Текст книги "Дом, где поселилась любовь"

Автор книги: Кэролайн Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Расскажи мне о своих коровах.

Джемайма сняла последнюю присоску с вымени Руби и выпрямилась, держа в руках ведро.

– О моих коровах? Ну, эта порода называется молочная шортгорнская, они дают много молока, и оно хорошего качества.

– Оуэн хочет их заполучить?

Джемайма фыркнула и перешла к следующей корове, вымыла ее вымя и прикрепила присоски. Молоко легко полилось по чистой трубке, и Джемайма облегченно вздохнула.

– Думаю, хочет.

– И не только коров. Когда мужчина так смотрит на женщину, она ему нравится. Возможно, ему и нужны твои коровы, но прежде всего ему нужна ты.

Девушка покраснела. Щеки ее залила жаркая волна, но она не отвела глаз, потому что взгляд Сэма ее словно загипнотизировал.

Только чавкающий звук вакуумного насоса отвлек ее внимание от Сэма и заставил вспомнить о работе.

Он не дал ей уйти от разговора, пошел за ней и забросал вопросами, пока наконец она не выпрямилась и сердито не взглянула на него.

– Ты закончил с водой? – строго осведомилась Джем. Он сжал губы и отошел.

– Сейчас закончу, – натянуто буркнул он, и ей стало стыдно. В конце концов, он помогал ей по доброте души, она не имеет права говорить с ним таким тоном. Господи, она бы не позволила себе ничего подобного, если бы наняла его, а ведь он всего лишь жертва обстоятельств!

Она побежала за ним и догнала, когда он опускал первое ведро в реку.

– Сэм, извини меня, пожалуйста.

Он остановился, держа ведро на весу, потом медленно поставил его на землю.

Щеки у нее пылали, но она заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Ты на меня давишь, я к такому не привыкла. Вот уже год я работаю одна. – Она опустила глаза и поковыряла землю носком сапога. – Я понимаю, это не оправдание для грубости. Не знаю, почему ты не уехал.

Наступило молчание.

– Сам не знаю, – произнес он наконец. – Хочешь, чтобы я уехал?

– Нет. – Она энергично замотала головой. – Нет-нет. Мне нужна твоя помощь. Я думала, что справлюсь, и день-два я бы продержалась, но, похоже, электричества не будет еще долго. – Она прерывисто вздохнула. – Я могла бы попросить Оуэна…

У Сэма вырвалось междометие, свидетельствующее о его отношении к подобному намерению, и она спрятала улыбку.

– Я так понимаю, ты против того, чтобы я обращалась к нему за помощью.

– Правильно понимаешь, черт возьми. – Он подхватил второе ведро, зачерпнул воды, вытащил и взял первое, стоящее у ее ног. – Попроси Оуэна, и я гарантирую, что он потребует платы натурой.

– Ты о коровах?

– Я о тебе.

Она зашагала рядом, стараясь идти в ногу.

– А ты?

– Что я?

– Какой ты хочешь платы?

Он опустил ведра на землю.

– А кто, черт возьми, говорит о плате?

– За все нужно платить.

Он закрыл глаза и фыркнул.

– Я помогаю тебе, потому что, откажись я, моя бабушка не пустила бы меня на порог.

Джемайма ощутила укол разочарования.

– Вот в чем дело…

– Что-то не так?

– Ничего. Пойду доить.

Она закончила гораздо раньше, чем планировала утром, даже при том, что мотор сжег весь бензин и никак не хотел снова заводиться. Сэм взялся его налаживать, а она пока сняла присоски с Дейзи.

Как приятно вылить в бак последнее ведро молока и не валиться при этом с ног от усталости! Она вышла из коровника с фонарем в руке. Сэм носил воду для телят.

– Заканчиваешь?

Он кивнул.

– А ты?

– Тоже. Сено у них на ночь есть. Сэм?

– Да?

– Спасибо.

После долгой паузы он лукаво улыбнулся.

– Я получил удовольствие.

– Лжец.

Улыбка стала еще шире.

– Ну тогда считай, что ты сделала мне одолжение.

– Ничего себе одолжение!

Они зашагали к дому.

– Помнишь, ты что-то такое говорила насчет бесплатного завтрака?

Она рассмеялась.

– Все понятно, ты хочешь есть.

– Просто умираю с голоду. У тебя есть настоящая еда?

– В морозилке. А что бы ты хотел?

Сэм хмыкнул.

– Только не говядину или курицу.

Она мысленно перебрала скудное содержимое морозилки.

– Похоже, тебе не повезло.

В морозилке нашлись две порции цыпленка, полфунта говяжьего фарша, шесть рыбных палочек, горка льда, фасоль и обрывки примерзшего целлофанового пакета.

– Только не говори мне, – ехидно заявил он, оглядывая внутренность холодильника, – что ты как раз сегодня собиралась за покупками.

Джемайма хмыкнула и развела руками.

– Обычно картина довольно унылая.

Он взглянул на небо. Взошла луна, от обилия снега воздух казался холоднее, но было довольно светло.

– Можем прогуляться к моим.

– У них тоже ничего нет.

– А вот с этим не согласен. У бабушки всегда жаркое наготове, и потом, она меня ждала.

При мысли о настоящей, вкусной еде у Джемаймы слюнки потекли.

– Ладно. Только сначала позвони ей.

Сэм скрылся в гостиной, прихватив лампу, и через минуту вернулся, широко улыбаясь.

– Она как раз разогревает жаркое. Она всего наготовила, потому что я собирался приехать на уик-энд. Я пообещал, что мы не задержимся. Она велела захватить чистую одежду: мы можем принять ванну.

– Горячую ванну?

– Да.

– Ух ты! Сколько хочешь воды!

Сэм рассмеялся.

– Точно. Давай собираться, а то мы и к полуночи не успеем.

Они собрали вещи, подозвали собак и отправились вместе с ними через поле. Холод пронизывал до костей, даже несмотря на то, что не было ветра. Пришлось взять Нудл на руки – та вся дрожала. Джесс, однако, резво бежала вперед и ждала их у ворот, когда они наконец дошли до цели.

Когда гости вошли, им в ноздри ударил аромат домашней еды. Мэри встретила их с распростертыми объятиями, восхитилась сгущенкой, которую принесла Джемайма. Дик вел себя более сдержанно, но обрадовался ничуть не меньше, в его глазах светилась нежная любовь к Сэму.

– Простите, что похитила вашего внука, он должен был находиться у вас, – извинилась Джемайма.

– Ерунда, – заявила Мэри, махнув рукой, и принялась суетиться у плиты. – Что сначала? Коньяк, чай, горячая ванна или жаркое?

– Коньяк, – без колебаний отозвался Сэм.

– Чай и ванна.

Сэм рассмеялся.

– Типично женский ответ. Уверен, ты займешь ванную часа на три.

Она так и сделала, но только потому, что заснула от усталости. Ее разбудил стук в дверь.

– Хватит, моя очередь, – послышался голос Сэма. Джемайма пробормотала что-то неразборчивое, вылезла из ванны, обмоталась полотенцем, которое дала ей Мэри, и открыла дверь.

– Ты просто невозможен.

– У меня имеются веские основания тебя торопить.

Джемайма принюхалась и кивнула.

– От тебя определенно пахнет навозом.

– Ну вот видишь. Быстро освободи помещение.

Она подхватила свою одежду, направилась в ближайшую спальню, оделась, потом сбежала вниз по лестнице, держа в руках сумку, в которую сложила все грязное, снятое с себя. Влажные волосы курчавились вокруг раскрасневшегося лица. Дик подал ей рюмку коньяка. Мэри снова поблагодарила за сгущенку. Джемайма рассеянно слушала, не в силах ни о чем думать, кроме как о Сэме, плещущемся сейчас в ванне прямо над ними. Она потеряла нить разговора, и хозяева понимающе переглянулись.

– Извините, я очень устала, – пробормотала гостья.

– Тяжко пришлось?

Она взглянула на добродушное лицо Мэри.

– Да нет, Сэм мне очень помог. Без него я бы не справилась.

– Как удачно, что он попал к тебе.

– Вы его обманули.

Старушка улыбнулась.

– Чуть-чуть. По дороге до нас действительно две мили, поскольку нужно ехать через деревню.

– Не извиняйтесь. Я очень вам признательна.

– Дик, дорогой, думаю, нам надо подбросить дров в камин в гостиной.

Тот послушно встал и пошел выполнять задание. Мэри нагнулась и накрыла руку Джемаймы своей.

– Как вы поладили?

Девушка тихо рассмеялась.

– Он ревнует меня к Оуэну.

– Так было всегда. Помню, я старалась их помирить. По-моему, вы оба были здесь в одно и то же лето двадцать два года назад.

– Точно. Я и забыла, как сильно мальчишки не любили друг друга, пока они чуть не подрались у меня на кухне.

– Ах, как интересно! Никто не дерется из-за меня вот уже много лет.

Джемайма хмыкнула.

– Мэри, это было ужасно. Они наскакивали друг на друга, как петухи.

– Это хороший знак. Сэм не стал бы так себя вести, если бы ты его не интересовала.

– Но я не хочу, чтобы он мной интересовался! – заявила Джемайма в ту секунду, когда в гостиной появился Сэм.

– Ты опять об Оуэне? – возмутился он, и Мэри поспешно вмешалась, не давая Джемайме ответить:

– Джемайма говорит, что он ей докучает.

– Ничего подобного я не сказала, – запротестовала та, глядя на его аккуратно зачесанные назад влажные волосы и чисто выбритое лицо. Забавно, но он ей больше нравился взъерошенным и заросшим щетиной. – Оуэн мне помогает.

– Хвастается своим трактором, вот и все, – проворчал Сэм.

– Ты ему завидуешь, у тебя-то такого нет, – выпалила Джемайма, и Сэм усмехнулся.

– Мне не нужен трактор, чтобы произвести впечатление на женщину, – самодовольно заявил он, и Мэри толкнула его в бок.

– Хватит, пойдемте ужинать. По крайней мере, теперь получше пахнешь. Оставь грязную одежду здесь, я постираю. Значит, так, на ужин у нас…

В обратный путь они отправились около полуночи, вымытые и довольные, распевая во все горло песни после выпитого коньяка, которым их щедро угощал Дик. И все было бы в порядке, если бы Сэм не споткнулся об упавшее бревно у канавы и не рухнул в сугроб футов шести высотой.

Весело хохоча, Джемайма вытащила его, и он тут же повалился обратно, увлекая ее за собой. Она упала ему на грудь, прижалась всем телом, и смех замер у нее на губах.

– Джем? – прошептал Сэм, подняв руку, чтобы отвести с ее лба волосы, и в призрачном лунном свете она прочла в его глазах невысказанный вопрос.

Если бы она его поцеловала, если бы только опустила голову и коснулась губами его рта – они бы поспешили в дом и довершили начатое.

Она знала это так же точно, как то, что завтра взойдет солнце, у очередной коровы начнется мастит, а Оуэн опять попросит продать ему все стадо.

Она также знала, что это безумие, но не была уверена, что у нее хватит сил устоять. Ее голова чуть-чуть опустилась, его – приподнялась, и тут что-то горячее и влажное ткнулось ей в щеку, пушистая лапа уперлась в шею, и Джемайма упала лицом в снег.

– Собака, отстань, – рассмеялся Сэм, отгоняя Джесс, и опасная минута миновала. Джемайма неловко встала, помогла Сэму вылезти из сугроба и отряхнула его. Джесс весело носилась вокруг них с радостным лаем, а Нудл послушно ждала, когда ее снова возьмут на руки.

Когда они вошли в дом, старинные часы в гостиной пробили двенадцать раз.

– Давай, Золушка, входи, – пробормотал Сэм, твердой рукой подталкивая Джемайму вперед.

В кухне было тепло. Он опустил Нудл на стул около камина, а Джемайма зажгла лампу и принялась отряхивать с джинсов снег. Потом поставила на огонь чайник и стала гадать, поцелует он ее на ночь или нет и что случится после, когда вдруг раздался громкий стук в дверь.

– Джемайма? Где ты была? У тебя все нормально?

Было бы нормально, если бы не напавший на нее смех. Она открыла дверь, глянула в сердитое лицо Оуэна и принялась хохотать.

– Что происходит? – спросил он. – Тебя не было дома.

– Мы ужинали у Кингов. У нас все в порядке, Оуэн.

– Я не знал, где ты. Что угодно могло случиться!

Она подавила смешок.

– Разве я должна спрашивать разрешения куда-то пойти?

– Я беспокоился, – гнул свое Оуэн. – У тебя нет ни капли разума, а он просто городской парень. Ты могла в сугроб упасть.

– Еще чего. – Она распахнула дверь пошире, еле удерживаясь от смеха. – Заходи, Оуэн, садись. Я поставлю чайник.

– Поздновато в гости ходить… а ты с какой стати опять здесь? – повернулся он к Сэму, сердито сверкнув глазами. – Я думал, ты уже у своих. Дороги чистые, тачку твою прибамбасовую отрыли.

Последнее замечание Сэм проигнорировал.

– Да уж, в гости ходить поздновато. А с чего ты взял, что Джемайму можно беспокоить среди ночи? Она могла уже быть в постели.

– Вот этого я и боялся. Похоже, ей нужен телохранитель, – проворчал Оуэн.

– Согласен. Вопрос в том, кто выступит в этой роли?

Джемайма с грохотом поставила чайник на плиту и сердито уставилась на мужчин.

– Немедленно прекратите, оба! Телохранитель мне не нужен… и мне надоело, что вы все время из-за меня ссоритесь. Сэм вернулся, чтобы помочь натаскать воды…

– Я мог бы привезти тебе целую цистерну на тракторе, сама знаешь. Я так и делал в то лето, когда сломался водопровод и я возил животным воду на луг. Только скажи.

– Ты ей не нужен, Оуэн, – твердо заявил Сэм.

Джемайма, которая только сейчас вспомнила о цистерне и тракторе Оуэна, гадала, почему Сэм отвергает такую прекрасную возможность сбежать?

– Насчет цистерны неплохая мысль, – заметила она, чувствуя себя виноватой в том, что Сэму пришлось столько работать.

Через секунду она пожалела о своих словах. Оуэн расплылся в довольной улыбке, а Сэм помрачнел. Господи, научится она когда-нибудь понимать мужчин?

Оуэн встал.

– Увидимся утром… не беспокойся насчет чая. Я и так уже должен спать. Ты тоже ложись, отдыхай. Может, отдашь мне своих коров? Я их подою вместе со своими.

– Нет необходимости. Сэм починил старый мотор дяди Тома, – сообщила Джемайма, и настроение соперников поменялось на противоположное.

Ох уж эти мужчины! Она проводила Оуэна, потом повернулась к Сэму.

– Мне было совсем нетрудно носить воду, – начал он.

– Я почувствовала себя виноватой. Оуэну это не составило бы никакого труда.

– Я ничего не имел против, – упрямо повторил Сэм.

– Ну, теперь ты можешь ехать к своим, в конце концов, ты же для этого сюда приехал.

Спорить с ее безукоризненной логикой Сэм не стал. Вместо этого он отправился спать с чашкой чая в руках: вот и ответ на ее невысказанный вопрос – поцелует ли он ее на ночь.

Ну и ладно! Может, оно и к лучшему. Ее жизнь и так достаточно сложна, не хватает еще заводить роман с мужчиной из большого города.

Чем он все-таки занимается? Кто он по профессии – архитектор? Строитель? Мэри недавно упоминала о том, что ее внука выдвинули на какую-то премию. Надо бы спросить… если он на нее не обиделся.

А это неизвестно…

Сэм весь кипел от злости. Обычно он не испытывал к людям такой острой неприязни, но, похоже, Оуэн Стокдейл изменил его привычки.

Сначала трактор, теперь цистерна для воды, с отвращением думал он.

Он разделся, натянул пижаму, согнал с кровати кота и нырнул в холодную постель. Если он ничего себе не отморозит, это будет просто чудо!

Он не видел Оуэна двадцать два года. Джемайма знает его гораздо лучше. Ей и карты в руки. Пусть сама разбирается.

Проклятье!

Утром его разбудил шум трактора: Оуэн привез коровам воду. Сэм выглянул из окна и увидел большую цистерну, прикрепленную к гидравлическому подъемнику впереди трактора. Интересно, сколько надо ведер, чтобы ее заполнить?

Жуткое количество. А-а, ладно, теперь он свободен. Можно ехать к бабушке и размышлять о будущем. В конце концов, он затем сюда и приехал.

Сэм отошел от окна, оделся, спустился в кухню. Вскипятил воду, заварил чай и решил не выходить, пока Оуэн не уйдет.

Мелочно, конечно, но он просто не в силах с собой справиться. Похоже, Стокдейл будит в нем худшие качества, вызывает детскую ревность, а он-то думал, что выше подобных глупостей!

Услышав шум отъезжающего трактора, Сэм понес Джемайме чай в коровник.

– Ты мой спаситель. – Она одарила его улыбкой, способной зажечь маяк, и он забыл о теплой постели, из которой недавно вылез, о сне, которому мог сейчас предаваться, и с восторгом купался в лучах этой роскошной улыбки. – Ты мог бы еще поспать, – напомнила она, но он покачал головой.

– Меня разбудил трактор Оуэна. Вообще-то я привык рано вставать. Частенько в семь утра я уже на стройплощадке.

Наклонив голову, она внимательно смотрела на него.

– Ты архитектор, да? Разве ты не в Лондоне работаешь?

Он кивнул.

– Сейчас да.

Она слегка нахмурилась.

– Сейчас?

– Я… – Он помолчал, вздохнул. – Скажем, я не уверен насчет ближайшего будущего. Знаю только, что не буду заниматься всю жизнь тем, чем занимаюсь теперь. Моя нынешняя работа очень напряженная – просто на износ. Думаю, в жизни есть кое-что еще.

Джемайма задумчиво кивнула.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду.

Он огляделся.

– Ты говоришь о доме?

– О доме? – Она тихо рассмеялась. – Нет. Не совсем. Здесь я временно. Не знаю, что буду делать. Нет, я имела в виду прошлое. Я ведь была адвокатом в Лондоне. Потом заболел дядя Том, и я бросила работу, приехала сюда: ухаживать за ним и подумать, чем я хочу заняться.

– А потом он умер и оставил ферму тебе.

– Верно. Я решила продолжить его дело и подумать о будущем. Может, я все-таки продам Оуэну стадо, вернусь на работу в Дорчестер – займусь недвижимостью или еще чем-то. Не знаю. Но к тому, что делала раньше, не вернусь.

– Почему ты оставила работу? Что тебя не устраивало? – спросил он. Его все больше интересовала эта маленькая хрупкая женщина, которая все бросила, чтобы ухаживать за умирающим дядей, а теперь еле сводит концы с концами, работая на его земле.

– О, я занималась семейным правом. Имела дело с избалованными супругами, которые ссорились из-за имущества и боролись за детей. Они меня бесили. Многие выставляли такие ничтожные причины для развода, словно у них с самого начала не было настоящего фундамента для брака.

– Скорее всего, так оно и было.

С кружкой чая она присела на перевернутое ведро и показала ему на мешок с соломой, Сэм опустился на него, привалился к стене, рассеянно наблюдая за коровами.

Выпив чай, Джемайма вздохнула и поднялась.

– Надо работать. Мотор в порядке, спасибо, что починил.

– Не за что. Когда ты закончишь?

– Когда навоз уберу. Приходится держать коров взаперти из-за снега, потому и уборки больше.

Он почувствовал, что готов совершить опрометчивый поступок, но остановиться не мог.

– Хочешь, помогу?

– Ты серьезно? – Ее лицо словно осветилось изнутри, и он смущенно усмехнулся.

– Вполне. С нетерпением жду указаний.

Их взгляды скрестились. Джемайма снова улыбнулась той самой улыбкой, от которой у него внутри все переворачивалось, а его решимость таяла как снег.

– Спасибо, – пробормотала она, и он понял, что готов для нее на все.

Сэм трудился как безумный. Джемайма закончила дойку, вылила молоко в бак, сокрушаясь, что ничего больше не может сделать, пока не включат электричество. Сэм ловко орудовал вилами, тихо насвистывая, и не знай она, как обстоит дело, вполне могла бы подумать, что он в прекрасном настроении.

Она подошла к Сэму, отобрала у него вилы.

– Теперь я сама справлюсь, – сказала она, и Сэм отступил в сторону, недоуменно нахмурившись.

– Я могу закончить.

– Не надо. Правда. Собирай вещи и поезжай к своим.

Сэм отнял у Джемаймы вилы и оперся на них, испытующе глядя на девушку.

– Я сделал что-то не так? – мягко спросил он, и у нее вдруг возникло нелепое желание положить ему голову на плечо и хорошенько выплакаться.

– Нет… ты тут ни при чем.

– Оуэн?

– Нет, он тоже ни при чем. Все в порядке. Просто поезжай. Я правда справлюсь.

Он кивнул и вышел, поставив вилы у двери. Джемайма смотрела, как он пересек двор в сопровождении Джесс и скрылся в кухне.

Без него ей будет лучше.

Так проще…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ей не хватало Сэма. Смешно, правда? Целый год Джемайма прекрасно прожила в одиночестве, а Сэм пробыл здесь всего пару дней, даже и того меньше, и вот на тебе! Она скучала по нему, ей не хватало его смеха, его общества, даже его несносной привычки насвистывать себе под нос!

И кроме того, ей не хватало его защиты. Днем заехал Оуэн на своем тракторе – привез воды – и нашел Джемайму в коровнике с телятами.

Ничего угрожающего он не сделал.

Просто подошел очень близко, навис над ней и спросил, уехал ли Сэм.

– Да… уехал к бабушке, – кивнула она и ощутила прилив раздражения, заметив в его глазах торжествующее выражение.

– Он тебе вообще был ни к чему, – буркнул Оуэн тоном собственника, что лишь усилило ее раздражение.

– Нет, он появился очень вовремя, – упрямо возразила Джемайма. – С водой помог.

– Могла меня попросить, – гнул свое Оуэн. – Ты же знаешь, я бы помог. Для тебя я на все готов.

Она взглянула в его большие карие глаза и вспомнила прозвище, которое дал ему Сэм: Бык Оуэн.

Очень точно. Большой, неуклюжий, верный и совершенно нечувствительный.

– Знаю, что помог бы. – Она подавила вздох. – Спасибо. Я тебе очень благодарна за помощь… Хорошо иметь надежных соседей.

– Я не просто сосед, – обиделся Оуэн.

– Тогда друг, – поспешно поправилась Джемайма, прежде чем он успел продолжить. – Повторяю, я очень благодарна, но мне надо работать: покормить кур, собрать яйца.

– Давай помогу.

– Да нет, незачем. Ты и так уже много сделал. Теперь я обойдусь.

Он недовольно заворчал, но пошел к выходу. Она облегченно вздохнула. Привалилась к стене коровника и слушала, как отъезжает трактор. Потом заперла телят, взяла фонарь и направилась в курятник.

Началась оттепель. С характерной для этого времени года непредсказуемостью погода поменялась в течение двух суток на противоположную. Лежащий на ветвях деревьев снег отяжелел и начал комьями падать на землю, как созревшие плоды. Джемайма прислушалась к неумолчной капели, журчанию воды в реке и почувствовала облегчение.

Если оттепель продолжится, можно выпустить коров на пастбище, они напьются вволю, незачем будет таскать воду, так что она никому не будет обязана.

Джемайма накормила кур, вернулась в дом, выпустила собак погулять. Для Нудл снег слишком глубок, она не может бегать весь день, а Джесс набегалась от души еще утром, так что их можно закрыть в доме. Джемайма вдруг поняла, что поднимается на холм в направлении дома Дика и Мэри – и Сэма! – и заставила себя остановиться. Глупо. Глупо, глупо, глупо! Оставь его в покое.

Она повела собак в другую сторону, вспоминая вчерашний вечер, когда они все вместе отправились к Мэри и так весело провели время.

Сэм упал в сугроб, и если бы не появился Оуэн…

Безумие. Хватит себя растравлять!

Собаки побежали за ней в кухню. И там ей не хватало его присутствия. Стул, всегда бывший стулом дяди Тома, за два дня стал принадлежать Сэму и теперь стоял у камина, мучая ее своим видом.

Она накормила собак, просто чтобы чем-то заняться, потом пожарила яичницу и чуть не сожгла ее, у Сэма получилось гораздо лучше…

– Это нелепо! Прекрати! – приказала она себе, но это было трудно – нечем заполнить пустоту.

Джемайма поднялась наверх, сняла с его кровати белье, бросила в угол ванной. Постирает, когда дадут свет и можно будет воспользоваться стиральной машиной. От простыни исходил легкий запах его тела, и ей пришлось сделать усилие, чтобы не поднять ее и не прижать к лицу.

Нелепо… Надо больше выходить из дома. Она с ума сходит, просто сходит с ума. Сидит здесь взаперти в полном одиночестве, в компании кур и коров.

Хотя Оуэн, конечно, всегда к ее услугам!

Она спустилась в кухню, поставила чайник, включила радио. Батарейки почти разрядились, из приемника шел ужасный треск, она выключила его и долго сидела неподвижно, прислушиваясь к посапыванию Нудл.

Вдруг в вечерней тишине до нее донесся звук сирены, мимо дома на большой скорости пронеслись синие вспышки огней. Пожарная машина?

Сирена замолкла, Джемайма торопливо накинула пальто, надела сапоги и выбежала во двор, не на шутку встревожившись. По звуку похоже, что машина остановилась у фермы Стокдейлов…

Так оно и оказалось. Пожарная машина стояла в переулке с включенными фарами, но огня видно не было. Вообще никаких признаков пожара, только слышались крики. С бьющимся сердцем Джемайма побежала по переулку, протиснулась между машиной и изгородью. В канаве у входа во двор лежал перевернутый трактор Оуэна.

– Оуэн? – в ужасе прошептала она, и возле нее появился незнакомый мужчина.

– Вам помочь, мисс?

Она подняла глаза.

– В кабине кто-нибудь есть?

– Сын фермера. А вы кто?

– Соседка… Он ранен?

– Пока не знаю. Его родители вон там. Хотите пройти к ним?

Джемайма подошла к группе сгрудившихся вокруг кабины людей и увидела миссис Стокдейл, с трудом сдерживающую слезы.

– Я в порядке, мама, вот только рука… – послышался голос Оуэна.

Джемайма заглянула внутрь. Оуэн лежал на боку, одна рука неловко подвернута. Пожарный говорил с ним через разбитое окно.

Оуэн увидел Джемайму и храбро улыбнулся.

– Джем, позаботься о маме, хорошо? Скажи ей, что я цел. Уведи ее в дом.

– Я не уйду от сына, – твердо заявила мать. – Знаю, что ничего не могу сделать, но хочу быть здесь.

Его отец молчал, просто стоял и смотрел, как пожарные цепляют трос к трактору, чтобы попытаться вытащить его из канавы. Задача оказалась нелегкой. Трактор заскользил по склону, и Оуэн вскрикнул от боли, но потом машину все-таки удалось поставить в вертикальное положение. Раненого вытащили из кабины.

– Рука сломана, – сказали пожарные прибывшему на место аварии врачу, и бледного Оуэна увезли в больницу на «скорой помощи». Мать, тоже бледная и потрясенная, сопровождала сына, а отец последовал за ними на своем автомобиле. – Не подскажете, куда нам поставить трактор? – спросили пожарные у Джемаймы.

Та пожала плечами.

– Я заведу его во двор. Думаю, он на ходу.

Пожарный оглядел ее с головы до ног с явным сомнением.

– У вас есть права? – скептически спросил он. Девушка закатила глаза и оставила вопрос без внимания, потом забралась в помятую кабину, стараясь не наступать на устилавшие пол и сиденье осколки стекла. Мотор завелся, но сдвинуть трактор с места оказалось чрезвычайно трудно. Наконец ей удалось заехать во двор и оставить его у коровника. Пока неплохо.

Вытащив из зажигания ключи, она опустила их в почтовый ящик и направилась домой. Наступила полночь. Джемайма вдруг поняла, что, хотя Оуэн и раздражал ее, она только что потеряла в его лице ценного помощника.

Значит, если к утру свет не дадут, ей придется носить воду одной…

– Привет.

Джемайма подняла глаза и увидела в дверях коровника Сэма, освещенного утренним солнцем. Он был в костюме, чистый и аккуратный – вылитый городской житель. Она острее, чем раньше, ощутила, что волосы у нее спутаны и висят вдоль лица сосульками, руки в ссадинах, ногти обломаны, а на щеке грязные разводы.

Она встала и подошла к нему, чтобы ему не пришлось заходить в коровник в начищенных до блеска туфлях.

– Похоже, ты собрался на работу.

Сэм криво усмехнулся.

– Ага. Еду обратно. Решил заехать, попрощаться.

Надо просто сказать «до свиданья» и отпустить его с миром. У нее нет времени на долгие разговоры.

– Может быть, чаю?

– А время у тебя есть?

Она улыбнулась.

– Могу сделать перерыв.

Они прошли в кухню, где собаки встретили их радостным лаем. Вернее, Сэма. Ее они едва заметили. Сэм – вот кто стал для них кумиром.

Она точно знала, какие чувства они испытывают. Не будь это так нелепо, она сама перевернулась бы на спину и завиляла хвостом, чтобы он почесал ее живот…

Зазвонил телефон. Джемайма прошла в гостиную, сняла трубку. Миссис Стокдейл сообщила, что Оуэн уже дома, на руку ему наложили гипс, и поблагодарила девушку за то, что та убрала трактор с дороги и поговорила с пожарными.

– Рада, что могла помочь. Передайте Оуэну привет. Уверена, ему скоро станет лучше, – добавила она, надеясь, что тот не примет ее соседскую заботу за нечто большее, и вернулась к гостю. – Звонила мать Оуэна… его отпустили из больницы.

– Больницы?

Джемайма покачала головой.

– А-а, ты же ничего не знаешь. Вчера вечером его трактор перевернулся и упал в канаву, а он сломал руку. Там у них очень узкий проезд у ворот, вот он, наверно, и не рассчитал…

– А кто же будет возить воду?

Она пожала плечами. Глаза Сэма сузились.

– Джем, одна ты не справишься.

– Придется. Ты едешь на работу… да и ненадолго все это. Сегодня понедельник, наверняка аварию скоро ликвидируют…

– Ремонт шел все выходные. Нельзя предсказать, как долго это продлится. А если еще дня три?

Джемайма не сумела сдержать жеста отчаяния: ее плечи опустились, лицо омрачилось. Сэм покачал головой, прошел мимо нее, вышел во двор.

– Сэм? – Она последовала за ним, надела сапоги, на ходу натянула куртку. – Сэм, подожди. В чем дело? Что случилось?

– Ты совсем глупая девчонка, вот что случилось! – крикнул он, не оборачиваясь. – Упрямая маленькая дурочка с опилками в голове вместо мозгов.

Джемайма остановилась как вкопанная, уперев руки в бока.

– Вот спасибо! – крикнула она ему вслед. – Приятно знать, кто твои друзья, когда ты в беде! Рада, что ты уезжаешь. Критиковать легко, а вот помочь…

Сэм открыл машину, достал кожаную спортивную куртку и захлопнул дверцу.

У Джемаймы челюсть отвисла от удивления, и Сэм, проходя мимо, закрыл ей рот, щелкнув по подбородку.

Она повернулась на каблуках и побежала за ним.

– Сэм? Что ты делаешь?

Тот плечом открыл дверь кухни, зашагал к лестнице, на ходу развязывая галстук.

– Помогаю тебе, глупышка! А ты что решила?

– А может, я не нуждаюсь в твоей помощи? – завопила она ему вслед. – Может, я в состоянии обойтись без тебя, надменный, нахальный городской выскочка!

Повисло зловещее молчание, потом он появился на верхней площадке в не застегнутой рубашке, трусах и носках и сел на ступеньку.

– Ты хочешь, чтобы я ушел? – тихо спросил он. Ее плечи опустились.

– Нет, – охрипшим голосом отозвалась она. – Нет, конечно, не хочу.

– Тогда сделай чаю, я сейчас спущусь.

Он встал, повернулся, а она смотрела, как он уходит, и спрашивала себя, с чего она взяла, что у него нежное тело. Он весь состоял из мышц, подтянутый и мускулистый, гибкий, как пантера, с легким пушком волос на груди и длинных сильных ногах.

Ее охватило мучительное желание.

Она вернулась на кухню, насыпала в тарелку хлопьев и принялась их жевать в ожидании Сэма. Он не задержался. Теперь он был в джинсах и плотной рубашке для игры в регби. Джемайма занялась чаем, чтобы отвлечься и не глазеть на него.

– Вот, возьми, – буркнула она, чувствуя себя маленькой, неловкой и смущенной. Он взял чашку у нее из рук, поставил на стол и обнял ее. – Я бы справилась, – пробормотала она, уткнувшись носом в его плечо. В ответ он лишь крепче прижал ее к себе.

– Знаю. Может, я просто хочу побыть рядом. Может, я не хочу возвращаться к своей работе и ищу предлог, чтобы остаться.

Она запрокинула голову, посмотрела ему в глаза.

– Правда?

Он улыбнулся озорной мальчишеской улыбкой.

– Не ломай себе голову относительно моих мотивов. Я с ними сам разберусь.

Джемайма улыбнулась, он погладил ее по плечу и, к ее разочарованию, отпустил.

Он взял кружку, сел на свой стул, спихнув Нудл на пол, и со вздохом вытянул ноги.

– Значит, Оуэн сломал руку, да?

– Да, для его семьи это катастрофа. Несколько недель он не сможет работать, а его отец неважно себя чувствует, – заявила она укоризненным тоном, – радоваться тут нечему.

Он рассмеялся.

– Я радуюсь не тому, что Оуэн сломал руку, а тому, что я остался. Ты мне нравишься, упрямая маленькая глупышка.

– А-а… – Она вспыхнула, жаркая волна залила щеки. Не зная, что сказать, она уткнулась носом в кружку и спрятала радостную улыбку. Она ему нравится!

Сэм работал как зверь. Он носился взад и вперед по дорожке, которую они вместе проложили, и молча таскал ведро за ведром. Потом взялся убирать навоз; увозил грязную солому на тележке к трейлеру и складывал ее в кузов, пока тот не наполнился доверху.