Текст книги "Из Пешек В Королевы (СИ)"

Автор книги: Катя Мантикора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Я уж думал, что никогда не продам… вернее, не сдам этот дом! Его строили мои родители, пока я учился в Школе, но потом тут стало опасно, и мы уехали на юг Франции, поэтому в итоге здесь и не жили! – пищал он, – Я женился и остался у Средиземного моря, там так тепло! А родители тогда вернулись в родовое гнездо… ах! Надеюсь, я Вас не утомил?

Гермиона заинтересованно улыбалась и помотала головой. Ей понравилась информация о том, что фактически, она первая жительница в хогсмидском особняке.

– Спасибо Вам ещё раз! – пролепетал счастливый волшебник, – Если что – стучите! – он отошёл и поднял руку на прощание.

– Мистер Барджман, подождите! – вдруг спохватилась Гермиона, – Скажите, а что это за дерево во дворе?

– А, это королевское дерево, называется Палисандр. Понятия не имею, как оно здесь оказалось!

Мистер Барджман повернулся на каблуках и хлопнул в воздухе.

*

Ещё пара дней понадобилась ей для полного переезда. Гермиона действительно трансфигурировала некоторые предметы мебели под себя. Так, диваны из простых тканевых превратились в бархатные, наподобие её любимой бордовой софы в «Комнате Для Одиночества» с потухшим камином, как про себя её называла Гермиона. Девушка оставила их тёмно-серыми и добавила к ним мягкие тёмные подушки.

Шкафы и тумбы остались такими же простыми и без изысков, но увеличились в размерах. Тонкие деревянные полки стали массивными, чтобы выдерживать вес будущих книг, которые Гермиона планировала перевезти. То же самое произошло с гардеробами, просто чтобы они подходили по стилю, а обеденный стол в столовой теперь представлял с собой самый настоящий отполированный кусок живого древесного среза на двух толстых металлических подставках в виде перевёрнутой буквы «П».

Под ногами появились серые и коричневые пушистые ковры, а в прихожей развернулось огромное зеркало на всю стену. Из него смотрела на девушку весьма довольная собой красивая взрослая Гермиона в новой шоколадной мантии.

====== Глава 50: Эндшпиль ======

Примечания:

Эндшпиль – финальная часть шахматной партии.

Пока миссис Грейнджер возилась внизу с ужином, Гермиона в своей комнате отправляла в школьный чемодан последние книги. За несколько дней она уже вполне уютно обосновалась в своём новом доме, задумываясь о том, что подобный переезд без магии занял бы у неё месяцы. Домашние полки почти опустели и девушка уже стояла в дверях, когда обернулась, чтобы всё проверить. Внимание привлёк маленький томик, который почти слился со стеллажом так, что был совсем не заметен. Гермиона издалека узнала в нём «Сказки Барда Бидля», завещанные ей Альбусом Дамблдором. Девушка улыбнулась и жестом отправила книжицу во внутренний карман в крышке чемодана.

Папа пришёл пораньше. Семейный ужин вышел просто чудесным. Наконец, настала пора прощаться. Мама смахнула рукавом подступившие слёзы, и Гермиона крепко обняла её, а потом отца, заверив, что будет часто их навещать, даже чаще, чем когда училась, ведь теперь она сможет покидать Школу в любые выходные. Сама она сомневалась в этом, так как, ещё будучи школьницей, приезжала домой в основном только на лето, а теперь и вовсе хотела поскорее перебраться в новую обитель. Но по-другому сказать она не могла, и, помахав родителям на прощанье внизу крыльца, зашла за угол, толкая перед собой чемодан, и аппарировала.

Возле каменной арки она подняла свою ношу в воздух, и направилась в новый дом. Увесистый саквояж поплыл в кабинет на втором этаже, а сама Гермиона растянулась на мягком диване в гостиной. Сон сразу же забрал её в свои объятия.

До начала занятий оставалось чуть меньше трёх недель, более, чем достаточно для того, чтобы составить учебный план и определиться с литературой. Однако перед ней стояла задача не из лёгких: продумать уроки на семь учебных лет, разные для каждого года… Информации у Гермионы было достаточно, а знаний и собственных разработок – ещё больше, поэтому девушка увлечённо зарылась в свитки и провела так следующие две недели.

Глубоко в душе она чувствовала себя одинокой. Особенно по утрам, когда выходила позавтракать у Розмерты, и ранним вечером, сидя под палисандром на закате. Но одиночество не тяготило её, а было каким-то особенным, долгожданным и умиротворяющим. Изредка она позволяла себе мысли о профессоре Снейпе, которые приходили к ней в связи с её научной деятельностью: как бы он оценил вот это… чтобы он выбрал здесь… какой дал бы совет… Но неизменно она ловила себя на том, что подсознательно водит большим пальцем по губам, или гладит себя по запястью, или пробирается кистью под расстёгнутый манжет… Тогда она резко вставала, сбрасывая с себя навязчивые идеи, и возвращалась к работе над своим предметом. В основном, Гермиона засиживалась до поздней ночи, чтобы быстро и крепко засыпать.

За неделю до начала занятий к Гермионе снова прилетела школьная сова с запиской от МакГонагалл. Девушка собралась с мыслями, перекусила у Аберфорта и, захватив с собой свитки, направилась в Школу. директор встретила её у главного входа и приветливо коротко обняла.

– Добрый день, профессор МакГонагалл!

– Гермиона! Я очень рада! Пройдёмся ко мне в кабинет? И… ты можешь называть меня по имени, если хочешь, это вполне уместно.

Гермионе показалось немного странным называть профессора МакГонагалл просто «Минервой», однако она пообещала себе как-нибудь это попробовать, а пока просто улыбнулась в ответ. По пути она рассказала женщине примерный учебный план и задала несколько уточняющих вопросов. Директор всё подробно обрисовала, поделилась своим видением преподнесения нового предмета и закончила, когда они уже входили в её кабинет.

– Ну что ж, покажи, пожалуйста, что у тебя для меня есть.

Гермиона развернула перед ней семь пергаментных листов и детально всё описала.

– Прекрасно! Лучше и придумать сложно, – директор одобрительно улыбнулась и кивнула, – А что касается литературы, насколько я понимаю, учебников по этому направлению не существует…

– Да, верно, – подтвердила Гермиона, – я выбрала несколько книг, который подойдут для начала, но в основном вся информация очень разрозненна…

– Гермиона, – МакГонагалл серьёзно глянула на неё, – Я думаю, ты могла бы написать свой собственный учебник с личными разработками, экспериментами и исследованиями. Это был бы огромный вклад в сферу обучения среди волшебников…

– Вообще-то, я думала об этом, профессор…

Гермиона действительно задумалась о написании собственного труда ещё когда вела свой факультатив в прошлом году. А теперь МакГонагалл только укрепила её в этой мысли.

Директор выделила для Гермионы просторную светлую классную комнату на втором этаже и смежный личный кабинет с камином, а также предложила ей обставить оба помещения, как она пожелает. Гермиона в свою очередь заметила, что легко сможет добираться в Школу и обратно через камин, который можно подключить к её дому в Хогсмиде и заколдовать так, чтобы сообщением могла пользоваться она одна. директор одобрила эту идею.

*

Вечером первого сентября Гермиона вышла из камина в своём кабинете, стряхивая пепел с новой шоколадной мантии. Хогвартс притих в ожидании своих студентов, которые сейчас направлялись в замок в каретах или на лодках. Девушка поправила свой излюбленный в последнее время конский хвост, изящно перевязанный коричневой ленточкой, и через классную комнату вышла в коридор.

Высокие стены замка вот уже девятый год подряд встречали её взгляд своими таинственными сводами и величественно сопровождали на пути в Большой Зал. С некоторым замиранием сердца она толкнула двери и вошла. Зал был ещё пуст, в нём бродило несколько преподавателей, некоторые сбились кучками и разговаривали, кто-то выходил из комнаты рядом с преподавательским столом, в центре которого сидела директор МакГонагалл и разговаривала с худым человеком в чёрной мантии…

Он развернул на неё лицо, и сердце подскочило до самой глотки, а потом бесславно пало в пятки. В это время, очевидно, услышав скрип дверей, все учителя тоже повернулись к ней и приветственно замахали руками, жестами приглашая скорее проходить внутрь:

– Гермиона!

– Добрый вечер, Гермиона!

– Поздравляю с должностью!

– Как здорово видеть Вас среди нас!

– Проходите, не стесняйтесь!

Девушка осознала, что она весело машет всем в ответ, здоровается и улыбается, когда была уже на полпути к столу. Кто-то обнял её, кто-то пожал руку, кто-то похлопал по плечу, а она украдкой смотрела в глубокие чёрные глаза, которые замерли на ней. Гермиона так же с опозданием осознала, что она не дрожит, не лишилась дара речи, и не потеряла рассудок. Сердце бешено стучало в груди, но она чувствовала огромный прилив невероятного тепла, которое согрело изнутри, поселило маленькую морщинку между чуть приподнявшихся бровей, и незаметно увлажнило её глаза.

Уделив внимание каждому преподавателю, она обогнула стол и подошла с приветствием к его центру, вымолвив только:

– Минерва… Северус.

Его имя оставило потрясающий живительный привкус на губах, и она тепло улыбнулась.

– Гермиона, я рада тебя видеть! Ты выглядишь… волшебно! – МакГонагалл засмеялась.

– Здравствуй, Гермиона.

Он сказал это почти шёпотом, не сводя с неё глаз.

Полгода реабилитации сделали своё дело. Снейп снова выглядел, как… живой. Та же бледная, но не алебастровая кожа, неизменно чёрная мантия, которая, похоже, всё же была новой: профессор изрядно похудел, но был не так истощён, как при их последней встрече. Волосы остались длиннее, чем когда-то раньше, и были неожиданно собраны в хвост, достававший в длину до начала лопаток. Чуть более выраженные скулы, чуть более тонкие пальцы рук, но в целом он смотрелся вполне здоровым.

Гермиона смотрела ему прямо в глаза и еле сдерживалась, чтобы не броситься его обнимать. Видеть его перед собой, здесь, в Большом Зале, когда наконец всё закончилось, и наступила… безопасность… это было лучше всего на свете. В его взгляде было что-то такое глубокое, что она никак не могла распознать…

Они безмолвно разглядывали друг друга несколько секунд, пока директор не хлопнула в ладоши пару раз и не предложила всем рассаживаться.

– Гермиона, ты займёшь место рядом с Септимой?

– Конечно, с радостью! – встрепенулась девушка и направилась к креслу, следующему за профессором Вектор, оставляя Северуса по правую руку от МакГонагалл.

Гермиона с интересом наблюдала, как проходит торжественный ужин со стороны стола преподавателей. Вереница первокурсников, стоящих к ней спиной, постепенно редела, открывая вид на четыре длинных стола Факультетов. МакГонагалл коротко поприветствовала студентов, и тарелки наполнились едой. Выбор блюд за столом преподавателей немного отличался от привычной хогвартской школьной кухни. Меню было более индивидуализированным. Гермиона с интересом наблюдала краем глаза за тем, что находится на столе перед её новыми коллегами, когда горячее сменил десерт. Наконец, все наелись вдоволь, тарелки вновь стали кристально чистыми, а директор снова встала, чтобы обратиться к ученикам.

– Я предлагаю вам поприветствовать двух преподавателей, любезно присоединившихся к нам в этом учебном году. В первую очередь, давайте наградим аплодисментами профессора Снейпа, который, наконец, вернулся в Хогвартс! С радостью сообщаю, что он снова становится главой Факультета Слизерин и будет вести у вас Защиту от Тёмных Искусств!

Зал зааплодировал. Гермиона искоса взглянула на него и увидела, что он слегка приподнялся, кивнул и сел обратно с выражением лица, которое можно было бы назвать… безучастным.

– ...И профессор Грейнджер, благодаря которой у вас появился новый предмет «Наука Чародейства!»

Зал буквально взорвался аплодисментами. Гермиона встала, заулыбалась, явно смущённая такими овациями, и помахала всем рукой в ответ.

МакГонагалл продолжала свою речь, как всегда напоминала о правилах поведения и некоторых технических моментах, а потом отпустила всех спать. Все встали из-за столов. Гермиона медленно направилась к выходу из Большого Зала, незаметно держа в поле зрения чёрный силуэт, и отчётливо видела, как он помедлил, поколебался, а потом быстро исчез в боковой двери.

Девушка вышла из Зала, а затем – из замка, и размеренно двинулась в сторону тропинки до Хогсмида, решив прогуляться пешком. Она подумала, что не будет проявлять лишних знаков внимания, чтобы не ставить его в неловкую ситуацию. Просто находиться в одном помещении рядом с ним было уже достаточно для того, чтобы чувствовать внутреннее тепло, от которого становилось спокойно на душе и в сердце.

Незачем смущать его нашими общими воспоминаниями… – думала Гермиона, – пора мне с благодарностью всё это отпустить.

Однако, эти воспоминания то и дело возникали в голове, вызванные случайными шорохами, знаками и запахами, которыми был полон Хогвартс.

*

Дом с палисандром постепенно становился для Гермионы родным. На выходных она гуляла по Хогсмиду, общалась с соседями, заводила новые знакомства. Все были ей очень рады, считая её милой и очень солнечной девушкой, а также необычайно талантливой волшебницей. Студенты в Школе были так же от неё без ума. С прошлого года она отточила свои педагогические приёмы и легко могла покорить аудиторию с одного урока. Только человек в чёрной мантии, который всегда искал её глазами и постоянно избегал встречи, вызывал у неё грустные, хотя и светлые чувства.

Гермиона хотела отдать ему всё своё тепло, которым заполнялась даже при мимолётных отдалённых свиданиях в коридорах, но она не смела приближаться к нему. Все ужасы, которые пережил этот человек, все подвиги, которые отважно совершил, были ради любви к другой женщине и памяти о ней… Нарушать его чувства она не имела никакого права. Он жил… и силы Гермионы крепли от осознания этого с каждым днём. А большего было не нужно.

Так пролетели сентябрь и октябрь.

За неделю до Хэллоуина Гермиона до поздна засиделась у себя в кабинете, разбирая письменные работы первокурсников. Когда она вернулась домой, было уже заполночь, и девушка вдруг поняла, что осталась ужасно голодна. Пойти в какую-нибудь таверну в Хогсмиде означало непременно встретить там знакомых и из вежливости просидеть до утра, а ей так хотелось отдохнуть и побыть одной…

Побыть одной!

Она улыбнулась, достала из шкафа в прихожей свой Плащ Сокровенности, на всякий случай покрутилась в нём перед зеркалом, чтобы удостовериться, что он работает, хотя она в этом не на секунду не сомневалась, и вернулась в Хогвартс через камин. Невидимая и бесшумная, чтобы не вызвать лишних вопросов, она направилась на восьмой этаж.

Идти по ночной Школе в Плаще было так… приятно. Она куталась в него, как в объятия, и согревалась воспоминаниями о своей тайне, которую до сих пор никому не выдала.

Комната открылась перед ней, как всегда. Плащ отправился на спинку чёрной софы перед холодным камином, а Гермиона – в свой уютный уголок у панорамного окна. Там на столике её уже ждал ужин, на который девушка накинулась с большим аппетитом, а после еды она достала из книжного шкафа какой-то маглский роман, предложенный ей Комнатой, и уткнулась в него, свернувшись на своём бордовом диване. Вероятно, так она и задремала…

А потом резко проснулась от того, что кто-то укрывает её и вытаскивает у неё из руки книгу. Она испуганно дёрнулась, сжалась и открыла глаза.

Над ней склонился Северус Снейп.

====== Глава 51: История Епископа ======

Гермиона вскрикнула от неожиданности. Он резко отступил. Минуту они смотрели друг на друга, и выражения их лиц являли такое смешение сложных эмоций, что невозможно было описать. Гермиона первая взяла себя в руки, вспомнив о своём решении быть приветливой и нейтральной, и уже открыла было рот, но он её опередил:

– Прости меня, Гермиона, я не хотел тебя напугать.

Девушка на несколько секунд так и осталась с открытым ртом. Он сказал это просто и искренне, и голос показался ей таким родным и долгожданным, словно её уши только того и жаждали, чтобы слушать это шёлковый звук.

– Северус… здравствуйте. Но… как Вы сюда попали? Это Комната…

– ...которой ты сказала, что хочешь побыть в одиночестве, да? – он грустно улыбнулся.

Снова эти странные человеческие выражения лица… без кривых усмешек и изогнутых бровей…

– Ну… да. А как Вы..?

– Гермиона, ты находишься в моей комнате. Разве ты не узнала мой камин?

Гермиона выпрямилась на диване и ахнула. Она столько раз проходила мимо тёмного закутка с книжной тумбой, софой и вечно потухшим камином… и даже не подумала…

Снейп отошёл и занял своё место на диване. В ответ на её удивление он продолжил:

– Я нашёл Комнату ещё когда учился в Школе. Полагаю, я первый открыл её с этой целью… здесь я прятался от «врагов» и «друзей», когда нуждался в этом… надо признаться, мне тогда часто это было нужно.

– Но разве смысл не в том, чтобы побыть в одиночестве? Почему Комната пустила Вас ко мне?

– Я не знаю, – снова простой и честный ответ, – прости, я понятия не имел, что ты здесь… Наверное, мне лучше уйти.

Снейп встал, и Гермиона с излишней горячностью выпалила:

– Нет! – а потом выдохнула, когда он остановился и повернулся, и уже спокойно добавила, – нет, я не это имела ввиду… мне просто интересно.

– Что ж… Комната не должна была сработать. Ведь я тоже хотел побыть один… Я не открывал Комнату со школьных лет, но сейчас постоянно прихожу сюда ночевать. Я сразу обратил внимание, что комната стала больше, здесь появилось окно и этот уголок… Меня заинтересовали некоторые книги в шкафу, я подумал, что, может, мой запрос как-то изменился, и поэтому Комната расширилась… Мне и в голову не пришло, что кто-то другой может просить об одиночестве в замке, где полно укромных мест. Сегодня я, как обычно, подумал, что хочу побыть один, и Комната, как обычно открылась мне. А, войдя, я увидел, как ты спишь… Видимо, Хогвартс считает, что даже если мы находимся здесь вместе, мы всё равно одиноки.

Он сел. Гермиона смотрела на него и мечтала просто взять его за руку. Решение соблюдать нейтралитет рушилось, как карточный домик, прямо у неё на глазах.

Обними его…

Просто пойди и обними…

Девушка закусывала губу, чтобы сдержаться, но вопрос, ответ на который был очевиден, нечаянно сорвался с её губ:

– Северус… почему Вы не ночуете у себя..?

Он грустно посмотрел на неё, а потом опустил локти на колени и уронил лицо в руки. Было слышно, как тяжело ему стало дышать. Он сказал слабым голосом:

– Мне так жаль, Гермиона… мне так… бесконечно… жаль… Я очень виноват перед тобой.

И тихо он начал говорить:

– Лукреция Андрополус-Снейп мне не настоящая мать. Мой отец, его звали Тобиас Снейп, близнец Клер, был сквибом. В волшебной семье, вроде нашей, такое – страшный позор… его мать решила скрыть это. Она договорилась с Андрополус о браке Тобиаса с их дочерью Лукрецией за огромную сумму денег. Всё шло неплохо, они росли и вот-вот должны были пожениться, но мой отец вдруг встретил Эйлин. Он влюбился и сказал ей что он магл… они поженились и родился я… Принц-полукровка…

Снейпы и Андрополус были в бешенстве. Они придумали легенду о третьем близнеце Себастьяне из Хогвартса, роль которого стал исполнять мой отец Тобиас, а самого Тобиаса объявили погибшим при случайных обстоятельствах.

В его словах звучала ужасная боль.

– Некоторое время он жил двойной жизнью и постоянно скандалил с мамой, пока в конце концов она не заболела, а Тобиаса-Себастьяна и меня окончательно не прибрала к рукам Лукреция. Дар убеждения стреги помогал ей держать общество в неведении… Мы выглядели обычной богатой волшебной семьёй… Но меня она ненавидела. Выродок сквиба, чужой ребёнок… Тем не менее, сын был ей выгоден. Сама она не могла иметь детей… Она травила меня своими ядами от ненависти, но так, чтобы я выживал… и пока весь этот фамильно-политический хаос творился вокруг меня, – маленького мальчика, – я встретил Лили.

Голос Снейпа сорвался.

– Она была такая… добрая… ей было не важно, кто мои родители, как моё имя, она стала дружить со мной… просто так… Она спрашивала, ссорятся ли мама с папой не потому, что её интересовала моя семья, а потому, что её интересовал… я… с детства она дарила мне свет и надежду, что я когда-нибудь вырвусь из этого мрака… так же, как это позже делала ты, Гермиона.

Он схватился за волосы на голове.

– Дальше ты знаешь. Мои… интересы и друзья… пугали её. Мы стали взрослее… Она влюбилась… И погибла. Я очень страдал…

Снейп молчал некоторое время.

– Я не мог ничего тебе рассказать. И не мог подпустить тебя ближе. Он бы убил тебя, как сделал это с ней… у Пожирателя Смерти не может быть привязанностей и чувств. Единственный свет, который я мог себе позволить, чтобы не погрязнуть во тьме – память о ней… Это всё, что у меня было.

Гермиона слушала его, не дыша, а по щекам тихо струились горячие слёзы. Снейп встал и начал медленно ходить туда-сюда вдоль комнаты, продолжая держать голову руками.

– А потом в моей жизни появилась ты, Гермиона. И ты… ты полюбила меня… взрослого… такого, какой есть… подлого лицемера… даже думая, что я предал всех вас, ты спасла меня…

Он остановился перед ней и встал на колени, пальцами стирая с щёк её слёзы.

– Всё, что я испытывал с тобой, не было игрой. Это было… всё настоящее… самое дорогое и лучшее, что случалось в моей ничтожной жизни. Но… всё это было безнадёжно отравлено. Меня сжирало чудовищное чувство вины перед тобой. Оно было со мной постоянно, с самого начала… Поэтому ничего не мог тебе дать, кроме своей боли… да, это правда, Гермиона! – он ответил на её возможное возражение, – просто скажи мне, или себе, честно: чувствовала ли ты себя счастливой рядом со мной?

Гермиона долго молчала, не переставая тихо всхлипывать, а потом почти беззвучно одними губами прошептала:

– Нет…

– Вот видишь… Боль и вина – это всё, чем я был наполнен. Я летел, как мотылёк, на твой свет. Но каждый раз сгорал до тла в адской горечи собственного обмана.

Меня схватили почти сразу, в тот же день, когда я выполз из Хижины. Увидели Метку и кинули в тюрьму. Никто не знал обо мне правды… и я бы с радостью там… умер…

Снейп замолчал и опустил голову.

– ...Но ты пришла за мной… Опять… даже после того, как узнала… Светлая, милая девочка… Ты продолжала меня любить и не ждала ответа… ты одна, за всю мою жизнь…

Он закрыл лицо руками и согнулся, а затем хрипло проговорил, задыхаясь:

– Они всё у меня отобрали, Гермиона… Дементоры… ничего не осталось… ни капли… только пустота… и горечь…

Снейп слабым движением достал свою палочку и безвольно махнул ей:

– Экспекто… патронум…

Ничего не случилось. Ни одной малюсенькой искорки не вылетело из его палочки. Ни одного, даже слабого светлого чувства, способного создать чары. Снейп затрясся и уронил палочку на пол. Гермиона не могла сдержать слёз. В её ногах стоял на коленях самый блестящий маг, человек со сломанной жизнью, и горько плакал.

Она опустилась к нему, обняла его его голову и наклонила к своему плечу. Северус затих на несколько минут, а потом тихо произнёс:

– Пожалуйста, оставь меня, Гермиона.

Девушка послушно встала и тихо вышла, оставив его наедине с пустотой.

Его признание повергло её в глубокий шок. Он был перед ней удивительно честным, обнажая свою человечность. После его монолога Гермиона пропиталась к нему даже ещё более тёплыми чувствами, чем раньше. Больше не было ни мимолётных обид, ни маленьких недосказанностей. Она как будто лицезрела его настоящего, дотронулась до многочисленных осколков его искалеченной души. Человек, который не мог сделать её счастливой потому, что сам всю жизнь был глубоко несчастлив… Который не мог разрешить себе её чувства, потому что не умел быть любимым…

Гермиона на физическом уровне ощутила, что её давняя кровоточащая рана, зияющая дыра, которую она ещё недавно усердно затыкала учёбой и игрой в чужую семейную жизнь, вдруг сама по себе затянулась всего за одну ночь, а на её месте взросло, как цветок, самое чистое и сильное чувство во вселенной. Она могла бы защитить им целый мир и превратить в пыль всех на свете дементоров… но, к сожалению, не могла наполнить им Северуса.

====== Глава 52: Восьмая линия ======

Декабрь встретил Хогвартс холодными ветрами и ранним снегопадом, но на душе у Гермионы было всё так же тепло. Девушка не позволяла себе проявлять к Северусу излишних знаков внимания, чтобы не ранить его, но была приветлива и мила, когда они виделись на общих трапезах и изредка проходили мимо друг друга в коридоре. Силы, пробудившиеся в ней после их встречи в Азкабане, стали привычными и улеглись внутри так, как будто она всегда ими владела. Ей поддавались самые невероятные приёмы, она всё больше орудовала руками и волей, и уже почти не использовала палочку.

В сочельник, проводя зимний вечер в домашней библиотеке после школьного ужина, она решила немного переработать план по своему предмету и добавить в программу обучения несколько новых практических элементов. Девушка жестом призвала к себе старый школьный чемодан, чтобы достать оттуда несколько забытых там книг, и открыла крышку. Взгляд привлёк уголок «Сказок Барда Бидля», торчавший из внутреннего отделения. Гермиона улыбнулась, с теплотой вспоминая величие и мудрость старого волшебника. Пальцем она подозвала к себе томик сказок, который послушно выскочил из кармана и поплыл к ней по воздуху. Девушка протянула руку навстречу, чтобы взять книжицу, и в этот момент кое-что произошло.

Стоило ей дотронуться до «Сказок», как книга засветилась голубоватым сиянием, завертелась перед ней в воздухе и открылась на странице «Фонтана Феи Фортуны», где Амата отпускала в ручей горькие воспоминания о своём возлюбленном. Из переплёта полился яркий белый свет, и вылетело странное вещество, то ли газ, то ли жидкость серебристого цвета. Лучи ослепили Гермиону, серебряные нити сплелись вокруг неё и затянули прямо внутрь книги.

Она оказалась в кабинете директора, а перед ней стояли два человека. Это были Альбус Дамблдор и Северус Снейп.

– Если вы не против умереть, – резко сказал Снейп, – почему бы не предоставить это Драко?

– Душа мальчика ещё не настолько повреждена, – говорил Дамблдор, – Я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня.

– А моя душа, Дамблдор? Моя? – в голосе ясно звучала звучала боль.

Кабинет красочно закрутился вокруг Гермионы и остановился. Дамблдор и Снейп снова стояли перед ней, но ближе к окну.

– Экспекто Патронум! – громко и уверено выкрикнул Снейп.

Серебряная лань проскакала по кабинету и выпрыгнула в окно.

– Через столько лет? – в слезах повернулся к нему старый маг.

– Всегда, – ответил Снейп.

Он опустился в кресло перед директорским столом и задумчиво посмотрел в окно вслед упорхнувшей сиящей лани. Через несколько секунд он добавил:

– Это всё, что у меня осталось.

Дамблдор смотрел на него сквозь слёзы, а потом развернулся обратно к открытому окну и ласково сказал:

– Мальчик мой, известно ли Вам, что Патронуса может вызвать не только.. воспоминание? И что Патронус, который не является воспоминанием – это самая мощная сила?

– Да.

– Возможно, Вы также знаете, что это и есть лекарство, которое способно склеить воедино даже самую одинокую и повреждённую душу?

Снейп поднял на директора уставшие глаза, но тут же закатил их и едко сказал:

– О, избавьте меня от этого, Дамблдор. У Вас на всё один ответ. Но я больше на это не способен.

– Северус. Вы заслуживаете гораздо больше света, чем позволяете себе. Оглянитесь, ответ у Вас перед носом. На это способен кто-то, кто рядом с Вами…

Снейп опустил глаза, и на лице его появилось болезненное чувство вины. Гермиона узнала этот взгляд. Глядя на свои ботинки, он тихо произнёс:

– Невозможно…

Кабинет закрутился и Гермиона полетела куда-то сквозь тьму, пока не оказалась в ночном пустынном холоде. Ветер неистово свистел и трепал длинные чёрные волосы молодого мужчины, над которым возвышался Альбус Дамблдор. Снейп стоял перед ним на коленях и хрипло умолял:

– Ну так спрячьте их всех… Спасите её… их. Прошу вас…

Сцена сменилась. Дамблдор стоял на балконе, вглядываясь в пасмурное небо, положив на поручень чёрную изуродованную руку. Снейп стоял позади и беспокойно заламывал кисти.

– Спасите её… их. Прошу Вас, директор! Всё произойдёт со дня на день. Неделя или две… И они останутся один на один с делом, завещанным Вами… в смертельной опасности…

– Они со всем справятся. Я подготовил всё, насколько смог… но, возможно, когда-нибудь это она спасёт Вас, Северус. Если станет достаточно сильной. И сможет наполнить… Не отказывайтесь от этого света. Позвольте его себе…

Небо серыми красками потекло, смазывая картинку, и «Сказки Барда Бидля» громко захлопнулись перед лицом Гермионы. Книга упала перед ней на стол, а сама она – обратно в кресло. Сердце взволнованно колотилось в груди. Вопросы опережали эмоции, а чувства летели вперёд осознаний.

Выходит, Дамблдор заколдовал книгу, чтобы дать ей знать… но почему сейчас? Я тысячу раз листала её…

«Если станет достаточно сильной…»

Значит, я смогла открыть её силой стреги?

Гермиона задумалась. Впервые она проявила свои необычные способности ещё на пятом курсе…

И потеряла их!

«Стрега – это ведьма, которая знает себе цену». А я перестала верить в себя, когда погиб Дамблдор… когда я потеряла Северуса…

«Стрега – это продукт своего окружения». Я отказалась от амбиций ради Рона… Ценила его и Гарри выше себя…

Силы вновь начали слабо проявляться, только когда она сбежала в Хогвартс, а полностью раскрылись после её путешествия в Азкабан. Гермиона ещё тогда отследила это. И Плащ…

Знал ли Дамблдор, что получится именно так? Но этого просто не может быть. Нельзя настолько точно предугадать ход событий даже такому великому стратегу…

Она спасёт Вас, Северус.

И Гермиона спасла, дважды. Сила срабатывала как будто сама по себе…

Счастливые волны начали безудержно подниматься и заполнять её изнутри ещё до того, как следующие мысли обрели словоформы. Не отказывайтесь от этого света. Мудрый старик наделил эти слова глубоким сакральным смыслом. Поступки вроде спасения жизни здесь были не при чём. Он говорил о процессе спасения души…

Внезапно для себя Гермиона засмеялась. Это было разрешение делать то, что она сама себе не позволяла. И к этому же её всё время вёл маленький красный талисман, хотя она предпочитала упорно игнорировать очевидное…

Девушка ещё некоторое время повалялась в кресле в состоянии абсолютной гармонии, а затем накинула свою красивую мантию, взяла Плащ Сокровенности и исчезла в камине.

Сочельник в Хогвартсе был всегда очень волшебным, особенно если на это время приходился снегопад, как сегодня. Снежинки медленно ложились на створки окон, а в небе ветер рисовал из них причудливые узоры. Полюбовавшись зимней ночью из окна своего кабинета, Гермиона закуталась в Плащ и вышла в коридор через класс. Она шла в Выручай-Комнату и точно знала, что найдёт там Снейпа.