Текст книги "Голоса драконов (ЛП)"

Автор книги: Кэрри Вон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Военные выступили с заявлением, рассказав о новом самолёте и причинах пересечения им границы, также международная коалиция призывала людей к осторожности в отношении границы, не осуждая произошедшее открыто. Ситуация на границе территории драконов на сибирском полуострове Таймыр оставалась спокойной. Была проведена пресс-конференция, которую Кей смотрела в прямом эфире по ТВ, потому что ее мать была там, и позвонила, чтобы она посмотрела. Голос матери звучал взволнованно – сильнее, чем обычно – но она не сказала Кей, что случилось, и быстро повесила трубку.

Парень за микрофоном был почти стереотипом: широкие плечи, квадратная челюсть, лысеющий, с хищным, пристальным взглядом. Он был одет в голубую униформу ВВС, украшенную знаками отличия. ГЕНЕРАЛ МОРГАН Х. БРАНИГАН, гласила тв-подпись. Парень Пентагона, который прибыл несколько дней назад, чтобы сделать все лучше.

В течение первых пяти минут он читал из письменного заявления, объясняя про новый самолет: экспериментальный истребитель F-22, разработанный для маневренности и скорости, превышающий все ожидания и так далее. Он не сказал, но было ясно, что этот реактивный самолет, созданный за шестьдесят лет, был специально разработан в противовес драконам. Его сотрудники представили видеоряд: рисунки, плакаты, показывающие простые схемы, видео.

Затем с мощью нового инструмента ВВС, показанного позади него, генерал объявил:

– Этот самолет уникален и требует специального рассмотрения. Мы надеялись провести переговоры с нашими соседями об использовании части территории – части, которые они не используют – чтобы полностью проверить наш новый самолет.

Так самолет случайно пересек границу, потому что требовалось больше пространства для практики? Кей могла купиться на это, если бы парень не выглядел желающим разжечь войну.

Генерал замолчал, и репортеры стали выкрикивать вопросы, на которые он не отвечал. Кей нашла свою маму в стороне со скрещенными руками, выглядящую неприветливой. Ее брючный костюм был мятым, и Кей задумалась, когда они в последний раз стирали вещи. Напряжение, должно быть, просто убивало ее.

Тем вечером все разошлись по домам на ужин. Мать Кей была разъярена. Она резко готовила – опять пасту – то хлопала дверью холодильника, то дверцами шкафа и крышками кастрюль на плите. Кей делала салат – на самом деле просто вывалила его из сумки в миску – и попыталась не мешаться под ногами.

– Они нам не все рассказывают, – сказала ее мама.

– Мне кажется, они тыкают в осиное гнездо, чтобы посмотреть, что выйдет, – сказал папа, когда сидел за столом и бегло просматривал газету.

Мама уронила пакет с пастой на стол и уперла руки в бедра.

– В этом то и проблема. Вооруженные силы не думают, что те ответят. Они не думают, что драконы на самом деле собираются что-либо делать, неважно, что коалиция заявляет об этом.

– А ты что думаешь? – сказал папа.

– Очевидно, мне не платят за то, чтобы я думала, – сказала мама и швырнула пустую банку из-под соуса в помойку.

Когда они все, наконец, сели за стол с едой на тарелках, папа спросил Кей о школе, и на этот раз она молола вздор об уроках и чем угодно, стремясь сменить тему, пока мама не успокоилась.

Кей знала, что получила только половину истории. Она знала, что драконы тоже об этом говорили, и отчаянно хотела поговорить об этом с Артегалом, позвонить ему по сотовому телефону, рассказать о том, что происходило здесь. Хотя ей пришло в голову, что кто-то, как генерал Браниган, назовет это шпионажем.

Она и отец убирали со стола, пока мама принимала душ и ложилась отдохнуть. За последние несколько дней она не много спала, и Джек спокойно убедил ее уйти из кухни. Она коснулась плеча Кей, когда прошла, будто нуждаясь в контакте для успокоения.

Единственное полезное, что могла сделать Кей, это загрузить посудомойку, так она и сделала.

Ее отец обычно вел себя непринужденно. Его было трудно прочитать. Но в комнате висела напряженность, будто он волновался. Кей гадала, о чем он думал, и не знала, как спросить. Посматривая, она сказала:

– Она действительно расстроена.

Он запечатывал остатки в пластмассовые контейнеры. Он не посмотрел на нее, но улыбнулся своей кривой улыбкой. Провинциальная улыбка шерифа, подумала она. Такую он дарил самому богатому парню в городе – возможно, звезде Голливуда, который владел ранчо в двадцати милях к югу – прежде, чем выписывал ему талон о превышении скорости.

– Она расстроена, потому что вооруженные силы – это сообщение, что ее работа больше не имеет значения, – сказал он. – Вооруженные силы давят на Президиум и коалицию.

Это имело смысл, потому что вся работа ее мамы состояла в том, чтобы защищать границу, а этот самолет пересек ее, будто ее там не было, и хотел продолжать пересекать ее.

– Она просто устала, – добавил папа и погладил Кей по плечу. Вместо того чтобы успокаивать ее, жест больше разволновал. Это не было нормально, и ничто не было так, как должно было быть.

Каналы новостей устали от показа той же видеозаписи драконов, ничего не делающих, хотя изображение все еще приводило Кей в восторг. Она уставилась на него, придвинувшись поближе к телевизору, чтобы лучше видеть, ожидая и надеясь, что статуи-рептилии сделают что-то. Она гадала, что они думали, что чувствовали о человеческом городе, который созерцали.

Но каналы делали то, что называли всесторонним сообщением. Мгновенные истории, которыми они раньше заполняли время, показывая мини-документальные фильмы и исторические отрывки из фильмов, рассматривались как фон, который привел к этому моменту. Кей многое из этого видела в школе на уроках истории. В школе Серебряной Реки на уроках истории акцентировалось внимание немного больше, чем в других школах. Это была история, которая жила в представлении каждый день.

Кей вспомнила один из отрывков из старого документального фильма… первая видеозапись возвращения драконов, после того, как они исчезли и стали мифом за сотни лет до этого. Черно-белая, неуклюжая, дрожащая видеозапись едва казалась реальной. Там были драконы в Анкоридже (Аляска), прямо после войны. Два из них, столь же большие как самолеты, летели над городом, открыв рты, подняв головы. В фильме не было звука, но ясно, что они кричали. Никто не знал, откуда они пришли.

Позже, люди решили, что они, должно быть, зимовали на далеком севере в течение сотен лет. Анкоридж был просто первым местом с населением, в которое они прибыли. Сначала никто в это не поверил. Война только что закончилась, поэтому, когда гражданские ПВО обнаружили крупные темные формы в небе, они подумали о японских истребителях. Но когда они приблизились, стало ясно, что у фигур были длинные хвосты, которые вились и махали, и прозрачные крылья, которые простирались за длинными, тонкими пальцами. Двое из них высадились на грязном берегу у города, ревя, должно быть, от гнева и плюя огнем от изумления зубастыми ртами. Они подожгли часть города. Ветхие деревянные здания горели быстро. Никто не погиб.

Потом они улетели, прежде чем армия смогла ответить. Самолеты пытались следовать за ними, но драконы летели быстрее.

Никто не верил отчетам, пока не появилось больше драконов, летящих над Тихоокеанским побережьем, Ванкувером, Сиэтлом, Сан-Франциско и на западе в Советском Союзе, Корее, Японии. Они были замечены в Сибири, Норвегии, Исландии. Десятки.

Все самолеты, участвовавшие во Второй Мировой Войне, по-прежнему были начеку, и они противостояли тому, что рассматривалось новой угрозой. Ожесточенные бои шли над Лондоном, Токио, Сиэтлом. Через неделю драконы прекратили нападать и бежали от самолетов. Некоторые так называемые эксперты размышляли, что драконы были удивлены тому, что люди теперь могли летать, и теперь существовал, своего рода, баланс.

Так называемые эксперты часто были средневековыми учеными и экспертами по мифологии, которые изучали истории и знания о драконах, большинство из которых были настолько старыми, что считались беллетристикой. Люди забыли.

Соглашение Серебряной Реки появилось, когда три дракона приземлились в Вашингтоне, округ Колумбия, Лондоне и Москве, прося о мирном договоре. Узнать, что драконы могли говорить на английском, русском и даже исландском языках было еще одним шоком. Они попросили выделить им территории и оставить их в покое. Они даже были готовы взять необитаемые регионы, далеко на севере, включая часть гор в Северной Америке. Они любили горы.

Человеческие правительства назначили делегатов. Потребовался год переговоров и серьезных экономических стимулов для Советского Союза, Канады и Соединенных Штатов (тех, кого просили уступить большинство территорий). Соглашение было подписано, и были названы города, где было создано американское бюро, чтобы провести в жизнь человеческую сторону соглашения в Скалистых Горах. Советская версия бюро существовала на полуострове Таймыр в Сибири. Люди и драконы находились в состоянии мира больше шестидесяти лет.

Теперь комментаторы по телевизору сообщали, что он никогда не мог продлиться дольше.

Видеозапись кинохроники и несколько записей переговоров Серебряной Реки составляли большую часть того, что современные агентства знали о дипломатии драконов. Только несколько людей, бывшие на тех переговорах, еще жили. Пока людей, как мать Кей, обучали иметь дело с драконами, ни у одного из них не было опыта. Никто не знал, как провести переговоры с драконами, потому что после Соглашения Серебряной Реки монстры отступили и больше никогда ни с кем не говорили.

Все еще зализывая раны от Второй Мировой Войны, человечество было не подготовлено. Существа, как предполагалось, были мифами, легендами, чем-то таким, чтобы объяснить странные кости динозавров. Даже после ужасов войны, Холокоста, атомного оружия, никто не был подготовлен к драконам, которые пробудились после долго сна в земле.

Было ясно, что две стороны могли уничтожить друг друга. Новое оружие, пулеметы и взрывчатые вещества могли убить драконов, когда мало что еще в истории человечества имело успех. Но у драконов все еще были огонь, размер, скорость, гибкость. Убить одного, и другой сожжет город дотла. Продолжающаяся война между двумя видами означала разрушение для обоих, таким образом, они достигли компромисса.

Люди спросили: Драконы жили долго, так был ли жив среди них тот, кто участвовал в первых переговорах? Почему они не пытались говорить, как прежде? Разве они не помнили? Или разве им было все равно? Они тоже хотели воевать?

Эксперты продолжали говорить, что никто не знал, как говорить с драконами; большинство людей, которые были живы тогда, теперь умерли. Если драконы не хотели говорить, у людей не было выбора, кроме как защищаться. Но Кей знала, что они были неправы.

Она знала, как поговорить, по крайней мере, с одним, если только она смогла бы рассказать кому-то. И если бы только она могла быть уверена, что они с Артегалом увидятся вновь.

Было рано, когда самолет, F-22, снова вылетел. Кей была на парковке в школе, запирая джип, когда рев раздался над городом. Она не могла видеть границу или стражей драконов с того места, где была, но она последовала за звуком самолета к тому направлению. Она увидела след инверсии самолета, но сам самолет уже исчез, направляясь к границе.

Все у школы остановились, глядя на север неба, зная, что происходило.

Кей услышала первый звонок, но ей было все равно. Она побежала в столовую, надеясь, что у библиотекаря все еще была ТВ-антенна, и она до сих пор передавала новости. Она хотела кричать, что происходит? Что там происходит? Толпа преподавателей и студентов уже собрались вокруг телевизора в передней части большой комнаты.

Кей смотрела над головами на экран. Звук был достаточно громким, чтобы все могли слышать. Репортер обсуждал видеозаписи трех драконов на границе, ту же сцену они наблюдали в течение многих дней. Человек казался взволнованным и говорил слишком быстро.

– … десять минут назад. Предполагается, это был реактивный истребитель F-22, описанный на вчерашней пресс-конференции. Он прошел очень быстро, и, я не знаю, должно быть, в миле от драконов, размещающихся у границы Серебряной Реки в течение нескольких дней. Он пролетел и теперь находится вне поля зрения. Мы все еще ждем какой-нибудь реакции от них. И… что происходит? Я пытаюсь поговорить с кем-то на месте…

Но те, которые смотрели ролик вживую, видели то, что происходило без болтливого комментатора. Драконы – один пятнистый, второй зеленый, третий синий – пробудились. Они покачали головами, протянули шеи, будто просыпаясь от сна… они действительно спали все то время? Повернули их резкие морды к небу, расправили широкие крылья. Они, казалось, изящно упали со скалы, как дайверы. Затем их широкие крылья поймали воздух, и они поплыли, один за другим, вращаясь в небе. Они были большими, даже больше самолета. Но для полета, казалось, прилагалось мало усилий. Плавательные пузыри, говорили биологи. Возможно, даже заполненные гелием, единственный способ удержать такую большую тушу. Они летели за самолетом. Солнечный свет мерцал на их чешуе.

Они были такими красивыми.

Она почувствовала руку на спине и удивленно повернулась. Джон сегодня был в школе. Он посмотрел на нее, потом вернулся к просмотру передачи.

Они все думали, что случится теперь.

– Ты в порядке? – спросил Джон.

– Да, секундочку. – Кей вытащила телефон и набрала маму. Они не должны были пользоваться телефонами на уроках, но никто из взрослых не остановил ее. На самом деле несколько учителей и детей наблюдали за ней с тревогой. Небольшой городок… они знали, кем были ее родители.

Она отошла на несколько шагов и повернулась спиной к ним, чтобы попытаться получить немного частной жизни.

Ее мама даже не поздоровалась:

– Кей, ты в порядке? Все в порядке?

– Я собиралась спросить тебя об этом, – сказала она. – Я смотрела новости в школе.

– Я ничего не знаю. Авиационная база ВВС Малмсторм не отвечает. Милая, у меня вызов на другой линии. Я приняла звонок, потому что это была ты. Если я что-нибудь узнаю, что могу рассказать, я позвоню, обещаю.

– Хорошо, мама. Спасибо. Будь осторожна, ладно?

Глупо было говорить это – ее мама на самом деле не занималась ничем опасным, кроме разговоров с бюрократами.

– Люблю тебя, – сказала ее мама и отключилась.

Она обернулась к нетерпеливому лицу, которое смотрело на нее, и качнула головой.

– Моя мама ничего не знает. Прости.

Теперь, сцена на экране была пуста. Никаких самолетов, никаких драконов, ничего. Новости повторяли видео ускорения самолета, ромбовидная форма, низко летящая, близко к горе, где сидели драконы, качающееся назад и вперед, будто дразнящее их. Затем на экране появился репортер, его лицо было белым, как мел, и начал говорить, но не по существу.

Студенты и учителя разошлись. Кей не знала, что и думать. Если что-нибудь должно было произойти, это скоро случится. Возможно, они услышат тревогу, и, возможно, в этот раз она будет настоящей.

С другой стороны, возможно, вооруженные силы были правы. Возможно, драконы ничего бы не сделали. Ну, никто не знал. Кей решила прямо здесь пересечь границу в этот же день, надеясь, что Артегал мог быть там.

Она поздно прокралась на первый урок. Учительница посмотрела на нее, но ничего не сказала. Кей симулировала, что приняла к сведению и не беспокоилась.

Но тем днем, мать Кей позвонила. Кей достала телефон, и ответила на звонок в классе. На этот раз на математике, и мистер Келли неодобрительно посмотрел на Кей, но она ответила:

– Это моя мама, – и выбежала в коридор.

– Привет, мам? – сказала она, прислонившись к стене в коридоре.

– Кей? Кей, я хочу, чтобы ты пошла домой прямо сейчас. Иди домой и оставайся там. Мне нужно знать, где ты.

Почему-то это было хуже сирен, хуже дрелей, хуже мыслей о худшем, что могло произойти. Кей никогда не слышала такого беспокойства, почти паники, в голосе матери.

– Что случилось? Что происходит?

Она глубоко вздохнула, выдержала напряженную паузу и сказала:

– Еще три самолета пересекли границу.

– Зачем? – спросила Кей в замешательстве. Она подумала об этом в первую очередь. В этом не было никакого смысла. Если они и правда не собирались начать войну.

Мама не озаботилась ответом.

– Пока мы не узнаем, что происходит, я хочу, чтобы ты пошла домой.

– Школа – не на один час.

– Я знаю, но мне нужно, чтобы ты была дома. Если кто-то попытается тебя остановить, пусть позвонят мне.

– Но что насчет папы? Он сказал, что если я останусь дома, люди запаникуют…

– Я говорила с ним, и он согласен.

Кей по-настоящему не боялась до этого момента.

– Хорошо. Хорошо, я уже иду.

Они повесили трубку.

Кей вернулась в класс. Ее лицо пылала, потому что Кей казалось, что все смотрят на нее. Кей шагала осторожно, как если бы пол был сделан из стекла. Тэм посмотрел на нее, подняв брови в немом вопросе. Кей тряхнула головой и собрала все свои книги и вещи.

Ее голос казался писком, когда она обратилась к мистеру Келли.

– Я должна идти.

Учитель звал ее, но она улизнула, прежде чем кто-нибудь успел задать вопросы, и выбежала на стоянку.

Небо над Серебряной Рекой было ясным.

Глава 14

Дома, она попыталась позвонить Джону, но его телефон был отключен. Она оставила сообщение. Он перезвонил ей спустя двадцать минут.

– Что значит «ты уехала домой»? – спросил он.

– Родители взбесились и заставили меня вернуться домой.

– Это бессмыслица.

Так и было, потому что она смотрела телевизор – в течение прошлого часа – и на этот раз информационные программы говорили что-то о бомбардировках.

– Судя, по моему ящику, все плохо, – сказала она.

– Ты смотришь слишком много новостей.

По телевизору снова и снова повторяют одно и то же.

– Хочешь, чтобы я приехал? Я могу свалить из школы?

Встречаясь с ним, она чувствовала себя лучше, но не была уверена, что даже он мог отвлечь ее от телевизора, остановить новостные сюжеты и заставить ее меньше беспокоиться. Он бы только больше разволновался, когда увидел, как плохо она себя чувствует.

– Все нормально. Твои родители, наверное, волнуются.

– Ха, – сказал он. – Мама звонила только четыре раза за последний час.

Она хихикнула.

– Кажется, она хочет, чтобы ты пошел домой.

– Я зайду, когда пойду домой, – сказал он, это прозвучало хорошим компромиссом.

Ее родители звонили, проверяя. Папа – первым.

– Когда ты пойдешь домой? – спросила она его. Если она должна была оставаться дома, где была в безопасности, и где все знали ее местоположение, почему не сделать так?

– Меня может не быть всю ночь, – сказал он, не представляясь обеспокоенным или раздраженным. Его голос звучал – это просто часть работы. – В городе тысяча репортеров, и они становятся непослушными. Мы обзвонили всех, чтобы они присматривали.

– Ты можешь прийти домой на ужин?

– Я, наверное, перехвачу что-то на ходу. Я могу встретиться с мамой, если она не занята. Мы позвоним позже.

– Папа… – Ей не нравилось то, как жалостливо прозвучал ее голос, похоже на маленького ребенка. – Что происходит? Я смотрела новости. Все говорят, что все плохо. Насколько плохо?

– Я не знаю. Пресса все делает хуже, заставляя людей паниковать. Надеюсь, все пройдет. Если мы не запаникуем, все пройдет. Как это звучит?

– Хорошо, я полагаю. – Но его голос звучал неуверенно. Он так сказал, только чтобы успокоить её.

– Кей, я должен идти. Веди себя хорошо, ладно?

Не «будь осторожна». Это было что-то. Это должно было означать, что все было не так плохо.

Потом позвонила мама.

– Я только что говорила с папой, – произнесла Кей.

– Я тоже. – Ее голос звучал лучше, будто, пока они все общались, все было хорошо с миром. – Мы собираемся захватить ужин в Алпине, прежде чем он вернется к работе. С тобой все будет хорошо? Ты найдешь, что поесть?

– Со мной все будет хорошо.

Джон заглянул, чтобы обнять, поцеловать и узнать последние новости.

– У родителей все хорошо. Они не волновались, значит все хорошо, верно?

– Да. Вероятно. – Затем зазвонил его телефон. Это была его мама, желающая знать, где он. – Думаю, мне пора идти. Позвони мне, если что-то случится, хорошо?

– Если мне удастся заставить маму оторваться от телефона. – Они заулыбались, и даже Кей начала чувствовать себя лучше. Они снова поцеловались, и она почти попросила Джона остаться. Он медлил, будто собирался спросить, мог ли он остаться. Но он сжал ее руку и ушел, чтобы вернуться домой и успокоить свою мать, и для Кей было слишком поздно, чтобы передумать.

Ей хотелось легкости в отношениях, не погружения, которого хотела для нее Тэм. Они должны быть вместе, потому что хотели, а не потому, что должны. Но она и Джон хотели разного? Если так, то что?

Кей смотрела новости весь вечер, пытаясь делать домашнюю работу, но это был провал. Было трудно сконцентрировать мысли на алгебре, когда по телевизору шел бесконечный парад политиков и комментаторов с предсказаниями бедствий и заверениями, что все прекрасно. Глупо, потому что ничто не было прекрасно. Она могла чувствовать, как баланс мира смещался. Возможно, потому что она была частью этого. Человек, который ездил на драконе. Она продолжала ожидать, как изображения ее и Артегала появятся на экране. До сих пор это не было обнародовано.

Но на данный момент она и Артегал были в безопасности, и пока ничего иного не произойдет, так и будет.

Приблизительно в десять, позвонила мама и сказала ложиться спать. Или, по крайней мере, подумать о том, чтобы лечь спать и поспать немного. Кей уже давно прошла тот возраст, когда ее укладывали поспать. Но пока все было тихо, она согласилась. Утро наступит быстро, если она поспит. Предполагая, что она могла заставить себя заснуть.

Сирены разбудили Кей. И много: пожарные машины, полицейские автомобили, машины скорой помощи. Казалось, что каждая машина помощи в графстве была на дороге и неслась к бедствию.

Сирены воздушной тревоги тоже выли.

Она села в постели, отодвинула занавеску, но ничего не увидела, кроме проезжающей машины с сине-красной мигалкой. Ее окно выходило далеко от центра города Серебряной Реки, куда направлялся полицейский автомобиль. Она не могла видеть ничего другого.

Девушка перешла в гостиную и включила телевизор. Два часа ночи, и новости Грейт-Фолс, Монтана, находились в режиме радиовещания. Буквы в углу объявили о ПРЯМОМ ЭФИРЕ.

Довольно взволнованный репортер (женщина) уставилась в камеру и читала текст:

– …пожарные в первую очередь локализуют пожар, чтобы он не перекинулся на другие постройки.

Далее камера сместилась, показывая обстановку. Кей узнала начальника пожарной части, его лицо средних лет было красным от натуги, сияло от пота, и было перепачкано сажей. Он был в шлеме и большом пальто. Пожарные машины стояли фоном. Кроме мигающих аварийных огней на улице было темно, и ничего не было видно. Ничто не давало указаний на расположение пожара.

Где это? Сердце Кей учащенно забилось. Все могло сгореть дотла?

Начальник пожарной охраны сказал:

– Нам просто повезло, что сегодня нет сильного ветра. Мы могли бы потерять весь город за несколько минут. Сейчас у нас есть хороший шанс укротить огонь к утру.

Снова репортер:

– Шеф Перес не раскрывал детали, но сказал, что было несколько серьезных травм, и люди были перевезены в больницу. Опять же, я в центре Серебряной Реки, где горят правительственные учреждения…

Ее сердце едва не остановилось. По крайней мере, это была ночь. Здания были пусты. Ее родители не работали, за исключением неприятностей на границе, тогда они не переставали работать.

Она взяла сотовый из спальни и набрала мать. Звонок перешел на голосовую почту.

– Дерьмо, – пробормотала она. Все в городе, кто хоть отдаленно имел официальную позицию, вероятно, озвучивал ее либо на месте или по телефону. Ей нужно было постоянно следить за новостями и получать одностороннюю отфильтрованную версию происходящего. Или нет.

Она быстро переоделась, натянула джинсы, толстовку и походные ботинки. Она снова позвонила маме, потом папе. Ни один из них не ответил, что было неудивительно. Без сомнения, они были слишком заняты, чтобы поговорить с ней. И она знала, что лучше пойти в город.

Но она совершенно не собиралась никому мешать. Просто хотела спросить у того, кто знал, что происходило. К тому же, этой ночью ей было определённо не уснуть, и она не хотела ждать до утра, чтобы получить свежие новости. Мама и папа могли наорать на нее за то, что она ушла из дома, но на этом бы все и закончилось. И она бы приняла это как справедливую расплату на выяснение ситуации. Она села в джип и тронулась с места.

Оранжевое зарево расползлось над всем городом, языки пламени освещали ночное небо, высоко вздымаясь и мерцая. Кей и раньше вдалеке видела пожары, похожие на этот и издающие такой же звук – постоянный треск дерева. В воздухе пахло сажей и пеплом. Но этот пожар был не вдалеке, он был прямо посередине Серебряной Реки. И ей приходилось щуриться от яркого света.

В шести кварталах от ее дома были перегорожены улицы. Красно-синие мигающие огни резали глаза. Ей казалось, что она не до конца проснулась, голова была как в тумане, словно она и не вставала с кровати и просто видела сон. Она припарковалась на обочине, вышла из машины и пешком пошла к месту катастрофы. Она была не одна такая. Вокруг полицейских ограждений собралась толпа, люди жались друг к другу, задавая один и тот же вопрос: «Что происходит?»

– Кей! Стой! – окликнул ее кто-то. Она узнала голос, это был один из помощников ее отца, он звал ее, открыв дверцу свой машины через дорогу. Кей встрепенулась. Кто-нибудь, кто мог ответить на ее вопросы – это все, чего она хотела. Помощник Кэлбах мог ответить на ее вопросы.

– Что происходит? Что горит? Я не могу связаться с родными. Вы видели их? Где мой папа? – Она не думала, что будет так паниковать. Должно быть, так себя чувствуют при землетрясении, когда все телефоны выходят из строя, и ты не можешь узнать, живы все или мертвы.

Когда он пересёк улицу и взял ее за руку, она поняла, что дело плохо. Слишком напряжённо его пожатие. У нее сердце ушло в пятки.

Он взял рацию в плечевом кармане.

– Да, здесь Кей Уайетт. Что мне следует делать? – Она не смогла разобрать ответ, проскрипевший в приемнике, но он его не обрадовал. – О'кей, понятно. – Он выключил приемник и повел ее к машине. – Пойдем.

О́на уперлась:

– Подожди немного, куда мы идём. Что происходит?

– Твои родные в больнице. Я тебя сейчас туда отвезу.

В этот момент ее мозг отказался работать. Она позволила посадить себя на пассажирское сидение его патрульной машины. Они поехали, вокруг мелькали огни и выли сирены. Люди постоянно разбегались с дороги. Все было нереально.

– Что случилось? – наконец-то спросила она, когда к ней вернулся дар речи. – Они ранены?

– Твой отец, – сказал он с мрачным выражением лица. – Он первым прибыл на место. Было дежурство ночного диспетчера, и твой отец пошел удостовериться, что она выбралась. Это было ужасно.

Кей опустила голову на ладонь и попыталась не представлять это «ужасно». Подожди со слезами, пока сама все не увидишь.

– Элис – твоя мама – поехала в больницу вместе с ними.

– Почему никто не позвонил мне? – Произнесла она осипшим, срывающимся голосом.

– Это произошло двадцать минут назад! Мы с трудом соображали! – Его лицо перекосилось, и Кей была шокирована, осознав, что он тоже сдерживал слезы. – Мне жаль, – тихо произнес он. – Я не хотел орать. Просто мы все потрясены.

Помощники ее отца были для нее почтенными дядюшками и тетушками. Они присматривали за ней. Были ее опорой. Видя помощника Кэлбаха в таком состоянии – с горьким выражением лица и сгорбленными плечами – Кей едва не разрыдалась прямо там.

Вместо этого она обхватила себя руками и уставилась перед собой, стараясь оставаться безучастной.

Больница была не в городе, а в нескольких милях от него по магистрали. Она не была большой, лишь приёмное отделение и несколько кабинетов врачей, для обслуживания отдаленных районов. С серьезными случаями люди ездили в Великие Водопады.

Она пыталась убедить себя, что если бы с ним случилось что-то серьезное, его бы доставили вертолетом в Великие Водопады. Так что он будет в порядке.

Кэлбах отвёз ее с включенной полицейской сиреной, возвещающий об их прибытии, прямо до двери приемного отделения. Кей ворвалась внутрь ещё до того, как помощник смог вылезти из машины.

Здесь было столпотворение. Очевидно, что не один ее отец был ранен. Пара людей в почерневших пожарных формах лежали на койках, дыша через кислородные маски. Тех раненых, кто был на ногах, санитары отводили в соседние комнаты. Репортёра с оператором выгнали совсем не вежливым способом. Кей в панике смотрела по сторонам в поисках знакомой фигуры отца на койке и мамы, дежурящей рядом с ним, но не могла их найти.

Помощник отодвинул ее назад и похлопал по плечу медсестру в белой форме.

– Шериф Уайетт, где он?

Женщина указала на коридор. Кей ринулась туда, оттолкнув их обоих.

Сделав всего пару шагов в холле, она встала как вкопанная. Ее мать сидела на пластиковом стуле в ряду таких же стульев у стены. Она опустила локти на колени и закрыла ладонями лицо.

Доктор, женщина в белом халате, закрыла дверь в комнату в нескольких шагах от Кей. Она села на колени рядом с матерью Кей, прикоснулась к ее плечу и что-то ей сказала. Мама никак не отреагировала. Когда доктор встала, чтобы вернуться в реанимацию, она увидела Кей и плотно сжала губы.

Кей захотела, чтобы мир остановился, захотела убежать, захотела, чтобы не было следующих пяти минут в ее жизни. Вселенная могла взорваться, но ей было все равно, потому что это предотвратило бы следующие пять минут.

Доктор подошел к ней.

– Чем могу вам помочь?

– Я Кей Уайетт. Мой папа…

Доктор взглянула на маму, которая, казалось, боролась сама с собой. Потом она опустила голову. Ее улыбка, наверное, должна была быть утешительной, сочувственной. Но она оказалась просто грустной.

– Мне очень жаль. Мы сделали все, что могли.

Пусть все прекратится, взмолилась Кей. Она просто все ещё спала. Ее мозг отказывался воспринимать эти слова.

Доктор прикоснулась к ее руке, затем ушла. Кей удалось сесть рядом с матерью, но ее руки и ноги покалывало при движении. Словно это было не ее тело, или она собиралась потерять сознание. Ее мать все ещё не реагировала.

Кей посмотрела на закрытую доктором дверь. Дверь в комнату, где лежало на кровати тело. Она произнесла:

– Можно мне его увидеть?

После этого ее мать подняла глаза. Ее лицо было красным; глаза – красными, опухшими. Волосы – растрепанными. На щеке была полоска сажи, и вся она пахла дымом. Она не была похожа на маму. Она лишь безучастно уставилась на Кей.

Кей начала было снова, указывая на дверь: