Текст книги "Милая лгунья"

Автор книги: Кэрри Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

6

Ночью Стейси никак не могла заснуть, и виной тому были не страх перед разоблачением и не волнение накануне праздника. Причиной бессонницы был Андрэ Страусс. Неведомо отчего, но Стейси заранее приготовилась к тому, что подобно Анне возненавидит этого человека с первого взгляда. Ей и в голову не приходило, что Андрэ пробудит в ней сильное влечение. Там, на залитом лунным светом балконе, Стейси понадобились все ее силы, чтобы устоять перед искусительным хмелем его дерзких поцелуев. Даже сейчас, при одном воспоминании об этой сцене, она затрепетала с ног до головы, кровь бросилась ей в лицо, и соски под прохладным шелком ночной рубашки отвердели. Если бы Андрэ тогда поцеловал ее в губы... Стейси вскинулась на измятых простынях и, вцепившись обеими руками в подушку, уткнулась в нее пылающим от стыда лицом.

Что задумал Андрэ? Если верить Анне, именно он был главной причиной ее изгнания из Фортино. И сегодня, вплоть до той самой сцены на балконе, его манера держаться говорила лишь о том, что старая вражда не забыта. Тем сильнее потрясли Стейси его ласки – внезапные и чувственные... Она стиснула зубы. Главным ее страхом было теперь не то, как она сумеет держаться на празднике, а то, что Андрэ пообещал весь вечер стоять рядом с ней и нашептывать на ухо имена гостей. Эта мысль нисколько не помогала ей погрузиться в мирный сон.

День рождения Женевьевы Страусс выдался солнечным и ясным, правда, с утра прохладно, и Стейси, собираясь к завтраку, надела кашемировый свитер. Она спустилась вниз, пряча за спиной большой блестящий пакет, и в коридоре столкнулась с Бориной, которая несла в салон поднос с завтраком.

– Доброе утро, мадемуазель Анна, – пропыхтела толстенькая служанка, ставя поднос на стол. – Мадам велела накрыть завтрак здесь. В столовой уже все готово для приема.

– Могу я чем-нибудь помочь? – спросила Стейси, пряча пакет за креслом.

Борина озадаченно покосилась на нее.

– Но мадам велела не...

– Я бы хотела помочь, – твердо сказала Стейси.

– Каким образом? – осведомилась Женевьева Страусс, бодро входя в комнату. – Доброе утро, дорогая! Борина, теперь можешь принести кофе.

– Доброе утро и с днем рождения, бабушка! – отозвалась Стейси, целуя бабушку Анны с нежностью, которая не потребовала от нее ни малейшего притворства. Собственная бабушка скорее всего раздраженно оттолкнула бы ее, вздумай Стейси проявить свои чувства.

– Спасибо, милая!

Женевьева просияла, и вид у нее был такой счастливый, что Стейси отбросила прочь все сомнения и твердо решила сделать все, чтобы доставить радость этой замечательной женщине.

Они уселись, поставив тарелки на коленях, как на пикнике, – старая мадам явно наслаждалась таким отклонением от обычных порядков – и принялись за дыню, свежие булочки и кофе. Поглощая завтрак, Стейси предложила свою помощь в оформлении праздничного стола – к примеру, сложить салфетки у приборов в виде цветов. Женевьева явно сочла, что «внучка» научилась этому в «Мэри Инглэнде», хотя на самом деле этот опыт Стейси приобрела, подрабатывая на каникулах в куда менее престижных заведениях.

– Я бы очень хотела помочь, – с нажимом повторила она, надеясь, что этот поступок в будущем зачтется настоящей Анне.

– Так помогай! – разрешила именинница. – Украсить стол я сумела бы и сама, а вот сложить салфетки в виде цветов, увы, не в моих силах. И уж тем более не в силах Борины и нанятой в деревне прислуги.

Когда Борина убрала со стола, Стейси извлекла из-за кресла ярко-алый подарочный пакет и протянула его Женевьеве.

– С днем рождения, бабушка.

Мадам Страусс приняла пакет с почти девическим восторгом и заахала, увидев, сколько в нем свертков. Зная, что Анна долго и тщательно выбирала подарки для бабушки, Стейси с напряжением следила, как Женевьева разворачивает резную шкатулку. Она откинула крышку, увидела содержимое шкатулки – и в ее черных глазах блеснули непрошеные слезы. Сердито смахнув их, старая дама дрожащей рукой вынула фотографию и, проведя пальцем по серебряной рамке, загляделась на веселые лица дочери и зятя. Снимок был сделан за месяц до авиакатастрофы.

Анна сфотографировала родителей на праздновании годовщины их свадьбы. Вся семья Ричардс собралась тогда на пикник. Супруги, обнявшись, смотрели прямо в объектив и радостно смеялись.

Сейчас, глядя на эту фотографию, Стейси с болезненной силой ощутила себя преступницей, которая непрошено вторглась в чужую жизнь. Миг спустя она взяла себя в руки и негромко кашлянула.

– Я подумала, бабушка, что тебе захочется запомнить отца и маму именно такими. Надеюсь, я тебя не расстроила?

Женевьева спрятала фотографию и нежно обняла Стейси.

– Спасибо, родная моя.

– Посмотри остальные подарки, – севшим от волнения голосом попросила Стейси. – Еще один – от меня, и два – от Саймона и Сары.

Вторым подарком Анны были кашемировый свитер и длинный бледно-розовый кардиган. Женевьева тотчас примерила кардиган и объявила, что он великолепен и как раз впору. Подарком Саймона оказался новенький фотоальбом, в котором не было еще ни единой фотографии, его должны были заполнить снимки их первенца. Подарком Сары был набор чудовищно дорогих средств по уходу за кожей – Саймон, по словам Анны, счел довольно странным дарить такое восьмидесятилетней женщине. Когда Стейси сказала об этом виновнице торжества, та рассмеялась.

– Ох уж эти мужчины! Сара молодец. Не понимаю, отчего почтенный возраст не дает мне права заботиться о своей внешности.

Остаток дня пролетел незаметно. Стейси провели в огромную кухню, где служанки, занимавшиеся последними приготовлениями к праздничному ужину, сердечно приветствовали молодую гостью. Затем Стейси помогла застелить длинный стол камчатной скатертью и принялась складывать салфетки в виде роз и лилий. Ее работа вызвала безудержное восхищение Борины и прочих служанок. А когда стали прибывать цветы для виновницы торжества, Стейси, красиво расставив букеты по всему дому, заслужила восторженную похвалу Женевьевы.

День выдался теплым, и решено было обедать на балконе. Стейси вызвалась накрыть на стол, чтобы освободить Борину от лишних хлопот.

– Ты изменилась в лучшую сторону, детка, – заметила Женевьева, которая, удобно устроившись в просторном плетеном кресле, с улыбкой наблюдала за «внучкой».

– Просто я повзрослела, – серьезно ответила Стейси, имея в виду не только себя, но и Анну.

Хотя обе и были трудными подростками, но, повзрослев, научились трудолюбию и ответственности, на что их семьи уже и не надеялись. Разливая кофе, Стейси замерла от волнения – с дороги, ведущей к вилле, донесся шум мотора.

– Дидье! – воскликнула Женевьева, и Стейси едва не застонала от досады.

Просияв, Женевьева смотрела, как ярко-алый мотоцикл, проскользнув меж мраморными колоннами, пронесся через сад и резко затормозил у самого подножия лестницы. Юноша, невероятно похожий на Андрэ, но меньше ростом, моложе и куда красивее, соскочил с мотоцикла и легко взбежал по ступенькам. Остановившись перед старой дамой, он церемонно отвесил ей низкий поклон, а затем крепко обнял и звучно расцеловал в обе щеки.

– С днем рождения, бабушка! – Голос у него был выше и мелодичнее, чем у Андрэ. Затем он обернулся к Стейси и окинул ее восхищенным взглядом. – А это конечно же пресловутая Анна!

Стейси уже в который раз подумала, что подруга до опасного мало рассказала ей о своей давней выходке. Мгновение она испытующе разглядывала стройного, затянутого в черную кожу юношу, затем дружелюбно улыбнулась и протянула ему руку.

– А это, стало быть, пресловутый Дидье.

Тот расхохотался, принял руку Стейси в свои и пылко расцеловал «кузину».

– Когда я видел тебя в последний раз, Анна, тебе было только десять, – сказал он. – Глазастая, во-от с такими косичками – и вечно попадала в беду.

– Больше не попадаю, – заверила Стейси и добавила мысленно: во всяком случае, стараюсь.

– Андрэ сказал, что я смогу увидеться с тобой только вечером, – жизнерадостно продолжал Дидье, – но мне так хотелось убедиться, что ты изменилась к лучшему! И ты действительно изменилась.

– Большое спасибо, – сухо сказала Стейси.

– Вот несносный мальчишка! – нежно попеняла ему бабушка. – Садись-ка, выпей с нами кофе.

– Одну минутку! – Дидье вернулся к своему железному коню, достал из багажника нарядный сверток и, легко взбежав по ступеням, опустился перед бабушкой на одно колено.

– Моей самой любимой женщине! – театрально провозгласил он, протягивая подарок.

Старая дама смеясь, похлопала внука по щеке и велела ему немедля встать, а она, так и быть, развернет подарок. Обе женщины восторженно ахнули, увидев невесомое черное-алое боа необыкновенной красоты, и Женевьева решила тотчас же унести обновку в свою комнату.

– Ну, Анна, как тебе возвращение в родные пенаты? – без лишних предисловий спросил Дидье, когда они остались одни.

Черные глаза его светились таким искренним дружелюбием, что Стейси поняла: здесь ей опасаться нечего.

– Я в восторге. Пока.

– Прости, что меня не было на вчерашнем ужине. Андрэ нарочно отослал меня с поручением, чтобы я не путался у него под ногами. – Дидье ухмыльнулся. – И теперь, увидев тебя, я понял, с чего это братец сделался так осторожен. Он сам решил заняться тобой!

– Вряд ли... – пробормотала Стейси, заливаясь краской.

Дидье тряхнул густыми черными волосами.

– Анна, если ты о той старой истории... Забудь. Мы все о ней давно уже забыли.

– Тебя-то здесь тогда не было, – напомнила она.

– Это правда, – с сожалением вздохнул Дидье, – я как раз гостил у друзей. Пропустил самое интересное. Ну да ничего, по приезде мне рассказали все подробности.

– Рада, что доставила вам всем столько веселых минут, – проворчала Стейси.

Дидье покачал головой, внезапно посерьезнев.

– Поверь, Андрэ рассказал мне об этом только потому, что я приехал сразу после твоего поспешного отъезда и слишком настырно расспрашивал, кто подбил ему глаз. На самом деле всю правду, кроме Андрэ и бабушки, знает только один человек – само собой, Поль Мелано. А уж его-то сегодня вечером точно не будет. Он сейчас живет в Канаде.

И слава Богу! – искренне обрадовалась Стейси, потому что Анна ни словом не обмолвилась ни о Поле, ни о подбитом глазе Андрэ.

Вернулась Женевьева. Дидье поболтал еще немного и объявил, что ему пора.

– Смотри, бабушка, непременно отдохни после обеда – тогда сегодня вечером ты будешь прекраснее всех.

Стейси и Женевьева долго махали с балкона, когда Дидье завел свой мотоцикл и с юношеским лихачеством рванул с места.

– Прежде чем пойти отдохнуть, я хочу посмотреть, какие ты привезла вечерние платья, – объявила Женевьева.

– Только не ругай меня за беспорядок, – с лукавым блеском в глазах попросила Стейси, когда они подошли к дверям спальни.

– Безупречно! – воскликнула Женевьева, с удовольствием озирая чисто прибранную комнату. Потом вздохнула, и ее морщинистое лицо на миг омрачилось. – Когда ты, милая, была ребенком, мне частенько приходилось учить тебя опрятности... Что ж, больше в этом нет нужды.

– Какое платье тебе больше нравится, бабушка?

Женевьева взглянула на вечерние наряды, и лицо ее посветлело. Одно платье было из шифона цвета бронзы – длинное и узкое, с глубоким вырезом и тонкими атласными бретельками. Второе – вовсе без бретелек, из темно-синего крепа, сильно облегающее и кое-где вышитое серебристыми шелковыми цветами.

– Дорогая, они оба восхитительны! – Женевьева долго переводила взгляд с одного платья на другое, затем с отчаянием обернулась к Стейси. – Нет, я не могу выбрать.

– А ты, бабушка, наденешь длинное платье?

– Да, из черного бархата. Дидье, умница этакий, конечно, об этом знал.

– Тогда я тоже надену длинное.

После того как Женевьева удалилась отдохнуть, Стейси вышла с книжкой на балкон, удобно устроилась на диванчике, подоткнула под голову подушки и принялась читать, твердо решив не тревожиться больше о том, что принесет ей сегодняшний вечер. До сих пор никто еще из Страуссов не разоблачил в ней самозванку, так что вряд ли теперь нужно опасаться, что посторонние выведут ее на чистую воду. Стейси улыбнулась, представив, как мелодраматично выглядела бы сцена срывания с нее маски, и углубилась в книгу. Вскоре искусно выстроенный сюжет так захватил ее, что она не сразу расслышала, как совсем близко кто-то зовет Анну.

На страницу упала тень, и Стейси, подняв голову, увидела над собой Андрэ – он смотрел на нее, усмехаясь краешком рта.

– Должно быть, книга чертовски интересная. Я звал тебя дважды, а ты даже ухом не повела.

Ну да, подумала Стейси, ты же звал Анну. Черт, надо быть осторожнее!

Ослепительно улыбнувшись, она показала Андрэ суперобложку книги с фотографией автора.

– Детективы Мэри Стюарт – мои любимые, вот я и зачиталась. Бабушка отдыхает у себя. Хочешь с ней повидаться?

– Попозже. – Андрэ без особых церемоний подвинул на диванчике ноги Стейси, чтобы усесться. – Мне нужна ты.

– Зачем это я тебе понадобилась? – Она с преувеличенным старанием принялась поправлять подушку.

– Если бы я ответил на этот вопрос правдиво, – промурлыкал Андрэ таким тоном, что Стейси залилась краской, – ты, кузиночка, покраснела бы еще сильнее.

– Я не верю, что ты способен говорить правдиво. Когда я приехала, ты на меня только что не рычал. С чего бы это такие перемены?

Он взял ее руку в свою и медленно провел пальцем по ее ладони.

– Вначале я видел в тебе только прежнюю Анну. Потом... потом присмотрелся, как ты ведешь себя с бабушкой, как ты нежна с ней без малейшей тени притворства. Тогда, Анна, я и взглянул на тебя новыми глазами. И увидел зрелую женщину, а не юную соблазнительницу, которая плохо разбиралась в мужчинах.

Стейси содрогнулась от недобрых предчувствий. Что же на самом деле натворила тогда Анна?

– С тех пор прошло много лет. Людям свойственно меняться, – отрывисто бросила она, отдернув руку, и добавила, чтобы сменить тему разговора: – Сегодня утром заглядывал Дидье.

– Знаю. Он мне рассказывал. – Андрэ вперил в нее жесткий немигающий взгляд. – Я запрещаю тебе завлекать Дидье. Если уж не терпится испытать на ком-то свои чары, выбери лучше меня. Я-то, если помнишь, с ними уже хорошо знаком.

На миг Стейси решила, что неверно поняла французское слово.

– Я правильно расслышала? Ты сказал: «запрещаю»? – переспросила она, не веря собственным ушам.

– Совершенно верно, Анна. Запрещаю.

Глаза Стейси опасно вспыхнули.

– Я приехала сюда только ради бабушки... а не для того, чтобы повидаться с тобой, и уж тем более не затем, чтобы соблазнять Дидье. Или еще кого-нибудь. У меня есть собственная жизнь... хотя ты изо всех сил старался испортить ее, все эти годы восстанавливая против меня бабушку. Вчера вечером она сама мне об этом сказала.

– Я хотел защитить ее от новых ударов! – зло бросил Андрэ.

– Сомневаюсь. – Стейси презрительно прищурилась. – Скажи правду, ты ведь хотел, чтобы я как следует поплатилась за свои грехи?

– У меня были на то причины. И ты их знаешь! – огрызнулся он.

Если бы так! – с отчаянием подумала Стейси и вскочила, с ужасом осознав, что ее так и тянет разгладить поцелуями сердитые морщинки на лбу Андрэ. Он тоже вскочил, преградив ей дорогу.

– Анна...

– Ради Бога, Андрэ... – почти беззвучно прошептала Стейси. – Сегодня бабушкин день рождения. Я не хочу с тобой ссориться.

Странная, волнующая усмешка появилась на его губах.

– У меня и в мыслях не было ссориться с тобой. Скорее наоборот...

Мгновение Стейси в упор смотрела на него, зачарованная огнем, который пылал в черных глазах Андрэ. Затем резко отвернулась. Этот человек, напомнила она себе, отверг когда-то девическую страсть Анны, отчего же он теперь так переменился? Впрочем, перед ним-то вовсе не Анна, а женщина, которую он впервые увидел всего лишь сутки назад.

– В который раз повторяю, – процедила она сквозь зубы, стараясь утихомирить сумасшедшее биение сердца, – я изменилась, Андрэ. Если в прошлом я и преследовала тебя безответной любовью – этого, поверь, больше не повторится.

– Даже если я без обиняков скажу, что на сей раз готов откликнуться на твои чувства? – осведомился он вкрадчиво, шагнув ближе.

Стейси стремительно обернулась к нему.

– Зачем тебе это, Андрэ? Отомстить за то, что я когда-то причинила тебе столько хлопот?

Он коротко рассмеялся.

– Нет, дело вовсе не в этом. – Андрэ крепко взял ее за локти, и даже сквозь свитер она почувствовала, какие у него горячие пальцы. – Сам не знал, что когда-нибудь испытаю такое чувство... но, похоже, я просто ревную.

Стейси остолбенело воззрилась на него. Неужели Андрэ что-то разузнал о Мануэле Араджио?

– Дидье у нас любимец женщин, – обронил он.

– Меня это не удивляет, – кивнула Стейси, отстраняясь. – Он очень красив.

– Да, знаю. А вдобавок обаятелен и дружелюбен, чего мне, увы, не дано. – Андрэ криво усмехнулся. – Впрочем, как ты понимаешь, беспокоит меня совсем не это, а то, что мой братец без ума от новообретенной кузины.

– Поэтому ты и послал его сегодня по делам? – саркастически уточнила Стейси. – Чтобы убрать подальше от коварной обольстительницы?

Андрэ кивнул.

– Я попросил Дидье забрать подарок, который заказал для бабушки. Сказал, что сам слишком занят.

Секунду Стейси молча смотрела на собеседника.

– В одном ты ошибся, Андрэ, – наконец проговорила она.

– В чем же это?

– Дидье, конечно, обаятельнее тебя, в нем нет следа твоей высокомерной властности. Что же касается красоты – сомневаюсь...

Она не успела закончить. С губ Андрэ сорвалось французское словцо, которому не нашлось места в академических словарях. Рывком притянув к себе Стейси, он впился поцелуем в ее губы. Помимо воли она ответила с таким пылом, что Андрэ от неожиданности пошатнулся и почти упал на диван, увлекая ее за собой. Обхватив ладонью затылок Стейси, он целовал ее властно и ненасытно, и она отвечала бездумно, но с тем же жаром, пока вдруг не сообразила, что сейчас белый день и вот-вот на балконе может появиться непрошеный зритель. С силой оттолкнув Андрэ, Стейси вскочила. Лицо ее пылало.

Он медленно встал, тяжело дыша и даже не пытаясь скрыть опасный блеск в глазах.

– Хочешь, чтобы я извинился?

Покраснев до ушей, Стейси покачала головой.

– Я могла бы сразу остановить тебя.

– Но не сделала этого. – Андрэ шагнул ближе. – Неужели твоя былая страсть ко мне все еще существует?

– Нет! – воскликнула Стейси, всей душой стремясь избавить Анну от подобных подозрений.

– Нет? – Андрэ недоверчиво усмехнулся, и глаза его заискрились. – Что ж, посмотрим, – посулил он тем низким мурлыкающим тоном, который так пугающе действовал на Стейси. И, улыбаясь, повернулся к вышедшей на балкон Женевьеве.

– Бабушка, я приехал поздравить тебя с днем рождения.

Старая дама тепло обняла старшего внука.

– Я так и подумала, Андрэ, что слышала твой голос. С какой это стати ты решил приехать с поздравлениями днем, если вечером мы все равно увидимся?

– Не мог же я допустить, чтобы Дидье превзошел меня в галантности! – заявил Андрэ, метнув выразительный взгляд на Стейси.

– Как вы добры ко мне. – Женевьева блаженно улыбнулась и, погладив Андрэ по щеке, обернулась к Стейси: – А ты, дорогая моя, хорошо отдохнула?

– Я немного почитала, а потом появился Андрэ, – сдержанно ответила Стейси и мысленно добавила: какой уж тут, к чертям, отдых!

– А теперь мы будем пить чай, как принято в Англии, – решительно объявила Женевьева. – Останешься на чай, Андрэ?

– И рад бы, бабушка, но не могу – дела. Увидимся позже. – Андрэ звучно расцеловал бабушку. – Сказать, чтобы принесли чаю?

– Нет, дорогой, я лучше сама поговорю с Бориной – хочу еще раз убедиться, что все готово к приему гостей.

Женевьева одарила молодых людей снисходительной улыбкой и удалилась.

– Тогда до вечера, Анна. – Андрэ притянул Стейси к себе и легко, стремительно поцеловал. – Не вздумай завлекать Дидье, – прошептал он, обжигая дыханием ее приоткрытые губы.

Затем небрежно растрепал ее волосы и как ни в чем не бывало зашагал прочь. У лестницы Андрэ обернулся и посмотрел на Стейси.

– Никого не смей завлекать, – предостерег он вполголоса, и в глазах его вспыхнул опасный огонек.

Она ужаснулась, поняв одно: ей придется лезть из кожи вон, только бы не подсунуть настоящей Анне Ричардс проблему, которую обе заговорщицы не предвидели.

7

Стейси разглядывала свое отражение в зеркале, чувствуя себя актрисой, которая готовится сыграть звездную роль своей жизни. Нынче вечером, надев пускай чужой, зато дорогой и изысканный наряд, она почти что ощутила себя Анной. Платье было длинное и узкое, с глубоким клиновидным вырезом, который соблазнительно приоткрывал ложбинку между грудей. Тонкие атласные бретельки оплетали нагие плечи девушки. Она не стала надевать никаких украшений, кроме кольца и жемчужных сережек, которые когда-то подарила матери Анны мадам Страусс.

Стейси невесело усмехнулась своему отражению.

– Что ж, Золушка, пора отправляться на бал.

Нет, не на бал, а на труднейшее испытание памяти и актерских талантов Стейси Уилкинс. С какой стороны ни глянь, а самой серьезной проблемой для нее по-прежнему оставался Андрэ Страусс. Анна твердила, что Стейси должна держаться с ее кузеном холодно и отчужденно, но ей, верно, и в страшном сне не могло присниться, что подруга найдет в Андрэ идеального любовника, который одним лишь прикосновением губ и рук воспламенит в ней дремавшую до того страсть. Иан Крейн постоянно сетовал на то, что соблазнительная внешность Стейси нисколько не вяжется с ее холодностью. Сегодня впервые в жизни, причем в самое неподходящее время и с самым неподходящим мужчиной, Стейси доказала этому ханже, что он ошибся. Вернее, доказал Андрэ. И это, строго напомнила себе Стейси, говорит об одном: Андрэ Страусс опасен не только потому, что меня сильно волнует ее близость, но и потому, что он слишком хорошо знает историю грехопадения юной Анны Ричардс. Стейси поежилась от недобрых предчувствий. Теперь-то ей окончательно стало ясно, что Анна, повествуя о прошлом, пропустила кое-какие детали. А вот Андрэ помнит их назубок.

Чувствуя себя так, будто ступает по минному полю, Стейси медленно сошла вниз и обнаружила, что у подножия лестницы стоит, не сводя с нее глаз, Андрэ.

– Добрый вечер, Анна, – поздоровался он своим низким, чуть хриплым голосом и улыбнулся так, что внутри у нее все затрепетало. – Ты невероятно обворожительна.

И ты тоже, уныло подумала она. На Андрэ был темный, безупречного покроя костюм, белоснежная рубашка оттеняла оливковую смуглость его кожи. Для Стейси он был воплощением всех ее тайных девических грез.

– Ты рано приехал, Андрэ, – заметила она негромко, стараясь усмирить неистово бьющееся сердце.

– Хотел немного побыть с тобой, пока не начнут съезжаться гости. – Андрэ взял ее за руку и как ни в чем не бывало увлек на балкон. – Бабушка спустится еще нескоро.

– Откуда ты знаешь?

– Справился у Борины. – Сжав пальцы Стейси, Андрэ ближе притянул ее к себе.

Его мускулистое узкое бедро как бы невзначай коснулось ее бедра, и прикосновение это сквозь тончайший шифон едва не обожгло Стейси.

– Я не знал, что так выйдет, – наконец признался Андрэ, упорно глядя перед собой вдаль.

– Ты имеешь в виду, что собирался приехать попозже? – невинным тоном спросила Стейси.

Андрэ повернул голову, сверху вниз заглянул в ее запрокинутое лицо.

– Я имею в виду, Анна, что, узнав о твоем возвращении, вовсе не собирался на этот раз поддаваться твоим чарам. Ты больше не ребенок, – добавил он, дернув уголком рта в невеселой усмешке. – Оба мы давно уже не прежние Андрэ и Анна.

Ты даже представить не можешь, насколько не те, с горечью подумала Стейси, пытаясь понять, куда же клонит собеседник.

– Я думала, что ты давно уже женился.

– Должен был жениться, но Нинон Мелано разорвала нашу помолвку после того, как я измолотил ее братца... ну да ты сама знаешь, – раздраженно добавил он.

Анна, Анна, что же ты натворила?! – с отчаянием думала Стейси. Поль Мелано, живущий сейчас в Канаде, явно был избран Анной в качестве орудия мести неприступному Андрэ. И все же Анна никогда не упоминала ни о нем, ни о его сестре.

Стейси испытующе взглянула на орлиный профиль собеседника, гадая, страдает ли Андрэ до сих пор от разрыва с неведомой Нинон.

– Мне очень жаль, правда, – сказала она негромко. – Ты любил ее?

Андрэ чуть заметно усмехнулся.

– Семья Нинон владеет землями, которые примыкают к нашим. Это был бы весьма выгодный брак.

– Выгодный? – Стейси изумленно воззрилась на него. – И это все, чего ты ждешь от супружества?

Он пожал плечами.

– Нинон была... да и сейчас красавица. Мне было бы не так уж трудно играть роль ее мужа. Не забывай, мы ведь знаем друг друга всю жизнь.

– Где она теперь? – спросила Стейси, всем сердцем молясь, чтобы неведомая Нинон жила сейчас в Канаде вместе со своим братом.

Андрэ улыбнулся, и твердые его пальцы крепче сжали ее руку.

– В эту минуту, я полагаю, Нинон сидит в машине рядом со своей сестрой Магдалиной, и они едут на виллу «Трамбле ле Руа», чтобы отпраздновать бабушкин день рождения.

– Не может быть! – ужаснулась Стейси. – Андрэ, скажи, что ты пошутил!

– Не бойся, Анна. Я тебя защищу.

– Этого еще не хватало! Она замужем?

– Была замужем, а сейчас овдовела. Да ты наверняка слышала об этом.

– Может быть, и слышала, но не помню, – твердо сказала Стейси.

Говори, что не помнишь, и точка! – наставляла ее Анна. Сколько лет прошло! Никто и не ожидает, что Анна Ричардс станет помнить все.

– После моего возвращения отец предпочитал вообще не вспоминать, что я гостила во Франции, а у матери язык не поворачивался рассказывать здешние новости, – проговорила Стейси, вторя горьким словам Анны.

– И отец отправил тебя работать на кухне «Мэри Инглэнд», – подхватил Андрэ. – Знаешь, это какой-то средневековый способ наказания. Ты, конечно, была против?

– Разумеется! – раздраженно отозвалась Стейси. – Но только потому, что все это произошло именно так. На самом деле мне суждено трудиться в семейном бизнесе, да и Саймону была уготована та же участь – он начинал с самых низов. Только он вначале окончил колледж, а я... для меня все вышло наоборот. – Она отвернулась, пытаясь выдернуть руку, но Андрэ держал ее крепко, поглаживая пальцами нежную кожу.

– В твоей жизни после Нинон Мелано были другие женщины? – не удержалась она от вопроса.

– Конечно, я ведь не монах. И все же ни на одной из них мне не захотелось жениться. Впрочем, это неважно. Дидье вот-вот женится и произведет на свет наследника Страуссов.

– Но ведь ты, наверное, и сам хотел бы иметь детей?

– Только если встречу женщину, которую сочту «выгодной» матерью, – беззлобно съязвил Андрэ и потянул Стейси за руку, развернув лицом к себе. – А ты, Анна, хотела бы иметь детей?

– Да.

Стейси ответила уверенно, потому что и настоящая Анна ответила бы то же самое, и вдруг потрясенно осознала, что отвечает еще и собственным, невысказанным мыслям. До сих пор она только учила чужих детей и даже не подумывала о собственных. Но теперь... Стейси заглянула в черные, проницательные глаза Андрэ, лишь смутно осознавая, что из дома доносится на балкон невнятный шум – там завершались последние приготовления к празднику.

– Пора идти! – отрывисто сказала Стейси.

Да, пора – пока я не натворила глупостей и не испортила жизнь Анне.

– Как пожелаешь, – легко согласился Андрэ, касаясь ладонью ее волос. – Не бойся, Анна. Я не испорчу такое совершенство своими грубыми ласками. Во всяком случае, не сейчас. И не здесь.

Стейси с силой втянула воздух, пытаясь успокоиться.

– Андрэ, мне совсем не нужны твои ласки, – сказала она веско, делая ударение на каждом слове. Ни сейчас, ни потом, ни здесь, ни еще где-то. Я уже не та глупая девочка, которую ты знал когда-то. Поверь мне, это так.

– Охотно верю. – Он придвинулся так близко, что Стейси чувствовала на щеке его горячее дыхание. – Ты стала совсем другая – не упрямое своевольное дитя, но зрелая прекрасная женщина. Женщина, которую я готов заключить в объятия и целовать до тех пор, пока она не запросит пощады.

Понедельник, в отчаянии подумала Стейси. Главное – дотерпеть до понедельника, а там я поеду домой. Домой!

На подъеме дороги, ведущей к вилле, надсадно загудели моторы, и Андрэ с явной неохотой выпустил руку Стейси.

– Поговорим позже. А теперь нужно отыскать бабушку и сказать ей, что первые гости вот-вот прибудут.

Они вернулись в дом вовремя – Женевьева как раз вышла из своих покоев и спускалась по лестнице. В платье из черного бархата, с подаренным Дидье боа на плечах она была великолепна – и благосклонно приняла искренние восторги младшего поколения. И тут же вскрикнула от радости, увидев, что «внучка» надела сережки, некогда принадлежавшие матери Анны.

– Дитя мое, ты просто обворожительна! Ты согласен, Андрэ? – обратилась она к старшему внуку, и тот с серьезным видом кивнул.

– Точно сказано, бабушка, именно – обворожительна. – Андрэ склонился над рукой старой дамы. – Зато ты у нас сегодня само совершенство! Не согласишься надеть сегодня пустячок, который я дарю тебе от чистого сердца?

И он протянул бабушке золотую цепочку с миниатюрным бриллиантовым кулоном в виде латинской «J» – первой буквы имени «Женевьева».

Виновница торжества пораженно ахнула и нежно расцеловала Андрэ, затем наклонила голову, чтобы он мог застегнуть кулон у нее на шее.

– Превосходно! – заметила Стейси, любуясь украшением, и Женевьева Страусс одарила молодых людей сияющей улыбкой.

– Ты права, Анна. Сегодня я счастливейшая из смертных. Сейчас мы спустимся в холл и будем втроем встречать гостей... А ты, Андрэ, сможешь без помех подсказать Анне имена, которые она позабыла.

– Это, – сказал он, с улыбкой косясь на Стейси, – вторая причина того, почему я приехал так рано.

Идея мадам Страусс оказалась Стейси на руку. Чье имя не нашептывал ей на ухо Андрэ, того громко представляла Женевьева, и таким образом первая часть приема прошла куда более гладко, чем представлялось Стейси в самых смелых мечтах. Первым прибыл Дидье в сопровождении светловолосого молодого человека и хорошенькой беременной женщины – это могла быть только Стелла. Последовали объятия и поцелуи, затем Стейси представили Жакоба, супруга Стеллы, и уж после этого гости пошли косяком. Появились предводительствуемые Бориной слуги с подносами напитков, и прием быстро обрел надлежащий размах. Стейси взяла бокал шампанского и уже мысленно поздравляла себя с удачно пройденным испытанием, когда Андрэ прошептал ей на ухо:

– Внимание, Анна, прибыли последние гости. Магдалина Мелано и ее муж Дьюк Биллибьер. Нинон нет.

Стейси мысленно возблагодарила Господа хотя бы за эту милость и собралась с силами, несказанно признательная Андрэ за то, что он не отходит от нее ни на шаг. Дородная блондинка буквально вплыла в заполненную гостями залу, точно бриг под всеми парусами, за нею шествовал седовласый господин весьма аристократической наружности. Волосы Магдалины Биллибьер были подозрительно золотистого оттенка, а пышные формы стянуты тесным платьем из черного шифона. Черный цвет явно был выбран как выгодный фон для бриллиантов: они сверкали в ушах, на шее, на запястьях и на пальцах гостьи.