Текст книги "Неожиданная любовь (ЛП)"

Автор книги: Келли Эллиотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 34

Джонатан

— Господи, чувак, ты не мог бы ползти еще помедленнее? Мой отец двигается быстрее тебя, — крикнул Тревор.

— Ну, ради всего святого, почему я не могу управлять долбаным трактором, как Трипп, Митчелл и Стид! Почему мы собираем сено вручную?

Уэйд рассмеялся.

— Они ломают тебя. Думай об этом как о приеме в семью.

Я снял ковбойскую шляпу и вытер пот со лба.

— На улице едва шестнадцать градусов, и я, блядь, весь вспотел! И что ты имеешь в виду говоря, что меня ломают? Как долго длится процесс ломки? Ты женат на Амелии с прошлого лета, а сейчас март!

— Меньше разговоров, придурки, продолжайте укладывать тюки! — закричал Тревор.

Уэйд снова рассмеялся. У меня было такое чувство, что смеялся он именно надо мной.

Прошло еще полчаса, и грузовик с прицепом оказался полностью забит тюками сена.

Прислонившись к борту грузовика, я поднес бутылку воды к губам и выдул ее целиком.

— Никак не напьешься, Тернер? — спросил Уэйд.

— Держу пари, я похудел на три килограмма из-за сошедшего пота.

Уэйд и Тревор, посмеиваясь, пили воду.

— Тяжелая работа — дерьмо, но время от времени небольшие дозы ее идут на пользу.

Я уставился на Тревора.

— Я усердно работаю каждый день, придурок. Просто потому, что я не впахиваюсь в поле не означает, что я не работаю изо всех сил.

Тревор поднял руки, защищаясь.

— Я не говорил, что ты этого не делаешь. Между прочим, мы повезем это сено в сарай на южном пастбище и его нужно там выгрузить.

Моя челюсть отвисла так, что почти ударилась о землю.

— Прямо сейчас я ненавижу тебя, Тревор.

Звук гудка привлек всеобщее внимание, и мы посмотрели на летящий к нам грузовик Джона.

— Чувак, твой отец всегда гоняет как черт, убежавший из ада?

Тревор надел свою ковбойскую шляпу и оттолкнулся от грузовика.

— Нет, он этого не делает. Должно быть, что-то случилось.

Уэйд был следующим, кто оттолкнулся от грузовика.

— Черт, я надеюсь, с девочками все в порядке.

Я разглядел Вайелин, сидящую на переднем сиденье грузовика своего отца. Чем ближе они подъезжали, тем лучше я мог видеть ее… и сияющую улыбку на лице.

— Чувак, я думаю, ты вот-вот станешь отцом, — сказал Тревор, хлопая меня по спине.

На этот раз на землю почти упало мое сердце.

Грузовик остановился, и Вайелин выпрыгнула из него.

— Джонатан! Почему ты не отвечаешь на мои сообщения?

Я вытащил свой телефон. У меня было двадцать пропущенных звонков и пять сообщений.

— Черт, телефон стоял на беззвучном.

— Либерти рожает! Она позвонила тридцать минут назад и сказала, что едет в больницу.

— Что? — заорал я. — Срань господня!

Вайелин подбежала и прыгнула в мои объятия.

— У нас будет ребенок!

— Давайте, дети, нам нужно ехать. Вы захотите находиться там, когда произойдет большое событие.

Я повернулся к Тревору.

— Облом, я не смогу помочь вам выгрузить это сено.

Тревор одарил меня дьявольской ухмылкой, за которой последовал средний палец.

— Просто езжай и держи нас в курсе событий. Я хочу познакомиться со своей новой племянницей или племянником.

Я протянул руку и пожал руки Тревору и Уэйду.

— Мы дадим вам знать.

Уэйд притянул меня к себе.

— Удачи. Я рад за вас.

Комок в горле не давал мне говорить. Я кивнул, затем запрыгнул на заднее сиденье грузовика Джона. Мы заехали в главный дом, забрали Мелани и направились в Сан-Антонио.

* * *

— Папа, аккуратней, чтобы не получить штраф, — сказала Вайелин, крепче сжимая мою руку.

— Детка, ты вот-вот перекроешь кровообращение в моей руке, — сказал я.

Она посмотрела на наши сцепленные руки.

— Ой, прости.

Эта поездка в Сан-Антонио, казалось, длилась целую вечность.

— Адвокаты тоже приедут? — спросила Мелани.

— Нет, но я написал Ванде и Мику. Знаете, они наняли Либерти работать на них неполный рабочий день и пообещали, что летом она сможет выйти на полный. У нее много академических стипендий, но из-за того, что родители отказали Либерти, ей придется платить за учебу. То, как Мик и Ванда помогают ей, демонстрирует, какая они удивительная пара.

— Какой замечательный поступок с их стороны. Как мило, — сказала моя мама, оглядываясь на Вайелин.

— Да, как только мы рассказали им ее историю и что ее родители перестали с ней общаться, они взяли ее под свое крыло. Она может работать удаленно из своего общежития, так что это идеально для нее.

Джон повернул на территорию больницы, и мой пульс подскочил раз в десять.

— Я высажу вас и припаркуюсь. А вы дайте знать куда потом идти.

Вайелин выпрыгнула из грузовика до того, как Джон остановился.

— Боже мой, эта нетерпеливая девушка вечно выпрыгивала из машины, не дождавшись полной остановки.

Мы быстрым шагом подошли к стойке информации, и милая пожилая женщина поприветствовала нас дружеским кивком.

— Привет! Вы как на задание приехали.

— Роды, — выдохнула Вайелин.

Регистратор указала направо от нас и сказала:

— Поднимитесь на лифте на четвертый этаж и зарегистрируйтесь.

— Спасибо! — ответила Вайелин, уже уходя.

— Я напишу Джону. То есть, если я смогу писать сообщения и бегать трусцой! — сказала Мелани.

Мы пытались не отставать от Вайелин.

Войдя в лифт, я попытался отдышаться.

— Ты нервничаешь? — спросила Вайелин.

— Черт возьми, да, я нервничаю. А ты?

Она хихикнула.

— Да и думаю, что больше тебя.

Двери лифта открылись на четвертом этаже, я взял Вайелин за руку, и мы застыли. Мелани толкнула нас сзади, заставляя выйти из лифта.

Молодая леди за стойкой не скрывала веселья, когда мы, спотыкаясь, шагнули вперед.

— Привет, мы напуганные до смерти будущие родители ребенка Либерти Уилсон.

Глаза девушки загорелись.

— О! Либерти предупредила, что приемные родители ребенка уже в пути. Я дам медсестре знать, что она может отвести вас в палату.

— Палата? — спросили мы с Вайелин одновременно.

— Да. Родовая.

— Да, ясно, — сказала Мелани, крепко взяв Вайелин и меня за руку.

Наконец, я вышел из оцепенения.

— Ай! Мама, какого черта? — прошептала Вайелин.

— Вам двоим нужно прийти в себя. Либерти хочет, чтобы вы были в палате, когда родится ребенок. Это большая честь.

Я, спотыкаясь, сделал несколько шагов назад.

— Что?

— О боже! Ты так думаешь? — спросила Вайелин, подпрыгивая вверх-вниз.

— Успокойся, Вайелин Паркер. Тебе не пять. И да, это мое предположение.

Следующее, что я помню, это то, как мы входим в палату Либерти. Из экскурсии, которую нам провели на прошлой неделе, мы уже знали, что это палата и для родов, и для восстановления. Вайелин также наняла личную акушерку для Либерти после того, как увидела, что та просматривает эту информацию.

Либерти заметила Вайелин и начала плакать. Вайелин бросилась к ней и взяла ее за руку.

— Я… я боялась, что ты не приедешь! — вся в слезах произнесла Либерти.

— О, моя сладкая девочка, все в порядке! Мы здесь.

Я прошелся по палате и остановился у странного аппарата.

— Он отслеживает мои схватки… И они становятся довольно интенсивными.

— Ты принимала болеутоляющее? — спросил я.

— Я хотела сначала дождаться вас.

Вайелин и я в ужасе посмотрели друг на друга.

— Либерти! Это твои роды. Ты должна сделать проще этот процесс.

Облегчение отразилось на ее лице.

— Хорошо, мне действительно не помешала бы эпидуральная анестезия.

Медсестра улыбнулась.

— Я сообщу доктору, что вы просите об этом.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил я.

Она покачала головой.

— Нет, спасибо. Ванда и Мик ушли перекусить. Я так счастлива, что они есть в моей жизни.

— Они удивительные, — добавил я.

Через несколько минут в палату вошел врач, с которым мы встречались на прошлой неделе.

— Итак! Все здесь. Давайте посмотрим, как у вас идут дела, а потом мы вызовем анестезиолога для проведения эпидуральной анестезии.

— Мне выйти? — спросил я.

Доктор взглянул на Либерти.

— Только если Либерти этого захочет. Вы ничего не увидите, если будете там, где стоите.

— Все в полном порядке, — сказала Либерти.

Осмотрев Либерти, доктор встал.

— У тебя уже почти шесть сантиметров, так что не вижу необходимости откладывать эпидуральную анестезию.

Либерти и Вайелин одновременно вздохнули. Как только эпидуральная анестезия подействовала, Либерти задремала.

— Как долго будут продолжаться схватки? — спросил я у Вайелин.

— Я говорила об этом с Пакстон. Она сказала, что промучилась с Гейджем несколько часов.

Я с трудом сглотнул. Мои нервы были на пределе. Если бы там лежала Вайелин, я бы сошел с ума от беспокойства.

— Я рад, что Либерти отдыхает. Может быть, нам стоит спуститься вниз и перекусить, пока она спит.

Вайелин кивнула. В комнате ожидания мы столкнулись с ее родителями, Вандой и Миком и все вместо направились в кафетерий. Мы взяли по несколько сэндвичей и кофе и вернулись в зал ожидания. Через некоторое время к нам с широкой улыбкой на лице вышла медсестра.

— Мы готовы.

Вайелин вскочила.

— Что? Уже?

Медсестра жестом пригласила нас следовать за ней обратно в палату Либерти. Вайелин развернулась и посмотрела на своих родителей.

— Вот оно. О, боже мой! Мам, можешь всем позвонить?

Мелани встала.

— Конечно, дорогая. А теперь иди! Поцелуй Либерти за меня.

Я взял Вайелин за руку, и мы быстро направились в родильную палату.

Когда я открыл дверь, доктор осматривал Либерти, поэтому я отвернулся и направился к противоположному краю кровати.

— Малыш готов появиться.

— Она чувствовала себя плохо, поэтому я дала ей понюхать немного мятного масла, — сказала Дарси, акушерка, которую наняла Вайелин.

— Тебе лучше, милая? — спросила Вайелин, убирая волосы Либерти с глаз.

Она кивнула. Дарси очень помогла Либерти. Во время схваток она массировала Либерти живот и плечи.

— Ну как? Вы готовы? — спросила Либерти, ее глаза наполнились чем-то, что я не был готов интерпретировать. Моим самым большим страхом было понять, что она отступит, и сердце Вайелин снова будет разбито.

— Вопрос в том, готова ли ты? — спросила Вайелин, беря ее за руку.

Взгляд Либерти метался между мной и Вайелин.

— Я готова, и как бы сильно я ни любила ребенка, знаю, что поступаю правильно. Я хочу, чтобы вы были ее родителями. Я знаю, вы сможете дать малышке ту жизнь, которую я сейчас не способна.

Меня охватило облегчение. Вайелин наклонилась вперед и поцеловала Либерти в лоб.

— Хорошо, давайте отправим это шоу в путь, хорошо?

После того, как Дарси объяснила, как держать ноги Либерти, доктор рассказал, чего ожидать. Я должен перерезал пуповину. Либерти отказалась первой взять ребенка на руки, чувствуя, что как Вайелин важен этот момент, кожа к коже, чтобы у них сразу же возникла связь. Вайелин начала спорить, но Либерти настояла, и Вайелин быстро отступила.

А потом это случилось. Появилась головка ребенка, и я чуть не расплакался. Вайелин подбадривала Либерти во время схваток, а мы с доктором смотрели на появившийся маленький клочок темных волос.

— О… Боже мой, — прошептал я. Одна из медсестер подошла ко мне.

— Мистер Тернер, вы хорошо себя чувствуете?

Я указал вперед.

— Это… это голова. Это голова прямо здесь!

Медсестра усмехнулась.

— Да, это голова вашего ребенка.

В том, что происходило, было что-то волшебное. Ребенок. Милый невинный ребенок появлялся на свет, и я собирался стать отцом.

Медсестра велела Вайелин сесть в глубокое кресло. Они сняли с нее футболку и дали халат. Мое сердце билось так сильно, что казалось, все в комнате это слышали.

Голос доктора вывел меня из транса.

— Давай, Либерти. Нажми на пуск, милая, твой ребенок вот-вот появится. Соберись еще разок.

Мой взгляд переместился на Либерти. Она была так молода, у нее было такое удивительное будущее, и она делала нам этот подарок. Я всегда буду благодарен этой молодой женщине, и она останется частью нашей семьи.

— А вот и малышка! — объявил доктор.

Я оглянулась на Вайелин, которая наблюдала за рождением ребенка. Она плакала, закрыв рот руками. Я затаил дыхание, наблюдая, как наш ребенок приходит в этот мир.

— Это девочка! — объявил доктор. — Итак, мистер Тернер, вы готовы перерезать пуповину?

Плач нашего ребенка заполнил палату, и это был самая потрясающий звук на свете.

Либерти не сводила глаз с малышки и улыбалась, когда медсестра направилась к Вайелин. Я сосредоточился на любимой, и когда ей передали на руки нашего ребенка, все в моем мире изменилось. Все перестало иметь значения, кроме двух прекрасных девочек, которых я всегда смогу называть своими.

ГЛАВА 35

Вайелин

Я сидела в кресле и зачарованно наблюдала как Либерти тужится в последний раз. Ребенок вышел, и я прикрыла рот рукой, чтобы скрыть рыдания.

Один быстрый взгляд на Джонатана, и мое сердце чуть не разорвалось, когда он вытер слезы. Я любила этого мужчину, и мне нравилось, что он поддержал такую безумную прекрасную идею.

— Это девочка! — закричал доктор.

Тут я услышала, что Либерти начала плакать и зарыдала еще сильнее.

Девочка.

Маленькая девочка, которую можно наряжать и устраивать чаепития. Маленькая девочка, которую я научу идеально танцевать арабески и ездить верхом.

— Итак, мистер Тернер, вы готовы перерезать пуповину?

Я наблюдала, как дрожащие руки Джонатана сделали это. Я видела любовь в его глазах, и мое сердце наполнилось радостью. Наверное, я никогда в жизни больше не буду так счастлива. Но когда медсестра поднесла нашу дочь ко мне, поняла, что ошиблась.

— Ты готова встретиться со своей маленькой девочкой? — прошептала она.

Кивнув, я потянулась к малышке. В тот момент, когда медсестра положила ее мне на руки и расправила мой халат, чтобы я могла прижать ее к своей груди, я поняла, что вот он самый счастливый момент в моей жизни.

Мое сердце было готово разорваться от любви. Моя мечта сбылась, и, хотя я не вынашивала этого прекрасного ребенка девять месяцев и не приводила его в этот мир, я каждой частичкой знала, что она моя. Это мой ребенок, и я буду любить его до последнего вздоха.

Джонатан подошел ко мне, и мы посмотрели на нашу маленькую девочку.

— Она прекрасна, — прошептал он, вытирая слезы с моего лица.

— Да, это так. Самая красивая маленькая девочка в мире.

Я подняла взгляд и увидела, что Либерти наблюдает за нами. На ее лице сияла яркая, красивая и немного печальная улыбка. Я переживала за эту молодую женщину. Когда она сказала, что хочет, чтобы я первая взяла ребенка, я была потрясена. Она понятия не имела, какой подарок нам преподнесла, но постараюсь донести до нее всю значимость.

— Либерти… — сказала я со всхлипом.

Она кивнула, протянула руку и взяла меня за ладонь.

— Она прекрасна.

— Она такая же, как и ее мать, — заявила я.

— Теперь ты ее мать, Вайелин. У нее всегда будет частичка моего сердца, и я буду любить ее до самой смерти, но ее мать ты.

Закрыв глаза, я старалась не зарыдать в голос.

Джонатан подошел к Либерти и поцеловал ее в лоб.

— Ты потрясающая. Спасибо тебе, что сделала нам этот подарок. Мы так счастливы, что ты появилась в нашей жизни.

Либерти вытерла слезы.

— Спасибо, Джонатан.

Одна из медсестер принесла стул, и Джонатан сел рядом со мной. Я переместила малышку, чтобы ему удобно было смотреть на нее.

— Вы уже придумали, как назвать ребенка? — спросила медсестра, глядя на нас с широкой улыбкой.

Мы с Джонатаном посмотрели друг на друга, а затем на Либерти.

— Да. Либерти Грейс Тернер.

Либерти прикрыла рот рукой и закрыла глаза.

— Спасибо. Мне нравится.

Доктор встал перед нами.

— Похоже, здесь все закончено. Либерти, как только закончится действие анестезии, тебе нужно встать и начать ходить. Но только с чьей-нибудь помощью, хорошо?

Она кивнула.

— Да. Я понимаю.

Я с любовью посмотрела на свою дочь. Ее маленькие голубые глазки открылись, и она поймала мой взгляд.

— Привет, милая малышка. Это мама и папа, — сказала я.

Джонатан провел пальцем по ее щеке.

— Добро пожаловать в мир, Либерти. Тебя ждет много нового. Только Патч чего стоит.

Я начала смеяться и передала нашу дочь Джонатану. Он взял ее так, словно всю жизнь держал новорожденных. Они смотрели друг на друга, и это был самый драгоценный момент.

— Папа уже очень тебя любит, моя прекрасная малышка.

Как же сильно я любила Джонатана.

Палата опустела, осталась только одна медсестра. Либерти уснула. Я накормила нашу Либерти с бутылочки, и Джонатан взял ее на руки.

— Я хочу, чтобы Либерти подержала ее, прежде чем мы отнесем ее в детскую.

Малышка пробудет здесь до завтра, а потом мы заберем ее домой. Джонатан подошел к Либерти, и я осторожно разбудила ее.

Она открыла глаза и улыбнулась.

— Ты хочешь подержать ее перед тем, как мы ее унесем?

Сев прямее, она прикусила губу.

— Не знаю. Вы не возражаете?

Я улыбнулась.

— Конечно, нет.

Джонатан передал малышку Либерти на руки ее матери. У нее перехватило дыхание, а подбородок задрожал.

— Либерти, мы оставим тебя на несколько минут. Если что, мы прямо за дверью.

— Что? — потрясенно спросила Либерти.

— Если ты не хочешь, мы не пойдем, — добавил Джонатан.

— Вы точно не будете возражать?

С улыбкой я наклонилась и поцеловала ее в лоб.

— Вовсе нет. Мы будем за дверью.

Джонатан положил руку мне на поясницу и вывел из палаты. Кинув быстрый взгляд назад, я улыбнулась, когда увидела, что Либерти рассматривает пальчики ног ребенка.

За дверью я повернулась к Джонатану.

— Я думала, что будет трудно оставить ее с ребенком, но это казалось естественно.

Джонатан кивнул.

— Не могу себе представить, что она чувствует.

Я подумала, что мне пришлось отказаться от маленькой Либерти. Это было невообразимо. Жалость, которую я испытывала к бедняжке Либерти, чуть не душила меня.

Прошло десять минут, и Либерти позвала нас. Когда мы вошли в палату, я была поражена открывшимся передо мной зрелищем: молодая мать держала на руках ребенка, от которого ей пришлось отказаться, чтобы у них обоих была лучшая жизнь. Ребенок, который теперь был моим и Джонатана. Наш ребенок. Маленькая девочка, которая обязательно узнает об этой удивительной молодой женщине, которая так сильно любила своего ребенка, что благословила нас стать ее родителями.

— Большое вам спасибо, что дали мне это время.

Я подхватила малышку на руки.

— Это было самое меньшее, что мы могли сделать.

Улыбка Либерти была натянутой, а глаза наполнились слезами.

— Идите. Я в порядке.

Часть меня не хотела уходить. Я хотела остаться в той комнате… только мы четверо. Но я понимала, что время пришло.

— Спасибо, Либерти. Ты позвонишь, когда решишь, что хочешь делать?

— Я обещаю.

Я наклонилась, поцеловала ее в щеку и прошептала:

— Спасибо.

— Ты дашь нам знать, если тебе что-нибудь понадобится. Или скажешь Ванде и Мику, хорошо? — спросил Джонатан.

— Да, хорошо. Спасибо вам обоим.

Снаружи нас ждала медсестра с люлькой для малышки. Затем она показала нам, где будет находиться наш ребенок до завтра. Ее выпишут после осмотра педиатром.

— Вы все можете приходить в детскую в любое время, когда захотите. Ваша мама сказала, что забронировала вам номер в отеле через дорогу.

— Спасибо, — сказал Джонатан, обнимая меня за талию.

— Да, спасибо, но кажется, мы проторчим в приемной всю ночь, — сказала я со смешком.

— Нам еще нужно сделать несколько анализов. Почему бы вам не пойти отдохнуть или чего-нибудь поесть.

— Хорошая идея. Я уверен, что родители тоже захотят пробраться сюда и подержать ее.

Медсестра отнесла нашу дочь в детскую и положила ее рядом с маленьким мальчиком по имени Марк Лоуч. Карточка с именем уже была вставлена в именной держатель на люльке. Джонатан переплел свои пальцы с моими, и я прочитала вслух.

— Либерти Грейс Тернер. Это прекрасно.

— Конечно. Красивое имя для чудесного ребенка.

Мои пальцы потянулись к стеклу.

— Я просто хочу обнять ее и никогда не отпускать.

— То же самое. Посмотри, как она уже присматривается к старине Марку. Боже милостивый.

Я рассмеялась и покачала головой.

— У меня такое чувство, что ты часто будешь спрашивать у Стида советы.

Он издал рычащий смешок.

— Без шуток.

Джонатан повернул меня лицом к себе, обхватив мое лицо ладонями.

— С Днем матери.

Я никак не могла остановить слезы, которые хлынули из-за этих трех простых слов.

— С Днем отца.

Джонатан вытер мои слезы.

— У нас есть хоть какое-то представление о том, что мы делаем?

Смеясь, я ответила:

— Ни черта не представляю.

Он нежно поцеловал меня.

— Будет весело.

— И дорого, — добавила я. — Я хочу ту круглую кроватку из журнала.

Из груди Джонатана вырвался стон.

— Я могу сделать это за половину стоимости!

Обнявшись, мы направились в зал ожидания.

— Это займет слишком много времени!

— А потом ты скажешь, что хочешь, чтобы у Либерти была своя коза.

— О, черт возьми, нет. Ты думаешь, я сошел с ума? Я думал о щенке!

— Боже милостивый. Во что я себя втянула?

* * *

Я отступила назад и, улыбаясь, посмотрела на дело своих рук.

— Посмотри на это, Либерти. Последние штрихи: розовые занавески. — Взглянув на свою трехдневную дочь, я кивнула. — Знаю-знаю. Это был компромисс между твоим папой и мной. Розовые занавески с маленькими молоточками. Не спрашивай меня, как ему удалось сделать их так быстро или кто, черт возьми, их сделал. У меня такое чувство, что в этом замешан твой дядя Корд.

Либерти смотрела на меня с кресла-качалки.

— Мамочка так сильно любит тебя, моя милая малышка. Как насчет того, чтобы немного потанцевать?

Я взяла переноску и отнесла ее в гостиную. Поставила на пол и принялась просматривать диски.

— Хм… похоже, папа привез всю свою музыку. Foreigner, Boston, Daughtry, Def Leppard, AC/DC. — Зарычав, я покачала головой. — Мы не начнем с AC / DC. Давай посмотрим на мамину коллекцию.

Я улыбнулась, пролистывая свой плейлист на телефоне.

— Это намного лучше, Либерти Грейс. Шанайя Твен, Rascal Flatts, Кит Урбан, Миранда Ламберт. Идеально. — Я включила трек и взяла Либерти на руки. — Давай потанцуем, малышка.

Держа свою дочь на руках, я укачивала ее под музыку.

Я почувствовала Джонатана еще до того, как увидела его.

— Хочешь присоединиться к нам? — спросила я.

— Это было бы для меня честью.

Джонатан направился ко мне. Нежно поцеловав меня, он наклонился и поцеловал Либерти в лоб.

— Я так сильно люблю вас обоих.

— И мы тоже тебя любим, папочка. Не так ли, малышка?

Джонатан притянул меня ближе, и мы танцевали посреди гостиной с нашей маленькой дочкой.

— Эй, ты так и не рассказал о том сюрпризе, который приготовил для меня в день аварии, — я улыбнулась, глядя на него снизу вверх.

— Я обязательно надену его сегодня вечером.

Глаза Джонатана вспыхнули желанием.

— И я не думал, что этот день может стать лучше. Я словно нахожусь на небесах.

— Рай на Земле, — тихо сказала я, и он притянул нас ближе. Я закрыла глаза и вспомнила последние четыре месяца. Взлеты и падения. Смех и слезы.

Все готовило нас к этому моменту.

И какой это был прекрасный момент.

КОНЕЦ