Текст книги "Любимая для бессмертного (СИ)"
Автор книги: Катерина Заблоцкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава двадцать шестая
Небольшое помещение будущего магазина вызывало у меня восторг. Оно размещалось на тихой пешеходной улочке и хоть по площади было далеко не огромным, но оказалось достаточно вместительным. По крайней мере, здесь получилось сделать и роскошные витрины, и разметить товар, и устроить склад, на который мы сейчас завезли почти весь товар, который был у нас в наличии, за исключением того, что уже заказали через сайт.
Идея Эдиты с использованием интернет-сети оказалась просто гениальной. Поначалу, когда мы только-только создавали сайт, я немного сомневалась в том, что удастся продвинуть идею, но со временем осознала, что весь мой скептицизм был излишним.
Сначала покупателей появилось совсем немного, и в первую очередь это были коллеги Эдиты из Канцелярии, её же подчинённые, которых она упорно звала купидонами, хотя на крылатых младенцев они не походили совершенно, пусть и пользовались неким подобием любовных стрел.
Но заработанного хватило для того, чтобы вложиться в раскрутку. Я не была склонна к тому, чтобы платить за рекламу, но пришла к выводу, что должна это сделать. К тому же, коллеги меня поддержали, сказали, что они готовы пока что работать бесплатно, за кров и еду.
Подходило к концу лето, и я понимала, что совсем скоро деньги нам понадобятся, и в большом количестве, потому несколько боялась совершать внеплановые вложения, но варианта было два: либо рискнуть, либо продолжать надеяться на доброту коллег Эдиты и на то, что кому-то захочется приобрести целую коллекцию кукол.
Я выбрала первое.
И риск себя оправдал.
Дела пошли на лад. Если сначала мы работали, набирая массу товара, то сейчас уже пополняли стремительно редеющие ряды товара на складе. И я, если честно, получала огромное удовольствие от работы. Фотографировала, оформляла на сайте новые товары, общалась с покупателями, придумывала маркетинговую стратегию, начиная от рекламы и заканчивая программой лояльности…
Единственное, что меня расстраивало – это Рене. Он вроде и был рядом, и помогал, но я чувствовала, что он стремительно отдалялся от меня.
А сейчас и вовсе куда-то исчез, и я, если честно, понятия не имела, как с ним связаться. Понимала, что открытие может пройти без Рене, и от этого становилось особенно горько…
Ведь он вложил в развитие швейного цеха не меньше, чем я, а то и больше.
– Волнуешься? – Эдита коснулась моей руки.
Они с Себастьяном пришли на открытие уже даже не в качестве помощников, а в качестве просто моих друзей. Себастьян, муж Эдиты, сейчас помогал перетаскивать какие-то коробки со склада, пока Милли раскладывала кукол по полкам.
– Рене нет, – вздохнула я.
– Так может ещё придёт.
Особой уверенности в голосе Эдиты не было. Она сама никак не могла выйти на связь с братом и уже наверняка подозревала что-то плохое, но старалась не делиться со мной грустными мыслями, чтобы не расстраивать и не повышать градус волнения.
Ей удавалось держать себя в руках гораздо лучше.
– Я чувствую, что нет, – вздохнула я, постаравшись выдавить из себя хоть какую-нибудь улыбку. – Просто…
– Он тебя очень любит, Анна.
Я пожала плечами. Сначала мне трудно было принять чувства Рене – они казались чем-то удивительным и практически противоестественным, – но в последнее время я пришла к выводу, что он таки любит меня, и дело не в том, что между нами нет чувств. Они есть! Только…
Только вот чувство долга всегда будет слишком серьезной преградой. И Рене не сможет легко перешагнуть через него.
Он слишком ответственный…
– Время уже подходит, – я покосилась на часы. Ещё несколько минут, и наступит момент, когда надо будет начинать.
– Если ты хочешь, – промолвила Эдита, – мы можем немного оттянуть церемонию открытия…
Я посмотрела в окно. Снаружи уже собрались первые клиенты. Мы многим рассылали приглашения, обещали линейку эксклюзивного товара, и теперь просто так не оправдать надежды людей и задержать открытие было бы странно.
Пора уже оставить наивные попытки высмотреть Рене в толпе. Если он не прибыл, значит, у него на то были серьёзные причины. Я не верила в то, что он просто так вдруг передумал, что ему перестало быть интересно тратить на меня время… Нет, он не такой человек. Однако оттого, что он отсутствовал по какой-то серьезной причине, мне не становилось легче. Я переживала – боялась, что с Рене могло случиться что-то дурное. Он был слишком увлечён идеей всё-таки разыскать тот энергетический узел, с которого всё началось, и я…
Право слово, я за него боялась.
– Нет, ничего мы откладывать не будем, – решительно промолвила я. – Всё нормально. Проведём сейчас.
Эдита понимающе кивнула. Очевидно, она прекрасно понимала переполнявшие меня чувства, а самое главное, разделяла то смутное беспокойство, не позволявшее просто расслабиться и плыть по течению. Мы переглянулись, будто сверяя наши действия, и я первой выскользнула сквозь дверь чёрного входа, чтобы встать перед приглашёнными людьми.
...Магазинчик размещался на тихой пешеходной улочке, и потому просить дополнительного разрешения, чтобы перекрыть дорогу от местных автомобилей, не приходилось. Я встала на крыльце рядом с тонкой синей лентой, преграждавшей вход, и лучезарно улыбнулась. Толпа вторила такими же улыбками.
Среди людей было много сотрудниц швейного цеха. Далеко не всем необходимо было присутствовать на открытии, но каждая, разумеется, хотела посмотреть, что же получилось, во что вылилась практически безумная моя идея начать продажу кукол.
Но всё же, большую часть составляли именно покупатели. Кто-то из них просто зарегистрировался на нашем сайте, другие уже делали первые заказы. Меня до сих пор приятно удивляла активность; казалось, что может быть проще коллекционной куклы, а мы каким-то чудом заняли всё ещё свободную нишу на рынке.
– Дамы и господа! – заговорила я, позволяя своему голосу наполниться той самой чарующей магией, которая в нужные мгновения с лёгкостью переубеждала многих. – Наш коллектив рад приветствовать вас сегодня на открытии магазина коллекционных кукол «у Анны»!
Раздались громкие аплодисменты. Я сначала подумала, что это реакция моих подчинённых, но нет, первыми захлопали именно будущие покупатели.
– Несколько месяцев назад, – промолвила я, вдохновившись такой реакцией, – когда мне впервые пришла в голову идея изготовления и продажи кукол, это казалось смешным. Я выслушала сотни отказов, тысячи попыток объяснить, что это невыгодно и что такой товар не будет пользоваться спросом… Однако, я не опустила руки. Я была уверена, что эта идея достаточно хороша, чтобы её реализовать. Талант моих сотрудников несомненен, и мне очень хотелось донести, какие роскошные творения они способны создавать, когда их не вгоняют в рамки школьных форм или детских игрушек.
…Вспомнилось, как счастливо улыбалась Милли, когда я предлагала ей самостоятельно придумывать фасоны платьев. Как радовался Ивар, разрабатывая новых кукол. Да, определённо, оно того стоило – перетерпеть многое ради вспыхивающего в их глазах счастья.
– И вот, – промолвила я. – Мы здесь. Наш коллектив прошёл долгий путь, прежде чем мы смогли не только разработать линейку собственной продукции, создать сайт и наработать клиентскую базу, а и получить возможность открыть этот маленький магазинчик, в который вы сможете приходить, чтобы увидеть кукол собственными глазами, коснуться их, убедиться в качественности и в их потрясающей красоте.
Витрины за моей спиной говорили сами за себя. Я нагло воспользовалась идеей госпожи Сандры, и несколько красавиц-кукол стояло на витринах, улыбаясь будущим покупателям и завлекая их.
– Конечно, сделать это самостоятельно было бы очень трудно, – промолвила я. – И без поддержки моих дорогих друзей… Конечно, ничего не удалось бы сделать. Но самое главное, что мы вышли из этой ситуации победителями. И теперь я готова открыть перед вами двери нашего детища!
Рука у меня едва заметно подрагивала, создавая резкий контраст с уверенным звучанием голоса. Я вооружилась ножницами, осторожно перерезала ленту, преграждавшую путь, и услышала радостные аплодисменты.
Получилось.
Открыла.
…Мне хотелось сказать ещё тысячи приятных слов. Хотелось говорить их, глядя в глаза не только счастливой Эдите, а ещё и Рене, потому что если б не он, ничего бы у меня ни получилось. Но его не было, а я уже из ощущения ответственности не могла просто так позволить всему рухнуть.
Надо было довести дело до конца.
Потому, выдавив из себя радостную улыбку, я наконец-то отворила двери в свой магазинчик, пропуская внутрь клиентов, и зашла сама.
Это было совершенно иное ощущение, чем смотреть на него снаружи. Я с удивлением замерла на несколько секунд, скользя взглядом по заставленным прекрасными куклами рядам, но, напомнив себе о том, что стоять столбом нельзя, поспешила повернуться к первым покупателям, заглядывающим внутрь.
Я была уверена, что мне придется продолжать торжественную речь, однако нет. Покупатели сориентировались сами; через окно можно было увидеть, как они стремительно выстроились в очередь, и многие желали поскорее попасть внутрь.
– Анна, это просто потрясающе! – шепнула Тамила, крепко сжимая мою руку. – Анна, девочка моя, ты лучшее, что случалось с этим швейным цехом!
Не знаю, как она умудрилась так легко пробиться сквозь толпу, чтобы попасть в магазин одной из первых, но теперь крепко обняла меня, даря странное ощущение тепла и уюта. Я ответила ей тем же, но никак не могла избавиться от ощущения, что мне чего-то не хватает. Как будто вырвали частичку чего-то, отобрали что-то очень важное…
Я шумно выдохнула воздух и ответила Тамиле улыбкой. Сейчас, если честно, мне совсем не хотелось контактировать с женщиной, но я понимала, что ответить ей невежливо означало её обидеть.
– Не волнуйся, Аннушка, – прошептала она так ласково, словно была моей близкой родственницей. – Всё хорошо же… Или, – в её голосе вдруг зазвенели стальные нотки, – ты из-за этого переживаешь? Не стоит он твоих слёз! Не стоит!
Тамила смотрела так строго, словно осуждала за любую поблажку, за любую улыбку, которую я только могла дать Рене. Подобное её поведение для меня не было новым.
– Я же видела, что он не пришёл, хотя знал, паразит, как это для тебя важно, – с осуждением промолвила Тамила. – А всё равно не пришёл. Почему? Не захотел потому что. Такие мужчины всегда приходят только тогда, когда хотят!
– Тамила…
– Я жизнь прожила – и от мужика ни разу ничего доброго не слышала и…
– Значит, – отрезала я, – не тех мужиков встречали.
Тамила умолкла и уставилась на меня полными удивления глазами. Наверное, не рассчитывала встретить хоть какой-то отпор, но я для себя приняла решение больше не церемониться ни с нею, ни с остальными.
На самом деле, она хорошо ко мне относилась, как и я к ней, и единственным камнем преткновения. Мы постоянно упирались в этот вопрос, и каждый раз обе оставались при своём мнении. Рене не был плохим, просто у него сложная судьба, упорно повторяла я, а Тамила в ответ отрицательно мотала головой и решительно повторяла, что ничего я не понимаю в людях.
– Мне работать надо, – коротко промолвила я. – Спасибо, что пришли поддержать, но обсуждать вопрос моего мужчины мы сейчас не будем.
Оттого, что его не было рядом, мне до сих пор отдавало горечью, но я стремительно растоптала собственную обиду. Не до неё сейчас – у Рене могло что-то случиться, и я не так злилась, как сильно за него переживала. Мне не нравилось и то, что он так внезапно исчез, словно сквозь землю провалился. Совсем на него не похоже… И странно, что он вообще на подобное пошёл.
Вздохнув и велев себе собраться с силами и не раскисать почём зря, я повернулась к первым клиентам. Кто-то собирался забрать свои заказы; они отдельно лежали на складском помещении, и я, услышав номер, побежала за нужными коробками.
Работниц в самом магазине было немного; всё-таки, нанимать отдельных я пока что не решалась, а отвлекать от трудов в швейном цеху большое количество людей не могла.
Сегодня и так пришлось попросить прийти Милли. Она не противилась; кажется, эта потрясающая девушка больше всех беспокоилась об общем итоге и очень хотела, чтобы у нас всё получилось. Сейчас она стояла у отдельной стойки, где висела сменная одежда для кукол, и бодрым голосом описывала, какой модели лучше подойдет какое платье.
Они, эти небольшие произведения искусства, заворожили клиентов, и я подумала, что те две партии, которые мы с собой привезли на открытие, несомненно, скоро разберут. Удивительно даже, как хорошо пошла торговля. Я, конечно, понимала, что ажиотаж спадет со временем, людей привлекает именно новизна, и никаких толп клиентов в другие дни тут не будет, но уже локальный успех заставлял расправить плечи и взяться за дело.
…Тамила ушла, как только поняла, что в её утешительных речах я в самом деле не нуждаюсь. От разговора с нею остался странный, немного неприятный осадок, но вникать в произошедшее не было времени, и я просто позволила работе поглотить себя с головой.
Советовала товар, приносила новый, вместе с девочками бегала на склад, чтобы принести оттуда новые коробки. Пришлось даже отправить заявку в швейный цех, чтобы довезли то, что ещё у нас осталось из не распроданного товара, и я про себя в голове уже делала пометки, производство какого товара придётся немного ускорить.
Да, теперь работы у нас будет ещё больше. Первая радость схлынула, и когда к вечеру остался почти пустой магазин – товар практически разгребли, словно весь мир только и ждал появления коллекционных кукол на рынке, – я поняла, что в ближайшие недели надо будет здорово потрудиться и вновь изменить многое в работе цеха.
Ведь иначе мы просто не успеем!
Мои помощницы-продавщицы уже разошлись, я же сказала им, что ещё немного задержусь – требовалось решить срочные дела. Но по большей мере я просто надеялась избежать лишних вопросов; мне очень хотелось оградиться от любого постороннего влияния и уделить эти несколько минут, чтобы привести в порядок собственные мысли.
Дождавшись, пока магазин опустеет, я действительно закончила дела и вышла из помещения, закрыв его на ключ и для проверки дёрнув дверь. Потом, втянув вечерний свежий воздух, зашагала по тротуару. Надо будет ещё искать, на чём уехать, но мои мысли уплывали далеко, и отнюдь не в сторону беспокойства об общественном транспорте.
Я так увлеклась своими размышлениями, что даже не сразу почувствовала странные перемены вокруг.
– Ну что, дорогуша, – раздалось за спиной тихое шипение. – Наконец-то ты осталась одна…
– Кто здесь? – удивлённо спросила я.
На улице стремительно темнело. Спряталась за тучу луна, и я с удивлением осознала, что свет в окнах стремительно гаснул. Было ещё не так уж и поздно, но выглядело всё так, словно наступила ночь. Я удивлённо закрутила головой, пытаясь обнаружить источник голоса, но так никого и не нашла. Только поняла, что говорила какая-то женщина, и то, скорее ориентировалась на собственные ощущения и интуицию, а не на факты.
Холодало, очень быстро, как для лета. Я поёжилась, не до конца понимая, что происходит, и хотела ускорить шаг, но осознала, что не могу сойти с места. Меня словно приморозило к земле, и по телу стремительно поднимался голод.
А потом горло стиснули чужие руки.
…Меня прежде никогда не душили. Я чувствовала, как чужие пальцы стискиваются вокруг моего горла, но до конца даже не осознавала, что происходит. Только издала тихий хрип, а потом увидела, как всё стремительно расплывается и мир теряет свои очертания. Попыталась уцепиться в пальцы, стискивавшие моё горло, но натолкнулась только на пустоту, не имеющую реальных очертаний.
– Отпустите, – прохрипела я, чувствуя, как моя собственная магия пытается пробиться сквозь сдерживающие границы, но это не помогло. Стало только чуть легче дышать, а потом давление на горло усилилось.
Моё сопротивление было бесполезным.
Перед глазами всё почернело, а потом вспышка света разорвала тьму на тысячи крохотных частиц. Я неожиданно чётко увидела два силуэта: мужской, совсем далёкий, и женский.
Именно женщина стискивала моё горло.
Зеленоватые лучи света очертили её точёную фигуру, подсветили лицо, такое же зелёное, как и расплескавшаяся вокруг нас магия. Я узнала её практически сразу; увидела перекошенное от ненависти лицо Матильды. Мы с ней столько времени уже не виделись…
Откуда?
Я вдруг поняла, что удивление забрало у меня остаток сил, их не хватало даже на сопротивление. Каким-то уголком сознания зацепилась за мысль, что у Матильды были тонкие, музыкальные пальцы, но какие же сильные… А потом она вдруг ослабила хватку.
– Ты обещал, – прошептала она, обращаясь явно не ко мне.
– Ты сама это придумала.
Во втором голосе я узнала Рене.
– Отпусти её.
Матильда отрицательно мотнула головой. Меня зацепили её призрачные волосы, а потом стало ещё светлее.
Рене – а это был именно он, стоял в десяти метрах от меня, – выглядел как-то иначе. Его спина казалась неестественно прямой, в глазах светилась несвойственная ему прежде жестокость. Он смотрел на нас с Матильдой, крепко стискивая зубы, а потом вскинул сжатую в кулак руку. В его ладони были зажаты тонкие нити, словно он – кукловод, державший свою марионетку. Сначала они висели слабо, словно не были ни с кем соединены, но Рене не отпускал, только накручивал на крепко сжатые пальцы новые и новые витки энергетических нитей.
Теперь они были натянуты до предела, но он и не думал ничего отпускать, даром, что Матильда издала что-то среднее между стоном и хрипом. Она упиралась ногами, пыталась уцепиться за меня, чтобы всё-таки закончить начатое. Оставила несколько едва заметных царапин на коже, но я почти не чувствовала их. Даже боль куда-то отступила.
Я никогда не видела Рене таким.
Ещё один виток энергетических нитей. Матильда закричала от боли; казалось, из её тела буквально с мясом вырывали магию. Она больше не держалась за меня, и я не ощущала её хватки на горле. Женщина просто молча тянула ко мне свои руки, но сопротивляться давлению не могла. Её тянуло обратно, и всё, что она могла – только размазывать призрачные слезы по щекам. Кажется, молила о чём-то, но Рене этого не слышал. Он тянул и тянул, пока Матильда не остановилась рядом с ним, а потом отвернулся от меня, собираясь уходить и уводить её.
В голове с пугающей отчётливостью вспыхнула мысль о том, что это, может быть, конец. Мне больше никогда его не видеть, не целовать, не…
– Рене, – позвала его я.
Голос дрожал – после удушения я и так поразительно хорошо говорила, – но он меня услышал. Остановился. Обернулся ко мне, не обращая внимания на бившуюся на привязи Матильду.
– Ты пришёл всё-таки, – одними губами прошептала я. Он печально улыбнулся в ответ, и на мгновение маска жестокого Истинного исчезла, открывая мне любимого мужчину таким, каким я хорошо его знала.
Он подался ко мне, но так и не шагнул обратно. Хотел, я видела это, но не позволял себе даже сдвинуться с места.
Наконец-то решился и произнёс:
– У тебя теперь всё получится. Уже совсем скоро мир станет новым. Тебе станет легче.
– Позволь мне помочь, – прошептала я. – Позволь хотя бы быть рядом с тобой.
Но он только уверенно отрицательно покачал головой.
– Ты не сможешь. Будь счастлива, Анна, – прошептал Рене. – Просто будь счастлива.
Он растворился в воздухе вместе с Матильдой, а я почувствовала, как внезапно отпускает странное оцепенение. Он спас мне жизнь. И отпустил. Попрощался.
Хотелось плакать. Я понимала, что, как бы ни хотела сейчас пойти следом за ним, просто не знаю, куда.
Я медленно повернула назад, дошла до магазина. День, который должен был стать одним из самых счастливых в моей жизни, медленно превращался в настоящий кошмар, но я даже не могла об этом думать. Зашла внутрь, села прямо на пол у стойки – тут пока что было чисто, – и закрыла глаза, понимая, что не усну, не забудусь, смогу только считать секунды в ожидании неизвестно каких новостей, должно быть, предназначенных разбить мне сердце.
Он ушёл, но я не готова была его отпускать.
Глава двадцать седьмая. Рене
В лаборатории было темно. Лабиринт из кукол и светившиеся в воздухе тонкие энергетические нити, убегавшие куда-то к земле, вызывали ощущение, будто мы находились в жилище безумного кукольника. Я переступил через ряд самых старых образцов, передвигаясь осторожно, чтобы случайно не перекинуть ничего и не нарушить структуру.
Матильда замерла в самом углу. Покинуть помещение она больше не могла, замкнутый энергетический контур, который я выстраивал последние несколько дней, работал на славу. Я так увлёкся, что забыл обо всём на свете. Наконец-то мне не приходилось разрываться между двумя частями одного человека.
Сила Истинного позволяла взаимодействовать с энергетическими нитями, прежде чуждыми мне. Собственные умения давали возможность производить необходимые вычисления и моделировать пространство, не опасаясь каждой случайной ошибки.
Но мне не хватало последнего звена. Я думал, что просто проверю те несколько точек, на которые указывала мне карта… И уже почти отправился туда, пока не натолкнулся на валяющийся на столе пригласительный.
Анна…
Расставаться с ней было сложнее всего. Но Истинным нельзя состоять ни с кем в отношениях. Она – человек; все её чувства рано или поздно перегорят, она поймёт, почему я так поступил, и пойдет по жизни дальше. А мне нельзя, чтобы было что-то, способное остановить. Нельзя, чтобы в сознании появлялась хотя бы мысль о том, чтобы повернуть назад.
Предназначение Истинного последние несколько тысяч лет – быть частью энергетической системы этого мира. А то, что мы до сих пор наделены сознаниями, досадная ошибка.
Я не позволил бы чувствам взять надо мной верх, если б не понимание – Матильда такая же, как и я сейчас. Отступать она не умеет. И, в отличие от меня, она слишком долго жила в таком состоянии, чтобы рассматривать человеческую жизнь как нечто ценное. Наверное, она могла бы извратить это так, что я бы принял это за спасение.
Но факт оставался фактом. Анна ей мешала. Не то чтобы она могла что-то сделать – но была соперницей, которая по каким-то причинам стояла между Матильдой и её целью. Более успешной соперницей.
Удивительно, не уметь любить, но так страшно ревновать.
Я взглянул на энергетические нити, немного обвисшие. Эдакий поводок, на котором я держал Матильду, пока она пыталась обрушить на меня свою ненависть.
– Ты обещал, – прохрипела Матильда, пытаясь изобразить, будто сильно страдает, – что никогда больше с ней не увидишься.
Я ухмыльнулся.
– А ты обещала, что не причинишь Анне вреда.
– Я такого не говорила, – презрительно выплюнула она. – Не выдавай желаемое за действительное.
– Вот именно, Матильда, – протянул я. – Не выдавай желаемое за действительное. Я тебе вообще ничего не обещал.
Я обернул энергетические нити вокруг подлокотника рабочего кресла, и Матильду рвануло вперёд. Вообще, конечно, взаимодействие энергии и материальных предметов было нежелательно, но у меня сейчас не было времени искать что-то получше.
Я вновь зашёл в самый центр своей карты и закрыл глаза, представляя, как стремительно оживают тонкие линии энергетических нитей. От земли поднимался туман; должно быть, он мог навредить размещённым в лаборатории устройствам, но меня сейчас это совершенно не волновало.
Вот она, моя карта. Сплетённая из тысяч крохотных нитей, вытянутых из кукол, из сотен воспоминаний моей собственной магии. И всего несколько брешей, которые я сейчас смогу закрыть.
– Подойди сюда, – велел я Матильде. – Встань в центр.
– Почему я должна?
Я перехватил обвисшие было энергетические нити, потянул за часть из них, и Матильда послушно сделала шаг вперёд. Она попыталась скривить лицо в гримасе боли, но тщетно. Я смотрел на неё с равнодушием, должно быть, слишком сильным, чтобы мёртвая Истинная поверила в то, что сможет убедить меня пощадить её.
Впрочем, я не собирался её убивать или пытать. Нельзя причинить боль тому, что уже мертво. Она сама сказала мне, что является лишь обыкновенной вытяжкой энергии из силовой линии. Тем самым плохим, что осталось от неё после смерти. Тем, что вошло в энергетические линии этого мира, а не развеялось пеплом по воздуху.
Вот он, мой ключ к разгадке. И пусть кто-то только попробует сказать, что я ошибаюсь.
– Ты не можешь так со мной поступить.
– Тебе не больно, Матильда, – холодно промолвил я. – Ты всего лишь тень, не более того. Сгусток энергетики. И ты ничего не чувствуешь. Это фантом.
Она отрицательно покачала головой.
– Ты не можешь на это пойти.
Я усмехнулся.
– Могу, – возразил коротко и решительно протянул руку. – Кричи, но не надейся, что я в это поверю.
И вырвал первую энергетическую нить.
Она коротко охнула и согнулась пополам, как женщина, которую ударили кулаком в живот. Но энергия молчала. Энергии было всё равно. Матильда не чувствовала боль, но достаточно успешно имитировала её, настолько талантливо, что я уж было почти поверил в то, что её искажённое лицо отображает истинную муку.
Единственное, что изменилось в Матильде – она стала чуть прозрачнее. Часть энергии, закреплённой в неё оживлённом призрачном теле, теперь была у меня в руках, и я медленно потянул энергетическую нить, выплетая из неё дополнительные связи.
– Ты чудовище, – прошептала Матильда, явно рассчитывая таким образом меня задеть. – Ты жестокое чудовище. То, что ты делаешь, ненормально для простого человека.
– Я в курсе.
Её слова не могли нарушить мою концентрацию. Я слишком долго к этому шёл, чтобы сейчас так просто остановиться.
Колдовское плетение обжигало пальцы. Мне почудилось, что магия под пальцами издаёт тихое потрескивание, не желая сворачиваться в яркие ореолы световых пятен, но лишь усилил давление.
Первая энергетическая линия легла, закрывая часть дыр на карте.
Я повернулся к Матильде.
– Ты не посмеешь, – протестующе прошептала она.
– Посмею.
Я крепко сжал следующую нить и рванул на себя.
На этот раз Матильда даже не дёрнулась. Может быть, теперь её не хватало на такую откровенную ложь, а может, она просто поняла, что в этом нет смысла. В любом случае, я не испытывал ни малейшего желания вникать в особенности её существования. Вместо этого принялся закрывать следующие дыры. До цельной картины оставалось совсем немного.
– Знаешь, когда я впервые увидела тебя, мне показалось, что ты никогда в жизни не знал человеческого тепла. Ты так легко меня полюбил, что это даже удивляло. Я полагала, что после нескольких ночей от тебя останется только пустая оболочка. Такое иногда случалось с мужчинами после того, как я отвечала им взаимностью, – прошептала Матильда.
Я отчётливо осознал, что у неё кроме слов не осталось другого оружия – иначе она бы не возвращалась в очередной раз к этой теме, не пыталась надавить на старые рычаги влияния.
Но Матильде хотелось нанести последний удар.
– К тому же, скажем прямо, тебя нельзя было назвать красавцем, – продолжила она, чеканя слова. – Щуплый мальчика в очках. Сколько тебе было? Лет двадцать? Я тогда оставила тебя, уверенная, что забрала всё, что могла, и думала, что мне не придётся возвращаться… Признайся, тебе же было плохо, правда? Ты задавался вопросом, почему я так много хорошего тебе говорила, а потом так резко ушла.
Я усмехнулся.
– Нет, этим вопросом я не задавался. Я же понимал, что я тебя недостоин.
– Так почему же тогда, – голос Матильды дрогнул. – Почему же тогда ты не покончил жизнь самоубийством? Ты же недостоин! Ты должен был понимать, что никогда не дотянешься до той планки, которая… Никогда не станешь со мной наравне… Разве ты меня не любил?
– Любил. У меня была отличная мотивация.
Оставалась одна-единственная дыра. И я вырвал третью энергетическую нить из Матильды, зная, что сейчас она – полупрозрачный призрак, уже не способный на прямое физическое взаимодействие. Говорить может, действовать на нервы – тоже, но слишком поздно она за это взялась.
– Тогда почему остальные свели счеты с жизнью, а ты нет?! – почти прорычала Матильда. – Чем, будь ты проклят, ты такой особенный?!
– О, – я усмехнулся. – У меня есть мозги, в отличие от тех остальных, знаешь ли. У живого куда больше шансов завоевать женщину, чем у мёртвого, тебе не кажется? Что ж. Я могу даже сказать тебе спасибо. Если б ты не появилась в моей жизни, я б, может, так и остался очкастым мальчишкой, который пытается спрятать свой дар вместо того, чтобы пользоваться им по полной. А так… Я велел себе не опускать руки. Доказать тебе, что ты ошиблась.
– Доказал?
А плевать уже. Я не стал отвечать, вернувшись к своей работе. Последняя дыра была закрыта, и разговоры с Матильдой меня больше не интересовали.
– Есть, – выдохнул я.
По энергетическим линиям прокатилась волна. Они всколыхнулись в последний раз и замерли, укрепляясь в единой карте.
В самом центре вспыхнуло яркое пятно.
Я хорошо знал это место. Севернее от швейного цеха, за узкой полоской леса. Именно там тянулась узкая полоса невысоких скал. Я помнил и реку, и утёс, невысокий, но довольно опасный.
Именно в ту сторону уводила энергетическая нить из-под швейного цеха. Мне надо было догадаться раньше. Вспомнить, как мы с родителями, когда я ещё был совсем ребёнком, ездили туда. Вспомнить зеленоватую порой воду.
Когда-то там впервые проснулась моя магия.
Сегодня она там умрёт.
Я погасил карту. Теперь в ней, как и в куклах, превратившихся в энергетические сгустки, не было никакого смысла. Я не был уверен, не превратятся ли творения Ивара в горстки пепла в тот момент, когда всё закончится, но не сомневался, что энергетическая составляющая в них просто умрёт. Но это уже не имело значения. С этим придётся разбираться не мне.
Хочется верить, что этих лет работы было достаточно, чтобы мои подчиненные смогли справиться самостоятельно. Тот же Томас, хоть и бестолков на первый взгляд, на самом деле достаточно талантливый паренёк. Да и есть ещё Эдита и Себастьян, они достаточно осведомлены о моих задумках, чтобы в случае чего продолжить начатое. В них я могу быть уверен. Они не бросят на полпути.
И Анна…
Анна, которую больше всего на свете я надеялся от всего этого оградить.
– Что ты задумал? – тихо спросила Матильда.
Я не ответил. Она попыталась дотронуться до моего плеча, но была слишком бесплотной, чтобы это прикосновение ощущалось как-нибудь кроме холода.
…Я не стал пользоваться порталом. Воспользовался несколькими свободными часами, чтобы просто прогуляться, а потом взял машину – благо, около лаборатории стояла свободная служебная. Бросил её возле швейного цеха – пусть потом заберут, – и остаток пути преодолел пешком. Матильда плыла по воздуху следом за мной, по каким-то одной ей понятным причинам не желая отставать, и тяжело вздыхала каждый раз, стоило только мне ускорить шаг.
