Текст книги "Аптекарская роза"

Автор книги: Кэндис Робб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

3
ДАМА И РАЗБОЙНИК

Когда Оуэн добрался до оружейной комнаты, он с трудом сбросил накидку и кожаный жилет и не без удовольствия убедился, что рана пустяковая, гораздо незначительнее, чем он себе вообразил. Такая быстро затянется. Зашедший к нему Гаспар помог промыть и перевязать рану, а затем налил стакан вина.

– За непопранную честь.

– Ему досталось больше, чем мне, будь уверен. Глупо было связываться со мной. Он слабак.

– Мы предупреждали тебя, чтобы ты держался подальше от прелестной Джоселин. Этот человек сходит от нее с ума. Поговаривают, будто Гонт нарочно пригласил его жену в дом, чтобы лорд Марч занимался своим делом, а то он вечно сбегал на север, проверял, как она там.

– Честно говоря, мне она не кажется столь лакомым кусочком, чтобы вызвать такую страсть.

– Рад это слышать, капитан. А то я было подумал, что, потеряв один глаз, ты лишился своего знаменитого чутья насчет дамочек.

Оуэн выплеснул остатки вина в лицо Гаспару и со смехом направился в комнату Бертольда, где достал мазь для смягчения шрама. Густо смазав рубец, он прилег на тюфяк и, должно быть, задремал, ибо очнулся, когда его голову кто-то нежно приподнял и опустил на колени, затянутые шелком.

Розовые губы леди Джоселин скорбно сжались, а затем растянулись в улыбке. Взгляд был не таким холодным, как еще недавно.

– Капитан Арчер, как я рада, что вы очнулись. Куда он вас ранил?

Дама, несомненно, следила за модой: декольте ее платья было опасно глубоким, и Оуэн видел, как с каждым вздохом вздымается пышная грудь. Леди Джоселин явно волновалась. Внезапно он ясно представил всю эту семейную игру. Она затеяла интригу, Марч спас ее, она чмокнула его и, подоткнув одеяльце, направилась тихонечко к раненой наживке. Пропади все пропадом! Оуэну захотелось в эту самую минуту оказаться где угодно, лишь бы не здесь, в комнате Бертольда (когда точно известно, что хозяин не вернется), наедине с этой женщиной, которая наверняка выпустит коготки, убедившись, что он вовсе не пленен ее чарами. Но все пойдет прахом, если он не расспросит ее о Фицуильяме.

– Рана у меня не серьезная, хотя не поручусь, что ваш муж тоже пострадал не сильно.

– Несколько дней ему будет трудно есть, но потом все пройдет.

– Не знаю, почему он так оскорбился; впрочем, я не смог объяснить ему, почему желаю поговорить с вами наедине, и это лишь испортило дело.

– Да, об одном старом друге…

– Сэре Освальде Фицуильяме.

– Оззи? – Она прижала ладошку к белоснежной груди. – У вас есть от него известия?

– Скорее о нем, миледи. Фицуильям мертв. – Глаза дамы расширились. Оуэн сел и взял леди за руки. – Простите, что огорошил вас такой новостью, но я не мог придумать, как сообщить об этом помягче.

– Оззи. – Она покачала головой. – Но мы ведь виделись всего… Кто его убил?

И снова предположение, что Фицуильяма убили, что юношу настиг один из его многочисленных врагов. Оуэн уже начал терять веру в то, что ему удастся когда-нибудь размотать спутанный клубок и найти убийцу.

– Вы начали говорить, что виделись с ним. Когда это было в последний раз? На Рождество? Или он заехал к вам по пути в Йорк?

Она отвела взгляд.

– Он был давним другом.

– Другом семьи? Возможно, лорд Марч поручил ему доставить вам письмо?

– Именно так. А вы что подумали?

– В таком случае, я мог бы обойтись без синяка и раны, рассказав вашему мужу о Фицуильяме?

Она подняла на него перепуганный взгляд.

– О нет. Я вам весьма признательна, что вы ничего не сказали мужу. Это… – Она зажала рот пухленьким кулачком, глаза ее сверкали в тусклом свете, проникавшем из высокого окна. – Весьма признательна. – Она протянула к нему руки.

– Леди Джоселин, я бы предпочел другую компенсацию.

Она убрала руки, словно обожглась, и покорно взглянула на него.

– Мне нужна правда. Фицуильям приезжал повидаться с вами на Рождество. О чем он рассказывал? Какие грехи собирался отмаливать в аббатстве Святой Марии?

Дама молчала.

– Я знаю, что вы были любовниками.

Она охнула и собралась встать, но он положил ей руки на плечи и дал ясно понять, что намерен удержать ее на месте. Грудь ее вздымалась. Его отчасти забавляло, что он теряет попусту такую идеальную возможность предаться удовольствию. Но все это дело вызывало у него такое отвращение, что хотелось покончить с ним как можно быстрее.

– Я не причиню вам зла, леди Джоселин. Мне просто нужно выяснить, что затеял Фицуильям незадолго до смерти. С кем он мог встретиться в Йорке? Расскажите мне все, что знаете, и я беспрепятственно отпущу вас.

– А если не расскажу? – кокетливо поинтересовалась она, по-прежнему принимая происходящее за игру, флирт.

Он предположил, что для нее вся жизнь – это беспрерывный флирт. Он не любил таких женщин. Пустых. Глупых. Ни на что не годных.

– Я бы предпочел обойтись без угроз, прекрасная леди.

Он понял по ее раскрасневшемуся личику, что прав: она воспринимает всю эту ситуацию как приключение и будет разочарована, если он отошлет ее прочь, хотя бы не поцеловав. А еще он понимал, что разочаровывать эту женщину будет неразумно, поэтому наклонился и запечатлел легкий поцелуй на розовых губках.

– Вы прелестны, но я не хочу вас компрометировать.

Она скромно опустила голову.

– Капитан Арчер.

– Все восторги Фицуильяма по вашему поводу не отражают и толики правды.

Ее смех удивил его.

– Восторги? Фицуильяма? Вы никудышный лжец, хотя и очаровательный. Просто очаровательный.

А она не так глупа.

– Я…

– Очевидно, Оззи подставился под чей-то нож, а его опекун, этот стервятник, послал вас выяснить, кто осмелился пролить кровь Торсби, хоть и сильно разбавленную кровью простолюдина.

Оуэн почувствовал себя полным идиотом. Не зря его с первой минуты насторожил этот холодный взгляд.

– Вы правы во всем, миледи. Я лишился дара речи от такой проницательности.

– Я расскажу вам, что знаю, но только с одним условием.

– Каким?

– Вы уедете завтра же и не будете больше расспрашивать никого другого.

– И как вы заставите меня сдержать слово?

– Мой муж может сделать так, что вы серьезно пострадаете.

– Ясно. Вы приметесь кричать о насилии, а он натравит на меня своих костоломов.

– Именно так.

Как он мог настолько ошибиться на ее счет? Вот тебе и глупенькая, вот тебе и пустышка. Лучше бы ей оказаться дурой.

– Почему вас так это заботит?

– Я не должна допустить ни малейшего скандала теперь, когда принята в свиту герцогини Ланкастер. Для меня честь находиться в этом доме. Для Джейми… лорда Марча это очень важно.

– Но если вы исполните угрозу, то поднимется скандал.

– Я буду потерпевшей стороной, капитан Арчер. Вполне заурядная история – на женщину набросился солдат. Мне поверят.

– Только не лорд-канцлер.

– Уверена, Джон Торсби выбрал вас не благодаря вашей добродетели. С чего бы ему сомневаться, если я заявлю, что вы решили воспользоваться случаем, когда я заглянула в вашу комнату, чтобы узнать, не нужен ли вам лекарь?

– Глупый поступок.

Она пожала плечами.

– Люди считают меня глупой. Я не возражаю. Меня это устраивает. Дает возможность иногда удивлять.

– В этом вы правы. Что ж, я ничего не выиграю скандалом, поэтому можете на мой счет не беспокоиться.

Дама разгладила юбку.

– Я забеременела. Джейми пришел в ярость. После двух лет брака беременность случилась в самый неподходящий момент. Герцогиня наверняка настаивала бы, чтобы я осталась на севере. Выплачивать жалованье мне начали бы только после родов. Джейми отправился к Оззи, сказал ему, что это, скорее всего, его ребенок. Оззи приехал на север и отвел меня к повитухе, которая за плату избавила меня от необходимости прибегать к ее услугам в ближайшем будущем.

– Это был ребенок Фицуильяма?

– Точно не знаю.

– Чем лорд Марч пригрозил ему?

Леди Джоселин оскорбилась.

– Ему не пришлось прибегать к угрозам. Оззи любил меня и сделал бы для меня все, что угодно. Он поверил, что это его ребенок, и, если я не пожелала выносить плод, он был готов помочь мне избавиться от него.

– Разве лорду Марчу не нужен наследник?

– У нас еще будет время для рождения наследников. А пока он хочет упрочить свое положение в свите нового герцога.

– А вы стремитесь упрочить свое положение при герцогине.

– Разумеется. Они идут рука об руку.

– Разумеется. А кто была эта повитуха?

– Магда Дигби, Женщина с Реки. Жуткое создание. Живет на окраине Йорка, на берегу реки, в вонючей лачуге. Но со мной она хорошо обошлась. Как видите, мне ее вмешательство не повредило.

– А что насчет паломничества Фицуильяма в Йорк?

Она сморщила носик.

– Он затеял неудачную интрижку со здешней судомойкой. Герцогиня узнала об этом и отослала его замаливать грехи.

– Что случилось с судомойкой?

– Ее выдали замуж за одного из слуг.

– А зовут ее Элис?

– Так вы знаете о ней?

– Один из моих… Один из лучников Бертольда собирался на ней жениться, но потом Фицуильям встал между ними.

– При случае я упомяну об этом герцогине… после вашего отъезда. Желаете еще что-нибудь узнать?

– У него были враги в Йорке?

Она коротко рассмеялась.

– У такого, как Оззи, везде найдутся враги.

4
СЕВЕРНЫЙ КРАЙ

Добираться из Кенилуорта до Йорка было так же неприятно, как пересекать Ла-Манш. Оуэн подумал о пилигримах, скончавшихся в аббатстве, и ему в голову пришло, что легче всего объяснить их смерть трудной дорогой в зимнее время в этот забытый Богом край. Днем в ушах завывал влажный северный ветер, обжигавший лицо и продувавший насквозь даже самую теплую одежду. Ночью к дьявольскому голосу ветра добавлялись голодные крики волков. Путешествовать было бы гораздо приятнее с отрядом солдат или хотя бы в компании друзей – Бертольда, Лифа, Неда и Гаспара. Но как только у него возникала эта мысль, он тут же гнал ее прочь. Ратные дни остались для него в прошлом. Он должен забыть о той жизни.

Оуэн прибыл в Йорк усталый, замерзший и заранее настроенный возненавидеть этот город. Он вошел с юга, через заставу Миклгейт, перешел по мосту через реку Уз, источавшую стойкий запах рыбных лавок и общественных туалетов, пересек Королевскую площадь и направился в собор, чтобы для начала представиться секретарю архиепископа. Город представлял собой нагромождение узких улочек, затемненных нависающими вторыми этажами и пропахших отбросами, совсем как Лондон и Кале. Оуэн удивился, где нашлось столько глупцов, которые согласились жить в этом убогом городишке, открытом северному ветру.

Но собор произвел на него сильное впечатление. Когда закончится строительство, это будет грандиозное сооружение. Оуэн отошел назад и задрал голову, представив себе, как две квадратные башни фасада увенчаются высокими шпилями. По крайней мере, йоркширцы знали, как воздать хвалу Господу за то, что он помогает им продержаться длинными зимами.

Церковный служитель с суровым лицом довел Оуэна до самой приемной архиепископа, после того как все попытки объясниться на словах не увенчались успехом. Ни тот ни другой не понимали произношение собеседника. Когда Оуэн входил в приемную, мимо него проскользнула какая-то странная личность: маленький жилистый человечек с оливковой кожей, редкими волосенками и хитрыми водянистыми глазками под нависшими веками. Запах рыбы еще долго оставался в дверях, хотя человечка и след простыл. Оуэн никак не ожидал встретить подобного типа в покоях архиепископа.

Йоханнес, секретарь архиепископа, оказался, к удовольствию Оуэна, приятного вида молодым человеком с хорошими манерами.

– Его светлость будет рад узнать, что вы добрались благополучно. Шотландцы – настоящее бедствие зимой для путешественников в этих краях.

– В дороге я встретил лишь несколько таких же, как я, глупцов, если не считать грабителей, шнырявших по лесу.

Юноша слегка улыбнулся.

– Ваш акцент может насторожить местных жителей, они считают всех непривычно говорящих шотландскими разбойниками. Теперь понятно, почему каноник Гутрум не отходил от вас ни на шаг.

– Его светлость забыл предупредить меня об этом. Теперь я буду стараться сгладить свою речь.

Йоханнес выложил на стол два документа. На одном стояла печать архиепископа. Печать на втором документе Оуэн не узнал, и именно этот листок пододвинул к нему церковный служитель.

– Это рекомендательное письмо по поводу вас для аббата, составленное мастером Роглио. Здешний лекарь восхищается Роглио. Может быть, это послание поможет развязать ему язык.

– Значит, вам известна цель моего визита?

Йоханнес коротко кивнул.

– Я вам не завидую. Вы убедитесь, что выудить какие-то сведения из йоркширцев – нелегкая задача.

– А второй документ? – сменил тему Оуэн.

– Это рекомендательное письмо к мастеру торговой гильдии Камдену Торпу. Я завтра же его отошлю. Возможно, для вас найдется место в аптеке Уилтона, что находится недалеко от площади Святой Елены. Рядом с собором и аббатством.

– Должность в аптеке?

– Для маскировки. Аптекарь слег на Святках. Прикован к постели параличом. Его светлость подумал, что вы могли бы помочь миссис Уилтон. Ваш опыт работы у армейского лекаря позволяет вам претендовать на такую должность.

Перспектива Оуэну понравилась.

– Как я узнаю о решении гильдмейстера?

– Я пришлю вам ответ на дом.

Оуэн встрепенулся.

– Кстати о доме. Я давно ни о чем другом не могу думать. Где-нибудь найдется для меня горячая еда и теплая постель?

Йоханнес слегка смутился.

– К сожалению, не могу сказать ничего определенного. Его светлость считает неразумным устроить вас здесь даже на первую ночь. Нельзя, чтобы вас связывали с могущественными людьми. Я бы предложил вам обратиться к Бесс Мерчет, в таверну Йорка. Она находится рядом с аптекой Уилтона. Если у Бесс не окажется свободных мест, доверьтесь ей, и она поможет вам найти ночлег в доме, где вы сможете отдохнуть, выпустив из рук оружие.

– Дружелюбный городок.

– Чужаков нигде не жалуют. Ну и, конечно, тех, чья речь кажется непривычной.

– После ваших слов я не очень-то стремлюсь познакомиться с населением Йорка.

– Самоуверенность тоже плохой помощник.

– Я заметил, что отсюда вышел какой-то странный тип.

Секретарь задумался, припоминая, кто был его последним визитером.

– А, это был Поттер Дигби, судебный пристав архидиакона Ансельма.

Совпадение позабавило Оуэна. Должность судебного пристава как раз подходила такому хорьку. Поттер Дигби действительно внешне напоминал этого шустрого маленького хищника.

– Похоже, он был рожден для такого занятия.

Йоханнес замаскировал смех кашлем.

– Насколько я понял, мне также следует обеспечить вас дополнительными средствами.

Оуэн понял намек и откланялся, больше не пытаясь посплетничать. Но, направившись к двери, остановился, вспомнив, что уже слышал это имя – Дигби. Неужели совпадение?

– Как мне разыскать повитуху по прозвищу Женщина с Реки? – Он специально не назвал имя.

Йоханнес удивился.

– Какое у вас к ней дело? Неужели ваша подруга попала в беду?

Оуэн покачал головой.

– К ней обращался Фицуильям незадолго до своего приезда в аббатство.

– Ясно. – Йоханнес кивнул. – На задворках аббатства вы найдете тропинку, которая ведет к реке. Я бы посоветовал идти туда только в дневное время.

– Вот как?

– Там небезопасно. Можно поскользнуться.

– Вы имеете в виду крутую тропку или местных обитателей?

Йоханнес позволил себе улыбнуться.

– И то и другое.

– Хорошо, я буду внимателен. Так как мне найти эту женщину?

– Ее лачуга стоит на скале посреди отмели. Когда река выходит из берегов, она оказывается на собственном острове.

– А имя у нее есть?

– Магда Дигби. Мать судебного пристава.

– Как интересно.

– Да, занятная семейка.

Когда Оуэн выходил, какое-то движение слева заставило его остановиться и задержать дыхание. Он развернулся, готовый к нападению, и увидел здоровым глазом, как за угол завернул человек. В воздухе запахло рыбой. Оуэн усмехнулся. Видимо, он разжег любопытство хорька.

* * *

Таверна Йорка приносила неплохой доход Бесс Мерчет и ее мужу Тому. Клиентура улучшилась с тех пор, как восемь лет назад Бесс, став женой хозяина, взяла все в свои руки. Она вывела всех паразитов, как людских, так и прочих, отмывала все и чинила, пока таверна не засияла чистотой, приобретя респектабельный вид. Том сразу оценил усилия жены и передал ей бразды правления. Таверна, где несколько комнат сдавалось внаем, процветала.

Незнакомец вошел как раз в ту минуту, когда Бесс подмешивала последнюю порцию приправ в жаркое, приготовленное для посетителей.

«Ну вот, – подумала она, увидев в дверях чужака, не решавшегося переступить порог, – этому парню есть что порассказать, готова биться об заклад». Высокий, широкоплечий, с военной выправкой. Кожаные штаны и жилет, крепкие сапоги, тяжелый плащ, накинутый на одно плечо. Такой пришел не за тем, чтобы клянчить, хотя кожаный лоскут на левом глазу и шрам через всю щеку, возможно, не позволяют ему теперь вернуться в армию. Ей приглянулись и темные локоны, и золотая серьга в ухе. В новом посетителе было как будто что-то дьявольское.

– Ну что, чужестранец, войдешь или хочешь выпустить на площадь все тепло?

Он рассмеялся и прикрыл за собой дверь.

– Это вы будете хозяйка Мерчет?

Западный говорок. Не в его пользу, но сильная воля и сообразительность могут это компенсировать.

– Я Бесс Мерчет, владелица здешнего заведения. Чем могу служить?

Она вытерла пухлые руки о фартук и поправила ленту чепца.

– Мне нужна комната. В соборе мне посоветовали обратиться вначале сюда. Мол, лучшего жилья в Йорке не найдется.

Бесс склонила голову набок.

– А что у тебя за дело в соборе?

– Дело у меня одно – найти работу, прежде чем закончатся деньги. Но не бойтесь, добрая женщина, у меня припрятана кругленькая сумма, так что хватит заплатить вам за лучшую комнату. Сам архиепископ за это поручится. Именно он передал мне наследство от моего покойного хозяина.

Добрая женщина, как же. Как будто хозяйку таверны интересует только платежеспособность посетителя. Хотя он упомянул архиепископа. Что ж, посмотрим.

– Какого рода работа тебе нужна? С виду не похоже, что ты привычен к плугу или торговле.

– И здесь вы правы. Я был солдатом, пока не лишился глаза. – Он дотронулся до повязки. – Ну что, найдется у вас комната?

– Не так быстро. Бесс Мерчет никогда не торопится, принимая решение. – Видно было, что ответ его удивил. Наверняка привык к покорным женщинам. Но это из-за воинской службы. А в целом он производил впечатление приличного человека. – Кому ты служил?

– Покойному герцогу Ланкастеру.

– А-а, тому самому, кого сменил выскочка Гонт? – Такому действительно есть о чем порассказать. Ей это понравилось: в таверне появится больше посетителей. – А скажи-ка, герцогиня Бланш действительно такая красотка, как поется в балладах?

– О да. Во всем королевстве не найдется более изысканной и утонченной дамы.

– А почему архиепископ не найдет тебе работы?

Он подарил ей одну из своих самых ослепительных улыбок.

– Обещаю, что смогу заплатить за жилье и стол.

Неужто он решил вскружить ей голову своей улыбкой? Бесс нахмурилась. Больно прыткий.

– Не хочешь отвечать на вопрос? Он перестал улыбаться.

– Я довольно долго пробыл марионеткой в руках великих. Всегда завидовал тем, кто вроде вас может строить планы, знать, что ждет впереди.

Бесс фыркнула. Можно подумать, люди способны управлять своими жизнями.

– В той степени, в какой это удается обычному человеку, – добавил он.

А он более проницателен, чем она думала. Хороший признак.

– Так какую работу ты можешь выполнять?

– Я силен и умею обращаться с растениями. Меня бы устроило быть садовником. А еще я немного разбираюсь в лекарствах. После ранения некоторое время помогал армейскому врачу.

Бесс напряглась. Она не верила в совпадения. Не простая случайность привела этого валлийца к ее дверям, когда именно такой человек нужен ее соседям. Кто рассказал ему о бедах Люси?

– По твоим словам выходит, что ты подойдешь в помощники аптекарю.

– Я хотел переговорить с кем-нибудь из гильдмейстеров.

– А ты разве еще ни с кем не говорил?

– Я подумал, что сначала лучше найти жилье.

Предусмотрительный тип.

– Как тебя звать, валлиец?

Он удивленно взглянул на нее, и его лицо медленно расплылось в искренней улыбке.

– А у вас острый слух.

– Твой говор для меня никакая не загадка.

– Меня предупреждали, что местные могут принять меня за шотландца.

– Только не Бесс Мерчет.

Оуэн стянул перчатку и дружелюбно протянул руку.

– Меня зовут Оуэн Арчер.

Бесс пожала ему руку – теплую, сухую, твердую. Крепкое рукопожатие. Такое и должно быть у лучника.

– Так как насчет комнаты?

Бесс вздохнула. Здравомыслие подсказывало, что этот человек может принести беду, но рукопожатие ее переубедило. К тому же чужак действительно выглядел усталым. Женщина кивнула, приняв решение.

– Есть у меня комната. – Она повела его по лестнице.

Довольно просторное помещение, широкое окно, два тюфяка. Есть даже сундук, чтобы сложить вещи, и несколько крючков на стене, где можно развесить промокшую верхнюю одежду. Бесс отошла в сторону, давая гостю возможность осмотреться.

Он обвел взглядом предложенное жилище и замер на пороге.

– А комната в том конце коридора – на одного?

Эта дуреха Кит, должно быть, оставила дверь открытой, закончив прибираться.

– Да, но она не сдается.

– Я заплачу за нее больше обычной цены.

Ну вот, опять он о деньгах. Бесс покачала головой.

– Все это не возместит убытка. Я берегу ее для постоянного клиента. И если сдаю, то только на время. Куда я тебя дену, когда он вернется в следующий понедельник?

– Тогда я заплачу двойную цену за эту комнату, только не подселяйте ко мне никого.

Бесс нахмурилась. Ей не нравилось, когда швырялись деньгами. Кроме того, нечего зря пустовать одной постели.

– Отдельная комната – довольно редкое удобство, Оуэн Арчер. Откуда такое стремление жить в одиночку?

Он промолчал. Она разглядела на его лице тень смущения, и это ее заинтриговало.

– Неужто ищешь норку, где бы спрятаться?

– Нет.

Она ждала, подбоченясь. Внизу по улице прогрохотала повозка. По коридору пробежала кошка.

Оуэн улыбнулся.

– Из вас получился бы отличный следователь.

Бесс ждала.

– Все просто. У меня остался один глаз, а за плечами годы воинской выучки. Представьте, что кто-то подкрадывается ко мне слева.

Он резко развернулся. Бесс прижалась спиной к стене, а чужак сделал выпад воображаемым мечом.

– Милосердная Мадонна. – Бесс перекрестилась.

Он отступил, убрав в ножны невидимый меч.

– Я сам себе не доверяю, если меня внезапно разбудить.

– Мне не нужны тут никакие неприятности, – предупредила женщина.

– А я не собираюсь намеренно доставлять вам неприятности. – Голос его звучал ровно.

Бесс разгладила передник и тряхнула головой, подавив улыбку. Эх, будь она лет на десять помоложе и чуть высокороднее…

– В задней половине дома наверху есть небольшая комнатушка. Я держу ее на тот случай, если приедут родственники. Обставлена просто. Окошко выходит в сад Уилтона.

Аптекарский огород. Превосходно.

– Мне бы не хотелось стеснять вашу семью.

Бесс расслышала в голосе Оуэна скорее вежливость, нежели искренность. Ему хотелось поселиться в той комнате, а ее семейство могло катиться к черту. Что ж, в этом ничего плохого нет. Мысль о дополнительной выручке пришлась ей по душе. Ее мужу, Тому, нужна новая пара сапог, а она должна купить осла для повозки – Флик совсем состарился.

– Не волнуйся насчет моих детей. Они редко нас навещают. А выросли они на ферме – мой второй муж, Питер, упокой Господь его душу, держал ферму возле Скарборо. Так что они привыкли обходиться малым. Давай покажу тебе комнату.

Она извинилась за скрипучую лестницу, которая вела на третий этаж. Они с Томом уже давно не обращали на это внимание, но лучник, возможно, привык к лучшему.

– В детстве я ночевал в загоне с козами, – заверил он хозяйку.

– Ну, здесь тебе не придется этого делать.

Она толкнула низенькую дверцу. Оуэн наклонился, переступая через порог, а оказавшись в комнате, выпрямился и поднял руки над головой. Пальцы достали до потолка. Он подошел к окну, распахнул его, высунулся на секунду, а потом обернулся с улыбкой.

– Мне это подойдет, хозяйка Мерчет.

Ей нравилось, как в его устах звучало ее имя. Она назвала цену, слегка превышавшую ту, что она брала за комнату на двоих.

– Более чем скромно. Я сегодня же заплачу вам вперед за две недели.

Бесс перечислила ему правила, заведенные в доме, и оставила устраиваться. Ей предстояло отнести жаркое Люси. Она решила пока не рассказывать подруге про нового постояльца. Нужно еще выяснить, что это за птица.

* * *

Обессилев, Люси задремала, уронив голову на конторские книги. Бедняжка ни разу спокойно не поспала с тех пор, как заболел муж. Даже сейчас ее сон то и дело прерывало бормотание Николаса. Все равно хорошо, что он разбудил ее. Нельзя было засыпать. Она ведь закрыла лавку, чтобы пообедать и еще раз просмотреть счета. Дела шли неплохо. За время болезни Николаса аптека не потеряла ни одного клиента. Судя по книгам, доход не уменьшился.

В расходном реестре тоже все в порядке. Николас всегда тщательно записывал отпущенные лекарства, чтобы разумнее использовать огород. Ему все еще приходилось приобретать на стороне некоторые коренья, а также кое-какие минералы и драгоценные камни – размолотый жемчуг и изумруд были весьма популярны среди богатых клиентов, – но большинство используемых растений можно было найти в собственном огороде.

Люси с превеликим трудом распределила смертельную дозу аконита, прибавив в записях щепотку к одному лекарству, щепотку к другому, и так за целую неделю. Книги не должны были вызвать подозрения.

Интересно, сколько она еще продержится в таком ритме. Женщина потерла шею и медленно выпрямилась, чувствуя, как ноет каждая косточка. Слишком много всего навалилось – и лавка, и дом, и сад. Она уже обращалась к гильдмейстеру с просьбой разрешить ей взять ученика. Она сама считалась ученицей, а потому понимала, что вряд ли он согласится. Он был слишком вежлив, чтобы прямо сказать ей это в лицо, но Люси сама знала порядок. Зато он искренне похвалил ее работу. С тех пор как Николас слег, она не отказала в помощи ни одному покупателю.

Но за это Люси расплачивалась усталостью, которая сказывалась все больше и больше. Бесс, добрая душа, опекала ее, взяв на себя заботу о еде. Этим утром хозяйка таверны уволокла к себе целый ворох одежды, требующей починки. Дай ей волю, так она бы весь дом выскребла. Люси давно сдалась в борьбе с пылью – тонкий ее слой теперь лежал во всех помещениях, наверху и внизу. Но только не в лавке. Там царила безукоризненная чистота. В лавке миссис Уилтон не забывала ни о чем. Николас ею гордился, да она и сама собой гордилась. Одно дело считаться учеником, и совсем другое – отвечать за семейное дело. Она с удовольствием работала, и все же испытывала при этом опасения. Каждую минуту каждого дня, с каждой отмеренной крупицей она сознавала доверие, которым ее наделили жители Йорка. В ее руках была их жизнь и смерть. Один просчет, одна неверно отмеренная доза – и лекарство могло стать смертельным. Люси проверяла все по два и даже по три раза, полностью концентрируя внимание на том, чем занималась.

Но продолжать работать с таким усердием не удалось бы без сна. Она обязательно должна поспать. И ей нужно было заручиться чьей-то помощью. Если не ученика, то, по крайней мере, служанки.

– Люси, ты что, спишь за столом?

Она дернулась и поморщилась от боли в спине. Хорошо хоть Николас пришел в себя, узнает ее. Речь его была затруднена, словно язык ворочался с трудом, но говорил он разборчиво. А когда он смотрел на нее своими светлыми глазами, то уже видел перед собой жену, а не какого-то призрака, как в те первые ужасные ночи.

Придя в себя, Николас поинтересовался, выздоровел ли пилигрим. Пришлось сказать, что лекарство не помогло. Тогда аптекарь, перекрестившись, бессильно уронил голову на грудь. Люси про себя взмолилась, чтобы ей никогда не пришлось открыть ему всю правду.