Текст книги "Фейерверк любви (Сборник)"

Автор книги: Кэролайн Андерсон

Соавторы: Мойра Тарлинг,Робин Николас
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Фейт опешила от такого откровения.

– Ты знал, что я не Паула?!

– Да, ты Фейт Нельсон, ее сестра.

– Но как… – Фейт растерянно заморгала.

Джаред в двух словах рассказал о том, как выяснил правду. А она стояла в изумлении, раздумывая: злиться или вздохнуть с облегчением?

– Давай продолжим нашу беседу в гостиной, – предложил Джаред, – не знаю, как тебе, но мне нужно выпить.

Фейт пыталась собраться с мыслями. Ее страстно целовал мужчина, который глубоко запал ей в душу за короткое время. Мужчина, который, как она полагала, был женат на сестре, а в действительности был холостяком. Мужчина, который знал правду почти с самого начала.

– Бренди? – спросил он, подходя к подносу с напитками.

– Нет, спасибо. – Фейт присела на стул.

Джаред сделал глоток и подошел к камину.

– Так Паула звонила сегодня, пока меня не было? – повторил он вопрос.

Пораженная, Фейт взглянула на него.

– Да.

– Что она задумала? Каков следующий шаг? – Гнев исказил его прекрасное лицо. – Если она думает, что я буду стоять в стороне и смотреть, как она отнимает у меня сына, то она просто сумасшедшая!

– Она мать Ники и любит его, – возразила Фейт, с отчаянием понимая, что это звучит весьма неубедительно.

Джаред фыркнул.

– Ты в самом деле в это веришь? Паула любит только себя. Она интересуется больше уроками плавания и занятиями в тренажерном зале, нежели вопросами воспитания сына. Она лишь использует его, тебя или кого-то еще для достижения своей цели.

Фейт чуть не задохнулась от столь четкого и проницательного определения характера сестры.

– Я прав? – спросил он.

– Не кажется ли тебе, что ты сгущаешь краски? – попыталась она защитить сестру. – Паула амбициозна, временами эгоистична, но это заложено в человеке с рождения. Мы все в той или иной мере эгоисты, кроме того, ты должен быть к ней снисходителен…

Джаред побледнел.

– Сама посуди, с того момента, как я узнал, что стану отцом, она вела свою игру…

– Джаред!

– Она не хотела ребенка, – перебил он резко, – и подписала бумаги, дающие мне право опеки над ним. Все шло по плану, пока она не сбежала. Сначала у меня возникла мысль, что она передумала и у нее есть сердце, – добавил он горько, – но теперь я сделаю все, чтобы мой сын остался здесь – там, где его место, там, где его любят.

Фейт почувствовала, что под маской гнева скрывается неподдельный страх. Страх потерять сына.

– Я знаю только одно: Паула приедет завтра переговорить с тобой и расставить все на свои места, – проговорила Фейт.

– Ты веришь ей?

Фейт уклонилась от ответа.

– Если ты хочешь, я уеду прямо сейчас, – произнесла она, поднимаясь.

Джаред посмотрел на нее невидящими глазами.

– Есть ли смысл?

– Мне нужно было рассказать все с самого начала. Я сожалею о том, что молчала, что не сказала правду.

– Ты могла и не говорить правду. Я верю, твои действия были продиктованы лишь любовью к Ники. И сомневаюсь, было бы ему так хорошо, если бы не твоя забота. За это огромное спасибо.

– Уже поздно, и я очень устала…

Джаред даже не шелохнулся.

Наверху она заглянула к Ники, который мирно посапывал в кроватке. Фейт смотрела на малыша, ставшего для нее смыслом жизни. Она знала, что разлука с ним разобьет ее сердце. Забота о здоровом и счастливом мальчике помогла справиться с горем из-за потери дочери. Но это была не единственная причина ее печали. За одну неделю она привязалась и к отцу ребенка. Джаред оказался самым честным и порядочным человеком на земле.

Фейт проснулась и села в кровати. Было начало седьмого. Что-то ее разбудило, нарушило ее сон. Тут она услышала звонок в дверь.

Схватив свитер, она вышла из спальни, столкнувшись с полуголым Джаредом.

– Кого это принесло в такую рань? – выругался он, спускаясь вниз.

Фейт остановилась на ступеньках. Может, Паула прилетела ранним рейсом?

– Шериф Ятс, доброе утро. Какие-то проблемы? – услышала Фейт.

– Извините за беспокойство, мистер Макэндрю, но дело не терпит отлагательства. Вы знакомы с мисс Паулой Престон?

– Да, – ответил Джаред осторожно.

– Дело в том, что ваше имя и адрес были найдены среди ее вещей. Может быть, вы родственники?

– В какой-то степени. А что? – спросил Джаред, оглянувшись на Фейт.

– Вы случайно не знаете, как связаться с семьей мисс Престон? – продолжал шериф.

– Проходите. – Джаред посторонился. Закрыв дверь и повернувшись к Фейт, он заметил, как она бледна.

– Шериф Ятс, это Фейт Нельсон, сестра мисс Престон.

Шериф снял шляпу и, прижав ее к груди, поклонился Фейт.

– Мистер Ятс, в чем дело? Что случилось? Моя сестра… Она в порядке? – спросила Фейт, предчувствуя что-то ужасное.

– Несчастный случай.

– Несчастный случай? – Фейт подошла к нему.

Шериф медленно покачал головой.

– Я сожалею, но ваша сестра мертва.

Фейт дышала с трудом.

– Нет. Это какая-то ошибка. – Она испуганно взглянула на Джареда. – Я разговаривала с ней вчера. Все было нормально. Она обещала приехать сегодня. Пожалуйста, должно быть, здесь ошибка, – повторила она.

Ее лицо исказилось от боли. Джаред подошел и, обняв ее, крепко прижал к себе.

– Шериф, – обратился он к представителю власти, – не могли бы вы объяснить поподробнее, что все-таки произошло. Это автокатастрофа?

– Нет, – ответил шериф. – Мне позвонил полицейский из Лос-Анджелеса. Очевидно, мисс Престон что-то отмечала с друзьями вчера вечером. Они много выпили в баре отеля и вышли на улицу. Молодые люди громко кричали, приставали к прохожим, разбили витрину в магазине. Постояльцы вызвали полицию. Когда полицейские приехали, мисс Престон в состоянии сильного алкогольного опьянения забралась на самую большую статую фонтана.

– Что же все-таки произошло? – спросил Джаред.

– Согласно показаниям свидетелей, она махнула рукой и потеряла равновесие. Мисс Престон упала на бетонное основание фонтана, ударилась виском. Смерть наступила мгновенно.

– Нет, нет!.. – Фейт не могла поверить в случившееся.

– Примите мои искренние соболезнования, – сказал шериф.

Фейт молчала.

– Спасибо, шериф. – Джаред прижал Фейт к себе.

Наверху заплакал Ники, и она инстинктивно обернулась на звук.

– Почему бы тебе не пойти к нему? – предложил Джаред. – А я присоединюсь к вам попозже.

– Хорошо, – выговорила Фейт, глотая слезы и высвобождаясь из его рук.

В детской она усилием воли заставила себя не думать о Пауле. Взяв Ники на руки и прижав к груди, Фейт бормотала что-то нежное. Присев на стул, она стала успокаивать мальчика, но он плакал, словно тоже узнал о страшной трагедии, лишившей его матери.

Это неправда! Паула не умерла! Они ошиблись.

Мозг отрицал случившееся, но сердце не обманешь.

Фейт попыталась справиться с болью и горечью. Да, отношения их никогда нельзя было назвать близкими, но мысль о том, что она больше не увидит свою талантливую красивую сестру, глубоко ранила сердце Фейт.

– С Ники все в порядке? – Вопрос Джареда донесся до нее как будто издалека, в ответ она лишь кивнула. – Мне согреть бутылочку для него?

И на этот раз она тоже кивнула. Слезы застилали ей глаза. Фейт смахнула их, боясь разрыдаться.

Когда Ники заснул, она с неохотой встала со стула и положила мальчика в кроватку. Накрыв одеялом маленькое тельце, она стояла и смотрела на ребенка. Утешением служило лишь одно: дух Паулы будет жить в сыне, она оставила частичку себя на этом свете.

Повернувшись, Фейт увидела Джареда, стоящего совсем рядом.

– Фейт, извини, – прошептал он. – Я говорил тебе, у нас с Паулой были разногласия насчет сына, но она его мать и не заслуживает такой смерти.

Джаред говорил с горечью и состраданием в голосе.

Стало невыносимо больно, и Фейт не выдержала. Слезы отчаяния, гнева, сожаления вырвались наружу.

Джаред прижал ее к себе, обхватив руками ее хрупкую фигуру. Затем поднял на руки и понес в спальню. У нее даже не было сил сопротивляться или протестовать. Она просто положилась на волю судьбы.

Две недели спустя Фейт сидела в детской, пытаясь успокоить кричащего племянника.

– Что это мой сын так плачет? – спросил Джаред, входя в комнату. – Может, мне попробовать его успокоить?

– Он полностью твой, – с облегчением ответила она, вставая с кресла-качалки. – Капризничает весь день. Хотя у него нет температуры, но мне кажется, он простудился.

– Надеюсь, что нет, – произнес Джаред, забирая Ники. Он начал медленно его качать, и вскоре малыш срыгнул. – Молодчина! Спорю, теперь ты чувствуешь себя лучше, – улыбнулся Джаред.

– У вас определенно сговор, – заметила Фейт.

– Фейт, нам нужно поговорить.

Она кивнула.

– Я буду на кухне.

Фейт готовила чай. Пока вода согревалась, она снова вспомнила те две ужасные недели. Джаред был непреклонен в своем решении: он поедет один в Лос-Анджелес. Фейт попыталась возражать, но он выложил главный козырь: никто лучше нее не позаботится о малыше.

Уладив все формальности, она согласилась на кремирование сестры. А захоронят прах, когда родители вернутся из Новой Зеландии. Фейт удалось связаться с ними и сообщить о Пауле. Родители решили немедленно выехать на похороны. Ценой разумных доводов Фейт удалось переубедить их.

Новость о Ники, их внуке, была встречена с удивлением и радостью. Родители захотели познакомиться с отцом ребенка, о котором так хорошо отзывалась Фейт.

От имени Джареда она пригласила их погостить после возвращения из Новой Зеландии.

Но больше всего поразило Фейт мнение матери о Пауле. До этого ей всегда казалось, что сестра – любимчик в семье. Мама же с сожалением говорила только о взбалмошности Паулы, за ней постоянно нужен был глаз да глаз. И вот чем все закончилось…

Мысли Фейт прервал свисток чайника. Заварив чай, она удобно устроилась на стуле. На вопрос матери, когда она вернется в Сан-Франциско, Фейт не знала, что и ответить.

Действительно, надо уезжать, ведь не могла же она жить здесь вечно, но сердце кровью обливалось, стоило только об этом подумать.

– Ты заварила чай? Можно мне чашечку? – Джаред присоединился к ней.

– Ники успокоился? – поинтересовалась она, ставя на поднос чашки, чайник, горшочек с джемом и сахар.

– Наконец-то, – ответил он, – но он не спит, играет с погремушкой. Ему, похоже, это очень нравится. Просто не верится, он так подрос!

Фейт задумалась. Джаред говорил так, будто они оба – настоящие родители. Она улыбнулась.

– Сначала научится переворачиваться, сидеть, а потом уже ползать, – сказала она, наливая чай.

– Да, и не успеем оглянуться, как он попросит ключи от машины, сообщив, что у него свидание с хорошенькой девушкой, – засмеялся Джаред.

У Фейт внутри все оборвалось. Конечно, она мечтала остаться здесь и стать для Ники матерью. Ей так нравилось, когда они разговаривали о малыше, делились наблюдениями о том, как часто он улыбается или проявляет интерес к новой игрушке.

– Послушай, прошло уже две недели, но у нас не было возможности посидеть и поговорить, – начал Джаред. – Я благодарен тебе за заботу о сыне и обо мне.

– Джаред, – перебила она, – забота о Ники помогла мне больше, чем ты можешь себе представить.

Джаред пристально посмотрел на нее.

– Я рад. Потеря сестры сильно потрясла тебя. Мне и подумать страшно, что ты пережила, когда умерла твоя дочь…

Слезы подступили к глазам Фейт. Она попыталась справиться с волнением, но у нее ничего не получилось.

– Ой, Фейт, я не хотел расстраивать тебя. Я безнадежный дурак. – Он сжал ее руку, отчего на сердце стало теплее.

– Все в порядке, – сказала она хриплым голосом. Смерть близких всегда разбивает сердце и больно ранит душу, а потеря ребенка отнимает частичку тебя. Я бы ни на что в жизни не променяла те пять дней, что провела с дочерью.

– Она прожила только пять дней? – спросил Джаред, коря себя за такую бестактность.

– Да, – ответила Фейт, освобождая руку.

– Ну, по крайней мере, с тобой был муж…

Фейт метнула недобрый взгляд в его сторону.

– Глен ушел, когда я была на четвертом месяце беременности. В тот день врачи сообщили, что у ребенка нет шанса выжить. Полагаю, он не мог этого вынести, спокойно сказала она.

– Ты же выдержала и была с дочерью, когда она больше всего в тебе нуждалась! Это дорогого стоит.

Слезы все-таки вырвались наружу. Джаред не такой, как Глен. Он постоянно был с Паулой и вообще вел себя по отношению к ней порядочно.

Джаред не впервые расспрашивал Фейт о ее личной жизни. А если бы все было иначе? – невольно пришло ему в голову. Ники был бы ее сыном, а он, Джаред, мужем. Но мечты редко сбываются. Мысль показалась кощунственной.

– Ты любила Глена? – спросил Джаред, зная, что перегибает палку, но остановиться уже не мог.

Едва заметная улыбка тронула ее губы.

– Мне было двадцать три, когда я познакомилась с ним. Что я могла знать об этом? Теперь все в прошлом. Что важно сейчас – это Ники.

– Ты прекрасно справилась, но мы оба знаем, так дальше продолжаться не может. У тебя свой дом и карьера в Сан-Франциско. Моя совесть не позволяет задерживать тебя здесь. Настало время нам вернуться к обычной жизни.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Фейт не могла больше дышать, думать, жить. Ее сердце разбилось на миллионы маленьких кусочков.

Хотя она знала, что такой день настанет, и пыталась морально подготовиться к нему, мысль об отъезде из бухты Грейс была невыносима.

– Думаю, ты прав, – сумела выговорить она, удерживая взгляд на остывшей чашке чая.

– Самое идеальное решение – нанять няню.

– Няню? – не поняла она, поднося ко рту чашку.

– Для Ники, – пояснил Джаред.

– Как ты думаешь, сколько потребуется времени, чтобы найти ее? – спросила Фейт, не обращая внимания на острую боль в сердце.

– Не знаю. Нужно начать с объявления в газете, а дальше будет видно. Конечно, если ты спешишь, я попрошу Марджи посидеть с Ники.

– Нет, – выпалила Фейт, – я не спешу. Вчера звонила своему издателю, и он сказал, что пока для меня работы нет.

– Ты не против побыть здесь еще немного?

– Нет, – ответила она, чуть не добавив, что счастлива остаться навсегда.

Джаред улыбнулся.

– Спасибо. Это так благородно с твоей стороны. Не могла бы ты еще помочь мне выбрать няню? Мне хотелось бы знать твое мнение, если ты, конечно, согласна.

– Безусловно, – произнесла она, радуясь тому, что нужна ее помощь, но в то же время сожалея, что скоро о Ники будет заботиться кто-то другой.

Джаред откинулся на спинку стула.

– Скажи, Фейт, сколько книг ты проиллюстрировала?

– Дюжину.

– Я поражен, – ответил Джаред, – какие это книги?

– Для детей.

– Я не разбираюсь в детских книгах. Но, думаю, благодаря Ники мои знания о них существенно расширятся, – улыбнулся он, – мне бы хотелось увидеть твои работы. Ты всегда любила рисовать?

Оторопев от его вопроса, Фейт глотнула чая.

– Сколько себя помню, я самый счастливый человек, когда передо мной карандаши и бумага, – сказала она и подумала: «А была бы еще счастливей, если бы осталась здесь…»

– А я, наоборот, никогда не умел рисовать. Наверное, я из тех детей, которые любят есть мелки, а не рисовать ими.

– Надеюсь, твоя мама припрятывала их прежде, чем ты добирался до них, – сказала Фейт, заражаясь весельем и пытаясь поднять себе настроение.

– Это была работа няни, – небрежно бросил он в ответ.

– Няни? – повторила она. – И часто тебе приходилось с ней оставаться?

Джаред посмотрел на нее. Он уже не улыбался.

– Я провел с ней все детство.

– А твой отец? Он не сидел с тобой?

Фейт наблюдала, как его губы сложились в тонкую линию. Лицо побледнело.

– Мой отец не затруднил себя даже знакомством с нами.

– Вот почему… – вырвалось у Фейт. – Прости, это не моего ума дело.

– Ты собиралась сказать – вот почему я так боролся за Ники?

Она кивнула.

– Я хотел найти сына и привезти его домой. Я должен был быть уверен в том, что он получит и любовь, и заботу, которых заслуживает каждый ребенок.

Напряженность в его голосе поразила Фейт, она и представить себе не могла, как одинок был этот человек.

Не успела она произнести и слово, как Джаред продолжил:

– Я не мог позволить, чтобы мой сын прошел через все лишения и трудности, выпавшие на мою долю. Мать была подающей надежды актрисой. Она без зазрения совести таскала меня по киностудиям, где проходили очередные пробы, оставляла с незнакомыми людьми в любой час дня и ночи, бросала у друзей, которые меня и не замечали или подчас даже ненавидели. – Джаред, толкнув стул, поднялся.

– Как это ужасно, – произнесла Фейт, пытаясь осмыслить услышанное.

Она увидела, как исказилось, словно от боли, его лицо, как задрожали руки. Горестные воспоминания превратили этого сильного человека в несчастного, обиженного мальчика, и ей захотелось прижать его к груди, утешить и отгородить от невзгод.

– Я сделаю все, чтобы мой сын ничего подобного не испытал в жизни.

– Но Паула не обращалась бы так с Ники, никогда!

Джаред гневно посмотрел на нее.

– Конечно, я не позволил бы ей! – Гнев его словно испарился. Он провел рукой по волосам. – Извини. Но согласись, когда дело касалось ее карьеры, Паула ни перед чем не останавливалась. Было время, когда я надеялся… – он сделал паузу, – но это ни к чему не привело. Лучше пойду позвоню насчет объявления в газету.

Фейт молча наблюдала, как он выходит из кухни.

Интересно, на что он надеялся? Мог ли он под маской гнева и злобы прятать истинные чувства к Пауле? Расценивал ли он ее возвращение в бухту Грейс как желание достичь понимания и возобновить их отношения?

– Извините, мистер Макэндрю, еще один факс на ваше объявление, – произнесла Салли, входя в кабинет Джареда.

Он нахмурил брови и, посмотрев поверх дела, над которым работал, спросил:

– Что? Салли, извини, не расслышал, что ты сказала?

– Мы получили еще один факс на ваше объявление.

– Да, хорошо, подколи его к другим. – Джаред снова погрузился в работу.

– Вы будете их читать?

Он опять посмотрел на нее.

– Читать? Ах, да… позже.

– Вы говорили то же самое вчера и позавчера.

– Правда? – Он откинулся на спинку кожаного кресла. – Передай мне их сюда.

Салли взяла небольшую коробку с неоткрытыми письмами и факсами и протянула Джареду.

– Сколько всего?

– Пять обычных писем и три факса.

Джаред принялся искать нож для вскрытия конвертов.

– Спасибо, – улыбнулся он, когда секретарша подала нож.

– Мистер Макэндрю, – нерешительно начала она.

– Да? – Он пробежал глазами первое письмо.

– Я ухожу к зубному врачу.

– Правда?

– Я в понедельник предупредила вас об этом. – Салли попыталась скрыть раздражение.

– Я помню. Ну ладно, иди.

– Увидимся завтра, – попрощалась секретарша.

Джаред открывал конверт за конвертом, складывая все в одну стопку. Изучая сегодня деловые бумаги, он удивился, почему так долго тянул с ними. Одно дело за другим – столько работы накопилось! Каждый вечер он стремился как можно скорее попасть домой, чтобы побыть с Ники и Фейт. Ники – здоровый малыш, растет прямо на глазах, и в этом заслуга Фейт. Как уверенно и спокойно обращается она с малышом! Она прирожденная хозяйка, умеющая создавать тепло и уют в доме.

Мысли задержались на ней. По возвращении из Лос-Анджелеса он боялся нарушить то хрупкое взаимопонимание, которое установилось между ними за эти несколько недель. Джаред хотел дать ей время прийти в себя и смириться с потерей. Забота о Ники, несомненно, помогала в этом. Он завидовал той легкости, с которой она вела хозяйство. Казалось, ничто не могло вывести ее из равновесия, она никогда не проявляла раздражения.

Если говорить правду, он просто не хотел, чтобы она уезжала. С того самого первого мгновения, как он привез Ники домой, Джаред чувствовал, что у них образовалась дружная семья, и мысль об отъезде Фейт вызывала нестерпимую боль.

Щедрость, с которой она одаривала мальчика любовью, одновременно поражала и радовала. Она потрясающая женщина, прямая противоположность Пауле. Но ведь именно Паула родила ему сына! Ее смерть потрясла его. А каково было Фейт? Вот почему он настоял на том, что в Лос-Анджелес поедет один. Он обязан был сделать это ради Фейт… и Паулы.

Джаред оплатил огромный счет за отель. Деньги, вернее, их отсутствие у Паулы, были причиной договора между ними, когда она забеременела.

Она подписала со студией контракт, по условию которого не имела права заводить детей, и очень боялась, что все откроется и карьера на этом закончится.

В течение двух суток, проведенных в Лос-Анджелесе, Джаред о многом передумал. Конечно, он не мог гордиться своим поведением, но и корить себя не стал.

А как иначе? Ведь у него теперь есть Ники. Он скучал по нему, по кормлениям и купаниям малыша. Но сын не единственный, по кому он тосковал. Фейт – вот кто занимал его мысли, заставляя замирать сердце.

Воспоминания медленно перетекли к той ночи, когда у них были гости. Какой невероятно красивой показалась она ему тогда, а какой великолепной хозяйкой себя проявила! Дружелюбие Фейт сразу же расположило к ней его друзей.

Да, он намеревался очаровать ее, чтобы узнать о дальнейших планах Паулы. Гости уехали, и он был уверен: один поцелуй – и вся информация будет у него в руках. Но затея его с треском провалилась. Его страждущие губы коснулись ее губ, и он забыл обо всем на свете, осталась лишь эта чудесная женщина в его руках.

Она была чиста и невинна, и в то же время ее природная чувственность потрясла его сердце, окунув в водопад восторгов. Близость ее тела зажгла такое сильное желание, о существовании какого он даже и не подозревал.

Когда их губы разомкнулись, ему потребовалась вся воля, чтобы не послать формальности ко всем чертям и не вернуть ощущение уюта и неги от ее объятий, но взгляд ее зеленых глаз, полный ужаса, охладил его пыл…

Раздумья его были прерваны телефонным звонком.

– Алло, – ответил Джаред.

– Джаред, это я. Что-нибудь случилось? – Обеспокоенный голос Фейт заставил учащенно забиться сердце. – Прости, что звоню, но я уже начала волноваться.

Он услышал плач Ники.

– А который час?

– Половина седьмого, но…

– Половина седьмого? Я потерял счет времени. Почему малыш плачет? Ты еще не купала его?

– Ведь это твоя забота. Очки для плавания и трубка мне не подходят, разве ты забыл?

Джаред хмыкнул.

– Если Ники будет продолжать и дальше так купаться, придется приобрести водолазный костюм. – (Фейт засмеялась.) – Спасибо за напоминание. Скоро приеду, – сказал Джаред и повесил трубку.

Она стояла как заколдованная. Слова его все еще звучали в ушах.

Ники заерзал на руках, вернув ее к действительности.

– Папочка скоро приедет, – улыбнулась она малышу, – он тебя любит, очень сильно любит, – добавила Фейт, и Ники загулил от восторга.

Она поцеловала его щечки, лобик и прижала к себе, а внутренний голос все напоминал о неизбежном отъезде. Скоро, совсем скоро она покинет этот дом и бухту Грейс, где была так счастлива.

– Мне бы хотелось, чтобы ты взглянула на это, – проговорил Джаред, когда он искупал и уложил Ники в кроватку. – Ответы на объявление в газете.

– Ты читал их? – спросила она, потянувшись за бумагами.

– Как раз этим и занимался, когда ты позвонила. Мне хочется узнать твое мнение, – добавил он, подходя к камину.

В течение следующего часа она просматривала резюме, из которых только четыре были достойны внимания.

– У этих четырех хорошие рекомендации и есть опыт работы, – сказала она, положив дела перед ним, – у остальных, по-моему, нет нужной квалификации.

Джаред прочитал письма четырех возможных нянь.

– Я согласен с тобой. Распоряжусь, чтобы завтра Салли им позвонила и назначила встречи. Спасибо, – проговорил он после небольшой паузы.

– Не стоит благодарности. Ники – самое главное для меня.

– Он будет скучать по тебе.

– И я тоже, – прошептала Фейт и про себя добавила: «Я буду скучать и по тебе, Джаред».

– Безусловно, ты можешь приезжать сюда, когда захочешь.

– Спасибо, – кивнула Фейт.

– Ты удивляешь меня.

Ошеломленная, она повернулась к нему.

– Не понимаю…

– После всего, что тебе пришлось вынести, ты не потеряла бодрости духа.

– Это очень болезненно, но жизнь продолжается, и будет нечестно по отношению к Ники хандрить и жалеть себя целыми днями. – Фейт посмотрела на языки пламени в камине и со вздохом произнесла: – Мы с Паулой такие разные, но я любила ее. Она всегда занимала особое место в моей жизни.

– И в моей тоже, – признался Джаред.

Боль пронзила ее сердце. Подозрения Фейт подтвердились: визит Паулы мог их сблизить. Слезы потекли по щекам.

Джаред бросил письма на стол и, встав на одно колено, проговорил:

– Фейт, извини, у меня и в мыслях не было тебя расстраивать.

– Все в порядке, – сказала она.

Сейчас ей больше всего на свете хотелось оказаться в его объятиях и уютно там устроиться, как в ту ночь, когда умерла Паула. Фейт сомневалась, удастся ли ей забыть тепло его рук, прикосновения и тот страстный поцелуй.

– Не плачь. – Поднявшись, он сел рядом.

Фейт вздохнула и вытерла слезы.

– Извини, не знаю, что на меня нашло.

– Эй… не нужно извиняться.

Джаред ругал себя на чем свет стоит. В последнее время он только расстраивает ее.

Ему так хотелось прижать ее к себе, успокоить. Страх неожиданно появился в душе. Страх того, что одних объятий будет недостаточно.