Текст книги "Подарок от лепрекона (СИ)"
Автор книги: Катя Водянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 22
На сцену пускали всех подряд, перемежая это выступлениями профессиональных артистов. И то, даже в таких перерывах с туристами оставался профессиональный танцор, который показывал незамысловатые движения ногами, а музыканты играли самую простую мелодию, в которой легко поймать ритм.
– Ой, да брось! – Гаррет легонько потащил Хелен на себя. – Это же паб, а не смотр для балетной школы, здесь никто не осудит. И поверь, более неуклюжего танцора, чем я, сложно найти во всей Ирландии. По контрасту ты все равно будешь на высоте.
Она все еще сомневалась, но и не отказывала, будто про себя решала какую-то дилемму.
– Хелен. Посмотри на этих пьяных мужиков и девиц. Все они будут пялиться на твои хорошенькие длинные ножки и пускать слюни так сильно, что не заметят, попадаешь ли в ритм.
– Хорошо, – она спрыгнула со стула и позволила Гаррету провести себя через толпу, а после и подсадить на сцену.
Там уже собралось несколько туристов, три парня и девушка, Хелен же нарочно забилась в дальний угол, чтобы не быть на виду. Глупая идея была с этими танцами. Возможно, у ведьмы есть свои причины не любить их или стесняться всеобщего внимания.
Гости паба тут же дружно захлопали, подбадривая танцоров и зазвучала музыка. Хелен все стояла и не двигалась с места, хотя профессиональный танцор уже показывал первые из нужных движений. Гаррет взял ее за руку, ободряюще подмигнул, и сам сделал первый шаг. Потом еще один. И еще. Предложил уйти, но Хелен помотала головой и прикусила губу еще сильнее, почти до крови. Затем, словно договорившись о чем-то сама с собой, резко и как-то очень артистично расправила плечи, подняла подбородок и начала выстукивать ритм и плести вязь ногами, будто всю жизнь только тем и занималась. Гаррет пытался поспеть за ней, но выходило скверно. Все же сыщик из него вышел лучше, чем танцор. Хелен заметила это и чуть сбавила темп, подстраиваясь под движения Гаррета.
Но несмотря на это так и держалась в дальнем углу, не стремясь вырваться в центр, хотя хлопали теперь преимущественно ей. В конце кто-то из туристов поинтересовался, где ведьма так научилась.
– Смотрела несколько выпусков “Ривер Дэнс”, – коротко бросила она и позволила Гаррету снять себя со сцены.
А он все смотрел на ее пылающие от быстрых движений щеки, на чуть взлохмаченные волосы и быстро вздымавшуюся грудь, почти ощущал радость какое-то облегчение, идущее от Хелен и не мог ни отпустить ее, ни сказать что-то умное.
– Я снова могу танцевать, понимаешь? – она тоже обняла Гаррета и прижалась теснее. – Спасибо!
Дьявол знает, что у нее там за отношения с танцами, но сейчас Гаррет собирался сделать то, в чем гарантированно не накосячит. И поцеловал Хелен, скользя руками по ее спине и плечам. Какой-то умник посоветовал им снять номер в гостинице и развлекаться там. Гаррет отмахнулся от него двумя пальцами и продолжил целовать свою ведьму. Если бы этот сраный советчик столько времени ждал своего свидания, то, возможно, и вовсе разложил бы свою женщину прямо на столе. Что там, Гаррет и сам был близок к этому, но пока держался. Старался держаться. Очень старался.
Когда кровь в висках застучала так, что перекрывала музыку и выкрики посетителей, Гаррет все же оторвал себя от ведьмы, а она подтянулась чуть выше и все равно чмокнула его напоследок, улыбнувшись так лукаво, будто испытывала наслаждение от этой игры и поддразниваний.
– Ты бы разделась немного, – Гаррет потянул ее за шарф, когда они вернулись за столик. Точнее, Хелен сидела там уже с минуту, пока он ходил за стаканом яблочного сока. Вряд ли кормящая мать станет напиваться пивом, но после таких интенсивных танцев любой захочет пить.
– Спасибо, мне не жарко.
Она отмахнулась тем самым шарфом и махом выпила треть стакана.
– Как знаешь, как знаешь. Я тоже только за то, чтобы единолично любоваться твоей грудью, ключицами и талией. А еще ногами. Конечно, местные похотливые самцы и самочки уже вдоволь нагляделись на твои лодыжки, зато бедра, бедра только для меня. О, да.
– Ты разошелся, О'Келли, – ее губы расплылись в улыбке, зато правая рука опустила на ногу Гаррета чуть выше колена и легонько сдавила мышцы. И кто тут еще разошелся? – Нет никакой груди для любования. А у платья просто некрасивая отделка по горловине. Купила его почти на бегу из-за красивой юбки, верх категорически не нравится.
И пока она говорила, рука будто невзначай поглаживала его бедро. Совсем небольшой участок, не уходя далеко от колена, будто случайно, от нервов. Гаррет не выдержал, подсел ближе и обнял ведьму так, чтобы говорить ей на ухо.
– Есть. Но о ней знаю только я. Спорим, она сейчас твердая, набравшаяся молока? Очень чувствительная, почти болезненная. Так и просит, чтобы ее погладили легко, без давления и приласкали, снимая напряжение. А соски такие твердые, что будут видны и сквозь ткань платья. Так что ты правильно не хочешь раздеваться, Хелен, очень правильно!
А после отсел на прежнее место, чуть подвигал бровями и отхлебнул пива. Напиваться сегодня Гаррет не собирался, но хоть немного остудить текущий вместо крови раскаленный металл стоило. Как и прочистить голову. Срань! Надо было и себе взять сок или воду. Ведьма же очень серьезно и строго поглядела на него, только на мгновение позволив проскользнуть мелким смешинкам в глубине зрачков, потом решительно встала и упорхнула в дамскую комнату. Точнее, Гаррет надеялся, что именно туда, а не прочь из паба и невоспитанного придурка, с которым сюда пришла. Вернулась она через несколько минут и с таким же невозмутимым видом вернулась за стол.
– Держи, сняла все лишнее.
И вложила в его ладонь что-то холодящее шелком и точно кружевное. Гаррет даже боялся опустить взгляд и посмотреть на это, перебирал пальцами по ткани, а после запихнул в карман. И сразу вынул просто удостовериться, что там не платок или какая-то подобная вещь.
Точно студент на экзамене, которому надо прочитать шпаргалку, он опустил взгляд на спрятанную под столом руку и почти с усилием разжал пальцы. Че-о-орт! Не шьют платки такого порочно-черного цвета, со вставкой из прозрачного кружева и крохотным бантиком спереди. Гаррет быстро спрятал “лишнее” в карман, второй рукой потер рукой лоб. А Хелен в открытую веселилась.
– Я могу снять еще что-нибудь, если этого недостаточно.
– Угу. Да, – Гаррет как можно аккуратнее поправил уже болезненный стояк, натянул свитер пониже и потянул Хелен за руку. – Идем. Идем-идем, ведьма.
* * *
Гаррет взял меня за руку, вытащил из-за столика и повел куда-то. Посетителей в пабе сейчас собралось столько, что протолкаться оказалось непросто. Но не для здоровенного и наглого О'Келли, который с извинениями и просьбами расступиться, потому как “человеку плохо” ловко обходил всех и даже пробрался мимо громадной очереди в туалет. Несколько стоявших чуть в стороне пожилых мужчин отпустили по шуточке, на тему того, кому и как здесь плохо, отчего я покраснела.
Эх, нет. Покраснела я потому, что они говорили абсолютную правду: впервые в жизни мне хотелось быть с мужчиной так сильно, что это почти причиняло боль, терпеть которую еще час, пока мы будем добираться домой, почти невозможно. Но и вот так заняться сексом на первом свидании, да еще и в туалете – чересчур. С Доном было совсем иначе: обычное сумасбродство двух одиноких людей, которые расстанутся наутро и дела им нет, что обо всем этом подумает другой. А О'Келли вроде как звал меня замуж, предлагал купить дом и все прочее. В те счастливые времена, когда считал приличной женщиной.
С прочтением мыслей у Гаррета пока было все плохо, поэтому он не остановился в маленьком коридорчике, а еще раз пробормотав кучу извинений, почти затолкал меня в одну из кабинок, на которой висела табличка: “Не ходи сюда, брат! Здесь все равно не смывает, а из крана течет будто из твоего носа при гриппе!”. А когда тяжелая дверь отгородила нас от гомонящей, пропитанной запахами пива и табака очереди, Гаррет вдавил меня во все вырезанные на дереве квадраты и поцеловал так жадно, что не всегда вдохнуть получалось. Куда-то в район левого бедра впивалась дверная ручка, до слуха доносились голоса собравшихся в коридоре, сейчас не особенно понятные, а вода в кране пусть шумела и не останавливалась, но все равно мало что могла замаскировать.
Руки О'Келли скользили по моим бёдрам, вначале вполне пристойно, по средней части и чуть выше, а после юбка оказалась задранной до самой талии, а его пальцы вовсю изучали резинку моих чулок и то, что выше.
– Срань! Я до последнего не верил, что это в самом деле трусики, – он выпрямился и теперь заглядывал в глаза, затем одной рукой подхватил меня под бедро, заставив согнуть ногу в колене и почти вжал в себя. Тот самый стояк, о котором он постоянно болтал, упирался в низ моего живота, как однозначный намек: сюда мы зашли не просто поболтать.
– То есть ты спряталась в кабинку, сняла трусики, – продолжал О'Келли, – после зажала их в ладони и в таком виде прошла обратно через весь зал, обходя туристов, здороваясь с официантами, улыбаясь встречным мужчинам? Да это гребанный поступок отчаянной девицы!
– А тебе не понравилось?
Я чуть сильнее прижалась к нему и постаралась напустить во взгляд все возможное: “это проделки русской мафии, магия и таинственный круговорот трусиков в природе”. Гаррет покачал головой:
– А теперь постарайся громко не кричать, хороший паб, обидно, если нас сюда больше не пустят.
Не кричу во время секса – считаю это наигранным и показушным, и стонать всегда стараюсь умеренно, чтобы не беспокоить соседей. Стены, даже в якобы элитных домах – часто словно картон. Донести эту информацию до Гаррета не вышло: он снова наклонился к моим губам и поцеловал. Очень нежно, осторожно и ласково, как перерыв, необходимая передышка перед тем, что случится дальше. А что оно случится – я больше не сомневалась. Здесь и сейчас. Ни одного, самого крохотного варианта остановится и дотерпеть до более подходящего места в принципе не существовало.
– Знаешь, возможно мои действия покажутся несколько грубыми и неподходящими, – он говорил тихо, в перерывах между поцелуями, давая мне время отдышаться и возразить, если что-то не так.
Но воздуха и так не хватало, а слова застряли в горле. Сейчас мне словно передался страх Гаррета ляпнуть что-то не то и разрушить все. Хотя, возможно, было бы и к лучшему. В своем ли я уме, что позволяю мужчине прижимать себя к двери туалета в пабе? Задирать юбку уже с двух сторон и трогать там, где сейчас все горело, тянуло и пульсировало? Казалось, рук у О'Келли больше двух, а ещё есть сверхспособность угадывать точку, прикосновение к которой окажется наиболее приятным и правильным именно сейчас.
– … но я парень не маленький и хочу точно быть уверенным, что ты готова.
Его пальцы скользили внутри меня, двигались, будто растягивали и ощупывали. И от мысли, что он сейчас чувствует мое возбуждение не слабее, чем я – его, хотелось провалиться сквозь землю или сбежать. Так бы и сделала, не будь мне так хорошо. Как и положено ведьме, я расстегнула ремень Гаррета, затем молнию его брюках, почти хныча от того, что пришлось чуть отстраниться и прервать его ласки, но хотелось лично и сиюминутно удостовериться, насколько "немаленький он парень".
Гаррет почти сразу сгреб мои руки своей ладонью, поднял их вверх и прижал к двери, сам же с наслаждением потерся о низ моего живота.
– Так не пойдет, Хелен, совсем не пойдет. Я хочу тебя, целиком, а не жалкий петтинг.
Я уже не знала, чего хочу. Точнее – знала, но не здесь же? Или здесь? Казалось, если сейчас не получу разрядку – умру. А меня же ждёт Дара!
Вот. Нужно подумать о дочери и том, что мужчины не слишком ценят доступных женщин, особенно тех, что отдаются прямо в туалете первого попавшегося паба. Но в реальности я подавалась навстречу движениям рук Гаррета, прикусывала от нетерпения его губы во время поцелуя, случайно расцарапала шею, постанывала и чувствовала себя марионеткой, которая слепо выполняет указания.
Давай ты развернешься, Хелен, так будет удобнее.
А теперь наклонись и упрись руками. Да, вот сюда. Как же хорошо, что у твоих туфель такой высокий каблук, хочу ощутить тебя всю.
Я тоже ощутила его всего, и почти сразу зажала рот ладонью и краем шарфа. Да, кричала. И вовсе не от боли, о возможности которой предупреждал доктор Уолш. Гаррет вначале двигался очень медленно и аккуратно, болтал какие-то успокаивающие глупости и гладил меня по пояснице и бёдрам. Постепенно его движения становились все быстрее, руки перестали быть такими ласковыми и сжимали меня так, что кожа точно пойдет синяками. Но было плевать: точно блудливая кошка я подавалась навстречу его толчкам, выгибалась, приподнималась на цыпочки – все, чтобы чувствовать его ещё полнее, острее, ярче. Кажется, порядком сжевала шарф, и все равно не смогла сдержаться от крика, который точно вырвался из меня вместе с волнами оргазма.
Но после него из меня будто вынули кости: не осталось сил стоять и шевелиться. Да и происходящее казалось не совсем реальным, точно сон. Помню, что Гаррет помог мне поправить одежду и усадил на крышку унитаза, пока приводил себя в порядок.
С некоторым облегчением я заметила улетевший в мусорное ведро презерватив и упаковку от него. Надеюсь, целый. О'Келли замечательный мужчина, и я не прочь родить ему ребенка, но чуть позже. Пока слишком свежи воспоминания, как непросто было с Дарой. И доктор Уолш строго приказал предохраняться в ближайший год, а не надеяться на кормление грудью.
Это все, конечно, если Гаррет захочет ещё со мной общаться. Пока же он помог встать и крепко обнял:
– Моя ведьма, только моя.
– Жаль, у ведьмы нет метлы, чтобы вылететь отсюда.
Он только отмахнулся, а у меня ноги подкашивались и от такого бурного секса, и от страха, что там, за дверью, столпилось множество людей, точно слышавших, чем мы занимались. Гаррет же покачал головой и крепко взял меня за руку.
– Ничего не бойся и прячься за мою спину.
Снаружи было так тихо, что страх только множился. Вдруг там ждёт отряд полиции? И теперь меня посадят за решетку, Гаррета уволят, а миссис Уотсон откажется давать Дару такой матери?
Точно перед расстрелом я на трясущихся ногах шагнула к зеркалу, стёрла салфетками размазанную косметику, попыталась привести в порядок прическу, но горящая посреди лба надпись: "У нее был секс" – никуда не делась. Гаррет же помянул тот самый "фокайль", значения которого я до сих пор не знала, перехватил мое запястье и открыл дверь.
Кажется, из очереди специально никто не ушел, так и ждали окончания представления. Даже те милые, благообразные старички глазели на меня.
– Простите, – покаянно произнес О'Келли, – мы новобрачные. Ее долбаный папаша пять лет не давал разрешение на свадьбу, пока моя мамаша не пообещала лично пристрелить старого мерзавца. Третий день празднуем! Не стоило вылезать из кровати, но так соскучился без пива, хотел сделать пару глотков в приятной компании. Думал, на два часа моего терпения точно хватит. Но вы поглядите на эту ведьму…
И повернулся ко мне с таким огнем в глазах, будто я стояла здесь в остроконечной шляпе, абсолютно голая, и поводила бедрами из стороны в сторону, руками опираясь на черенок метлы.
– Я бы с такой красоткой тоже из дома не выходил, – произнес кто-то в толпе.
– Блин, эти ирландки – такие горячие бабы, наши так давать не умеют, да, Валька?
Родная речь зазвучала сбоку, но сразу же с оханьем стихла, очевидно, от пинка той самой Валентины. Пока же мое национальное самосознание решало, стоит ли опровергать доводы соотечественника или нет, Гаррет уже утащил меня к выходу из туалета.
Глава 23
Добрые пятнадцать минут Гаррет сидел, откинувшись на пассажирском сидении, и наблюдал, как Хелен с помощью расчёски и пудры пытается сделать из себя добропорядочную миссис. Но пылающие щеки, опухшие от поцелуев губы и шальной взгляд – не поддавались маскировке. Впрочем, Гаррету она нравилась и такой. Точнее – такой нравилась особенно. А от воспоминаний, как ведьма двигается вверх-вниз сидя на его коленях, в этой самой машине, ее запаха, жара, колдовских поцелуев и того, как потом Хелен отдыхала, пристроив голову ему на плечо – в кровь будто вливали кипящий виски, который пульсировал в голове мыслью: «Моя женщина».
А после ведьма перебралась на место водителя поправила прическу и положила правую руку на ключи в замке зажигания.
– Можно?
До домика Киарин оставалось меньше мили, права у Хелен были: об этом позаботился Адам, поэтому Гаррет махнул рукой и поудобнее устроился на сидении. Теперь эта машина стала ещё роднее. Но весь смысл действий Хелен дошел до него только рядом с домом: ведьма просто оттягивала момент возвращения. Поэтому и ползла со скоростью пятнадцать миль в час, и терла лицо салфетками уже битых полчаса. А после протянула руку Гаррету:
– Отдай мои трусики.
– Где твоя совесть? Это же трофей! – на самом деле фетишистом Гаррет не был, хвастаться перед друзьями бельем будущей жены тоже не собирался, но не подразнить Хелен – это преступление. Особенно когда она так серьезно хмурит брови и постукивает пальцами по рулю. Гаррет забросил в рот пару мятных конфет, а потом медленно вытащил черные кружева из кармана. Срань, да при одном взгляде на эту штуку хотелось вытащить ведьму наружу и повторить их программу из паба прямо здесь, рядом с машиной.
– Не могу же я в таком виде прийти домой! – Хелен нахмурилась ещё сильнее и выдернула трусики из пальцев Гаррета. После наклонилась и начала натаскивать их на себя, как специально медленно поглаживая свои голени и бедра.
– Ты прошла без них через целый паб.
Когда руки ведьмы скрылись под юбкой, терпение Гаррета закончилось: он придвинулся и поцеловал Хелен, накрыв ее руки своей ладонью. Нащупал тот самый бантик на трусиках, прохладное кружево рядом, нежную кожу…
– Там не было людей, которые присматривают за моей дочерью.
Хелен отшатнулась и прикрыла руками горящие щеки.
– Миссис Уотсон не монашка, она все поймет.
– Нет. Никто не поймет, когда мать бросает ребенка, чтобы сношаться с мужчиной, как блудливая кошка. Давай ты зайдешь в дом, отпустишь няню, а потом я приду к Даре?
Против блудливой кошки Гаррет ничего не имел. Более того, всерьез рассчитывал испытать, на что ещё готова пойти эта кошечка и сколько раз. Для разнообразия можно и в кровати.
– Миссис Уотсон не оставит Дару с посторонним мужчиной.
– Я позвоню ей и расскажу, что решила заночевать в столице. Не знаю, – она потрясла головой и с мольбой поглядела на Гаррета. – Что угодно, лишь бы няня не видела меня в таком виде.
– Как скажешь.
Гаррет вышел из машины, вытащил Хелен, взвалил на плечо и понес в дом, по пути сжевав ещё одну конфету. Миссис Уотсон сидела в гостиной и читала книгу в кресле, рядом с радионяней.
– Не ждала вас так рано. Что с Хелен?
– Перебрала, – Гаррет вздохнул и отвел в сторону свободную руку. Он старался держать ведьму так, чтобы в поле зрения миссис Уотсон попадали только ноги и юбка его ноши, а никак не лицо. – Стоило нам переступить порог паба, как ее понесло. Кричала что-то по-русски, требовала налить всем за здоровье ее дочери, и именно водки. Я не осуждаю, посидели мы славно, но тягаться с тем здоровым моряком Хелен точно не стоило, в ней же фунтов сто, не больше, вот и развезло.
– Хм, – няня отложила книгу и встала. – Я могу остаться до утра и приглядеть за Дарой.
– Нет, что вы! Хелен и так будет бесконечно стыдно, не хочу усугублять. Я как-нибудь справлюсь с двумя спящими девчонками.
Уотсон покачала головой, внимательно оглядела Гаррета и коротко кивнула. Он же отнес Хелен в спальню, опустил ее на кровать и не удержался и чуть склонился над кроватью со спящей Дарой. Та мерно почмокивала соской во сне, раскинувшись на разноцветной простынке, наверняка малышка проголодалась и скоро проснется, но пока еще лежит тихо, давая время маме прийти в себя. Гаррет подмигнул ведьме, затем вернулся в гостиную чтобы проводить няню. Та уже успела надеть легкое пальто и очки для поездок в автомобиле. По возрасту миссис Уотсон была примерно ровесницей матери Гаррет и даже держалась с похожей сдержанностью.
– На вашей шее помада, как и на свитере, а запах женских духов чуть ли не сильнее, чем от самой Хелен, – произнесла она крыльце, когда они остались вдвоем. – Нужно было просто предупредить, что задержитесь, я бы посидела с Дарой и до утра и не пришлось бы устраивать нелепые спектакли.
Гаррет развел руками:
– По-моему, Хелен вас побаивается. В хорошем смысле, как старшую наставницу.
Миссис Уотсон только приподняла бровь и уселась в машину. Срань! Эту женщину побаивался и он сам. Но не настолько, чтобы всерьез переживать о ее мнении.
Хелен набросилась на него в гостиной и завалила вопросами о том, что сказала или подумала няня. Но Гаррет постарался успокоить ведьму. В конце концов у миссис Уотсон наверняка хватит такта и здравого смысла никогда не вспоминать и не упрекать Хелен таким бурным вечером. Если разобраться, то и владелец паба не в накладе: после такого представления посетители наверняка пили пиво вдвое больше, заказывали больше закусок и в целом сделали неплохую прибыль. Гаррет не переживал точно: будь его воля, уже бы повалил ведьму на один из диванов, а то и снова развернул к стене, чтобы освежить воспоминания.
Но Хелен пока хлопотала вокруг холодильника, а после унеслась принимать душ. Гаррет же просто умылся и, как приличный парень, сел на диван.
Детский крик заставил его вздрогнуть. Дара все же просунулась и поспешила напомнить о себе, ещё и так громко, что и без радионяни слышно во всем доме. Гаррет быстро подошёл к ней, взял на руки и немного покачал. Кормить из стоящей в специальном термосе бутылки страшновато, а дергать из ванной Хелен, которой тоже хочется привести себя в порядок и немного собраться с мыслями – не хотелось. Поэтому он просто ходил с Дарой по дому и рассказывал той о всякой ерунде. Кроха вывернула голову, чтобы удобнее было все разглядывать, в том числе – обиженного Кленси, спрятавшегося от предателей-людей на чердачной лестнице. Дара изредка жмурилась и оттопыривала губу, как знак того, что скоро разревется, тогда Гаррет начинал ходить и болтать чуть быстрее. Но в целом лежала довольно тихо, посасывая кулак, будто никто не видит.
– … ну и какая ты после этого Ксуйски? Или Хэйс? – Гаррет кулак неизменно вытаскивал, но спасало это ненадолго. – Видела этих манерных богачей? Могу поспорить, кулаки они не облизывают. Так что, хочешь того или нет, но ты самая настоящая О'Келли.
– О'Келли? – Хелен стояла в дверном проеме, прислонившись к нему плечом. Прикусывала указательный палец и внимательно следила за происходящим. Только глаза блестели лукавством. Ведьма, точно ведьма.
– О'Келли, – согласился Гаррет. – Подожди секунду!
Он отдал Дару Хелен, потёр подбородок, в попытках вспомнить, куда всё-таки зашвырнул куртку, вернулся в гостиную и нашел ее на кресле. Там, в кармане лежала коробка. Совсем крохотная и обманчиво невзрачная, зато в ней, в некотором роде, хранилась судьба Гаррета. От кончиков пальцев до самого позвоночника прошла лёгкая дрожь, сменившаяся холодным потом. Ну точно мальчишка на экзамене, а ещё посмеивался над страхом Хелен идти домой.
Теперь настал ее час веселиться. Обе ведьмы прошли мимо него на кухню, старшая включила чайник, а младшая с интересом глядела по сторонам. Даже Кленси решил выползти из своего укрытия и ткнулся головой в ладонь Гаррета. В глазах пса отчётливо читалось: "Ты предал меня, брат. Ты гонял оленей, ел мясо, и увел мою хозяйку. Ты бросил меня наедине с отвратной собачьей кашей и строгой стервой, что не даст и крохи печенья. Но я, добрая душа, я все прощу. Отдай мне тот сочный стейк, что хозяйка вытащила из холодильника, и забудем обиды!".
– Хелен, – она обернулась, услышав свое имя, а у Гаррета будто челюсти склеились от гипнотического взгляда зеленых глаз. – Ты же знаешь, что я хочу сказать.
– Нет, – и чертова улыбка, которая выбивает почву из-под ног.
Вдох и выдох, чтобы успокоиться и навести порядок в мыслях, потом строго не по пунктам заранее заготовленной, правильной и красивой речи.
– Помнишь, я говорил, что самое дорогое из моего и так уже у тебя? – это было прекрасно! Самый связный и обдуманный из вопросов. Да он сраный гений спичрайтинга! Но отступать было поздно. – Я говорил вот об этом, – и приложил правую ладонь к груди, туда, где билось сердце. – Хелен, вы с Дарой не чужие для меня, и понимаю, что момент снова неподходящий… Сра… Кхм…
Наконец-то ведьма перестала веселиться и смотрела на него предельно сосредоточенно, как и Дара, и даже Кленси, на время забывший о стейке.
– Альйона Ксуйская, – сколько не тренировался, все равно вышло мало похоже на то, как Хелен произносила свое имя, – ты станешь моей женой? Я не самый воспитанный парень, не самый богатый и не самый умный, но никто не будет любить тебя сильнее, это точно.
Потом неловко вытащил из кармана коробку с кольцом и опустился на одно колено. Срань! Все же следовало делать предложение в ресторане, как все нормальные люди. Или на прогулке, в лучах заката. В путешествии. Да где угодно, кроме гостиной чужого дома. Это место точно могло войти в топ в подборке самых неподходящих для такого знакового события. Ведьма все молчала. Видела, как ему непросто – и молчала. Но руку протянула и улыбнулась одними уголками губ. Зато Дара радостно запрыгала и выплюнула соску, а чертов Кленси, пока все отвлеклись, все же утащил стейк и теперь шлепал им по кафельному полу кухни.
Кольцо Гаррет выбирал долго. До этого он под разными предлогами осмотрел все украшения Хелен, примерно вычислил общие черты, например, ведьма больше любила белое золото, чем обычное, вовсе не носила серебро и не особенно жаловала массивные драгоценные камни. Но уважала “ложную простоту”: когда на вид украшение пустячное, а знающий человек сразу поймет его стоимость. И ужаснется. Такое Гаррет и выбрал, обойдя несколько ювелирных салонов Дублина. Консультант, точно выполнивший на его покупке недельный план продаж, заверял, что мужчине с таким кольцом не отказывают.
Хелен и не отказала. Но и не согласилась. С какой-то опаской покрутила ладонь перед собой, а после попыталась сбежать из комнаты под предлогом, что нужно кормить Дару.
– Я пойду, пожалуй, – Гаррет сгреб куртку и шагнул к двери. Ведьма же пожала плечами:
– Да, конечно, если торопишься. Я хотела накормить тебя ужином. И завтраком.
И скрылась за дверью комнаты Дары.
