Текст книги "Измена. Иллюзия счастья (СИ)"

Автор книги: Катя Колесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Анечка, ответь

Мне становится так не по себе от сказанного Мишей, что я едва не теряю сознание.

Он больше ничего не говорит.

Идет вглубь номера, быстро одевается. Распахивает дверь и выходит.

– Ты куда? – спрашиваю я пересохшими губами.

– Угадай, – зло бросает Миша.

Да, наверное, глупый был вопрос.

Кидаюсь за ним. Мы оба оказываемся в лифте и через пару десятков секунд уже у входной двери номера Артура. Дверь не заперта и Миша вламывается внутрь.

Артур явно этого не ожидает. Сидит за стулом и завтракает маленькими булочками, что-то смотря с телефона. Приподнимается глядя в разъяренное лицо Миши.

– Ну и что?! Что ты сам себе опять придумал?! – спрашивает Миша.

Я хочу взять его за руку, сжать чтобы он успокоился но он смотрит только на брата и смотрит так, что я боюсь, что он убьет его к чертовой матери.

– Ничего. Я уже отправил отцу и журналистам.

– Ты… сделал что? – спрашивает Миша тихо.

Меня накрывает дикий, животный ужас.

И позор.

Боже, видео, где я… я была с ним и это увидят столько людей?

Хочется провалиться под землю. Пропасть. Исчезнуть.

Пусть меня больше не будет!

– Ебанат, – констатирует Миша. – То есть, даже шантаж не придумал? Решил просто мелко отомстить? – Артур не отвечает. Миша же продолжает расспросы. – Слушай, я понимаю, отцу зачем. А журналистам нахера? Ты просто разрушил всю его предвыборную кампанию, всё ради чего мы… Что за хрень?!

– А я не хочу, чтоб батя строил свою кампанию на мне. На иллюзии моего семейного счастья. У вас тут всё хорошо, спектакль разыграли, умницы. Все красавцы. А я тут так, лишняя фигура. Сиди, страдай, бухай, пока брат у меня невесту увёл. Пошли нахуй все. Отец подумает, что я сделал это из мести к жене, к её предательству. А тебе с твоими фальшивими браками никто не поверит. Никакого договора вы с Аней не подписывали на фиктивность свадьбы. Твоё слово против моего. Понял? Пусть все знают, чем занималась моя женушка в нашу брачную ночь. А ты, заюш, – он кивает мне. – Стала теперь порнозвездой, поздравляю.

Меня тошнит. Меня снова обмакнули в какую-то дикую, лютую грязь. Это невозможно!

Так больше нельзя, я не хочу, не хочу!

– Аня, всё нормально будет, – Миша удивительно спокоен. Он оборачивается ко мне, обнимает за плечи.

– Нет-нет-нет! – я в истерике, я качаю головой и не могу успокоится. Скулю как побитая собака. Кажется, мир куда-то провалился. Артур явно наслаждается моим состоянием.

– Да, я ссылочку бросил и маме твоей и папе, полюбуются на дочку. И в вуз наш, – ехидно говорит Артур.

– Сдохни, мразь, – рычит Миша, он берет мое лицо в руки. – Слушай меня, Аня, всё будет хорошо. Поняла? Всё забудется очень быстро, в этой ситуации только ты себе можешь навредить, если будешь страдать, поняла?

– А ты её долго будешь успокаивать? – спрашивает Артур.

Его явно раздражает спокойствие Миши.

– Достаточно. Если ты слушал нас сегодня, мы будем вместе, – Миша поворачивается ко мне спиной. – Может быть, скорее всего, мы даже уедем. Анюта, хочешь, мы уедем очень далеко. Сегодня? За границу? Там никто ничего не видел, не знает, и…

– Куда ты её повезешь? В Америку? В Нью-Йорк? А куда поселишь? В одну кроватку к Джесс? – лопочет Артур.

– Закройся! – теперь Миша злиться сильнее.

Он резко краснеет и его мягкие касания становится слишком сильными.

Я удивленно смотрю на него.

– Кто такая Джесс? – спрашиваю.

– Никто, – бросает Миша резко.

– Вообще-то, Джесс это девушка, которой Миша сделал предложение за день до того, как приехал сюда. За день до вашего знакомства.

Меня будто поливают холодной водой. Льдинки упали за шиворот и заставляют всё тело затрястись.

– Мы расстанемся, – говорит Миша.

– Расстанетесь?! – теперь моя очередь кричать в истерике. Я отхожу от Миши. Отпрянываю в ужасе. – То есть… даже вчера, вы ещё вместе. Она считает, что вы вместе! Вы ещё вместе, Миша?!

– Считает так, да, но я с ней разойдусь. Я не могу сделать это по телефону!

– А организовывать вашу свадьбу по телефону всё это время ты мог, – добавляет Артур.

Я вспоминаю, как Мише позвонили. Как когда мы едва не поцеловались в первый день, какой-то парень из Нью-Йорка звонил. Это был не вопрос бизнеса.

Это был вопрос организации свадьбы Миши.

– У тебя не получится ничего, уебище! – бросает Миша. – Я честен. Я всё объясню Джесс, когда буду там.

– Да-да-да. Вы уже расставались, Мих. Расставались когда я её трахнул. Может это твой комплекс, а? Подбирать девок после моего члена? Ты уж пойди к врачу, это ненормально.

– Аня, не слушай его! – рычит Миша. Его лицо пылает, руки трясутся и сжаты в кулаки.

Но Артур только входит в раж.

– А что? Ты просто пришел поиграться, да? Отомстить мне и погулять перед свадьбой? Да, погулял бы тут месяцок или увез бы её, что ещё потрахать. Я ж видел, вы ещё так мало попробовали. Только, скажу тебе по-братски, как бывший пользователь, – Артур делает шаг к брату. – Вчерашнее это её максимум, честно. Сосёт она просто ужасно и не научишь её, кобенилась вообще месяца два. Так что, особо не поиграешься. Аня бракованная, Миш.

Резкий удар. Артур не ожидает этого. Он падает. Его лицо окрашивается кровью. Он поднимает испуганный взгляд и закрывается руками, когда Миша, словно сорвавшись с цепи кидается на него.

– Боже! – восклицаю я. Миша бьет брата головой об пол, превращая за несколько секунд лицо в одно месиво.

Я взвизгиваю от ужаса.

Он убьет его!

Убьет!

Но мне страшно приближаться к ним. Я догадываюсь только о том, чтобы выбежать за дверь и истошно заорать:

– ОХРАНА!

Появляются какие-то мужчины. Они оттаскивают Мишу. Я смотрю на это как на кино. Со стороны. Я забежала в ванную, чтобы меня никто случайно не задел

Взгляд падает на тумбочку у ванной Артура. Несколько пакетиков с чем-то белым, шприц и пачка денег.

Я снова смотрю На мужчин, которые звонят в «скорую» и «полицию». А потом перевожу взгляд на Мишу, который о чем-то говорит с охранниками.

На того, кто всё это время организовывал свою свадьбу. Даже тогда, когда мы становились всё ближе.

Зная, что я влюбляюсь.

Он был с этой Джесс. Той, что изменила ему с его братом.

Наверное, он действительно любит её, если смог простить.

Я одна.

Снова бросаю взгляд на пачку зеленых купюр.

Артур не будет размещать камеру там где, будет хранить явно незаконную дозу наркотиков.

Тянусь рукой. Сжимаю холодную и шершавую бумагу. Быстрым движением сую в пояс брюк.

Воровать плохо. Очень плохо. Совесть начинает душить изнутри.

Я когда-то верну эти деньги. Но они без них выживут. А я нет.

Я забегаю в свой номер, быстро одеваюсь. Хватаю сумку с паспортом, и пока все ещё заняты, выбегаю вниз по лестнице.

Не хочу в лифте. В лифте могут остановить.

Я выбегаю на улицу. Не успеваю вдохнуть свежего воздуха, как машу рукой. Ловлю такси.

Уехать. Быстрее.

– Аэропорт, – говорю я быстро. Опасливо оглядываюсь на дверь гостинницы.

– А чемодан где? – спрашивает водитель.

– Я налегке. Аэропорт. Скорее!

Сумка неожиданно вибрирует.

Я открываю её и достаю телефон. Контакт «Миша».

Хватился меня.

Или денег.

Вряд ли.

Нажимаю зеленую кнопку.

– Аня, где ты?

Его голос. Вспоминаю это ощущение безопасности, которое он мне дарил раньше. Сердце рвется от желания срочно вбежать туда. Нырнуть ему в объятья, и всё забыть. Снова. Услышать, что всё будет хорошо. Услышать оправдания, объяснения.

НЕТ. Нельзя. Я не могу. Я опять расстворюсь. Я буду добиваться любви и пойду за каждым, кто сделает вид, что я ему дорога а потом растопчет.

Предаст. Опять.

Думала, что могу сказать ему хоть что-то. Но я замерла. Стала как солянной столб.

– Аня, мы поговорим, где ты? В номере нет. Ты в кафе? На улице? – тараторит он. – Ответь что-то, Аня… Анечка, ответь.

– Прощай, – говорю я одно слово. Это единственное на что способно сейчас моё тело.

Я сбрасываю звонок.

Чтобы не было следующих, отключаю телефон. Вытаскиваю симку.

Водитель никак не комментирует услышанное.

Мы подъезжаем к аэропорту. Я бросаю симку в мусор. Задумавшись, на всякий, бросаю туда и телефон.

Я хотела уехать.

Хотела познакомится с собой. Что же.

Без телефона. Без старых связей. Без матери. Без сестры. Отца. Без жениха и мужа. Без любовника. Без подруг.

Пропавшая. Одинокая.

Это единственный способ.

– Вам не нужна помощь? – спрашивает водитель. Я качаю головой.

– Больше нет. Я должна сама. Спасибо.

Он только кивает.

Я расплачиваюсь с ним. Меняю деньги в обменнике.

– Самый ближайший рейс, как можно южнее, – говорю я на кассе.

– Посадка через пятнадцать минут.

– Замечательно. Спасибо.

Лететь дальше раненой птицей

Три недели спустя

Беру белые, уже остывшие кружки со столика. Ещё не наловчилась делать это быстро и профессионально, постоянно боюсь уронить и разбить посуду. Но к счастью, пока такого не случалось.

Я понимаю, чем больше я буду бояться тем больше шансов, что что-то приключиться. Но привычка всего бояться и быть во всем неуверенной не отступает.

Ставлю поднос на кухню, с чувством выполненного долга возвращаюсь обратно к столикам небольшого кафе у берега моря, где работаю уже две недели.

До конца лета этой работы мне хватит. Но дальше нужно искать что-то ещё. Планов слишком много.

Мне надо удаленно окончить институт. И пытаться устроиться на работу, скорее всего, переводчиком.

С моим углубленным знанием английского и немного испанского работу в туристическом городке я должна найти.

Должна.

По крайней мере, даже сейчас, с неоконченным высшим я уже нашла подработку репетитором по английскому.

Секрет прост – ставишь самую маленькую цену за услуги и работаешь, пока не станешь отключаться от реальности. А отключаться от реальности мне очень надо. Получается польза два в одном.

С деньгами Артура, которые я пересчитала только уже после того, как приехала сюда, мне б хватило на год спокойного проживания, если не шиковать.

Но я беру «из заначки» только по большой необходимости и постоянно пытаюсь доложить туда. Ещё и соизмеряя с постоянно скачущим курсом.

Потому что главный план на ближайшее время – вернуть этот чертов долг.

Да, разум говорит о том, что Артур такую сумму может просто не заметить. Он в ресторане тратит больше за вечер.

И, вполне возможно, на самом деле, не заметил. Но я не могу нормально спать, зная, что своровала.

Это гнетет каждый день. Думаю о столиках, о заказах, о том, как побаиваюсь выпивших мужчин и где-то там, на задворках разума, как фоновое радио, гнетет мысль о долге.

Наверное, я дура.

Я не люблю работу официантки. Много приходится носить, ходить, смотреть на подвыпивших людей.

Несколько раз я с девчонками официантками и поварами шли домой группкой, боясь, что гости, что приставали к нам вечером подкараулят у выхода.

Но даже в этой работе я стараюсь найти что-то приятное.

Мне нравится наблюдать за людьми. В свободные минутки я разглядываю людей.

Бывают интересные гости, милые дети, очаровательные в своей влюбленности парочки или, наслаждающиеся закатом старушки. Но долго отдыхать не получается. Не потому, что так много работы. Нет, бывает, гостей вообще нет, или сидит одна девушка за компьютером.

Так даже хуже. Ведь в голову лезут опять нехорошие мысли.

Я вспоминаю то, что оставила в Москве.

Мозг и сердце не обмануть. Единственное о чем я жалею это о внимательных, темных глазах. Больших немного смуглых ладонях. Идеальной в своей небрежности щетиной при идеальных же черных костюмах. Мягком бархатном голосе. Его губах на моей коже.

Слову «Анечка» в его устах. Как в таком сильном, таком мудром, искалеченном жизни человеке может быть такая нежность, которая выражается в одном слове?

Нет!

Нельзя думать. Нельзя вспоминать.

Нельзя!

Я, в чем-то, наверное, теперь как Артур. У меня ломка. Только ломка по человеку.

Я силюсь, чтобы не загуглить как там Миша. Силюсь, чтобы не купить билеты и не рвануть туда. В соседней номер от того, где жили мы с Артуром. Силюсь, чтобы не позвонить ему. Ужасно, но недавно я поняла, что помню его телефон наизусть.

Я часто ему звонила и каждое его сообщение читала долго. Вглядываясь как под контактом «Миша» были написаны цифры.

Я помню каждую из них. Хотя телефон Машки давно вылетел у меня из головы.

Ещё одна причина, почему я решила не покупать смартфон. Чтобы не было соблазна заглянуть в мессенджер и увидеть, когда это контакт был в сети.

Чтобы не читать нашу переписку.

И я начинаю просить больше работы, лишь бы не думать. Не вспоминать. Упахиваться до состояния, когда едва стою на ногах и не помню моего имени. Отличное средство от излишних мыслей.

После работы в кафе я бегу на другую. Туда где мне больше нравится.

По выходным я преподаю английским детям дошкольного возраста. По будням, каждый вечер у меня занятия частным репетитором.

На сегодня моя ученица Дина, самая взрослая из моих учеников. Девочке уже пятнадцать лет, и она рвется поступить на мою же специальность.

Её родители думали, что мне, как студентке будет легко говорить с подростком на её языке. Но, к сожалению, во многих молодежных вещах я совершенно не разбираюсь.

Тут скорее Дина мой учитель, знакомит с музыкой, современными сериалами, играми. Я же помогаю ей переводить, мы ориентируемся на понятные ей примеры.

И да, я позволяю себе загордиться, понимая, что всего за пару недель обучения, она стала куда увереннее в английском.

Сегодня Дина не в духе. Её русые волосы с розовыми аккуратными прядями всклокоченные. Едва я захожу в её белую комнату с ярко-салатовой кроватью, как она налетает на меня будто коршун.

– Маман не отпускает на фестиваль! – заявляет она мне.

– Что такое? – спрашиваю я, заходя.

– Алка ангиной заболела. Ангиной! А через неделю фестиваль. Она фиг выздоровеет! Ещё и с этой эпидемией, её не пустят, пока темпа не будет 36,6. Мама одну не пускает. Говорит, там полно педофилов.

Дина фигурой будет крупнее меня, выше и куда более оформившаяся. Поэтому, когда она рассказывает как её мама запугивает «педофилами» это звучит странно.

– Ну, злые люди есть везде, – мягко говорю я и сажусь рядом с девочкой.

Почему-то так нехотя начинаю думать об Артуре. Вот уж пример злого человека. Пробы негде ставить. Интересно, какого греха на нем нет?

– Мама о тебе переживает, она заботится о твоей безопасности, – говорю я. Дина вздыхает глубоко, смотря в одну точку. – Ты не пробовала поговорить, может есть кто-то, кто согласился бы тебя сопровождать, чтоб мама не переживала?

– Мама идти не хочет, папа в командировке! – Дина скашивает на меня внимательный взгляд. Хитрый. Что-то мне подсказывает, что все увиденное мною было легким спектаклем во имя какой-то цели.

– Я твой репетитор а не сопровождающий, – мычу я.

– Ну! Мама вам доверяет, – она делает картинно щенячьи глазки.

– Доверяет и доверяет, я не мужчина, я не могу тебя защищать! Это даже нелогично.

– Вы очень умная и находчивая, вы со всеми злодеями справитесь.

Да уж, справилась. По жизни.

– Ты бы у мамы сначала спросила, справлюсь я или нет.

– Она сказала, что можно, – выпаливает Дина. Теперь моя очередь косить на неё взгляд.

– Это как? – хотя зачем спрашивать, ответ на блюдечке.

– Ну, я сказала, что вы тоже говорили, что очень бы хотели. И она сказала, что если у вас график совпадет то можно, – снова щенячьи глазки.

Я попала в ловушку. И мама её попала в ловушку.

– Тебе надо идти в политики, – шепчу я. – Или в тех, кто договаривается с террористами.

Дина явно зарделась, но всего на секунду. Надо же закончить операцию.

– Вам понравится! Ну поззя!

Я закатываю глаза.

– Ладно.

– ЕС! – она победно вскидывает кулак.

– При условии: ты напишешь эссе на пятерку. Вот прям сочинение. Вручную. Я проверю. Одна ошибка – никакого концерта.

Она сжимает губы.

– Так нечестно. Три ошибки! – она протягивает руку с выпяченными тремя пальцами.

– Не надо торговаться.

Она плюхается на кровать.

– Две с половиной!

– Две, – вздыхаю я. – Написать за завтра.

Она недовольно мычит, но согласно кивает.

– Тема эссе?

– Хоть твоя любимая группа. Главное, три страницы теста на чистом английском. И без Гугла. В идеале, можно не про этих итальянцев? – спохватываюсь я. – Есть же другие тоже хорошие группы.

Она снисходительно машет на меня рукой.

– Ну ладно, я напишу не про Монескин.

– Хорошо, спасибо, – киваю я.

А то скоро я уже смогу писать не эссе а научные работы по каждому участнику группы.

– Я напишу про их солиста! Он такооой! – она переворачивается на спину и пытается что-то показать руками. Я не понимаю, что.

Вздыхаю.

– Ну что же, бедному Дамиано опять будет икаться после наших занятий.

– Ой, Аня Сергеевна, – Дина поднимает на меня голову. – А вы не влюблялись разве в актеров, артистов. Кто там у вас был моден, этот… Пресняков?

Я слабо хихикаю.

Пресняков. В моем детстве был Лазарев, кажется. Не помню, мама не любила когда я слушала музыку, которую исполняет мужчина.

– Я влюблялась, – говорю я честно и тут же осекаюсь. – Но это был… не актер. Настоящий человек.

Дине стоило бы поправить меня, то актеры тоже настоящие люди, но она заглядывает внимательно мне в глаза.

Что мне нравится в этой девочке, удивительное чувство такта и эмпатия.

– Всё кончилось плохо, да? – шепчет она.

Киваю.

– Он ещё приползет, – заявляет Дина неожиданно. – Вы хорошая, такую нельзя упускать. Он всё поймет и приползет с цветами.

Я криво улыбаюсь. Не говорить же, что это я сбежала?

Или что один приползал. И даже с цветами.

– Так, дольше говорим, позже закончим, Дина. Давай начинать занятие, – я машу рукой, будто отгоняя грустные мысли.

– Ща, только билеты забронирую вам!

– Блин, – я закатываю глаза, пока Дина деловито что-то листает в интернете. Страница прогружается долго и я меланхолично смотрю на рекламные баннеры.

Сначала у меня останавливается сердце. И потом я понимаю, что вижу.

Фото Миши.

Заголовок «Новые подробности трагедий в семьи Булатовых. Что скрывала «идеальная семья»?!»

Сглатываю. Отворачиваю лицо от экрана.

Боже! Когда-то это прекратит меня преследовать. Когда-то я освобожусь.

От связи с ними и от Миши.

Я верну долг и смогу… смогу разлюбить Мишу!

– Всё нормально? – Дина слишком тонко чувствует настроение других людей. Она сразу улавливает что со мной что-то не так.

– Голова закружилась.

– Водички?

– Я возьму сама, не отвлекайся. Я… у меня карты нет, я тебе наличкой деньги отдам за концерт, хорошо. Скажешь сумму?

– Ага, – кивает она. – У вас точно всё нормально?

Вообще нет.

– Всё хорошо.

На кухне я стою спиной к двери. Судорожно дышу, наливаю себе воды из графина и пытаюсь думать о чем угодно кроме Миши.

Какая «трагедия»? Вдруг кто-то погиб. А если он… если он тогда убил Артура? Если он сядет. И всё это из-за меня!

Сдерживаюсь, чтобы не закричать от ужаса.

От боли.

От страха.

Нет! Не может быть. Артур был жив. Охрана из разняла при мне. Всё будет хорошо.

Подхожу к раковине, чтобы помыть свой стакан, и замечаю размораживаемую курицу.

К горлу подступает сильная тошнота. Я на всех ногах мчусь к туалету и едва успеваю вырвать в унитаз а не на пол.

Молодец. Лучший просто рабочий день! Умничка.

Сердце стучит как бешеное. Чем я, блин, могла отравиться?!

Приходится перенести занятие с Диной. Завтра теперь будет два занятия вечером. Хотела работать до безумия – получай.

* Неделю спустя*

Дина все-таки делает три ошибки, но я понимаю, что нельзя быть стервой и просто даю ей дополнительное занятие на следующие уроки.

И поговорив с её мамой, договариваюсь о том, как поедем на концерт и как вернемся.

Концертом оказывается рок-фестиваль, спасибо что на закрытой площадке большого клуба.

Дина счастливейший ребёнок, скачет передо мной тряся уже зелеными а не розовыми прядями и пахнет яблочными духами.

Раньше я даже не замечала её запахов. Вообще люди здесь слишком ярко пахнут, отчего у меня сильно кружится голова и подходит снова тошнота.

Я, в основном, выполняю роль охраны бросая на парней, что подходят к несовершеннолетней с бокалом непонятно чего, очень злые взгляды.

Оказывается, стоит представить, что перед тобой Артур, так парни видят во мне что-то очень плохое и тут же мягко ретируются.

Я особо не обращаю внимания на музыку, она громыхает пока Дина самозабвенно прыгает и орет, иногда подпевая а иногда просто крича в воздух.

Не понимаю я такого развлечения, но рада, что Дина счастлива. В моем детстве не было такого вечера, чтобы я могла просто быть собой. Прыгать, орать, вести себя по-дурацки не боясь, что меня осудят все мамины соседки.

Я всегда должна была держать лицо. Позор это самое страшное слово моего детства.

Иронично, ведь теперь, в интернет слито видео, как я занимаюсь любовью с братом моего без пяти минут мужа. Ничего более позорного и представить сложно.

Выходят очередные исполнители и начинают мягко петь слова, которые я даже могу разобрать. Дина берет смартфон и включает фонарик.

Где мой дом из песка недостроенный? Он, наверное, не выдержал ветра.

Дом из песка. Мечты. Пустые детские мечты, что развалились о реальность. Прямо про меня. Про мою жизнь в этот безумный месяц.

Я грустно усмехаюсь, замечая, как влажнеют глаза.

Где мой мир безупречный и правильный? Он рассыпался облаком пыли Мои ангелы небо оставили, А вернуться на землю забыли.

Вокруг меня всё слегка шатаются, подпевают, держат фонарики. Но я же стою убитая чужими стихами.

Бегу от себя. От прошлого. Пытаюсь спрятаться но даже в случайной песне на чужом празднике, я опять встречаюсь с собой.

Будто бы завесила все зеркала, пытаясь сбежать от самой себя, но случайно наткнулась на зеркало на ярмарке. И теперь смотрю в свое отражение.

Израненное, избитое, кровоточащее.

Когда же это кончится?! Есть сотни тех, кому хуже чем мне. Надо прекратить жалеть себя. Надо прекратить жить прошлым.

Я сбежала. Я поступила правильно!

Ты дорога моя неопасная И теперь мне, похоже, не сбиться. Если боль залепить лейкопластырем И лететь дальше раненой птицей.

Вот.

Лететь дальше. Раненой но живой. Живой.

Я не знаю, где точки отмечены. Слишком сложно во всё это верить. Мне взамен предложить больше нечего Кроме самой последней потери. (С) «Город 312» – Помоги мне

Последняя потеря… Миша.

Последнее обретение и самая последняя потеря.

Становится слишком душно. От людей, от запущенной дым-машины с едким запахом. Песня заканчивается и я тяну Дину за руку.

– Может подышим? – спрашиваю я, ощущая, как всё перед глазами начинает плыть.

– Да, окей, – кивает Дина. – Я тоже устала.

Мы с Диной выходим. На свежем воздухе я снова опираюсь о дверь спиной и отчаянно дышу. Будто бы только сейчас научилась это делать.

– Всё нормально? – спрашивает Дина.

– Не знаю, – честно говорю я. – Я мало сплю, может поэтому… тошнит ужасно. Мне плохо… очень плохо, Дина.

Всё становится таким белым, будто через молоко. Я смотрю на лицо Дины и замечаю, что оно как-то медленно от меня отдаляется.

*****

Я резко просыпаюсь. Удивленно оглядываю помещение. Белое. Несколько кроватей рядом.

– О! – на одной из них лежит полноватая женщина, заметив меня она орет в открытую дверь. – Доктор, спящая красавица проснулась!

– Не ори, блин, разбудишь всех! – тут же вбегает медсестра. Начинает проверять мне пульс, щупает, меняет капельницу.

Я в больнице.

Боже! А где Дина?!

– Что случилось? – спрашиваю я.

– А то, баба взрослая а тупишь как малолетка, – фыркает медсестра.

– В каком смысле?

– Ну кто, блин, в положений вечером прется на рок-фестиваль?! Благо девица рядом с тобой умнее, сразу "скорую" вызвала. Хотя вроде она младше тебя. Как себя чувствуешь?

– В каком положений? – онемевшими губами спрашиваю я.

– Ууу, – протягивает медсестра. Оглядывается с женщиной, что её позвала.

– Молодость, – мечтательно протягивает та.

– Ты беременна, – бросает мне медсестра.