Текст книги "Последняя база"

Автор книги: Кэролайн Черри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

"Здесь очень... плохо... Не вмешивайся... ни в коем случае. Умоляю... не вмешивайся. Лучше рассейтесь и... постарайтесь не попадаться. Боюсь, они... потребуют... новых рабочих... а может, и нет. У меня все нормально... Возвращайтесь... и держитесь в стороне".

Двое хиза не сводили с нее озадаченных черных глаз. Закорючки на бумаге всегда повергали их в изумление.

– Вас кто-нибудь заметил? – спросила Милико. – Люди-ружья заметили?

Шептунья пожевала губами и высокомерно ответила:

– Я низовик. База много мы. Низовик приходить здесь, брать мешок, низовик. Нести мешок, низовик. Нести мельница, низовик. Топотун там, человек видеть я, не видеть я. Кто я? Низовик. Топотун говорить, ты друг работать много-много, он плохо. Человеки убивать человеки. Он сказать, любить ты.

– Я тоже его люблю. – Милико спрятала драгоценную записку и съежилась, подняв капюшон и сунув руку в карман с пистолетом. В эту ночь они ничего не могли предпринять – любое вмешательство только осложнило бы ситуацию, поставило бы под угрозу жизнь всех колонистов и многих хиза. Захват одного из кораблей повлечет за собой карательный рейд. Один мощный залп, и не будет святилища. Кровь за кровь. Эмилио не жалеет себя, чтобы спасти Нижнюю, а донкихотское самопожертвование жены и товарищей ему сейчас нужно меньше всего.

– Быстроног, – сказала она, – беги. Найди низовиков. Найди всех людей. Скажи им... Милико говорила с Константином-человеком. Скажи, пусть сидят спокойно и не злят военных. Пусть ждут. Понял? Повтори.

Низовик попытался повторить, но запнулся, поскольку не знал значения некоторых слов. Милико терпеливо объяснила, и наконец Быстроног подпрыгнул.

– Сказать они сидеть, – возбужденно произнес он. – Сказать они, ты говорить Константин-человек.

– Да, – подтвердила она, и Быстроног умчался.

Низовики могли беспрепятственно приходить на базу и уходить – по словам Шептуньи, мациановцы не отличали их друг от друга. Если бы не это, Милико вряд ли смогла бы связаться с мужем, сообщить узникам главной базы, что они не одиноки. Теперь Эмилио знает, что она рядом, и, наверное, будет рассчитывать на нее... страстно желая при этом, чтобы она оказалась как можно дальше отсюда.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1. ПЕЛЛ: ЗЕЛЕНЫЙ ДОК 8.1.53

По всей зеленой витали слухи, но не было признаков непосредственной опасности. Межсекционные проходы никто не перекрывал, облав не устраивали. Десантники посещали увеселительные заведения в средней части дока, как ни в чем не бывало танцевали под оглушительную музыку, пили, а некоторые даже открыто принимали наркотики.

Джош бросил осторожный взгляд в дверной проем бара Нго и тут же скрылся внутри, не рискуя попадаться на глаза отделению трезвых солдат, деловито шествующих по доку. Весь их вид говорил о том, что они пришли сюда не для развлечений. Джош занервничал – в тревожных ситуациях он всегда боялся вдвойне, если Дэймона не было поблизости.

Он давно притерпелся к ожиданию... Сегодня его очередь потеть в тесной и душной кладовке Нго, выбираясь в зал только для трапезы. Но пора ужинать, а Дэймона – все нет и нет. Джоша грызло беспокойство. Вчера и сегодня Дэймон вел себя очень настойчиво. Требовал немедленных действий. Говорил с людьми. Рисковал.

Джош еще сильнее разволновался, осознав, что расхаживает перед стойкой и что на него неодобрительно смотрит Нго. Он постарался взять себя в руки, неторопливо прошел через зал, заглянул в кухню и поинтересовался у сына Нго насчет ужина.

– Сколько порций? – спросил паренек.

– Одну. – Джошу был нужен предлог, чтобы остаться в зале. Когда вернется Дэймон, подумал он, можно будет попросить добавки. В деньгах они не нуждались, и это было единственным плюсом такого существования.

Сын Нго махнул ему ложкой – дескать, выметайся.

Джош прошел к привычному столику, сел и снова поглядел на входную дверь. Вошли двое – ничего, казалось бы, необычного... Но они слишком открыто озирались. И направились прямиком к кухне.

Джош втянул голову в плечи и попытался спрятаться в тени. Наверное, это типы с черного рынка. Приятели Нго. Но почему они так странно держатся? И зачем подошли к его столику и выдвинули стул?

Он не сводил с них вопросительного взгляда. Один уселся, второй остался на ногах.

– Толли? – произнес сидящий – молодой, с недобрым лицом и следом ожога на подбородке. – Ведь вы – Толли, не правда ли?

– Вы ошиблись. Я не знаю никакого Толли.

– Надо, чтобы вы на минутку вышли. За дверь. Всего на минутку.

– Кто вы?

– Вы на мушке. Советую подняться.

Джош давно этого ожидал. В уме он перебрал несколько вариантов бегства, но так и не решился – любое резкое движение повлекло бы за собой выстрел. В зеленой убивали ежедневно, и не действовали никакие законы, кроме законов военного времени. Звать на помощь десантников – Боже упаси! Кто эти люди? Не мациановцы, это ясно. Кто же тогда?

– Пошевеливайся.

Он встал и отошел от стола. Второй незнакомец взял его за руку и повел к выходу. И дальше – в яркий свет дока.

– Глянь-ка вон туда, – подтолкнул Джоша человек со шрамом. – Прямо через коридор, на дверь бара. Что, не узнаешь?

Джош посмотрел. Да, он знал этого человека. Видел его недавно на станции. И раньше.

Перед глазами померкло, нахлынула тошнота. Условный рефлекс...

Он не мог вспомнить имени, однако не сомневался, что хорошо знаком с этим человеком. Парень со шрамом взял его за руку и повел через коридор. В сумрачный бар "Маскари". В смесь миазмов пота и спирта, в грохот зубодробительной музыки. К ним повернулось несколько голов – посетители, привыкшие к полумраку, видели Джоша гораздо лучше, чем он их. И Джош испугался – не оттого, что узнан, а оттого, что в этом баре есть человек, узнавать которого ему ни в коем случае нельзя. Нельзя – после Урегулирования. После прыжка через бездну.

Его провели в самый дальний угол зала, в одну из занавешенных кабинок. Там стояли двое. Одного вряд ли следовало опасаться – очень уж пришибленно он выглядел. Но другой... Другой!

– Я знал, что это был ты, – сказал другой. – Джош? Ведь это ты, Джош?

– Габриэль? – Имя прилетело из отрезанного прошлого, и весь мир Джоша зашатался. Он покачнулся и упал бы, не окажись под рукой спинки дешевого пластмассового стула. Он снова видел корабль... Свой корабль и боевых друзей... и этого человека... этого человека среди них.

– Джессад, – поправил его Габриэль, взяв за руку и как-то странно посмотрев в глаза. – Джош, как ты сюда попал?

– Мациановцы. – Он стоял в кабинете, огороженном занавесями. В укромном месте. В ловушке. Полуобернувшись, он увидел в проходе незнакомцев, а когда вновь обернулся к Габриэлю, с трудом разглядел в полумраке его черты... точно такие же, как перед расставанием у Маринера. Перед тем, как он посадил Габриэля на "Молот" Бласса.

Рука Габриэля мягко опустилась на его плечо, и Джошу пришлось сесть на стул возле круглого столика. Расположившись напротив, Габриэль подался вперед.

– Здесь меня зовут Джессад. Эти джентльмены – господин Коледи и господин Крессич. Господин Крессич – депутат, вернее, был депутатом, пока на этой станции существовал совет. Извините, господа, но мне надо поговорить со старым другом. Подождите снаружи. Позаботьтесь, чтобы нас не беспокоили.

Крессич и Коледи вышли. Джошу очень не хотелось оставаться с Габриэлем в зловещем сумраке кабинета, под еле тлеющей лампой. Но любопытство (а не только страх перед вооруженным Коледи) заставило его сидеть на месте. Любопытство вкупе с предчувствием боли. Как перед прикосновением к еще не зажившей ране.

– Джош, – произнес Габриэль-Джессад, – мы напарники, разве ты забыл?

Вероятно, он лгал, а может, и нет. Джош беспомощно покачал головой.

– Промывание мозгов. Память у меня...

Лицо Габриэля исказилось, как от боли. Он схватил Джош а за запястье.

– Джош... ведь ты здесь из-за меня, верно? Пытался выручить... Но когда началась заваруха, меня забрал "Молот". Ты подогнал "Коршуна", и тебя достали. И промыли мозги... Джош, где все наши? Где Кита и...

Джош покачал головой. В его душе царил холод. И космическая пустота.

– Мертвы. Я плохо помню... все стерто. – Высвободив руку, он облокотился на стол и подпер ладонью подбородок. Тошнота отступила.

– Я видел тебя в коридоре, – сказал Габриэль. – Глазам своим не поверил, но все же решил поспрашивать. Нго не сказал, кто был с тобой... Похоже, это нелегал. Да? У тебя здесь друзья? Друг. Я прав? Он не из наших... Кто он?

Мысли путались. Старая и новая дружба сошлись в поединке. Желудок стянулся в узел, реагируя на нервное перенапряжение, на страх за Пелл... Этот страх был внедрен в подсознание. Миссия Габриэля – уничтожение станций. Габриэль здесь, а до этого побывал на Маринере...

Элен. "Эстель". "Эстель" погибла вместе с Маринером.

– Я прав?

Джош вздрогнул и заморгал.

– Ты мне нужен, – прошептал Габриэль. – Твоя помощь.

– Я был никем. – У Джош а росло подозрение, что этот человек лжет. Все было не так. Совсем не так, как он говорит. – О чем это ты? Не понимаю.

– Мы с тобой из одной команды, Джош.

– Я был военопом на корабле-разведчике...

– Это легенда. – Габриэль схватил и яростно встряхнул его руку. – А на самом деле ты Джошуа Толли из спецслужбы. Навыки заложены в подсознание. Ты из сытинских лабораторий...

– У меня были мать и отец. Я жил на Сытине с тетей. Ее звали...

– Джош, ты из лабораторий. Прошел двухуровневое гипнообучение. Верхний уровень – ложный, это легенда... Ты сам в нее веришь и поэтому в случае необходимости можешь убедить врага. Понимаешь? Это грим, маскировка. А под ней – настоящее.

– У меня была семья. Я любил ее...

– Джош, мы с тобой – напарники. Оба учились по одной программе, у обоих одно предназначение. Ты мой дублер. Мы работали вместе. Станция за станцией. Инфильтрация и подготовка к захвату.

Джош вырвал руку из пальцев Габриэля. Он ничего не видел, ослепленный потоком слез. Воспоминания неудержимо блекли. Ферма, солнечный ландшафт, детство...

– Мы – "рожденные в колбе", – продолжал Габриэль. – Все остальное... все, что есть у нас в памяти, – программа, и в следующий раз туда заложат что-нибудь другое. Сытин – реален, и я реален... пока ты не пройдешь новый курс обучения. Пока в твоих воспоминаниях я не стану кем-нибудь другим. Твоя память, Джош, двухслойна. Ложь – на поверхности, правда – в глубине. На дознаниях ты мог выдать только ложь, потому что сам не ведал правды. А она – здесь, перед тобой. Ты знаешь комп. Ты сумел выжить на этой станции. И ты изучил ее. Все это не случайно, поверь.

Джош не шевелился, прижав к губам тыльную сторону ладони, и не плакал, просто слезы сами по себе катились по щекам. Язык не подчинялся, а слезы все капали и капали.

– Что я должен сделать? – проговорил он наконец.

– А что ты можешь сделать? Кто твои покровители? Они не из мациановцев?

– Нет.

– Тогда кто они?

Секунду Джош не отвечал. Слезы высохли, их источник иссяк. Казалось, вся память Джоша выцвела добела, в ней слились станционная тюремная лечебница и какое-то очень далекое место... Палаты с белыми стенами и люди в белой форме... И он понял в конце концов, почему ему было так хорошо и уютно в лечебнице. Потому что она – его родной дом. Больничные палаты одинаковы по обе стороны Черты.

– Допустим, кое-что я смог бы сделать, но по-своему, – сказал он. Допустим, я поговорю с моим покровителем, и он, возможно, согласится помочь. Но... услуга за услугу.

– Какая?

Джош откинулся на спинку стула и подбородком указал на занавесь, за которой ждали Коледи и Крессич.

– У тебя дело уже на мази, верно? Предположим, я внесу очень ценный вклад. Что тебе больше всего нужно из того, что есть на станции? Я бы и сам мог это взять, но у меня не хватит сил удержать.

– У меня хватит, – пообещал Габриэль.

– Есть только одна вещь, которая нам нужна позарез и которую мы не можем взять без применения мускулов. Челнок. Мы хотим бежать на Нижнюю, прежде чем все будет кончено.

Несколько мгновений Габриэль молчал.

– Ты можешь к нему подобраться?

– Я же сказал, у меня есть друг. Мы хотим улететь.

– Мы могли бы сделать это вдвоем.

– Втроем. С моим другом.

– Это с ним ты орудовал на рынке?

– Предполагай все, что угодно. В общем так. С нашей помощью ты пройдешь на любой участок. А ты должен позаботиться, чтобы мы благополучно убрались со станции.

Габриэль медленно кивнул.

– Мне пора возвращаться, – сказал Джош, – и приступать к делу. Времени в обрез.

– Челноки теперь швартуются в красном доке.

– Я могу тебя туда провести. И всюду, куда понадобится. Главное, чтобы хватило людей для захвата.

– Пока мациановцам будет не до нас?

– Да, пока им будет не до нас. Это можно устроить. – Он испытующе поглядел на Габриэля. – Ты взорвешь Пелл? Когда?

Казалось, Габриэль размышляет, стоит ли отвечать.

– Джош, я не маньяк и не самоубийца. Я не меньше твоего хочу выбраться, а "Молот" на этот раз никак не успеет вовремя. Челнок вполне годится... или капсула. Лишь бы выбраться на орбиту и дождаться наших...

– Ладно, – кивнул Джош. – Ты знаешь, где меня искать.

– А ты уверен, что в доке сейчас есть челнок?

– Выясню. – Джош встал, ощупью добрался до темной арки и вышел в шум зала. Из-за ближайшего столика торопливо поднялись Коледи со своими людьми и Крессич, но успокоились при виде Габриэля, вышедшего из кабинки секундой позже.

Джоша пропустили. Он пробирался между столиками к выходу, а посетители, склонившие головы над тарелками и стаканами, не поднимали на него глаз.

Он шагнул в коридор, наткнувшись на стену прохлады и света, и жадно вдохнул свежий воздух. Его подташнивало, шалили глаза – казалось, будто по полу от его ног расползаются бесформенные тени. Иллюзия и реальность. Правда и ложь. Сытин – ложь. И сам Джош – иллюзия... Часть его мозга действовала как автомат – коим он, в сущности, и был. Он перебирал в памяти свои инстинкты, которым никогда не доверял, поскольку не мог понять, зачем они нужны. Он снова глубоко вздохнул, стараясь рассуждать здраво. Тело его тем временем автоматически лавировало по коридору, а глаза искали укрытия.

Только в баре Нго, в привычном углу, когда он вновь принялся за остывший обед, а реальность Пелла то и дело заглядывала из коридора в зал, – только тогда с него начало спадать оцепенение. Он размышлял о Дэймоне, о единственной человеческой жизни, которую, вероятно, мог спасти.

Убийства. Вот для чего он был создан. Вот для чего существовали подобные ему и Габриэлю. Джошуа и Габриэль... сколько извращенного юмора в этих именах! [Джошуа – англизированное Иисус; Габриэль – романизированное Гавриил.] Его передернуло. "Рожденные в колбе"! Белизна в его снах... Белизна, в которой он жил... Гомункулус, старательно изолированный от человечества, воспитанный гипнопедическими машинами, вооруженный правдоподобной ложью о том, как он был человеком.

Вот только в этой лжи оказался изъян. Она слишком дорога сгустку человеческой плоти с человеческими инстинктами. Недаром он жил ею в своих снах.

Давясь, он подчистил тарелку, смочил пересохшее горло тепловатым кофе, заново наполнил чашку жижей из термокофейника.

Он спасет Дэймона. Остальные умрут. Чтобы выручить друга, Джошу придется молчать, а Габриэлю – направить своих помощников по ложному пути. Все погибнут. Все, кроме Джоша, Габриэля и Дэймона.

Но Дэймон не захочет уйти. Как его убедить? И решится ли Джош вообще заговорить с ним об этом? Логика... нужна логика. Аргументы. Какие?

Алисия Лукас-Константин. Женщина, столько раз помогавшая им обоим. Она не сможет улететь. И надзиратели, которые отдали Джошу выигранные им деньги. И низовик, охранявший Дэймона и Джоша издали. И люди, пережившие ад на кораблях и в "К"... И все станционеры – мужчины, женщины, дети...

Он плакал, пряча лицо в ладонях, а тем временем где-то в недрах его сознания спокойно и эффективно трудились рефлексы. Джош знал, как уничтожать станции наподобие Пелла. Знал, что это единственная причина, по которой он существует. Во все остальное он больше не верил.

Он вытер глаза, допил кофе, выпрямил спину и застыл в ожидании.

2. УНИАТСКИЙ РЕЙДЕРОНОСЕЦ "ЕДИНСТВО": ГЛУБОКИЙ КОСМОС; 8.1.53

Выпала двойка. Эйрис огорченно пожал плечами, Джекоби записал новые ставки, а Азов приготовился бросить кости еще раз. В кают-компании на нижней палубе всегда присутствовали двое молодых стражников с абсолютно ничего не выражавшими лицами. Сейчас эти солдаты сидели на выдвижных койках и наблюдали за игрой. Эйрис и Джекоби, а изредка – и Азов проигрыш не отдавали, поскольку не имели наличных. Взаимный расчет откладывался до прибытия на какой-нибудь островок цивилизации (что, полагал Эйрис, так же зависит от воли рока, как выпадающие очки).

Единственной явной опасностью для пассажиров "Единства" была скука. День ото дня все больше времени Азов проводил в их обществе – сидел за столом мрачноватый, одетый во все черное. Устав запрещал ему играть в азартные игры и выпивать вместе с подчиненными. Вероятно, манекены как-то развлекались у себя в каютах, хотя Эйрис не мог этого вообразить. Их ничто не трогало, ничто не пробуждало интереса в тусклых ненавидящих глазах. Каждый день по восемь-девять часов Эйрис и Джекоби просиживали в кают-компании, и если у них не "гостил" Азов, то скука становилась невыносимой. Никакой работы, никакой пищи для ума. Четыре стены, "любезно" предоставленные им, два соглядатая и разговоры, разговоры...

Для Джекоби не существовало щекотливых тем, он не стеснялся рассказывать о любых случаях из своей жизни. Эйрис же упорно не давал Джекоби и Азову втянуть его в беседу о его родине – чувствовал подвох. Но он рассказывал – о своих впечатлениях в полете, о ситуации во Внеземелье, какой он ее видел, обо всем, что не было тайной. Они спорили на абстрактные темы, в которых все трое были весьма сведущи: право, экономика, политика. Эйрис позволял себе шутки, например о валюте, которой они будут выплачивать проигрыш, – Азов хохотал от души. Наверное, Эйрис лишился бы в этом полете рассудка, не имей он возможности время от времени поговорить с кем-нибудь и обменяться шутками. Он привык к Джекоби, как к родному – вернее, как привыкают к сокамернику, от которого некуда деться. Он спохватился: точно так же он привыкает и к Азову, уже находя его симпатичным и не лишенным чувства юмора. В этом тоже таилась опасность.

Следующую партию выиграл Джекоби. Азов спокойно записал ставки и повернулся к манекенам.

– Жюль, бутылку сюда, будь любезен.

Один из охранников встал и вышел из кают-компании.

– А я и не подозревал, что у них есть имена, – произнес Эйрис слегка невнятно, поскольку они уже прикончили одну бутылку. – Думал – номера... Он умолк, испугавшись своей откровенности.

– Вы очень многого не знаете об Унии, – улыбнулся Азов, – но, может быть, еще узнаете.

Эйрис засмеялся – и тут словно ледяные пальцы сдавили его желудок. "Что?" – хотел спросить он, но слово застряло в горле. Раньше Азов не единожды говорил о территориальных притязаниях своего народа – но только на Пелл.

На лице Эйриса мелькнуло необычное для него выражение, то же самое через долю секунды произошло с лицом Азова. Они слишком много выпили, чтобы полностью владеть собой. А третий – Джекоби – оказался невольным свидетелем.

Эйрис снова рассмеялся, на сей раз натужно, затем откинулся на спинку кресла и посмотрел Азову в глаза.

– А что, там тоже играют в кости? – произнес он особым тоном, намекая, что не следует понимать его слова буквально.

Рот собеседника превратился в тонкую линию, глаз покосился на Эйриса из-под серебристой брови. Затем Азов улыбнулся, словно нашел шутку забавной.

"Я не вернусь домой, – тоскливо подумал Эйрис. – Уния нападет без объявления войны. Вот что это означает".

3. ПЕЛЛ: ТУННЕЛИ НИЗОВИКОВ; 8.1.53; 18:30

В темноте кишели мохнатые существа. Дэймон прислушался и вздрогнул, когда кто-то пошевелился рядом с ним, и еще раз – когда во мраке туннеля к нему прикоснулась чья-то рука. Стуча зубами от холода, он посветил фонарем.

– Я Синезуб, – прошептал знакомый голос. – Ты прийти смотреть она?

Дэймон долго молчал, обшаривая лучом фонаря лестницы, похожие на паучьи тенета. Луч доставал недалеко.

– Нет, – печально ответил он. – Нет, я хочу только пройти в белую секцию.

– Она просить ты прийти. Просить. Просить она снова, снова.

– Нет, – хриплым шепотом повторил он, с тоскою думая, что время на исходе и скоро у него не останется никакой надежды увидеть мать. – Нет, Синезуб. Я не могу, хоть и люблю ее. Ты же понимаешь: если я приду к ней, будет беда. Люди-ружья. Я не могу прийти, как бы ни хотел.

Теплая ладонь похлопала его по предплечью.

– Ты говорить хорошая вещь.

Дэймон удивился. Он знал, что низовики разумны, но не предполагал, что их логика столь близка человеческой. Он благодарно пожал руку хиза, пришедшего к нему в тяжелый час.

Опустившись на металлическую ступеньку, он ровно задышал через маску. Нечасто удавалось ему передохнуть в стороне от чужих глаз, отрешиться от мучительных мыслей о неизбежном. Сейчас он мог себе это позволить – рядом находилось существо, которое, при всем своем несходстве с человеком, подружилось с Дэймоном.

Хиза опустился перед ним на корточки и ободряюще похлопал по колену. Черные глаза Синезуба тускло сияли отраженным светом.

– Ты охраняешь меня, – сказал Дэймон. – Уже давно.

Синезуб утвердительно подпрыгнул.

– Хиза очень добрые, – продолжал Дэймон. – Очень.

Синезуб дернул головой и наморщил лоб.

– Ты она детеныш. – Хиза весьма туманно представляли себе структуру человеческой семьи. – Ты Лисия детеныш.

– Да, ты прав.

– Она ты мать.

– Верно.

– Милико детеныш она.

– Да.

– Я любить она.

Дэймон жалко улыбнулся.

– Для вас, низовиков, полутонов не существует, верно? Черное или белое. Ты хороший друг. Много ли знают хиза? Есть у вас еще друзья среди людей, или только Константины? Синезуб, мне кажется, все мои друзья погибли. Я не сумел их найти. Они или прячутся, или убиты.

– Делать мои глаза боль, Дэймон-человек. Может, хиза найти? Ты сказать они имя.

– Кого-нибудь из Ди. Или Ушантов. Или Мюллеров.

– Я спросить. Кто-то знать может. – Синезуб положил палец на свой плоский нос. – Найти они.

– Как?

Тонкая рука Синезуба погладила небритую щеку Дэймона.

– Ты лицо хиза. Ты запах человек.

Дэймон ухмыльнулся. Тоска на миг отступила.

– Хотел бы я стать похожим на хиза. Тогда бы я где угодно мог ходить. А сейчас меня чуть не поймали.

– Ты прийти здесь бояться, – сказал Синезуб.

– Ты слышишь запах страха?

– Я видеть ты глаза. Много боль. Пахнуть кровь, пахнуть бежать много.

Дэймон поднял к свету локоть – из-под прорехи на комбинезоне выглядывала кровоточащая ссадина.

– О дверь ударился.

Синезуб подался вперед.

– Я сделать нет боль.

Вспомнив, как хиза лечат свои раны, Дэймон отрицательно покачал головой.

– Ладно уж. Ну как, ты запомнил имена, что я назвал?

– Ди. Ушант. Мюллер.

– Найдешь их?

– Пытаться. Привести они?

– Приведи меня к ним. Ты знаешь, что люди-ружья перекрыли туннели в белую?

– Знать. Мы-низовики, мы ходить большие туннели снаружи. Кто глядеть на мы?

Дэймон снова глубоко вздохнул и встал на шатающейся ступеньке. Одной рукой он на секунду прижал к себе Синезуба, а другой поднял фонарь.

– Люблю тебя, – прошептал он.

– Любить ты, – ответил Синезуб и умчался прочь, оставив за собой легкую дрожь металлической лестницы.

Дэймон двинулся дальше, считая повороты и ярусы. Главное осторожность. Он уже поднял тревогу, попытавшись войти в белую, и сейчас ощущал липкий страх. Что, если мациановцы решат обыскать эксплуатационную зону? Что, если он навлек беду на низовиков, на свою мать, на всех станционеров? Столкнувшись нос к носу с часовым без доспехов, он перепугался до полусмерти – но все-таки успел выстрелить раньше солдата. Возможно, убил его. Во всяком случае, хотел. Он надеялся – хотя надежда вызывала тошноту, – что солдат никому не назвал его имени.

Колени еще тряслись, когда он остановился у двери. Впереди, за двумя стенами, находился коридор, и совсем недалеко от выхода – бар Нго.

Он шагнул в узкий шлюз, снял маску и достал проверенную паспортной службой карточку, которую берег на самый крайний случай. Наружный люк открылся сразу, лампочка тревоги не загорелась. Дэймон торопливо прошел по безлюдному коридору и вручную отпер дверь черного хода в бар Нго.

Жена Нго уставилась на него от кухонного стола, затем выскочила в зал. Дэймон отворил дверцу в кладовку, чтобы повесить на крючок противогаз. "Тоже мне конспиратор!" – мысленно обругал он себя и, подойдя к посудной раковине, умылся и прополоскал рот, избавясь от привкуса крови, но не от страха и мерзкого воспоминания.

– Дэймон?

– Джош?

Он бросил усталый взгляд на парадную дверь, снял с вешалки полотенце и вытер лицо.

– Неприятности?

Он прошел мимо Джоша в зал, облокотился о стойку.

– Бутылку, – сказал он бармену.

– Опять ты не через ту дверь... – огорченно прошептал Нго.

– Крайняя необходимость, – ответил Дэймон. Джош, подойдя сбоку, слегка сжал его руку.

– Погоди с выпивкой, – сказал он. – Выйдем, надо поговорить.

Дэймон направился в нишу, выделенную им барменом. Джош шагал по пятам. Они укрылись в углу кабинки от глаз остальных посетителей. Из кухни, куда возвратились супруга и сын Нго, доносилось звяканье посуды и запах бульона – "фирменного" блюда.

– Послушай, – заговорил Джош, когда они сели, – давай прогуляемся через коридор, а? Я поговорил с одним парнем... Думаю, он нам поможет.

Дэймон ожидал чего-либо подобного, и все же ему понадобилось время, чтобы переварить новость.

– С каким еще парнем? Тебя кто-то узнал?

– Не меня. Тебя. Один парень надеется получить от тебя помощь. Я не знаю всего... но он – друг. Здесь есть организация... Большей частью там "К", но и резидентов хватает. Им бы очень пригодились твои знания.

– По-твоему, мы и толпа "К" способны одолеть десантников? Это же авантюра! И почему этот парень обратился к тебе? Почему, Джош? Может, боится, что я кого-нибудь узнаю и раскрою их планы? Не нравится мне это.

– Дэймон, сколько еще у нас времени? Это все-таки шанс, а терять нам нечего. Пойдем со мной. Пожалуйста.

– Похоже, в белой вот-вот будет чистка. Я поднял там тревогу, может быть, даже убил кого-то... Думаю, солдаты уже ищут человека, пользующегося проходами для низовиков.

– Ну, так какой смысл сидеть и раздумывать? Если мы не... – Джош умолк и нервно оглянулся на жену Нго, поставившую перед ними на стол тарелки с бульоном. – Надо смываться. Здесь уже припекает.

Сонные глаза пристально смотрели на них обоих. Потом с обычным своим спокойствием женщина переставила тарелки на другой стол.

– Они вычислят нас, и очень скоро. Дэймон, я тебя прошу...

– И что же предлагает твой знакомый? Захватить центральную?

– Поднять суматоху, прорваться к челноку. Перенести сопротивление на Нижнюю... Для этого достаточно небольшой группы. Дэймон, все зависит от твоего знания проходов и умения обращаться с компом.

– Среди них есть пилот?

– Думаю, найдется.

Дэймон потряс головой, пытаясь собраться с мыслями.

– Нет.

– Что значит – нет? Ты же сам заводил разговор о челноке, строил планы...

– Нельзя устраивать новое восстание. Погибнет еще больше народу, а проку – ноль.

– Пошли, потолкуем с ними. Пошли. Или ты мне не доверяешь? Дэймон, сколько еще нам играть в прятки? Сам не заметишь, как тебя ухлопают.

Дэймон выпустил воздух из груди.

– Ладно, пойду, – кивнул он. – Боюсь, скоро в зеленой начнется проверка документов. Я поговорю с твоим знакомым. Может быть, сумею предложить лучший выход. Не такой кровавый. Далеко нам идти?

– В "Маскари".

– Через коридор?

– Да. Пошли.

Дэймон встал и, лавируя между столами, двинулся к парадной двери. Когда он проходил мимо стойки, Нго воскликнул:

– Эй, ты!

Дэймон остановился.

– Если ты собираешься устроить бучу, не вздумай возвращаться, понял?

– Понял. – Успокаивать Нго не было времени – Джош дожидался у двери. Выйдя из бара, Дэймон огляделся, пересек коридор и вошел в бар "Маскари", где было гораздо сумрачнее и шумнее, чем у Нго. Из-за столика слева от входа встал мужчина и направился к ним.

– Сюда, – указал он, и, поскольку Джош не вымолвил ни слова, Дэймон проглотил свои протесты. Незнакомец провел их в дальний конец зала, такого темного, что они едва не натыкались на стулья.

Зато в нише за шторами тускло светилась лампочка. Провожатый исчез, как только Дэймон и Джош вошли, а за спинами у них встал другой – молодой, со шрамом на лице. Его Дэймон тоже видел впервые.

– Пришли, – доложил молодой, и занавеси шевельнулись, пропустив еще двоих.

– Крессич, – пробормотал Дэймон. Второго он не знал.

– Вы знакомы с господином Крессичем? – спросил вошедший последним.

– Немного. А вы кто такой?

– Меня зовут Джессад. А вы – господин Константин, не правда ли? Константин-младший?

Всякий раз, когда Дэймона узнавали, он нервничал, а сейчас вдобавок обнаружил, что его обманули. Этот человек знал его и не удивился при встрече. Дэймон бросил на Джоша недоуменный взгляд.

– Дэймон, – сказал Джош, – этот человек – из "К". Давай обговорим детали. Садись.

Встревоженно озираясь, Дэймон сел за маленький столик. Остальные расположились рядом. Снова он посмотрел на Джоша, которому доверял доверял свою жизнь, не находя ей лучшего применения. Он хорошо изучил этого парня. И теперь видел: Джош лжет. "Значит, должно произойти что-то страшное", – подумал он, лихорадочно ища разгадку.

– Что вы хотите нам предложить? – спросил он, думая только о том, как бы выбраться из "Маскари" самому и вытащить Джоша.

– Когда Джош говорил о своих связях, – раздумчиво произнес Джессад, я и не подозревал, что он имеет в виду вас. Сказать по правде, на такую удачу я не смел и надеяться.

– В самом деле? – Дэймон поборол соблазн еще раз оглянуться на Джоша. – А на что же вы смели надеяться, господин Джессад из "К"?

– Разве Джош не рассказал?

– Он сказал, что мне следует поговорить с вами.

– Насчет того, как вернуть вам бразды правления?

На лице Дэймона не дрогнул ни один мускул.

– Вы считаете, это возможно?

– У меня есть люди, – вмешался Крессич и сразу поправился: – У Коледи. Можно за пять минут поднять тысячу человек.

– А вам известно, что тогда произойдет? – осведомился Дэймон. – Вы еще не налюбовались трупами в коридорах? Здесь же полно солдат! А что, если нас просто-напросто выкинут в космос?

– Вы знаете, – спокойно парировал Джессад, – что вся станция в их руках и они могут поступить с ней как им заблагорассудится. Кроме вас, здесь некому говорить от лица прежнего Пелла. Лукас... себя исчерпал, он всего лишь читает тексты, подсунутые Мацианом. За каждым его шагом следят охранники. Да, вы правы: трупы в коридорах – это более чем вероятно. Но выбор небогат: либо наш вариант, либо тот, который устраивает Мациана. Если вы объявитесь, он, возможно, уберет Лукаса и станет подсовывать тексты вам... А может, и наоборот, не правда ли? Ведь Лукас послушен и неплохо делает свое дело.