Текст книги "Подарок от лепрекона (СИ)"
Автор книги: Катя Водянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Глава 20
После рождения девочки его будто выбросили из жизни семьи Хэйс. Все вокруг хлопотали, решали какие-то вопросы, договаривались, нянчили младенца и строили планы на будущее. Десмонда же просто не замечали. Даже Шивон, прислуга, то и дело попадалась ему на глаза с пушистым свертком из одеял на руках, в котором дремала крохотная Дара.
И имя. Дурацкое, неподходящее для наследницы Хэйсов, как и фамилия. Хелен уперлась и записала дочь как Дару Ксуйски, на фамилию, которую ни один приличный ирландец не сможет повторить. Малышке бы подошло что-то более звучное и поэтичное. Возможно, “Киарин”. Девочка так сильно походила на погибшую жену Десмонда, на самого Дона – тонкими чертами лица, громадными потусторонними глазами и пушком темных волос на макушке. Она должна носить фамилию Хэйсов, взрослеть в Грейстоуне и получить правильное образование, научиться обращаться с лошадьми. А не слушать деревенские колыбельные туповатого О'Келли, который так и крутился рядом. При каждом удобном и нет случае он оказывался в поместье, пробирался в комнату Хелен и возился там с Дарой, точно та была его дочерью, а не Дона. И русская всегда радовалась таким визитам, готовилась, прихорашивалась и расцветала.
На Десмонда же она не обращала внимания вовсе. Здоровалась при встрече, интересовалась делами и самочувствием, бросала пару фраз о погоде – и на этом все. Хелен ни разу не вышла за пределы установленных ею самой рамок и не попыталась сблизиться. И с поразительным упорством игнорировала все попытки флирта. Даже к Кевину, про длительные отношения с англичанкой или итальянкой которого не знали только камни в фундаменте Грейстоуна, она проявляла больше участия и чувств.
Эмма была единственной, кто с пониманием относился к проблемам Десмонда, подбадривал его и подталкивал к Хелен. Это же было бы правильно: ребенок и капиталы останутся в семье, под его присмотром и опекой. Поэтому Десмонд не сдавался, и однажды Хелен все же согласилась сходить с ним на скачки. Проветриться немного, как она сказала.
Адам в открытую выразил недовольство этой поездкой, но все же помог организовать: выделил водителя и охрану. Сама же Хелен выглядела беззаботной и такой же ровно приветливой, как и всегда. Очень элегантная в своем темном, обманчиво простом платье и шляпке с легкой вуалью. Так могла одеться Киарин, если бы дожила до этого дня и познакомилась с дизайнерскими нарядами от японского модельера, только-только начавшего набирать популярность в Европе.
Хелен с вежливым интересом слушала рассказы о лошадях и том, как проходят скачки, разглядывала собравшихся здесь дам в их причудливых головных уборах, выпила бокал коктейля, а после согласилась поставить немного на Сумрачного Ворона. Десмонд долго распинался, описывал прошлые победы жеребца, его рейтинг, то, что недавно Ворон болел и поэтому временно выбыл из числа фаворитов, но ходили слухи, что владельцы специально раздули шумиху и готовятся сорвать большой куш на тотализаторе через подставных лиц. Если подсуетиться, на этом можно неплохо заработать. Русская внимательно слушала, кивала, изучила статьи в интернете и снимки жеребца, а после подала десять евро для ставки.
Десять. Евро. Только десять. Одной купюрой. Тогда, когда можно было в несколько раз умножить состояние, просто взяв немного со счетов, Хелен вытащила из сумочки одну купюру, смеясь отдала ее букмекеру и помахала перед лицом Десмонда полученным талоном.
– Тысячу лет не играла в такие игры. Последний раз еще в студенчестве, когда мы с подругами договорились подарить друг другу по лотерейному билету на Новый год.
После она спокойно прошла на их места, сложила руки на коленях и с интересом следила за заездом, в котором ожидаемо выиграл Сумрачный Ворон, забрала свои семнадцать евро, поставила их на какую-то квелую кобылу из следующего заезда, внезапно сорвала куш и заработала ещё почти пятьдесят евро. После абсолютно счастливая направилась к ждущему водителю, мотивируя тем, что нужно кормить дочь.
Какая женщина в двадцать первом веке, когда придуманы все возможные каши и смеси будет переживать о голодающем младенце, няньку для которого выписали из самого Дублина? Вечно хмурая и такая строгая, что по струнке вытягивался даже Адам, дама имела русские корни, педагогическое образование, солидный опыт работы и говорила на нескольких языках. Она как-то раз сделала замечание Десмонду, когда тот появился в комнате Дары, зажимая в руках бокал виски. Еще долго выговаривала Кевину за привычку врываться без стука и рушить режим сна младенца. Невозможная женщина, но представить, что она пропустит кормление или же не уследит за ребенком – не получалось.
– Чья же обязанность следить за крохой, если не матери? – только и ответила Хелен и беззаботно впорхнула в машину.
Это все было неправильно. Не так, как он рассчитывал. Русская с ее деньгами должна была остаться, поставить на нужных, выбранных Десмондом лошадей, следить, как те побеждают, а после…
Но Хелен просто ушла. А в машине первым делом позвонила няне, узнать, как там Дара. Потом – О'Келли, поделилась радостью от выигрыша и поинтересовалась его делами. Так буднично и по-простому, будто эти двое были женаты лет двадцать и насколько мысленно проросли друг в друга, что не нуждались в лишних словах или объяснениях. Десмонд бы с ума сошел от ревности, если бы Киарин решила прогуляться с другим мужчиной. А О'Келли только расхохотался так, что из динамика было слышно, и потребовал показать ему шляпку настоящей русской ведьмы, которая умеет ворожить и на победу нужной лошади. Хелен смеялась тоже и сразу же сделала селфи, которое и отправила чокнутому сыщику.
И Десмонд снова будто пропал из ее мира.
– Вам не понравились скачки? – разорвал он тягучее молчание, наполненное звуком работающего двигателя и редким жужжанием приходивших Хелен сообщений.
– Слишком чопорно и серьезно для меня, – она все же отложила смартфон и посмотрела на Десмонда.
Какая же ложь! Да русская держалась так, будто выросла в этой среде, впитала этикет и привычки истинной леди. Ни единым жестом или словом она не показала себя простушкой или деревенщиной. Идеальная женщина, которой нужен подходящий мужчина.
– Но вы держались отлично. Думаю, это дело привычки, в следующий раз…
– У меня сейчас хватает других забот, – она улыбнулась, но холодно, без чувств. Когда Хелен видела О'Келли, слышала его голос, когда возилась с дочерью – она сияла, будто солнце. Сейчас нет. Обычная вежливость воспитанного человека, которому не очень приятен собеседник, а молчать не позволяет этикет.
– Скачки дают выброс адреналина, эмоций, поднимают настроение. Как секс, только в разы сильнее.
– Возможно, – бросила она и отвернулась к окну. – Но мне жалко лошадей. Никто не спросил их, хотят ли получать удары по крупу и бежать вперед на самом пределе сил.
– Бег – весь смысл жизни скаковой лошади. Она рождена для этого. И не надо глупостей от зоозащитников: вы носите мех, ради которого забивают прекрасных, умных норок и соболей, едите мясо и рыбу. И вдруг жалеете лошадей? Их веками выводили ради скачек!
Глупость, какую же она сказала глупость! Десмонд без малого час рассказывал ей о Сумрачном Вороне, его родословной, рейтинге и статях, чтобы вдруг услышать, что нежной русской жаль коня! Которого не спросили о желании бежать.
Злость нахлынула на Десмонда, но быстро ушла. Все правильно, Киарин тоже никогда не жаловала скачки. Откровенно скучала на них и переживала за лошадей. Хуже было всего однажды, когда Десмонд затащил жену на корриду. Тогда бедняга рыдала три часа и навсегда отказалась от употребления мяса.
– Никто не совершенен, – выдернула его из размышлений Хелен. – Но для моего жилета всего лишь подстригли козу: это экомех. Игорь в шутку называл его "каракулевая шкура песцового соболя", потому как жилет стоил дороже тех, что сшили из настоящего меха.
И после замолчала. Хелен теребила локон, нарочно выпущенный из укладки, медленно растирала ладони одна об другую, проверяла сообщения на смартфоне, но на Десмонда не обращала никакого внимания. Так не должно быть.
Он не раз представлял, как русская обнимает его и улыбается, как позволяет себя раздеть, смущаясь и опуская взгляд. А после разгорается от страсти. И ее стоны, почти как реальные, уже звучали в его голове. Хелен не будет притворяться, как Эмма, не будет отмахиваться от секса, как Киарин, прикрываясь усталостью от работы, не будет сверкать счётчиком в глазах, как многочисленные любовницы.
Почти все случайные женщины видели его часы, одежду, машину с личным водителем, проверяли фамилию через интернет и уже представляли себя под дождем из подарков. Ирония в том, что О'Келли был прав: Десмонд самый настоящий "нищий Хэйс". Дон и Кевин, а ранее и папаша Ламонт тщательно следили за его тратами, выделяли в месяц небольшое содержание и строго контролировали на что оно уходит. И установили строгое правило: если Десмонд поставит на скачках хотя бы евро – останется вовсе без денег и отправится работать. Это было дико и унизительно: он, Хэйс, потомственный богач, человек высшего круга, должен будет идти работать в обычную адвокатскую контору. Его бы знакомые подняли на смех, исключили из всех клубов и больше не подали руки.
Но брак с Хелен все исправит. Она такая молодая и нежная, разве сможет отказать мужу в доступе к счетам и управлению компанией? Или в сексе? Да она, должно быть, уже с ума сходит от его отсутствия, и только ждёт своего мужчину, который подтолкнет и направит, разбудит ее чувственность.
Да. Нужно подтолкнуть. Десмонд положил руку на колено русской и медленно повел рукой, задирая вверх подол платья. Ее кожа холодила словно шелк, и также легко скользила под его пальцами. Разве можно представить, как ее хватает своими грубыми пальцами О'Келли? Никогда! Хелен как хрупкая фарфоровая статуэтка от старого мастера: она требует особого обращения и специальных условий. Она не должна пылиться в маленькой холостяцкой квартире.
– Десмонд, – русская положила свою руку поверх его и подняла их обе вверх, – совсем скоро ваш день рождения. Пятьдесят лет! Это требует серьезной подготовки. Кевин говорил, что вы хотели вместо подарка выкупить нескольких русских лошадей, которых содержат в отвратительных условиях, чтобы заботиться о них и обеспечить достойную старость. А ещё о ваших планах открыть центр иппотерапии для особенных детей. Вы так много знаете о лошадях, так любите их, преступно не использовать все это во благо общества.
– Кевин не мог такое сказать, – от неожиданности Десмонд сам одернул руку.
– Он абсолютно непредсказуем.
– Правда, Хелен, ты же выдумала это. Какие лошади из России или больные дети? Бред, полный бред! Я живу и дышу скачками. Настоящими, породистыми лошадями, азартом и куражом заездов, а не чахлой русской кониной.
– Вы просто пока не думали о моей идее всерьез. Уверена, в деле спасения лошадей и помощи детям вы принесёте больше пользы, чем в никому не нужном флирте с матерью вашего внука. Не хотела поднимать эту тему, но вы откровенно переходите рамки и не можете остановиться. Десмонд, поверьте, я не ваша женщина.
– А чья? О'Келли? Да брось. Он туповат и бестактен, думаешь, сможет сделать тебя счастливой?
– Он точно попытается.
Глава 21
Два сраных месяца прошло с того момента, как родилась Дара. Время текло, события постепенно стирались из памяти, сглаживались и теряли свою пугающую остроту. Хотя Гаррет был уверен: через год, два или десяток – страх потерять Хелен и ощущение беспомощности навсегда останутся при нем. Как и первый крик Дары. Сейчас она подросла, научилась кричать втрое громче и пронзительнее, бодро переворачивалась на живот и имела целую коллекцию сосок, под каждое настроение, костюм или Луну в определенном знаке зодиака.
Хелен просила подождать, пока разберётся с делами, а после обещала Гаррету свидание. Чёртово настоящее свидание, без псов Адама и вездесущей Шивон, что считала своим долгом заглянуть в комнату ведьмы и проверить, не обижает ли ту гард. Свидания Гаррет ждал, но изо всех держался, чтобы не торопить события.
Пройдоха-Кевин не был бы самим собой, если бы не напустил тумана вокруг официального оглашения завещания Дона и того, кто сейчас является владельцем их компании. А когда все, даже самые пронырливые из журналистов потеряли нить, представил снимки той самой русской, которая завладела всем и уехала в Америку. Милая такая девушка, если не знать, что изображение сгенерировала нейросеть. Прессу лихорадило по сей день, но Гаррет был уверен – Хэйсы наживутся и на этом.
А сам О'Келли каждое утро бегал в парке. По старой привычке, приправленной почти иррациональным желанием увидеть здесь ведьму. Свою личную русскую ведьму, под чары которой попал давно и бесповоротно. Он нарочно выбирал дорожки поближе к ее дому или же те, что любил неугомонный Байт, который не мыслил удавшейся прогулки без распуганных оленей. Но дни шли, а ведьмы все не было. Зато становилось холоднее, многие деревья потеряли листву, трава пожелтела, а всюду в городе чувствовалось приближение Рождества. Гаррет всегда оставался в стороне от этой суеты, не считая покупки тонн подарков. Старому холостяку глупо украшать квартиру или собирать пластиковую елку. Тем более все равно нужно будет навестить родителей и сестер, а те уж точно подготовятся к празднику как следует.
Подошвы кроссовок мягко пружинили по асфальту, воздух уже почти очистился от утреннего тумана, значит, пора заканчивать пробежку и возвращаться домой, иначе опоздает на службу. Только добежит до того самого поворота, за которым спуск к любимому Хелен озеру и сразу домой.
Но хитрый пёс встретил его первым: подкрался, прячась за кустами, и громко гавкнул сбоку, чтобы напугать глупого человека. Гаррет в самом деле дернулся, а потом развел руки в стороны, показывая, что готов для объятий. Кленси прыгнул сразу же, обгавкал все на свете ещё раз и лизнул Гаррета в щеку.
– Ты самая несносная псина по эту сторону экватора! – по глазам было заметно: это комплимент для Байта, ещё какой комплимент. – Веди к хозяйке!
В карих глазах читалось: "На кой нам эта баба? Пошли гонять оленей, как настоящие мужики!". Но потом пёс почти по-человечески фыркнул и убежал куда-то вперёд по дороге.
Там в самом деле была Хелен. Разминалась и переводила дыхание после долгой пробежки. Простые движения, знакомые и понятные, а Гаррет следил за ними, не отрываясь. За плавными изгибами тела, за поднятыми вверх руками, за тонкой талией, которая мелькала из-под слишком короткого худи, за тем как переплетены тонкие пальцы ведьмы и с какой грацией и гибкостью она гнется вбок.
Нужно было срочно найти в ней что-то невозбуждающее, иначе и подойти не получится. Но и массивный фитнес-браслет, и собранные в нарочито небрежный пучок волосы и даже кроссовки с полосками такого же цвета, какие были на спортивных брюках, гнали кровь в область паха не слабее черных чулков с подвязками или кружевного белья. Срань! Да эта женщина – само воплощение совершенства, если и захочешь, не найдешь в ней что-то отталкивающее.
Поэтому Гаррет подошел, бережно развернул к себе Хелен и поцеловал ее. И видят небеса, он выдавил всю заложенную в нем стойкость и деликатность, чтобы держать одну руку на затылке, а вторую – на талии ведьмы, и орудовать языком и губами настолько аккуратно, насколько это возможно. Но хотелось, само собой, не этого. Хотелось целовать ведьму так, чтобы у нее дыхание перехватило, провести рукой по ее бедру, заставить согнуть колено, просунуть ладонь под майку, нащупать твердую, налитую молоком грудь, сейчас дразняще выпирающую под плотной тканью худи. Кстати, грудь была единственным, что выдавало в Хелен не так давно родившую женщину. Но Гаррет помнил о том, что случилось два месяца назад и маленькой Даре, которая ждала дома свою мать, и изо всех пытался сдерживаться, чтобы не утащить ведьму в ближайшие кусты, точно сраный неандерталец и, наконец, не использовать свой стояк по прямому назначению.
Впрочем, кажется Хелен была не особенно и против. Ее руки также жадно скользили по спине и плечам Гаррета, дыхание стало сбивчивым и частым, а на поцелуй она откликалась так, будто не спала с мужчиной целую вечность. Зная Хелен и ее трепетное отношение к материнству, наверняка так оно и было. Без малого год, если считать от ее последней встречи с Донованом Хэйсом. Немало, и Гаррет собирался воздать ей за каждый день вынужденного воздержания. А после взять свое.
Но вначале нужно хотя бы притвориться приличным человеком. Поэтому он слегка отстранился, не убирая рук и поглядел в глаза Хеден.
– Ты очень горячий парень, Гаррет О'Келли, – произнесла она, проведя пальцем по губам. Наверняка те горели, как и нежная кожа вокруг, исколотая его щетиной.
– Сама знаешь, что как только открывается мой рот, из него вырывается очередная глупость. Хотел поцеловать тебя до того момента, когда окончательно опозорюсь.
– Я очень терпима к твоим глупостям. И даже считая их, не очень верю, что ты настоящий.
Она снова улыбалась одними глазами, не отстранилась ни на миллиметр и пальцами перебирала волосы на затылке Гаррета. Не отрывая взгляд она бросила поднесенную Кленси палку, и пес послушно скрылся в кустах, словно понимающий сосед по квартире, который может пить кофе полтора часа, предоставив время побыть наедине с подружкой. Мысль, что за ними с Хелен не следит сейчас даже надоедливый Кленси, растворяла мозг сильнее виски.
– Ты всегда можешь удостовериться, потрогать, там или еще что. Если сомневаешься. О, че-о-орт, – Гаррет все же отстранился от веселящейся ведьмы и взъерошил волосы. – Заметила, да?
После обнял ведьму за плечи и медленно побрел к выходу. До начала рабочего дня оставалось не так много времени, а еще нужно вернуться домой и принять душ.
– Я трогаю, – ее рука скользнула по талии Гаррета, будто ненароком ощупывая мышцы спины, затем перешла на бок и замерла там, – но все равно не верю. Как и в чудесное избавление от Хэйсов.
Подробностей их с Кевином договора Гаррет не знал. Как и того, чем от него откупилась русская ведьма или же чем очаровала. Хэйс в самом деле отстал от нее и сделал все возможное, чтобы скрыть от прессы Дару. Не знал Гаррет и размер нынешнего состояния Хелен и то, как скоро она собирается вернуться в Россию. Это было бы весьма неприятно, не будь Гаррету плевать. Срань, да он тоже до конца не верил, что эта женщина, которая идет рядом, настоящая.
– Я не заметил охрану. Адам выпустил тебя одну?
– Больше никакой охраны! Ты не представляешь, какое это счастье – избавиться от постоянного надзора.
– В семье Хэйсов еще остался убийца, помни об этом, Хелен и будь осторожна. Заодно подумай, возможно, стоит вернуть псов Бейкера?
– Нет. Буду верить в работу ирландской полиции, – она пальцами подцепила пояс его брюк, а после отпустила, точно девчонка-подросток.
– Гарда не дремлет, но и ты должна быть бдительна. Это самый расчетливый и хитрый сукин сын, который попадался мне за последние годы. Он манипулирует людьми так ловко, что те и не замечают.
– Я обещала тебе свидание, помнишь? – ведьма резко остановилась и вышла вперед, перегородив дорогу Гаррету. Хитрит и снова пользуется своими чарами, чтобы замять неприятную ей тему. Но свидание Гаррет в самом деле просил, впервые среди всей той чепухи, что болтал рядом с рожающей Хелен в попытках успокоить и приободрить ее. А спустя почти месяц она пообещала сходить с ним куда-нибудь.
– Сегодня? В ресторан?
Пока Гаррет мучительно прикидывал, в каком сейчас состоянии его единственный выходной костюм, Хелен проверила время и чуть нахмурилась;
– Паб. Я так давно в Ирландии и ещё не была в пабе, преступление. В семь? Ты уже освободишься?
К семи он, конечно, освободился. Разве могло быть иначе? Гладко выбрил щеки, натянул самый приличный, одобренный Лоркан, свитер, целые джинсы, новое белье и носки и чувствовал себя готовым для свидания больше, чем на тысячу процентов. И даже букет перестал казаться таким дурацким. Весь розово-лиловый, из каких-то непонятных цветов, сделанный по заданию той же Лоркан: чтобы подчеркивал серьезность намерений, намекал на красоту той, которой его вручат, и не выглядел безвкусицей. Как ни странно, но флорист понял написанные на листке слова и собрал то, что сейчас лежало на соседнем с Гарретом сидении. Или сделал вид, что понял и просто содрал побольше денег за вроде бы милую композицию.
По дороге Гаррет несколько раз мысленно проговорил заготовленную речь, чтобы не оплошать в нужный момент. Но, как ни крути, он все равно оплошает. Особенно отчетливо Гаррет понял это в момент, когда Хелен выскочила из дома, чтобы встретить его. Наверное, услышала шум мотора или попросту решила сбежать от назойливого О'Келли, но Гаррет поймал ее в неподходящий момент.
После рождения Дары ведьма чуть обстригла волосы, теперь те вились локонами и сзади не доставали до основание шеи, а пряди впереди красиво обрамляли лицо. С такой прической ведьма казалась совсем девчонкой, а джинсовая куртка, легкомысленная пышная юбка чуть ниже колена и пестрый шарф только подчеркивали это. Хелен легко подскочила к машине и обняла Гаррета, почти целомудренно, как приятеля, и бросила обеспокоенный взгляд на дом, где остались няня с Дарой.
– Миссис Уотсон наказала мне возвращаться не раньше полуночи, иначе, по ее словам, у Дары случится передоз материнского внимания, а нейроны моего мозга заместятся наполнителем подгузника и смесью.
И улыбнулась так открыто и искренне, что Гаррет не удержался и улыбнулся вместе с ней. Ну точно девчонка – отпросилась у заботливой матушки и вертит в руках букет, не зная как с ним поступить: отнесешь домой – вызовешь недовольство родительницы, оставишь себе – тот зачахнет во время долгой поездки, а цветы очень красивые и их жалко. Зато радостно сверкнувшие глаза ведьмы, когда Гаррет все же всучил ей метелку, стоили денег и нервов, ушедших на букет.
– Знаешь, – Гаррет захлопнул дверцу и направился к крыльцу, – хочу взглянуть на Дару, заодно поставлю цветы в воду.
– Да, только постарайся не шуметь и набери воду в глиняную вазу с орнаментом, она стоит возле раковины.
Значит, готовилась к свиданию? И ждала наверняка. Просто так женщины не выбегают на крыльцо, чуть заслышав звук мотора. Черт его знает, что Хелен нашла в обычном инспекторе не самой слащавой внешности, но Гаррет считал это подарком судьбы, сраным золотом лепрекона, и не собирался упускать свой шанс.
– Как думаешь, мы найдем чем заняться до полуночи? – спросила она, когда домик Киарин остался далеко позади.
У Гаррета вариантов хватало, и для трети из них вовсе не нужно было тащиться в Дублин, или в какой-нибудь местный паб, но озвучивать их не стоило. Кто знает, настроена ли Хелен на веселое продолжение вечера или в самом деле хочет просто проветрить мозги?
– На Темпл Бар можно застрять на неделю, а ты говоришь о жалких четырех часах!
В самом деле, если уж и вести русскую ведьму в ее первый паб, то только в один из самых знаменитых, расположенных в самом веселом районе Дублина.
Хелен с таким интересом разглядывала улицы города и когда они только ехали, и когда пешком шли в бар, что становилось ясно – Гаррет не ошибся с выбором. Вокруг уже шумело веселье: здесь и там попадались шальные и слегка пьяные ирландцы и туристы, часто в зелёных футболках и смешных шляпах-котелках. Один из гуляющих даже подскочил к Хелен, всучил такую же шляпу и произнес что-то по-русски. Гаррет приподнял бровь и ненавязчиво положил руку на плечи ведьмы, но она только поблагодарила мужчину по-английски и сама ушла дальше по улице, так и не подумав избавиться от подарка.
– Куда пойдем? – она остановилась и поглядела прямо на Гаррета.
– Туда, – ткнул он в одну из подсвеченных вывесок. После долгих размышлений он выбрал именно этот паб, как квинтэссенцию всего ирландского, развлекательного и пивного, что должно быть в подобном заведении.
Сейчас уже темнело и Темпл Бар начал сверкать иллюминацией, бросавшей разноцветные отблески на волосы Хелен. А глаза ее, напротив, будто потемнели и обрели нечеловеческую глубину. Точно – ведьма. Или фея, которая вышла из-под холмов, чтобы задурить голову одному незадачливому сыщику. Но сейчас, когда тонкие пальцы невесомо лежали в его ладони, а в воздухе витал легкий аромат ее духов – было плевать на магию. Такие женщины, как Хелен, умеют ворожить и без нее.
Гаррет все также вел ведьму за руку до самого столика в дальнем углу зала. Она разглядывала все вокруг, точно та самая девчонка, которую впервые отпустили на свидание с парнем из старшего класса.
– Расслабься, это место для веселья, а не для этикета и прочей ерунды, – Гаррет поставил на столик два бокала с пивом и улыбнулся Хелен.
– Я просто любуюсь, здесь так атмосферно: дерево, бочки, безделушки, – она провела рукой по висящей на стене темной рамке с ретро-снимком какого-то мужчины с огромной рыбой в руках. – В таких местах легко ловить вдохновение. Как думаешь, можно сфотографировать интерьер?
– Да. Но только быстро. В пабы приходят за живым общением, но от туристов все равно никуда не деться, так что на гаджеты закрывают глаза.
– Хорошо, тогда в другой раз. Будем общаться.
Хелен широко улыбнулась и заправила прядь волос за ухо, а после чуть наклонилась вперед, подула на пену и пригубила пиво. Видимо, больше из вежливости и любопытства, чем от реального желания попробовать.
– У нас в городе есть “настоящий ирландский паб”, – заговорила она, придвинувшись так близко, что Гаррет чувствовал тепло и еще сильнее – цветочный запах. – Всю мебель и внутреннюю отделку вывезли отсюда, скупив по частям разорившийся паб, обещали стопроцентное повторение атмосферы и то самое пиво.
– И как? Вышло?
– На троечку.
И еще одна улыбка, только для него. Зато через мгновение взгляд ведьмы уже блуждал по набитому людьми залу, выхватывая и запоминая малейшие детали. В этом Гаррет был уверен: хрупкая и почти неземная Хелен могла воспроизвести на бумаге что угодно из виденного ранее, в том числе – татуировку вон того подозрительно парня, который как-то чересчур громко спорит по поводу количества пива в своем бокале. Но у Гаррета память работала только на базу разыскиваемых преступников и там бугай вроде бы не числился. Значит и внимания и не стоит, пока не начнет буянить.
Внезапно все темы для разговоров исчезли из его головы, оставив вместо себя чертову базу преступников. Гаррет просто смотрел на ведьму и не мог придумать ничего. Ни единой идеи. Конечно, легко ей! В Ирландию вот не ввозят ничего русского. Рассказы о расследованиях вышли бы или слишком мрачными или слишком нудными, о Камбодже или других командировках – тоже, о самом Гаррете О'Келли и вовсе не обнаружилось сколько-нибудь занимательной информации, оставалось только одно.
– Потанцуем? – он чуть отодвинулся и протянул Хелен руку.
– Я не… уверена, – ведьма чуть прикусила нижнюю губу и с какой-то мольбой уставилась на Гаррета. Срань! Да с танцами-то что не так?
