Текст книги "Наверстать упущенное"

Автор книги: Кэролайн Ньюэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Кэролайн Ньюэлл
Наверстать упущенное

Глава 1

Послышался характерный стук дверей, означавший появление в доме Фредерики, двенадцатилетней дочери Этель. Через несколько секунд она будет здесь и придется сказать ей то, что сама Этель узнала утром и о чем уже несколько раз сообщал бесстрастный голос диктора радио: Артур Макартур, бывший муж Этель и отец Фредди, погиб в автомобильной катастрофе.

Этель вытерла слезы и постаралась взять себя в руки. Реакцию дочери предсказать заранее было невозможно. Фредди мало знала отца и редко с ним виделась, поскольку Этель и Артур развелись еще до ее рождения.

– Что случилось? Ты плакала? – пристально, ожидая ответа, на Этель смотрели широко распахнутые синие глаза дочери.

– Нет… Ну, немножко, – пробормотала она бессвязно, – дело в том, что… твой отец.

– Мой отец? Он умер? – выкрикнула Фредди, непостижимым образом угадав правду. У Этель перехватило дыхание, и, пока она искала подходящие слова, дочь все поняла по ее лицу и, в отчаянии закачав головой, попятилась от матери.

– Фредди, девочка моя, – Этель протянула руку к дочери, но та продолжала пятиться, – понимаешь, автокатастрофа… Подробности я не знаю. Передавали по радио…

– Не жди, что я буду плакать! – Фредди почти кричала на нее. – Просто не буду плакать… Не буду – и все.

И повернувшись, выбежала из комнаты.

Этель пошла за ней. Фредерика лежала в своей комнате на постели лицом вниз и горько рыдала.

Этель присела рядом и начала поглаживать ее плечо. Фредди ее единственный родной человек на всей Земле. И в ней текла кровь Макартуров – семьи, которая принесла Этель столько горя, о которой она с большим удовольствием забыла бы навсегда, если бы могла, и с которой так крепко, навсегда связана фактом существования этой хрупкой девочки.

Почему-то Этель вспомнился тот день, когда она впервые познакомилась с младшим братом Артура – Ральфом Макартуром.

Артур пригласил его на ленч, чтобы познакомить со своей невестой. Ральф жил в графстве Корнуолл и поэтому приехал поздно. Они с Артуром уже заняли столик в глубине ресторана и не заметили, как он подошел к ним.

Этель встрепенулась, когда Ральф внезапно появился у их столика. Он был гораздо выше и плотнее брата, и тот, кто не знал, наверняка подумал бы, что старший – именно он.

Темные волосы и серо-стальные глаза усиливали это впечатление.

Братья совершенно не походили друг на друга. Тридцатипятилетнему Артуру при его светлых волосах, мальчишеском выражении лица и стройной фигуре никак нельзя было дать больше двадцати пяти. И разница в семнадцать лет между ним и Этель была совершенно незаметна.

Но Ральф все же обратил на это внимание. Он долго и удивленно смотрел на девушку, а затем обратился к брату, как будто Этель вовсе не было рядом.

– Ты с ума сошел, Артур. Ведь она еще совсем ребенок!

Этель ждала, что Артур возмутится, но он только весело рассмеялся.

– Возможно. Но очень красивый ребенок. Правда?

Насколько можно судить по выражению лица Ральфа, он не разделял мнение брата. Но какое дело Этель до того, что он думает о ее внешности! Ей это было совершенно безразлично! Но этот ее будущий родственник мог бы выказать больше уважения к ней… Голубые глаза Этель сверкнули от обиды.

– Я не ребенок, – возразила она резко.

Ральф посмотрел на нее удивленно.

– Вы хотите, чтобы я перед вами извинился? – спросил он.

– Не стоит. Полагаю, что для вас это слишком трудно…

Они посмотрели друг на друга и, похоже, оба подумали об одном и том же – о том, что чувство, которое они вызывали друг в друге, трудно назвать симпатией с первого взгляда.

– Стоп, стоп, стоп! – хлопнул в ладоши Артур. – Начнем с самого начала и так, как это полагается в добропорядочных английских семействах. Ральф, позволь мне представить тебя моей невесте Этель Бакли…

После минутного колебания Этель протянула руку Ральфу – этот тип не достоин открытой войны – и вежливо, хоть и холодно произнесла:

– Очень рада знакомству.

Обменявшись рукопожатием, они уселись за стол, и Этель мысленно старалась вспомнить все, что Артур ей рассказывал о своей семье. Их мать, урожденная Элизабет Брент, родом из Корнуолла. Отец, Томас Макартур, умер, когда Артуру было двенадцать, а Ральфу всего семь лет. Оба брата получили образование в Кембридже. Ральф стал юристом. Уже несколько лет он вел все дела брата. Наверное, это было правильно. Артур не создан для скучных бумажных дел. Он был артистом. Большим талантом! Его портрет висел в комнате Этель, когда она была еще совсем девчонкой. Его появление повсюду встречали улыбками. Разве мог он опуститься до каких-то процентов и контрактов!

Вот и сейчас он болезненно поморщился, когда брат заговорил о делах, густо пересыпая речь юридическими терминами.

– Прошу тебя, Ральф, поговорим о чем-нибудь другом. Этель вовсе не интересна эта юридическая белиберда. Не правда ли, девочка? – и с вожделением посмотрел на Этель. Она ответила преданным, влюбленным взглядом. Конечно, ей интересно только то, что интересует его.

– Будущая жена должна иметь некоторое представление о твоих делах, – возразил Ральф.

Этель вопросительно посмотрела на него. Что он имел в виду? Что ее в первую очередь интересуют деньги жениха?

Артур рассмеялся:

– Мой брат немного циник, возможно, он думает, что мое состояние играет существенную роль в наших отношениях… Почему бы не разубедить его в этом? – И, наклонившись, он поцеловал ее долгим, страстным поцелуем.

Этель оторопела от неожиданности, удовольствия и смущения:

– Дорогой, ты неподражаем.

Она оглянулась по сторонам: в этом углу ресторана кроме Ральфа никто не мог видеть их поцелуй, но и этого было достаточно. Ральф промолчал, но выражение его лица ничего общего не имело с одобрением.

Артур, казалось, ничего не замечал. Он начал говорить о подготовке к свадьбе.

Сообщив, что Этель хочет, чтобы церемония была скромной, а брак зарегистрирован официально, Артур попросил брата быть свидетелем. Этель не сомневалась, что Ральф непременно откажется. И действительно, спросив для приличия о дате церемонии, он неожиданно вспомнил, что на этот день у него запланировано судебное разбирательство.

Артур искренне огорчился и, похоже, даже заподозрить не мог, что брат просто нашел предлог, чтобы отказаться.

Ральф не одобрял их брак, с самого начала считая его бесперспективным, и не находил нужным особенно это скрывать.

– Сколько вам лет? Шестнадцать? – атаковал он Этель, когда Артур на некоторое время вышел из-за стола.

– Почти восемнадцать, – резко ответила она, решив стойко держать оборону.

– О, так вы – женщина в возрасте, – ехидно воскликнул Ральф, – а мне казалось, вы отпросились на свадьбу со школьных занятий.

– Я закончила школу еще в прошлом году, – ответила Этель, понимая, что такой ответ не изменит отношения к ней будущего деверя.

– В шестнадцать лет? – приподнял брови Ральф.

– Совершенно верно. Необразованная, молодая и глупая. Может, мне составить список всех моих недостатков, тогда вам не нужно будет самому докапываться до них?

– А почему бы и нет? – продолжал Ральф в том же духе.

– Ну, тогда слушайте: у меня нет работы и даже никаких перспектив на приличную работу. У меня нет денег и скоро не будет дома. Летом у меня бывают приступы сенной лихорадки, а зимой мучают легкие… И у женщин в нашем роду к тридцати очень полнеют ноги, – добавила она, сама удивляясь тому, что насочиняла.

– В вашем роду… – Ральф решил изменить направление атаки, – а как там смотрели на замужество с мужчинами намного старше своего возраста?

– Никак не смотрели, – парировала Этель, – моя мама умерла вскоре после того, как родила меня, а отец – совсем недавно.

Брови Ральфа сдвинулись, причинять ей боль он, конечно, не хотел, но от соболезнования воздержался и только спросил:

– А с Артуром вы встретились до или после смерти отца?

– Я знакома с ним уже много лет, – и это была истинная правда, – мой отец выпустил несколько ранних его альбомов.

– Бакли… – задумчиво произнес Ральф, – ваш отец – Фред Бакли?

Этель кивнула. Странно, что Артур ничего не рассказал о ее семье брату.

Ральф как будто прочел ее мысли.

– Артур не любит вдаваться в подробности. Он говорил мне, что вы молоды, блондинка и красивая… и, конечно, что страшно любит вас. Вот и все.

По его тону Этель могла понять, что Ральф ни к чему этому всерьез не относится и считает ее просто очередной амурной победой брата.

– Вы уже были вместе? – как бы между прочим спросил он.

– Что? – изумленно уставилась на него Этель.

– Вы были близки? – повторил он, по-видимому не считая неприличным задавать подобные вопросы совершенно незнакомому человеку.

– Я… Мы… Это не ваше дело! – взорвалась Этель.

Ральф наблюдал, как краска заливает ее лицо.

– Значит, нет, – заключил он. – А, наверное, нужно было. Возможно, это самый легкий способ узнать о вашей несовместимости.

– А откуда вы знаете, что мы несовместимы? – возмутилась Этель.

– Ну, если не считать разницы в семнадцать лет… – произнес он голосом, полным иронии.

– Может, вы просто завидуете?

Ральф улыбнулся.

– Не обольщайтесь. Может быть, вы и красивы, но я со школьницами не вожусь.

– Вы неправильно меня поняли. Я имела в виду не это, а зависть к таланту Артура, к его известности, его…

– Его деньгам? – сухо продолжил Ральф.

Этель готова была взорваться. Этот Макар-тур-младший совершенно очевидно зачислил ее в авантюристки, охотившиеся за богатыми женихами.

– Нет, я не завидую деньгам брата, у меня достаточно своих. Талант… Ну, писать песни – это не самое любимое мое занятие. Насчет славы… Вряд ли во все времена это считалось самым большим счастьем. Я понимаю, что все это кажется таким привлекательным вам.

– Я не так наивна и знаю цену известности, – ответила Этель.

– Вероятно, – согласился Ральф, – благодаря отцу вы, наверное, знали многих знаменитостей.

– Это когда я была маленькой, – уточнила Этель, – но не в последнее время… Люди из шоу-бизнеса боятся заразы, – цинично заметила она.

Ральф удивленно посмотрел на нее, пораженный ее откровенностью.

– А от чего он умер?

– От рака. На самом деле это не заразно, – с горечью продолжала Этель, – но все пришли только на похороны. Жаль, что отец этого не мог видеть. Ведь среди них были рыдающие бывшие жены, сожалеющие об утраченных алиментах.

– А сколько их было?

– Кого? Бывших жен? Вообще, три, но только две явились на похороны.

– Ваша мать тоже из бывших?

– Нет, – сухо ответила Этель, решив не распространяться на эту тему.

Отец часто рассказывал Этель, что ее мать он любил больше всех. И это было правдой, хотя звучало несколько сентиментально.

– Артур был на похоронах?

– Да. Он приходил к нам и раньше, когда отец еще болел. Потом Артур предложил помочь в организации похорон.

– Он поступил благородно. – В голосе Ральфа послышался скептицизм.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего особенного… – Он помедлил, потом продолжил: – Послушайте, мы не о том говорим. Признаю, я неправильно оценил ситуацию.

– Ладно, – с готовностью простила его Этель. В самом деле, глупо сразу же заводить врагов в семье будущего мужа.

– Однако, – продолжал Ральф Макартур, – мне все же кажется, что вам необходимо тщательно подумать, прежде чем совершать такой ответственный шаг. Вам ведь только семнадцать. Вы потеряли отца. Совершенно беззащитны…

– Я в состоянии позаботиться о себе, – возразила Этель. Но в голосе не было твердой уверенности, а пальцы нервно теребили скатерть.

– Правильно, позаботьтесь, – отозвался Ральф и попытался рукой успокоить ее пальцы, – но только не позволяйте это сделать Артуру.

В его голосе послышалось что-то такое, что Этель невольно подняла на него глаза и увидела на строгом лице плохо скрытую озабоченность. Прежней холодной маски как не бывало. Его убежденность почти подействовала на нее, но тут вернулся Артур.

– Уже пожимаете друг другу руки? – спросил он, внимательно посмотрев на них.

Этель покраснела, хотя и не чувствовала за собой никакой вины. Она быстро убрала руку из-под накрывавшей ее руки Ральфа.

– Я просто пытался убедить Этель, что она на пороге самой большой ошибки в своей молодой жизни, – невозмутимо ответил Ральф.

– Выходя замуж за меня? – спросил Артур и весело расхохотался, когда брат утвердительно кивнул головой. – Вот что мне в тебе нравится: всегда можно быть уверенным, что ты правильно оцениваешь будущее… Но на этот раз, Ральф, ты не прав. Этель и я преодолеем дистанцию. Подожди немного…

На свадьбе Этель и Артура Ральф, как и говорил, не присутствовал. А их мать была.

В свои пятьдесят пять Элизабет Макартур оставалась довольно привлекательной женщиной и выглядела гораздо моложе. Она слыла умной, интеллигентной, решительной и, как и младший сын, вполне откровенной в выражении мыслей.

– Ты действительно слишком молода и, совершенно очевидно, слишком хороша для моего сына, – сказала она невестке за чашкой чая.

Этель не очень огорчилась, услышав это, поскольку почувствовала искреннее расположение к этой женщине.

– Второй ваш сын говорил то же самое. Во всяком случае, относительно моего возраста…

– Да, я понимаю Ральфа, он пытался предупредить тебя, – кивнула миссис Макартур.

– А что он вам еще сказал? – серьезно спросила Этель.

– Ничего особенного, сказал, что ты не слишком любезна, – призналась миссис Макартур, но слова ее звучали очень мягко, – но ты должна знать, что в устах Ральфа это почти комплимент. Он страшно не любит женщин, которые из кожи лезут, чтобы понравиться ему. К сожалению, большинство так и поступает.

– От меня он этого никогда не дождется, – поклялась Этель.

Семейная жизнь Этель с самых первых дней мало походила на ту, которая виделась ей в девичьих мечтах. Конечно, ей очень хотелось иметь детей, быть счастливой матерью. Ей казалось, что и Артур хочет того же. Зачем же еще заводить семью! Но она очень ошибалась…

– Ты что? – почти закричал он, когда Этель сообщила, что ждет ребенка.

Этель повторила:

– Я беременна. Уже три месяца.

Она ждала. Ждала, когда же он улыбнется. Когда на лице мужа промелькнет хотя бы тень счастья. Или озабоченности. Но оно выражало только полное отчаяние.

Наконец Артур взял себя в руки.

– Для меня это полная неожиданность. Я надеялся, что мы хоть немного поживем для себя. Мы же договорились…

– Я знаю, – кивнула Этель, – но что-то не получилось, это ведь не специально… Но я не думала, что ты будешь так решительно возражать…

– Дело не в этом, – поморщился Артур и налил себе солидную порцию виски, – просто это нарушает наши планы. Через три месяца мне предстоит большое гастрольное турне… Может, мы смогли бы немного подождать?

– Подождать? – Этель не сразу поняла. – Подождать с началом твоего турне?

– Нет, это невозможно! Турне нельзя отменить, – твердо заявил он, – я просто подумал… ведь если всего три месяца…

Сердце Этель сжалось:

– Ты считаешь, нам нужно избавиться от ребенка? – закончила она его мысль.

Не исключено, что, если бы она послушалась Артура и сделала аборт, их брак можно было бы сохранить. Но ведь она любила этого ребенка, любила как уже существующего, родного человека с того самого момента, когда поняла, что беременна.

Беременность проходила трудно, и Этель чувствовала себя совершенно несчастной. Говорят, в таком положении женщины обычно расцветают, а она совсем увяла. Мужу она надоела, и даже не винила его в этом – она сама себе была противна.

– Ничего не поделаешь, – уже в сотый раз повторил Артур, – если бы еще твоя беременность проходила нормально, а при таком уровне железа в крови ты ведь будешь постоянно падать в обморок. Тебе нельзя ехать со мной на гастроли, но и дома оставаться тоже нельзя.

– Я могла бы пожить у Луизы, – жалобно простонала Этель.

– Луиза – это та постоянно рассеянная хорошенькая блондинка? – не сразу вспомнил Артур имя ее лучшей подруги. – Да, она неплохая девушка, но, если говорить честно, чем она сможет помочь тебе в случае необходимости?

Увы, он прав. Девушкам было очень весело друг с другом в пансионе, и дружба их продолжалась до сих пор, но вряд ли Луиза смогла бы квалифицированно ухаживать за беременной женщиной.

Итак, судьба Этель была решена. Три месяца ей придется прожить в Корнуолле, в этой дикой местности, вместе с матерью Артура. Прежде она никогда не была там.

Буквально через пару дней после свадьбы мать Артура укатила на два месяца в путешествие по Китаю. Вернувшись оттуда, она сделала короткую остановку в Лондоне, прислав Этель приглашение приехать в Корнуолл в любое удобное для нее время. Но расписание гастролей Артура не позволяло ему приехать в родной дом даже на короткое время, и поэтому редкие контакты Этель со свекровью происходили по телефону.

Миссис Макартур приводила в восторг мысль о том, что скоро она станет бабушкой, и она с радостью согласилась принять невестку на несколько месяцев до родов в Корнуолле.

Поместье называлось «Гнездо чайки». Этель поняла, что название вполне оправданно, когда увидела чудесный дом на вершине скалы, нависшей над берегом Атлантического океана. Как будто из какой-то сказки вырастал этот огромный дом, со множеством больших и маленьких башенок, садов, окруженных высокими стенами и большим количеством потаенных местечек. Он напоминал о прошедших веках, о тех временах, когда в таких домах жили большие семьи, и Этель показалось, что она слышит радостные детские голоса.

– Дом достался моему отцу по наследству. В семье росло семь сыновей, а он был старшим, – рассказывала свекровь, когда они стояли в большом зале, расположенном в центральной части здания. Широкая лестница вела в комнаты на верхних этажах. – Отец, в свою очередь, оставил дом моей старшей сестре, которая так никогда и не вышла замуж. Она умерла несколько лет тому назад.

– И тогда вы переехали сюда?

– Да нет же, я всегда здесь жила, – рассмеялась миссис Макартур. – Мой отец отдал дом сестре Хетти потому, что считал меня более обеспеченной. Но «Гнездо чайки» всегда считалось нашим родовым поместьем. Хетти помогала мне воспитывать моих сыновей, хотя ей больше нравилось возиться с собаками.

– У нее их было шесть, – вставил Артур, – шесть рыжих сеттеров. Ей очень хотелось вырастить чемпиона.

– И ей это удалось? – поинтересовалась Этель.

– Не совсем, – ответила миссис Макартур, – но один пес оказался дедом одного из самых знаменитых чемпионов… Ну, во всяком случае… я надеюсь, ты любишь собак?

Этель кивнула:

– Когда я была маленькой, у нас жила охотничья собака.

– Это хорошо, потому что, мне кажется, Ральф унаследовал от своей тетки страсть к животным. У него здесь три сеттера, и все они страшно злые. Я потребовала, чтобы он их держал взаперти, пока ты тут устроишься.

– Ральф держит своих собак здесь? – удивилась Этель.

– Я и сам здесь, – вдруг раздался откуда-то низкий голос. Этель оглянулась и увидела в глубине зала Ральфа.

Он запомнил Этель стройной и цветущей, с шелковистыми золотистыми волосами и гладкой, нежной кожей, – такой она была в день их первой и единственной встречи. Теперь же волосы ее были наспех перевязаны лентой, одежда некрасиво висела на теле, кожа отливала синевой.

– Ты очень изменилась, – сказал Ральф, глядя ей прямо в глаза, и Этель чуть не расплакалась.

Какая мне разница, что он думает обо мне, попыталась она обмануть себя. И, вежливо улыбнувшись, сказала:

– А ты вовсе не изменился.

Артур почувствовал натянутость в их отношениях, слегка удивился, но не более. Лицо миссис Макартур, однако, приняло озабоченное выражение – странное, неожиданно возникшее предчувствие говорило ей, что жизнь в «Гнезде чайки» в ближайшие месяцы не будет безмятежной.

Между тем Ральф невозмутимо продолжал:

– Полагаю, тебя никто не предупредил о том, что я здесь.

– Я просто не хотел пугать ее, мой маленький братец, – ответил вместо нее Артур.

Миссис Макартур решила прервать этот странный разговор.

– Тебе, наверное, не терпится посмотреть свою комнату? – обратилась она к Этель. – Ральф посчитал, что тебе захочется побыть в уединении, поэтому решили предоставить тебе большую часть западного крыла.

– Спасибо, – поблагодарила Этель, не поднимая глаз на Ральфа. Надо отдать ему должное, подумала она, он нашел прекрасный предлог, чтобы убрать меня с глаз подальше.

Миссис Макартур повела невестку вверх по лестнице, а Ральф и Артур пошли за чемоданами. Западное крыло действительно отделялось от остальной части дома. Туда можно было пройти по длинному коридору, отходящему от главной лестницы. В огромной спальне помещалась двуспальная кровать. Рядом находилась небольшая гардеробная и ванная. Но лучше всего была небольшая круглая комнатка, располагавшаяся в угловой башенке и превращенная в гостиную. Оттуда открывался чудесный вид на скалы и раскинувшийся за ними океан. Из башенки по винтовой лесенке можно было спуститься на задний двор. Этель здесь так понравилось, что она и не пыталась скрыть свое восхищение от свекрови.

– Я очень рада, что тебе здесь нравится, – с облегчением вздохнула миссис Макартур. – Я боялась, что комнаты Ральфа будут тебе не по душе. Вы ведь такие разные!

– Это комнаты Ральфа? – почти с испугом спросила Этель.

Миссис Макартур поняла, что совершила ошибку, и попыталась быстро исправить ее:

– Да, комнаты его, но пусть это тебя не беспокоит. Ты ведь не выселяешь его – он приезжает сюда только на выходные, так что он сразу же согласился перебраться в восточное крыло.

И дни потекли за днями. Миссис Макартур была добра к Этель, но без излишней назойливости. Ральф по большей части отсутствовал. Контора его располагалась в Труро, и он, находясь там, руководил бизнесом. В конце недели он иногда наведывался в старый дом или приезжал по воскресеньям на обед. Своего мужа Этель видела так же редко, как и его брата. Он иногда приезжал на короткое время в промежутках между концертами. И это отнюдь не способствовало улучшению отношений между супругами. Беременность Этель проходила очень тяжело, но Артур все свободное время развлекался, выпивал и вел довольно свободный образ жизни.

– Все встанет на свои места после рождения ребенка, – постоянно твердил он, но было понятно, что убеждал он больше самого себя.

Этель приходила в ужас, когда муж делился с ней планами их совместной жизни. Концерты и турне будут продолжаться. Она начнет ездить с ним, а ребенок останется с нянькой дома.

Этель это совершенно не устраивало. Да, она тосковала без мужа. Но и своего будущего ребенка она уже любила. Оставить его одного просто невозможно. Но с другой стороны, если она откажется ездить с Артуром, она может потерять его.

Иногда ей казалось, что она его уже потеряла. Визиты Артура становились все реже и реже. Только слезы и мольбы помогли убедить его приехать сюда за неделю до родов и побыть еще одну неделю после них. Но все случилось иначе, и так ужасно, как никто не мог предположить.

Роды начались преждевременно. Этель была совершенно одна в этот вечер. Миссис Макартур, словно что-то почувствовав, хотела остаться дома, но Этель убедила ее не отказываться от партии в бридж, которую они с дамами обычно играли по пятницам.

Около девяти вдруг разразилась гроза. Обычно Этель не пугали гром и молнии. Но на этот раз буря разыгралась не на шутку. Сполохи молний разрывали все небо. Из окна гостиной Этель наблюдала, как огромные волны разбивались внизу о скалы. Начался страшный ливень. Она подошла к другому окну, выходившему во двор, и ей показалось, что сноп огня ударил в крышу дома.

Этель вздрогнула от неожиданности и в тот же миг поняла, что от страха сжалось не только сердце. Она почувствовала, что начинаются роды. Этель постаралась не поддаваться панике. Мысленно она уже много раз проигрывала эту ситуацию, но при этом никогда не думала, что может оказаться совсем одна.

Этель направилась к телефону, чтобы вызвать «скорую помощь». Но связи не было. Этель снова и снова снимала трубку и нажимала на рычажок, но линия молчала. Что же делать? Поехать в больницу? Но на чем? На старой машине Ральфа, которую он держал в гараже? А где ключи от машины? Сумеет ли она сесть за руль со своим животом?

Этель всхлипнула, но тут же подавила слезы. Нельзя терять голову, если она хочет сохранить ребенка. С машиной, очевидно, ничего не получится. Придется ждать, пока не вернется свекровь. Пройдет не более двух, от силы трех часов. Ну а пока она еще в состоянии двигаться, необходимо спуститься вниз. Иначе Элизабет Макартур может подумать, что она уже спит, и пойдет к себе в спальню.

Этель поднялась на ноги, вышла в коридор и медленно побрела вдоль стены к лестнице. Потом, держась рукой за перила, начала спускаться вниз. Живот у нее не был очень большим, но Этель постоянно чувствовала слабость из-за низкого содержания железа в крови. Уже почти в самом низу лестницы все тело Этель содрогнулось от родовой схватки. Сжимая руками раздавшийся вдруг живот, она села на ступеньку лестницы и тяжело задышала в ожидании, когда боль отпустит.

Время тянулось бесконечно. Схватки повторялись каждые пять минут. Этель молила Бога, чтобы помощь не опоздала. И тут раздался стук двери, и Этель чуть не закричала от радости.

Собрав последние силы, она крикнула:

– Элизабет! – и вновь застонала от очередной схватки. Голова ее откинулась назад, лоб взмок от выступившей испарины.

Но это была не миссис Макартур. В зал вошел Ральф, с черных волос его стекали потоки воды:

– Это я.

Этель со страхом глядела на него. Казалось бы, пришла наконец долгожданная помощь, а ее охватил ужас.

Бросив взгляд на невестку, Ральф все сразу понял.

– Начались схватки? – коротко спросил он.

Этель кивнула.

– А ты вызвала «скорую помощь»?

– Я пыталась, – с трудом выдохнула она, – но линия не работает.

– Я попытаюсь еще раз.

Этель видела, что и его попытка была напрасной.

Ральф еще раз взглянул на Этель и понял, что нельзя терять ни минуты:

– Я выведу машину из гаража и подъеду к входной двери.

Он ушел. Этель охватил страх. Она очень боялась за ребенка. Он рвался на свет преждевременно и при столь неблагоприятных обстоятельствах. Успеют ли врачи помочь ему удержаться здесь?..

Когда Ральф появился в дверях, Этель попыталась приподняться, но боль очередной схватки заставила ее вновь опуститься на ступеньку лестницы.

Ральф подошел к ней.

– Положи руку мне на плечо, – подсказал он и, взяв Этель на руки, понес к машине и уложил на заднее сиденье.

– Я только напишу записку матери, чтобы она немедленно последовала за нами! – крикнул он и побежал в дом.

Он отсутствовал всего несколько минут, но они показались Этель вечностью. Ральф принес с собой плед, укрыл Этель, прежде чем сесть за руль, и запустил мотор. Этель свернулась калачиком, как и дитя внутри нее, и ей хотелось только одного – чтобы все кончилось как можно быстрее.

Ральф не досаждал ей бессмысленными разговорами. Он просто вел машину. Когда она застонала от боли, он спросил:

– Как часто повторяются схватки?

– Через каждые четыре – пять минут, – ответила Этель, удивляясь, какое это может иметь для него значение.

Но, наверное, какой-то смысл в его вопросе был, потому что Ральф нажал на газ. Дорога от «Гнезда чайки» вниз до главного шоссе оказалась страшно мучительной, но Ральф вел машину плавно, даже на поворотах. Казалось, он не обращал никакого внимания на вспышки молний и раскаты грома. Его уверенные движения помогали Этель справиться с охватившим ее страхом.

Наконец они добрались до больницы. Ральф быстро отыскал сестру, которая сразу же поняла, что роды проходят с отклонениями от нормы, и буквально через минуту Этель везли в родильную палату.

Акушерка помогла ей освободиться от домашнего халата и другой одежды, но снять ночную рубашку Этель наотрез отказалась в присутствии Ральфа, который все еще стоял рядом и не знал, как поступать дальше. Но тут вновь начались схватки.

– Возьмите ее за руку, папаша, – отрывисто скомандовала сестра, – сейчас появится ваш ребенок.

Секунду Ральф стоял в нерешительности, и Этель подумала, что он не хочет признать приписываемого ему отцовства.

– Он не… – попыталась объяснить она, но новые схватки – теперь самые сильные – не дали ей договорить. Боль казалась невыносимой.

Этель изо всех сил сжала руку Ральфа, как будто стараясь отдать ему хоть частицу своей боли. И действительно, ей показалось, что стало немного легче.

Дальнейшие события развивались быстро. Началось кровотечение, и врач принял решение произвести кесарево сечение. Когда Этель повезли в операционную, она потеряла сознание, продолжая, однако, держать при этом Ральфа за руку.

Врачи сделали все возможное, но было слишком поздно. Ее первый ребенок, мальчик, так и не увидел мир, в который так спешил.

Через некоторое время Этель очнулась уже на кровати. Ральф сидел рядом. Он не произнес ни слова, но она прочитала правду в его глазах.

Этель всегда считала его холодным, равнодушным человеком, и, возможно, он таким и был, но всю эту ночь она провела у него на руках, выплакивая боль и горе от потери ребенка.

Утром Ральф все еще находился рядом, у ее кровати, и сразу же взял Этель за руку, как только заметил, что она проснулась.

– Я так несчастна, – только и могла сказать Этель. Она чувствовала себя вдвойне несчастной, потому что рядом с ней на месте Ральфа должен был быть Артур.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил Ральф.

– Совершенно опустошенной. – Этель положила руку на живот, как бы пытаясь защитить ребенка. Но его там не было. Он погиб.

– Могу я посмотреть на него?

– Если ты этого хочешь, – Ральф воспринял ее просьбу как совершенно естественное желание, – я поговорю с сестрой.

И ей показали ребенка, завернутого в голубую пеленку. Ральф наблюдал, как Этель держала своего ребенка в первый и последний раз. Он дал ей поплакать над этим маленьким уже неживым существом и обнял ее, когда ребенка уносили.

Все же она пережила этот ужасный день, и то, что они оба тогда чувствовали, осталось их общим секретом.

Миссис Макартур появилась в полдень. Из-за бури она осталась ночевать у подруги и, только вернувшись домой, обнаружила записку Ральфа.

Она сменила его у постели невестки, а он ушел, чтобы дозвониться до Артура, находившегося в это время по другую сторону Атлантического океана.

В палату приносили много цветов с записками, выражающими соболезнования, а на следующий день появился и сам Артур. И только тогда, убедившись, что Этель теперь есть кому излить горе, Ральф ушел.

Этель оказалась одна с мужем. Он много говорил, но все не о том. Его слова были какими-то неестественными, словно Артур в самом деле не понимал, что произошло. Он пытался убедить ее, что она еще слишком молода, чтобы быть матерью, будто бы это могло ее утешить. И он не захотел увидеть ребенка. И никогда не называл его по имени. А ведь у него уже было имя – Сэмюэл, так назвала его Этель.