Текст книги "Все это очень странно"
Автор книги: Келли Линк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Какой-то мужчина – юрист – звонит Луизе на работу. Сначала она думает, что это мама откуда-то упала. Юрист объясняет еще раз. Погибла Луиза. Перелом шейных позвонков.
Пока Луиза переваривает эту информацию, юрист, мистер Бостик, сообщает еще кое-что. Анна передается под опеку Луизе.
– Нет, подождите. То есть как? Луиза в больнице? Я должна временно взять Анну к себе?
– Нет, – повторяет мистер Бостик, – Луиза погибла. А в случае ее смерти она хотела бы, чтобы вы удочерили ее дочь, Анну Гири. Я был уверен, что моя клиентка Луиза Гири обсуждала с вами этот вопрос. У нее нет никаких родственников. Луиза сказала, что вы и есть ее семья.
– Но я же переспала с ее виолончелистом! Я не хотела. Я не поняла, какой он был по номеру. Я даже не знала тогда, как его зовут. И сейчас не знаю. А Луиза так на меня обиделась…
Но Луиза больше не обижается на Луизу. Или будет обижаться вечно.
Луиза идет в школу за Анной. Та сидит на стуле в директорской приемной и даже не глядит, кто пришел ее забирать. Луиза подходит к девочке, смотрит на нее сверху вниз и думает: это всё, что осталось от Луизы. Всё, что у меня осталось. Девчонка, помешанная на зеленом, которая раньше была собакой.
– Пойдем, Анна. Теперь ты будешь жить у меня.
Луиза и Анна живут вместе неделю. На работе Луиза старается держаться подальше от своего женатого любовника. Как ему объяснить? Сначала призрак, теперь девочка. Всё, конец встречам в мотелях.
На похоронах Луизы они с Анной бросают в могилу по пригоршне земли. Анна бросает свой комок с силой, будто кидается. Луиза же слишком крепко сжимает пальцы, и земля остается под ногтями. Один палец она сует в рот.
Виолончелисты пришли в полном составе. Без виолончелей они кажутся калеками, и вдобавок беспомощными, как дети. Анна в своем траурном зеленом и то выглядит старше. Она нехотя держит Луизу за руку. Луиза обещала ей завести собаку. Нет, точно, больше никаких мотелей. Придется купить новый дом, попросторнее, и чтобы двор был. Свой и луизин дома она продаст, а деньги положит в банк на имя Анны. Луиза уже совершала подобные сделки для матери. Видимо, это и есть семейные обязанности.
Священник произносит речь, а номер восемь вдруг ложится на землю рядом с могилой. Двое виолончелистов поднимают его под руки. Из носа у него течет. Брюки сзади испачканы кладбищенской землей.
Патрик тоже здесь. Заплаканный, с воспаленными глазами. Машет рукой Анне, но не подходит. Несчастье заразно, и он старается держаться на безопасном расстоянии.
Виолончелистка, номер пять, подошла к Луизе после похорон. Обняла ее и Анну. Сказала, что они устроят концерт памяти Луизы. Соберут деньги. Один из концертных залов получит название Мемориального зала Луизы Гири. Луизе было бы приятно, говорит Луиза. Они с Анной уходят, не дав виолончелистам высказать, какая это утрата и как им будет не хватать покойной.
Вечером Луиза звонит маме – сказать, что Луиза погибла.
– Милая моя, – вздыхает мама, – какое горе. Такая хорошая девочка была! Так весело смеялась.
– Она меня не простила. И теперь ее дочь Анна живет у меня.
– А как же ее отец? Ты прогнала привидение? Думаю, для ребенка это не лучшее общество.
– Призрак ушел.
В трубке что-то щелкает.
– Подслушивают, – беспокоится мама. – Ничего не говори, они могут все записывать. Перезвони с другого телефона.
В комнате появляется Анна. Встает у Луизы за спиной и заявляет:
– Я хочу жить у папы.
– Сейчас пора спать, – качает головой Луиза. Надо снять с девочки траурную зеленую одежду и уложить в постель. – Утром поговорим.
Анна чистит зубы, надевает зеленую пижаму. Она не хочет, чтобы Луиза читала ей сказку на ночь. Пить тоже не хочет.
– Когда я была собакой… – начинает Луиза.
– Не была ты никакой собакой! – Анна натягивает на голову чужое, не зеленое одеяло, и отказывается дальше разговаривать.
Мистер Бостик знает, кто отец Анны.
– Он даже не подозревает о ее существовании, – говорит он Луизе. – Его зовут Джордж Кендл, живет он в Орегоне. Женат, двое детей. Собственная фирма, кажется, что-то связанное с удобрениями… или со строительством…
– Думаю, Анне будет лучше жить у родного отца, – говорит Луиза. – Удобнее. Ребенку лучше у того, кто умеет общаться с детьми. А я, я из другого теста.
Мистер Бостик обещает связаться с отцом Анны.
– Хотя он может и не признать, что был знаком с Луизой, – предупреждает юрист. – Он может не согласиться.
– Скажите ему, что это чудесный ребенок. Что она вылитая Луиза.
В конце концов Джордж Кендл приезжает за Анной. Луиза заказывает ему гостиницу и билеты на самолет. Обратных билета в Портленд она просит два, обычный и детский, и проверяет, чтобы детский был на место у иллюминатора.
– Тебе понравится Орегон, – говорит она Анне. – Он зеленый.
– Думаешь, ты самая умная? Думаешь, всё обо мне знаешь? Да когда я была собакой, я была в десять раз умнее тебя! Я по запаху узнавала, кто мне друг, а кто нет. Я знаю такое, чего ты не знаешь.
Но Анна не говорит, что такое она знает. А Луиза не спрашивает.
Джордж Кендл чуть не плачет, увидев дочь. Руки и грудь у него волосатые, как у призрака. От него пахнет удачным браком. Интересно, что этот запах говорит Анне.
– Я очень любил твою маму, – говорит Джордж Кендл Анне. – Она была необыкновенным человеком. Такая светлая душа!
Они идут навестить могилу Луизы. Трава там зеленее, чем вокруг – похоже на цветную вклейку, на экслибрис. Луиза тут же представляет собственные похороны, собственную могилу, своего женатого любовника, склонившегося над ней. После похорон он первым делом примет душ. Если вообще придет на похороны.
Без Анны дом какой-то пустой. Неужели я скучаю по ней, думает Луиза. Теперь у нее нет ни лучшей подруги, ни привидения, ни бывшей собаки. Любовник сидит дома с женой и дуется, Джордж Кендл летит домой, тоже к жене. Как эта жена примет Анну? Может, Анна тоже будет скучать. Хоть немножко.
Всю ночь Луизе снится, как Луиза падает со сцены. Падает, падает, падает снова и снова. И в полете медленно распадается на кусочки. Они разлетаются в разные стороны. Оказывается, это божьи коровки.
Приходит Анна, садится на краешек кровати. Она здорово обросла шерстью.
– Всё равно ты не собака, – говорит Луиза.
Анна скалит зубы. Совсем как опоссум. В руках стручок окры.
– У потустороннего мира есть определенные характеристики, – сообщает Анна. – Его отличительными признаками является цвет (зеленый) и фактура (ворсистая). Это внешние атрибуты. Внутри потустороннего мира предметы становятся липкими, но тебе, Луиза, никогда не проникнуть в суть вещей. Известно ли тебе, что Джордж Кендл оборотень? Внимательно присматривайся к волосатым мужчинам, Луиза. Или лучше сказать, к женатым мужчинам? Другими атрибутами зеленого мира являются музыка и запах.
Анна спускает брючки и приседает. На кровать льется струя едкой мочи, у Луизы щиплет глаза.
Просыпается она вся в слезах.
– Луиза, – шепчет Луиза, – Луиза, пожалуйста, явись, полежи у меня на полу. Ну, преследуй меня, стань духом этого дома! Я включу тебе Пэтси Клайн, буду расчесывать тебе волосы. Пожалуйста, не бросай меня.
Три ночи она не спит. Слушает Пэтси Клайн. Сидит у телефона, потому что может позвонить Луиза. Ни разу еще не было, чтобы она так долго не звонила. Если Луиза ее не простит, то станет злым призраком. В доме будет биться посуда, из кранов потечет кровь, Луизу будут мучить кошмары. Но она с благодарностью примет и разбитую посуду, и кровь, и кошмары. Вся одежда аккуратно развешана, ничего не вывернуто наизнанку. Луиза расставляет по дому горшочки с цветами, блюдечки со свечами и конфетами. Звонит маме и просит рассказать, как вызвать привидение, но мама отказывается объяснять. Разговор могут подслушивать и записывать. Приезжай, говорит мама, я тебе объясню с глазу на глаз.
На поминальный концерт она идет в том же платье, что и на похороны. Садится немного поодаль. На сцене огромные портреты Луизы. Туда поднимаются влиятельные люди и рассказывают всякие смешные случаи, связанные с Луизой. Потом о ней говорят музыканты оркестра. О ее обаянии, красоте, любви к музыке. Луиза рассматривает виолончелистов в театральный бинокль. Вот он, тот самый молодой, номер восемь, из-за которого всё и случилось. Вот бородатый, который поймал призрака. Луиза смотрит в бинокль на его виолончель. Призрак бодро лазит по грифу туда-сюда. Резвится. Вьется вокруг струн, виснет вниз головой на колках.
Она долго изучает лицо виолончелистки, номера пять. Почему ты, думает Луиза. Почему она выбрала тебя, если хотела переспать с женщиной? Ты знаешь классные анекдоты? Любишь ходить по магазинам, выбирать одежду? Когда она раздевалась при тебе, ты заметила, что у нее кривые ноги? По-твоему, она красивая?
Музыкант рядом с номером пять очень бережно держит свою виолончель. Гладит струны, пропускает их сквозь пальцы, будто распутывает длинные волосы. Луиза внимательно смотрит в бинокль. В этой виолончели что-то есть. Что-то маленькое, полупрозрачное глядит на нее сквозь струны. Встретившись взглядом с Луизой, Луиза ныряет обратно в изящный вырез на виолончели. Как рыбка.
Они в лесу. Костер почти догорел. Девочки уже готовы ко сну. Почистили зубы, умылись водой из котелка, залезли в спальные мешки и застегнули молнии.
Вожатая Чарли говорит замогильным голосом:
– Я одноглазое привидение с черным-черным глазом. Я одноглазое привидение с черным-черным глазом.
Фонарик она держит под самым подбородком. Глаза как два черных провала на лице, рот разинут, язык и небо светятся приглушенным красным светом. Поблескивают зубы. Огромная тень поглощает ствол дерева, под которым Чарли сидит.
Днем она учит их верховой езде. Чарли ненамного старше двух Луиз – красивая девушка, иногда разрешает кататься на лошадях без седла. Но это дневная Чарли. А ночная Чарли сидит у костра. Ночная Чарли рассказывает страшные истории.
– Тебе страшно? – спрашивает Луиза.
– Нет, – отвечает Луиза.
Они держатся за руки, но не смотрят друг на дружку. Их взгляды прикованы к Чарли.
– Страшно? – не отстает Луиза.
– Нет. С тобой мне не страшно.
ДЕВУШКА-ДЕТЕКТИВ
Девушка-детектив посмотрела на свое отражение в зеркале. Совсем другая девушка. Такой девушке полагается жевать жвачку.
Дора Кнец. Из разговора.
Пропала мать девушки-детектива
Мать девушки-детектива пропала уже давно.
Потусторонний мир
Представьте, что потусторонний мир находится в глубине вашего платяного шкафа. Он там, за грудами одежды, развешанной на плечиках и просто сунутой туда, одежды, которую вы больше не носите. Которую заталкиваешь в шкаф и забываешь. В потустороннем мире полно такого, о чем вы позабыли. Кое-что – если б только вы о нем вспомнили – вам захотелось бы достать. Визиты в потусторонний мир всегда будят тоску по прошлому. Там темнее, чем здесь. И времена года не совпадают с нашими. В основном люди попадают туда случайно или потому, что им больше некуда деваться. Только герои и девушки-детективы идут в потусторонний мир по собственному желанию.
Три вида пищи
Во-первых, пища, которую готовит вам мать. Во-вторых, пища, которую вам подают в ресторане. И, наконец, пища из ваших снов. Есть еще один вид пищи, но его можно получить только в потустороннем мире. Это не совсем пища. Она больше похожа на танец.
Девушка-детектив питается снами
Девушка-детектив не хочет ужинать. Ее отец и экономка уже перепробовали все, что могли. Отец водит девушку по ресторанам. Китайским. А один раз они даже ездили за два штата от дома, чтобы поесть жареной курятины в забегаловке для дальнобойщиков. Раньше девушка-детектив любила жареную курятину. Отец девушки-детектива за это время набрал три лишних килограмма, а она только воду пила, даже без лимона. Я как-то видел их в новом ресторане в центре города. Девушка-детектив складывала что-то из салфетки, а отец ел. Когда они ушли, я подошел к их столику. Девушка-детектив сделала из салфетки лебедя. Я положил его в карман вместе с коробочкой, где была еда девушки-детектива, и пакетиком сахара. Я решил, что эти вещи могут послужить ключом к разгадке.
Экономка готовит всё, что прежде любила девушка-детектив. Зеленую стручковую фасоль, макароны с сыром, тушеную репку, засахаренные груши. Раньше девушка-детектив ела морковь с огорода. Она любила все овощи. И всегда подлизывала тарелку дочиста. Если б ее мать была здесь, говорит экономка и вздыхает. Отец девушки-детектива тоже вздыхает. Неужели ты ничуточки не проголодалась, спрашивают они. Ну хоть кусочек-то съешь? И все-таки девушка-детектив ложится спать голодной.
Много было споров о том, надо ли ей вообще есть. Может, она ест тайком? Или у нее анорексия? Булимия? Может, она против чего-то протестует? Что бы такого приготовить, чтобы она соблазнилась?
Я изо всех сил пытаюсь ответить на эти вопросы. Я слежу за девушкой-детективом. Сижу на дереве напротив ее окна, и вот что я вижу. Да, девушка-детектив ложится спать голодной. Но она питается нашими снами, пока мы спим. Она съела мои сны. И ваши тоже, один за другим, как виноградины или устрицы. Девушка-детектив скоро растолстеет от чужих снов.
Дело о грабительницах-чечеточницах
Об этом деле я видел репортаж по телевизору, всего несколько дней назад. Помните, тот банк в центре города? Вы, еще, наверное, стояли в очереди к клерку, чтобы положить деньги на счет. Может, даже видели, как они вошли. Длинноногие, все в крупных блёстках. И в перьях. А больше почти никакой одежды. Маленькие черные полумаски, кудрявые волосы, заколотые в высокие прически, большие красные губы. Сверкающие глаза.
У вас тогда брали интервью для телерепортажа.
– Все решили, что у кого-то в банке, наверное, день рождения, – сказали вы. – Такие странные фривольные костюмы. И музыка играла.
Они кружились. Били чечетку. Махали ногами. У них были сумочки, и из сумочек появились маленькие пистолеты. Садитесь на пол, сказала вам одна из них. И вы сели. Сидя на полу, можно было заглянуть под их короткие пышные юбочки. Рассмотреть трусики. Атласные, с вышитым днем недели. Двенадцать грабительниц – понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье, а потом сочельник, отпускной, выходной, новоселье и деньрожденье. Та, что с вами заговорила, была Деньрожденье. Похоже, она у них была за главную. Подошла к клерку, наставила на него черный пистолетик. Они серьезно поговорили. И ушли через боковую дверь. Остальные грабительницы пошли следом, только Среда и Четверг остались приглядывать за вами. Обе немного повальсировали по мраморному полу, пока ждали. Сделали пару пируэтов. И все время держали на мушке охранника, который еще до их прихода уснул на стуле у дверей. Он так и не просыпался.
Через минуту вернулись остальные грабительницы вместе с клерком. Вид у них был удовлетворенный. А у клерка растерянный. Он сел на пол рядом с вами. Грабительницы ушли. Свидетели показали, что они сели в красный фургон с какой-то золотой надписью по борту и уехали. За рулем сидела пожилая женщина. Очень суровая на вид.
Полиция ищет эту женщину и фургон. Что же они увидели в хранилище банка, когда приехали? Ничего не пропало. На самом деле, кое-что здесь даже оставили. Несколько тонн непарных носков, несколько сотен очков, ключей, надувной питон длиной два метра, красиво обернутый вокруг бронзовой решетки хранилища. И женщина, которая утверждала, будто ее зовут Амелия Ерхарт. Полиция допросила эту женщину, но оказалось, что она почти ничего не помнит. Помнит какое-то место, где ее, видимо, держали в заложниках. Она сообщила, что там было темно, все танцевали, и кормили довольно вкусно. Полиция пока скрывает эту женщину. Говорят, она получила массу предложений от одиноких мужчин и от издательств.
Последние два месяца только и разговоров, что о грабительницах-чечеточницах. Кто же эти женщины в масках? Версий хоть отбавляй. Зрители ломятся на танцевальные шоу, конкурсы, в балет, даже на студенческие репетиции. В банках стало модно назначать свидания или просто ходить туда в обеденный перерыв. Некоторые на всякий случай приносят с собой букеты цветов. Говорят, по этому делу работает девушка-детектив.
Тайна происхождения девушки-детектива
Некоторые говорят, будто ее на самом деле не существует. Кто-то однажды предположил, что на самом деле это я. Они что, серьезно? По крайней мере, сам я так не думаю. Будь я девушкой-детективом, я бы, конечно, об этом знал.
Всякое случается
Однажды утром девушка-детектив выходит из дома, а снаружи шатается какой-то человек. Я за ним давно уже наблюдаю со своего дерева. Ноги немного затекли, но мне нравится сидеть здесь. Человек этот толстый, под красивыми черными глазами круги. Он несколько раз тяжело вздыхает. Берет под руку девушку-детектива. Можно, спрашивает, я вам кое-что расскажу.
Хорошо, вежливо отвечает девушка-детектив. Отнимает у него руку и устраивается на ступени крыльца. Толстяк садится рядом и закуривает вонючую сигару.
Девушка-детектив спасает мир
Девушка-детектив спасла мир уже как минимум трижды. Не подумайте, что она хвастается.
Девушка-детектив не любит книги
Девушка-детектив вообще-то мало читает. Ей некогда. Когда она была маленькой, отец читал ей сказки. Сказки ей не нравились. Вот, например, сказка про двенадцать танцующих принцесс. Если их отец и впрямь хочет, чтобы они перестали танцевать, почему бы ему просто не запретить королевскому сапожнику делать им новые бальные туфли? И зачем им спускаться под землю, чтобы танцевать? У них что, нет зала с паркетом? И потом, им нравилось танцевать или они втайне облегченно вздохнули, когда их застукали? И кто научил их танцевать?
Девушка-детектив много думала о двенадцати танцующих принцессах. У нее с ними есть кое-то общее. Например, специальные кожаные туфли. Возможно, трусики. И еще то, что у принцесс нет матери. В книгах, особенно в сказках, всегда так. Мать обычно отсутствует. Девушка-детектив вдруг представляет себе этих пропавших матерей. Всех скопом, где-то в одном месте. Очень далеко, там, где ей их ни в жизнь не найти. Ее это бесит. Что они напридумывали, эти матери?
Рассказ толстяка
У одного человека есть двенадцать дочерей, говорит толстяк. И все красавицы. Просто загляденье. Он богат, но жены у него нет. И он сам растит девочек. Старается, как может. Старшая еще не уехала из дома, младшая только что закончила школу. Отец счастлив. Как же ему за ними присматривать, если они разъедутся?
Но тут начинается что-то странное. Все девушки спят в одной спальне, и это ничего, ладят они прекрасно. Но сестры стали спать целый день. И он не может их разбудить. Девушек будто наркотой накачали. Отец приглашает специалистов. Специалисты только руками разводят.
Вечером девушки просыпаются. Щебечут, как ни в чем ни бывало. Красятся. Шепчутся, хихикают. Ужинают с отцом и делают вид, что всё нормально. Когда приходит пора ложиться спать, идут в свою комнату и запирают дверь. Утром отец стучит, старается их разбудить. Сначала тихонько, просто постукивает, потом громче. Он умоляет их открыть. А рядом с каждой кроватью стоит изношенная пара бальных туфелек.
И вот какое дело. Он никогда не водил их заниматься танцами. Верховой ездой, теннисом – это да. Еще они учились делать кукольную мебель из сигаретных пачек и салфеток. Но танцами сроду не занимались.
Отец хочет нанять детектива. Вот вы не поверите, говорит толстяк, но когда-то и я был молод, красив, подвижен. Когда-то я и сам неплохо танцевал.
Толстяк выпускает облачко сигарного дыма.
– Слышали? – кричит мне девушка-детектив.
А я сижу на дереве. И киваю.
– Может, прогуляетесь туда?
Почему мы любим девушку-детектива
Мы любим девушку-детектива, потому что она напоминает нам дочку, которую мы хотели бы иметь. Она вежливая, но и отважная, вспыльчивая, но хорошо воспитанная. Ее возмущает несправедливость. Девушка-детектив любит чистоту в комнате, но не чересчур. Сама кормит своих золотых рыбок. Хорошо учится и вовремя ложится спать, если это не мешает борьбе с преступностью. Даже из престижного колледжа она будет по выходным приезжать домой, чтобы постирать вещи.
Она напоминает нам девушку, на которой мы надеемся когда-нибудь жениться. Если ее попросить, она будет заботиться о нас, готовить нам вкусную и здоровую пищу, находить потерянные ключи. Девушка-детектив вообще хорошо умеет искать. Она будет следить за чековой книжкой, планировать отпуск, будет даже иногда встречать нас у дверей, когда мы возвращаемся с работы – встречать, сняв всё, кроме синей ленточки в волосах. Она станет самым желанным, самым интересным зрелищем. Мы зароемся лицом в ее прямые, густые, пушистые, шелковистые, кудрявые, короткие, дразнящие, длинные, блестящие волосы. Апельсиново-рыжие, гвоздично-коричневые, каштановые, платиново-белые, кроваво-красные, медово-желтые, мышино-серые, золотисто-русые, иссиня-черные душистые волосы. Ее шевелюра всегда будет заводить нас.
Девушка-детектив напоминает нам маму.
Танцуйте с девушками-красавицами!
Отец прячет меня в чулане, и я жду, когда все девушки улягутся спать. Чулан большой. И пахнет в нем приятно – девичьим потом, гвоздикой и нафталином. Я подсматриваю в замочную скважину и держусь за рукав какого-то платья, чтобы не упасть. Не подумайте, будто я не заглянул во все карманы. Заглянул. Но нашел только мраморный шарик да колоду карт, в которой не хватало королевы пик, а еще салфетку, сложенную лебедем, и коробок спичек из китайского ресторанчика.
Я смотрю в замочную скважину, предвкушаю, как они будут раздеваться, но вместо этого они запирают дверь в спальню, двигают кровать, стучат по полу, а там… Представляете, там потайной ход. Девушки спускаются вниз, одна за другой. И вид у них самый невинный, будто в воскресную школу собрались.
Я немного выжидаю и спускаюсь за ними. Сначала ход выложен гипсом и кирпичами, потом начинаются камни, замазанные глиной. Стены легко расступаются, мы могли бы даже идти шеренгой, держась за руки. Довольно темно, но у каждой девушки в руках по фонарю. Двенадцать пар ножек, и каждая, обутая в кожаные бальные туфельки, ступает по своей лужице света. Я иду следом. Встаю на цыпочки, тяну руки вверх, но не могу дотянуться до потолка тоннеля. Ветерок шевелит волосы на затылке.
Раньше я считал, что неплохо знаю город, но мы всё спускаемся и спускаемся, сначала девушки, за ними я. Последней идет самая младшая, и когда, наконец, пол выравнивается, мы оказываемся в лесу. На деревьях какой-то особенный мох, он светится. Земля мягкая, точно бархат, и воздух такой приятный на вкус. Мне начинает казаться, что это сон, и я отламываю веточку. Настоящая.
Младшая слышит треск и оборачивается, но я успеваю нырнуть за дерево. Она идет дальше, и я за ней.
Мы подходим к реке. Ниже по течению стоят двенадцать молодых азиатов, похоже, бандиты. Черные волосы прилизаны, лица гладкие в свете фонарей, все в вечерних костюмах, а под пиджаками пистолеты. Я прячусь в тени деревьев. Может, здесь торгуют белыми рабами? Но девушки спокойно идут вперед, болтают и смеются шуткам своих спутников, так что я остаюсь на своем месте. Молодые люди садятся в каноэ, везут каждый свою девушку на тот берег. Я немного жду и тоже сажусь в каноэ, гребу, стараясь не шуметь. Вода черная, и течение довольно сильное, словно река знает, куда спешит. Не очень-то я доверяю этой реке.
Подплываю поближе к лодке с последней, самой младшей девушкой, и, наверное, вода из-под весла брызжет ей в лицо – там кто-то есть, говорит она спутнику.
Может, крокодил, отвечает он. Клянусь, этот юноша как две капли воды похож на официанта, который подавал мне цыплячьи крылышки в том новом ресторане в центре города. Я подплываю так близко, что не заметить меня уже невозможно, но они не замечают. Или просто притворяются из вежливости.
Мы высаживаемся на другом берегу, там ночной клуб с верандой, освещенной фонарями в бумажных абажурах. На веранде полно посетителей и посетительниц, играет оркестр. Музыка зажигательная, ноги сами притоптывают в такт. Ритм проникает в меня, пульсирует в висках. Думаю, уж теперь-то девушки точно меня заметили, но они и не смотрят в мою сторону. Похоже, нарочно не обращают внимания.
– Ну, вот и они, – говорит одна женщина, – здравствуйте, девочки.
Она высокая, красивая, точно кинозвезда, но очень суровая на вид, наверное, обычно играет злодеек. На ней узкое шелковое платье с драконами, но она не азиатка, это точно.
– Начнем, – говорит она.
Над дверью ночного клуба вывеска: «ТАНЦУЙТЕ С ДЕВУШКАМИ-КРАСАВИЦАМИ!» Они заходят внутрь. Я жду пару минут и иду следом.
Танцую со старшей и с младшей тоже. Они делают вид, будто не знают меня, но говорят, что танцую я очень неплохо. Мы кружимся, скачем, отталкиваемся друг от друга и снова сходимся, отплясываем чарльстон. Девушка то раздвигает колени, скрестив руки, то снова смыкает бедра, а руки раскидывает, словно хочет схватить меня. Потом опять берется за коленки вперекрест. Я поднимаю ее в воздух, юбка взлетает. В воздухе она стоит, словно на земле, а по полу двигается, как по воздуху. Просто плывет. Ноги то и дело притоптывают, искры летят из-под каблуков – ее, моих, всех каблуков в зале. Я танцую со многими девушками, и все они красавицы, как и написано на вывеске. Красивы даже те, кто вовсе и не красавицы. Потом музыканты как будто устают играть, я выскальзываю в дверь, переправляюсь через реку, иду через лес, через потайной ход и возвращаюсь в комнату девушек.
Снова забираюсь в чулан, вытираю лицо чьим-то платьем. С меня градом течет пот. Вскоре девушки тоже возвращаются, немного прихрамывая, но улыбаясь. Садятся на кровати, снимают туфельки. Ясное дело, туфли у них истрепались вдрызг. И мои не лучше.
Тогда я выхожу из чулана. Они визжат, причитают, кричат, ругаются, вопят и чертыхаются, а я отпираю дверь и впускаю их отца. Он ждал всю ночь. Устал, как собака. Под глазами круги. Проследили за ними, спрашивает он.
Проследил, отвечаю я.
Не упустили их, спрашивает он. А на дочек и не глядит.
Не упустил, отвечаю. Отдаю ему веточку. Чуть позже, когда я поближе познакомился со старшей девушкой, мы поженились. Ходим танцевать почти каждый вечер, но того клуба я больше ни разу не видел.
Два вида имен
Девушка-детектив со временем поняла, что есть люди, которым не стоит доверять. Например, таким, которые редко моргают. Или тем, кто всегда спокоен. Тем, кто слишком хорошо танцует. Слишком толстым и слишком худым тоже. Тем, кто плачет, а потом не сморкается. Некоторые имена непременно ведут к неуравновешенному или странному поведению. Иногда такие люди становятся преступниками. А всего-то и надо было их родителям как следует подумать. Бернадетта, Сильвестр, Арабелла, Апоколопус, Тадеуш, Гертруда, Гомес, Ксавье, Ксеркс, Флора. Помада у таких женщин всегда зловещего оттенка, а в головах роятся планы разрушения вселенной. Такие несутся по жизни сломя голову и боулингу всегда предпочитают стрельбу из лука. Такие уведут наследство прямо у тебя из-под носа, спрячут завещание, спланируют убийство, непременно свистнут что-нибудь из магазина, сбросят одежду и примутся отплясывать голыми на столах в барах, битком набитых гуляющим после работы народом. И зубы у них всегда искусственные.
С другой стороны, людям по имени Джордж или Максина, или Сандра, или Бредли доверять тоже не стоит. Такие непременно что-то скрывают. Лучше не доверять хромым. Людям с кривыми или слишком большими зубами. Тем, кто не чистит зубы. Скрягам и чересчур щедрым на чаевые. Тем, кто не моет рук после туалета. Тем, кто слишком сильно чего-то хочет. Мир – опасное место, тут полно таких, кто друг другу не доверяет. Вот поэтому я и сижу на дереве. И не слезу, даже если она меня попросит.
Девушка-детектив ищет свою мать
Девушка-детектив уже давно ищет свою мать. Она знает, что найти будет нелегко. Не забывайте, ее мать тоже большая специалистка по части пряток. Если мы не можем узнать девушку-детектива, когда она нас ищет, маскируясь под кого-нибудь, то как она сама узнает свою мать?
Иногда девушка-детектив видит мать в чужих снах. Смотри, какой у этой женщины сон о золотых рыбках, говорит она. Девушка-детектив пробует рыбок на вкус, и что-то ей открывается. Разбитое сердце, история о деньгах, долгожданный отпуск. Или скорый выигрыш в лотерею.
Иногда девушке-детективу кажется, что она упускает самое главное в словах матери. Может, дело не в отпуске или разбитых сердцах, не в лотереях, не в спрятанных завещаниях или другой какой ерунде. Может, мать девушки-детектива пытается объяснить, где она и как туда попасть. Пока же девушка-детектив собирает зацепки по чужим снам. А мы просим ее найти пропавших собак, посмотреть, не изменяет ли нам наша половина, проверить искренность друзей, приглядеть за миром, покуда мы спим.
Примерно в три часа ночи девушка-детектив открыла окно и посмотрела на меня. Похоже, она тоже не высыпается.
– Все сидишь на дереве?
Почему мы боимся девушки-детектива
Она напоминает нам наших матерей. Она питается нашими снами. Она знает, что мы задумали и чего хотим. Знает, на что мы способны, а на что – нет. Она что-то ищет. Мы боимся, что она ищет нас. Или не нас. Кто нас отыщет, если не девушка-детектив?
Девушка-детектив задает вопросы
– По-моему, я уже где-то слышала эту историю, – говорит девушка-детектив толстяку.
– Это старая история.
Толстяк грустно глядит на нее, а она на него.
– Тогда зачем вы ее рассказываете?
– Не знаю, – отвечает он. – Несколько месяцев назад у меня пропала жена. Ушла, умерла, непонятно. Короче, не могу я ее найти. Так я подумал, если б кто-нибудь снова отыскал тот клуб… Вдруг она там? Только я уже старый, и дом ее отца сгорел дотла тридцать лет назад. Я даже тот китайский ресторанчик не смог отыскать.
– Допустим, я найду этот клуб, – говорит девушка-детектив. – Раз она умерла, скорее всего ее там не будет. А если она и там, то наверняка не захочет вернуться.
– Да я и сам знаю, зайка, – отвечает толстяк. – Мне бы только с кем-нибудь поговорить о ней, рассказать, как с ней повстречался. Очень помогает. К тому же, ведь нельзя сказать наверняка. Вдруг она там? Никогда ничего наперед не известно.
Он протягивает фотографию жены.
– Как ее звали? – спрашивает девушка-детектив.
– Я уже давно пытаюсь это вспомнить, – говорит толстяк.
О том, что недавно появилось в хранилище банка
Потерявшиеся собаки. Команда и пассажиры «Марии Селесты». Опять непарные носки. Несколько коробок с елочными игрушками. Пьеса Шекспира о несчастных любовниках. Она плохо кончается. Обручальные кольца. Крокодилы-альбиносы. Несколько тонн домашней работы семиклассников. Баллистические ракеты. Хрустальная туфелька. Несколько исследователей Африки. Целая партия гималайских альпинистов.
