Текст книги "Измена. Иллюзия счастья (СИ)"

Автор книги: Катя Колесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Я рассказал тебе почти всё

– Привет, – отвечаю я будто эхом.

Он стоит. Я слишком много хочу ему сказать, понимаю, что он мне тоже.

– Я скучал по тебе, – из моих глаз льются крупные слёзы. Будто бы где-то внутри меня стал таять лёд. Я вытираю их рукой.

Это слабость, нельзя показывать слабость!

– Как ты меня нашёл?

– Месяц назад Маше позвонили, её номер записан в базе твоей страховке, помнишь? Если что с тобой случится, звонить ей. А если что-то случится с ней – звонить тебе. Правда до тебя не дозвониться… Она позвонила мне. Я был в Нью-Йорке, закрывал дела. Но отправил сразу за тобой своих людей, слежку.

Чёрная машина.

– Чтобы что? – спрашиваю, ощущая как истерично ломается голос.

– Чтобы знать, что с тобой всё хорошо и защищать, если что. Я могу пройти в дом?

Да, мы стоим в коридоре.

Я киваю ему на кухню, а сама забегаю к себе в комнату. Достаю деньги из заначки и бросаю на кухонный стол перед лицом Миши.

– Что это?

– Деньги, которые я украла у Артура. Здесь всё до копейки по нынешнему курсу. Передай ему, пожалуйста.

Миша садится, смотрит на деньги и потом на меня.

– А когда ты их взяла?

– В гостиннице, в его номере. В последний тот день.

– Мне кажется, он и не знал, что там есть какие-то деньги.

– Вернешь ему, – бросаю я недовольно, желая быстрее перевести тему.

– Я тебе поражаюсь.

– Чему? – пожимаю я плечами.

– Они тебе явно больше нужны чем ему, так что.

– Чужого мне не надо! – я обнимаю себя за плечи. Миша смотрит на меня как-то странно. Я узнаю этот взгляд. Он будто любуется мной, слегка улыбается уголком губ.

– Я очень по тебе скучал, Аня, – говорит он и снова смотрит на стопку оранжевых бумаг. – Там где сейчас Артур ему деньги не нужны.

Мне становится не по себе. Я испуганно сажусь напротив Миши.

– Он жив?

Боже, если Миша убил его тогда!

– Живой, но в тюрьме.

Я выдыхаю воздух тонкой струйкой. На одну беду меньше.

– За наркотики?

– Это забавно, ну, точнее, наверное, очень трагично. Артур сидел около трех недель в СИЗО, пока отец его не выпустил. Идея отца была в том, что Артур посидит за плохое поведение с годика полтора-два и возьмется за ум. Несмотря ни на что, он по-прежнему его любил и по-прежнему думал, что его можно исправить. Артур должен был выйти из СИЗО чтоб подготовиться к посадке. Но вместо этого он стал тебя искать и совершил… мерзость, ту, за которую отец уже не смог его простить. Он сам вырыл себе могилу, будучи всегда уверенным, что папочка будет рядом и папочка поможет. Теперь у него нет ничего. Ни денег, ни поддержки. Просьба от отца к ментам и судье – сделать всё по максимум. И за это надо благодарить тебя.

– М-меня? Что?

– Ты его зацепила. Сильно, Аня. Моя ошибка, что этого не понял, иначе бы мог показать отцу это и трагедий бы не было. Но он сошёл с ума, раньше таких ошибок он не допускал. Он мог как змея затаиться, сделать вид, что он хороший мальчик. Но почему-то когда речь идет о тебе, он не в силах сдерживать своих бесов. Я думаю, это потому, что ему так и не удалось тебя сломать. Я понял это, когда он учудил тот бред с записью… ну, ты помнишь.

Как такое забыть?

– Что он сотворил?

– Это тебе лучше Маша скажет.

Какой внезапный союз.

– Я не понимаю… – пытаюсь свести воедино то, что он мне говорил. – Получается, вы помирились с отцом?

Миша смотрит на меня, будто не понимая о чём я.

– Мы не ссорились.

– Даже из-за… записи, которую Артур передал ему? Из-за того, что якобы… ты увел невесту у брата?

– А, – тянет он. – Ты ж так и не узнала. Не только Артур любит ставить камеры и собирать компомат. Мы всё-таки, родстенники.

– Ты о чем?

– В день моего приезда в Москву. За пару часов до нашего с тобой знакомства, Анют, мои люди поставили камеры в гостиничном номере Артура. И записали всё. Одного охранника я выделил только на то, чтоб он выделял из бытовых записей всё, за что Артуру может прилететь или за что его можно посадить. И как он бил тебя, и как угрожал, как пытался изнасиловать, как принимал, как мы с ним говорили о подедльной свадьбе… большое вышло кино на пару часов только из грехов Артура. Которое я, по братской традиции, прислал отцу. Я же сказал, то что сделал Артур тогда в том гостинничном номере была его ошибка. Очередная. Та, что сгубила его.

Я опускаю голову.

– Поэтому ты был таким спокойным… Я ещё удивлялась.

– Да. Единственное, чем он задел меня, это когда стал говорить о тебе. Он весь тот разговор искал слабые места чтобы выбесить нас. И ему это удалось. Я был неправ, накинулся на него. Не должен был этого делать.

Я киваю.

– Я видела заголовок что в вашей семье трагедия…

– Да, СМИ понесли о том, что Артур наркоман, о том, что лечится, о том, что сядет. Папа выборы всё равно проиграл, так что это уже не играет особой роли. Но ведь, ты хочешь спросить про другое, так ведь?

От него никогда ничего не скрыть. Я нервно встаю, ставлю большой синий чайник на плиту. Оглядываюсь на Мишу и мягко веду взглядом по его рукам. Кольца нет.

– Джессика, – мягко говорит он. – Ты хочешь спросить, что с моей свадьбой. Её не было.

– А что так? – мой голос получается излишне дерзким.

Он встаёт, подходит ко мне и становится снова слишком жарко в этой маленькой кухне. Жарко, но безопасно и как-то правильно, когда Миша в двух шагах от меня. Когда может докоснуться рукой.

– Ты должна понимать, что Артур тебе соврал. Я пытался поговорить с тобой, но…

– Но свадьба должна была быть? – перебиваю я. – Или это ещё один спектакль?

– Нет. У нас с Джесс хорошие партнерские отношения. Она отлично меня понимает в деловом плане, я её. И недавно мы решили, что можем и жениться, чтобы не было проблем с документами и чтобы соединить наши компании. Тем более, что ни я, ни она так и не нашли того, кого-то, столь серъезного. Кого-то на всю жизнь.

– То есть, это брак… деловой? – я не знаю, как и сказать.

– По документам. Мы друг другу в сексуальном плане ничего не должны, ни верности, ни близости. У неё свои мужчины, у меня свои женщины.

– Почему?

Он чуть хмыкает.

– Джесс моя бывшая. Как я могу смотреть на неё, как на женщину, когда за две недели до нашей первой и настоящей свадьбы, я за волосы снимал её с члена своего брата, скажи мне?

Мне очень хочется в это верить. Отчаянно, но я не показываю радости. Только киваю.

– А чего ж отменили тогда свадьбу? Если такие партнерские отношения?

– Потому что я нашёл ту, что на всю жизнь.

Я не знала, что слова могут заставить тебя улететь куда-то в небо и упасть без парашюта. Смотрю на Мишу и слышу как сзади уже вскипел чайник.

Миша же продолжает рассказывать:

Она была очень недовольна. Пришлось задержаться почти на полтора месяца, полностью разрывать с ней всё договоры.

Поворачиваюсь, вожусь с чайником. Руки трусятся, но я по привычке забиваю трудом ураган мыслей и чувств.

– Анечка, – слышу я голос сзади.

От этого голоса, это слова и того, как его говорит Миша я замираю в постыдном удовольствий. Готова купаться в том, как он меня называет.

Миша становится ещё ближе. Чувствую его руки на своих, своей спиной его тело. Так хочется просто закрыть глаза, и откинуть голову.

– Я рассказал тебе почти всё, есть то, что я считаю, должна рассказать тебе сама Маша. Так будет правильнее. Мы условились, что она будет ждать тебя в кафе внизу.

Маша… как они могут быть связаны? Что она может мне рассказать?

– А ты?

– А я теперь должен спросить у тебя. Маше позвонили, сказав, что ты в больнице. Когда мои люди следили за тобой, кстати, очень погано ведь ты их палила несколько раз.

Я несдержанно хихикаю.

– В Москве с такими машинами легче затеряться.

– Это верно… Анют, они видели, что ты частенько заходила в клинику. В большой комплекс больничный. Я думал, сначала, что я просто заставлю врачей отдать твою историю болезни через Машу, как родственника. Но я хочу, чтобы ты была со мной честной. Ты чем-то заболела? Просто скажи чем, и мы найдем лучших врачей и всё устроим в любой стране… в этом захолустье не думаю, что что-то понимают вообще.

Он не знает. Я почему-то надеялась, малодушно, что мне не придется этого говорить и встречаться лицом к лицу со своим страхом.

Но судьба решила иначе.

Я разворачиваюсь снова к Мише. Он смотрит выжидающе.

– Я не заболела… я беременна.

Мои хорошие, после обеда будет вторая прода и эпилог. История завершится сегодня.

И да, есть ли предположения, про Машу? И какие вопросы ещё остались?)

Искать свой «фонарик»

Его глаза округляются. Он сводит взгляд вбок, о чем-то сильно задумавшись.

– Надо следить за его здоровьем, если Артур отец, то…

– Нет! – я резко качаю головой. – Это не его ребёнок, Миш. Это твой!

Кажется, впервые за всё время нашего знакомства я вижу его по-настоящему обескураженным.

– Ты уверена?

– Абсолютно, – меня уже обижает это недоверие и я скрещиваю руки на груди.

– Анечка, – шепчет он и в один миг хватает меня, чуть приподняв над землей.

Я в панике цепляюсь в него руками и ногами.

– Пусти! Сумасшедший! – визжу я и нервно смеюсь.

Он только смеется от моей реакции, но мягко усаживает на столешницу, тут же накрыв мои губы своими.

Я погружаюсь в ласковый поцелуй, обвиваю Мишу. Но что-то не дает мне до конца насладиться нашей нежностью.

Мягко отстраняюсь от него.

– Миша, я должна сказать… Я всю жизнь верила а потом меня предавали, я снова верила и снова предавали. Я очень сильно хочу тебе верить, но если ты предашь, если… Я не выдержу, понимаешь? Я умру, я прекращу верить не просто в любовь, или в людей. Я прекращу верить вообще во что-либо. Я не смогу…

Он слушает меня серьезно и спокойно.

– Аня, я тебя понимаю, я чувствую нечто очень похожее. я тоже не верил уже никому и ни во что, я тоже был предан столько раз. И ты… ты первая и единственная, кто доказал, что этот мир ещё не совсем прогнил. Ведь если такие как ты, значит, ещё не всё потеряно. И я тебе обещаю. Обещаю, что ты можешь мне верить во всем и всегда. Со мной ты сможешь быть любой и тебе не надо быть сильной, не надо быть циничной, злой или закрывать свои чувства. Я сделаю всё, чтобы ты и он или она, – он кивает на мой живот. – Чтобы вы могли позволить себе быть добрыми и верующими. Я буду вашим оплотом, вашей броней, вашей стеной, вашим чем угодно. Потому что ты, Аня, ты – мой дом. Я тебя люблю, Аня.

Он гладит мне щеку а я не сдерживаюсь от слёз, что теперь не остановить. Мне хочется их стыдливо спрятать, но я сдерживаюсь и позволяю ему видеть мою слабость. Видеть меня настоящую, обнаженную до самой глубины души.

– Я тоже тебя люблю, Миша.

Просто кладу голову ему на грудь ощущая его мягкие поцелуи на своем затылке. Так мы и стоим какое-то время.

– Чайник уже остыл, – говорит Миша.

– Угу, – киваю я и только сильнее обнимаю его.

– Куда ты хочешь уехать?

Я отодвигаюсь.

– Уехать?

– Ну да. Я свободен, подготовил все в США так, чтобы не нужно было туда улетать каждый месяц. Могу быть в Москве, в Питере, в Сочи… где бы ты хотела жить?

– Я даже не знаю… а ты бы где хотел?

– Рядом с тобой. Потому что, где бы я ни был, если тебя рядом нет. Это место мне чужое.

Я только улыбаюсь в ответ и тянусь снова к его губам.

– Тогда поговорим об этом попозже, ты ведь не уезжаешь?

– Куда? Я без тебя никуда не поеду, – говорит он серъезно.

Я только утыкаюсь ему в щеку носом.

*****

Только через минут двадцать слёзы прекратили течь из глаз. Я смогла переодеться и выйти в кафе, на встречу с Машей.

Не скажу, что особо хочу этого, но понимаю, что чем быстрее я это сделаю, тем быстрее я смогу вернуться домой, где меня ждет Миша.

Маша действительно сидит в кафе и попивает из большого бокала белое вино. Я сажусь напротив неё.

Она оглядывает меня.

– Ты другая, – говорит.

– Возможно, – я вздыхаю.

Она продолжает попивать вино. Ко мне подходит официант и я заказываю стакан зеленого чая.

Нужно с чего-то начать разговор.

– Маш, как там родители? – спрашиваю я.

Она мелко пожимает плечами.

– Ну, мама лечится, по здоровью всё норм. Михаил все сделал что надо… папа ушел.

– Куда ушел?

– Да никуда. Просто собрал шмотки и ушел, – она опять пожимает плечами. Мне кажется, что за видной холодностью прячется что-то иное.

– Маша, что произошло? – я нетерпеливо поворачиваю голову.

Она кривится.

– Когда ты ушла… всё как-то стало падать. Будто бы ты была или несущей стеной или балкой, знаешь, которая мост держит. Я не понимаю, как. Ты такая мелкая, странная, наивная. Но без тебя всё пошло в какую-то задницу, как домино рассыпалось, – она выдыхает. Начинает больше позволять себе говорить. – В общем, когда ты уехала, Артур, конечно же прекратил оплачивать мне хату, мы ж расстались а он мне по месяцу оплачивал. В общем, мне пришлось домой вернуться. Мама уже уехала, а папа… Не знаю, он просто не хотел приходить домой. Потом, пришел как-то после смены, сказал, что снял комнату в коммуналке и что уедет. Что ему нечего тут делать. Может у тебя с ним было больше общения, не знаю, но он просто ушел.

– А мама как отреагировала?

– Ничего не сказала. Думаю, будет делать вид, как всегда, что она такая «железная леди». Что всё окей. А сама будет, опять, знаешь, думать о том, что же соседки скажут. Как ж, все будут говорить о том, что от неё муж ушёл.

Я мелко киваю.

– А ты как?

Она большим пальцем проводит по бокалу. Тот жалобно скрипит.

– Я через два дня после того, как прошла ваша свадьба с Артуром… я узнала, что беременна.

Я в шоке замираю. Сжимаю трясущиеся губы. По бокалу вина и так всё понятно.

– Ты потеряла ребёнка… – я судорожно выдыхаю. – Мне очень жаль, Маш.

Она смотрит на меня исподлобья.

– Ты не понимаешь. Дело даже не в этом… ну в этом тоже. Я не думала, что я смогу когда-то иметь детей. Были грешки юности, знаешь ли, – она грустно усмехается и я вижу её покрасневшие глаза. – Ни ты, ни папа не знали. А мама знала, водила к знакомому врачу чтоб избавиться от проблемы. А вы думали, что я приболела. Отравилась. Вот, а думала, что после такого детей у меня не будет. А тут такое чудо… ещё и от богатого парня. Я понимала, что не женю его на себе, да и нахер он мне сдался. Наркоман ебанный. Но…я хотела, чтобы он помогал.

– Что случилось? – я перебиваю Машу. – Я готова к правде. Что случилось с твоим ребёнком?

– Ну, если по порядку. Артур был в СИЗО после драки в гостинице, потом я его вызвала на встречу поговорить про мою беременность. Он вообще никак не отреагировал.

Я киваю.

– Это предсказуемо, увы.

– Да, наверное. Он сказал, чтоб я ему выдала где ты. Требовал от меня это и я… честно, я видела что он ёбнулся, Ань. Он с ума сошел, реально. У него в глазах было что-то вообще нереальное, неправильное. Нечеловеческое. Короче, неделю он меня доставал с тем, чтоб я срочно тебя достала. Потом я поняла, что он собирался за неделю решить «земные дела» а потом присесть на пару лет. И все его дела были – тебя найти. Даже Миша потому отправил всех своих людей выслеживать Артура а не тебя, потому что боялся что тот чокнулся и натворит делов и хорошо, что ты так умело легла на дно. Я этого всего не знала, но мурыжилась. А потом Артур сказал, чтобы я пришла к нему навстречу. Я пришла. Но я такая дура, Аня. Я ж видела, что там нет нормальных зданий. Это полуразрушенная стройка.

– Он тебя избил? – я говорю слишком быстро от нервов, сжимаю салфетку в руках.

– Нет. Хуже. Он привел трёх амбалов, тоже накроши. Они меня изнасиловали.

Я закрываю рот рукой от ужаса.

– Маша, я…

– Погоди ты. Короче, люди, что следили за Артуром не сразу поняли, что происходит. Потому что… ну, репутация у меня знаешь ли. Когда они поняли, что меня насилуют, ворвались. Можно сказать, «спасли». Ведь по плану Артурчика, я не должна была выжить и меня должны были прикопать там же. И долго не найти.

Мне становится холодно и жарко. Я отхлебываю чая чтобы согреться, вытираю опять непослушные слёзы из глаз.

– Но… зачем? За что?!

– За тебя, Аня. За тебя. Он настолько ненавидел тебя, что в тот момент, когда ему была дана только неделя на свободе он пытался найти тебя, чтобы убить. Ты его сломала. Точнее, скорее он сломался о тебя. О то, что ты освободилась от него. От того, что полюбила его брата и он полюбил в ответ. Оттого, что его родственники тебя по-настоящему приняли. От того, что его репутация в семье стала зависеть от тебя. Ты стала его ещё одной зависимостью, вот только не любовью а ненавистью. Самой страшной. А может быть, он хотел через тебя нанести побольше боли своему брату. Не знаю… Знаю, что он мечтал тебя прикончить. Самым мерзким и мучительным способом, на который он был способен. А когда понял, что до тебя не доберется. Добрался до меня, твоей сестры. Так было легче.

– Маша, – она поднимает руку, прося помолчать.

– Дай договорю. В общем, в больнице я была одна. Да, Михаил оплатил мне лечение, отдельную палату. Но до меня никому не было дела. А когда врачи звонили тебе, то не могли дозвониться. Я жить не хотела. Всё вспоминала как эти твари издевались надо мной, жалела о ребёнке… Я пыталась выброситься из окна. Медсестра забыла какую-то хрень у меня в палате и вошла так не вовремя. Я до сих пор поражаюсь этому совпадению. Может таки, есть у меня ангел, какой-то. В общем, потом меня привязали к кровати, кормили через трубочку, сторожили, чтоб я не кинулась опять. И так и лечили. Главное, я понимаю, что если бы ты была рядом. Этого бы не было. Столько всякой хрени могло со мной приключиться, но ты всегда меня выручала. Ты бы и тут что-то придумала, остановила бы меня. Сказала бы что-то, вызвала бы ментов. Помнишь, как тогда, в детстве? Когда ты ключи спрятала, а я хотела с теми рокерами уехать? Мама до сих пор не знает, что я могла бы мотануть в Киев на мотоцикле нахер в пятнадцать лет. Так что ты бы меня тогда спасла, опять. Я думаю.

– Мы этого не знаем, – качаю я головой. – Мы не можем знать.

– Знаем. Аня, ты всегда нас защищала. Всех. С самого детства. Ты нас объединяла, – она отхлебывает ещё больше из бокала. – Знаешь, я всегда к тебе не очень хорошо относилась, ты ведь слышала, что я говорила о тебе Михаилу тогда, когда пыталась его соблазнить, да?

Я слабо киваю.

– Я просто теперь понимаю, что такие как ты они нужны. Добрые такие, те, кто готовы обнять и любить весь мир. Мир действительно на вас держится, только этого не заметно, пока вы не исчезните. Без вас будто света нет. И ты идешь в кромешной темноте. Вы как… фонарики, я поняла! – она усмехается от того, как нашлась в выражений. – Вы – "фонарики". Вот и когда ты ушла, наступила кромешная тьма. Может Артур тоже это почувствовал. Не знаю, – она долго смотрит в моё лицо. – Ты не вини себя в том, что со мной случилось. Это я виновата. Я виновата, что была с таким как Артур, даже зная, кто он. Ты сразу деру дала от одной только измены, а я… Я виновата, что все равно пыталась его зацепить. Я виновата, что пошла туда. Я виновата, что потеряла тебя и меня некому было остановить…

– Виноваты только они. И Артур, – выдыхаю я.

Она кивает.

– Ну, тоже верно… В общем, у нас с Михаилом теперь общая цель. Посадить этого ублюдка лет на двадцать, по совокупности всех его преступлений. Так что я главный свидетель. Как бывшая любовница тоже многое рассказываю… Когда Артур выйдет, у него ничего не будет. Его отец лишил его всего, имущества, наследства, всего. У него останется только имя опозоренное и дряблое старческое тело.

Она явно упивается этими словами. Я киваю.

– Что будешь делать потом? После мести? – вкрадчиво спрашиваю.

Она кривит половину лица.

– Искать свой "фонарик", Ань. Сначала мне нужно только это. Чтобы он осветил мне путь и я поняла, куда идти. Один я уже потеряла, по глупости, – она выразительно смотрит на меня. – Он меня точно не простит. И теперь не будет мне светить, я недостойна, я понимаю. Нужен другой, иначе я окажусь где-то недалеко от Артура.

Я молча сглатываю слёзы. Тяну руку и хватаю ладонь сестры. Такую бледную, холодную и худую.

Она ничего не отвечает. Сжимает мне ладонь в ответ.

Чуть позже, откинувшись на кресле и шмыгнув носом она где-то находит силы на весёлый тон.

– Ну чё, свалишь в Америку? Будешь на Манхеттене с Деми Мур делиться секретами? Помнишь, как в песне? Я её так любила в детстве, а ты терпеть не могла.

Киваю.

– Да, не могла… Я не хочу в Америку.

– А куда хочешь? В Германию? В Израиль? Езжайте с Михаилом к маме, она там шпрехает на этом, на еврейском…

– На иврите, – поправляю её я. – Нет, я не хочу туда. Я даже не хочу в Москву. Я хочу быть здесь.

– Ты стукнулась головушкой?

– Здесь мой дом, Маш. Мои дети, моё море… Это мой дом.

– А Михаил что на это скажет?

– Не знаю, ещё не говорила.

– Ну, удачи, – она округляет глаза.

– И тебе, сестра.