Текст книги "Милая лгунья"

Автор книги: Кэрри Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

9

Наутро Стейси проснулась настолько разбитой, что с трудом могла поддерживать за завтраком разговор о прошедшем празднике.

– Надо было тебе вчера пораньше распрощаться с Андрэ, – ласково попеняла ей Женевьева.

– Он уехал совсем не поздно, бабушка, – отозвалась Стейси, думая о том, как легко и просто ей даже в мыслях считать мадам Страусс своей настоящей бабушкой.

Старая дама, которая после вчерашних торжеств тоже выглядела усталой, нежно улыбнулась Стейси.

– Родная моя, до чего же мне приятно видеть, что вы с Андрэ снова стали друзьями! Я, конечно, глупая старуха, но мне так хочется надеяться, что теперь, когда все прощено и забыто, ваша дружба перерастет в нечто большее...

Стейси, памятуя о наставлениях Анны, хотела раз и навсегда объявить, что это исключено, но тут Женевьева сильно побледнела и задышала чаще.

– Что случилось? – испугалась Стейси. – Бабушка, тебе плохо?

Старая дама откинулась в кресле, хватая ртом воздух.

– Лекарство... мое лекарство... – с трудом проговорила она. – В спальне... на столике возле кровати...

Громко позвав Борину, Стейси опрометью взбежала по лестнице, со второго раза отыскала спальню хозяйки дома, нашла лекарство и что есть духу бросилась назад. Упав на колени возле кресла Женевьевы, она принялась растирать ее холодеющие руки.

– Позвонить доктору?

– Нет, дитя мое. – Голос Женевьевы Страусс, хотя и почти неслышный, прозвучал все же на редкость твердо. – Сейчас я положу таблетку под язык – и все будет в полном порядке.

Через несколько минут мадам Страусс уложили на диван в салоне, а Стейси уселась в кресле рядом. Лекарство уже подействовало, и на бледное лицо старой дамы понемногу возвращались краски жизни.

– Теперь тебе лучше?

– Намного. Борина меня отчитала. – Женевьева невесело усмехнулась. – Напрасно, конечно, я вчера поздно легла спать, но ведь это был мой день рождения! Если мне не суждено дожить до следующего, я буду знать, что вволю повеселилась хотя бы сейчас.

– Не говори так, бабушка! Ты еще отпразднуешь много-много дней рождения! – И, даст Бог, Анна еще побывает на них, добавила про себя Стейси.

Старая дама ласково улыбнулась.

– Дорогое мое дитя! Как же я рада, что ты вернулась... И как жалею, что не позвала тебя раньше. Сможешь ли ты простить меня?

– Не нужно об этом, – попросила Стейси, терзаясь угрызениями совести. – Давай просто наслаждаться временем, которое мы проведем вместе. Мне ведь скоро уезжать.

– Неужели скоро? – Женевьева с грустью взглянула на «внучку». – Разве ты не можешь остаться... хоть ненадолго?

– В другой раз, бабушка. Меня ждет работа, помнишь? Саймону без меня сейчас не обойтись.

– Да, конечно. – Мадам Страусс вздохнула. – Я просто самонадеянная, эгоистичная старуха. Настолько эгоистичная, что решусь, пожалуй, высказать то, что у меня на сердце... Прошлым вечером, Анна, мне – и не только мне – стало ясно, что вы с Андрэ... небезразличны друг другу. Если бы не это, я смолчала бы, но сейчас... Я уверена, что вы любите друг друга, и, если уж с прошлым навсегда покончено, самое горячее мое желание – дожить до того дня, когда вы пойдете под венец.

Стейси охватило отчаяние.

– Но, бабушка... – начала она хрипло, откашлялась и продолжила уже четче: – Не думаю, что это хорошая идея. Во-первых, мы двоюродные брат и сестра...

– Это препятствие можно преодолеть, – отмахнулась старая дама и проницательно взглянула на Стейси. – Скажи откровенно, ведь Андрэ тебе небезразличен?

– Это неважно. Знаю, Андрэ считает меня привлекательной...

– Ты хочешь сказать – желанной!

Стейси криво усмехнулась.

– Возможно. Только это еще не значит, что он хочет на мне жениться.

– По-моему, ты заблуждаешься. Андрэ давно уже пора обзавестись семьей. – Она ласково погладила Стейси по руке. – А теперь, дитя мое, я хочу подремать. Отдохни в спальне или посиди с книжкой на балконе.

На самом деле Стейси была в таком смятении, что не могла ни отдыхать, ни читать. Ей хотелось лишь одного – бежать без оглядки прежде, чем все запутается окончательно и непоправимо. Убедившись, что старая дама задремала, Стейси сказала Борине, что пойдет в сад. Она долго бродила меж цветочных клумб, потом по низким, заросшим травой каменным ступеням спустилась к пруду, посреди которого мраморный херувимчик яростно дул в витую раковину, рассыпая брызги воды. Стейси долго сидела у пруда, бесцельно мечтая о том, что никогда не могло бы произойти. Так и не обретя душевного покоя, она по крутому склону поднялась на террасу за виллой. Ветви старого каштана осеняли развалины здания, которое некогда служило часовней.

Укрывшись в тени каштана и полуобрушенных стен, Стейси уселась прямо на землю и со вздохом привалилась спиной к холодному камню. Закрыв глаза, она вдруг почувствовала безмерную усталость. Стейси попыталась утешиться мыслью, что завтра в это же время она уже отправится домой и никогда больше не встретится ни с мадам Страусс, ни с Андрэ. Как ни странно, эта мысль не принесла ей ни малейшего облегчения. Наоборот – бессильно уткнувшись лицом в колени, Стейси дала волю слезам. Она плакала беззвучно и так отчаянно, что не расслышала шагов, и очнулась, лишь услышав недоброе:

– Что, преступника потянуло на место преступления?

Стейси оцепенела, затем вскинула голову и, торопливо вытерев слезы, с вызовом посмотрела на Андрэ Страусса. При виде ее заплаканного лица он дрогнул и, опустившись на колени, бережно укрыл ее ладони в своих.

– Что с тобой, Анна? – обеспокоенно спросил он. – Ты не заболела?

Она помотала головой.

– Нет, у меня все в порядке. А вот бабушке после завтрака было плохо.

– Да, знаю. Борина мне звонила.

– Так вот почему ты здесь, – охрипшим от слез голосом пробормотала Стейси и, высвободив руки, принялась рыться в карманах в поисках носового платка.

– Отчасти, – сказал Андрэ, глядя, как она вытирает припухшие глаза. – Борина сказала, что бабушка вчера переутомилась и ей пришлось принять лекарство, только и всего. Ничего страшного.

– А мне вот было страшно! – Стейси невольно вздрогнула, и Андрэ бережно обнял ее за плечи.

– Я только что виделся с бабушкой. Она хорошо себя чувствует и послала меня за тобой.

– Я не слышала, как ты подъехал...

Стейси понимала, что должна отстраниться, оттолкнуть его... Но ведь с завтрашнего дня Андрэ никогда больше ее не обнимет, никогда больше она не услышит его голоса! Эта мысль отозвалась в Стейси такой болью, что она, всхлипнув, спрятала заплаканное лицо на груди Андрэ.

Он сидел, привалившись спиной к полуобрушенной стене часовни, и, обняв Стейси, ласково гладил ее по волосам, нашептывал на ухо что-то бессвязно-утешительное – она настолько не владела собой, что не могла разобрать ни слова.

– Меньше всего я ожидал найти тебя именно здесь. Неудивительно, что ты плакала.

Стейси напряглась. Чуть раньше Андрэ что-то сказал о месте преступления... Она подняла голову – и наткнулась на его жесткий, требовательный взгляд.

– Теперь, когда мы здесь, скажи мне правду. Ты в тот день послала за мной только для того, чтобы я застал тебя с Полем?

– Я... не помню. – Стейси торопливо встала, отряхнула пыль с джинсов, стараясь не встречаться взглядом с Андрэ.

Он тоже встал. Стейси упорно молчала, и тогда он, криво усмехнувшись, указал на место, где когда-то был алтарь.

– Может быть, мне удастся освежить твою память. Попробуй-ка представить, что я почувствовал, когда услышал твои крики! Я бросился сюда – и увидел, что Поль Мелано повалил тебя на землю, а ты, перепуганная до полусмерти, извиваешься под тяжестью его тела. Ты кричала, чтобы он прекратил, но, когда я оттащил его прочь, было уже поздно. Непоправимое свершилось. Я велел тебе идти в дом, а потом задал Полю трепку, которая, может, и облегчила мою ярость, но принесла больше вреда, чем пользы.

Стейси в ужасе закрыла лицо руками.

– Полагаю, – сурово продолжал Андрэ, – что ты пустила в ход все свои чары, и бедняга забыл о заповедях Божьих и о родительском воспитании – только бы заполучить тебя.

– Ради Бога, хватит!

– Нет, Анна. Я хочу, чтобы ты знала: под конец Поль плакал, как ребенок, и, терзаясь раскаянием, поклялся, что ни одна живая душа не узнает от него о том, что произошло на самом деле. Слово свое он сдержал... и все сочли меня зверем, который избил мальчишку за пару сорванных тайком поцелуев. Бабушке, конечно, мне пришлось сказать правду. Тогда она впервые оказалась глуха к твоим мольбам и обо всем сообщила твоим родителям. Понадобились годы, чтобы залечить все эти раны. И все же ты наконец-то вернулась и порадовала бабушку в день ее рождения. За это я тебе благодарен. – Он придвинулся ближе к Стейси. – Но ведь ты знаешь, Анна, что я испытываю к тебе не одну только благодарность.

Стейси поспешно отвела взгляд. Лицо ее пылало.

– Удивляюсь, что после всего тебе хочется хотя бы смотреть на меня, – с горечью проронила она.

– Ты была молода. Ты совершила ошибку – и дорого за нее заплатила. – Андрэ взял ее за руку. – Все могло обернуться и хуже. Подумай только, ведь ты могла и забеременеть!

Стейси содрогнулась, но постаралась овладеть собой.

– Ты можешь оказать мне одну услугу?

– Конечно.

– Проведи меня в дом так, чтобы бабушка не увидела меня заплаканной.

Андрэ кивнул.

– Хорошо. Предупреждаю только: она уже пригласила меня к обеду.

Стейси решила, что пора перейти в наступление.

– В таком случае, полагаю, тебе стоит узнать, что сегодня утром бабушка поведала мне свое заветное желание: увидеть, как мы поженимся.

Андрэ криво усмехнулся.

– Знаю. Думаю, бабушка втайне всегда об этом мечтала. Потому и рассердилась на тебя за выходку с Полем.

– Ну да, ведь я больше не была достойна великого Андрэ Страусса!

– Что-то в этом роде. Впрочем, ты была прирожденной искусительницей. Оглядываясь назад, я могу только удивляться, как в то лето устоял перед твоими чарами! Уж лучше бы не устоял, – добавил он, помрачнев. – Избавил бы всех нас от множества неприятностей.

Как он прав, с горечью думала Стейси, вслед за Андрэ направляясь к вилле.

Он искусно отвлек внимание Борины, чтобы Стейси успела прошмыгнуть в свою спальню. Там она поспешно умылась и причесалась, жалея, что не может с той же легкостью навести порядок в мыслях. Теперь понятно, почему Анна не хотела возвращаться во Францию беременной и незамужней. Неудивительно и то, что она умолчала о многих деталях своего прошлого – ведь иначе бы ей ни за что на свете не удалось уговорить Стейси приехать сюда. Но она приехала... и встретила Андрэ Страусса. Остается лишь пережить сегодняшний день – а завтра этот рискованный маскарад закончится.

Спустившись вниз, Стейси обнаружила, что мадам Страусс и Андрэ заняты разговором. Они так увлеклись, что даже не заметили ее, пока она не кашлянула.

Слегка смутившись, старая дама поманила «внучку».

– Подойди сюда, дорогая, посиди со мной. Оказывается, Андрэ все-таки не сможет остаться на обед.

– Какая жалость. – Стейси украдкой взглянула на непроницаемое лицо Андрэ, гадая, что же с таким жаром обсуждали эти двое. – Как ты себя чувствуешь, бабушка?

– Получше. – Женевьева бодро улыбнулась. – Прости, дорогая, что я испугала тебя. Всему виной мое своевольное сердце. Я вижу, ты плакала. Извини, что расстроила тебя.

– Просто все случилось так неожиданно... – призналась Стейси, силясь улыбнуться.

– Анна, – сказал Андрэ, – поскольку сейчас мне придется уехать, я уговорил бабушку сегодня вечером отпустить тебя на пару часов.

Стейси ошеломленно воззрилась на него.

– Но ведь утром я уезжаю...

– Знаю, знаю, – поспешно вмешалась старая дама, – но как бы высоко я ни ценила каждую минутку, проведенную с тобой, сегодня вечером мне придется отойти ко сну пораньше. Борина присмотрит за мной, а Андрэ позаботится, чтобы в свой последний вечер у нас ты не скучала. А, да что я говорю – «последний», ведь ты же еще приедешь, правда?

Андрэ встал.

– Анна, я заеду за тобой в восемь.

И даже согласия не спросил, обреченно подумала Стейси.

– Хорошо, – сказала она со вздохом, – я буду готова.

– Проводи Андрэ, девочка, – попросила Женевьева, – и скажи Борине, что можно накрывать обед.

Стейси передала распоряжение служанке и вместе с Андрэ спустилась к его машине.

– Ты вовсе не обязан меня развлекать, – отрывисто проговорила она. – Когда бабушка ляжет спать, я посижу у себя в комнате с книжкой – и этого мне вполне хватит.

Андрэ иронически выгнул бровь.

– Не слишком-то лестно слышать такое, Анна! Впрочем, если пожелаешь, я могу пригласить на ужин Дидье, Стеллу и Жакоба – на тот случай, если ты боишься ужинать со мной тет-а-тет.

Стейси из-под полуопущенных ресниц окинула его долгим, нарочито медленным взглядом, но отвечать на насмешку не стала.

– Анна, ты хоть знаешь, как действует на мужчину этот твой взгляд?

– Не бойся, Андрэ, тебе мои чары не опасны.

Он рывком притянул Стейси к себе и выдохнул, едва касаясь губами ее губ:

– Ошибаешься... ох как ошибаешься!..

И, крепко поцеловав ее, бегом бросился к машине.

10

Стейси долго смотрела вслед «рено» – смотрела до тех пор, пока ей не удалось совладать с неистовым стуком сердца. Тогда она вернулась в столовую, где ее ждала Женевьева.

– Провести вечер с Андрэ тебе, поверь, будет гораздо интереснее, – заметила старая дама, сразу заметив, как разрумянилась «внучка». – Как я рада, что вы снова подружились!

Весьма сильное преуменьшение тех чувств, которые бушевали в Стейси. По уши влюбиться в мужчину после двух дней знакомства – вряд ли это можно назвать дружбой!

Андрэ, как и обещал, приехал в восемь, и Стейси пожелала Женевьеве доброй ночи. Ее раздирали смешанные чувства – в основном волнение и откровенный страх. До сих пор она лишь ненадолго оставалась с глазу на глаз с Андрэ. Сегодня им предстоит провести наедине весь вечер, и ей понадобятся все силы, чтобы до конца сыграть свою роль.

– Что-то ты притихла, – заметил Андрэ, ведя машину по извилистой дороге, которая где-то впереди вливалась в шоссе. – Волнуешься за бабушку?

– Да. – Стейси не покривила душой. – Насколько серьезно ее недомогание?

Андрэ искоса глянул на нее.

– Ее лечащий врач довольно уклончив в своих речах. Говорит, что при надлежащем уходе она сможет прожить еще не один год. Только отныне все приемы и вечеринки под запретом, и еще она должна по возможности избегать любых волнений.

Как, например, дурацкие выходки некоторых строптивых внучек, поняла Стейси его невысказанный намек.

– Жаль, – сказала она, – бабушка так наслаждалась вчерашним вечером.

– И во многом благодаря твоему присутствию.

– Спасибо. Я рада, что смогла в этот день быть с ней. Впрочем, – помолчав, добавила Стейси, – ты легко можешь угадать другую причину моего дурного настроения.

– Ты имеешь в виду нотацию, которую я прочел тебе в саду. – Не отрывая глаз от дороги, Андрэ протянул руку и накрыл ладонь Стейси своей. – Если я расстроил тебя, извини. Просто, когда я увидел тебя именно там, на том самом месте, для меня невольно ожили призраки прошлого...

– Не извиняйся. Ты был совершенно прав. Куда это мы едем? – сменила тему Стейси.

– Я подумал, что ты будешь не против посмотреть на мое жилище, – как ни в чем не бывало сообщил Андрэ сногсшибательную новость. – Ты отчего-то редко бывала в доме моих родителей.

Потому что Анна откровенно боялась матери Андрэ, мадам Олги Страусс, и еще потому, что вилла та казалась юной гостье чересчур величественной. Анна всегда предпочитала менее пышную виллу «Трамбле ле Руа».

– Я боялась твоей матери, – объяснила Стейси, цитируя Анну. – По-моему, она всегда меня недолюбливала, а вот твой отец относился ко мне с симпатией.

– Как и все мужчины с первых минут твоего появления на свет!

– Кроме тебя.

– Я сильно изменился, – негромко ответил Андрэ, не отрывая глаз от дороги. – Да и ты уже не та, Анна.

Ох, лучше бы он не повторял все время эту чересчур правдивую фразу! Стейси с усилием отогнала недоброе предчувствие.

Дом Андрэ Страусса внешне напоминал виллу его бабушки, но внутри оказался отделан и обставлен совсем иначе. Вместо расписных потолков и позолоты Андрэ предпочитал темное дерево, белоснежные стены, увешанные картинами, и натертые до блеска полы.

Стейси интерьер пришелся по вкусу, о чем она не замедлила сообщить.

– Тебе в самом деле нравится? – удивился Андрэ. – Тогда ты в гордом одиночестве. По мнению моей матери, это не дом, а картинная галерея.

– Я понимаю, отчего она так говорит, – созналась Стейси. – В летнюю жару здесь, должно быть, стоит восхитительная прохлада. – Она оглянулась на Андрэ. – Мне нравится этот простор без излишеств, правда, если судить по внешнему виду дома, внутри я не ожидала увидеть ничего подобного.

– Когда я купил этот дом, он практически лежал в развалинах, его пришлось восстанавливать чуть ли не с нуля. Впрочем, – сухо добавил Андрэ, – ты первая, кто восхитился плодами моих усилий. Другие женщины, едва переступив порог, начинают вслух мечтать, как набьют этот дом до отказа подушками, цветами и зеркалами.

Еще бы, подумала Стейси и мило улыбнулась Андрэ.

– В таком случае, я рада, что оказалась исключением.

– Под «другими женщинами», – продолжал Андрэ, прямо глядя в ее глаза, – я подразумеваю бабушку, мать и сестру. Дом отстроен совсем недавно, и ни одна посторонняя женщина пока еще не переступала его порог.

– Я польщена, – отозвалась Стейси и перевела взгляд на картину, написанную в импрессионистском стиле – залитые солнцем бесконечные ряды заливные луга.

– Замечательный пейзаж.

– Мне тоже нравится. – Андрэ подошел ближе и остановился за спиной Стейси. – Ты еще рисуешь, Анна? Помнится, когда-то ты и шагу не могла ступить без своего альбома.

Который, если верить Анне, был заполнен портретами молодого Андрэ Страусса.

– Нет, – сказала Стейси твердо, боясь, что Андрэ заставит ее немедленно продемонстрировать художественный дар – увы, не существующий в природе. – Я давно забросила рисование. Времени нет.

– А жаль. Идем в кухню, развлечешь меня разговором, пока я буду готовить ужин.

Они вошли в просторную, ультрасовременную кухню.

– Андрэ, ты и вправду умеешь готовить?

Он рассмеялся.

– Неужели в это трудно поверить?

– Да, – откровенно призналась Стейси, окинув выразительным взглядом его безукоризненную светлую рубашку и тщательно отглаженные брюки.

Андрэ наполнил водой большую кастрюлю, поставил ее в духовку, затем откупорил вино и предложил Стейси взглянуть на содержимое кастрюльки поменьше, которую он достал из холодильника.

– Кухарка моей матери приготовила этот соус сегодня утром. Разогреть его на маленьком огне, бросить спагетти в кипящую воду, добавить в салат масла и уксуса – и ужин готов.

Стейси рассмеялась.

– А, так вот что у тебя называется готовкой!

– Желаешь чего-нибудь поизысканнее? – Андрэ ухмыльнулся.

– Нет. Вовсе нет.

И это была чистая правда. Стейси сегодня сгодился бы на ужин и сухой хлеб – только бы ужинать с Андрэ. В конце концов, она заслужила сегодняшний вечер – как награду за все волнения и тяготы маскарада, увенчавшиеся нелегким разговором у полуразрушенной часовни.

Андрэ накрыл ужин в столовой и, усадив гостью в кресло напротив высокого арочного окна, объявил:

– Будем ужинать при свечах.

Сейчас Стейси больше чем когда-либо чувствовала себя Золушкой, которая с ужасом ждет полуночи. Отогнав эти мысли, она твердо решила наслаждаться каждой минутой ужина с Андрэ – вкусная еда, легкое вино, непринужденный разговор, в котором оба, словно по уговору, избегали всякого упоминания о прошлом. Впервые с приезда во Францию Стейси ощутила себя легко и свободно в обществе Андрэ.

– Спасибо, но это в меня уже не вместится. – Она покачала головой, с сожалением глядя на десерт. – Нужно было есть поменьше твоего замечательного хлеба.

– Что же, в следующий раз постараюсь ограничить твою порцию. – В черных глазах Андрэ играло, отражаясь, пламя свеч. – Как скоро ты сможешь опять приехать, Анна?

– Не знаю.

– Если бы тебя не ждали дела, ты согласилась бы остаться?

Стейси едва заметно, почти жалобно улыбнулась.

– Конечно, согласилась бы. Только... это все равно невозможно.

– Понимаю. Я хорошо знаю, что такое работа и долг. – Андрэ встал, протянул Стейси руку. – Вернемся в кухню, я приготовлю кофе.

Она невесело усмехнулась.

– Мне, пожалуй, лучше обойтись и без кофе, иначе я сегодня просто не засну.

Андрэ улыбнулся так, что ее бросило в жар.

– Мне в последнее время тоже что-то плохо спится.

Он крепко взял Стейси за руку и усадил рядом с собой на диван. Она взглянула в его черные непроницаемые глаза и внутренне похолодела от странного предчувствия.

– Анна, – с чувством проговорил Андрэ, – для меня было истинным удовольствием поужинать с тобой, но пригласил я тебя сегодня не только поэтому.

Стейси замерла, не в силах оторвать от него глаз, и сердце ее неистово забилось. Вот оно, началось! Неужели ужин и приятный разговор были лишь прелюдией к разоблачению маскарада?

– А зачем? – прошептала она, едва шевеля внезапно пересохшими губами.

– Ты знаешь, что я желаю тебя, – охрипшим голосом продолжал Андрэ. – Став женщиной, милая кузиночка, ты так разительно изменилась, что теперь и я был бы рад исполнить заветное бабушкино желание.

Стейси облизала сухие губы, слушая, как Андрэ рассуждает о возможности их брака.

– Бабушка стара, слаба здоровьем... и очень горюет оттого, что все эти годы была разлучена с тобой. Отчасти в этой разлуке она винит и меня. Теперь, по мнению бабушки, у меня есть шанс загладить свою вину и насовсем вернуть тебя в семью. Может быть, ты согласишься хотя бы на помолвку? – Взгляд его точно прожигал Стейси насквозь. – Вряд ли бабушка проживет долго. Если тебя пугает мысль о замужестве, можно обойтись и без него... но наша помолвка сделала бы бабушку очень – очень – счастливой.

– Ты забыл... – хрипло начала Стейси, откашлялась и продолжила уже громче: – Ты забыл, что в моей жизни есть другой мужчина.

– Я не верю, что он так уж много значит для тебя, – бесцеремонно отозвался Андрэ, привлекая ее к себе. – Иначе ты не трепетала бы так в моих объятиях, – добавил он шепотом, неотрывно глядя в ее глаза. – Неужели ты станешь утверждать, что равнодушна ко мне?

– Дело не в этом! – с отчаянием выкрикнула Стейси и попыталась вырваться, но Андрэ тихо рассмеялся и крепче прижал ее к себе.

– Если пожелаешь, мы сможем только притвориться, что помолвлены, – чтобы доставить удовольствие бабушке. Ты будешь по-прежнему работать в своем отеле...

– И тогда наш обман сразу выплывет наружу!

– Вовсе нет! Ты будешь наезжать сюда в гости, а я – часто навещать тебя, как положено пылкому нареченному. – Андрэ одарил ее снисходительной улыбкой. – Неужели это так трудно для тебя?

– Еще бы! – с жаром воскликнула Стейси. – Бабушка захочет, чтобы мы поскорее поженились...

– А разве твой неведомый любовник уже сделал тебе предложение?

– Да не в этом же дело! – взорвалась Стейси. – Не можешь ведь ты жениться только ради того, чтобы доставить удовольствие бабушке!

Андрэ наклонился к ней и жадно поцеловал в губы.

– Поверь, – жарко прошептал он, – я и сам получу при этом немалое удовольствие! – И добавил низким хриплым шепотом, от которого кровь у Стейси резвее побежала по жилам: – А еще слаще будет показать тебе, что получишь ты...

И он снова принялся целовать Стейси – медленно, нежно, страстно, окончательно лишая ее воли к сопротивлению. Сердца их громко стучали в едином ритме. Внезапно Андрэ поднялся, рывком подхватив Стейси на руки и, прежде чем она успела опомниться, легко понес к лестнице, которая вела наверх, в спальню.

– Нет, нет, нет! – твердила Стейси, пытаясь вырваться, но он лишь тихо смеялся и крепче прижимал ее к своей мускулистой груди.

В несколько стремительных прыжков Андрэ одолел лестницу, вбежал в спальню и бережно уложил Стейси на широкое, залитое лунным светом ложе. И сам опустился сверху, обжигая ее жаркой тяжестью своего сильного тела.

– Бабушка велела мне прибегнуть к любому способу убеждения...

– Она совсем не это имела в виду! – Стейси попыталась вывернуться, но Андрэ удержал ее, осыпая ласками, от которых кровь закипала в жилах.

Умом Стейси понимала, что делает он это намеренно – однако сил сопротивляться у нее оставалось все меньше. Андрэ ласкал ее с дерзкой опытностью искусного любовника, который хорошо знает, как и чем воспламенить женщину... и при этом неотрывно смотрел в ее глаза, следя, как разгорается в них неудержимая страсть. Слишком поздно Стейси поняла, что весь нынешний вечер был им тщательно спланирован заранее – угощение, вино, легкий разговор были не более чем искусной прелюдией к главному. И сейчас глаза Андрэ Страусса горели нестерпимым огнем страсти – забыв обо всем на свете, он желал только одного. Его дерзкие властные руки и губы безжалостно и нежно ласкали Стейси, готовя ее к тому, чего она прежде не знала, да и не желала знать.

Нетерпеливо снимая с нее одежду, Андрэ по-французски нашептывал ей слова любви, и, хотя в бреду закипающей страсти Стейси не понимала ни слова, они воспламеняли ее не хуже ласк и поцелуев. Потом Андрэ опустился ниже, и его ненасытные губы завладели обнаженной грудью Стейси, дразняще лаская розовые напрягшиеся соски. Стейси застонала, с ужасом поняв, что отбиваться и отступать уже поздно – совершенно нагой, Андрэ приник к ее трепещущему телу, и она ощутила, как велико его возбуждение.

– Не надо, Андрэ! – взмолилась Стейси, вне себя от отчаяния. – Ты не понимаешь... я не могу... мы не должны...

– О нет! – хрипло перебил он, легко раздвинув ее ноги сильным мускулистым бедром. – Ты можешь... и мы должны... Для этого мы и были созданы!

Стейси вскрикнула, когда он стремительно вошел в нее, но мгновенная боль растаяла в сладостной, невыразимой истоме. Андрэ замер на миг, потрясенно глядя на нее, но неукротимое желание уже овладело им целиком, и он не в силах был остановиться, оборвать могучий слитный ритм, который сотрясал их разгоряченные тела.

И все оборвалось. Андрэ застонал, выгнулся, содрогаясь от наслаждения... но как бы ни был он опытен, все произошло слишком быстро, и Стейси, обессиленно откинувшись на подушки, лишь смутно понимала, что нечто великолепное, непостижимое на сей раз ускользнуло от нее.

Тяжело дыша, Андрэ встал во весь рост, в упор глядя на Стейси и совершенно не стесняясь собственной наготы. Сгорая от смущения, она поспешно огляделась в поисках своей одежды... и только тут сообразила, на что устремлен его взгляд. На девственной белизне измятой простыни алели пятна крови.

С окаменевшим лицом Андрэ бросил ей купальный халат и без единого слова ушел в ванную. Когда он вернулся, его узкие сильные бедра были обмотаны полотенцем. Остановившись у кровати, он уставился на Стейси, словно неумолимый палач на приговоренного к казни преступника.

– Итак, я оказался прав. Ты не Анна. Кто же ты такая, черт побери?!