзывчивых и толерантных женщин, у которых есть общая страсть: удовольствие быть матерью. Работающие женщины или «всего лишь» домохозяйки, здесь мы обмениваемся опытом по важным для современной женщины и матери темам и с любовью поддерживаем друг друга.

Доступ на форум – только для членов.

8 марта

Всем, всем, всем: мой корешок, ВЕРОЯТНЕЕ ВСЕГО, является корешочкой, хотя сейчас это, собственно говоря, ещё невозможно утверждать, но врач уверена на пятьдесят процентов, и я супер-супер-счастлива, что наконец-то перестану быть единственной женщиной в этом мужском хозяйстве (муж, сын, пёс, кот, кенарь). Моему мужу я сразу же после УЗИ купила майку, на которой написано «Укротитель». Разве это не супер-остроумно?

Кстати, Тимми хочет учиться играть на каком-нибудь инструменте. Что вы можете посоветовать для трёхлетнего ребёнка?

Мама Эллен

P.S. Ты уже знаешь, кто у тебя будет, Соня? Было бы супер-здорово, если бы у тебя тоже родилась девочка. Я хочу обустроить розовую комнату для принцессы, с кроватью под пологом и обоями феи. И мы могли бы вместе придумать имена для девочек. Как вам нравится «Лола»? Я нахожу его супер-милым, и оно подошло бы к Тимми, но мой дорогой муж считает, что оно звучит как в борделе.

8 марта.

«Лолита» звучит как в борделе, «Лола» звучит просто дёшево. Но насчёт имён вкусы сильно различаются, и в конце концов каждый должен решить для себя сам, с каким именем его ребёнок будет жить на свете. Я помню, что при рождении Карсты ты высказала довольно-таки грубое замечание по поводу выбранного нами имени, дорогая Эллен. Но забудем об этом.

Отправь Тимми вначале на предварительное музыкальное воспитание, которое посещает Карста – ей там очень нравится. Вибеке уже полгода ходит на уроки фортепиано, и её учителя, Иеремию Людвига, я безусловно могу рекомендовать. Он концертирующий пианист и музыкальный педагог, и он действительно корифей. Но он берёт недёшево и принимает детей только с пяти лет.

Ещё несколько предложений по поводу нашего соседского праздника. До сих пор выбор идей для детей был в этот день довольно-таки скудным. Игры типа бега с яйцом, прыганья в мешках и бега с тачками – это антиквариат в чистом виде, риск пораниться неоправданно велик, а фактор обучения практически нулевой. Требуются альтернативные предложения! К сожалению, я не смогу лично присутствовать на следующем собрании, у меня конференция на Женевском озере – красиво, но напряжённо, тем более что я пропущу балетное выступление Вибеке, и ах, иногда я завидую вам, румяные «только» домохозяйки, по поводу ваших уютных будней.

Сабина

P.S. Розовый, кстати, совершенно устарел. Если ты хочешь оснастить свою Лолалиту по последней моде, то светло-зелёный – это новый розовый.

8 марта

Да, Иеремия Людвиг совершенно фантастичен, Флавия и Лаура-Кристин обе наслаждаются привилегией брать у него уроки, и обе от него в полнейшем восторге, поскольку он со своей белокурой шевелюрой выглядит изумительно по-мужски и тем не менее так восхитительно чувствителен. Его руки просто божественны. И он и социально ориентирован – Мария-Антуанетта нашей Гитти ввиду её затруднительного материального положения берёт уроки бесплатно. Я действительно думаю, что он самый красивый мужчина, который мне когда-либо встречался – и это несмотря на то, что я не люблю длинноволосых мужчин и, разумеется, абсолютно счастлива в браке. Я надеюсь, что он подвигнет Лауру-Кристин на то, чтобы она поменьше ела. Сейчас, к 14 годам, её детский жирок перестал выглядеть мило. К сожалению, она пошла в семью моего мужа, там у всех небольшие проблемы с обменом веществ. Что касается «уютных» будней – управлять тремя детьми намного сложнее, чем двумя, моя дорогая Сабина, и подожди, пока твои девочки не достигнут полового созревания!

Кстати, не хочет ли кто-нибудь записаться на курс Франциски Якоб? «С помощью eBay умножать денежные средства – правильно покупать и продавать специально для женщин». Есть одно свободное место. Франциска Якоб – действительно корифей в своём деле, благодаря ей я экономлю несколько сотен евро в год.

Фрауке

4

Нелли всё никак не возвращалась. Я заподозрила её в том, что она использовала подвернувшуюся возможность и отправилась-таки к своей подруге Ларе. Маленькая ленивая бестия перехитрила меня. Вместо Нелли в какой-то момент на пороге появилась Бригитта Хемпель. Она была маленькая, толстая и выглядела так похоже на свою мать, что я узнала бы её, даже если бы она не представилась.

– Добрый день, меня зовут фрау Бригитта Хемпель, и я пришла по поручению Общества матерей посёлка «Насекомые», – сказала она, указывая на блокнот в руке. – Я думаю, мои родители уже у вас побывали.

– Да, действительно, – ответила я, борясь с желанием захлопнуть дверь прямо перед носом фрау Бригитты Хемпель. Она выглядела как мать, но унаследовала звучный, авторитарный голос своего отца, что делало её ещё более устрашающей. Кроме того, на её верхней губе росли усики.

– Речь идёт об уличном празднике, – сказала она. – В этом году мы, Общество матерей, берём его организацию на себя. Я координирую кулинарные предложения. – В этом месте она щёлкнула шариковой ручкой.

– Ага, – сказала я.

Фрау Хемпель-младшая выжидательно посмотрела на меня, я выжидательно посмотрела на неё. У неё были смешные косички, которые кисточками торчали из-за её ушей.

– Да, и что дальше? – спросила я, когда молчание затянулось. Я не собиралась торчать тут целый день, я хотела помогать Мими соскребать со стены размягчённую плесень.

– Да, какое кулинарное предложение вы бы хотели внести? – спросила в ответ фрау Хемпель-младшая.

– Ах вот оно что, – сказала я. – Когда состоится этот уличный праздник?

– Всегда первого мая, – ответила фрау Хемпель. – Будут пироги, колбаса, драники и педагогически осмысленные игры для детей.

– Это звучит интересно, – ответила я.

– Вы можете испечь яблочный пирог, но только не закрытый, такие у нас уже есть. Свободны ещё ревеневый пирог с безе, творожный торт или что-нибудь со смородиной. Или как насчёт вальдмайстерского торта со свежим творогом? Я его очень люблю. У моей мамы есть прекрасный рецепт, она с удовольствием поделится с вами, если вы хорошо её попросите.

– Я могу испечь вишнёвый песочный торт, – неуверенно предложила я.

– У нас уже есть.

– Тогда я возьму ревеневый пирог, – ответила я.

– Но, пожалуйста, с безе, – сказала фрау Хемпель-юниор. – Ревеневый бисквит у нас уже имеется.

– Хорошо, ревеневый с безе, – согласилась я.

– У моей мамы есть прекрасный рецепт ревеневого пирога с безе, – сказала фрау Хемпель-юниор. – Если вы мило попросите, она наверняка вам его даст.

– У меня есть свой собственный рецепт, спасибо.

Фрау Хемпель-юниор сделала в блокноте соответствующую пометку. Потом она подсунула свой блокнот мне под нос и сказала:

– Подпишите, пожалуйста.

Поскольку по-другому, очевидно, никак было нельзя, я обязалась своей подписью принести на уличный праздник ревеневый пирог с безе. В противном случае я, наверное, буду иметь дело с адвокатом Хемпелей.

– Ну что ж, – сказала я. – До свиданья.

Но фрау Хемпель-юниор ещё не собиралась уходить. Она обвела глазами прихожую.

– У вас есть туалет?

– Разумеется, – ответила я. А что она думала? Что мы какаем в саду?

– Мне, пожалуйста, нужно туда сходить, – сказала она не терпящим возражения тоном. Она сунула блокнот и ручку мне в руки и протиснулась мимо меня.

– Вторая дверь слева, – сказала я.

Но ей, видимо, было не так срочно. Сначала она с любопытством заглянула в гостиную.

– Ах, здесь ещё и фрау Пфафф, – сказала она, увидев Мими. – Вы можете тоже сразу же записаться в мой список. А где вся мебель старой фрау Вишневски?

– В гараже, – ответила я.

– Я могу тут же посмотреть, не пригодится ли мне что-нибудь, – сказала фрау Хемпель-юниор. – Но сейчас мне надо сначала сделать пи-пи, я уже два часа хожу по округе. Муравьиную улицу и проезд Жука-оленя я уже обошла. Организовала 22 торта и пирога. Пока я делаю пи-пи, не могли бы вы подумать, что вы хотите испечь, фрау Пфафф? Было бы хорошо что-нибудь со смородиной.

– Почему она не ходит в туалет дома? – спросила Мими, когда фрау Хемпель-юниор удалилась «делать пи-пи». – Она же живёт прямо по соседству.

– Она всё ещё живёт с родителями? – удивилась я. – Но ей по меньшей мере столько же лет, сколько и мне.

– Да, но она безработная и мать-одиночка, и никто не хочет быть отцом её ребёнка.

Да, я могла это понять. Никто не станет признаваться. Но с тестом на отцовство можно всё доказать. В конце концов, бедному ребёнку причитаются по крайней мере алименты.

Мими покачала головой.

– Она делает из отца страшную тайну, она уже намекнула, что речь идёт об известной персоне, – шепнула она. – Об очень известной персоне.

– Ну да, почему нет? – сказала я после короткого колебания. – Наверное, она выглядела вполне прилично, когда весила на тридцать кило меньше и ходила без усов.

Мими снова покачала головой.

– Не-е, она всегда выглядела так, как сейчас.

Я задумалась, о какой известной персоне может в данном случае идти речь. Наверное, о ком-то очень старом и слепом.

Фрау Хемпель-юниор вернулась со своего «делать пи-пи».

– Ну? Вы подумали насчёт торта, фрау Пфафф?

– Я испеку «Дунайские волны», – ответила Мими.

– Но у нас уже есть вишнёвые пироги, – ответила фрау Хемпель-юниор. – Кроме того, я не ем масляный крем. У меня от него изжога.

– Тогда вам, наверное, надо попытаться как-то наесться остальными тридцатью четырьмя тортами, – немного строптиво ответила Мими. – Я, во всяком случае, сделаю «Дунайские волны».

– Ну хорошо, – уступила фрау Хемпель-юниор. Но и после того, как Мими скрепила подписью свою клятву испечь «Дунайские волны», она опять не захотела уходить.

– У вас есть телефон?

– Да, – ответила я. Я уже поняла, что сейчас последует.

– Мне надо им, пожалуйста, воспользоваться, – сказала она.

*

Наконец вернулась Нелли.

– Где ты была так долго? Я уже беспокоилась! – вскричала я, как только она вошла в дом. – Вряд ли ты отсутствовала два часа из-за пары йогуртов и мешков для пылесоса.

– И тем не менее, – ответила Нелли. – В супермаркете у них не было никаких «СМ 12 пакетов для пылесоса». Поэтому я отправилась в хозяйственный магазин, но угадай, чего у них там тоже не было? Правильно, «СМ 12 пакетов для пылесоса». Они никогда не слышали о таких мешках для пыли. Но я не хотела так быстро сдаваться. Поэтому я отправилась в магазин электротоваров, и там они все встали вокруг прилавка и смеялись до упаду, поскольку один престарелый продавец вспомнил, что СМ-серия для пылесосов была в продаже с 1969 по 1974 год. Ни пылесосы, ни пакеты с тех пор не производились. Либо бабушка Вильма с этим мешком пылесосила тридцать лет подряд, либо где-то здесь есть запасы.

– Я думаю, первое, – заметила я. Мешок был и в самом деле переполненным. – А где ты была потом?

– Я поехала к папе, – ответила Нелли.

– Ах, Нелли! Ты не должна была этого делать.

– Почему нет? Он ведь сказал, что я могу приходить в любое время. Что это по-прежнему мой дом.

– Да, да, – ответила я.

– Когда я пришла, папа как раз уходил. И он не хотел впускать меня в квартиру. Как ты это находишь?

– Я нахожу странным, что он в это время вообще был дома, – ответила я.

– Да, потому что пришёл морильщик, – сказала Нелли. – Представь себе, у нас в квартире завелись тараканы.

– Что? Исключено. Благодаря фрау Клапко эта квартира абсолютно стерильна. Таракан тут же немедленно смылся бы в канализацию.

– Нет, завелись тараканы, – продолжала утверждать Нелли. – Много, сказал папа. Морильщик засыпал всю квартиру ядом. Папе придётся ночевать сегодня у дяди Ульфи. Бедный.

– Да, да, – снова сказала я. Тараканы! Блажен, кто верует. Лоренц просто не хотел, чтобы Нелли нарушила его уютные холостяцкие будни.

– Поэтому мне пришлось говорить ему на улице, что наш пылесос сломался. Он сказал, что у бабушки Вильмы дома только самые дорогие аппараты, лучшие из лучших, – продолжала Нелли. – Дедушка Якоб тратил на них целое состояние. Каждый год к рождеству и ко дню рождения он дарил бабушке Вильме какой-нибудь суперский агрегат, и бабушка Вильма каждый раз плакала от радости, потому что ни у кого из её подруг не было таких дорогих механизмов. Папа говорит, что в этом отношении ничего с тех пор не изменилось.

– Дедушка Якоб умер в 1984 году, – заметила я. – Насколько я помню.

– Папа говорит, что аппараты вечные, настоящая немецкая работа, – сказала Нелли. – Так сказать, бессмертные.

– Да, но кофеварка явно не совсем в порядке. Ты слышала, как она бурчит? – Я была кофезависимым человеком, утром мне были нужны две чашки, чтобы вообще стоять на ногах, а потом ещё три, чтобы пережить остаток дня. Дома у Лоренца у нас была чудесная, невероятно дорогая машина для капуччино, которая молола зёрна для каждой чашки в отдельности и заливала их под давлением, добавляя взбитое в пену молоко и щепотку корицы, хм… божественно. А старая бурчащая машина бабушки Вильмы могла обрабатывать только молотый кофе. Безо всякого давления. И с чуть тёплой водой. Я уже подумывала о том, чтобы перейти на чай.

– Во всяком случае, папа говорит, что мы должны быть благодарны за все ценные аппараты бабушки Вильмы, – сказала Нелли. – Он говорит, что был бы рад, если бы у него были такие замечательные аппараты. Любой был бы рад.

– Н-да, – ответила я. – Скажи ему, что он скоро сможет купить их на eBay. Во всяком случае, такова идея. Мими? Как ты считаешь, сможем ли мы купить пакеты для пыли на eBay?

Мими так не считала. Она собиралась одолжить нам свой второй пылесос, пока мы не купим новый.

– У меня есть идея получше, – сказала Нелли. – Если уж папа был бы настолько рад иметь такой крутой пылесос, пускай он ему и достанется. В обмен на его старый. Я могу это тут же устроить. Мне так или иначе нужно забрать оттуда парочку вещей.

Мими громко засмеялась.

– Великолепная идея.

– Эта штука весит целую тонну, – заметила я и незаметно икнула. Я чувствовала себя несколько пьяной. – Ты не можешь тащить её через полгорода. Кроме того, скоро стемнеет, и папы нету дома, а квартира обрызгана ядом. И ты ещё не сделала домашнее задание.

Нелли как раз хотела возразить мне, как в дверь позвонили. Я боялась, что это опять фрау Хемпель-юниор, собиравшаяся узнать, есть ли у нас холодильник. «Я должна, пожалуйста, съесть всё его содержимое», – сказала бы она, и я оказалась бы слишком трусливой, чтобы ей в этом воспрепятствовать. По телефону фрау Хемпель-юниор пятнадцать минут говорила с кем-то за мой счёт о смородиновом пироге и курсах плетения, а по окончании разговора она обнаружила шампанское и сама себя пригласила выпить бокал.

– У вас ещё есть бутылка? – спросила она затем. Я должна её, пожалуйста, выпить, хаха.

Мы с Мими ответили, что нет. Эта была последняя.

– Пиво тоже хорошо, – сказала фрау Хемпель-юниор, но потом дружески удовлетворилась малиновой настойкой бабушки Вильмы. После второго стакана она предложила нам перейти на «ты». Мы обе были слишком трусливы, чтобы отклонить это предложение.

– Итак, Мими и Констанца, хехе, мои подруги зовут меня Гитти, – сказала она, при этом звучно рассмеявшись. – Знали бы мои родители, что я с врагами на «ты», они бы точно лишили меня наследства. Тем более что мы с вами общаемся только через адвоката.

– Они могут немного нагнать страху, – сказала я, а Мими пробормотала:

– Яблочко от яблони недалеко падает.

– На самом деле они добросердечные люди, вы бы тоже так сказали, если бы узнали их получше, – утверждала Гитти. – Если бы у меня не было родителей, мы с Марией-Антуанеттой оказались бы на улице, да, оказались бы.

Я спросила, является ли отец Марии-Антуанетты французом. Или дворянином. Или и тем, и другим.

Гитти сделала таинственное лицо.

– Ну, я не могу, к сожалению, этого сказать, – заявила она. – Я никогда не говорю об отце Марии-Антуанетты. – Зато она много говорила о ручной работе в общем и в частностях. Гитти была преподавательницей текстильного дела, только, к сожалению, безработной, поскольку в её выпуске образовался переизбыток таких преподавателей. Но она вела курсы в семейном центре и в детском саду, чтобы прокормить себя и Марию-Антуанетту. Но курсы проводились не очень успешно, потому что люди в этой местности ещё не поняли, как важна для души работа руками. И поскольку с курсами была напряжёнка, они не приносили Гитти денег, что в свою очередь означало, что ей и дальше придётся жить у родителей, в её старой детской. Её родители, хоть и добросердечные люди, иногда действовали Гитти на нервы, поскольку они очень сильно вмешивались в воспитание Марии-Антуанетты. Кроме того, её мать готовила вкусно, но жирно, из-за чего Гитти не могла сидеть на диете и всё время поправлялась.

Всё это настолько разбудило наше участие, что мы тоже схватились за малиновую настойку бабушки Вильмы. Она была отвратительной на вкус, но если её залить в себя одним глотком, то она оставляла чудесное тёплое чувство в животе.

Гитти уговаривала нас посетить её курс «Мы валяем из войлока своего собственного ангела-хранителя». Это с ума сойти, как можно сильно привязаться в такому войлочному ангелу, и для детей это особенно чудесный опыт. Нам пришлось пообещать, что это время мы, во всяком случае, оставим свободным.

Паузу в разговоре, во время которой Гитти сделала глоток и перевела дыхание, я использовала для того, чтобы спросить её, что её родители понимают под «поростками», такую возможность нельзя было упускать, но она, к сожалению, услышала «напёрстки» и прочила мне целую лекцию об использовании напёрстков в шитье и плетении ценных мешков для белья, кашпо и подтяжек, а также о том, как много даёт плетение для душевного баланса.

Она ушла только тогда, когда Мими пришла в голову гениальная идея дать ей с собой открытую бутылку наливки. Это было десять минут назад. От радости из-за её ухода мы открыли вторую бутылку наливки и чокнулись друг с другом за райский покой в гостиной.

И сейчас – опять звонок в дверь. Но нам повезло, это была не Гитти. Перед дверью стоял лично Фродо Торбинс. Те же каштановые кудри, те же большие голубые глаза в обрамлении невероятно длинных, загнутых ресниц. Он был только немного больше, чем хоббит. И в синей спортивной куртке.

Я икнула.

– Мой брат здесь? – спросил Фродо.

– Яп-ик-сер? – Мне стало неловко из-за икания. Я не могла быть такой пьяной.

– Его зовут Яс-пер, – ответил парень. Он был примерно возраста Нелли, как мне показалось. Никакой даже тени растительности на лице, но голос уже ломался. Это звучало довольно забавно – то мальчишеское сопрано, то грубый мужской бас. – Он просто сам не может это выговорить. Я в своё время предупреждал родителей насчёт дурацких имён.

– А как зовут тебя?

– Макс, – ответил мальчик. – Яспер здесь?

– Да, он здесь. Заходи, Макс, Яп– э-э-э… Яспер наверху в комнате Юлиуса. Он приехал к нам совершенно один. На велосипеде. Не слишком ли он для этого мал?

– Нет, он всегда так делает. По вечерам мы вылавливаем его где-нибудь по соседству, – ответил Макс. – Но сегодня это было просто: его велосипед стоит у забора.

– Но… ну, что угодно могло случиться, – сказала я. – Есть много неаккуратных водителей, бойцовых собак без поводка, садовых прудов, хулиганов…

Я заметила, что Макс меня не слушает. Он стоял на пороге как вкопанный и таращился на Нелли, которая стояла в прихожей как вкопанная, с пылесосом в руке, и таращилась на Макса.

– Нелли, это Макс, Макс, это моя дочь Нелли. Юлиус! Яп-Яспер! Пожалуйста, спуститесь вниз! За Яспером пришли.

Макс и Нелли по-прежнему таращились друг на друга, не произнося ни слова. Мне показалось, что Нелли слегка покраснела.

– Вы знакомы? – спросила я.

– Не, – ответила Нелли.

– Она ходит в параллельный класс, – сказал Макс.

– В самом деле?

– Возможно, – произнесла Нелли. Но меня она обмануть не могла. В конце концов, мне тоже когда-то было четырнадцать. Никогда в жизни я не поверю ей, что она пропустила парня с такими ресницами.

– Совершенно точно, – сказал Макс и огляделся. – Я просто не знал, что ты здесь живёшь.

– Я тут и не живу, – заявила Нелли и ещё немного покраснела. – Не совсем, во всяком случае. Это дом моей бабушки. А я, собственно говоря, по-прежнему живу у отца. В городе.

– Разве что собственно говоря, – пробормотала я обозлённо.

– А как это случилось? – спросил Макс, показывая на Неллин гипс.

– Ну так, – ответила Нелли.

– Разговаривая по телефону, она упала с дерева, – объяснила я. – Потому что здесь нет сети. А Нелли у нас телефонозависимая.

– Мама!

– Я знаю, – вздохнул Макс. – Они хотели поставить здесь усилительную антенну, но эти женщины из общества матерей собрали подписи против. Поскольку электросмог и радиоволны могут якобы вызвать гиперактивность, мигрень, приступы дикого голода и не знаю, что ещё. Поэтому я могу разговаривать по телефону и посылать смс-ки только из моего домика на дереве.

– Моё дерево было, к сожалению, трухлявым, – сказала Нелли.

– Но у вас же куча деревьев в саду, – заметил Макс. – Должно найтись такое, на котором можно построить домик.

– Но у моего папы не особенно золотые руки, – ответила Нелли. – И я, наверное, здесь особенно долго не задержусь. Поскольку я и не совсем тут живу.

Я демонстративно закатила глаза.

– Жаль, – сказал Макс.

Оба снова замолчали. Я бросила взгляд в гостиную на Мими. Она улыбалась и махнула мне бутылкой с наливкой. Оч-чень соблазнительно.

Юлиус и Яспер рука об руку спустились с лестницы.

– Привет, Макс! – закричал Яспер.

– Не кричи так, – сказал Макс.

– Ужин есть? – крикнул Яспер.

– Не-е, мамы ещё нет дома, – ответил Макс. А Нелли он сказал: – Построить такой домик на дереве довольно быстро. Я это сделал без посторонней помощи. Мой отец не знает, где у гвоздя верх, а где низ, и кроме того, его не бывает дома. То есть если ты хочешь, я могу посмотреть на твои деревья. Даже если ты не совсем тут живёшь.

– Ладно, – милостиво ответила Нелли, но яркий румянец показал, что она не так хладнокровна, какой хочет казаться.

– Я тоже хочу посмотреть на деревья, – крикнул Яспер и надел свои сапоги. Юлиус, разумеется, тоже захотел в сад.

– Но только на десять минут, – строго сказала я. – И никто не будет взбираться на деревья. Ни в коем случае. А я пока приготовлю всем бутерброды.

– Я прослежу, – сказал Макс и так преданно посмотрел на меня своими глазами Фродо, что я бы в этот момент доверила ему всё, что угодно.