Текст книги "Помощь так близко"

Автор книги: Кэролин Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

А затем возвратился…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Пойдем же, – Николь схватила Эйприл за руку и потянула ее к дверям магазина для новорожденных. – Надо закончить с покупками.

О, Господи! Четвертый магазин за сегодняшнее утро! Эйприл не смогла удержаться от жалобы.

– Разве ты не устала? Я думала, беременные женщины большую часть суток спят или заставляют мужчин выполнять свои капризы.

Николь рассмеялась, и Эйприл заслушалась счастливым смехом племянницы. Если бы она забеременела, то тоже могла бы так смеяться.

– Не будь занудой, – улыбнулась Николь. – Ты же работаешь в своем кемпинге по четырнадцать часов в сутки. Неужели ты не в состоянии помочь мне выбрать рюкзачок для переноски детей?

Увы, Эйприл совсем не хотелось ходить по детским магазинам. Она постоянно натыкалась взглядом на беременных женщин и матерей с малышами. Она постоянно ощущала зависть. Позорное чувство терзало ее сердце при виде счастливых людей, готовящихся стать родителями.

Минула почти неделя с тех пор, как Эйприл и Глен начали делать собственного ребенка. Прошло слишком мало времени, чтобы узнать результаты.

Тем не менее в одном Эйприл не сомневалась – она утоляет желания своего тела. Первая близость с Гленом лишь обострила жажду секса. И теперь Эйприл с нетерпением ожидала каждой ночи, чтобы оказаться рядом с Гленом в одной постели. Конечно, повторяла себе Эйприл, он занимается этим, чтобы сделать ребенка. Но ей нравилось быть с ним.

– Что ты думаешь об этом? – Николь показала на желтый рюкзачок с дубовым каркасом, снабженный погремушкой.

– Напоминает тот, что мы видели в предыдущем магазине, только на десять долларов дороже.

– Да–да… дороже на десять долларов. – Внимание Николь переключилось на молодую мать с младенцем, висящим в рюкзачке спереди. – Ой, похоже, что это – Тереза.

Услышав свое имя, молодая женщина обернулась. При виде Николь яркая улыбка осветила ее лицо. Через мгновение они уже обменивались новостями.

– Простите, – спохватилась Николь, – я не представила вас. Моя тетя Эйприл. Эйприл, это – Тереза, моя школьная подруга. А маленького джентльмена зовут Уильям.

После вежливых слов приветствия Эйприл заметила, что мальчик немного странно расположен в своем рюкзачке.

– Мне кажется, Уильям подворачивает ногу под себя.

Молодая женщина посмотрела вниз, на спящего ребенка.

– Ох, я промучилась с ним все утро. Не знаю, почему рюкзак вдруг стал таким неудобным.

Николь быстро определила причину неудобства.

– Этот ремешок перекрутился. Эйприл, если ты подержишь Уильяма, я помогу Терезе распустить его и застегнуть, как надо.

Прежде чем Эйприл возразила, что она не знает, как обращаться с детьми, малыш оказался у нее на руках. Она забеспокоилась, правильно ли поддерживает голову ребенка, не слишком ли крепко сжимает его маленькое тело… Эйприл переложила малыша, и он повернул к ней свое ангельское личико. Его ротик приоткрылся, словно перед кормлением. Тогда Эйприл чуть приподняла Уильяма, чтобы он не решил, будто наступило время еды. Она прижалась щекой к его белокурой головке, наслаждаясь приятным запахом, которым обычно пахнут все младенцы.

– Эй, Эйприл, ты выглядишь настоящей мамой, – весело улыбнулась Николь и потянула застежку на синем ремешке. – Тереза, подержи здесь, а то он опять перекрутится.

Эйприл покачала головой, наблюдая, как две женщины возятся с ремешками и лямками. Уильям тихо сопел на ее руках. Значит, ему удобно. Она счастливо улыбнулась. Она легко справится с собственным ребенком.

– Это все Билл, он вчера гулял с Уильямом и наверняка запутал все лямки, – пожаловалась Тереза. – Он все делает неправильно. Мне кажется, он пропускал мимо ушей все, чему нас учили на занятиях для будущих родителей.

– Неужели там учили, как пользоваться рюкзачком для младенцев? – удивилась Эйприл, нежно покачивая Уильяма.

– Ну, не совсем. Занятия проходили в больнице. Нам показывали, как пеленать ребенка, давать еду, купать…

Николь продела ремень через пряжку, аккуратно подтянула и застегнула.

– Со временем Билл всему научится, – сказала она. – Думаю, ему надо немного попрактиковаться, вот и все.

– Практика! Для этого были занятия. Я не позволю ему учиться на моем ребенке! Билл наделает кучу ошибок, а хуже станет только Уилли… – Внезапно глаза Терезы наполнились слезами, словно кто–то невидимый повернул выключатель. Она вытащила носовой платок из заплечной сумочки в виде медвежонка и приложила его к лицу. – Вот, опять он заставил меня плакать. Иногда я думаю, стоит ли он всех этих неприятностей…

Эйприл и Николь с ужасом переглянулись и воскликнули в один голос:

– Ребенок?

– Конечно, нет! – Тереза вытерла глаза. К сожалению, она выглядела далеко не так симпатично, как плачущий ребенок. Глаза покраснели, нос распух. Молодая мама прогудела сквозь ткань: – Я имела в виду Билла. Он такой болван, когда возится с Уильямом. Вчера вечером он добавил мед в бутылочку с молочной смесью!

Эйприл неохотно передала ребенка в протянутые руки Терезы.

– Многие дают мед младенцам. Я уверена, что это не вредно.

Тереза посмотрела на нее так, словно Эйприл ничем не отличалась от болвана Билла.

– Нам говорили на занятиях, что у грудных детей не хватает ферментов, которые необходимы для переваривания меда. Уильям мог заболеть.

Николь погладила подругу по руке.

– Возможно, он пытается тебе помочь. Почему ты не дашь ему шанс?

– Шанс на что? Шанс травмировать Уильяма? – Не встретив сочувствия, Тереза добавила: – Мы все время спорим об одном и том же. Например, я велела ему не класть ребенка в коляску, если он не спит. Но Билл все равно так делает! Когда я вошла в комнату, Уильям лежал в коляске и косил глазами, пытаясь сосредоточиться. Если через несколько лет ему понадобятся очки, я буду точно знать, почему.

– Возможно, тебе надо отдохнуть, – предположила Эйприл. Молодая мама, скорее всего, просто переутомилась.

– Вы правы, – согласилась Тереза. – Мне надо отдохнуть от Билла. Я думаю, он должен вернуться к своим родителям.

– Нет, я не это имела в виду…

Николь, как и Эйприл, выглядела пораженной неожиданным поворотом беседы.

– Иногда, когда в жизни происходят большие перемены, – сказала Эйприл, – легко запутаться. Тогда вы должны начать все сначала.

– Вы хотите сказать, что я должна вернуться домой, к моей матери?

– Нет, – поспешила заверить ее Эйприл. – Я думаю, вы должны спросить себя, что вы чувствуете по отношению к Биллу.

– Я хочу задушить его собственными руками! – решительно воскликнула Тереза.

– Вы любите Билла? – спросила Эйприл.

Тереза долго молчала.

– Да.

– А он любит вас?

Тереза кивнула во второй раз.

– Держу пари, он постарается сделать все ради вашего с Уильямом благополучия. Разве не так?

Еще один кивок.

– Тогда вы должны быть вместе. – Эйприл нежно погладила Уильяма по голове. – Кроме того, мальчику нужны вы оба.

Николь записала свой номер телефона и отдала подруге в обмен на обещание, что та будет звонить ей всякий раз, когда им потребуется посидеть с ребенком. И они решили, что станут помогать друг другу после того, как родится ребенок Николь.

Что касается Эйприл, то она не могла забыть свои слова даже после того, как вернулась домой.

– Я – настоящая лицемерка! – объявила женщина.

Глен задержался в магазине, разбираясь с неполадками в кассовом аппарате. Откровения Эйприл могла услышать только Мейбелин, но собака перетаскивала носки Глена из спальни на свое место в гостиной.

– Дай сюда. – Мейбелин оставила носок, и Эйприл бросила его в корзину, где ему и положено лежать.

Носки на полу говорили о том, что Глен несовершенен. Но и она, как оказалось, тоже. Она храпит. Об этом ей рассказал Глен, а потом долго смеялся и говорил, что чувствовал себя спящим в медвежьей берлоге. А еще она сворачивала полотенце пополам перед тем, как повесить на сушилку, несмотря на то что, с точки зрения Глена, полотенца выглядят более аккуратно, если сложены вчетверо. Но делать замечания он не стал, лишь поправлял ее полотенца, когда Эйприл не видела.

Да, она лицемерка. Вместо того чтобы копаться в чувствах Терезы, надо было задать все эти вопросы себе.

Любит ли она Глена?

Долгие годы Глен был ее лучшим другом. Ее товарищем. Ее союзником и защитником. После того как Эйприл развелась с Эдди, она настояла, чтобы они с Гленом остались «просто друзьями». Она боялась, что роман разрушит их дружбу.

Впервые Эйприл отважилась признать правду. Дружбу с Эдди разрушила любовь. Но любовь к Глену, а не к Эдди. Эдди первым понял, что все романтические чувства Эйприл предназначены не ему, а их «лучшему другу».

Эйприл вздохнула. Мейбелин навострила уши и подошла к хозяйке. Эйприл не стала прогонять собаку, когда та села возле нее и положила голову на ее плечо. Женщина погладила свою «золотоволосую подругу» и погрузилась в размышления.

Мысли Эйприл вернулись к следующему вопросу, который она задала Терезе. Он любит тебя?

Несомненно.

Разумеется, физически Глен любит ее, как муж любит свою жену. Но влечение плоти совсем не то, что зов сердца. И все же что–то подсказывало Эйприл, что Глеи любит ее.

Так, теперь следующий вопрос. Позаботится ли Глен о здоровье и благополучии ее и ребенка? Разумеется. Глен заботился о ней всегда. И он честно будет заботиться о ребенке, кто бы ни был его отцом: анонимный донор или он сам.

Эйприл задумавшись над советом, который дала Терезе. «Вы должны быть вместе, – с уверенностью заявила она – Кроме того, ребенку нужны вы оба».

Как все просто и понятно, когда речь идет о других! Почему же нужно столько времени, чтобы разобраться в себе?

Несомненно, Эйприл могла вырастить ребенка и одна. Многие одинокие женщины имеют детей и очень счастливы. Но ее случай иной. Есть мужчина… мужчина, которого она любит. Мужчина, который стал бы самым лучшим отцом в мире.

Что же, все улажено. Осталось открыть глаза Глена на то, что они любят друг друга. И она знает, как это сделать!

Она соблазнит его. Покажет ему, что их связывает не просто секс. Они не просто делают ребенка. Они занимаются любовью.

Впервые с тех пор, как они разработали план по рождению ребенка, Эйприл надеялась, что не забеременеет слишком быстро. Беременность может положить конец их новым отношениям до того, как они начнутся.

Эйприл открыла дверь на чердак и достала аудиоцентр, колонки, несколько кассет и мешок с призами для победителей танцевальных состязаний. Пятница. Время самого любимого мероприятия Эйприл. Сегодня вечером здесь соберутся подростки из отдыхающих семей. Они уже с нетерпением ждут сумерек, по нескольку раз в день спрашивая, когда начнутся дискотека.

Специально ради танцев Эйприл договорилась с инспектором Стивена, и он разрешил парню по пятницам возвращаться намного позже. Она убедила администрацию исправительного учреждения, что нуждается в помощи Стивена. У паренька должна быть возможность отдохнуть после трудовой недели, потанцевать и расслабиться.

– Что это? – спросил Стивен, выдвигая большую коробку с задней полки.

– Ой, не вытаскивай! Здесь лежит барахло прежнего владельца. Он оставил, когда уезжал, а мы не успели выбросить.

– Ого! Самые большие компакт–диски, которые я видел! – Стивен заглянул в одну из картонных коробок и достал слегка погнутый виниловый диск. – Кто такие Томми Дарси и Глен Миллер?

Эйприл подошла, чтобы рассмотреть находку. В коробке лежали пластинки оркестров и записи кантри–музыки, популярной в двадцатые, тридцатые и сороковые годы. И хотя обложки конвертов поблекли под слоями пыли и плесени, сами альбомы сохранились очень хорошо.

Виниловые пластинки вызвали у Эйприл ностальгическое настроение. Она вспомнила время, проведенное в доме бабушки Хенсон. У бабушки был новый по тем меркам проигрыватель, но бабушка ставила пластинки, которые вышли из моды еще тридцать лет назад.

– Ничего себе! Я не слышала их сотню лет! – Эйприл припомнила, как спала днем на стеганом одеяле Хенсонов под звуки простых мелодий – «Моя подруга Соль» и «Индеец любит петь». Она перевернула один из альбомов и посмотрела на фотографию хорошо одетого мужчины. – Глен Миллер записал много хорошей музыки в сороковые годы.

– Надо же! А я и не знал, что вам столько лет. – Стивен отскочил в сторону прежде, чем Эйприл успела шутливо ударить его.

Она послала его на склад, чтобы развесить китайские фонарики под крышей. Когда Стивен ушел, Эйприл спрятала на чердак сумку с вещами, которые купила вчера вечером, и заперла дверь.

В сумке лежали ароматизированные свечи, белая ночнушка, бутылка шампанского и свежая земляника. Она пробовала вспомнить, не забыла ли чего–нибудь, но появление Глена прервало ее мысли.

– Угадай, кого я привел? – спросил он, отступая в сторону, чтобы дать место ее кузине.

Ардас хихикнула и подошла поближе, споткнувшись о коробку со старыми пластинками. Эйприл совсем забыла убрать их, торопясь скрыть инструменты грядущего соблазнения. Но сейчас убирать пластинки опасно – Ардас или Глен заметят ее сумку, начнутся расспросы. Эйприл отодвинула коробку подальше и извинилась за беспорядок.

Ардас пожала плечами.

– Ты вчера забыла у Николь свои серьги. А я собиралась ехать домой и предложила отвезти их тебе.

– Спасибо, дорогая. Не стоило так беспокоиться. – Эйприл взяла у кузины свои украшения.

Обычно Эйприл носила простые серьги – пуссеты, потому что они больше подходили для работы на открытом воздухе. Но вчера ей захотелось надеть что–нибудь более женственное и изящное. Однако она решила, что серьги слишком сильно привлекают внимание к ее шее, и оставила их у Николь. Эйприл опустила серьги в карман шорт, чтобы надеть их немного позже. Жемчуг в золоте будет очень мило смотреться с ее пеньюаром. Сегодня вечером ничто не помешает ее плану соблазнения.

– Я попросил Ардас остаться, – сообщил Глен.

– Конечно, Ардас, оставайся, – поддержала Эйприл.

Ардас со счастливой улыбкой приняла их приглашение и помогла развесить гирлянды на танцевальной площадке. Спустя несколько минут Стивен включил громкоговоритель и сообщил, что танцевальные состязания скоро начнутся.

Глен и Стивен перенесли Клайда в его инвалидном кресле на открытую веранду второго этажа, где он, по традиции, исполнял обязанности диск–жокея. Звучала самая разная музыка. Рэп, фольклорные баллады, старый, добрый рок–н–ролл, немного кантри, альтернативный рок… Одним словом, всего понемногу, на любой вкус. Клайд часто брал микрофон, отпуская веселые шутки и поддразнивая танцоров.

Когда началась дискотека, Эйприл попробовала вытащить Глена на быстрый танец, но тот отказался, сославшись на усталость. Эйприл терпеливо подождала, пока зазвучат более медленные мелодии, и попробовала вновь.

На этот раз Глен поколебался, но согласился. Эйприл немного расстроилась: муж явно не пылал желанием танцевать с ней. Несмотря на хмурое лицо, Глен крепко сжимал ее в своих объятиях, и Эйприл чувствовала тепло его тела. Здесь, вверху, на открытой веранде, ночной ветер ласкал их обнаженные руки и ноги.

Эйприл всей грудью вдохнула терпкий мужской аромат, и внезапно ей захотелось поцеловать Глена. Но, взглянув направо, она увидела Стивена. Он внимательно наблюдал за ними, пока они покачивались под романтическую мелодию.

– Сейчас всего лишь половина десятого, – пробормотала Эйприл на ухо Глену. – Если ты устал так рано, то, возможно, мне стоило остановиться на парне помоложе, а? – Она иронично улыбнулась. – Я слышала, что девятнадцатилетние мальчики активно интересуются женщинами.

Глен напрягся и притянул Эйприл поближе к себе. Да, с интересом к женщинам у него все в порядке, отметила Эйприл.

– Тебе не нужен обыкновенный мальчик, – объявил Глен. – Кроме того, я всегда готов.

О, в этом можно не сомневаться! Эйприл уже знала, что Глен – чрезвычайно чувственный мужчина с большими запросами.

Дверь, ведущая вниз, открылась. На пол легла светлая полоса. Из–за слишком яркого света Эйприл увидела лишь темный силуэт, делающий шаг вперед.

– Нет, – простонал Глен. – Слишком динамический дуэт.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Дверь закрылась, и зал опять погрузился в спокойный, мягкий полумрак от китайских фонариков. Миссис Тернер и шериф уверенными шагами направились к Эйприл.

Отзвучали последние ноты «Сентиментального путешествия», и тишину разрезал бешеный ритм следующей песни. Скосив глаза, Эйприл увидела, что Стивен протянул руку к музыкальному центру и передвинул регулятор громкости на несколько делений. Парень тоже заметил нежданных гостей и таким образом выразил свое отношение к их визиту.

Эйприл с Гленом подошли к скамье, что тянулась вдоль перил, и предложили пожилой женщине сесть.

Миссис Тернер пришлось кричать, чтобы ее расслышали.

– Я думала, что у мальчика ограничено время прерывания на свободе, – сказала она, показывая на Стивена.

– Инспектор разрешил ему вернуться попозже за хорошее поведение. – Эйприл не хотелось возвращаться к проблемам Стивена, и лишь поэтому она удержала свой сарказм при себе.

– Хорошее поведение? Чушь! – Миссис Тернер наклонилась вперед и ткнула пальцем в Эйприл, а шериф наградил Глена самодовольной усмешкой. – Ваш маленький преступник украл мои вещи, инструменты моего мужа и поджег мои розы! – Повернувшись к шерифу, старушка добавила: – Куда катится наш мир, если это считается хорошим поведением?! Если хотите знать мое мнение, ваш помощник – закоренелый преступник, – сообщила она Эйприл.

Эйприл была сыта по горло нападками на своего работника, тем более что причина пожара до сих пор неизвестна, да и к пропаже детской куклы Стивен вряд ли причастен. Должен же кто–то положить конец постоянным обвинениям в адрес Стивена!

– Ваше мнение никого не интересует…

Глен заставил ее замолчать, крепко обняв за плечи.

– Вы приехали, чтобы высказать свое мнение о Стивене? – чуть повежливее осведомился Глен.

Заинтригованная приездом шерифа, кузина Ардас украдкой подошла к Эйприл и прислушалась к беседе. Дуг бросил на нее быстрый взгляд и выступил вперед. Эйприл могла бы поклясться, что он расправил плечи и подтянул живот.

– Меня уведомили, что шум из вашего лагеря слышен даже на границе соседних владений, – сообщил он самым официальным тоном, на который был способен.

Эйприл не сомневалась, кто именно «уведомил» власти.

– Что касается музыки…

– Шума, – поправила миссис Тернер, гордо вздернув подбородок.

– Да, шума, – подтвердил шериф. – Он действительно слышен во владениях миссис Тернер и мешает ей спать.

Эйприл сомневалась, что миссис Тернер смогла бы расслышать музыку даже на максимальной громкости. Кроме того, в соседском саду оглушительно стрекотали ночные цикады и пели древесные жабы. Какая уж тут музыка!

Глен поймал встревоженный взгляд Стивена и знаками попросил его снизить громкость до нормального уровня.

– Мы выключим музыку в одиннадцать часов, – заверил Глен нервную соседку и шерифа.

– Музыку! – возмутилась миссис Тернер. – В годы моей молодости такой гам поднимали бешеные собаки, но никто не называл их лай музыкой!

Не в силах справиться со смехом, Ардас невежливо фыркнула.

– Ой, простите меня, – извинилась она, обращаясь к Дугу. – Наверное, я слишком возбуждена после крепкого кофе.

– Да, возбуждена, – подтвердила Эйприл. Внезапно спасительная идея пришла ей в голову. – Стойте здесь, – приказала она миссис Тернер и всем остальным, – я сейчас вернусь.

Их внимательные взгляды проследовали за ней в угол веранды, к коробке, которую Стивен нашел на чердаке. Глен помог поднести ее к скамье. Эйприл достала пластинки, а под ними обнаружила маленький электрический проигрыватель, вроде того, что стоял в гостиной бабушки Хенсон.

Ардас нашла шнур и включила проигрыватель.

– Эйприл, если дети считают «Электрик Слайд» старой музыкой, почему ты думаешь, что им понравится это барахло?

– Барахло! – Миссис Тернер подошла к дискам. – Это песни для влюбленных сердец.

Девочка, с которой танцевал Стивен, и ее друзья, стоящие вокруг, издали недовольные возгласы, поняв, что им грозит несколько минут вышедшей из моды музыки.

– Не торопитесь критиковать, – предупредила их пожилая женщина.

Эйприл с трудом сглотнула. Конечно, рискованная затея, но она должна попытаться. Возможно, простой жест поможет заделать трещину в их отношениях с соседкой. Если нет… Что же, по крайней мере, она пыталась!

– Миссис Тернер, как вы танцевали, когда вам было четырнадцать? – спросила Эйприл. – Вы не покажете нам?

Ту не пришлось просить дважды. Клайд включил одну из пластинок и присоединился к толпе зрителей.

Миссис Тернер заправила свитер в вязаную юбку и стала плясать быструю джигу.

Несколько детей негромко засмеялись. Но скоро даже последние из скептиков, включая Стивена, уже пытались повторить вслед за старой женщиной джигу и мамбу. Забавнее всего выглядела Ардас в паре с шерифом. Они пробовали изобразить би–боп.

В другое время Глен с огромным удовольствием включился бы в неожиданный урок танцев. Но сегодня вечером он выглядел озабоченным и усталым. Он едва не вздрогнул, когда Эйприл взяла его за руку и потащила танцевать. Что ж, вероятно, он борется со своими истинными чувствами, утешила себя Эйприл. Она сама делала так много лет подряд.

Затихли последние звуки музыки, и на танцплощадке раздались аплодисменты.

Миссис Тернер самодовольно улыбнулась молодым людям вокруг.

– Я же говорила: не критикуйте, пока не попробуете.

– Вы правы, миссис Тернер. Но вы тоже не должны ругать нашу музыку, пока не попробуете, – Стивен сложил руки на груди. – Теперь ваша очередь познакомиться с нашими танцами.

– О, нет, – простонала Эйприл, – моя голова сейчас взорвется!

Глен сдвинул шляпу на затылок и вытер пот со лба.

– Стивен, – предупреждающе произнес он.

– Миссис Тернер, – настаивала симпатичная девушка, с которой танцевал Стивен, – держу пари, вы удивитесь, как ваши танцы похожи на наши.

На лице женщины читалось откровенное недоверие.

– Да! Правда! Посмотрите! – донеслось со всех сторон.

Вновь заревел аудиоцентр. Симпатичная девочка сделала несколько легких движений под новую музыку.

– Это называется «бабочка». Смотрите, очень похоже на чарльстон, только вы не держите руки на коленях, а изящно машете ими, словно у вас крылья бабочки.

Миссис Тернер попробовала повторить. Накидка и длинные рукава сделали ее похожей на летучую мышь. Как только она выучила этот танец, подростки начали учить ее рэпу и хип–хопу.

– Ты только посмотри! – воскликнул Глен, обращаясь к Эйприл. – Скоро они начнут делиться косметикой и звонить друг другу по телефону.

Эйприл, не скрывая удовольствия, наблюдала, как их пожилая соседка осваивает современные танцы под руководством подростков. Всего во второй раз Эйприл видела, как улыбается миссис Тернер, и ей понравилось это зрелище.

Что касается шерифа, то он напрочь забыл о шуме, из–за которого приехал в туристический комплекс. Казалось, Ардас словно дотронулась до него волшебной палочкой, и он превратился из зануды–коротышки в приятного малого, чьи неловкие движения вызывают добрую улыбку.

Волшебство будто окутывало и саму Ардас. Обычно она стеснялась больших компаний, но сегодня вечером ничто не могло поколебать ее уверенности в себе. Она была женщиной, завладевшей вниманием мужчины, и упивалась своим могуществом.

Эйприл взглянула в ночное небо и остановила взгляд на яркой звезде. Не удержавшись, женщина загадала желание. Пусть волшебство, которое окружило Ардас и шерифа, коснется ее и Глена.

Вдруг музыка оборвалась.

– Что у них опять случилось? – нахмурился Глен.

Пока молодые люди препирались, миссис Тернер достала пластинку и поставила ее на проигрыватель. Волнующие звуки вальса заполнили ночь. Подростки пожаловались, что не умеют танцевать вальс, и миссис Тернер немедленно предложила научить их. К сожалению, ни Глен, ни Александр Дуг тоже не знали шагов вальса.

Клайд выкатил свое кресло на центр площадки и протянул руку миссис Тернер.

– Могу я помочь?

«Учительница танцев» поколебалась лишь долю секунды и приняла предложение. Несмотря на инвалидное кресло, два немолодых человека изящно заскользили по полу. Вперед, назад, по кругу. Они танцевали так, словно репетировали не один день.

Что–то происходило с миссис Тернер. Она менялась прямо на глазах. Скромная, но обаятельная улыбка Клайда могла тронуть самое твердое сердце, а восхищенные глаза устремились на лицо партнерши. Клайд выглядел так, словно держал в своих объятиях Мисс Америку.

– По–моему, я заболел, – тихо пробормотал Глен, оставил Эйприл в одиночестве и сел на скамью.

После того как отзвучали последние ноты прощального танца и на веранде не осталось посторонних, Эйприл присела рядом с Гленом. Ее первым порывом было отругать мужа за грубость и невнимательность. Но вряд ли это лучший способ соблазнить мужчину.

Дети давно вернулись к родителям, отдыхающие отправились в свои палатки, а местные разошлись по домам. Неожиданно сменив гнев на милость, шериф Дуг предложил подвезти Стивена в интернат для трудных подростков. Эйприл хотела отклонить предложение, но Стивен согласился, уверив ее и Глена, что между ним и шерифом нет личной вражды.

Да, сегодня был волшебный вечер.

И вот они остались вдвоем под звездным небом. Глен и Эйприл не в первый раз приходили сюда, скрываясь от остального мира.

Они любили отдыхать на веранде после трудного дня. Иногда сидели на перилах, и тогда видели почти весь лагерь. Хор цикад, далекие огни походных костров, запахи теплого летнего вечера нравились Эйприл гораздо больше, чем любое телевизионное шоу.

Но чаще всего Эйприл и Глен просто лежали на пледе, подложив под голову подушки, и никто, кроме звезд, не мог их увидеть. Обычно они обсуждали события прошедшего дня и планы на завтра, но сегодня Глена ждет сюрприз.

Миссис Тернер говорила, что музыка ее молодости предназначена для любви. Решительно, стоило проверить!

Эйприл вновь установила проигрыватель и приготовила пластинки: «Позволь мне называть тебя любимым», «Лунная дорожка» и «Конец времен». Какие романтические названия!

Эйприл приготовила свечи, когда Глен постучал в дверь, ведущую вниз, к складу лагеря.

– Эйприл, я собираюсь домой. Эй, почему закрыта дверь?

Эйприл молчала. «Я хочу обольстить тебя».Но вместо этих прямых слов она выбрала намеки. Она открыла дверь.

– Я надеялась, что мы останемся и немного побудем здесь, Глен.

Он резко повернулся к ней.

– Ты никогда раньше не называла меня Гленом.

Она чиркнула спичкой и поднесла ее к свече. Тени от огня легли на красивое лицо Глена. Он нахмурился. Что же, если она хочет добиться своего, пора переходить к решительным действиям.

– Независимо от того, чем была наша сделка, мы больше не приятели, – призналась Эйприл. – Мы – муж и жена… на бумаге и в постели.

О, если бы они стали мужем и женой в его сердце!

– Иди ко мне, – попросила Эйприл. – Займись со мной любовью.

Глен больше не хмурился, но теперь он выглядел озадаченным.

– Тебе не кажется, что здесь слишком прохладно?

Эйприл понизила голос, пробуя придать ему страстность.

– Я не дам тебе замерзнуть.

Глену потребовалась всего секунда, чтобы принять решение остаться. Пока мужчина расстилал циновку и доставал подушки, Эйприл поставила свечи на пол. Выскользнув из шорт, она набросила пеньюар, принесла землянику, шампанское и два бокала.

Глен вытянулся на покрывале, закрыл глаза. Он выглядел усталым. Пожалуй, Эйприл стоило подождать еще день или два, но она знала, что каждый потерянный день отнимает у них сутки любви.

Эйприл съела ягодку земляники, смакуя ее прохладную ароматную мякоть. Внезапно у нее возникла идея, как можно взбодрить мужчину.

Хватило прикосновения к его губам, чтобы Глен проснулся.

– М–м–м, какая ты вкусная, – пробормотал он хриплым, низким голосом. – Жаль, что я на вкус гораздо хуже.

Эйприл возилась с кнопками его рубашки, обнажая широкую грудь. От ночной прохлады кожа Глена покрылась пупырышками. Эйприл пронзила дрожь нетерпения. Взяв половинку ягоды из своей вазочки, Эйприл провела земляникой по соскам Глена.

Мужчина застонал.

– Ты хоть понимаешь, что ты делаешь со мной?

Эйприл улыбнулась в ответ. Это должно сработать. Она наклонила голову и поцеловала его кожу, влажную от ягодного сока.

Глен весь горел, и Эйприл чувствовала, как возбуждение нарастает в ней с каждой минутой. Острое желание бродило в ней пузырьками шампанского и замирало сладкой дрожью внизу живота.

Глен потянулся к ней и крепко обнял. Его губы, прижавшиеся к ее рту, были сухими и горячими.

Отклонившись, Эйприл протянула Глену бокал с шампанским, чтобы смочить его пересохшие губы. Глен приподнял голову, и она поднесла бокал к его рту. Мужчина сделал глоток.

В следующее мгновение Глен резко вскочил на ноги, и Эйприл оказалась на полу.

– О–о–о, – не переставая, стонал Глен, обхватив голову руками и бегая по веранде.

– Глен, с тобой все в порядке? – встревоженно спросила Эйприл.

– По–моему, я умираю.

Эйприл встала на его пути, вынуждая мужчину остановиться. Только так она могла выяснить, что произошло.

– Я что–то сделала не так?

Глен опять покачал головой.

– Знаешь, как бывает, когда хлебнешь холодный кислый рассол и у тебя сводит челюсти и болит за ушами?

– Да.

– Представь, что мне в тысячу раз хуже.

– О, бедняжка! – Эйприл поцеловала его в лоб. – Ты горишь, как в лихорадке. Где еще болит?

– Везде, – пожаловался Глен. – У меня болят все мышцы, а голова просто раскалывается.

Он вернулся на скамью. Глен говорил таким несчастным голосом, что Эйприл не сомневалась – он очень страдает. Господи… симптомы Глена ничем не отличаются от признаков болезни маленькой Хитер, которые появились у нее вскоре после свадьбы…

Эйприл присела рядом с Гленом. Осторожно, чтобы не сделать ему больно, она погладила его шею и подбородок. Пальцы ощутили горячие припухлости в нескольких местах.

– Только не это! – вырвалось у Эйприл.

На мгновение Глен прекратил дрожать и, нахмурившись, взглянул на нее.

– Что?

Эйприл обняла мужчину за талию и прижалась к его плечу, надеясь скрыть разочарование. Не исключено, что она ошибается. Вдруг все обойдется?

– По–моему, ты заболел свинкой.

– Я не думаю, что тебе можно покидать постель, – сурово произнесла Эйприл.

– А я думаю, хватит нянчиться со мной и указывать, что можно, а что нельзя.

Глен тут же пожалел, что нагрубил Эйприл. Она ни в чем не виновата. Он всегда становится сварливым, когда приходится бездельничать.

Эйприл находилась с ним рядом в течение последних пяти дней, лишь изредка отлучаясь в лагерь или в магазин.

Она мерила ему температуру, кормила куриным бульоном, крекерами и имбирным пивом… Эйприл была прирожденной матерью.

Глен встал с кровати и подошел к окну, у которого стояла Эйприл, глядя на дорогу. Он нежно обнял ее за талию и положил подбородок ей на плечо. Он все еще думал о предупреждении доктора.